Текст книги "Морские драмы Второй мировой"

Но и этим дело на ограничилось! Почти целый разворот атаке Прина уделила… главная газета СССР – «Правда»! Случай сам по себе беспрецедентный. Одновременно с этим знаменитый отечественный кораблестроитель академик Крылов выступил с подробным научным сообщением об уроках гибели британского линкора «Ройал Оук» на… специальном заседании Академии наук СССР. Впрочем, в последнее время появилась информация и еще об одной, куда более существенной, связи Гюнтера Прина с нашей страной. Имеются свидетельства о том, что якобы в сороковом году в период посещения делегацией ВМФ СССР Берлина там состоялась встреча советских моряков с командиром U-47. Кто именно встречался с Прином и о чем шла речь на этой встрече, пока не известно, но нетрудно догадаться, что советских моряков могли интересовать прежде всего вопросы организации системы обороны британских военно-морских баз и тактические приемы немецких подводников при выполнении столь сложной задачи, как прорыв в эти базы. Чаша весов Второй мировой все еще пребывала в зыбком равновесии, и то, на чьей стороне будет сражаться Советский Союз, было никому не известно…

Но и на этом влияние операции в Скапа-Флоу на предвоенные взгляды советских военно-морских деятелей не исчерпывается. Уникальный опыт атаки британской военно-морской базы командование советского ВМФ решило использовать во всех его составляющих. В течение недели с 7 по 14 октября 1940 года в Москве состоялось совещание представителей Главного морского штаба, морской авиации и Военно-морской академии по вопросу об освещении опыта современной войны. Фактически там решался далеко не праздный вопрос: как воевать в надвигающейся мировой схватке на море? Совещание собрало весь цвет тогдашней советской военно-морской мысли, а поднимаемые и обсуждаемые на нем вопросы стали краеугольным камнем нашего тактического и оперативного искусства в разразившейся спустя каких-то полгода спустя Великой Отечественной войне. Разумеется, что на столь серьезном форуме просто не могли не прозвучать оценки и выводы из операции U-47. Кто же и что говорил из советских военно-морских руководителей об уроках приновской атаки?

С этой точки зрения более интересно выглядит прежде всего доклад первого заместителя народного комиссара Военно-Морского Флота адмирала И.С. Исакова «О характере современной войны и операций на море». Касаясь в нем вопроса организации оборудования и защиты пунктов базирования флота, Исаков, в частности, отметил: «Можно в двух словах напомнить известную операцию прорыва подлодки капитана Приена (так в докладе. – В.Ш.) в Скапа-Флоу и потопление им линкора “Ройал-Оук”. Это, конечно, уникальная операция, но поучительная. Здесь уместно привести живой пример из нашей практики, если говорить прямо. Народный комиссар этим летом буквально выгнал из Таллина линейные корабли Балтфлота в Кронштадт, когда увидел, что их стоянка небезопасна от подлодок, до тех пор, пока командование не обеспечило защиту входа на рейд соответствующими противолодочными средствами (бонами и сетями). Как видите, такие ошибки мы продолжаем повторять, несмотря на то, что об этом напоминает Скапа-Флоу. Сказать, что наши базы обеспечены от прорыва неприятельских лодок, нельзя. Мы должны принять меры к тому, чтобы эта уникальная операция не повторилась против нас, потому, что смелые командиры подводного флота у противника найдутся. Сказать же, что у нас защита против прорыва на рейде сейчас выше, чем была в Скапа-Флоу, нельзя.»

Как показала история, слова адмирала И. Исакова не остались пустым звуком. Выводы из событий в Скапа-Флоу в этом направлении были сделаны соответствующие. На протяжении всех четырех лет войны немецким подводникам ни разу не удалось прорваться в наши военно-морские базы, хотя операции такого рода ими разрабатывались неоднократно. Самой известной стала попытка прорыва группы сверхмалых подводных лодок – «биберов» в Кольский залив в 1944 году, для уничтожения стоявшего на рейде Ваенги линейного корабля «Архангельск» (бывшего английского «систершипа» «Ройал-Оука» «Ройал-Соверина»). Однако противолодочная оборона Кольского залива оказалась немцам не по зубам, и операция была провалена в самом ее начале.

