Текст книги "Сучье племя. Эротический дневник ретросексуала"

Я был счастлив в браке. А тратить время и силы на мимолетные интрижки с кем попало не было никакого желания. Но тогда я еще не понимал другого. Ревность – это мощное универсальное оружие женщины в беспощадной борьбе за доминирование в семье, способ все время унижать и растаптывать мужчину, методично и цинично устанавливать единоличную власть. По отношению к несостоявшейся в жизни мужской части населения у женщин есть и масса других придирок и поводов для выпендрежа: где шлялся, опять нажрался, пьяница, свинья, сволочь, денег не зарабатываешь, а что зарабатываешь – пропиваешь, скотина этакая!

И многие мужчины заслуживают женского презрения. Потому что они действительно люмпены, ленивое быдло и неудачники. Многие из них не сопротивляются подобным нападкам со стороны своих перманентно злых и недовольных жен. Даже не пытаются хотя бы установить баланс на уровне равноправия. Их удел – подчиняться и терпеть, заливая горечь своего бесправного положения водкой. На моих глазах происходило подобное методичное унижение мужчин в семьях на примере моего отца, тестя и других мужчин из ближайшего окружения. Кроме бесконечных упреков, поддевок, разнузданного словесного поноса мужчины в семье ничего не слышали и не видели. У них было только одно неотъемлемое право – тащить в дом заработанные деньги. А жены еще и постоянно рыскали, чтобы заначку найти. Жужжание круглые сутки. И никто не дергался: работали, пьянствовали и медленно спивались.

Но нормальных, непьющих, работоспособных мужиков заставить постоянно оправдываться можно лишь ревностью. Потому что только она имеет под собой хоть какую-то призрачную основу. Действительно, всегда есть абстрактная вероятность того, что какая-нибудь из безжалостных конкуренток положит глаз и попытается вырвать из семьи распрекрасного самца. Я стал почти идеальным семейным рабом, за которого имело смысл бороться, потому что был увлечен работой и, естественно, хорошо зарабатывал. Самоотверженно трудиться я привык уже тогда, когда у нас еще была великая родина. А с наступлением циничного времени стал зарабатывать гораздо больше. На себя это делать стало вдвойне интереснее и увлекательнее.

Работоспособность у меня, фанатика социалистической системы, верившего в ее светлые идеалы до полного издыхания этой самой системы, колоссальная. Я из тех разночинцев, которому наша социалистическая отчизна после кончины ничего не оставила по завещанию. Ни одной самой захудалой нефтяной вышки. Это все оказалось в руках узкого круга ограниченных лиц, тщательно отобранных той самой отчизной.

Остальным – глотать слюнку и упорным трудом добывать средства на пропитание. А также терпеть гнет государства в лице его алчного и паразитирующего, как и женщины, непомерно раздутого класса чиновников, бурно размножающегося неполовым путем.

Есть такая профессия – родину и ее бюджет зачищать. Исключительно в благородных целях личного откорма. Называется «хрюшки у кормушки». И помогает им гнидить этот самый живучий, как сорняк, средний класс громадная армия мародеров из силовых структур, основной работой которых в последние десятилетия стала не борьба с преступностью, ибо они сами преступники, а нажива за счет коммерческих структур. То есть вымогательство денег у тех крепких хозяйственников, которые еще не разучились работать.

Так что судьба «бузинесменов» новой волны незавидна. Мажоры из них не получаются. Удел таких, как я, представителей мелкотравчатого племени предпринимателей – круглосуточная идейная борьба за денежные знаки. Борьба за выживание. Непременным условием чего является сохранение ясности ума, целеустремленности, воли и работоспособности. При такой жизни выпивон, наркотики, тусня в стриптиз-клубах строго противопоказаны. Снятие напряжения только спортом и сексом. Иначе вылетишь как пробка из жесткой конкурентной среды дикого российского рынка. С теми, кто этого вовремя не понял, так и произошло. Деградация и «альпийское нищенство».

