Электронная библиотека » Владимир Торин » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Амальгама"


  • Текст добавлен: 20 апреля 2017, 04:02


Автор книги: Владимир Торин


Жанр: Историческая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Однажды Альфонсо Храбрый, король Леона и Кастилии, пообещал насыпать гору золота высотой с собственный рост тому, кто сумеет раздобыть секрет изготовления венецианских зеркал. И вот, движимые нечеловеческой жадностью, два стеклодува, отец и сын, решились на отчаянный шаг. Конечно, о том, чтобы выдать секрет и остаться жить дома, на острове Мурано, речи идти не могло. Побег отец и сын готовили в строжайшей тайне несколько месяцев. Они скрывались от любопытных глаз в стоках нечистот, сутками прятались в узком неудобном ящике, чтобы никто не заметил их тайную погрузку на корабль, в котором специально для них была оборудована секретная каюта, расположенная глубоко в трюме, среди мешков специй и клеток с диковинными животными, которых везли из восточных стран в Европу. Из корабля беглецов выгружали глубокой ночью, в обстановке строжайшей секретности и двое суток, без единой остановки, мчали в карете с плотно закрытыми шторами в Толедо. И лишь когда беглецов доставили до неприметного дома на одной из улиц Толедо, все входы и выходы в который охраняли отчаянные головорезы, входившие в отборную королевскую гвардию, только тогда отец с сыном смогли перевести дух и послать одного из стражников за вином, чтобы отметить счастливое бегство из Венеции. Стражник пришел с вином, открыл дверь в комнату, где прятались венецианцы, и с ужасом обнаружил обоих стеклодувов лежащими на полу и истекающими кровью. Горло отца и сына было перерезано, кровь залила весь пол, а на груди у каждого беглеца лежала маленькая красная карточка с изображением крылатого льва, вооруженного мечом, – так выглядела эмблема Совета Десяти. Вот как хранили тайну волшебных зеркал!

Барбаросса понимал, что рано или поздно в венецианское зеркало предложат посмотреть и ему. Видимо, этот миг настал именно сегодня. Подумать только, именно сегодня, когда он четко решил стереть Венецию в порошок! Они, что там, и мысли читать умеют?

Слова императора про зеркало, произнесенные только что ясно и конкретно, прозвучали тихо, но очень грозно.

Энрико Дандоло задержал руку, уже взявшуюся за край покрывала. Было очевидно, что венецианский посланник явно не обрадовался информированности германского императора. Как будто легкая тень пробежала по благородному лицу посла, но, надо признать, владел он собой великолепно. Легкая тень на лице исчезла так же быстро, как появилась, и никто бы ее никогда и не заметил. Никто, кроме Барбароссы.

– О великий император, – сказал Энрико Дандоло негромко, и голос его даже не дрогнул. – Я понимаю, что только ты, с присущей тебе мудростью, знаешь о некоторых чудодейственных фокусах, которые можно проделывать с нашими зеркалами. Однако людская молва приписывает этому слишком много небылиц, которые мы просто устали опровергать.

– Венецианец, твои слова так же похожи на правду, как карканье ворона на пение соловья! Ведь я угадал? Там зеркало? – Барбаросса угрожающе поднялся с трона.

Стражники, стоящие за троном Барбароссы, по-прежнему не двигались. Но в глазах их как будто включилась небольшая лампочка, обозначающая переход от спящего режима к активному.

– Да, о великий император. Там зеркало. Самое роскошное из существующих на земле, достойное твоего благосклонного взгляда. – Дандоло говорил спокойно, без страха глядя в глаза приходящего в бешенство германского императора.

– Ну, так взгляни в свое зеркало сам! Взгляни, а я посмотрю, что с тобой будет. – Фридрих захохотал. – Что, боишься?

– О великий император, – только сейчас голос Дандоло вдруг немного дрогнул, – чтобы раз и навсегда развеять небылицы, которые нечестивые люди рассказывают о наших зеркалах и которые недостойно привлекли твое августейшее внимание, я предлагаю сделать следующее.