Небезынтересны и выводы адмирала И. Исакова о необходимости принятия срочных мер по защите и обороне кораблей в базах. Эту же мысль высказал на совещании 1940 года и капитан 1-го ранга А.В. Томашевич, в то время заместитель начальника Военно-морской академии по научной и ученой работе, один из опытнейших офицеров отечественного флота. Он, в частности, сказал: «С защитой кораблей в базах обстоит неблагополучно, т. е. с пассивной борьбой против лодок противника. Я напомню вам состояние “Кирова” в Либаве, где он был совершенно незащищен и надо только радоваться, что дело кончилось благополучно, потому что незадолго до этого мы были свидетелями того, как был потоплен “Ройал-Оук”, стоявший в базе, где он был надежно защищен. Почему “Киров” стоял в Либаве, совершенно не защищенный? Потому, что в базах не было противолодочных бонов и в ближайшее время не предвидится. Мне представляется необходимым все порты или маневренные базы, где может оказаться необходимость стоянки как боевых, так и торговых судов, снабжать противоторпедной сетью, чтобы хоть таким способом защитить корабли».

В ином аспекте сделал выводы на совещании об уроках Скапа-Флоу начальник кафедры тактических свойств оружия артиллерийского факультета Военно-морской академии вице-адмирал Л.Г. Гончаров: «Пять-шесть лет идет вопрос об индивидуальной защите кораблей. Меры принимали, но вопрос дальше не шел. Немцы говорили, что когда был подорван “Ройал-Оук” торпедою с неконтактным взрывателем, то нефть загорелась, а так как корабль был не на ходу, то нефть расплывалась и кругом был пожар, люди бросались в воду и гибли. Когда горит нефть на ходу – это сравнительно ничего, а на якоре это нехорошо. Я уже беседовал по этому поводу и конструкторы говорят, что если это требование будет выставлено, то они постараются его выполнить».

Но столь внимательное отношение к урокам Скапа-Флоу было не только у наших моряков. Очень и очень атакой Прина заинтересовались и итальянцы, в особенности командующий Десятой флотилией MAC Валерио Боргезе. Основу этой флотилии составляли человекоуправляемые торпеды и штурмовые катера-тараны. И то и другое оружие предназначалось именно для прорыва в военно-морские базы и уничтожения там кораблей противника, так что атака Прина была для морских диверсантов особенно интересна. Впоследствии Боргезе вспоминал: «Благодаря содействию, оказанному мне немецкими офицерами… я в течение нескольких дней сумел собрать интересующие меня данные. Мы старались разыскать в сотнях рапортов о выполнении подводными лодками заданий сведения о портах Северной Африки, Бразилии и Южной Африки с тем, чтобы, учитывая интенсивность движения судов и места обычных стоянок военных кораблей, определить, какие атлантические базы более подходят для их атаки специальными средствами. Нас интересовали также гидрографические характеристики этих портов и их схема обороны. Однажды, когда я перелистывал эти рапорты, мне в руки попалось несколько из них с очень интересными данными. Я припоминаю рапорт капитан-лейтенанта Прина о нападении на базу Скапа-Флоу, в результате которого был потоплен линейный корабль “Ройал Оук”. Это была дерзкая операция, в которой отваге Прина сопутствовала удача… Я сохраню самые лучшие воспоминания о гостеприимстве, оказанном мне в штабе немецкого подводного флота и лично адмиралом Деницем».

Удивительно, но итальянцы извлекли для себя из уроков Скапа-Флоу гораздо больше пользы, чем англичане. Боргезе наконец-то нащупал ахиллесову пяту британского флота, а нащупав, учинил настоящий погром английских военно-морских баз!