Одним словом, при устойчивой привычке скромно оценивать свой жизненный героизм где-то в глубине своей не в меру застенчивой души я всегда понимал, что такие мужики, как я, на дороге не валяются. Их быстро подбирает кто-то из многочисленного племени самок, которой не повезло так, как моей жене, не досталось своего куска большого личного счастья и достойного уровня жизни. Понятно, что усердных рабов в относительном измерении не так уж и много. Это товар дефицитный, а посему – в цене. Несомненно, прекрасно понимала это и моя жена. Поэтому, пока я до изнеможения трудился, чтобы обеспечить материальное благополучие семьи, она все свои силы тратила на войну со мной, чтобы максимально лишить сил для возможного бегства с передовой семейного фронта.

Ее основным занятием и главным делом жизни на долгие годы стала изнурительная борьба за личное счастье, сохранение в неизменном виде ячейки общества, пресечение на корню предательства и крамолы. А если точнее – систематическая и целенаправленная работа по выявлению в моем окружении потенциальных любовниц. Проверка записных книжек, пометок, записей, телефонных звонков и СМС превратилась для нее в рутинное занятие. Тем более что времени у нее для этого милого ее сердцу увлечения было предостаточно. Все это сочеталось с регулярно проводимыми допросами с пристрастием, особенно в моменты, которые казались ей наиболее эффективными.

Основные нападки происходили по вечерам, когда я, полуживой от усталости, возвращался домой с единственной надеждой: насытить желудок и поспать. К этому времени моя замечательная совушка-красавица, отоспавшаяся в первой половине дня, была полна сил и энергии и только начинала шустрить по дому: гладить, убирать квартиру, готовить ужин. На фоне моего полуамебного состояния ее имитация активности выглядела очень убедительно. Героиня труда!

У меня даже временами появлялся комплекс вины. Хотелось преодолеть бессилие и включиться в работу по дому, помочь этой неутомимой пчелке. При этом поужинать у нас раньше одиннадцати часов вечера, как правило, не получалось. За долгие годы жизни мои робкие слюняво-интеллигентские попытки убедить ее кормить меня пораньше ни к чему не привели. Ей так удобно – и все! Слушайте угрожающий рокот желудка, юноша, и ждите. После чего решайте сугубо прикладную задачу – как похудеть, обжираясь на ночь.

А затем, после ужина, ей хотелось поговорить со мной, подпитаться информацией, вернее, поразоблачать. Слава богу, что хоть это делать я приучил ее после приема пищи. Попытки учинять допрос с пристрастием сразу после моего прихода несколько раз приводили меня, вполне уравновешенного, в неконтролируемое натренированной волей раздражение, граничащее с состоянием аффекта, за которое полагается снисхождение даже при назначении уголовного наказания. И, низкий ей поклон, хоть в этом она сделала небольшую тактическую уступку: свои бесчеловечные эксперименты стала проводить после еды.

Но на аргумент «я спать хочу» я получал не менее весомое возражение: «Ты меня совсем не любишь, я здесь целый день одна сижу, скучаю, поговорить не с кем, информационный вакуум». И так далее. Я сдавался. Доказывал любовь, терпел мороку с беседами по душам и нервотрепку по поводу женщин, которые, к несчастью, неизбежно присутствуют в моем окружении. После очередной неудачной попытки добиться от меня признательных показаний о порочных связях с назначенной ею же потенциальной любовницей из числа общих знакомых она время от времени бросала фразу: «Все равно я тебя когда-нибудь разоблачу!» Несомненно! Если долго мучиться, даже чуть-чуть забеременеть от святого духа обязательно получится.