Император с интересом взглянул на посланника.

– Пусть завтра здесь соберутся все близкие тебе люди, стража, свита. Я сброшу покрывало с этого зеркала. Первый подойду к нему и взгляну в него. Надеюсь, таким образом мы пресечем кривотолки и ты получишь прекрасный дар от моего государства.

– Отличная идея. – Было видно, что идея Фридриху и вправду понравилась. – Это будет правильно. Я завтра соберу весь двор и всем расскажу, как мы дальше будем жить с Венецией. Думаю, это будет важно услышать всем. Ну а ты, если, конечно, останешься жить, передашь это послание своему дожу. И с зеркалом твоим мы завтра тоже позабавимся! – сказав это, Фридрих опять засмеялся.

Посол молча склонил голову в почтительном поклоне.

– А теперь иди в свои покои. Тебе покажут, где разместиться. И не вздумай бежать! Надеюсь, у тебя хватает ума, чтобы понять, что это невозможно.

Неслышными тенями появились в шатре верные императорские оруженосцы и вывели гостя.

На улице к Энрико Дандоло подбежали двое слуг, которые вносили зеркало в шатер Барбароссы.

– Как же быть? Что же теперь делать, господин? – чуть слышно, еле разлепляя губы, зашептал один из них, заглядывая Дандоло в глаза.

– Вы все слышали?

– О да, мы находились вместе со слугами императора неподалеку от вас, господин. Мы ночью будем бежать? – Говорящий покосился на солдат императора, следовавших за ними, но на почтительном расстоянии.

– Нет, Серджио. Мы не будем бежать, – тихо и печально сказал Дандоло.

– Но как же тогда? Как же быть? – Слуга заглядывал в спокойное лицо Дандоло и даже представить себе не мог, что собирался сделать сегодня этот человек.

Долго еще будет жить благородный старец Энрико Дандоло. Удивительно долго. Но никогда он не забудет того, что произойдет сегодняшней ночью. Ни когда великая Венеция рукою Дандоло заставит непобедимого Барбароссу распластаться ниц перед папой прямо на площади Сан-Марко, ни когда Дандоло в восьмидесятипятилетнем возрасте станет правителем Венеции, ни когда он, девяностовосьмилетний, возглавит Крестовый поход и штурм Константинополя, а потом будет провозглашен византийским императором. Он не забудет потому, что самое важное событие в жизни Энрико Дандоло произойдет именно сегодня. Этой ночью было предначертано будущему правителю Венеции и Византии пройти великое и самое страшное испытание в своей жизни.


Глава V
Неудачная попытка разбогатеть. Москва, декабрь 2014 года

Прошла неделя с тех пор, как Сергей Анциферов прилетел в Москву, и неделя и одна ночь после страшного венецианского приключения. Древний пергамент в прозрачном файле, нагло размещенный в большой сумке среди сувениров, никакого внимания службы охраны аэропорта не привлек. Сергей часто думал, что он скажет о пергаменте, если вдруг его спросят о нем представители итальянской таможни или полиции. И всякий раз терялся, считая прежний ответ неправильным и стараясь придумать ответ новый. Ночами ему снились старик с перерезанным горлом и длинные уродливые венецианские тени, искажаемые узкими высокими стенами старинных зданий по набережным каналов.

– Ну-ка, дай еще раз эту фигню посмотреть. – Друг Сергея Иван, длинный, лохматый и беспечный сослуживец, работавший системным администратором в той же фирме, уже не первый раз брал в руку пергамент и грустно качал головой. Было очевидно, что он жалеет о том, что с ним такие приключения никогда в жизни не происходят.