В марте 1941 года шесть штурмовых катеров Боргезе ночью дерзко ворвались в, казалось бы, прекрасно защищенную, по английским меркам, бухту Суда на Крите. Там они уничтожили стоявший на якоре тяжелый крейсер «Йорк» и несколько больших танкеров. Затем последовала поистине блестящая атака человеко-торпедами британской базы в Александрии, где были подорваны сразу два сильнейших британских линкора – «Вэлиент» и «Куин Элизабет». До самого выхода Италии из войны диверсанты Боргезе с завидным постоянством прорывались в британские военно-морские базы, учиняя там всякий раз настоящие погромы. Что-либо изменить в этом англичане были бессильны. Они всякий раз снова и снова наступали на одни и те же грабли Скапа-Флоу…

Однако Дениц относительно Скапа-Флоу не слишком обольщался. В своих воспоминаниях он, по крайней мере, писал так: «Не приходилось сомневаться, что после этого успеха немецких подводников англичане изучат все возможные проходы на якорную стоянку и запечатают их наглухо. А пока та работа будет выполняться, флот, скорее всего, переведут на другую, временную стоянку. Я предполагал, что в качестве альтернативных вариантов будут рассматриваться: Лох-Ю, Ферт-оф-Форт и Ферт-оф-Клайд, где и организовал операции силами подводного флота. На этот раз подводные лодки несли только мины, поскольку мы не были уверены, что, когда они выйдут в указанные районы, там уже окажутся корабли противника.

Позже мы узнали, что линкор “Нельсон” подорвался на мине, установленной “U-31” (командир Хабекост) в районе Лох-Ю, и получил серьезные повреждения. Также до нас дошли сведения, что сразу же после установки минного поля в Ферт-оф-Форт “U–21” (командир Фрауенгейм) на мину напоролся крейсер “Белфаст”. Во время операции в Клайде была потеряна подлодка “U-33” и весь ее экипаж».

Однако вернемся теперь опять к самому Прину и его подводной лодке. Как сложилась судьба ставшего теперь национальным героем Германии подводника?

К середине ноября 1939 года, когда наконец-то закончились все торжества и празднества, U-47 опять вышла в море. Вскоре удача вроде бы снова улыбнулась Прину. Восточнее шотландских островов он обнаружил и торпедировал легкий британский крейсер «Норфолк». Однако торпеда в самый последний момент по неизвестной причине взорвалась в кильватерной струе крейсера. Командир U-47, полагая, что неприятельский крейсер поражен, погрузился и тут же подвергся бешеной атаке сразу трех эсминцев эскорта. Несколько часов они вываливали на подводную лодку тонны мин, но Прину все же как-то удалось ускользнуть от настырных преследователей. Спустя пять дней он настигает какой-то большой пассажирский пароход и торпедирует его. Удар был точен, но пароход удержался на плаву. Ответный ход последовал незамедлительно, и Прину с экипажем пришлось вновь изведать все прелести подводного бомбометания.

Несколько дней патрулирования – и новая цель. На этот раз добычей стал большой, груженный по самые «ноздри» танкер. Неуклюжему танкеру уйти от погони не удалось. Он был расстрелян торпедами в упор. Взрыв был настолько силен, что, казалось, расколол все небо. На следующий день в том же районе был пущен на дно еще один такой же танкер. Уже возвращаясь домой, Прин последней своей торпедой стрелял по проходившему мимо на большой скорости транспорту, но промахнулся. На U-47 смеялись над экипажем «счастливчика», который так и остался в полном неведении о том, что был на волоске от смерти.

Но полученные повреждения не прошли для U-47 даром, и последующие четыре месяца она провела в доке, где подводную лодку существенно подлатали. Гитлер заканчивал приготовления к вторжению в Норвегию, и отремонтированная U-47 снова была готова к новым пиратским рейдам. К этому времени на книжных полках Третьего рейха появилась книга «Мой путь в Скапа-Флоу» за авторством Прина. Однако в книге было столько неточностей, что до сегодняшнего дня историки сомневаются в том, что Прин мог написать подобную чушь. Впрочем, шла война, а потому книга могла играть и чисто дезинформационную роль.