Современный мир – это мир для женщин. Начиная от одежды, косметики, украшений и заканчивая глянцевыми журналами. А в этих журналах две основные идеи: как заманить, а потом разоблачить. Про то, как развить отношения – привязать, удержать, то есть сделать что-нибудь хорошее существу, основная задача которого зарабатывать так, чтобы женщина не успевала тратить, – очень мало и как-то бездарно. А вот как разоблачить сволочь эдакую, чтобы потом до конца жизни брел опущенный и пикнуть не смел, – это главная задача любой женщины в семейной жизни. Чтобы не ходил самоуверенный, с гордо поднятой головой. Нам в семье такой не нужен. Мы, женщины, знаем, что все самцы полигамны, иными словами, предатели по жизни. А предателей должна настигнуть кара неотвратимости сурового наказания. Чем раньше разоблачим – тем лучше.

Каждый начинающий сыщик знает, что есть два вида признаков преступлений – прямые и косвенные. Об этом же знает и каждая женщина, хотя делу сыска им учиться не надо, тупо зубрить пять лет сложные дисциплины, получать диплом о высшем образовании. Этот дар им дается при рождении, заложен генетически. Для женщин это не профессия. Это образ жизни, а также самое страстное увлечение, будирующее воображение и волнующее кровь.

Но выявление прямых признаков и следов измены требует каких-никаких усилий, а иногда и финансовых затрат. Допустим, организовать на пару суток слежку, телефончик послушать – интересно, но дорого. Не лучше ли на шмотье деньги потратить? А для мужа можно что-то и подешевле придумать: почитать электронную почту, СМС. Ну, или совсем незатратное – ежедневно шарить по карманам горячо любимого и изводить допросами, вдруг однажды расколется.

Но для изнурительных допросов нужна хоть какая-то зацепка. А зацепок куча в косвенных признаках, сотни которых изложены в многочисленных женских журналах. И суть которых, если излагать лаконично, сводится к одному: в поведении потенциального изменника подозрительно все. Разоблачить на них невозможно, если у мужчины остаются хоть какие-нибудь силы для сопротивления. Но длительная осада может дать результат. Да и цель здесь не всегда является доминантой.

Очень важен и сам сладостный процесс постоянно трепать нервы мужу, а по сути – унижать его и измываться. Но он должен не только терпеть, но и немножко балдеть от подобных садистских проявлений любви. И чем больше твоя уже изрядно поднадоевшая супружница выкаблучивается, тем любовь ее считается сильнее, с перцем, страстью. Поэтому выход один – терпеть. Терпение и труд все перетрут. Главное, чтоб, перетершись, что-нибудь не разорвалось. Что зачастую и случается.

Итак, мужик под колпаком, где подозрительно все. Этому цунами противостоять невозможно и бесполезно. Бессонница у мужа? Думает о любовнице. Пришел полуживой от усталости? Секс на стороне. Хороший аппетит? Изнурительный секс. Плохой аппетит? Нажрался, сволочь, у бл. дищи. Купил новое белье, носки, рубашку? Ну все, приехали, это неспроста, влюбился в молодую, прихорашивается. Рыбалка, охота, сауна, просто встреча с друзьями, которые все мерзкие многоженцы, – табу.

Задержался на работе – все понятно. Приходишь вовремя – изменяешь! Когда? В обед! Крыть нечем. Только сдаваться. Через эту унизительную процедуру проходят практически все мужчины, имевшие неосторожность жениться, захотеть иметь детей, поверившие в сакральность института брака, в то, что семья – это приют спокойствия, трудов и вдохновенья. Фиг вам! Это сплошная изнурительная война на выживание. Через все эти изуверские издевательства самоотверженно прошел и я.

После свадьбы у наших милых женщин наступает фаза душевного раскрепощения и раскрытия своей внутренней необузданной сущности. «Агитпункт закрылся», – лаконично и убедительно заявила жена одного моего знакомого, отвечая на вопрос, почему у нее вдруг пропало желание заниматься сексом. Есть у замужних дам такая примитивно-универсальная метода управления самцами путем дозированного доступа к телу. Называется «дам – не дам». Сексуальный терроризм. А если в ответ денег не дам? А? К тому же опытный ас всегда найдет запасной аэродром, куда в случае острой нужды можно приземлиться. Нет тямы? Не всасывают, что метод этот ущербный. Высасывают только деньги. Соображаловка не работает.

