Текст книги "Адское пламя ангела"

Глава 6

Я остался один. Наедине со своими воспоминаниями. И главным из них была молодая и красивая особа в красном платье. «А может, это были просто мои видения после потери сознания во время авиакатастрофы? – думал я. – Но неужели в аэропорту она произвела на меня такое впечатление, что за то время, пока тело было без сознания, мозг придумал и показал мне удивительную историю, оканчивающуюся волшебным поцелуем?»

– Твой мозг здесь ни при чем, – тихо, но достаточно отчетливо произнесла медсестра, вошедшая в палату и плотно закрывшая за собой дверь.

Мадемуазель в белоснежном коротком халатике, как медсестра из ролевой игры в фильме для взрослых, повернулась ко мне, и я воскликнул, да, именно воскликнул:

– Это вы?! – и зажал рот правой рукой. – У меня двигаются руки, и я говорю! – еще громче произнес я.

– Тсс, – прошептала незнакомка и присела рядом со мной на кровать, прикоснувшись своим указательным пальчиком к моим губам.

Я повиновался и стал молча, вытаращив глаза, с изумлением смотреть на девушку. Те же темные, чуть вьющиеся волосы, большие и изумрудные глаза со странными зрачками, красивая грудь. Я с осторожностью опустил взгляд на ножки, но не смог из-за края кровати увидеть ступней.

– Ха-ха-ха, – несколько грубовато сказала она и подняла свою чудесную ножку так, чтобы я смог разглядеть ступню. – Что вы ищете, Батист? – нежным голосом произнесла девушка и звонко рассмеялась. – Вам интересно, в каких я туфельках или думали увидеть там копыта?

Ее глаза сверкнули, красавица смотрела на меня, не моргая. За дверью послышались шаркающие шаги, и мадемуазель спокойно встала с кровати и отошла в сторону к телевизору. Я же рухнул без сил на подушку и ощутил невероятную слабость в мышцах. В комнату вошел главный врач больницы мсье Трюффо, моя жена Беатрис и мсье Клеман с узкой кроватью на колесиках для транспортировки лежачих больных. Все трое сделали вид, что не замечают роскошную медсестру в коротком халатике, стоящую в углу палаты рядом с телевизором.

– Мсье Батист де Венсан, я мсье Трюффо – главный врач центральной больницы города Труа. Ваш лечащий врач мсье Клеман рассказал мне о способе коммуникации с вами. И я в присутствии вашей супруги мадам Беатрис Венсан обязан кое о чем спросить вас, а вы, пожалуйста, ответьте мне, моргнув один раз, если согласны, или два раза в случае отрицания. Итак, действительно ли вы отказываетесь от перевода вас в Париж и даете ли согласие на все необходимые обследования, предложенные вашим лечащим врачом?

Я моргнул один раз.

– Вот видите, мадам, ваш муж изъявил желание остаться в нашей клинике. Прошу вас, пойдемте подпишем необходимые бумаги и приступим к обследованиям, – произнес мсье Трюффо, повернувшись к Беатрис.

Жена с удивлением посмотрела на меня, а я стал с усердием глазами показывать на угол, где стояла прекрасная незнакомка.

– Что ты хочешь, дорогой? – спросила Беатрис и посмотрела в сторону, на которую я указывал.

«Слава Богу! Мне удалось!» – подумал я и выдохнул с облегчением.

Супруга вновь посмотрела на меня и произнесла:

– Ты хочешь, чтобы мы включили телевизор?

Сказав это, Беатрис взглянула на врачей.

«О нет, они ее не видят! Я схожу с ума!» – я зажмурил глаза и вновь открыл их, устремив взгляд на обворожительную медсестру. А она просто улыбнулась мне в ответ, оголив белоснежные зубки.

– Не время сейчас смотреть телевизор, вам не надо волноваться, через десять минут я приду за вами и мы начнем обследования, – сказал доктор Клеман и в очередной раз коснулся моей руки.

