Текст книги "Замуж по заданию. Детектив только для взрослых"

– Вы отлично знаете город! – похвалила я Синицына.

– Каждый день автобус мимо гоняю, это мой маршрут! – объяснил Анатолий Тимофеевич.

Он остановил «десятку» рядом с искомым мне домом номер четыре. Когда они выходили, я предложила подняться вместе со мной. Синицыны вежливо отказались.

– Дорогу обратно по карте города найдете? – спросил водитель, беспокоясь за меня.

– Конечно, у меня зрительная память хорошая, – успокоила я своих провожатых.

Глава вторая. Бедная Лиза

Вроде бы здесь – поднявшись на второй этаж, я замерла у двери с цифрой 4. На мой звонок раздались легкие шаги, дверь распахнулась, на пороге, близоруко прищурившись, стояла сухонькая сутулая старушка с совершенно седыми волосами неопределенной длины – трудно было определить, носит ли она короткую прическу и просто давно не стриглась, или волосы всегда такой нестандартной длины. Одетая в простенький ситцевый домашний халатик, она излучала какое-то внутреннее напряжение, глядя на меня.

Несколько секунд мы обе молчали. «Как она похожа на отца! Тьфу, что я говорю! Как отец похож на свою мать! Даже волосы так же вьются – он любил нестандартные прически, примерно такую же длину, какая сейчас у матери. В советский период, когда вел программу „Время“, ему приходилось коротко стричься – коммунистическая идеология не терпела „волосатого“ журналиста. В последние годы стало легче…»

– Кто вам нужен, девушка? – прервала мои размышления старушка.

– Если вы – Наталья Константиновна Фомина, то вас! – я вопросительно посмотрела на хозяйку квартиры.

– Я Фомина… А вы? – почему-то тихо спросила старушка.

– Я – Надя Фомина, ваша внучка, Наталья Константиновна! – просто сказала я.

Старушка оперлась спиной о дверной косяк. Ресницы ее задрожали, на щеках показались слезы. Не было понятно, от чего она плачет – от радости встречи или от переживаний матери, пережившей собственного сына. Мне ничего не оставалось сделать, как обнять эту в принципе совершенно незнакомую мне женщину, прижать к себе и дать выплакаться на моем плече.

Через несколько минут мы пили чай в ее маленькой однокомнатной квартире. Словно в машине времени я попала во времена бабушкиной молодости – конец сороковых – начало пятидесятых годов прошлого, двадцатого века: широкая полутороспальная кровать на металлической сетке, венские стулья, комод для постельного белья с двумя маленькими и тремя большими отделениями, ковер на стене, изображавший знаменитых трех охотников, фотоальбомы с еще черно-белыми снимками – в пятилетнем мальчике в шортах и чулочках я с трудом узнала моего тогда еще будущего отца. Вот он же, уже повзрослевший, на субботнике сажает деревья. Отвечает у доски. Судя по карте – урок истории…

Бабушкины воспоминания о папином детстве, его увлечениях. У нее собраны статьи отца за тридцать с лишним лет – от первых, написанных семиклассником для детской газеты «Пионер Востока» до последних в «Новых Известиях», автор которых уже маститый журналист, лауреат всех мыслимых и немыслимых премий. Наталья Константиновна сокрушается, выяснив, что единственная внучка не пошла по стопам отца и стала адвокатом – так обтекаемо я характеризую ей свой род деятельности. Сетует бабуля и по поводу моей одинокой жизни.

– Тебе ведь скоро тридцать. Оглянуться не успеешь, как лучшие годы пройдут. Мне бы правнука дождаться – мечтает старушка.

– Правнука можно организовать и без замужества, – поясняю я, а бабулька в испуге машет руками:

– Господь с тобой, Надя! Конечно, понимаю, не ханжа, двадцатый век заканчивается, детей не только в браке делают, но так вот на старости лет останешься совершенно одна, а это так тяжко, поверь, Наденька!

Поборов себя, Наталья Константиновна спрашивает о здоровье моей мамы, своей бывшей снохи.

– Я не одобряла их брак, считала слишком ранним, ты уж меня прости за откровенность. Оказалась права. Но в твоем возрасте замуж пора, учти мой совет.

Несколько часов, проведенных с ташкентской бабушкой, были самыми трудными в моей жизни. Конечно, я понимаю, старушка живет одна, абсолютно одна, у нее нет даже ни кошки, ни собачки, ни попугая, поэтому Наталья Константиновна отвела на мне душу разговорами. Ни о каком переезде в Россию женщина даже слушать не захотела:

– Я не шикую, но и не голодаю, на жизнь хватает. Умру здесь, на родине. Государство похоронит.

Бабушка вышла провожать меня. Я сказала, что приехала в Ташкент по делам и остановилась у своих друзей. Увидев, как я сажусь за руль флагманской модели «жигулей», старушка ничуть не удивилась:

– Это у тебя от отца страсть к машинам передалась. Саша так любил водить машины…

Старушка упросила меня доехать два квартала до ближайшего дома быта, в котором была фотомастерская. Мы сфотографировались на память. Представляю, как, получив завтра снимки, она с гордостью будет показывать их соседкам и подругам – Сашина дочка. На прощании оставила ей свои координаты, телефон, сто долларов одной купюрой на всякий случай. Наталья Константиновна расцеловала меня, осенила крестным знаменем и прошептала:

– С замужеством не тяни, мой совет тебе…

Тогда я не придала никакого значения словам старушки. Как оказалось, зря… Во вторник рано утром мы выехали в обратную дорогу. Багажник «десятки» был забит теперь знаменитыми узбекскими дынями и арбузами, ароматными яблоками и персиками. До границы с Казахстаном нас проводил Анатолий Тимофеевич и один из его соседей, некий Кахрамон-ака, служивший в узбекском филиале Интерпола. После показанного им удостоверения и нескольких фраз, сказанных по-узбекски местным таможенникам и пограничникам, нас пропустили на казахскую территорию без досмотра. Через двое суток, заехав по дороге за маленьким племянником, мы въехали в свой родной город…

Заканчивался сентябрь, зачастили противные осенние дожди, когда в один из воскресных вечеров мне также неожиданно позвонил Медведев:

– Надя, привет! Алка с мужем и его родителями из Ташкента приехали!

Последнюю сентябрьскую неделю шла неизбежная кутерьма – я с Синицыными-старшими бегала по риэлтерским фирмам, подыскивая нужное жилье. На четвертый или пятый день нам предложили подходящий вариант – четырехкомнатный коттедж в Тепловке, это поселок на юго-западной окраине нашего города. Из красного кирпича, построенный всего десять лет назад, с большим приусадебным участком – плодоносящий сад, огород соток в семь, баня во дворе, летняя кухня, гараж, санузел в доме, холодная вода от городской ветки, природный газ, колонка – горячая вода круглый год – дом устраивал всех.

Сговорились в цене с хозяевами, я тщательно проверила все документы, оформили договор купли-продажи, ведь отдали немалые по нашим меркам деньги – действительно десять тысяч баксов, хозяева, узнав, что у покупателей есть валюта, очень обрадовались и взяли в долларах – на черный день, как пояснили они. Буквально через два дня после сделки пришла телеграмма из товарной станции – до нашего города доехал контейнер с вещами Синицыных. Конечно, я не выгружала мебель, практичный Анатолий Тимофеевич быстро нашел на ближайшем рынке свободных днем грузчиков. Четверо крепких ребят не за бутылку, как обычно у нас, в России, а за деньги споро разгрузили контейнер-двадцатитонник. Еще через неделю Синицыны отмечали новоселье.

В разгар небольшой вечеринки, когда немногочисленная родня разбилась на группы – Слава с Андреем, Маша с Аллой, бабушка, которая Вера Семеновна, с Маргаритой Степановной, ко мне подошел Анатолий Тимофеевич.

– Хочу посоветоваться, Надя. Ты же все-таки адвокат, – закуривая «Приму», произнес Синицын-старший.

– Что-нибудь не так с документами на жилье? – удивилась я. – Вроде бы все тщательно выверила.

– Нет, с домом все в порядке, спасибо тебе за помощь. В другом вопросе проблема. Что-то мы с матерью никак не можем связаться с Лизой, – туманно начал мой новый дальний родственник.

– Не поняла, Анатолий Тимофеевич, уточните, пожалуйста, – потребовала я – мозги были слегка затуманены после изрядно выпитого количества коньяка.

– Два дня подряд ездили на междугороднюю телефонную станцию, она у вас в центре, оттуда по автоматике звонили в Штаты. Оба раза выходили только на автоответчик. Я в английском не силен, но ясно, что не человек отвечает. Продиктовали новый свой адрес, просили дать телеграмму, все ли в порядке. Так ответа нет до сих пор, – объяснил Синицын.

– Когда вы последний раз звонили? – переспросила я.

– Вчера, – затянулся сигаретным дымом новый родственник.

– Мне кажется, ничего страшного, нет поводов для паники. Сегодня воскресенье, вчера суббота, по-западному уикенд называется, Лиза с мужем могли поехать куда-то отдыхать, только и всего. Давайте подождем до вторника, если телеграммы от Лизы не будет, в среду поедем вместе с вами на телефонную станцию, позвоним, я по-английски разговариваю почти свободно, разберемся. Договорились? – улыбнулась я родственнику.

На том и порешили. Я не придала этому разговору никакого значения. Но во вторник вечером позвонил Синицын-старший и напомнил об обещании послужить переводчиком. В среду около четырнадцати часов – необходимо было учитывать восьмичасовую разницу во времени, в США только еще шесть утра – мы втроем втиснулись в семнадцатую кабинку междугороднего телефона-автомата. Анатолий Тимофеевич набрал номер, протянул мне трубку. На пятом или шестом сигнале вызова за многие тысячи километров абонент, наконец, сонно ответил традиционным английским:

– Hello! (Алло!)

– Who is speakinq? Peter? (Кто говорит? Питер?) – переспросила я.

– Да, это я! – отвечал он. – Что вам угодно?

– Мне нужна Елизавета, – пояснила я.

– Сожалею, но женщины с таким именем здесь нет! – неожиданно ответил мой американский собеседник.

– I can not understand you well! (Я вас плохо поняла!) – встревожилась я. – Please call Элизабет! (Пожалуйста, пригласите Элизабет!)

– I am veru sorry, but i can’t do it. (Извините, но я не могу сделать это) – ответил мой собеседник и положил трубку.

Мои новые дальние родственники с тревогой посмотрели на меня:

– Что-нибудь не так? – спросила Маргарита Степановна.

– Анатолий Тимофеевич, где живет ваш американский зять? – уточнила я.

– В Далласе, вернее, где-то в пригороде Далласа…

– Дайте-ка мне еще раз номер, я сама наберу! – попросила я.

Тщательно сверяясь с цифрами, записанными на картонке (чувствовалась аккуратность Маргариты Степановны), я набрала восьмерку, десятку, код США, потом код Далласа и, наконец, номер домашнего телефона Кингов. В этот раз ответили гораздо быстрее – после второго сигнала вызова.

– Алло! Доброе утро! Это Даллас? – начала я издалека.

– Привет! Даллас. Кто вам нужен? – ответил мой собеседник.

– Мистер Питер Кинг! – четко ответила я.

– Кинг слушает! – подтвердил мужской голос.

– Пригласите, пожалуйста, к телефону вашу жену! – попросила я.

– Сожалею, но вы ошиблись, я не женат! – огорошил меня голос на другом конце планеты.

Связь прервалась – абонент вновь положил трубку.

– Черный юмор, твою мать! – не выдержав, выругалась я.

– Что там Питер сказал? – побледнев, переспросила Маргарита Степановна.

– Господин Кинг не женат, я ошиблась…

При этих моих словах Синицына вмиг покачнулась, словно сраженная пулей киллера. Если бы не теснота кабинки телефона-автомата, женщина бы просто рухнула на пол. Но, зажатая между мной и мужем, она лишь осела, подхваченная нашими руками. Открыв дверь, мы отнесли ее к ближайшей скамейке. Муж, потрепав жену по щекам, привел женщину в чувство.

– Где моя Лиза? – грустно спросила Маргарита Степановна.

По ее щекам непроизвольно катились крупные слезы. Можно понять состояние матери, которая узнала, что родная дочь исчезла Бог весть знает куда. Выразительно взглянув на Анатолия Тимофеевича, я предложила выйти к машине, чтобы обсудить все спокойно. Мы с трудом довели Синицыну до «десятки», усадили на заднее сиденье. Анатолий Тимофеевич побежал за минеральной водой. В машине женщина окончательно перестала контролировать себя и рыдала все сильнее и сильнее.

– Пусть выплачется! – положив руку мне на плечо, Синицын-старший пресек мои попытки успокоить женщину. – У нее характер такой: стресс должен найти выход.

Минут через пять Маргарите Степановне действительно стало лучше. Плечи перестали сотрясаться, ручеек слез иссяк, женщина вполне осознанно посмотрела на нас.

– Как это может быть «не женат»? Питер что, свихнулся? – раздавленная горем мать ждала ответа от нас обоих. Но мы не знали ничего определенного.

– Давайте попытаемся разобраться в создавшейся ситуации, – я сидела на своем привычном месте водителя, а Анатолий Тимофеевич устроился рядом с женой, подставив ей в прямом смысле свое плечо. – Когда вы последний раз разговаривали с дочерью?

– В Ташкенте, когда вместе с тобой провожали ее в аэропорт, – пожал плечами отец.

– Но ведь это более месяца назад! – удивилась я.

– Лиза знала, что мы переезжаем в Россию, будут неизбежные хлопоты – продажа дома, укладка вещей, отправка контейнера. Решили позвонить уже отсюда, когда будет известен новый адрес, – пояснила мать.

– Понятно, но от нее не было телеграммы хотя бы, как она долетела, все-таки через океан? – не унималась я.

– Лиза рационалистка по складу характера. Всегда утверждала, зачем писать лишний раз – случись катастрофа, об этом все равно весь мир узнает, авиакомпания сообщит, – устало проговорил отец.

– Поскольку катастроф не было, вы и решили, что все в порядке? – усмехнулась я.

– Конечно! – подтвердил Анатолий Тимофеевич. – Случись что-то непредвиденное, Петька бы позвонил.

– Кстати о Питере. Они должны были лететь домой вместе? – поинтересовалась я.

– Как же иначе? Мы, честно говоря, не спрашивали это, считая само собой разумеющимся, – губы Маргариты Степановны еще дрожали после нервного срыва.

– Вам известен номер рейса, авиакомпания – наш российский «Аэрофлот» или какая-то из американских? Куда они конкретно летели – в Нью-Йорк, Вашингтон или есть прямой в Даллас? – наступала я.

– Обратные билеты в Америку были у Питера. У Лизы в документах я видел только билет до Москвы, на тот рейс, которым мы ее проводили. Знаем, что они должны были вылететь в США в пятницу, первого сентября, – выдавил из себя все, что знал, отец.

– Лиза делилась с вами обстоятельствами жизни в Америке? – как о само собой разумеющемся спросила я.

– Конечно! – подтвердила Маргарита Степановна. – Правда, в этот раз подробно не беседовали, сама видела, сколько хлопот со свадьбой было. Спросила у нее, как дела? Лиза ответила: «Нормально!» Нормально – это любимое ее словечко.

– Сколько времени она живет в Америке? – уточнила я.

– Чуть больше двух лет, с тех пор, как замуж вышла, – растерянно проговорил отец.

– Дома, в Ташкенте, часто бывала за два года? – я задавала всевозможные вопросы, чувствуя, что таинственным исчезновением миссис Кинг придется заняться мне.

– Этот приезд – четвертый, – чуть подумав, ответила Маргарита Степановна.

– В предыдущие визиты шла речь о взаимоотношениях с мужем, каких-то интимных подробностях? У них есть дети?

– Нет, Надя, детей пока нет, – все еще в настоящем времени ответила мать. – Я ее спрашивала, как семейная жизнь складывается… Лиза без подробностей отвечала в своем стиле – «Нормально».

– Не интересовались, почему ребенка не заводят? Если Питер ей фактически в отцы годится, он же должен не тянуть с беременностью жены? Нормальные мужчины в его возрасте хотят иметь наследников сразу, – рассуждала я.

– Как-то, от мужиков секретничая, обмолвилась на эту тему, Лиза отшутилась – для себя, мол, еще пожить нужно, какая из меня мать, вот подросту чуток, тогда детей и заведем, – через силу улыбнулась мать.

– Помнится, вы в Ташкенте обмолвились, что ездили к дочери в Америку. Когда это было? – невзначай поинтересовалась я.

– Прошлым летом, аккурат в августе, – вспомнил Анатолий Тимофеевич.

– Кто был инициатором поездки – вы, дочка, Питер? – не отступала я.

– Они оба. Хотели сделать нам приятное. Мы только что отдохнули на Иссык-Куле, возвратились в Ташкент, а дома приглашение в Даллас. Пришлось на работе договариваться об отпусках без сохранения содержания. Отпустили. Америку посмотрели. Интересно, конечно, – рассказал Синицын-старший.

– Вы летали втроем, с Андреем? – продолжала я сбор фактов.

– Да, с сыном, – подтвердила мать. – Андрей, правда, поначалу ехать не особенно хотел – они в Чапан-Ате познакомились с Аллой, любовь с первого взгляда и все такое. Но его мы убедили, может, единственный шанс в жизни в США побывать. В конце – концов согласился, поехал.

– Вы тогда опытным взглядом ничего подозрительного в их взаимоотношениях, Лизы и Питера, не заметили? – не унималась я.

– При нас отношения ровные, спокойные. Голоса на нее не повышал даже, не то, что в некоторых русских семьях бывает! – усмехнулась Маргарита Степановна, а я постаралась понять причину ее нервного смеха: в семье Синицыных так что ли случается?

– Надя, а как это может быть – Питер и не женат? – удивилась Маргарита Степановна.

– Спросите чего-нибудь полегче! – махнула я рукой. – Но кстати, брак Питера с Лизой первый в его жизни или повторный? Все-таки возраст уже солидный. Зять вам или дочери ничего по этому поводу не распространялся?

Несколько секунд подумав, мать пожала плечами:

– Особенно я не выспрашивала, говорит, первый, у них же принято жениться достаточно поздно, когда мужчина встает на ноги…

– Поеду-ка я туда, в Даллас, набью Петрухе-подлецу морду, сразу все вспомнит, и жену, и меня, все расскажет, как миленький, куда дочку задевал! – Синицын упрямо сжал кулаки, производившие, честное слово, выразительное впечатление.

– Да кто тебя туда пустит, виза гостевая давно уже закончилась, новую не дадут, на английском ты ни бэ, ни мэ! – досадно махнула рукой жена.

Они оба выразительно посмотрели на меня.

– Надя, нам не к кому, кроме тебя, обратиться. Ты же адвокат. Помоги нам, пожалуйста! – Анатолий Тимофеевич протянул ко мне свою руку. – Даже если мы пробьемся в Америку, не говоря по-английски, не зная наших-то законов толком, а американских – тем более, мы там ничего не сделаем.

– У нас от ташкентского дома тысяч десять баксов осталось, возьми все, на дорогу и житье там, может, хватит? – Маргарита Степановна заглянула мне в глаза.

Обычно я прошу у заказчиков хотя бы несколько часов на раздумья. Взвешиваю все доводы за и против моего участия в конкретном деле. Поступить здесь таким же образом я не могла по нескольким причинам. Помощи просили хоть дальние, но все-таки мои родственники. Откажи я, к кому они обратятся в нашем городе? Начнут действовать по официальным каналам? Консульства США у нас нет, только германское. Следовательно, им придется ехать в Москву, искать выход или на американское консульство, или на московский офис ФБР. Но простым россиянам трудно без помощи опытного юриста достучаться в свои-то официальные органы, а тут полиция Далласа. Интуиция мне подсказывала: дело серьезное, здесь пахнет жертвами. У меня же в США есть кой-какие связи. Где-то на подсознательном уровне я надеялась и на «неожиданную» встречу в США с Александром Семёновым, героем моего недавнего романа – от Перу, где трудился на раскопках молодой археолог, до США рукой подать…

Молчание мое Синицыны истолковали превратно.

– Конечно, мы понимаем, ты все деньги на дорогу и питание истратишь. Но мы обязательно заплатим. «Пятерку» свою продадим, деньги будут… Лизу ведь найти надо. Помоги нам, Надя, Христом Богом просим! – если задрожал голос седого пятидесятилетнего мужчины, дело принимало серьезный оборот.

– Не о деньгах я думала, о своем! – я сжала руку Анатолия Тимофеевича, до сих пор протянутую мне навстречу. – Возьмусь я за это дело. Едем к вам. Мне нужны последние снимки Лизы, Питера, надо поговорить с Андреем, может, он что знает о сестре.

Через полчаса, разложив веером на столе цветные снимки, я выбирала наиболее выразительные из них, где Лиза и ее американский муж были изображены наиболее ясно и четко. Большинство фотографий сделаны на фоне двухэтажного особняка с бассейном – дома господина Кинга или внутри виллы. Впрочем, по русским понятиям это шикарная вилла, по американским – скромный дом рядового топ-менеджера, не такого уж и богатого бизнесмена. Вице-президент рекламной компании, конечно, не последний человек там, по американским меркам, но не владелец, а наемный служащий. Вот он на снимках – типично американская внешность: поджарая фигура, ослепительно белые и ровные не то пластмассовые, не то фарфоровые зубы, обнажающиеся в дежурной улыбке, короткая стрижка, так, очков не носит, только на одном снимке, с книгой в руках, на глазах мистера Кинга модная металлическая оправа. Что таится за его хитрой улыбкой? Техас, Даллас, трагедия ноября 1963 года, убийство тогдашнего американского президента Джона Фицджеральда Кеннеди. Почти сорок лет спустя мир так и не узнал ни имени подлинного киллера, ни имен заказчиков. Что меня ждет впереди? Новая техасская загадка? Где же ты, русоволосая русская девушка Лиза из узбекского города Ташкента? Почему твой муж Питер вдруг заявил о своей холостяцкой жизни?

Беседа с Андреем ничего существенного мне не дала. Адрес электронной почты мистера Кинга он не знает – обменивалась посланиями с будущим мужем только Лиза. Когда она переехала в США, то общалась с родственниками в основном с помощью телефона. Закадычных подруг сестры еще по школьной скамьи брат помнил, их две – Антонина Игумнова и Светлана Храброва. Но где они сейчас – в Ташкенте или переехали в Россию, – Андрей не знал.

Не густо, прямо скажу. Но, с другой стороны, чем труднее задача, тем интересней ее решать, не правда ли?