За три дня до выхода в море Прин получил телеграмму о рождении второй дочери. В местном ресторане по этому поводу был организован банкет, во время которого подгулявшие подводники от души поливали визжащих девиц шампанским.

Увы, этот выход в море никакой славы Прину не принес U-47 не один раз выходила в атаки, но ни одна из них успеха не имела. Немецкие торпеды упорно отказывались взрываться! В довершение всех несчастий, Прин в конце концов, неудачно маневрируя у норвежского побережья, сел на мель, откуда едва сумел сняться. Затем вышел из строя правый дизель. Покалеченная U-47 снова едва притащилась в базу. Когда же Дениц стал было выговаривать Прину за столь неудачный поход, тот, не выбирая особых выражений, огрызнулся:

– Карл, ты посылаешь нас драться, но даешь для этого игрушечные пукалки, а с ними воевать по-настоящему невозможно. Наши торпеды – полное дерьмо, и я тебе открыто заявляю, что пока мне не пришлют настоящие боевые торпеды, я отказываюсь выходить в море!

– Не бросайся такими словами! – нахмурился «папа Дениц». – У гестапо везде уши!

– Плевать я хотел на ваше гестапо! – зло бросил, уходя, Прин.

Тогда-то вспомнились и невзорвавшиеся торпеды в Скапа-Флоу. Но главная «торпедная трагедия» была еще впереди. Немецкие лодки по-прежнему то и дело упорно торпедировали британские линкоры и крейсера, а те уходили от них целыми и невредимыми. Наконец командир U-5 Шютце поверг командование в шок, когда придя с моря, сообщил, что остановил в море транспорт и в упор выпустил в него четыре торпеды, и ни одна из них не взорвалась. А 30 октября 1939 года лейтенант Цан на U-56 выпустил три торпеды в борт британского линкора «Нельсон». Все три попали в цель, и все три не взорвались. Только вернувшись в базу, Цан узнал, что на атакованном им линкоре находились в то время Уинстон Черчилль, первый морской лорд Дадли Паунд и главнокомандующий флотом метрополии адмирал Чарлз Робе. После этого у командира U-56 началось психическое расстройство, и Дениц был вынужден отправить его в соответствующую лечебницу.

Из воспоминаний К. Деница: «После этого злосчастного инцидента 18 октября первый лорд адмиралтейства заявил кабинету, что на данном этапе флот не может оставаться в Скапа. После бурных дебатов было решено использовать в качестве временной базы Лох-Ю, пока не будут приняты меры по совершенствованию противолодочных заграждений в Скапа Однако противник правильно предугадал наши действия, и, поскольку Лох-Ю был защищен даже хуже, чем Скапа, вряд ли стоит удивляться, что флагманский корабль адмирала Форбса “Нельсон” получил серьезные повреждения, подорвавшись на минном поле, установленном немецкими подводными лодками пятью неделями ранее. 21 ноября новый крейсер “Белфаст” подорвался на мине в Ферт-оф-Форт. Это событие показало, что опасения адмирала Форбса об уязвимости длинного подхода к Розиту для минирования оказались вполне обоснованными… Только 4 января, когда взорвались еще 5 из 18 установленных в Канале мин, было решено отправить корабль в Портсмут на ремонт. Это мероприятие удалось сохранить в тайне от противника, однако с серьезностью положения нельзя было не считаться. До тех пор, пока не будет найден способ справляться с магнитными минами, наши порты и базы могут оставаться закрытыми бесконечно долго…

Для продолжения операций против британского военно-морского флота, начатых в Скапа-Флоу, мы решили исследовать морские районы, где с наибольшей вероятностью будут располагаться военные корабли после потери Скапа как якорной стоянки. 18 октября я сделал следующую запись в военном дневнике: “После подвига “U-47” в Скапа-Флоу наиболее вероятным местом нахождения флота метрополии представляется мне район к западу от Оркнейских островов”. Именно туда я отправил “U-56” и “U-59”.