Пергамент оказался очень старым, очень загадочным и совершенно нечитабельным. При этом какие-то древние буквы были нанесены на него, казалось бы, в совершенно хаотичном порядке, на обеих сторонах древнего листа. Друзьям пришлось немало поломать голову, прежде чем догадаться о некоторых действиях, которые необходимо было проделать с пергаментом. Однако к разгадке того, что там написано, наших героев это не приблизило. Например, для того, чтобы слова, написанные на разных сторонах пергамента, оказывались единой строкой, старинный документ нужно было сложить неким причудливым образом. Об этом догадался Сергей, исследуя древние сгибы. Но и в этом случае строки были какими-то неполными. После длительных манипуляций друзья обнаружили, что строка становится полной, если документ правильным образом свернуть, а после этого посмотреть на просвет. Это открытие присвоил себе Иван, догадавшийся приложить к оконному стеклу уже свернутый пергамент. Благодаря наличию странных водяных знаков, как на денежных купюрах, которые естественно дополняли знаки, уже существующие по обеим сторонам документа, можно было увидеть ровные строки совершенно непонятного текста. Но и в этом случае, хотя строчки и становились полными, ничего прочитать было совершенно невозможно – буквы были вроде бы знакомы, но понять хоть что-нибудь не получалось.

– Нет, ну ты глянь, какие хитрецы! – в который раз восторгался Иван. – Прикинь, ну, ведь совершенно невозможно копию этой штуки сделать! Ее ведь ни сфотографировать, ни отсканировать никак нельзя. Да и точно такую же фиг сделаешь! – Иван, как ведущий шоу «Магазин на диване», нахваливал Сергею «свой товар». – Предположим, отсканировал ты эту сторону, но тебе ведь и другую надо. – Иван демонстрировал другую сторону. – Но и этого мало, тебе ведь надо их особым образом сложить! Но даже если ты додумался точно так же сложить несколько таких отсканированных листов, тебе ведь нужно водяные знаки сделать, которые внутри и видны только на просвет, да так, чтобы они недостающие части букв дополняли! Это-то ты как сделаешь? – победно вопрошал Иван у молчавшего Сергея.

Сергей Анциферов разделял восторги Ивана и был поражен не меньше его удивительным пергаментом, который действительно нельзя было не только прочитать, но и отсканировать, и сфотографировать, и даже просто изготовить хоть что-то отдаленно его напоминающее.

С момента приезда из Венеции он давно уже мучился вопросом: что ему делать с манускриптом, который попал к нему таким страшным образом? Сергей успел уже несколько раз рассказать Ивану свою венецианскую историю, они уже и выпивали по этому поводу, и задумчиво размышляли, что же с этим делать, выкуривая большое количество сигарет и пуская струйки дыма в ночной бархат московского неба, стоя на балконе двенадцатиэтажки на улице Большая Грузинская, где Анциферов снимал квартиру.

Неделя – большой срок для молодого и, как это сейчас модно говорить, занимающего активную жизненную позицию человека. За это время Сергей успел пять дней потрудиться в офисе, ловя на себе завистливые взгляды сослуживцев (надо же, командировка в Венецию!). Но тоска не проходила, смутная тревога оставалась, а что делать с манускриптом, так и не было решено. Неделю понаблюдав за другом, Иван задумал предпринять решительные действия по его психологической реабилитации.

Супруга Ивана, миловидная и смешливая девушка по имени Марина, отправлялась на выходные к родителям в Тверь. Иван посчитал это благословенным знаком и предупредил Сергея, что начнут они отдых в пятницу, продолжат в субботу, закрепят пройденное в воскресенье, а к понедельнику никакой грусти у Сергея и в помине не останется, сколько ни ищи. Короче говоря, Иван решил вышибать из друга тоску-печаль традиционными российскими методами: холодной водкой, разухабистой гульбой и разговорами по душам.

Анциферов в общем-то был не против. Вчера была пятница, Марина уехала, а Иван появился на пороге Серегиной квартиры с большим пакетом из «Перекрестка», позвякивающее содержимое которого должно было помочь раскрыть чакры друга всерьез и надолго.

Сегодня шел уже второй день релаксации. За окном стояло яркое утреннее зимнее великолепие, немногочисленные машины изредка шуршали по субботней Большой Грузинской, погрузившейся в сладкую и непроходимую дремоту. Стол анциферовской комнаты был завален тарелками, стаканами, пепельницами, яблоками, недопитыми бутылками из-под водки и из-под пива, пачками сигарет, мобильными телефонами и какими-то бумагами.

Друзья сидели молча, сосредоточенно глядя в одну точку, только не вне, а куда-то глубоко вовнутрь себя. Бывает такое ощущение с похмелья, как будто внутри тебя – бездонная пустота и каждое слово или каждое движение отзываются в организме звоном или гулом. В этом состоянии говорить тяжело. Но можно.

– …Слушай, зачем он тебе? – медленно спросил Иван. И хотя несколько минут до этого они молчали и никто ничего не говорил, Сергей сразу понял, что друг говорит о манускрипте, поэтому совершенно не удивился, когда тот продолжил: – А давай его продадим! Антикварам!

Собственно, идея про антикваров ими обсуждалась уже не раз, но сегодня, в зыбкой похмельной ясности, вдруг показалось, что она – самая очевидная.

– Слушай, ну, ведь денег действительно заработать можно будет! Ну, прикинь… Вот тебе, пожалуйста, гарантированная десятка зелени на этой хрени! А тебе-то эта фиговина зачем? Ходить и мучиться? Продай и забудь навсегда! – Иван разлил по рюмкам водку и протянул другу кусочек соленого огурца. – Давай!

– Давай! – согласился Анциферов, выпил и вдруг решительно встал. – Фиг с тобой, пошли к антикварам.

Иван, довольный тем, что высказанная им мысль была принята так быстро, не заставил себя упрашивать и направился в прихожую одеваться.

Через пару минут друзья, выйдя из квартиры, начали пробираться по длинному коридору к лифту. Извилистый коридор был заставлен живописным соседским хламом, который оставлять здесь было совершенно нежалко, а выбрасывать – жалко. Здесь они столкнулись с рабочим-узбеком, одухотворенно плескавшим какой-то гадкой серой смесью на стену и старательно растиравшим ее строительным мастерком.

– Ты зачем стену пачкаешь, тут же у людей вещи какие-то стоят? – удивился Сергей.

– Дэс сказал: ремонт будет, – бесстрастно и меланхолично пожал плечами узбек и продолжил возюкать мастерком по стене. ДЭЗ для него был что-то вроде муллы: он всегда знал, как лучше, и никто не мог ему указывать, что делать, а если кто-то и имел наглость указывать, то мулла ДЭЗ это указание со всем возможным достоинством просто игнорировал.

– Так ты же людям вещи испачкаешь. – Иван продолжил мысль друга, пока они поджидали лифт.

– Дэс давно уже всем сказал, что ремонт будет, – узбек, по-видимому, был хорошо подготовлен к ответам на вопросы и его трудно было сбить с этого делового меланхоличного тона. Раствор все так же деловито летел на в общем-то вполне сносные стены, оставляя уродливые серые пятна.

Тут раскрыл двери лифт, Сергей махнул рукой на узбека, и друзья поехали вниз.

Герои недолго думая двинули на Арбат, справедливо полагая, что нигде в Москве не встретить такого большого количества антикварных магазинов, как там. Однако, вопреки их плану, арбатских антикваров совсем не порадовал принесенный манускрипт, и они быстро теряли всякий интерес к молодым людям, узнав, что те ничего не собираются у них в магазине покупать.

Когда терпение наших героев исчерпалось и больше всего на свете захотелось закончить это бесцельное хождение по одинаковым антикварным лавкам, заставленным хохломой, новодельными картинами, матрешками, не очень старыми иконами и оловянными солдатиками, непохоже изображающими Наполеона и Ленина, манускриптом вдруг заинтересовались.

Это произошло уже в самом конце Арбата, почти у станции метро «Смоленская». Сергей, в очередной раз лениво положив документ в пластиковой папочке на заставленный разнообразными безделушками прилавок, вдруг заметил, что у антиквара всего на долю секунды в глазах полыхнул странный огонек. Этот антиквар был явно не похож на своих коллег из других магазинов, он больше походил на заслуженного музейного работника на пенсии, а те больше напоминали продавцов на рынке. Антиквар изучал манускрипт внимательно и долго.

Друзья очень удивились, когда он догадался о том, как манускрипт надо сложить, чтобы получались строчки, а потом посмотрел его на просвет, поняв, что недостающие буквы – в водяных знаках. Но дальше было еще интереснее. Антиквар очень быстро придумал, как прочитать эти непонятные буквы. Иван не смог сдержать удивленного возгласа, когда тот начал приставлять манускрипт к зеркалу и в отражении стало возможным прочитать некоторые слова. «AMALGAMA» значило самое крупное из них. Потом в круглом сувенирном зеркальце с палехской росписью Сергей увидел другие слова, по очереди разобранные старательным антикваром. «DANDOLO». «AMORE». «ODIO». Каждое разобранное слово антиквар вполголоса проговаривал, непременно качая при этом головой.

У самой витрины в это время стоял невысокий плотный человек, обладавший пышной белой шевелюрой и роскошными седыми усами. Он рассматривал какие-то картины и изредка поглядывал то на антиквара, то на наших друзей. Сергею эти его поглядывания не понравились. Человек заметил это и немного смутился, а Анциферов про себя назвал этого посетителя магазина «чеширским котом», видимо, из-за пышных усов.

– Дандо’ло. Или Да’ндоло, – пробормотал антиквар и растерянно посмотрел в окно. – И еще вот это – Одио. – Он покачал головой.

Устав подглядывать, седовласый посетитель магазина произнес:

– Одио по-итальянски значит «ненависть», – а затем действительно как-то по-чеширски улыбнулся и представился: – Меня зовут Александр Валентинович, – и сразу же, без какого-либо перерыва, обратился к Сергею, махнув седой головой в сторону манускрипта: – Вы позволите полюбопытствовать? – Потом подошел к прилавку и стал «любопытствовать», совершенно не дожидаясь ответа.

Сергей хотел как-нибудь нахамить наглецу, но, увидев, с каким почтением продавец протянул ему манускрипт, решил подождать, чем все это закончится.

Чеширский тоже очень долго разглядывал манускрипт, переворачивал его, складывал и раскладывал.

– Откуда у вас это? – вдруг нарушил молчание антиквар.

– Понимаете, – Сергей давно придумал историю, которую уже несколько раз сегодня «прогонял» в других антикварных магазинах, – я отдыхал в Италии, и там в одном магазине мне предложили…

– Прям-таки предложили, – насмешливо нараспев произнес чеширский Александр Валентинович.

«Чего он дразнится?» – подумал Сергей и, вспомнив мелькнувший огонек в глазах у антиквара в самом начале их разговора, вдруг решительно сказал:

– Короче, ситуация такая. Десять тысяч долларов стоит эта штука. Если готовы платить, платите. А – нет, так мы дальше пойдем.

Воцарилось молчание.

– Триста долларов, – четко произнес антиквар.

Сергей молча взял манускрипт и пошел по направлению к входной двери. Иван, за все это время не проронивший ни слова, поспешил за ним.

Звякнул колокольчик, и друзья оказались на улице. Сергей надеялся, что, как это часто бывает в хороших фильмах, их окликнут на пороге и скажут что-нибудь типа «Подождите, молодые люди» или «Ну, зачем же так горячиться?». Но их никто не окликнул.

Быстро темнело, мела поземка. Сергей круто повернулся и побрел по небольшому переулку вверх, к Новому Арбату, чтобы оттуда направиться через Садовое кольцо домой. Было обидно, что не удалось ни продать, ни разбогатеть, ни избавиться от этой страшной штуковины с таинственными трудночитаемыми буквами. Иван шел рядом, не говоря ни слова. Серое московское небо сыпало на улицу мокрые комья снега и надежно прятало от прохожих звезды.


Глава VI
Второй полет. Кунцево, Ближняя дача Сталина. Ноябрь 1941 года

Мотор мощного бронированного «форда» приглушенно урчал, катя по пустынной ночной Новодорогомиловской улице. Тени приземистых кособоких лачуг, притулившихся к широком тракту, стремительно проносились за окном надежной американской машины, подаренной в самом начале войны американским президентом Рузвельтом. На пустырях между домами встречались одинокие зенитки, грустно уставившиеся в серое московское небо. В автомобиле сидело четверо – двое спереди и столько же сзади. Все молчали. Тем, что спереди, говорить было не положено по должности, те, что сзади, успели обговорить свои дела чуть раньше. Однако тишина тяготила маленького пышноусого человека в солдатской шинели без знаков различия и какого-то необычного кроя. Он после долгого молчания с явным грузинским акцентом произнес:

– А ты был не прав, Лаврентий. Выиграл я наш спор, – и с усмешкой покосился на своего соседа, единственного из сидевших в машине одетого в темное гражданское пальто. Впрочем, несмотря на обычность пальто, человек этот был достаточно необычен и легко узнаваем всеми гражданами СССР. Человек этот повернул голову, блеснув знаменитым пенсне, и осторожно произнес:

– Какой спор, товарищ Сталин?

Сталин усмехнулся:

– Помнишь, как мне звонил начальник штаба Западного фронта Булганин, просил перевести штаб фронта подальше от передовой? Я ему запретил это делать, а тебе сказал, что это явно просьба Жукова?

– Помню, – кивнул Берия.

– И тогда же предложил тебе поспорить, что Жуков, исчерпав все возможности, обязательно попросит меня об этом сам, а ты заявил, что он для этого слишком труслив и побоится.

– Было, говорил, – согласился Берия. – А что, он уже исчерпал все возможности?

– А кому еще просить? – хмыкнул Сталин и начал загибать крупные короткие пальцы левой руки. – Соколовский звонил, Булганин звонил…

– А комиссар фронта Степанов?

– Он поднимал этот вопрос самым первым, еще в начале октября. Предложил вывести штаб фронта в район… – Сталин сделал паузу и зло выдохнул: – Арзамаса.

– Куда?! – не смог удержаться от изумленного восклицания Берия.

– Туда, туда, – мрачно подтвердил Сталин. – Ты не ослышался. А я ему сказал знаешь что? – Сталин поднял вверх указательный палец. – Что ему нужно не новый командный пункт оборудовать, а могилу себе копать! Это все Жуков перепуганный придумал. Ну и сегодня не выдержал, сам мне позвонил. Просил перенести свой командный пункт к Белорусскому вокзалу. Боится.

Тонкие губы Берии презрительно искривились.

– Это он боится в плен попасть, Коба. Он же когда в Ленинграде был, не только приказ издал расстреливать всех, кто в плен сдастся. Он еще и шифрограмму командующим отправил, чтоб разъяснили всем, будто семьи сдавшихся врагу будут расстреляны. Вот и опасается за своих. Думает, что ты тогда к его семье его же приказ и применишь. Правда, Маленков его распоряжение сразу отменил, но он, наверное, все равно боится.

– Смешно, – мрачно прокомментировал Сталин, и улыбка Берии мгновенно исчезла с лица.

– Не смешно другое. Не смешно, что командующий фронтом не верит, что Москву удастся отстоять. Это грустно. Очень грустно. Вот я и думаю: может, зря ты, Лаврентий, за него летом заступался, а? Его же за провал под Смоленском просто сняли с поста начальника Генштаба. И все. Может, и сейчас не поздно этого дуболома на умного человека заменить? И есть кем. Вон как армия товарища Власова сражается. Насмерть. Он и под Киевом точно так же стойко держался. Если бы соседи не подвели, думаю, фашисты о Киев непременно зубы сломали бы. Помнится, мы его еще до войны орденом Красного Знамени наградили за лучшую дивизию во всей РККА. Получается, по заслугам наградили.

И, договорив, вопросительно уставился на своего собеседника. Берия пожал плечами и уклончиво ответил:

– Решать вам, товарищ Сталин. Дуболома на умницу заменить – всегда на пользу делу, спору нет. Хотя и дуболомы подчас нужны. Людей на смерть десятками тысяч гнать, когда это требуется, не каждый решится. Тот же Власов, к примеру. И если бы не разгар боев, я бы первым такую замену поддержал, а сейчас… Вникнуть в обстановку – время нужно, а где его взять? Вон как фашисты лезут. А что касается отправки туда… Так ведь это никогда не поздно исправить. Туда отправить легко, вот обратно – навряд ли получится…

– Ладно, – кивнул его собеседник. – Действительно, с этим успеется. Давай тогда про туда и про обратно поговорим. Вопрос у меня к тебе. Ты вот упомянул, что «туда» отправить легко. Тогда почему у тебя так ничего и не получилось с зеркалом? – И он вопросительно уставился на Берию. – И где тот, который туда отправился? Неужели до сих пор не нашли? Странно. Я был о твоих людях лучшего мнения.



Берия помрачнел. Было заметно, что говорить на эту тему ему очень не хочется, но деваться было некуда. Однако ответил он не сразу, подыскивая нужные слова, которые обязательно должны быть правдивыми, ибо Хозяин, как называл его про себя Лаврентий Павлович, терпеть не мог лжи. Но правда – штука жестокая, поэтому следовало подобрать такие слова, чтобы максимально ее смягчить.

В этот момент он проклинал самого себя за то, что тогда, в далеком 39-м, он, заинтересовавшись странными показаниями арестованного пожилого преподавателя истории Ленинградского университета, из «бывших», распорядился разместить его в одной из шарашек НКВД. Впрочем, интерес был оправданный. Звали историка Николай Петрович Дондулев, и рассказывал он нечто неслыханное. Дескать, Петру Первому во время его путешествия по Европе было подарено какое-то зеркало, изготовленное в Венеции. Зеркало это, по рассказам «врага народа», обладало удивительной силой и было способно творить самые необыкновенные чудеса. Но зеркало это было очень опасным, в том числе и для человека, который им владеет. Как Петр Первый в это зеркало глянул, так умом и тронулся. А еще через это зеркало можно было как-то на людей влиять. А еще, мол, это зеркало позволяло «уйти в иные времена». И хранилось чудо-зеркало в Эрмитаже, и ученый знал где и обещал, проведя какие-то предварительные исследования, заставить всю эту колдовскую силу работать на благо Советской власти.

Лаврентий Павлович не был легковерным, но распорядился отправить этого прохвоста в Эрмитаж, где тот достаточно быстро нашел старинное зеркало. И можно было бы принять за бред сумасшедшего все рассказы этого Дондулева про силу зеркала или уж тем более про «уход в другие времена», но останавливал очень простой опыт. Когда смотрел Лаврентий Павлович в это зеркало, вдруг шуметь в ушах начинало, голова болела, озноб какой-то странный в теле появлялся. Как убирал зеркало от глаз, самочувствие сразу становилось лучше.

Вот и решил он поэкспериментировать. Определил ученого в одну из многочисленных шарашек Подмосковья. Цель была одна: разобраться, как это работает и как это поставить на службу Советской власти. На всякий случай к старорежимному профессору были приставлены несколько студентов исторического факультета, имевших к НКВД самое непосредственное отношение.

Изначально Николай Петрович Дондулев заявлял, что ему достаточно года, чтобы разобраться в том, как это работает. Потом потребовал два. И ведь не упрекнешь человека ни в чем. Трудился добросовестно, с азартом. Подчас ночей не спал, упросив Берию, чтобы ему изменили рабочий график. Не по правилам, конечно, но раз для дела лучше…

Словом, Лаврентий Павлович согласился, махнул рукой: пусть будет. Даже бочку с квасом поставил во дворе шарашки, на радость всем ее обитателям. Наливала квас в крупные стеклянные кружки румяная продавщица, бывшая по совместительству в звании старшего сержанта госбезопасности. Каждый день писала продавщица подробный отчет о любом движении питерского ученого, которого видела очень часто: Николай Петрович квас очень любил и мог пить его литрами, как иные – пиво. Он даже иногда шутливо рассуждал о теории идентификации славянских народов посредством анализа того кваса, который был характерен для той или иной территории.

Короче, квас пил ученый изрядно, да и работал в общем-то тоже много, но результата добиться почему-то никак не удавалось. И чего только этот Дондулев не делал! Пропускал сквозь зеркало различные разряды электричества, тщательно фиксируя каждый результат в специальный журнал, обрабатывал зеркальную поверхность различными кислотами и щелочью, светил в зеркало свечкой, задымлял его различного происхождения дымами, исследовал влияние солнечного и лунного света на поверхность зеркала, подвергал его электромагнитным колебаниям различной степени интенсивности и термической обработке, крутил на центрифуге, помещал в барокамеру… Но зеркало упорно не хотело выдавать своих тайн.

И кто же знал, что этот хитрый историк решит вначале проверить действие зеркала на самом себе? И проверил. В одну прекрасную ночь Дондулев ушел. Совсем ушел.

Сперва думали, что сбежал, но уж больно не похоже было. Двоих «студентов», а на самом деле лейтенантов НКВД, которых дали в помощь хитрому ученому, допрашивали несколько месяцев, пока не убедились – правду говорят. Удивительную, можно сказать, невероятную, но правду. В зеркало почтенный Николай Петрович провалился. А вот куда именно – непонятно.

Однажды в полночь зарябило зеркало, запульсировало, даже звук какой-то стало издавать. Удивительно – звук низкий, не очень-то приятный, а тянет поближе подойти. Вот Дондулев и подошел. И даже рукой стекла коснулся. А дальше еще интереснее – прошел туда палец. Историк всю ладонь до запястья – и она преспокойно погрузилась. Тот по инерции дальше углубился, по локоть, – вновь никаких препятствий. И по плечо – никаких, а дальше само зеркало сработало… Словом, исчез человек.

Бросились лейтенанты за ним. А зеркало мгновенно к своему прежнему виду вернулось: все вокруг отражает, а пальцем коснись – твердое стекло. А историка нет. В зеркале остался.

Зачем только Берия про это зеркало товарищу Сталину рассказал?! Сталин очень заинтересовался рассказом и, кажется, начал с этим зеркалом какие-то планы связывать. И не собирался товарищ Сталин от этих планов отказываться, уж больно они, видимо, были заманчивыми. А коль не собирался, значит, действуй, товарищ Берия, исправляй свой промах, тем более что первый эксперимент все-таки удачным оказался: работает, значит, чудо-зеркало!

Но, увы, как ни старались лейтенанты НКВД в мельчайших подробностях повторить события той ночи, зеркало больше не рябило, не туманилось изнутри и вовнутрь себя не то что палец – ноготок не пропускало.

И тут пришла шифровка. Кто-то из агентов советской разведки доложил, что Гитлер распорядился установить у себя в кабинете Рейхсканцелярии какое-то большое старинное зеркало, в обстановке строжайшей секретности привезенное откуда-то из Литвы. Сталин тут же потребовал зеркало Петра Первого тоже привезти к нему на дачу в Кунцево. Мол, лично хочу на него взглянуть.

Через три дня Берия предложил было увезти зеркало обратно, но не тут-то было. Промолчал товарищ Сталин, словно бы и не услышал этого предложения, а раз промолчал, значит, не хочет об этом говорить. И знал Лаврентий Павлович, почему Хозяин против. Завораживало оно, словно затягивало. Берии и самому, когда он навещал историка, всякий раз не хотелось от зеркала отходить – так бы и стоял подле. Но и смотреть в зеркало было нельзя – сразу плохо становилось. Такой вот парадокс получался. А потом война началась, не до зеркала стало. И, надо же, опять…

Что было отвечать Хозяину в такой ситуации?

Однако с ответом вышла отсрочка. Приехали они. По рябоватому, в мелких оспинках, лицу Иосифа Виссарионовича было заметно, что разговор он не закончил, просто с продолжением не спешил.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации