Текст книги "ДРОЛЛФОЛ"

«Черный человек поезд с треугольными глазами рыл могилы. Гробовщик из подземелья»

Посвящается моему воображаемому другу.

Твой Человек извне.

Мы сидим на мягком ворсовом ковре, в той позе, в которой обычно сидят на полу дети. Я и он смотрим в квадратный телевизор марки Panasonic с толстым выпуклым стеклом, недоумевая и не понимая происходящее на экране. Молодая и красивая девушка крупным планом облизывала ice creame. Зачем они это записали на плёнку? Можно подумать я не видел рекламу мороженого по TV. Дети сами активировали видеокассету, которую нашли в выдвижной части дивана, под постельным бельём родителей. Это был первый раз, когда я увидел порно. Мне пять.

Глава 1 «Помутнение»

–ПОБЕЖАЛИ!

–Нет, давай подождём!

–ДАВАЙ! УСПЕЕМ! БЕЖИМ!

–НЕТ!

Я побежал через перекрёсток где не было ни единого светофора. Через пятнадцать минут я уже ехал в госпиталь с переломами левой части тела и трещиной в черепе. Прекрасный момент. Как будто я получил инъекцию сильнейшего головокружительного вещества внутривенно, чувство эйфории и чёрного ужаса вперемешку с образцово-показательной болью я не забуду даже под амнезией. Мне восемь.

Просыпаться от рвотного рефлекса, и как предвидя, нащупать руками пластиковый тазик под кроватью мне приходилось лишь однажды – в ночь после наркоза. Так изящно блевать можно не только после сильной черепно-мозговой травмы, хотя тогда казалось обратное. А такое количество гипса на теле одного человека я мог видеть только в Looney Tunes. Смешно, но кто-то должен был забрать из моей палаты таз полный рвоты и принести мне утку для справления нужды. Встать, как вы понимаете я не мог.

Представьте себе икону с посредником божества, чьи глаза наполнены искренним состраданием и сочувствием. Именно так выглядела моя мама, когда впервые увидела меня лежащего на больничной койке на следующий день после аварии и наверняка, в день моего рождения.

Мне нравится думать, что все мои мысли, мои выдумки и образы имеют причинно-следственную связь с черепно-мозговой, той самой, о которой я писал выше. Помните? Конечно помните, это ведь было малое количество предложений назад. Я ощущаю себя главным персонажем, как в кино, о котором повествует вся картина. Я здесь единица, индивидуальное число, и то, что я создаю – не в состоянии повторить никто.

Это и есть я.

Пережить тяжкие телесные намного легче, когда ты ребёнок. Ты не осознаёшь, что произошло, последствий и перспектив физических ограничений. Моя мать до сих пор хранит обрезок местной газеты со статьёй о том, как меня сбила эта консервная банка. Зачем? Понятия не имею.

Мне понадобилось семь месяцев чтобы прийти в начальное физическое состояние, но психическое… Вернуть не удалось. Ничего вокруг меня не менялось, вещи стояли на тех же местах, одноклассники так же ходили на занятия, только я стал засыпать тогда, когда руки были скрещены на груди и воображение проецировало моё тело в деревянном лакированном гробу. Я улыбался.

Забавна та картина, в которой я был задействован: лежал в позе мертвеца, игриво ухмылялся, ловил ушами звуки интимной связи, что издавали с кровати по соседству. Кем были изданы звуки можно весьма просто догадаться. Запатентованный рецепт для гарантированного отклонения, не правда ли? Весьма.

В детстве, в перерывах между игрой в Sega и перекусами хлопьями с молоком я любил разбивать горлышки от стеклянных бутылок и загадывать желания. Какие желания могут загадывать дети? Иметь бесконечное количество леденцов? Собрать коллекцию Биониклов? Возможно. Но не я. У меня была одна мечта – стать оборотнем. Да, тем самым, который неконтролируемо мутирует в различных жизненных обстоятельствах. Кожа его разрывается от стремительного роста волос, клыки режут десна, причиняя невероятную боль, а кости увеличиваются до размера брёвен. Что происходит в голове – я промолчу. Количество разбитых бутылок, помноженное на количество желаний стать оборотнем не имело перспектив стать явью. Так, для себя я понял – Бога нет.