30 октября 1939 года в штаб подводного флота поступило сообщение с “U-56” (командир Цан) следующего содержания: “10.00. “Родней”, “Нельсон”, “Худ” и 10 эсминцев, квадрат 3492,240°. Выпустил три торпеды. Ни одна не взорвалась”.

Команда подлодки “U-56”, находившейся, разумеется, в погруженном состоянии, ясно слышала звуки ударов торпед о корпус “Нельсона”. Но ни одна не взорвалась. Командир, проявивший изрядное мужество, чтобы начать атаку в окружении эсминцев, был настолько потрясен неудачей, в которой не было его вины, что я счел необходимым на некоторое время отстранить его от боевых операций, оставив инструктором на базе.

Мы слышали, что как раз в это время на борту “Нельсона” находился Черчилль (если верить самому Черчиллю, это было не так – В. Ш.). Позже, в Нюрнберге, я видел подтверждающие это газетные публикации.

Неудачная атака “U-56” была весьма досадной, однако решение отправить две подлодки в район западнее Оркнейских островов оказалось совершенно правильным…

16 апреля я направил еще одну подлодку (“U-65”) в Ваагс-фьорд. Дело в том, что я не отказался от мысли, что именно здесь произойдет высадка главных сил англичан. В тот же день мы получили от криптографической службы расшифровку перехваченного сообщения, в котором говорилось, что кон вой проследовал мимо Лофотенских островов и движется курсом на север, то есть предположительно к Ваагс-фьорду.

Лично мне казалось, что самым удобным местом является Бигден-фьорд, и я отправил туда “U-47”. Командование ВМФ придерживалось другого мнения и считало самым вероятным местом предстоящей высадки Лаванген или Гратанген. Я приказал командиру “11–47” произвести там разведку после того, как “11–65” достигнет Ваагс-фьорда.

16 апреля в 4.10 Прин доложил, что обнаружил транспорты, стоящие на якорях в Бигден-фьорде, и выпустил восемь торпед по длинной стене неподвижных судов. Безрезультатно.

Было совершенно очевидно, что в норвежской кампании нашим подводным лодкам сопутствует только неудача. Поэтому еще 11 апреля я запросил с подводных лодок нарвикской группы отчет об обстановке. Мне казалось очень важным представить себе причины столь полного, можно сказать, всеобъемлющего провала. Что касается радиомолчания, я не считал нужным поддерживать его любой ценой. Подтверждение того факта, что вблизи находятся подводные лодки, могло только нервировать противника, а это в любом случае было нам на руку. А полученные ответы на мой запрос были воистину вопиющими:

“11 апреля

10 апреля вечером торпедировали три эсминца. Взрыва не наблюдали. “U–25”.

12.30. Произвели залп тремя торпедами по крейсеру типа “Кумберленд”. Мимо. Одна торпеда не взорвалась. 21.15. Произвели залп тремя торпедами по крейсеру “Йорк”. Все взорвались преждевременно. Глубина 21 фут, зона 4. “U-48”.

12 апреля

10 апреля, 21.10. Два промаха. Одна торпеда взорвалась конце пробега, другая через 30 секунд после залпа в 300 метрах от крупного эсминца. “U-51”.

15 апреля

14.40. Вест-фьорд, отказ торпед при атаке на “Уорспайт” и два эсминца. “U-48”.

Выпустили две торпеды по транспорту. Не взорвались. “U–65”.

16 апреля командир “U-47” Прин передал следующее сообщение:

«15.04. Вечер. Вижу вражеские эсминцы, патрулирующие район. Судя по неустойчивому курсу, предполагаю, что корабли заняты установкой мин.