Следить за собой уже нет нужды. Единственная актуальная задача – бдительно следить за мужем. Перед кем стараться, перед этим ничтожеством и потенциальным предателем? Зачем? Маскировка сбрасывается. Пришло время испытывать мужичка на прочность. А также прочно, прочнее не бывает, садиться ему на шею и дрессировать, дрессировать до возникновения безусловного рефлекса подчинения. Своеобразный курс молодого бойца, как в армии: выдержит или сломается? А сломается почти наверняка, не при малых нагрузках в эксперименте, так при больших. Бездорожье осилит идущий бульдозер в женском обличье!

Глава 3. Унижение браком

С жизнеутверждающим, всепоглощающим сексом у нас с женой также произошла волшебная по сути, но совершенно типичная по распространенности в реальной семейной жизни трансформация. По прошествии долгих лет изнурительного счастья он, этот радостный секс, куда-то свинтил, ушел, испарился. Сперва здоровую и крепкую духом интимную жизнь покинула многоликая и очаровательная «Камасутра». А затем и он, родимый, классический, семейный, который на боку, как снотворное. И остались только высокие отношения под названием «платоническая любовь», не отягощенная судорожными конвульсиями с тяжелым сопением в кровати. Мало-помалу все становилось как-то примитивнее и проще. Проснешься, бывает, ночью, погладишь драгоценную по спине, подумаешь: «Эх, сейчас бы!» – и с этой сладкой мыслью засыпаешь…

Тем не менее, несмотря на годы, девушка моя оставалась милой и привлекательной. И эстетически продолжала доставлять удовольствие. К ее чести, с точки зрения ухода за собой она всегда была и продолжала оставаться на высоте. За долгие годы жизни со мной никогда не видел, чтобы она была внешне неряшливой и неухоженной. Комплекс симпатичной женщины требовал от нее при любых обстоятельствах оставаться опрятной и красивой. Особенно меня умиляло подкрашивание губ перед тем, как выйти из квартиры с пакетом к мусоропроводу. Правда, в квартире было то, что женщины называют уютом и домашней обстановкой. А если точнее – полный бедлам.

Я оставался преданным, терпимым и податливым трудоголиком, продолжающим ее любить и нянчиться как с ребенком, терпеть и прощать любые причуды изворотливого женского ума. Оставались неизменными и некоторые привычки, ставшие ритуальными. Например, практически каждый день говорить, что я ее люблю. Приходя с работы, я также каждый день подходил к ней и говорил: «Дай я тебя обниму и поцелую».

Иногда, дуркуя, начинал плести что-нибудь слащаво-пафосное: «О, роза из роз! О, незабудка из незабудок! О, свет моих очей!» После чего лапал ее руками, трогая груди и имитируя грязные, похотливые домогательства. Она же после небольшой паузы, изображая застенчивость, как бы отталкивала меня руками. После чего с притворным недовольством торжественно удалялась. Но я-то понимал, что все это приятная для нее игра. Внутри ее переполняет ликование счастливой женщины, знающей, что ее любят.

Отношения к моим притворно-гнусным приставаниям я как-то решил проверить. После ссоры и последующего примирения не стал возобновлять данный обычай. Прихожу с работы, здороваюсь – и на диван. Туда, где проводят время перед сном хорошие мужики, которые на дороге не валяются. Через несколько дней вижу, сидит грустная, задумчивая. Спрашиваю:

– Что случилось?

– Ты меня больше не любишь.

– Почему так решила?

– Не говоришь, что любишь, и не пристаешь.

– Так тебе ж это не нравится! Иду навстречу пожеланиям трудящихся.

– Но я же девушка!

– Понятно, теперь буду приставать, после чего насиловать. Надеюсь, кричать совсем не будешь, а сопротивляться – только немножко.

В какой-то момент жена стала уходить от меня и ночью, чтобы спать в другой комнате, якобы из-за моего храпа. Секс – это не только удовольствие, это поддержание гармонии между духом и телом, в конце концов, гигиеническая процедура избавления от излишнего напряжения и сохранения физического здоровья для мужчины. Да и для женщины тоже. Не будучи альфа-самцом и в своем зрелом возрасте уже не сильно сексуально озабоченным, я тем не менее нутром чуял, что полное воздержание – путь к импотенции и другим проблемам со здоровьем. Поэтому не хотел полностью отказываться от интимной жизни. Хотя из-за хронической усталости на работе отказ иногда больше радовал, чем огорчал. «Тебе не хочется, а мне и не надо» – такова философия утомленных жизнью мужчин.

И вот в нашей семейной жизни наступил момент, когда жена после моих и так нечастых попыток принудить ее, уже почти святую от длительного, но для нее, видимо, совсем не обременительного воздержания, к сексу заявила, что за ранее прожитые годы свой супружеский долг и детородную функцию выполнила. Больше ей совсем ничего не хочется. Проглотил. Смирился. Сдался без боя, измученный работой, неврозами и появившимся лишним весом. Приступы ревности у нее также стали какими-то бездарными и унылыми, без должной в таком увлекательном деле фантазии и напора. Так, для порядка, как окрик фельдфебеля. В остальном все ровнехонько, почти идиллия.

Я, как и многие мужчины, долгие годы жил в западне, продолжая питаться иллюзией семейного счастья. Ведь я ж ее любил и ради сохранения мира готов был терпеть многие издержки жизни в браке. Иногда появлялась смелая мысль: может, все бросить и уйти? Уйти в никуда, а там разберемся. Причем и ей я однажды после очередной нервотрепки довольно жестко сказал: «С такими, как ты, не живут. Если бы я тебя не любил, то давно бы ушел».

Но рассуждал дальше. Я готов жить без нее? Нет. Буду тосковать и мучиться еще больше? Да. Ну и чего дергаться? Один посланник бога на земле, у которого походной женой была проститутка, терпел и нам, женатым, велел. И с этой трусливо-утешительной мыслью усердно продолжал тащить свой крест. И тянулось бы это еще долго, если бы не примитивный физиологический ускоритель всех жизненных процессов в зрелом мужском организме – простатит. Видели рекламу лекарств от простатита? Это для верных мужей, которым жены не дают. Почти все они после сорока хватают эту незаразную заразу. Наступает она от длительного соприкосновения задницы со стулом. От исключительно интеллектуального образа жизни. Мыслители, ядрена вошь!

Подхватил и я, претендующий на высокое звание рефлексирующего интеллигента. И испугался. Потому что с годами стал трусливо цепляться за эту самую, пусть и не слишком веселую, жизнь. Не знаю почему, но жить отчего-то хочется. Несмотря на то, что смысла этой самой жизни ни я, ни другие великие философы пока так и не нашли. Тем не менее здоровье с годами стало немаловажным фактором для беспокойства интеллектуала.

Не все ж по поводу ухудшения геополитической ситуации страдать, когда в моем любимом организме черт-те что творится. А доктор и перспективу нарисовал, и курс лечения назначил, и совет добрый дал. Так вежливенько, доверительно: «Не будет секса – загнешься раньше времени. Можно, конечно, профилактику провести только медикаментозным способом, но это полумера». Лечение, естественно, тоже назначил: и глотать противные таблетки, и унизительную процедуру – массаж простаты через прямую кишку.

Для меня это было в первый раз. Но после нее я окончательно, раз и навсегда убедился в своей исключительно традиционной гетеросексуальной ориентации. Ну нравятся мне круглые женские попки. А если кому нет, то он голубой. И держаться от таких надо подальше. В какой-то момент даже показалось, что лучше умереть от аденомы простаты, чем повторять это унизительное физиотерапевтическое издевательство. Ничего не имею против голубых, но я продолжу идти другим, не столь радикальным путем.