Я опять почувствовал его прикосновение, но не смог ни пошевелить пальцами, ни как-то обозначить свои ощущения. Я расслабился и закрыл глаза: «Будь что будет». Все трое вышли из палаты, оставив меня одного со своими видениями или еще черт знает с чем или кем!

– Батист, мне не нравится, когда меня так величают, – произнесла медсестра мягким ангельским голосом, подойдя ко мне ближе, ее глаза горели зеленым огнём. – Может, лучше не черт, а дьявол или Люцифер? Что вам больше нравится? Выбирайте. Но если вам будет угодно, то зовите меня просто Люция. Думаю, что это имя как нельзя лучше подойдет к нынешнему моему образу.

Меня смутило и, я бы даже сказал, напугало, что она читает мои мысли, ведь слово «черт» я не произносил вслух. Я опять вытаращил глаза и молча разглядывал чудное личико девушки.

– Мы договорились? – вдруг грубым мужским басом с животным рыком спросила девушка и звонко рассмеялась, радостно наблюдая за моим испугом.

– Да, – прошептал я и стёр проступивший пот на лбу вновь начавшей двигаться рукой.

Дверь в палату распахнулась, и задом наперёд вошел врач, закатывая за собой кровать-носилки на колёсиках. За ним последовали два медбрата. В полной тишине они ловко переложили мое тело на кровать-носилки и, получив одобрение от мсье Клемана, стали вывозить меня в коридор. Я взглянул на мадемуазель Люцию, которую вновь никто не замечал. Она стояла в том же углу у телевизора и, мило улыбаясь, махала мне рукой. В моей голове творилось что-то невероятное, я не мог поверить, что всё это происходит со мной, а не в фантастическом фильме, коих я пересмотрел за свою жизнь достаточно много. В очередной раз я расслабился и доверился Провидению.

Глава 7

Я не знаю, сколько времени меня обследовали, но думаю, что не один час. Взяли кровь из пальца и вены, вновь измерили температуру, взяли мазок изо рта, сделали ЭКГ и МРТ, причем несколько раз, долго делали УЗИ, был также осмотр у нескольких невропатологов. Затем меня привезли на консилиум профессоров, которые, читая результаты обследования, тёрли лбы, морщились, высказывали предположения и диагнозы. А позже опровергали их и признавались, что не могут объяснить, что же всё-таки со мной происходит, так как никаких повреждений от пережитой авиакатастрофы, кроме нескольких синяков и ссадин, у меня не найдено. Зато обнаружились какие-то липомы в желудке и камни в левой почке, которые, понятно, никак не влияли на обездвиженное состояние моего организма. Я же всё это время безмолвно хлопал глазами и с нетерпением ждал окончания процедур. Наконец всё завершилось, и доктор Клеман распорядился вернуть меня в палату.

Два тех же самых медбрата подхватили меня на руки и, положив на каталку, повезли по коридору в направлении моей палаты. Я смотрел в потолок и мысленно считал светившиеся плафоны, которые попадались на нашем пути. Неожиданно мой «болид» резко затормозил и остановился. Я услышал радостный крик дочери:

– Папочка, ты живой!

А следом самый родной голос мамы:

– Батист, как ты? Ты меня слышишь?

«Да, я слышу и даже чувствую, как ты, мама, взяла меня за руку, но не могу тебе ответить», – мысленно проговорил я.

Кто-то коснулся другой моей руки, я перевел взгляд и увидел сына. Он молча стоял и с любопытством осматривал меня.

– Пожалуйста, пропустите, нам надо доставить мсье в палату, – басовитым голосом произнес один из медбратьев и толкнул каталку. – Доктор Клеман просил больного не волновать. Если вы хотите пообщаться с ним, то, пожалуйста, возьмите дозволение у лечащего врача.

– Странно, он выжил в авиакатастрофе, а нет никаких повреждений! – донесся до меня удивленный голос сына.

«И это всё, что волнует моего Этьена?» – подумал я и прикрыл глаза от обиды и досады.

– Где нам найти мсье Клемана? – громко спросила дочь Лилу.