«Ты самый адекватный из всех, кого я знаю»

Так сказал про меня человек, который знаком со мной с детского сада, но об этом позже.

Кража родительской заначки и покупка на неё как тогда казалось, всего что можно было купить в магазине, сооружение подобий деревянных домов на верхушках низкорослых деревьев, обустройство под секретное убежище заброшенного хлама в виде автобусов и выкопанных на половину из земли труб, невинный флирт с одноклассницей который дошел только до кокетливой встречи взглядами, количество верных друзей (больше двух), разбитые коленки во время игры в футбол, восторг от просмотра "Человека Паука", сладкий подарок на день рождения, кроссовки с цветными шнурками, отсутствие синдрома Дауна и детского церебрального паралича, велосипед, мама, папа. Всё что нужно для владения счастливым детством было моим.

«Видать моя няня халатно относилась к своей работе и вместо молока с мёдом подала мне стеклянный стакан с бензином»

Предположения сдвига по фазе будут сопровождать нас на протяжении всей истории.

Как дети доживают до своего совершеннолетия? Вопрос без ответа. Берём во внимание отсутствие инстинкта самосохранения, множим на неутолимую жажду познать неизвестное и получаем перелом позвоночника на территории заброшенной стройки. Классика. Держу пари, кто-нибудь из моей группы в детском саду пробовал голубя на вкус. Детский сад – отвратительная глава в жизни каждого человека, ибо там творятся мерзости под стать BDSM сходкам. Все помнят кашу на молоке с комком по середине, компот из червей и первое знакомство с анатомией своего и чужого тела. Повеяло гнилью. Слюни, спущенные колготки до сандаль, сопли, остатки пищи на кончике рта, неисправная канализация…

Если бы у меня был ребёнок, я выделил бы ему отдельное место в своей квартире, а именно -освободил бы шкафчик для обуви. Обклеил изнутри всё скотчем, липкой стороной наружу и плотно прижал бы детёныша, закрыв дверку на ключ. Компактно? Да. Практично? Вполне.

А если бы каждый родитель проявил смекалку и инициативу как я, то и не понадобились бы эти свиные загоны для бедных детишек. И каждый ребёнок вырос бы психически здоровым ни разу не наткнувшись на манный комок.

«Все идет из детства»

Ставлю сто баксов, что вы неоднократно слышали это попсовое высказывание.

Психоанализ, алло?

В ванную комнату зашла мама, в то время как я задержал дыхание под водой. Стараясь продержаться как можно дольше, несмотря на нехватку кислорода решил притвориться захлебнувшимся телом. Увидев ребёнка, накрытого одеялом из воды, мать судорожно начала трясти бездыханное тело в надежде.

–Да! – подумал я, – Сработало! Она поверила!

И тут же восстал из мертвых раскидывая брызги словно могильную землю. Злости не было предела, счастью тоже. Я наказан.

«Дети не узнают о рождении и смерти, до тех пор, пока об этом не заявит с экрана очередной менеджер земельного участка на котором тебе удосужилось проживать»

Понимаете, о чем я?

Мы взяли потрёпанную временем коробку из-под маленьких настольных часов, моток плотных ниток зеленого цвета и направились к газону. Половина фаланги. Именно такого размера был найденный нами кузнечик. Имея необъятное желание быть обладателем домашнего животного, мы завязали узлом нить вокруг шеи насекомого, который на тот момент уже имел персональное имя – Бетховен. Несясь сквозь поле ромашек, на поводке с любимым домашним зверьком. Улыбка не сходила с лица до тех пор, пока я не обнаружил, что Бетховен разорван пополам. Впервые трагедия прошла сквозь нас. Старая коробка из-под часов больше не понадобилась, там больше не кому было жить…

Рисовать в детском саду, рисовать в начальных классах, рисовать дома, на улице, рисовать там, где этому учат и смотреть на отражение в зеркале, выводя контур своего лица помадой. Порывы экспрессивного выброса цвета, абстрактной, хаотичной живописи. Похожее на психоз и не похожее на детальную пропись листка мимозы под звуки виолончели.

Ах, как я страдаю, какая драма, не правда ли?

«Не спешу, раскидываю ногами опавшие листья рябины иду в сторону школы»

I like it. Я знаю всех, меня знают все. Школа в моем случае – не место терзаний и принудительных пыток. Это не яма с шипами на дне и колючей проволокой по верху. Скорее, это чернично-творожный мусс, а я – долька шоколадной плитки, вкрапленной по середине. Обычно, плитка ломается пополам и ее мало кто ест. Обычно, ее отдают вместе с грязной посудой, а там утилизируют. Конечно, есть вероятность того, что ее подберёт маньяк-фетишист на кухне кафе и раскрошит себе на лицо, заливаясь пронзительным смехом запрокинув голову назад. Про меня ли это? Не знаю – не знаю.

Меня всегда стеснял образ кавалера. Иметь рядом подружку, разгуливать по улице зажимать руки в замок, соприкасаться шариками мороженного, как бы обмениваясь вкусами. Целовать в щеку, желая добраться до слизистой. Хихиканье мамы и неловкие вопросы по поводу валентинок. Не люблю я это, и всё тут. Но девочки – цветы, красиво. И я помню, как это было впервые, словно два пальца в розетку.

Мне всегда нравилось ощущать себя чужим, но при этом не быть отрешённым от происходящего и людей. Все знали, что я с ними, но не являюсь их частью. Восемнадцать лет – смешной возраст человека. Общество считает, что ты вырос умом, а на практике только формируешь трезвое восприятие реальности.

Город, в котором я появился на свет и рос явно не является проекцией места обитания, в котором я должен находиться.

Конвейер? Именно. Завод? Именно.

Поток людей в одинаковой одежде, разброс ларьков, набитых сигаретами и алкогольными тониками, полутрупы, торгующие вязаными носками у автострады. Я здесь как закрученный лист пальмового дерева среди смятых сигаретных бычков в пепельнице. Мне нужен выход, карта, ведущая к арке с барочными вензелями.

Удивительно, как в момент твоя жизнь может повернуться на 360 градусов. Казалось бы, все происходит с другими, но не снами. Все это мы видим по телевизору, но не в жизни. Несколько крутых поворотов во одно мгновение научили меня никогда не зарекаться о том, что чего-то конкретного в моей жизни не случится, и отречься от фразы – «С кем угодно, только не со мной» Как показывает практика, сценарий закручивается под стать кинофильму. Не будь дураком. Жизнь прикалывает по-разному. То, что вчера казалось тебе абсурдом, сегодня – твоё настоящее.

Никогда не попрекай людей сделанными ради них поступками. Делай добрые дела искренне и не жди ничего в ответ. Либо не делай их вовсе. Так думаю лично я, а вы делайте как знаете.

Этот мир вообще тебе ничего не должен. Даже если ты выполняешь определенную череду действий: поступаешь в институт, учишься, получаешь специальность. Это не даёт тебе никакой гарантии. Всё – хаос. И тут нужно быть готовым ко всему. Понимать это и не надеяться на пропитанный сладким кремом корж.

«Ты теряешь свою красоту. Это происходит постепенно, но замечаешь это одним днём»

Накручивая педали, мчась мимо кукурузного поля, оглядываясь назад. Быстрее скорости света, проскочив сквозь арку из лиан, я резко затормозил на повороте и остановился. Я вижу комнату. В комнате, окутанной ультрафиолетовым светом, блеском неоновых ламп и флуоресцентных красок мелькают неизвестные мне люди. Кажется… Я вижу себя…

Глава 2 «Знакомство»

Санкт-Петербург 2012 год.

Первый день в учебном заведении был совсем не похож на кадры из фильмов про развязных американских студентов. Отдельные коморки под съем для проведений занятий в поганом «бизнес центре». Для того, чтобы разъяснить всю ситуацию нас собрали в небольшом кабинете. Все новые учащиеся поместились без особого труда. Публика невзрачная, в основном –женский пол. Парней по пальцем сосчитать. Один бросился мне в глаза больше остальных, потому что показал мне средний палец, когда я посмотрел на него. Он не вписывался в стадо импал, явно выраженный Мефистофель. Стремный видок, да и взгляд соответствующий. Да какой он блин студент? Нам всем на вид лет по шестнадцать, это запросто можно было идентифицировать лишь взглянув на наши прикиды, не говоря уже о лицах. А этот Франкенштейн сюда явно явился в перерыве межу капанием могил и разделыванием свиных голов. Значительно выше остальных, с протяжной татуировкой tribal через всю левую руку и конечно же с черной густой бородой. Никакого дружелюбия его аура не вызывала. Он явно недоволен происходящим, в отличие от остальных.

–Сам пошел нахер! – я показал средний палец в ответ.

С самого начала я понимал, что место никчемное и люди, подавшиеся туда – далеко не таланты. А еще и этот Джиперс Криперс будет меня заебывать, в этом я точно уверен!

Как я сюда попал? Да вот так. В связи с переходным возрастом и инфантильными выдумками, начитавшись "Трансерфинг реальности", я решил, что мне совсем не нужно готовиться к поступлению. Достаточно лишь верить и знать, что ты реализуешь всё, что задумал. Трансерфинг реальности – это эзотерическое учение. Одна из идей – мысли материализуются. Ага, да, а мертвые оживают. Sorry J.

Я взял определенное количество художественных работ у своего друга, даже не соизволив поступать со своими. ТРАНСЕРФИНГ. Я чересчур блаженно отправился в тур по художественным вузам, в которых меня послали куда подальше. Вадим Зеланд, что за подстава? Верни мои деньги!

Но в этом "художественном помойном ведре" я оказался нужен. Всё выглядело весьма декоративным, само учебное учреждение не пыталось быть похожим на среднестатистическое. Я называл его «офисный бизнес центр». Когда я говорю офисный, я подразумеваю «печать на кружках». Когда я говорю бизнес центр, я подразумеваю «быстрые займы». Пришедшие в этот день на «линейку» походили на массовку к дешевому сериалу. Интуитивно бродя со всеми я вышел на улицу после преподавательских монологов.

–Сейчас мы все поедем заселяться в общежитие! – сказал ректор, неискренне улыбаясь.

Следующая последовательность действий была лютой, ректор понимал куда и зачем нас везёт. Мы загрузились в автобус и отправились в парк аттракционов. Дорога была очень долгой. Неужто столько времени нам придётся добираться до учебы? В моем представлении общежитие для студентов выглядит как из тех же фильмов про тинэйджеров. И я серьёзно настроен на свои фантазии! Наверное, я слишком наивен… До сих пор.

Останавливаемся, я задремал. Вываливаемся из автобуса, осматриваем местность. Я вижу в каждом взгляде приехавшего со мной – негодование. Что-то местные пейзажи совсем не сходятся с моими фантазиями. Куда нас привезли?

Нас завели в здание, напоминающее с первого взгляда училище, колледж. Все мы небрежно плелись по этажу за «вожатым», пока не подошли к какому-то кабинету, где нам объяснили, что происходит. Дело обстояло следующим образом – никакого студенческого общежития НЕТ, а есть дом, куда заселены все учащиеся ЭТОГО злачного заведения в котором мы сейчас находимся. Причем тут мы, хотите спросить? Притом, для того чтобы заселиться нам нужно замаскироваться под учащихся ЭТОГО колледжа.

Я НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ.

Колледж – конечно очень громко сказано, больше бы подошло – детский дом. Все искренне не понимали, что за дрянная система? Почему всё так, как происходит? Но как касатики, мы плыли по течению. Для того чтобы замаскироваться под учеников, нам нужно было оставить аттестат о среднем образовании у них.

–?

–Сам не знаю. Плывем по течению…

Ладно, может всё не так плохо.

P.S. Нет, всё плохо.

Едем от этого места еще минут пятнадцать. Автобус остановился на пустыре, рядом – ничего. Одна заброшенная битая машина и одинокий девятиэтажный дом. По легенде, в часе езды – метро Проспект Ветеранов. Лица у всех были такие, как будто они вспомнили вкус молочного супа с вермишелью. А это видимо наше общежитие. – подумал я, смотря на убогий, гниющий дом. В этот же момент, кто-то вышвырнул с восьмого этажа пакет с мусором, который еще не долетев до земли разлетелся по разным сторонам. У дома ошивались подростки, на вид не самые благополучные… Внутри дома, перед подъемом к консьержке поставлена решетка, видимо для того, чтобы ее не убили. Мило. Нам открыли дверь и повели наверх. По пути на нужный этаж мы миновали местный контингент в грязных спортивных костюмах. Они явно не травоядные.

–Обязательно закрывайте все двери на ключ! – погрозив пальцем настаивала сопровождающая нас женщина. – У нас тут воруют, драки бывают, из окон прыгают. – дополнила она.

Запах застоявшегося мусора, обугленные стены, выбитые стекла. На тот момент у меня не было выбора.

«Выбор есть всегда?»

Определенное количество полуразрушенных комнат. По две, четыре дырявые кровати в каждой, облезлая кухня, мерзотный туалет. Все бы еще ничего, если бы не территориальное местонахождение – явно на бывшем кладбище. Кстати, во всем общежитии обитало только две девочки. И это совсем неудивительно. Одна не особо отличалось от любого из парней, наряд у неё был так скажем… Не девчачий. Вторая с явно-выраженными умственными отклонениями.

Половина приехавших на смотр общежития сразу же определились с позицией.

–ЧТО БЫ Я ТУТ ЖИЛ?! НИ ЗА ЧТО!

–Да ладно вам, нормальная тема… – сказал я раздавив ногой мадагаскарского таракана.

Тот большой парень, который показал мне fuck, был одним из немногих, кто решил остаться там. В первый день проживания в общежитии мне не удалось помыться. Так же, как и в последующие несколько дней. Душ тут открывался исключительно в субботу с 19 до 21. Таковы правила, и мы не исключение. В конце первой проведённой там субботы я наконец-то пошёл купаться. Один. Парни что заехали вместе со мной, просто-напросто не хотели идти в тюремный душ и довольствоваться водными процедурами среди десятков уголовников. Здешние дикари начали воспринимать нас как иных. Мы не из их стаи. Наша одежда пахнет стиральным порошком, а их – машинным маслом и кровью. Лично я очень люблю мыться, и даже если бы там Чужой отложил свои яйца, я бы все равно заскочил туда.

Когда я спустился в душ, все было так, как я себе и представлял. Тюремный. Именно это слово приходит на ум. Кстати, насчёт яиц я тоже угадал. Стараясь особо не привлекать внимания, я разделся, повесил свои вещи на крючок и спокойно зашел в общее пространство душа с кабинками. Стоило мне только объявиться своей голой персоной, как все на момент прекратили свои намыливания и застыли в смотрящих позах. Я не останавливаясь двинул в пустую кабинку и все продолжили свои мокрые дела. В середине помещения был слив, куда стекала вся ржавая вода и лобковые волосы, рядом с этим сливом стояло человек пять. Они активно намывались, громко матерились и били друг друга сырыми мочалками. В общем, ор стоял знатный. Складывалось ощущение что все вернулись с войны, и первый раз за долгие месяцы добрались до человеческих условий.

Что могло произойти со мной в такой обстановке и в таком месте? Конечно же, только одно – мыло. Да, оно выскользнуло. И скатилось в середину к сливу, туда, где стояли все эти ребята.

Я долго думал, как мне поступить… Сделать вид что пришел без мыла? Или пойти и взять своё, как говорится? Я выбрал второй вариант. Если я не способен подобрать укатившееся мыло, на что я тогда вообще способен?

Подойти не составило труда, а вот каким образом мне подобрать его с мокрого кафеля? Присесть? Есть какая-то запатентованная тюремная схема, как поднимать вещи, упавшие в душе, и так скажем, не попасть впросак?

У меня было два очевидных варианта. Первый – сделать так, как обычно делают девушки в юбках – поставив ноги рядом аккуратно присесть. Второй – просто наклониться буквой Г и взять это проклятое мыло. Я остановился на варианте номер два. Я посчитал что это будет вызов. Не в смысле – давайте пацаны, ВПЕРЕД! Дерзайте! А вызов в смысле – я знаю, что делаю, только попробуй, я тебе колени прострелю!

Я сделал все правильно, ничего из этого не вызвало затруднений и сложностей. Возможно, я просто пересмотрел кино или типа того. Могу предположить, что здешние пацаны даже не посмели бы о таком подумать, если бы оказались в моей шкуре. Вот только зайдя обратно в кабинку, я обнаружил на мыле четыре прилипших лобковых пружин. Пришлось оставить его на растерзание детям индиго. Жаль, у этого мыла был аромат фисташкового дерева.

В общем, в душе все прошло не так плохо, как я думал. Даже наоборот, я открыл для себя нечто неизведанное ранее, и это – мощнейший напор воды из железного подсолнуха размером с чайное блюдце. Напор воды в этом душе был так силен, что походил на элитный массаж головы и всего тела. Одеваясь у места где я оставил свои вещи, я почувствовал на своей шее грубое теплое дыхание. Я повернул голову и увидел перед собой коренастого, голого парня, который был на две головы ниже меня. Его лицо было потрепано временем. Он вытирал грязным рваным полотенцем свои мудя и смотря на меня задал высокоинтеллектуальный вопрос:

–Какие проблемы?

–Да в общем-то никакие.

Я взял свои мыльные принадлежности, полотенце и направился к выходу. Подойдя к двери я обернулся и посмотрел в обратную сторону, на спине моего нового друга виднелась кривая татуировка скорпиона, с жирной надписью – HATE YOU!

Поднявшись на верх, в свой номер «люкс», я постарался как можно более надуманно рассказать ребятам про местную баню.

–Видит Бог, я еле выжил! Когда я зашел, все до единого натирали себя металлическими губками для отшкрябывания пригоревшей пищи от чугунных сковородок! Вместо воды течет соляра, а смывают они ее огнем!

Но достаточно быстро я передумал, при таком раскладе эти подростки мыться совсем перестанут, и придется постоянно находиться в парах «вяленой рыбы».

–Всё в порядке, ребята, я пошутил… Не берите в голову, просто идите и помойте свои грязные места. Всё не так стрёмно, как казалось. Просто возьмите с собой перцовый баллончик, и никаких проблем точно не возникнет.

В нашем блоке было четыре комнаты, три из которых заняты. В двух комнатах, включая мою жило по три человека. В самой последней комнате по коридору никто не жил, она пустовала. А вот комната через меня была занята безумным Максом, с которым у меня не сложился визуальный контакт в день «линейки». Дверь в его комнату была приоткрыта. Я увидел тусклый свет настольной лампы и стол, за которым он сидел, вырисовывая что-то в небольшом альбоме. Я решил постучаться в его дверь.

–Чувак, там душ открыт… если че. Там не так плохо, как говорили… – уведомил я.

–Да мне вообще похуй, я там вчера был.

–Вчера же была пятница. Пускают только по субботам.

Он посмотрел на меня.

–Вот таких как ты пускают только по субботам, а я могу туда в любой день недели пойти.

Я выдержал небольшую паузу и заметил узнаваемый образ в его рисунке.

–Это обложка Limp Bizkit – Chocolate Starfish?

Он на секунду прервался посмотрев на меня снова.

–Ты знаешь?

–Конечно знаю, альбом «Significant Other» в определенный период моей жизни мне хорошенько голову взорвал! – сказал я.

С этого момента мы стали лучшими друзьями. Его звали Дэм. Он поступил на кафедру «художественного металла», а я на «станковую живопись». И к моему удивлению, у нас нашлось миллион общих тем для разговоров. Мы делились своими мыслями по поводу любых вещей, будь то разговоры о «потреблении материального» или о «более правильном приготовлении овсяной каши для сохранения большего количества питательных веществ». Мы разговаривали о разноплановой музыке от GG Alen до Mylene Farmer. Больше всего, помимо аналогичного со мною взгляда на большинство окружающих нас вещей меня удивляло его чувство юмора. Оно было зеркальным отражением моего. Не редкая самоирония с правильной присыпкой черной комедии. Мы подвергали сомнению всё, что встречалось на нашем пути: от религии до государственной работы, от любителей отупляющих телешоу, до зависимых от любовных отношений людей. Единственное, что я в нем до конца не понял, это то, откуда он берет деньги. Однажды я задал ему вопрос на эту тему, на что он ответил – «Если я скажу, придется тебя убить.» Дэм один из тех, кто очеловечивает своих животных во всех проявлениях, он разговаривает с ними как с людьми, говоря о том, что они понимают смысл его слов, приписывая к ним человеческие качества. Например, Дэм рассказывал мне, что его покойная собака садилась с ним на диван каждый раз, когда он включал фильм «Кто подставил кролика Роджера», объясняя это тем, что его псу нравился именно этот фильм. Таксидермия – единственное что задевало струны его души. Как говорил Дэм – «В моем мировоззрении, останки выглядят гораздо более красиво и одухотворенно нежели надгробия. Я искренне не понимаю, как можно избавиться от существа, который приносил тебе радость, закопав его в землю как страшный секрет. По-моему – это просто безнравственно. Ты отказываешь себе в стольких счастливых, грустных, наполненных жизнью моментов. Передав это земле и Альцгеймеру. Я предпочитаю оставлять животных себе, как и всю память о них. Своими руками я перевожу их из неживого состояния в арт объект. Мои животные не едят и не шумят. Они наблюдают за моей жизнью без проявлений. И как положено арт объектам – вдохновляют. При этом, они не являются грузом трагических воспоминаний, наоборот – монумент теплых, приятных чувств.» Только это вызывало у него ощущения, сравнимые с любовью.

У Дэма есть значительный недостаток – плохо контролируемая агрессия.

–Эти конченые люди покупают себе вещи в телемагазинах! Ты можешь в это поверить?! – недоумевал Дэм.

–Это пережиток прошлого, в телемагазинах затариваются только те, кому за семьдесят. Вот что действительно меня бесит в кабельном, помимо его существования, это реклама – говорю я, -каждый раз когда я натыкаюсь на ролик про какое нибудь средство для мытья унитазов или новый дизайн упаковки всеми любимого кофе, у меня в голове лишь один вопрос – вы меня что, за дурака держите?

–Ты же понимаешь, что это сделано для бессознательных. Те, кто склепал эти «двадцать пятые кадры» в рекламный ролик, знают свою работу. – говорит он.

–Да насколько надо быть деревянным чтобы среагировать на рекламу шампуня, где кукольный Кен скачет на гепарде по автомагистрали, размахивая патлами?

–Думаю тебе не надо объяснять, что охватываемая аудитория в большинстве своем – долбаебы.

–Вот в это, как раз, я не могу поверить! Или просто отказываюсь. Я не шибко умный, но почему-то догадываюсь что это все глобальный обман, с целью вербовки моего мозга. И в детстве меня не купали в чане со здравым смыслом, на минуточку. Мои родители как раз-таки на бессознательном верят в Бога, сами не зная почему.

–В какого? – спросил Дэм.

–Держу пари они сами не в курсе.

–Это подстраховка, они как и все, не знают, есть там что то или нет, но держат наготове подушку безопасности – а вдруг все таки есть?

–Ага, Рональд Макдональд. – говорю я.

Мы считали себя рассудительнее многих, но не навязывали свои идеологии. Некоторое время до этого Дэм подсел на антидепрессанты, с ними как он говорил – легче контролировать свои внутренние позывы не разнести какой-нибудь престижный торговый центр. А когда он переставал их принимать, то по его словам – нужно как можно быстрее принять, чтобы не оказаться в новостной сводке сегодня вечером.

–Я всю свою жизнь ненавидел магазины! Но первый серьезный раз это случилось несколько лет назад в торговом центре Big Funny. – начал рассказывать Дэм, – мне нужно было купить белую рубашку для новой роботы, и я был вынужден пойти туда! Я собирался сделать это как можно БЫСТРЕЕ! Просто зайти в нужный отдел, взять рубашку своего размера и не меряя свалить оттуда! Я всегда НЕНАВИДЕЛ торговые центры! Но в этот раз я испытал нечто по типу Синдрома Стендаля. Только одурел я не от красоты и восхищения, а от дикой злости и НЕНАВЕСТИ ко всему что было рядом со мной в этот момент! Меня БЕСИЛО ВСЁ! От начала и до конца! Меня выводили из себя ценники и манекены, отделы со всякой херней и эти отсталые искусственные, счастливые люди из рекламы плавленого сыра, которые пили моккачино и выходили из отделов с полными пакетами покупок! Еще пять минут и я разъебал бы первую попавшуюся фото-будку! Я быстро взял, что мне было нужно и в ужасе сбежал оттуда. Выдохнув и чуть успокоившись я двинул в сторону своей остановки. Когда я залез в карман чтобы достать деньги, то понял, что у меня с собой нет налички! В этот момент сердце ушло в пятки… потому что банкомат находился в противоположном конце торгового центра. Убогий Big Funny не просто так называется… Он так называется, потому что он твою мать огромный, и это ни капли не весело. Он невероятно длинный! Один километр или что-то вроде того… От этой мысли у меня случился безумный наплыв апатии, как никогда… Я медленным шагом пошел в обратную сторону, с каждым движением становясь все злее и злее! Когда я снова зашел внутрь, то вел себя как конченый псих! Я выкрикивал матерные высказывания манекенам, витринам и людям проходившим мимо меня. Бесило абсолютно ВСЁ! Меня нахер бесили ценники, меня бесила музыка для счастливых покупок, меня бесил смех этих ужасных людей! Сняв деньги, я быстрым шагом направился к выходу, все также матерясь. Меня заметил охранник и подошел ко мне со словами – У вас всё нормально?!

На что я ответил – ОТВАЛИ НАХУЙ! У МЕНЯ ВСЁ НЕ НОРМАЛЬНО!

Он сказал, что мне лучше пойти в сторону выхода, на что я ответил – ЭТИМ Я БЛЯТЬ И ЗАНИМАЮСЬ! Я двинулся дальше, а охранник шел за мной передавая что-то в свою рацию. Все это время, что я пытался выбраться из этого лабиринта Минотавра, у меня наворачивались слезы. Искусственный белый свет бил по моим глазам так сильно, что я местами терял зрение. Я знал, что если хоть кто-то сейчас мне что-то скажет, я буду месить его лицо ТАК ДОЛГО, как только смогу! Пока не сломаю руку или меня не пристрелят из снайперской винтовки! Охранник проводил меня в сторону служебного выхода и попытался вытолкнуть, дав понять, что мне надо оттуда свалить прям щас! После такого перформанса я понял, что это не здоровая тема, и с этим надо что-то делать…

С того раза Дэм периодически навещает психиатра, исключительно для того, чтобы взять новый рецепт на амитриптилин и прочую пургу.

Даже в этом мы нашли что-то общее. Меня на протяжении всей жизни сопровождают подобные мысли про крупные магазины. Не такие радикальные конечно, но не менее «отъехавшие». Каждый раз, когда я нахожусь на втором, третьем или четвертом этаже торгового центра, то всегда пристально смотрю на стоявшие снизу лавки с бижутерией, заколками, резинками, часами, перчатками, шапками и прочим мусором. Представляя, как раздвинув руки в разные стороны, изображая «принятие» своей судьбы, выкрикнув – К чертям гедонистическую адаптацию! – падаю вниз спиной на стеклянные лавки с людьми. Все разбивается вдребезги! Бижутерия вместе с заколками разлетаются к чертовой матери, словно напичканная металлическими гайками взрывчатка! БУМ!