Три крупных транспорта (каждый по 30 ООО тонн) и еще три, немного меньшим тоннажем, под охраной двух крейсеров находятся на якорной стоянке в южной части Бигдена. Войска высаживаются на рыболовные суда и следуют в сторону Лаванген – Гратанген. Корабли стоят каждый на двух якорях в узкости Бигден-фьорда.

22.00. Произвел первую атаку из подводного положения. Цель – выпустить по одной торпеде в каждый транспорт и крейсера, затем перезарядить торпедные аппараты и повторить атаку.

22.42. Выпустил четыре торпеды. Кратчайшее расстояние 750 ярдов, самое длинное – 1500 ярдов. Торпеды установлены на движение на глубине 12 и 15 футов. Суда стоят неподвижно прямо передо мной. Результата нет. Противник тревогу не объявил. Перезагрузил торпедные аппараты. После полуночи произвел вторую атаку с поверхности. Наведение выполнено точно. Все проверено командиром и старшим помощником Установка глубины как для первой атаки. Результата нет. Одна торпеда отклонилась от курса и взорвалась, ударившись о скалу. Во время разворота сел на грунт. В тяжелых условиях сумел сняться собственными силами. Атакован глубинными бомбами. Вынужден отойти из-за повреждения. машин.

19 апреля

Заметил “Уорспайт” и два эсминца. Атаковал корабль двумя торпедами с расстояния 900 ярдов. Результата нет. Одна из торпед взорвалась в конце пробега, в результате чего я оказался в сложном положении и подвергся преследованию эсминцев, подошедших со всех направлений. “11–47”.

18 апреля

Два преждевременных взрыва в районе между Исландией и Шетландскими островами. “U-37”.

При выходе из Ваагс-фьорда атаковал крейсер “Эмералд”. Преждевременный взрыв через 22 секунды. “U-65”.

Эти сообщения после возвращения подлодок на базу были дополнены более подробными докладами об аналогичных случаях. В результате проведенного анализа обрисовалась следующая картина: подводные лодки произвели четыре атаки на линкор “Уорспайт”, 14 атак на крейсера, 10 – на эсминцы и 10 – на транспорты. Результат – потопление одного транспорта.

И хотя отказы торпед за последние несколько месяцев уже явились поводом для беспокойства, столь резкое увеличение числа отказов стало совершенно неожиданным. Из 12 торпед с магнитными взрывателями, выпущенными “U-25”, “U-48”; и “U-51”

11 апреля, 6–8 взорвалось преждевременно, что составляет 50–66 % отказов. Торпеды с контактными взрывателями, выпущенные “U-47” 15 апреля по стоящим транспортам, не взорвались вообще.

Конечно, для такого количества отказов торпед должны были существовать какие-то причины. С того самого момента, как я 11 апреля получил первое сообщение, вопрос сразу приобрел первостепенную важность. Следовало немедленно отыскать причины и в максимально короткий срок их устранить. Именно на преодоление торпедного кризиса я направил всю свою энергию во время норвежской кампании. 11 апреля все подводные лодки использовали магнитные взрыватели. Вероятно, имелась некая особая причина, из-за которой магнитный взрыватель отказывал в северных широтах…

…Инструкции по эксплуатации торпед были разработаны, основываясь на заверениях торпедной инспекции, что магнитные взрыватели в зоне О будут нормально функционировать в открытом море. Внутри фьордов возможны отказы из-за влияния земного магнетизма. Инструкции оказались достаточно сложны, и я разослал их на лодки только потому, что другого выхода не было. По-моему, они достаточно ясно демонстрировали, насколько и командование, и технический персонал оказались неспособными обнаружить причины отказа торпед. Тяжесть, которую мы взвалили на плечи командиров подлодок этими неясными и зачастую противоречивыми объяснениями о порядке использования торпед, была не из легких. Замена взрывателей – задача непростая и исключительно трудоемкая.