– Он сказал, что подойдет минут через десять, – ответил тот же басовитый голос.

Тем временем меня завезли в палату и переложили на кровать. Я услышал удаляющиеся шаги и закрывающуюся дверь комнаты. Я лежал с закрытыми глазами и прислушивался к полной тишине. Было так тихо, что казалось, будто я слышу стук своего сердца.

– Бати-и-ист, – протяжно и шёпотом произнес до боли знакомый голос.

– О Боже, – сказал я, открыл глаза и увидел прямо перед собой Люцию, одетую во всё черное и с черной заколкой в волосах в виде розы.

– Не поминай Его всуе! Кстати, он сам просил об этом. Помнишь? Особенно прошу, нет, требую не упоминать Его при мне! – девушка игриво улыбнулась.

«Ага, значит, ты боишься?» – подумал я и посмотрел на красавицу.

– Я боюсь?! – прорычала она, и ее глаза сверкнули зеленым пламенем. Юная мадемуазель схватила меня за горло, притянула к себе и сдавила шею своей изящной, но очень сильной рукой так, что мне стало трудно дышать, и, глядя мне в глаза, спокойно и тихо произнесла страшным голосом с грудным рычанием: – Я не побоялся бросить Ему вызов тогда, а сейчас я и подавно не боюсь. И всё благодаря вам, неверующие лицемеры, дающие мне силу, питающие меня своей похотью и алчностью.

Она оттолкнула меня, освободив шею от адских объятий, и пристально посмотрела мне в глаза. Казалось, что позади ее головы, прямо вокруг волос, извергается пламя, похожее на то, что я видел при крушении самолета.

– Боже, спаси и сохрани, – прошептал я и, сложив вместе пять пальцев, как меня учили, перекрестился, поочерёдно коснувшись лба, груди, левого и правого плеча.

Огонь за спиной девушки вспыхнул с новой силой, а ее красивое лицо перекосила страшная гримаса:

– Опять «Боже»? Я же предупреждал! Еще и о кресте вспомнил, католик недоделанный! Ты еще две палки в виде креста на меня направь, а лучше осиновый кол мне в сердце забей. Насмотрятся фильмов, которые, кстати, с моей помощью и под моей опекой снимаются, а потом ведут себя, как дети неразумные. Ты о Боге своем лучше бы в храме думал и молился, когда тебя жена туда за шкирку таскала. Но нет, ты же во время чтения молитв и проповедей думал о работе, добыче денег для покупки виллы на берегу моря, приобретении кабриолета с мощным мотором и винтажного мотоцикла втайне от Беатрис.

В дверь постучали. Я, словно подстреленный орел на взлете, упал без сил на подушку и стал смотреть то на дверь, то на Люцифера. В комнату вошла медсестра – настоящая, ничем не примечательная сотрудница больницы – и сообщила мне, что поставит капельницу с лекарством, прописанным доктором. Я моргнул в знак согласия и покосился на Сатану в обличье очаровательной девушки. Она же махнула на меня рукой и вышла из комнаты, оставаясь невидимой для всех, кроме меня. Сестра милосердия аккуратно вставила иглу в вену и закрепила катетер. Затем повесила ёмкость с физраствором на стойку и, не подсоединив трубочку к игле, зловеще улыбнулась и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Я покосился на руку. Из вены торчал открытый, прикреплённый специальной лентой катетер, из которого тонкой струйкой текла кровь, из-за чего на простыне образовалось большое темно-красное пятно. Я запаниковал: «Да что же это такое? Да как такое может быть? Что за дилетанты здесь работают?» Я попытался пошевелиться, но, как и ранее, не двигалось ничего, кроме век. «Вот теперь точно конец, – подумал я. – Зачем я так вёл себя с Люцией? Теперь сдохну тут, как брошенная собака, в гордом одиночестве».

– Папочка, ты не спишь?