Буду жить мечтой стать принцем голубых кровей, а не ориентации одноименного цвета. Впрочем, насчет навсегда я, может, и погорячился. Ничего не бывает навсегда. Даже мой счастливый брак уже не очень-то и счастливый. Как сказал мне один мерзопакостный извращенец: «Лучше нет влагалища, чем очко товарища». Возможно, и я доживу в старости до того грустного момента, когда мальчики к мальчикам, а девочки к девочкам. А от разнополых контактов и обмена слюной, называемого романтическим поцелуем, тошнить будет.

Моя пытливая супруга, естественно, заметила непривычные для моего здорового образа жизни таблетки. Я ей все рассказал. Исповедался как на духу. Искренне, хоть, может, и не к месту, изложил негативные эмоциональные переживания, которые я испытывал от вероломного проникновения в мое анальное отверстие. На что она как-то совершенно равнодушно, как бы не понимая намека, посоветовала, почти как доктор, закончить курс лечения, не забывая про профилактику. Ничего нового. Никаких свежих, дерзких по замыслу мыслей. На вопрос, как бы мне в точном соответствии с рекомендациями доктора порешать проблему профилактики, так сказать, традиционно-естественным путем, она абсолютно легкомысленно заявила: «Решай как хочешь».

Опа! Интересно! Чудеса! Это что, намек? Или потеря бдительности? И это говорит моя супергиперревнивая подруга, которая на протяжении всей нашей совместной жизни пыталась разоблачать меня триста шестьдесят пять дней в году? Стареешь, мать, стареешь! Расслабилась! Уверена, что никогда я на сторону не ходил и не пойду. Каждый день «люблю», «дай обниму и поцелую» как непременный ритуал убедили тебя в моей верности. А периодические приступы ревности – это всего лишь способ взбодрить меня, поднять жизненный тонус, не поднимая пенис.

И нахлынула обида. Даже ради моего здоровья ты, если не хочешь, не будешь исполнять свой так называемый супружеский долг. Тебе наплевать и на меня, и на мое здоровье. Ты мне, получается, ничем не обязана. В постоянном долгу перед тобой я, обремененный обязанностью всю жизнь пахать как проклятый на семью, на твое сытое, безмятежное существование. У меня только обязанности. А у тебя только права и абсолютная свобода.

Стал вспоминать совместно прожитую жизнь и, как крошки со стола, сгребать в кучку все накопившиеся за долгие годы огорчения. А слышал ли я признания в любви от моей благоверной? Не помню. В последние годы – точно нет. Допустим, не любила или со временем разлюбила. А где же рассудочное чувство благодарности к кормильцу? Где уважение? Тоже не видно и не слышно. Желание самоутвердиться – да, есть. Пилеж и нытье по любому поводу – этого хоть отбавляй. Горделивые позы? На каждом шагу. В любой момент можно прервать даже не ссору, не полемику, а просто разговор и заявить: «Я обиделась». Даже если трижды не права. Даже если ты сделал совершенно ненавязчивый намек на что-то, чего тебе от нее хотелось бы. Нет, она не может подстраиваться под тебя и приспосабливаться даже в мелочах. Ни грамма уступок. Иначе это поражение, полная потеря симпатичного лица.

Как я теперь понимаю, обида является еще одним универсальным и мощным инструментом женских манипуляций с целью выторговать преимущества и подчинить себе мужчину. Это ты, грубый мужлан, должен лебезить, угадывать желания и демонстрировать раболепие перед великим божеством. Извиняться и искать пути к примирению женщина не может, она должна все время находиться в высокомерной позе. А воинственные демарши растягиваются на недели. Подхожу как-то, говорю: «Дорогая, хотел бы восстановить мир и спокойствие в семье. Давай помиримся. Готов извиниться, если не прав. Напомни только, подзабыл что-то, за что ты на меня обиделась неделю назад?» Скромно опускает глазки. Смятение. Молчит. Забыла! Память девичья. Помнит только, что надо обижаться, а за что – уже не помнит.