То, что последние инструкции основывались на ложной предпосылке, стало ясно уже на следующий день. Как уже упоминалось ранее, 18 апреля с подводной лодки “11–37” поступило сообщение о двух преждевременных детонациях в открытом море между Исландией и Шетландскими островами. Сразу же после этого мне позвонили из торпедной инспекции и сообщили, что на проведенных стрельбах была установлена погрешность глубины торпеды на 6 футов. В итоге окончательный переход на контактные взрыватели был также исключен, поскольку цель, имеющая осадку меньше 15–18 футов, не могла быть торпедирована. (Позже было установлено, что в некоторых случаях эти торпеды шли намного глубже.)

Как бы там ни было, а подводные лодки оказались безоружными.

После получения доклада “U-47” о неудачной атаке транспортов и результатов проведенных торпедной инспекцией испытаний я вывел все наши подводные лодки из Вагс-фьорда, Вест-фьорда, Намс-фьорда и Ромсаал-фьорда. Они попросту не имели оружия, чтобы в этих районах атаковать эсминцы: при использовании контактных взрывателей торпеды проходили под целью, а при использовании магнитных – взрывались преждевременно. Я считал, что использование субмарин в этих районах теперь не является оправданным. Так что на решающей стадии норвежской операции подводный флот “вышел из боя”. Получив соответствующие инструкции командования ВМС, 17 апреля отозвал и подводные лодки, действующие на юге Норвегии.

20 апреля Прин, командир “U-47”, обнаружил к юго-западу от Вест-фьорда конвой, идущий курсом на север. Даже находясь в выгодной позиции, Прин все же воздержался от атаки, поскольку не был уверен в торпедах. За день до этого, после нападения на “Уорспайт”, его лодка подверглась атаке глубинными бомбами; в результате которой получила повреждения, и все из-за того, что торпеды взорвались, пройдя безопасную дистанцию. Возвратившись в порт, он сказал мне, что “вряд ли сможет и дальше воевать с игрушечным ружьем”.

Мнение Прина полностью разделяли и другие офицеры подлодок. Вера в торпеды была утрачена. Опытные команды, никогда не отступавшие перед трудностями, теперь пребывали в состоянии депрессии.

После норвежской операции я самым тщательным образом проанализировал все обстоятельства, связанные с деятельностью подводного флота, окончившейся полным провалом. Я пытался обнаружить ошибки лично мои и командования подводным флотом в целом. Задачей последнего являлась расстановка и перемещение подводных лодок таким образом, чтобы обеспечить возможность атаки противника в решающий момент в нужном месте. Эта задача не представлялась сложной, потому что намерения противника были легко предсказуемы. Да и тот факт, что подводные лодки были расставлены правильно, подтверждается большим количеством выполненных ими атак на военные корабли и транспорты.

Действительно, условия для действий подлодок были неблагоприятными. Многочисленные узкости, короткий период темноты, идеально гладкая поверхность воды и нахождение вблизи значительных противолодочных сил противника отнюдь не облегчили их задачу. Прин докладывал из Ваагс-фьорда об “исключительно сильных и прекрасно организованных оборонительных мерах. Лодкам приходилось действовать в условиях, аналогичных созданным вблизи основных вражеских баз”. Ничего другого и не следовало ожидать, когда речь шла о целях, которые следовало защищать любой ценой, – транспортах, перевозивших британских солдат. Однако, несмотря ни на что, немецкие лодки выполнили 36 атак, анализ которых показал, что, если бы не отказ торпед, противнику наверняка был бы нанесен немалый ущерб. Процент попаданий был бы следующим: при атаке на линкоры – одно из четырех, на крейсера – семь из двенадцати, на эсминцы – семь из десяти и на транспорты – пять из пяти.

Значение столь внушительного успеха было бы трудно переоценить. Своевременная отправка “U-47” в Ваагс-фьорд позволила лодке прибыть на место как раз в тот момент, когда с транспортов начали высаживать солдат. Военные операции в районе Нарвика могли бы сложиться иначе, если бы не отказали все восемь торпед, выпущенные Прином по целям.

Во время норвежской кампании мы потеряли четыре субмарины.

После ее окончания я оказался перед необходимостью решить: стоит или нет задействовать подводный флот в следующих операциях в то время, когда у него нет другого оружия, кроме дефектных торпед. Мой начальник оперативного отдела Годт искренне считал, что нас никто не поймет, если подлодки снова пойдут в бой без предварительного коренного улучшения торпед. Я, в свою очередь, был уверен, что, поставив в такой момент подлодки на прикол, я тем самым нанесу непоправимый ущерб будущему подводного флота.

Люди находились в растерянности, и я не имел права бросить их на произвол судьбы. Следовало принять срочные меры для поднятия боевого духа личного состава. Пока сохранялся хотя бы минимальный шанс на успех, я был обязан отправлять субмарины в море. А энтузиазм и энергия, продемонстрированные начальником торпедной инспекции контр-адмиралом Кумметцем, позволили мне надеяться, что в ближайшем будущем мы получим новые, усовершенствованные взрыватели. Также я надеялся, что проблема контроля глубины также будет решена».

В конце концов Дениц был вынужден отозвать с моря все подводные лодки. Началось расследование, поиски виновных и замена торпед на более надежные. Испытание новых торпед произвел во время выхода на боевое патрулирование командир U-37 капитан-лейтенант Ерн. Именно Ерн, являясь в свое время штабным офицером Деница, был одним из разработчиков операции по атаке Скапа-Флоу. Теперь же он сам отправился в море. За двадцать шесть дней похода Ерн утопил одиннадцать судов водоизмещением в 43 ООО тонн.

– Заклятие невезения отныне разрушено! – объявил Дениц. – Боевая мощь подводных сил вновь доказана!

Увы, время было упущено безвозвратно и уже никогда больше немецкие подводники не будут, иметь перед собой столько первоклассных целей, как в дни норвежской операции.

Норвегия была завоевана, и теперь эпицентр морской борьбы переместился в воды Атлантического океана, где немцы стремились уничтожить идущие в Англию конвои с грузами. В мае

1940 года Дениц сформировал две тактические группы подводных лодок. Одну из них условно назвали «группа Прин», вторую – «группа Резинг», по фамилиям командиров групп. Так было положено начало столь нашумевшим в годы Второй мировой войны «волчьим стаям». Группе Прина было приказано атаковать один из конвоев, возвращавшихся в Галифакс. Нападение стаи подлодок на конвой превратилось в самое настоящее избиение.

Июнь 1940 года оказался самым удачным месяцем для немецких подводников за все время Второй мировой войны. На дно было отправлено более 140 судов и кораблей союзников. Полтора десятка из них записал на свой личный счет и Прин. Общий же тоннаж потопленных им с начала войны судов составил 66 584 тонны. Вторым после него по потопленному тоннажу (54 ООО тонн) шел Энгельберт Эндрюс, бывший старпом Прина во время прорыва в Скапа-Флоу.

Вскоре среди немецких подводников началось настоящее соперничество за наибольшее количество потопленного тоннажа. Лучшим долгое время оставался Прин, который первым, по расчетам Кригсмарине, превысил показатель в 200 ООО тонн и ставший пятым немецким офицером, получившим дубовые листья к своему Рыцарскому кресту. Однако вскоре его начали догонять не менее удачливые Эндрюс и Отто Кречмер. Последний имел 44 победы и тоннаж в 266 629 тонн.

Прин, Эндрюс и Кречмер заключили даже между собой своеобразное пари. Суть его заключалось в том, что тот, кто первым записывал на свой счет 400 000 тонн, получал право за счет остальных от души погулять в ресторане. Однако никому из участников этого дьявольского пари так и не удалось добиться вожделенного результата. Война внесла в их спор свои коррективы.