Я приоткрыл глаза. В проёме двери стояла Лилу в ожидании моего ответа. Не знаю, сколько я уже успел потерять крови, но даже моргать не было сил. Дочь на цыпочках двинулась ко мне, шепча:

– Папуля, там у них какой-то переполох, на этаже никого не осталось, и я решила навестить тебя… О нет! У тебя кровь, катетер не подключён!..

«Ну слава Богу, я спасен», – подумал я и отключился.

Глава 8

– Мсье Батист, вы меня слышите? – знакомый голос доктора Клемана привел меня в чувство, и я открыл глаза.

Всё вокруг было, как в тумане. Я огляделся по сторонам: справа от кровати стояла дочь Лилу, а слева бородатый доктор, колдующий над моей рукой. Я попробовал приподняться, собрав силу и волю, как говорится, в кулак, но все попытки были тщетны. Единственное, чем я мог двигать, были мои глаза.

– Мсье Батист, я поставлю вам питающую капельницу с лекарством, чтобы вы лучше спали. У вас есть минут десять – пятнадцать, чтобы побыть с родственниками, сейчас я их приглашу. Кстати, если бы не ваша дочь, то вы бы истекли кровью и погибли. Я не понимаю, как вообще такое могло произойти. Но, слава Богу, всё обошлось, хотя я ученый и, конечно, в Бога не верю. Лилу, несмотря на запрет, пробралась к вам, нашла вас в тот момент, когда вы уже теряли сознание, и позвала медперсонал на помощь.

Я моргнул в знак согласия.

Клеман повернулся к Лилу и произнес:

– Прошу вас, оградите отца от излишней информации о происходящем в больнице. Я надеюсь на ваше благоразумие.

Доктор посмотрел на меня, измерил температуру дистанционным термометром и, улыбнувшись, вышел из комнаты. Практически тут же в палату один за другим вошли моя мама, супруга, сын и дочкин молодой человек, которого я уже довольно хорошо успел узнать, несмотря на то, что они встречаются всего три месяца. Мальчики молча встали в ногах, о чем-то тихо перешептываясь, а моя пожилая мать присела на кровать рядом со мной и заговорила:

– Батист, ты представляешь, что тут происходит, просто кошмар какой-то…

Я заметил, что Лилу знаками показывает своей бабушке, что не стоит ничего рассказывать, ведь доктор просил меня не нервировать. Но маму уже было не остановить, и она продолжила:

– Медсестра, которая неправильно поставила тебе капельницу, из-за чего ты чуть не погиб, покончила с собой в туалете на третьем этаже, перерезав себе вены и написав кровью на стене «Люция». Ну так ей и надо! Причем, представляешь, ее звали Натали, и при чем тут Люция, никому не ясно. Вся больница стоит на ушах, вызвали полицию, третий этаж оцеплен, и идет опрос свидетелей.

Я слушал, а сам рассматривал своих родственников. Сын с дочкиным женихом продолжали о чем-то перешёптываться и время от времени улыбаться. Дочь жестами снова и снова пыталась остановить бабушкин словесный поток. И только жена Беатрис стояла без движения и с грустным видом смотрела на меня, периодически промакивая слезы бумажной салфеткой. Мы встретились с ней взглядами, и вдруг ее голубые глаза сверкнули зеленым светом, а странная улыбка перекосила и обезобразила ее хоть и немолодое, но милое лицо. Я зажмурился на мгновение и, открыв глаза, вновь увидел мою дорогую жену с голубыми глазами и очаровательной улыбкой. «Да когда же это кончится? – подумал я. – Ведь так и с ума недолго сойти!» Беатрис взяла меня за руку и, глядя мне в глаза, произнесла:

– Всё будет хорошо, теперь всё будет хорошо, ты поправишься, и всё будет как раньше.

Затем она наклонилась ко мне и поцеловала меня в щёку. Я нисколько не удивился такому казённому поцелую, так как жена, уж не знаю, с чем это было связано, очень редко целовала меня в губы. Лилу бросилась ко мне и обняла настолько страстно, насколько это было возможно сделать с обездвиженным овощем, лежащим на больничной койке. Мама же, закончив повествование про непонятно что творившееся в этом лечебном заведении, с трудом поднялась с кровати, погладила меня по руке и произнесла:

– Поправляйся, сын, всё плохое уже позади, теперь осталось только восстановить силы.