Прихожу домой. Любимая плачет. Беда! Спрашиваю: «Что случилось?» «Я обиделась. Ты денег, – говорит, – мне не оставил». Как не оставил? А у нас сложился такой добрый обычай: на текущие расходы я клал денежки в шкатулочку. А жена брала и тратила. А я, когда видел, что пачка становится тонкой, своевременно добавлял. Благо зарабатывать успевал быстрее, чем она расходовала. Маленький семейный коммунизм. И вот она горько плачет. Вселенская трагедия! В шкатулочке закончились благословенные бумажки, эквиваленты стоимости реальных материальных благ, а я ничего не подложил.

Бью челом: «Извини, дорогая, забыл. Замотался. Не вели казнить… А что не напомнила, не попросила?» А она так надменно заявляет: «А это меня унижает! Ты сам должен был догадаться». О, бабская гордыня! Слово «извини» в их лексиконе вообще отсутствует. При таком самолюбии в принципе извиняться никогда не нужно. Женщина всегда права, всегда на высоте положения. Всегда чего-то требует, и если что не так, надменно дуем щечки.

С годами получилось так, что основная моя забота состояла в том, чтобы успевать за желаниями и угождать распрекрасной жене. В семье все решала она. Выезды на отдых, проведение выходных дней, заполнение всего моего свободного времени определяла она. Я сопровождал ее в бесконечных шараханиях по торговым центрам и бутикам, что для мужиков весьма тоскливо. Тупая потеря драгоценного времени на отдых в выходные и праздничные дни. Я это называл ощупыванием вещей. Пока все руками не перетрогает, вытаскивать бесполезно.

И само забавное. Казалось бы, все решили торжественно покинуть величественный храм безудержного потребления. Медленно, как вьючные верблюды, движемся в сторону выхода торгового центра. Усталые, но счастливые. И вдруг в женском мозгу срабатывает автоматическая система самонаведения. Взгляд за что-то цепляется. И она молча, как зомбированная, вдруг устремляется куда-то в сторону и на полчаса зарывается в очередную шхеру. Были случаи, когда сам момент отрыва я даже не успевал фиксировать. Вроде идет рядом, я что-то говорю, вдруг – бац! – ее уже нет, сам с собой разговариваю. И никаких следов. Куда подевалась? Когда успела? Где искать? Какой там секс – вот где радость и глубинное бабское счастье!

Вся моя жизнь была подчинена ее желаниям и зачастую слабо мотивированным импульсам. Причем она считала, что имеет право давать мне советы, как вести бизнес, в котором она ничего не понимала, с кем поддерживать дружеские отношения, а с кем нет. Любые же мои попытки хоть в чем-то дать ей совет пресекались на корню, резко и бескомпромиссно. Постепенно практически все семейное пространство она отвоевала и закрепила за собой. За мной осталось только неумолимое право работать на износ и тащить в дом деньги. В итоге сложилась такая классная конфигурация жизни: ей можно все, мне – ничего. Абсолютно вольная и безмятежная птица. А если что не так – истерики и демарши.

И кто же я после этого? Жалкий подкаблучник? Женщины, похоже, понимают только силу и грубость. А если ты интеллигентен, сдержан, корректен, если уверовал в равноправие полов, если не умеешь хамить и унижать, то, получается, будут унижать тебя? Что, мирное существование с самками невозможно? Получается закон джунглей: либо ты гнидишь, либо тебя. Стоит расслабиться – лезут на шею, затем дальше, на голову, затем начинают стучать по твоей терпеливой башке.

Почему женщины все время за что-то борются в семье, все время отвоевывают пространство, все время чего-то добиваются? Психология паразитирующих элементов и узурпаторов. И бесконечные придирки и претензии. Почему откровенное хамство с их стороны называется говорить правду? А малейшее встречное замечание вызывает эмоциональные конвульсии. Что мешает им остановиться? Может, у современной обеспеченной женщины слишком много свободного времени? Муж работает банкоматом, а жена ждет его и, когда тот приходит домой, начинает трясти. Вытрясает не только деньги, но и остатки физических и духовных сил, истраченных на работе.

Меня вдруг осенило, что супруга моя давно не только не любит меня, но и не уважает. Она давно уже мной крутит и вертит как хочет. Управляет в своих интересах и по воле возникающих эмоций и блажи. Женщина, которая уважает мужчину, на голову ему не садится. А для меня любовь – это прежде всего забота о слабом поле, подчиненном и преданном тебе. Как мужчина может любить упрямое, своенравное, постоянно навязывающее ему свою волю, но глупое и нелогичное существо? Это напоминает сосуществование с диким зверем, от которого нужно постоянно ожидать, что он бросится на тебя и попытается разорвать. Какой тыл, какая опора, какое спокойствие?

Говорю ей:

– Я тебе каждый день говорю, что люблю. Что-то от тебя я никогда не слышал таких же слов. Ты меня когда-нибудь любила? А сейчас любишь? Если любишь, почему не говоришь?

– А я лицемерить не могу.

– Ты хочешь сказать, что признание в любви – это лицемерие, которое ты не в силах из себя выдавить?

Ответа нет. Тишина. Молчание с потупленным взором. Затем что-то невнятно мямлит про свою природную женскую скромность и застенчивость. Спасибо за откровенность. Что и требовалось доказать: ни любви, ни уважения. Для того чтобы меня поедом есть, грызть как морковку, скромность не нужна.

Дорогая моя принцесса, я – мужчина. Могу сколько угодно изгибаться, нагибаться, прогибаться. Меня можно прогнуть – но сломать меня невозможно. Разве что убить. Ты же знала и видела, что я воюю до конца, никогда не сдаюсь. Не ты ли мне не раз в переломные минуты моей жизни говорила: «Откуда у тебя столько сил бороться?!» Но женщина может покорить мужчину. И ты покорила меня. Но слабостью, а не силой. Женщина может и должна покорять мужчину только слабостью, никак иначе. Но тебе было этого мало. Ты решила поиграть в мужские игры, продемонстрировать силу. Зачем, для чего? Полной свободы оказалось мало, захотелось еще и власти над тем, кто тебя содержит, холит и лелеет. Ничто так не отвращает от женщины, как демонстрация ею своей тупой бабской воли.

Моя жена пошла по пути, по которому я неоднократно проходил с людьми, не понимающими логику, а понимающими только силу. Ошибка многих примитивных существ, их еще иногда зверьками называют, состоит в том, что они мою внешнюю мягкость принимают за слабость. Не понимая, что за внешней мягкостью скрывается внутренняя твердость. И это становится видно, только когда меня пытаются загнать в угол.

До угла я спокойно маневрирую и отступаю, ищу компромиссы. Только угол – это точка опоры или, как говорят брокеры, отскока. Когда отступать уже некуда – только вперед, на прорыв! Иначе будешь растоптан и повержен. А я не слаб. Воевать умею, хоть и не люблю. И проигрывать не привык. Но как человек, знающий разрушительную цену войне, пока есть возможность избегать открытой конфронтации, я всегда стараюсь найти обходные, относительно мирные пути решения проблемы.

Глава 4. Бегство из семейного рабства в дебри адюльтера

Так что же мне делать? Стать на путь домашней деспотии? Обратиться за помощью в профсоюз, лигу сексуальных реформ, чтобы потребовать исполнения супружеского долга? Раньше такие вопросы парткомы успешно решали. Или действительно изнасиловать мою непокорную супругу? Не побежит же она с заявлением в полицию? Не-е, мы мирные люди. К тому же очень адаптивные. Не надо ломать себя и ее, сложившуюся конфигурацию отношений. Пока возможно, надо искать неконфликтный путь решения проблемы, запасной аэродром для отступления перед превосходящими силами противника, разоружившего меня моей же слабостью – любовью. Свобода – это не обязательно восстание, это и побег из плена с фигой в кармане. Свобода – в смене образа жизни.