Электронная библиотека » Владимир Янсюкевич » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Песочные часы"


  • Текст добавлен: 16 октября 2020, 11:43


Автор книги: Владимир Янсюкевич


Жанр: Драматургия, Поэзия и Драматургия


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Песочные часы
киносценарии
Владимир Янсюкевич

© Владимир Янсюкевич, 2016

© Игорь Макаров, дизайн обложки, 2016


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дружеский шарж на автора художника Игоря Макарова. 1972 г.

Неприкаянный
драма

«Возьмите иго Моё на себя…»

Евангелие от Матфея, 11.29

Морок


Речная протока на островах в пойме большой реки. Над тёмной водой плывёт лёгкий туман…


…сверху вода зеркально спокойна, но если всмотреться, то можно увидеть, как там, в глубине, повинуясь течению, змеятся, словно волосы утопленницы, скрытые половодьем стебли осоки…


…а на поверхности отражается небо: покачиваются облака, плавают птицы, бороздят речное дно самолёты…


…и всё это двигается и звучит замедленно, как бывает во сне…


…неправдоподобно утробно квакает лягушка, также на пониженных тонах стрекочет кузнечик…


…хрустнул прибрежный сухостой, ещё, ещё, хруст усиливается, кто-то очень тяжёлый приближается к воде…


…сначала – хруст-треск, потом – чавканье с засосом, потом – хлюпанье… по воде от берега пошли круги…


…вода из прозрачной постепенно делается мутно-красной…


…на отражённое в ней небо тучей наплывает край чьей-то взлохмаченной головы, волосы по бокам дыбом – будто рога…


…на мгновение голова замирает…


…затем склоняется над водой, постепенно увеличиваясь в размерах…


…вот вырисовывается бугристый заросший волосами лоб…


…заплывшие гноем глаза…


…распухший до размеров боксёрской перчатки нос с тёмными провалами ноздрей…


…ощерившийся рот с кабаньими клыками…


…вот и всё лицо, нет – рыло, перекрыв небо, отражается в воде…


…нечеловечески безобразное, страшно уродливое, рыкающее и хрюкающее…


…глаза чудовища наливаются ужасом, пасть раскрывается, выпуская из себя дикий вопль…


Пробуждение


Городская квартира. Утро. Всё залито солнцем.


Человек, проснувшись, с криком отдирает себя от привидевшегося кошмара, закрыв лицо руками…


…вскакивает, бежит в ванную, к зеркалу, медленно отнимает руки от лица, и…

…мы видим искажённое страхом лицо сорокалетнего мужчины…


Наконец, он успокаивается, лицо разглаживается, хотя дыхание остаётся учащённым…


В зеркальном отражении, за спиной мужчины, появляется встревоженное лицо жены, Альбины.

Она обнимает мужа за плечи, прижимается к его спине.

Они смотрят друг на друга через зеркало. Он – растерянно, она – с удивлением.


– Что с тобой, Миша? – спросила жена шёпотом.


Он хотел рассмеяться, но смех вырвался наружу удушливым кашлем.


– Да так… сон дурацкий…

– Что за сон? – она провела рукой по его волосам.

– Урода одного видел…

– Какого урода?

– Себя…

– Ну, какой же ты урод, – она успокаивающе погладила мужа по спине.

– Да… – его всё ещё трясло.

– И часто тебе снится подобное?

– Бывало… но раньше не так…


Она заглянула в глаза мужу.


– Тебя что-то… гнетёт?

– Не знаю…

– Если не знаешь, значит, ничего страшного. Просто переутомился… – она приникла щекой к его плечу. – Ты самый красивый мужчина на свете… самый добрый… самый внимательный… и самый желанный…


В отражающемся в зеркале дверном проёме вдруг возникла девушка, бледная, с выражением ужаса на лице и кровоподтёком у виска…


Михаил вздрогнул, в панике оттолкнул жену, рванулся к двери. В коридоре никого не было.


Альбина, вскрикнула, чуть не опрокинувшись в ванную – едва успела ухватиться за смеситель.


– Ты что?!

– Прости… – он подал жене руку. – Не проснулся ещё…

– Ми-иша…

– У нас выпить есть?

– С утра?


Пошатываясь, он вернулся к умывальнику, опёрся руками о раковину, судорожно набрал воздуха.


– Знаешь, что… – она провела ладонями по плечам мужа. – Давай-ка выберемся, наконец, на природу, а? Денька на три… Возьмём Саньку… У него всё равно каникулы… Заодно и от компьютера отдохнёт… а?

– Он не поедет.

– Поедет. Сам вчера напрашивался.