Сын Этьен и друг дочери по очереди пожали мне правую руку и пожелали скорейшего выздоровления. Ах как мне хотелось им сообщить, что я чувствую их прикосновения! Да, не так, как раньше, до катастрофы, а гораздо слабее, но главное, – чувствую.

Доктор Клеман вошел в палату, отсоединил капельницу и, пожелав мне спокойной ночи, попросил всех удалиться и дать мне возможность поспать и набраться сил.

Глава 9

Я лежал в полной тишине с закрытыми глазами и думал только об одном и ждал только одного – Люцифера. Я ждал его появления и в то же время боялся, что он снова появится и нарушит мой покой. И я дождался. Я почувствовал присутствие кого-то еще в комнате, кого-то совсем рядом со мной, но я лежал, не смея открыть глаза. Ощущение того, что рядом кто-то есть, усиливалось с каждой секундой, с каждым ударом сердца, и я не выдержал и осторожно приоткрыл глаза. Яркий белый свет заставил зажмуриться и повторить попытку. Когда глаза чуть попривыкли, я разглядел, что рядом со мной с левой стороны стоит молодой человек ровно посередине окна, свет из которого меня ослеплял.

Стоп! Свет из окна, но уже вечер, мне пожелали спокойной ночи, да и окно, как это обычно бывает в больничных палатах, с закрытыми жалюзи. У меня появились силы. Я приподнялся, прикрыл ладонью глаза, создавая тень, как при ярком солнце на улице, и убедился, что жалюзи закрыты, а свет исходит как бы из-за молодого человека. Я разглядел крылья за его спиной. Всё сложилось в голове в единую картинку, я сел на кровати, приподнял голову и, приготовившись встать, произнес:

– Здравствуйте, вы за мной? Я умер? Не пережил потерю крови?

Светящийся нарушитель моего спокойствия улыбнулся и, как мне показалось, засветившись еще сильнее, ответил:

– Я Архангел Гавриил, слышал обо мне?

– Гавриил? Тот самый, который принёс весть Деве Марии о рождении Иисуса Христа? – смущенно спросил я.

– Да, и не только Деве Марии, и не только о рождении Иисуса, – несколько обиженно ответил архангел.

– Вот это да! Кому рассказать, ведь не поверят. Меня зовут Батист, что, кстати, означает «креститель», приятно познакомиться, – я протянул правую руку для рукопожатия и продолжил: – Так что, я умер? У меня ничего не болит, и я двигаюсь.

Архангел посмотрел на мою руку и, изменившись в лице, серьезно заявил:

– Я знаю, как тебя зовут, смертный, и здесь я с вестью.

Но не успел он договорить, как неприятный звук разрывающейся плоти прервал его речь. Я увидел, как сзади, со спины тело вестника насквозь пронзил острый меч, и свет, исходящий от Гавриила, погас. За спиной у архангела стояло серо-голубое чудовище с распростёртыми крыльями как у летучей мыши. Я вскрикнул от ужаса и неожиданности.

– Я же предупреждал, чтобы вы не лезли в мои дела на земле! Кто тебя послал, неужели Сам? Неужели для Него ты уже не любимчик, открывающий знания самого Бога, раз он отправил тебя ко всякому отребью? – грозно спросил страшный незнакомец, с отвратительным треском вынув из тела архангела меч и указав им на меня.

Конечно, мне не надо было пояснять, что «всякое отребье» – это я. Гавриил опустился на одно колено и взялся рукой за грудь, скривив от боли лицо.

– Или забыл, – продолжил спокойным и сиплым голосом нападавший, – что после пришествия вашего любимого Иисуса на землю каждый из вас, спустившись с небес, становится уязвимым?

Чудовище расправило крылья и занесло меч над склонившейся головой вестника Божьего слова.

– Люцифер, ты опять за свое! – раздался сильный мужской голос, наполнивший децибелами больничную палату.

За спиной отвратительного голубоватого чудовища показался ангел гораздо крупнее Гавриила, с белыми расправленными крыльями и с еще более мощным свечением из-за спины. Мои глаза не выдерживали такого яркого света, сравнимого разве что с электродуговой сваркой. Я вскочил с кровати и, прикрыв лицо руками, сместился в угол комнаты. Все три крылатые создания посмотрели на меня, как на какое-то насекомое, отвлекающее их от важных переговоров.

– А, Михаил! И ты здесь? – прорычала мерзкая тварь с крыльями, обтянутыми кожей, чуть склонив голову и опустив меч. – Ну конечно, как же без тебя-то!

Щурясь от яркого света, я разглядел в руках самого высокого ангела, именуемого Михаилом, меч, который был значительно крупнее, чем у напавшего на Архангела Гавриила омерзительного чудовища.

– Забирай своего раба и проваливай! – зарычала тварь, обращаясь к Архангелу Михаилу.

В тот же миг комната наполнилась ярко-красным светом от пламени, таким же, как в самолете при крушении. Архангел Гавриил поднял крылья, загородив ими меня от адского огня, и, обессиливший, рухнул на пол. Я с изумлением посмотрел на Архангела Михаила, который, поймав мой взгляд, спокойно сказал мне:

– Спи.

И я уснул, рухнув, как подкошенный неведомой силой, на пол в углу комнаты.

Глава 10

– Батист, мсье Батист, что случилось? Почему вы на полу? – услышал я голос одного из медбратьев, который днем ранее сопровождал меня во время обследований.

Я открыл глаза. Секунда, две, и я вспомнил всё, абсолютно всё! Я вспомнил, что на моих глазах состоялась, если хотите, битва Добра и Зла. Или… Или мне всё это приснилось, и все воспоминания – плод моей бурной фантазии или реакция на лекарства, принятые перед сном?

Медбрат, склонившись надо мной, тряс меня своими огромными руками, повторяя:

– Мсье Батист, почему вы на полу, почему вы не на кровати?

Я смотрел на него широко раскрытыми глазами и, как и ранее, ничего не мог ответить – губы не шевелились. А если бы и смог говорить, что бы я ему рассказал? Что на моих глазах серо-голубое чудовище по имени Люцифер ранило мечом Архангела Гавриила, который явился ко мне с вестью от самого Бога, но вмешался еще более крупный Архангел Михаил, и Люцифер ретировался? После таких слов, пожалуй, меня из этого отделения перевели бы в психиатрию и довели таблетками и уколами до невменяемого состояния.

Добрый и заботливый сотрудник больницы обхватил меня руками под плечи, приподнял и уложил на кровать, после чего отряхнул руки так, будто только что грузил мешки с картофелем.

– Полежите пока тут, а я врачу сообщу, пусть разбирается, – проворчал медбрат и вышел из палаты.

Я остался опять один в полной тишине. Я лежал на больничной койке с закрытыми глазами. Скажу честно, мне было страшно их открыть. Да, я боялся продолжения этого безумия – явления Сатаны то в облике крылатого чудовища, то в виде вожделенной красотки. Прошло минут десять – пятнадцать, но ничего не происходило. Я осторожно приоткрыл один глаз и сквозь чуть поднятые ресницы огляделся. Открыл второй глаз и внимательно осмотрел всю комнату, насколько мог это сделать с неподвижной головой. Время тянулось очень медленно. Казалось, что после ухода медбрата прошел уже час, но я так и оставался один. Я вновь прикрыл глаза и попытался уснуть, внушая себе, что всё, что произошло ночью, не более чем ужасный сон. На вопрос же «Как я оказался в углу комнаты?» я решил себе не отвечать.

Уже засыпая, я услышал очень тихий звук открывающейся двери с почти беззвучным щелчком фиксатора замка. От страха я задержал дыхание и, казалось, слился с постелью и замер, если так можно сказать про человека с обездвиженным телом. Я слышал крадущиеся и приближающиеся шаги. Затем наступила долгая тишина. Но я ощущал каким-то шестым или седьмым чувством, что совсем близко кто-то находится.

«Ну всё, будь что будет!» – подумал я и резко открыл глаза.

Прямо передо мной, вплотную к лицу, я увидел нечто, покрытое густой шерстью, с двумя рядами пожелтевших зубов, не имеющее ни глаз, ни других частей тела, обычно полагающихся земным существам.

Увиденное повергло меня в шок, и от испуга я чуть не закричал. Но, не издав ни звука, я просто открыл рот. Да, я смог открыть рот.

– Мсье Батист, вы открыли рот! – сказали зубы, окружённые густой шерстью, голосом доктора Андре Клемана.

Врач отодвинулся от меня после очень близкого и внимательного разглядывания моей головы, и я увидел его радостное и улыбающееся лицо. Я выдохнул с облегчением и пошевелил губами. Восторгу не было предела, но я, как и прежде, не мог говорить. Зато теперь я самостоятельно сглатывал слюну, и доктор, заметив это, произнес, записывая в журнал:

– Подвижность ротовой полости возвращается, глотательные рефлексы в норме. Мсье Батист, поздравляю. Возможно, сегодня вы покушаете и, главное, попьете самостоятельно. Можете ли вы пошевелить какой-нибудь конечностью или покачать головой?

Я сделал усилие, внутренне отдавая команду на движение ногам и рукам, попытался наклонить или повернуть голову, но ничего не вышло. Я моргнул два раза в знак отрицания и с грустью закрыл глаза. Доктор заметил мое разочарование и, погладив меня по плечу, сказал очень мягким и добрым голосом:

– Не расстраивайтесь, всё будет хорошо, тенденция положительная.

Почувствовав прикосновение его руки, я резко открыл рот и заморгал, затем замер и вопросительно посмотрел доктору в глаза.

– Батист, вы хотите что-то сообщить?

В ответ я тут же моргнул один раз и уставился на собеседника.

– Вы почувствовали мое прикосновение? – неуверенно спросил доктор.

Я моргнул еще раз и выдохнул с облегчением.

– Не может быть! А теперь чувствуете? – Андре вновь коснулся моего плеча и пристально посмотрел мне в глаза.

Я вновь ответил утвердительно, единожды моргнув.

– А теперь, – не унимался доктор, трогая меня то за одну, то за другую руку.

И я в ответ моргал без устали, словно повторяя: «Да, да, да». Моргал и улыбался.

– Батист, дорогой вы мой! – закричал Андре Клеман и поцеловал меня в лоб.

«Ну это уже было лишнее», – подумал я и скривил гримасу.

– Ладно-ладно, не злитесь, мсье Батист де Венсан, прошу меня извинить. Я очень рад, что ваше состояние улучшается, несмотря на то, что мы, врачи, так и не смогли толком определить, что с вами происходит. Но есть еще один важный момент, который мне бы хотелось прояснить. Наш сотрудник, пришедший к вам сегодня во время утреннего обхода, утверждает, что нашел вас не на кровати, а вон в том углу комнаты, – доктор указал пальцем в угол и пристально посмотрел мне в глаза.

Я долго не отвечал, обдумывая последствия своих показаний, но затем, собравшись с силами, моргнул один раз.

– Как же так? Почему вы оказались на полу? Вы что-нибудь помните?

Я ответил отрицательно, моргнув два раза, и замер в ожидании следующего вопроса.

Однако наш диалог прервал жужжащий звук и легкий стук в окно. Андре резко повернул голову, а я последовал глазами за его движением. За окном, болтаясь и пытаясь выровняться после контакта с рамой, завис квадрокоптер с видеокамерой под брюхом.

– Проклятые журналисты! – закричал Андре Клеман и бросился к окну, плотнее закрывая жалюзи.