– Ну да? – уже давно ничто так приятно не удивляло Михаила.

– Да, представь! Родители, говорит, вы не хотите куда-нибудь смотаться… на пару деньков?

– А… уже? Рановато…

– И я об этом подумала. А он говорит, и я бы с вами прокатился.


Михаил тронул щетину, открыл кран, набрал в ладони воды, склонился над раковиной.


– Артём присмотрит. Будешь на связи… Хочешь, я с ним поговорю? Он всё-таки… твой компаньон.

– Нет!


Она перекрыла кран.


– И он каждый год возит жену на юг!

– Не он, она его возит. У неё сестра в Одессе.

– Неважно.

– Важно. Это ему ничего не стоит.

– Ладно… я не о себе. Нельзя так измываться над собственным организмом. Вот он и бунтует. Когда-то нужно отдыхать, трудоголик чёртов!

– Хорошо… Я подумаю… Хотя…

– Ну что ещё?

– Ладно, чёрт с ней… С работой…

– Неужели? – она саркастически улыбнулась. – Омлет приготовить?

– И кофе… нет, чай. Покрепче.

– Слушаюсь, гражданин начальник!


Альбина сорвала с вешалки полотенце и вышла из ванной.

Михаил открутил кран до предела, сунул голову под шипящую струю.


Компаньон


С утра Михаил заехал в офис фирмы при магазине.

За стеклянной витриной красовались шины всевозможных фасонов, а над ними – выставочная картинка с изображением суперавтомобиля и надписью: «Наши шины для вашей машины».


Михаил притормозил у служебного входа, на задах торгового павильона. Прошёл в офис.

Артём был на месте. Поздоровались.


– Тёма, мне надо отдохнуть, – начал Михаил, приготовившись к длинному и трудному разговору.

– Надо так надо, – Артём листал ежедневник, не глядя на Михаила.

– Дня три-четыре, – продолжал Михаил, несколько удивлённый сговорчивостью компаньона.

– Нет проблем, – Артём, захлопнул еженедельник.

– Значит, я могу…

– А кто сказал, что не можешь. Мы с тобой равноправные партнёры и должны помогать друг другу. Так или не так?

– Так…

– Желаю приятного отдыха, – Артём протянул руку. – Не вижу радости на лице.

– Тём, я… – словно желая оправдаться, продолжал Михаил.

– Я понял, Миха. Тебе надо отдохнуть. Всё в порядке. Я справлюсь. Ты мне доверяешь?

– Конечно, – Михаил пожал компаньону руку.

– Тогда свободен. Привет семье.


У храма


По дороге домой Михаил увидел церковь.


Он остановился у обочины, опустил стекло и некоторое время через дорогу наблюдал за жизнью на небольшой церковной площади.

Двери храма были гостеприимно раскрыты. Но площадь была пуста. И только одна старуха в чёрном кормила голубей на паперти.


Звонили колокола, шла утренняя служба.


Михаил вышел из машины. Перешёл дорогу. Приблизился к храму. Проходя мимо старухи, остановился, рассматривая стаю голубей.


И вдруг услышал:

– Покайся, сын мой!


Михаил поднял голову и увидел скорбное лицо старой женщины, смотрящее из-под чёрного платка, как из могилы.


– Покайся! – повторила старуха и осенила мужчину крестным знамением.


Михаил смутился, хотел что-то сказать, но не нашёл что и направился к распахнутым дверям храма.

На улице светило яркое солнце, и внутренность храма по контрасту показалась ему тёмной и таинственной. Из темноты обозначились горящие светильники, и пахнуло необычной теплотой. Тут же он услышал пение, пел женский хор.


Какое-то время Михаил стоял неподвижно, слушал и вдыхал, и уже хотел переступить порог храма, но не решился. Развернулся и пошёл прочь.


Старуха в чёрном перекрестила его вслед.


Михаил, словно почувствовал это – остановился, вернулся, достал кошелёк, сунул старухе первую попавшуюся в руки купюру и направился через площадь на другую сторону улицы, услышав за собой:

– Да хранит тебя Господь, сын мой!


На реке


Залив большой реки. Летнее утро.


На высоком берегу село. А на склоне, ближе к воде – утопающие в зелени дачи. С бугра спускается к реке широкий накатанный просёлок – дорога к причалу.

В конце дороги, у самой воды, стоят несколько иномарок.

Тут же, на возвышении, огромный навигационный щит с красной полосой.


Относительную тишину разрезает протяжный женский крик: «Витькааа!»


С берега видно, как в прогале между островами снуют по реке туда-сюда моторки, и в воздухе висит многоголосый моторный зуд.


По берегу, поодаль, в одну сторону от мостков – будка водокачки с хоботом заборной трубы. В другую – плавучий причал для небольших судов.


Вдоль берега, на привязи, лодки, лодки. Между ними – уходящие в воду, длинные мостки на сваях.


На конце мостков, свесив ноги и покачиваясь маятником вперёд-назад, сидит мужичок лет пятидесяти. На нём старый армейский китель без погон, застёгнутый на все пуговицы, у горла виднеется уголок тельняшки. Сидит прямо, лицо без выражения, словно окаменевшее, шрам через весь лоб наискосок, на щеках щетина, губы плотно сжаты, глаза прозрачные, словно выцветшие, и неподвижные…


К берегу подплывает смолёная лодка-гулянка.

На носу восседает большой пегий пёс.

Хозяин, Харитон, старик с всклокоченной седой головой, загодя глушит мотор.


Лодка с хрустом врезается в гальку.

Пёс первым покидает посудину.

Харитон, в телогрейке нараспашку, в резиновых сапогах, вылезает на берег, подтаскивает лодку, выбрасывает якорь.


Валерия


На берег выкатывается с криком дебелая молодая баба – «Витькааа!». Подбегает к старику.


– Ой! Бежала, бежала…

– Я уж думал – кавалерия, а то Валерия! За кем гоняисся? Уж не за мужиком ли?

– Что вы такое говорите, дядя Харитон! Ой, аж задохлась вся…


Пёс бросился к бабе с лаем, поздороваться.


– Ничего, тебе на пользу. Растрясёшь излишек-то…

– Вы знаете, говорят: хорошего человека должно быть много! – Баба не без кокетства хлопнула себя по ляжкам, игравшим под колоколом свободного сарафана, потрепала по загривку собаку. – Это у меня от переживаний такая комплекция! Доктор сказал!

– А я думал, покушать горазда…


Валерия звонко рассмеялась.


– Вот вы всегда так, дядя Харитон! Витьку моего не видали?


Старик не спеша натягивает и стопорит якорную цепь, поглядывая в сторону мужичка на мостках.


– Мне тольки и делов, что твой Витька… Я с реки вон…

– Вот чертёнок! – тело Валерии заколыхалось в смятении. – Сказала ведь, в город поедем! Нет, ускакал куда-то, паршивец!

– Все из городу, а она – в город…

– Да я бы ни в жисть! Сестре обещалась! Юбилей у них с мужем… Не приеду, обид не оберёшься… Ой! На автобус ведь опоздаем… а потом кукуй до обеда…


Валерия взглянула на часы и, сорвавшись с места, взвыла сиреной. – Витькаааа!


– У дачников на том концу поспрошай, – Харитон показал за водокачку. – Давеча тут по сорокам из рогатки шмалял… с ихним мальцом.

– Ой, спасибочки, дядя Харитон!


Несмотря на излишнюю тяжесть переживаний, Валерия ракетой унеслась в указанном направлении.


Бориска


Харитон по привычке потрепал непокорные седые лохмы и поковылял к мосткам, к качающемуся мужичку в кителе.


– Сидишь, Бориска? Мостки полируешь?


Бориска безответно покачивается, держа руки на коленях.


Харитон пристроился сбоку.


Пёс прибежал следом. Обнюхав Бориску, сел рядом с хозяином.


– Я уж думал, рыбу удишь, а ты так… Прохлаждаисся? Ничего… Дай-то Бог…


Бориска молчит, только покачивается.


– А я вот на сети ревизию наводил… Хоть бы одна подлюка зацепилась…


Бориска молчит.


– У нас раньше и линь в вентеря забредал… Помнишь? Гладкий, золотистый… И лещ, и окунь…


Бориска молчит.


– А теперя и сорога нос воротит… Отдыхающие, должно, распужали…


Старик взглянул на небо.


– Или к непогоде… Ты у нас спец по энтой части… маракуешь маленько… Просвети, дождю быть? Уж больно парит…


Бориска молчит.


– Ввечеру в протоке застолблю… Там тишей… Хошь, вместе сплаваем?


Бориска молчит.


Затарахтел движок водокачки.


– Воду зачали качать… Качают, качают… А она не убываит. Вот ведь, как природа устроила…


Какое-то время оба молчат.


По главному фарватеру идёт теплоход пригородного сообщения. Харитон смотрит на него из-под руки.


– До Усовки почапал… Через час обратно…


Бабка Анна


С другого конца села на берег выруливает бабка Анна, супружница Харитона. В руках у неё тяжёлая сумка.

Поравнявшись с мостками, старая женщина замедлила шаг, встала, переменила руку на сумке, утёрла краем платка пот под глазами, у рта.


– Вот он, поглядите на него! На мостках вялится… Ну что, Харитон?


Пёс стремительно кинулся к хозяйке и, крутя хвостом, принялся обнюхивать сумку.


– Пшёл, Полкан! То не для тебя.

– А… пустой нынче, – отозвался старик нехотя.

– Кто б сомневался… Хорошо, бабка подсуетилась…

– С базару, что ль?

– Ты что, дед! С какого такого базару! Вчерась наказала Маруське мясца на рынке прикупить… Вот привязла, дай Бог ей здоровья! Тащу…


С каждой фразой бабка Анна набирала категорические обороты.


– Порядочный мужик подмогнул бы… А он расселся! Одна я должна, что ли корячиться!

– Погодь, Анюта…

– Чево годить-то! У меня спина, чай, не казённая. Да и руки отымаются.

– Вот ведь баба… Не видишь, с человеком беседоваю!


Пёс залаял на бабку.


– Цыц, Полкан! – приструнила пса бабка Анна. – Защитник нашёлся…


Пёс прижался мордой к земле, завилял хвостом.


– Ну, сиди, сиди… Беседовай… Высиживай геморрой… А бабка… она кобыла двужильная, пущай тянет! Авось надорвётся…

– Сумку-то положь, сам снесу.


Бабка Анна в сердцах бросила сумку на землю, приказала псу «сидеть!» и отправилась далее налегке, размахивая руками и рассуждая сама с собой.


Вдруг встала, развернулась, раскрыла рот на всю ивановскую:

– Дак мне зараз надоть! Борщ затевать буду. Пельмешек налеплю… А он барином расселся! А там мясо! Стухнет ведь!


Харитон съёжился, закрыв глаза и не произнося ни звука, энергично отмахнулся.


Полкан вернулся к хозяину, стал тыкать носом под дых. Старик оттолкнул пса.


– Отстань! И ты туда же!


На полдороге бабка опять явила свою непримиримость, чтобы пристыдить мужа бесповоротно и тем самым поторопить его.


– Внучата ввечеру пожалуют… Шурка звонил… А он беседоваит! Беседовальщик!

– Вот ведь… едрёна канитель! – старик вскочил, топнул ногой по мосткам.

– Кормить надоть! – не унималась бабка Анна. – А он сидит, воду бельмами щупаит!

– Сгинь! Сказал, снесу, значит, снесу.


Бабка Анна умолкла, тяжело, вразвалку, одолела горку и скрылась за поворотом.


– Видал, как моя целит? Как ни шмыгай, не увернёсся. Всюду достанет. Килер домашнего быту. Глаз – алмаз, слово – пуля. И как я с ей сорок лет прожил… Загадка психического вещества!


Дикари


На горке показалась иномарка.

У навигационного щита с красной полосой, остановилась. Клацнула дверца водителя, из машины вышел Михаил. Он потянулся, посмотрел в небо, сощурился.

Затем спустился к воде, сел на корточки, ополоснул руки. Прошёл вдоль лодок, выискивая кого-то. Потом в обратную сторону, у мостков задержался.


Пёс бросился на берег, к сумке с мясом, принял оборонительную позицию, пролаял разок для острастки.


– Здравствуйте! Отдыхаете?


Харитон, повернув голову, ответил незнакомцу не сразу.


– Отдыхать – не подыхать. Дачники?

– Да нет, дикари. Нам бы на острова, отец. Подбросите?

– На острова-а? – старик потрепал седую шевелюру.

– Я заплачу.

– А куда ты денесся… А, Бориска? – сказал Харитон тихо, ткнув Бориску в плечо тыльной стороной ладони, и уже громко приезжему: – Скольки вас?

– Трое. Ещё жена и сын. Ну и вещички.

– Ты энто… На зорьке будь готов… – старик придавил Бориске плечо жилистой рукой. – Один не справлюся, поимей в виду… А у меня калым намечается…


Харитон поспешил на берег.


– Обождать могёшь? Сумку вот снесу… Супружница требоваит. Аль сильно поспешаете?

– Да мы дня на три, на четыре. Подождём, – ответил Михаил.

– Ну, тода… – Харитон поднял тяжёлую сумку, крякнул. – Эк, отоварилась!

– Помочь?

– Без надобности. Разгружайтесь пока. Я мигом.


Старик быстро захромал в горку. Пёс потрусил следом, держа морду у самой сумки. Михаил направился к машине.


– Порядок. Вытряхивайтесь, господа! Аля! Санёк! Перевозчик скоро будет.


Из машины вышла Альбина в тёмных очках и сын, Санёк. Михаил открыл багажник.


Альбина скрестила руки на груди, произнесла с растяжкой:

– А вот интересно… почему ты именно сюда привёз?


Михаил пожал плечами.


– Да не знаю… Само собой получилось…

– В такую даль…

– Аля, тебе не угодишь. Сама же хотела на природу. Вот тебе природа. Река. Вон острова…

– И чем они особенные, эти острова? Разве ближе не было?

– Ближе – народ, суета. А здесь тихо. Отдохнём, как белые люди.


Михаил вытащил из багажника палатку, удочки, рюкзаки.


– Санёк! А где Санёк?


Санёк, ему лет пятнадцать, в это время забрался на одну из опор навигационной мачты и с высоты взирал на реку.


– Я здесь, люди! – Санёк помахал с верхотуры.

– Смотри, шею не сверни, монтажник-высотник!


Альбина увидела сына на мачте, ахнула.

– Саня! Сейчас же спускайся! Я боюсь!

– Мам, всё под контролем.


Альбина расположилась на траве у машины, сняла очки, подставив солнцу лицо, замерла. Михаил захлопнул багажник и в ожидании перевозчика приземлился рядом с женой.


Где-то рядом громко солировала сорока, ей подпевал воробьиный хор.


А Бориска всё сидел, одиноко покачиваясь на мостках, словно творил молитву.

Вдруг он сильно наклонился вперёд и колодой упал в воду, лицом вниз. Река тихо проглотила человека, пустила несколько кругов, как облизнулась, и снова мелкой рябью засверкала на солнце.


Старик возвратился один, без собаки, повеселевший, видимо, тайком от жены хряпнул чуток.


– А вот и я.

– Здравствуйте! – Альбина поднялась с земли.

– И вам не хворать.

– А у вас какая лодка?

– Хорошая лодка. Ну, поплыли?


Старик шустро, вприпрыжку, поковылял к лодке.

Михаил подхватил рюкзаки.


– У вас тут машину оставлять… не опасно?

– А чево ей сделается… Оставляй. Вона, все оставляют, – старик на ходу показал на площадку у причала.

– Эй, вперёдсмотрящий! – крикнул Михаил сыну. – За тобой палатка и удочки.


Санёк стал спускаться с мачты.


Старик подбежал к лодке, подобрал якорь, цепь, с грохотом сложил на носу.


Санёк спустился быстро, по-обезьяньи, закинул на плечи палатку. Альбина взяла удочки, и они последовали за мужчинами.


Неожиданно Харитон сорвался с места, припустил к мосткам.


– Эй! Господа дикари! Тут, на мостках… человек сидел… Бориска… видали?

– Видели, – ответил Михаил. – Сидел.

– А куда подевался?

– Ушёл, наверное.

– Ушёл? – переспросил Харитон в сомнении.

– Аля, ты видела мужика… на мостках?

– Какого мужика… Никого я не видела.

– Ушёл он, ушёл, – успокоил Михаил старика.

– Тода загружайтесь. А я… сей момент…


Пока старик обследовал мостки, Михаил снял ботинки, носки, положил носки в ботинки, подобрал брюки, ботинки поставил на сиденье в лодку. Альбина в это время критически осматривала смолёную посудину.


– И вот на этом… поплывём?

– А что тебе не нравится?

– Она не потонет?

– Почему она должна потонуть?

– Там вода…

– В лодке всегда вода.


Михаил легко подхватил жену на руки и посадил в лодку, на боковую лавку. Затем закинул походное барахлишко.

К возвращению Харитона и Санёк взобрался на лодку.


– Всё в порядке? – спросил Михаил у старика.

– Да кто его знаит…

– Вас как зовут?

– Харитоном кличут.

– А…

– По батюшке Петрович.

– Замечательно.


Михаил протянул руку.


– А я Михаил.

– Ага. Михаил…

– Просто Михаил.

– Ну-ну…


Старик пожал руку.


– А это моя жена Альбина и сын Александр. Вы залезайте в лодку, Петрович. А я столкну.

– Ага… – Харитон долго застегивал телогрейку, не сводя глаз с Михаила.

– Что-то не так? – спросил Михаил.

– А чево могёт быть не так… Всё так.


Наконец, старик залез в лодку, пробрался к движку.


Откуда-то издалека ветер принёс колокольный звон. Михаил замер.


– Что это? – спросил он у старика.

– Чево? – старик прислушался. – А! Монастырские звонят. Праздник нынче: Троица. Завтра Духов день, «русальная неделя», стало быть… Берегись утопленников – защикотят, – старик усмехнулся и, подмигнув, обратился к Саньку: – Щикотки боисся?

– Да нет… не очень, – ответил Санёк.

– А что за монастырь? – поинтересовался Михаил.

– Мужской монастырь. А как называется… не упомню. Я в энтом не разбираюсь.

– А далеко отсюда? – не отставал Михаил.

– А для кого как. Кому надоть – близко, а кому поперек – далеко. За горой, отседа не видать. Старики говорили, будто до него с островов можно дойти.

– Как это?

– Миш, ну что ты пристал к человеку! Поехали уже!

– Погоди, Аль!


Харитон помолчал, откинул крышку моторного отсека.


– А будто под водой дорога имеется. Кому шибко надоть, она, стало быть, всплывает в нужную пору. Да то враки всё. Выдумки стариковские. А можа, и правда. Я не ходил. Мне без надобности.


Михаил столкнул лодку на воду и ловко запрыгнул на нос. Харитон зацепил пусковой ремень, дёрнул. Движок схватился сразу. Старик устроился на корме, у рулевого рычага и повёл лодку от берега.


– Дамочку не продуит? А то у меня одеялка в рундуке… если что…

– Аля, ты как?

– Нет-нет! Не надо.

Михаил дал старику отмашку: – Порядок!


Харитон закрыл крышку моторного отсека. Шум от мотора убавился.


– Вам куда надоть?


Михаил прошёлся взглядом по островам.


– Давайте вон на тот остров… Второй справа. Там вроде песочек…

– Ага, пясочек, – согласился старик и направил лодку к указанному острову. – Все туда норовят… Мы его сбоку обойдём, тута тина одна.

– Там как… тихо?

– Как в гробу, – пошутил Харитон без улыбки. – Нынче тихо. А лет десять-пятнадцать…

– Что?

– Всяко бывало… Ваши донимали, городские… Наших тожа посдёргивали с мест… на лёгкие хлеба соблазнили… дурью маялись, прости Господи!..

– Хулиганили?

– Ну, ты понимаишь!.. У нас хорошо. Вольготно. Отдыхнёте на славу. Оно, конечно, ввечеру гвалту бываит многовато… Надерутся, песни орут… А то и фоерверки запускают… А так тихо…


Из протоки выскочил глиссер. Перед самым носом Харитоновой лодки развернулся и полетел обратно. Старик быстро вывернул руль поперёк волне.


– Вона чево вытворяют… дуроломы! – пожаловался старик. – Шуму от их по всей реке…

– Ничего. Найдём местечко.

– Найдёте… – старик быстро глянул на солнце из-под руки. – С утра ничево… А как раскочегарит, держись. Тольки вода и спасаит…


Ровно стучал мотор. С реки дул ветер. Лодка, уверенно разрезала волну.

Альбина сидела боком к движению, тело напряжено, руки вцепились в скамью.

По центру, лицом к ветру устроился Михаил, рядом Санёк. Михаил настроенный благодушно, обнял сына за плечи, смотрел на жену и улыбался.


– Расслабься, Аль!


Альбина, прикрыв глаза, улыбнулась в ответ и перевела взгляд на воду.


– Я видел… – неожиданно обратился к хозяину лодки Санёк.

– Чево? – Харитон поднёс ладонь к уху.

– Кто с вами сидел… там… я видел… – Санёк показал на мостки. Харитон приподнялся.

– Ну?

– Он упал…


Харитон бросил руль, вскочил, лодку качнуло. Альбина охнула.


– В реку? – хрипло выкрикнул Харитон.


Санёк кивнул.


Старик, не сбавляя оборотов, резко развернул лодку к берегу, так что она едва не перевернулась, черпанув бортом.


Альбина вцепилась двумя руками в перекладину, закричала:

– Он что, сумасшедший?!


Санька кинуло к отцу.


– Санёк, почему ты раньше не сказал?

– Я думал, он поплавать… И ты сам говорил, что он ушёл.

– Кто ж знал…


Лодка на полном ходу врезалась в берег, Харитон заглушил мотор, по-молодому сиганул в воду и что есть мочи поскакал к мосткам. Михаил – за ним.


Утопленник


На краю мостков сложена одежда Михаила.

Харитон и Санёк стоят тут же, склонившись к воде.

Михаил выныривает, отплевывается.


– Ну что? – старик нетерпеливо тряс руками.

– Нет… ничего… – Михаил ухватился за мостки. – Может, тебе показалось, Санёк?

– Ничего не показалось! Он качался, качался и упал… вот так…

Санёк показал.


Михаил снова нырнул.

Харитон жадно следил за движением воды, невольно водя руками по воздуху.

Михаил вынырнул чуть подальше, помотал головой.


– Пусто! А дальше… глубоко…

– Течением отнесло… течением… вот ведь… – причитал Харитон. – Тута водокрут орудоваит… Вот ведь… Утоп всё-таки… паскудник…

– Что будем делать? – Михаил, отфыркиваясь, снова ухватился за мостки.

– А чего тут поделаишь… Всё сделато…


Старик согнулся, опёрся о коленки, рассудил по-деловому: – Коли в реку не унесёт, всплывёт… денька через три…


Михаил вылез из воды.


Альбина зашла на мостки с полотенцем: – Ну что?


– Ничего… хорошего.

– А говорил, плавать не умеешь.

– А я и не плавал, нырял у мостков. Далеко – не умею. Так, возле берега…

– На, оботрись, – подала мужу полотенце.


Харитон похлопал себя по карманам.


– Эх, щас бы хлебушка кирпич! А в него ртути законопатить… да в воду. Да где ртути взять…

– Это зачем? – спросил Михаил, обтираясь.

– А он и притянется, место укажет. Дед учил… Или с ружа пальнуть… Да ружа тожа не имеется…

– А из ружья зачем?

– Тода враз всплывёт. Пузырь у его лопнет и всплывёт, а как же…

– Он что, блажной? С чего… надумал?


Старик пожевал губами.


– И ведь не впервой… Спасали уже… Тода тольки лоб раскроил… На якорь напоролси… Еле откачали… Кожу ниткой срастили… А теперя вот… обхитрил, выходит… на своём настоял…


– Как вода? – спросила Альбина у мужа.

– Мокрая, – усмехнулся Михаил.

– Может, в другое место поедем?

– Почему?

– Ну, а этот… – Альбина неопределённо кивнула на воду.

– А чего он нам… Мы на острова.

– Как знаешь. Пойдём, Саня.


Альбина взяла сына за руку, и они сошли на берег. Михаил натянул брюки, рубашку.


– Пойду к участковому… заявлю… – сказал Харитон. – А потом уж и вас перевязу, коли дождётесь…


Старик сплюнул с досады и, сгорбившись, поплёлся в горку, то и дело оглядываясь на реку.


Остров


Моторка в «дикарями» на борту направляется к острову.

Недалеко от острова мотор стал чихать и заглох. Харитон чертыхнулся, откинул крышку моторного отсека, стал заводить – не заводится.

Михаил поднялся, взял вёсла, вставил в уключины.


– А ну-ка, Санёк, садись. Будешь рабом на галере.


Санёк с готовностью взялся за вёсла, стал грести.


– Ну что там? – спросил Михаил старика.

– Да вот кумекаю… в чём загвоздка… – старик склонился над мотором. – Всё фурычит навроде…

– А может, бензин кончился? – предположил Михаил.


Харитон сунулся проверить.


– Тьфу! Едрёна канитель! – старик черканул рукой по седой шевелюре. – А канистру дома оставил, балда! Тода я вас тута, с энтой стороны острова высажу… Согласные?

– Пойдёт! – ответил Михаил.

– А уж вы сами, по леску, выберетесь на тот край, к основному руслу. Тута трава да тина, а тама простор, пясочек… И уж денег с вас не возьму тода… раз тако дело…

– Нет проблем, отец.


Михаил достал кошелёк, отогнул две сотни и вручил старику.

– Годится?

– Годится! – ухмыльнулся старик, принимая деньги.

– Давай, Санёк! Жми к берегу. Лево руля! – командовал Михаил.


Ближе к берегу сплошной скатертью пошла ряска. Вёсла то и дело цеплялись за траву, и они нагружались мокрой мохнатой зеленью. Санёк совсем выбился из сил.


– Левым, левым греби! – командовал Михаил.

– Ну, пап, я не могу больше…


Лодка была тяжёлая, и Санёк с трудом управлялся с вёслами.


– Ладно, отдыхай.


Михаил сел за вёсла, а Санёк стал рассматривать ряску, заглядывал в тёмные окна воды, проделанные вёслами, где причудливо шевелились многочисленные водоросли.


– А здесь он может всплыть? – вдруг спросил Санёк у старика.

– Кто? Бориска-то? Может. Он такой.

Санёк убрал руку с борта и сдвинулся от края лодки к центру. Старик рассмеялся беззубо.


– Нет, тута не всплывёт. Травы больно много. Запутаится.


Вскоре по бортам прошелестела прибрежная осока, и лодка ткнулась в земляную колдобину.

Михаил составил вещи на нос и выпрыгнул на твёрдую почву. За ним лодку покинул Санёк с удочками наперевес. Потом Альбина. Михаил сгрузил вещи, столкнул лодку, и Старик, на вёслах, отправился обратно.


К основному руслу вышли скоро – островок был длинный, но неширокий. Несмотря на жару, с реки дул ветер, и по тёмной воде гуляли белые барашки.

Над водой с криком носились чайки – верный признак присутствия рыб.

По основному фарватеру плыл большой теплоход. На берегу повсюду лежали, ходили, сидели, купались отдыхающие.


Но вот Санёк, забежавший вперёд, подал голос, видимо, нашёл подходящее место.


– Идите сюда!


Через час на уютном пятачке в конце острова, между деревьями, стояла палатка, рядом было устроено кострище, возле которого лежала большая охапка валежника из лесочка.

Для начала пили чай из термоса с бутербродами.


– Ну что, тебе нравится здесь? – спросила Альбина у мужа.

– Вполне. Вон она река. Песочек. И никого не видно.

– И нас не видно! – вставил Санёк, допивая свой чай.

– Естественно. Какие планы, Санёк?

– Я хочу на рыбалку. Можно твой спиннинг?

– А ты умеешь им пользоваться?

– Нет.

– Пойдём, покажу.


Михаил поднялся.


– Как ты себя чувствуешь, Миша? – спросила Альбина осторожно.

– Да нормально. А что?

– Ничего. Просто спросила.


Михаил и Санёк отправились на рыбалку, а Альбина, переодевшись для загорания, окунулась разок и улеглась на солнышке неподалёку от палатки.


Ночная русалка


Тот же остров, то же место, только пятнадцать лет назад.

Вечер. В небе полная луна. Ярко горит костёр.


У костра сидят Михаил – ему всего двадцать пять,

Артём – он чуть постарше,

худощавый мужик с бритой головой по прозвищу Череп – ему около тридцати,

Совок – крепкий детина с плотной шеей и широким бритым затылком,

и Рита – весёлая и смазливая, с длинными распущенными волосами, деревенская девушка лет восемнадцати.


На брезентовой подстилке водка, «шампанское», шашлыки и прочая закуска. Веселье в разгаре. Несмотря на тёмное время суток, воздух горяч, и все по пояс голы. На Рите тоже только короткая юбка да простой лифчик. Она изредка икает и тут же смеётся над этим, поправляя бретельку лифчика, который постоянно спадает, приоткрывая белую девичью грудь.


– Да сними ты его! Взопреешь! – смеётся Совок.

– И правда, Рит, – поддерживает Совка Череп, в руках у которого вдруг оказалась гитара. – Долой оковы одежды! Мораль для невежды! Сексуальная революция вышла на улицы! Обнажайтесь деревни и города! Свобода, девки и господа!


Все смеются. Рита пьяно и конфузливо улыбается, стыдливо прикрывая грудь.


– А! – говорит она, жеманно отмахиваясь. – Мы так не договаривались.

– А как мы договаривались? – спрашивает Совок.

– А никак! Я вас перевезла и… мне домой надо…


Совок наливает в стакан «шампанского», подаёт девушке.


– Молодец, Ритуля! За это надо выпить. Прими.

– Ой… я уже пьяненькая… – Рита взяла стакан. – И тёмно… не доплыву…

– А никуда плыть не надо, – говорит Совок. – Утром вместе поплывём. Ведь ты нас обратно доставишь? Десять баксов плачу! Или тебя кто-то ждёт?

– Да… Нет… Перевезу… Мать в город уехала, к сестре. А папаня… выпил и спит, наверное… И я хочу в город… – говорит Рита мечтательно.

– Зачем тебе в город, Рита? – спрашивает Артём.

– А! Надоело здесь… денег нет… и познакомиться не с кем…

– И что ты будешь делать в городе?

– Ну… работать…

– Где?

– А куда возьмут. Могу продавщицей. Могу нянькой. Лишь бы деньги платили.

– Ну что, Ритуля, пей, – говорит Совок.

– А вы?

– А мы никогда не отказываемся! – говорит Совок. – А, Артём?


Артём протягивает стакан.


– Наливай!


Совок наливает всем по полстакана водяры, подымает свой стакан.


– За тебя, Рита! Ты клёвая деваха. Балдёжная… я тащусь! – вывел Совок, и глаза его покрылись масляной плёнкой.

– Ой, ну что вы! Обыкновенная…

– Не, в том и кайф – необыкновенная! С изюминкой. Я б тя сходу замуж взял… то есть, женился! Да вот вакансий нет.


Общий гогот. Девушка смутилась.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации