Текст книги "Эспрессо ТВ"

Глава пятая. Только так!

Будильник гулко брякнул под ухом, выходя на рабочий режим, и завибрировал без остановки. Аргун дернулся и открыл глаза.

– Господи, когда дембель-то? – недосып, казалось, уже пропитал его насквозь. – Сколько дней подряд отбиваемся в два, подрываемся в пять, а то и раньше! Уже, почитай, скоро месяц!

Аргун медленно поднялся с кровати и с закрытыми глазами побрел в ванную. Открыл кран, брызнул на лицо студеной водой, проморгался. Из зеркала на него смотрел отдаленно знакомый человек с покрасневшими запавшими глазами и обветренной задубленой кожей:

– Почти как в Афгане после возвращения с точки!

Почти, да не почти! В Афгане Аргун был молодым и полным сил, сейчас – он уже мужик в возрасте, желудок пошаливает, давление прыгает, и по три пачки сигарет и чифир каждый день отнюдь не способствуют хорошему самочувствию.

– Пора будить Серегу! – Аргун вернулся обратно в комнату. – Подъем, штрафная рота! Скоро конец – последний бой, он трудный самый!

Серега не хотел просыпаться. Пришлось слегка подтолкнуть – он не обидится! Пока напарник умывался, Аргун быстро сообразил яичницу из шести яиц с колбасой и помидорами – перекусить и облачаться в опротивевшую донельзя форму!

Снаружи громко просигналили – во двор въехал тентованный «КАМАЗ» – сегодня персональный микроавтобус Аргуну и Сереге не положен. Сейчас всех соберут и развезут по избирательным участкам. Их пост – участок номер 850126 (ДЮСШ № 2, ул. Симферопольская, 22). Прибыть нужно не позднее шести утра.

Аргун и Серега быстро выскочили на улицу – забросили автоматы в кузов и влезли сами. Машина дала задний ход – водитель-профессионал обогнул многочисленные припаркованные возле подъездов легковушки, как будто мог видеть затылком. Двигатель зарычал – «КАМАЗ» благополучно выбрался на стратегический простор и рванул еще по одному адресу – забрать последнюю пару.

Бойцы в кузове не разговаривали. Аргун обратил внимание – почти все либо глубоко спят, либо дремлют с закрытыми глазами. Пока суть да дело, Аргун тоже урвет минутку благословенного сна!

Ему снился дом в Харькове. И Яна. Она угрюмо смотрела на него и сжимала в руках тяжелую сковородку.

– Ты что? – спросил ее Аргун, но она не ответила и исчезла, оставив после себя тягостное впечатление.

* * *

Машина резко остановилась, и Аргун звонко ударился шлемом о металлический борт.

– Майкоп, Кот – на выход! – дежурный офицер сопровождения выпрыгнул из кабины и сверился со списком. – Сейчас пройдете внутрь и получите дополнительные инструкции.

Аргун подхватил автомат – тот лег в руку привычно, как месяц назад – зубило и молоток. В голове немного шумело – сон в «КАМАЗе» облегчения не принес.

– Пошли, брат – партия сказала надо!

Сразу за дверью они уперлись в здорового мужика в камуфляже с добрым, но проницательным взглядом. Тот посмотрел на большие наручные часы – без пяти шесть. – Прошу за мной!

– Итак, солдаты! Сегодня мы будем обеспечивать покой и народное волеизъявление на вверенном нам участке! – мужик (Генрих Борисович) указал на стулья, они сели. – Задача нетрудная, не в атаку ходить! В обычное время за порядок отвечает министерство внутренних дел, но сейчас ситуация особенная!

Уверен (и не только я), гражданам будет спокойней, если в момент голосования они будут видеть рядом с собой крепких ребят с оружием – своих земляков – которые не позволят никому внести сумбур и ненужную экспрессию! Кстати, если я выражаюсь не очень понятно, прошу простить – еще недавно я был учителем русской литературы и по совместительству физруком в школе. А теперь, как видите, помогаю Крыму принять правильное решение!

А теперь, собственно, о конкретном. До открытия избирательных участков вы будете находиться на улице – в непосредственной близости от входных дверей. Обход здания – через каждые пятнадцать минут, о любых подозрительных личностях и подозрительных перемещениях сообщать немедленно. И, кстати, скучать не придется – увидите, первые избиратели вот-вот появятся!

– Это в такую-то рань! – Серега недоверчиво вскинул подбородок.

– Именно! По моей информации, вы две недели сидели на Перекопе и потом мотались с оперативными дежурными по горам. Вероятно, не очень в курсе о настроениях, царящих в Севастополе, а то бы так не удивлялись. Голосовать придет весь город, а это сотни тысяч! Пенсионеры будут первыми – а они встают в пять утра! Но следуем дальше.

Участок проверен на наличие взрывчатых веществ – вернее, на их отсутствие. Кроме вас за порядком будут присматривать невооруженные активисты, а их – изрядное количество. В их обязанность вменяется решать все спорные вопросы – если таковые возникнут.

Вам же лучше оставаться в тени. Особо автоматами не трясите, и в объективы видеокамер и фотоаппаратов лучше не попадать. По оперативной информации сегодня у нас будет невпроворот буржуйских «Шрайбикусов» – им поставлена задача полной дискредитации волеизъявления крымчан. И уж они постараются! Кстати, если кто не в курсе, «Шрайбикус» – это такой фотокорреспондент из учебника по немецкому языку для средней школы – при СССР, конечно.

Далее. В восемь ноль-ноль один из вас перебазируется внутрь, встанет вон в том укромном уголке и будет широко улыбаться, подбадривая сограждан уверенностью и безмятежностью. Второй останется на улице – задачи всё те же: смотреть в оба глаза, о малейших происках вражеских элементов докладывать мгновенно! Через каждые полтора часа вы будете меняться местами, и не обессудьте, перекусывать придется прямо на посту! Кстати, в «балаклавах» нет необходимости, мы среди своих, и вообще – кого нам бояться на нашей земле? Поэтому маски на морды не напяливать – говорю на всякий случай! Все понятно?

* * *

– Шесть-пятнадцать! Пока избирателей нет! – Серега забросил автомат на плечо и привстал на цыпочки, вытянув шею и осматривая пустынную улицу. – Генрих Наваррский так уверенно доказывал, что скоро здесь будет народу невпроворот, что я даже ему поверил! Обманул!

– А я с ним согласен! – Аргун чиркнул зажигалкой и прикурил сигарету. – Зря ты так – у мужика глаза горят, видно – болеет за дело всей душой! Кстати, кто такой Генрих Наваррский?

– Да я что? – Серега смутился. – Я только за! Просто привык к цинизму, при нашей прошлой жизни разве можно было по-другому? А Наваррский – это такой средневековый король – лидер гугенотов в конце периода религиозных войн во Франции. Говоря проще, глава мятежников, покусившихся на доминирующие тогда религиозные воззрения. Почти как наш – Генрих Борисович!

– Умный ты мужик, Серега! – Аргун говорил искренне. Сам-то он от книжной мудрости далек, может только руками что-то делать! – Библиотечная служба пошла тебе на пользу (Серега несколько лет работал заведующим районной библиотеки в Севастополе).

– Ага, на пользу! Если бы за нее еще платили, а то жена в итоге ушла, хлопнув дверью. Сказала: «С тобой, нищебродом, пусть коты подвальные живут, а я лучше к сержанту ДАИ пойду! Он знает, как семью обеспечивать!»

– Смех и грех! – Аргун покрутил шеей. Мышцы болели. – И всё-то у этих хохлов – «укр» и «дай» (название ДАИ уже давно стало притчей во языцех – «Державная автоинспекция»)! – И сто́ит хоть немного отстраниться от этого дурдома, начинаешь задаваться вопросом: разве в нормальном государстве такое возможно?

– В нормальном – нет, а у хохлов – легче легкого! Слышал такую присказку: лицом к лицу лица не разглядеть? Это про нас! Но надеюсь, сегодня мы навсегда избавимся и от хохлов, и от их вонючей власти!

– Думаешь, Россия не сдрейфит? – Аргун всю последнюю неделю пытался ответить для себя на этот вопрос. – Представляю, какое сейчас давление на Путина!

– Думаю, нет! Хотя, – Серега замолчал, а потом продолжил, – лично мне разницы нет – объявим независимую республику, заживем, как на Кипре! Ничуть не хуже!

– Это точно! – Аргун обратил внимание – из-за поворота медленно вышла пожилая пара и двинулась к ним. – А вот и первые посетители!

* * *

– Здравствуйте, люди добрые! – минуты через три увешанный боевыми наградами дед в сопровождении бабушки помладше оказались рядом с Аргуном и Серегой. – Всё ли спокойно на вверенном вам посту?

– Спасибо, отец! – Аргун вдруг разволновался. Ветерану (по его прикидкам) было никак не меньше девяносто лет, сверкающий орденский металл еле-еле вмещался на пиджаке. Дед намеренно расстегнул куртку, все должны видеть – он не абы кто, защитник! – Всё спокойно, никому не дадим сорвать мероприятие!

– Вы из России? – бабушка рядом (лет семьдесят пять) ловко выдернула из кармана пальто кисет с махоркой и трясущимися руками (однако, очень быстро) свернула папироску из тонкой сигаретной бумаги. Сунула деду в зубы и подожгла спичкой. – Кури, горе луковое! Твои любимые, по случаю праздника!

– Спасибо, Марта! – дед глубоко затянулся. – Хоть и урожденная немка, а знает, что черноморцу надо!

– Нет, мы не из России, местные – крымская самооборона! – вперед вышел Серега. – Отец, ты, наверное, до Берлина дошел?

– Нет, сынок! – дед разочарованно дернул головой. Аргун присмотрелся: у ветерана – целый иконостас! «Орден Ушакова II степени», «Орден Александра Невского», два «Ордена Красной Звезды», три «Ордена Великой Отечественной Войны I и II степеней», «Орден Боевого Красного Знамени», медаль «За отвагу», медаль «За оборону Одессы», медаль «За оборону Севастополя», медаль «За боевые заслуги» – и без счета юбилейных наград! И еще – четыре нашивки ранений: два легких и два тяжелых!

– Не доплыл! – ветеран громко засмеялся и тяжело и гулко закашлялся. Дым вырывался из его рта, как из пасти огнедышащего дракона, Марта звонко хлопнула деда по спине – кашель тут же как рукой сняло.

– Эх, старый! Говорю тебе, бросай курить! Сведет тебя в могилу эта привычка до времени, сведет!

– Не каркай, пехота! – дед с видимым удовольствием осмотрел тлеющую самокрутку. – Меня на войне и штыками били и торпедами рвали, а табачок – вот он, мой друг! Всегда на выручку приходил! Я уже всех фрицев пережил, и ты мне не указ, немецкое сопротивление!

– Ха-ха, очень смешно! – хотя выпад был направлен четко в ее сторону, Марта совсем не обиделась. – Я – дочка берлинского антифашиста, отца моего в сорок четвертом Гестапо расстреляло, а мать вместе со мной закатали в концлагерь. А потом, после освобождения, переправили сюда – в Крым! Здесь его и встретила в пятьдесят девятом! – Марта указала на деда. – Какой красавец был мужчина – а руки золотые! А как наденет награды – так вся улица озаряется золотым сиянием!

– Я и сейчас хоть куда! – ветеран докурил и протянул Аргуну руку. – Будем знакомы, Осип Петрович Октябрьский! Между прочим, адмирал Октябрьский, командующий Черноморским флотом во время войны – мой родственник!

– Ага, родственник! – Марта коротко хохотнула. – Ты ври-ври, да не завирайся! Не слушайте его, хлопцы, всю жизнь сказочником был!

– Сама ты сказочница! – в голосе Осипа Петровича звучало неприкрытое презрение. – Говорю, племянник я его! У меня и справка есть! Так как вас звать-величать?

– Майкоп! – Аргуну очень хотелось поболтать со стариками, но стрелки на часах показывали – необходимо идти на осмотр здания. – Извини, отец, открывать имя-отчество не имеем права! Может быть, как-нибудь после!

– А я – Кот! Котейка! – Серега подмигнул Марте. – Прямой родственник сибирских котов в десятом поколении!

– Пошути мне еще! – ветеран сурово выпятил грудь и прищурился. – Тебя бы, такого умного, да ко мне в экипаж – я бы из тебя быстро человека сделал, голытьба сухопутная!

* * *

– А ты сомневался! До открытия магазина еще полтора часа, а избиратели уже тут как тут! Как Генрих и предполагал! – Аргун с Серегой неторопливо двигались по периметру ДЮСШ, осматривая с помощью фонариков каждый темный угол. – Первый приз «Лучший сомневающийся», безусловно, достанется тебе!

– Да брось ты! – Серега незлобиво стукнул кулаком Аргуна в плечо. – Кончай читать нотации – говорил же, не могу жить без здорового цинизма. Но боюсь, после сегодняшнего дня придется отучаться!

– Ты, кстати, стихи любишь? – Аргун неожиданно для себя вспомнил – когда-то (еще при Советском Союзе) его старый школьный наставник, прошедший, как и Осип Петрович, войну, частенько говаривал: «Единственное средство, с помощью которого можно вернуться к нормальной мирной жизни (помимо водки) – великая поэзия!»

– Люблю! – Серега посветил под выступ крыши – подозрительных проводов и закладок они пока не выявили – Вот послушай!

Над морем бурный рубчик Рубиновой зари.

 
А утро так пустынно,
Что в тишине, граничащей
С утратой смысла, слышно,
Как, что-то силясь вытащить,
Гремит багром пучина
И шарит солнце по дну,
И щупает багром.
И вот в клоаке водной
Отыскан диск всевидящий.
 
 
А Севастополь спит еще,
И утро так пустынно,
Кругом такая тишь,
Что на вопрос пучины, –
Откуда этот гром,
B ответ пустые пристани:
«От плеска волн по диску,
От пихт, от их неистовства,
От стука сонных лиственниц
О черепицу крыш».
 

– Здорово! – Аргун остановился. – Кто написал?

– Пастернак! – Серега выключил фонарик. С осмотром они почти закончили – сейчас завернут за угол и снова окажутся в компании Осипа Петровича и его Марты. – Жалко, сгноили мужика до времени, талантище был! Из современных единственный, кто мне нравится. Он да Высоцкий! Нет, еще Окуджава!

– И Окуджаву знаешь! – Аргуну вдруг стало завидно, что он сам не может вот так – легко! Слету наизусть! – Прочитай!

– Да нет, брат! – Серега на мгновение закрыл глаза – его повело в сторону. – Может быть, как-нибудь потом! Вот приедешь ко мне на свадьбу, или я к тебе – обещаю, буду читать целых полчаса! Пошли?

Вернувшись ко входу в участок, они с удивлением обнаружили вместо одной парочки (Осипа Петровича и Марты) уже семь. Все – пенсионеры. И почти все – с цветами в руках! Старики времени зря не теряли, один резвый дедок притащил с собой гармошку и разухабисто растягивал меха, наигрывая то «День победы», то «Вставай, страна огромная!». Остальные ему громко подпевали – получалось очень складно и проникновенно.

Аргун с Серегой расположились неподалеку, время от времени перебрасываясь с ветеранами короткими фразами. Они, как и просил «Генрих Наваррский» старались не привлекать к себе внимание, но полностью избежать фотосессий не удалось. Особенно, когда к участку потянулись севастопольцы среднего возраста и молодежь.

Первыми к «вежливым людям» подходили молодые девушки – они непременно хотели сфотографироваться с суровыми неразговорчивыми мужиками, обвешанными оружием. За девушками шли дети – а потом уже и другие, кто не стеснялся.

Аргун впервые в жизни почувствовал себя топ-моделью на подиуме – единственно, не нужно вихлять бедрами! Зато постоянно приходилось отшучиваться на просьбы дать подержать автомат или принять воинственную позу. Ситуация облегчалась только одним – они периодически сбегали от толпы на обход здания.

Но вот и восемь утра!

Двери избирательного участка широко распахнулись, и люди потянулись внутрь. Сначала медленно шли ветераны в наградах, потом – пенсионеры, следом – все остальные. Аргун оставил Серегу снаружи, а сам решил подежурить в определенном для него углу рядом с кабинками для голосования (вместе с гражданскими активистами, коих оказалось пятеро – двое молодых парней и трое девчонок, по виду – студентки).

– Привет подрастающей смене! – Аргун поочередно пожал руки всем пятерым.

– Мы – ваша силовая защита на случай непредвиденных осложнений! Меня зовут Майкоп! Там снаружи еще есть Кот! Не чеширский, но суровый!

– Очень приятно! – старшей группы, к удивлению Аргуна, оказалась невысокая улыбчивая девушка. Я – Лиза! А это – Марина, Светланка, Аркадий и Жорж! А вы так круто выглядите, прямо хоть картину пиши!

– Спасибо! – Аргун усмехнулся. Еще бы не круто – шалый от недосыпания взгляд, морда, обветренная и изъеденная перекопскими песками, амуниция и персональная броня, которой позавидует любой высокооплачиваемый натовский наемник, и полный БК в придачу к Калашу с обвесом. – Крут, но надеюсь, не сильно страшен!

– Вообще не страшен! – Лиза почему-то сразу решила вести себя с Аргуном запанибрата. – Я – на «ты», ничего? Давно мечтала поболтать с таким вот – настоящим мужиком! Предлагаю сразу после завершения голосования пойти в кафешку, посидим!

– Со мной? – Аргун опешил. – Девочка, мне знаешь, сколько лет? Я же, наверное, тебе в отцы гожусь!

– В отцы? – Лиза прыснула, вместе с ней и ее подружки. – Для папаши моего ты слишком молод! Между прочим, я – профессор права при нашем Экономико-Гуманитарном институте, и мне уже за тридцать! И хотя о возрасте у дам говорить не принято, но для такого сурового мачо сделаю исключение! Так как, принимаете приглашение с Котом?

– Принимаем! – Аргун впервые за несколько последних недель почувствовал внутри нечто похожее на искреннюю радость. Он подмигнул Лизе-профессору, а та в ответ показала ему язык.

– Ну, насчет личной жизни договорились, – Лиза улыбнулась Аргуну, – можно приступать к выполнению прямых служебных обязанностей. Тем более, начальство уже выказывает признаки недовольства! Так что, гражданин Майкоп, не смеем Вас больше тревожить!

* * *

Время тянулось медленно – но Аргун на другое и не рассчитывал. Он уже два раза сменил Серегу на улице – снаружи было не в пример приятнее, чем внутри. Ярко светило солнце, птицы пели не переставая.

Люди все шли и шли. Занимали очередь, чтобы попасть на участок, голосовали, потом выходили – и на всех лицах без исключения играли улыбки. Некоторые спешили к Аргуну с непременной просьбой сфотографироваться, иные просто жали руки, кое-кто предлагал выпить сто граммов «фронтовых», но, конечно, Аргун отказывался.

Ему было хорошо. Постепенно организм взбодрился, напитавшись радостной энергией, пронизывающей все вокруг. На улицах города царил праздник. Люди радовались так, как, наверное, не радовались никогда в жизни, и уж тем более – после развала СССР.

Вот рядом со входом в участок выстроились школьницы с георгиевскими ленточками в волосах (по молодости лет они не могли голосовать) и запели «Легендарный Севастополь», одновременно раздавая ромашки всем желающим. Цветов было много – целые корзины, девчонки задорно смеялись и поздравляли горожан с началом новой жизни.

Вскоре рядом с участком уже громыхало подлинно народное гуляние. Кто-то из ближайших домов вынес на улицу колонки и музыкальный центр и поставил музыку военных лет. Вокруг колонок немедленно образовался круг – люди танцевали и спорили, громко смеялись и пили из пластиковых стаканчиков чай и вино.

Аргун им завидовал – хотя и не очень. С одной стороны, ему хотелось оказаться среди них – беспечно, беззаботно и преисполненным надежд на будущее опрокинуть «Кагора» или «Массандровского портвейна» и пуститься в пляс, с другой – ведь это именно он (и Кот, Икс, Вобла, Низина, Арбенко, Осипов и другие) сейчас творит историю! А выпить – он выпьет вечером, и рядом с ним, возможно, будет девушка-профессор Лиза. Впрочем, будет – не будет, дело десятое – на этом вообще не стоит зацикливаться!

– Можно Вас кое о чём спросить? – Аргун услышал за спиной характерный прибалтийский акцент и обернулся. Рядом с ним стояли трое: две толстых некрасивых тетки с дебелыми смазанными лицами и мужик-альбинос с видеокамерой. – Мы представляем телевидение Эстонии и хотели бы взять у Вас интервью! Вы не против?

«А вот и эстонские террористы! В открытую ходят! – Аргун хотел рассмеяться теткам в лицо, но сдержался. – Интересная у них работа – сначала заминировать пещеру, а потом спрашивать – как все прошло, никто не умер? Впрочем, это шутка!»

– Не против! – Аргун закурил. – Так о чем пойдет речь? (на секунду у него возникли сомнения, не отправить ли эстонок с эстонцем к Генриху – т. е. практически, в сад – но потом он подумал, что ничего страшного не произойдет, если они немного поговорят).

– Вы из России? Вы – русский солдат?

– Нет! Я – местный. Крымская самооборона!

– А что такое Крымская самооборона?

– Организация жителей полуострова, призванная обеспечить порядок и спокойствие в Крыму.

– Ваша организация не подчиняется киевским властям?

– Не подчиняется. Законный президент Украины свергнут, на его место пришли отпетые фашисты, мы не признаем их полномочий!

– Почему Вы говорите «фашисты», ведь в Киеве произошла демократическая революция, отныне Украина – часть цивилизованного мира, и Европа с распростертыми объятиями примет вас к себе!

– Демократическая революция, говорите? – лицо Аргуна потемнело. Он медленно достал мобильный телефон и, нажав пару раз на сенсорную панель, показал экран эстонцам. – Видите парня?

– Да, видим! – журналистки непонимающе переглянулись.

– Это мой бывший друг. Звали Михаил. Его сожгли заживо в Киеве. Я его схоронил и приехал сюда – защищать крымскую землю от этих нелюдей! Вы знаете, как выглядит человек, у которого паленое мясо отваливается от костей? А у Мишки именно отваливалось – в него кинули бутылку с горящим напалмом.

Эстонка, что держала микрофон, побледнела и сделала знак оператору. Тот прекратил запись и опустил камеру.

– Естественно! – Аргун в сердцах сплюнул на землю. – Какие же вы все-таки, лабусы, уроды недоделанные! Как пропагандой заниматься или теракты готовить – вы тут как тут, а как правду показывать, так вам запрещено! А знаете что, пошли вы нахрен – ты, ты и ты, сучье вымя! – Аргун поочередно ткнул пальцем в грудь всем троим. – И лучше вам убраться по добру, по здорову, пока я еще не сильно злой!

Эстонцев дважды упрашивать не пришлось. Их как будто ветром сдуло, улепетывали, не оборачиваясь – словно узрели в Аргуне самого́ повелителя вселенского зла! А он понурился и отошел подальше от веселящихся людей – открывшаяся внезапно рана снова кровоточила.

* * *

– Что, брат, такой мрачный? – подошло время очередной смены, и Серега сразу заметил перемену в настроении друга. – Вроде, еще полтора часа назад был, как огурчик!

– Был да весь вышел! – Аргун, действительно, сник. – Разбередили мне душу, вспомнил Мишку – а ведь думал, что уже оплакал!

– Понимаю! – Серега украдкой вынул из кармана фляжку с коньяком. – Будешь? Полегчает!

– Нет! – Аргун точно знал, легче не станет, а вот перегар ему сейчас совсем ни к чему! Он на службе. – Дождемся закрытия, тогда и выпью! Кстати, я тебе говорил, что нас приглашают, или забыл?

– Кто, куда? – Серега замер, как вкопанный.

– Девушка-профессор Лиза!

– Это какая? Та, что командует гражданскими? – Серега удивленно присвистнул. – А я все думаю, почему она со мной разговаривает так, как будто мы уже двадцать лет знакомы! Вот оно что! Но она же малолетка!

– Никак нет! Говорит, что профессорша, и ей уже больше тридцати!

– Тогда чур моя! – Серега сориентировался мгновенно. – Тебе все равно ничего не светит, ты только о булыжниках говорить и можешь, а я – я интеллигент! Читаю стихи, умею складывать двузначные цифры в уме и пишу без ошибок! В общем, ты – мимо кассы! Тем более, у тебя девушка в Харькове есть!

– Вот это вряд ли! Вряд ли я – мимо кассы! Во-первых, я возвращаться в Харьков пока не собираюсь, во-вторых, я гораздо моложе тебя и привлекательнее, и в-третьих, ты ее своими заунывными рифмами в гроб загонишь, а я – парень веселый и знаю подход к девушкам на уровне инстинктов!

– Да уж, молодой выискался! – Серега весело заржал. – Ладно, вечером определимся, вдруг, у нее еще подружки есть. И вообще, кто сказал, что нам что-то обломится? Лично я не стал бы на это рассчитывать!

* * *

– Кажется, сегодня все завершится удачно! – Генрих Борисович посмотрел на часы (время 21–55). – Ну и денек выдался! На моей памяти ничего подобного не случалось!

– Само собой! – профессор Лиза была тут как тут (а также Аргун, Серега и остальные). Последние голосующие еще толпились около кабин и столиков, но двери в участок уже прикрыли и никого не пускали. Да и пускать некого – все внутри! – Само собой, потому что сегодня день даже и не особенный – нереальный! Честно говоря, еще месяц назад я и представить не могла, что такое возможно! Что нам выпадет шанс наконец-то воссоединиться с Россией! Что скажете, мальчики?

Мальчики (Аргун и Серега) молчали. А что говорить – они согласны! И комментарии тут особо не нужны!

– Итак, план наших действий после 22–00! Дожидаемся, пока все проголосуют, опечатываем урны, передаем их с рук на руки курьерам избирательной комиссии – и по домам! К ополчению это тоже относится! Измучились, наверное, парни – в сбруе-то весь день!

Аргун даже не стал кивать в подтверждение. У него не осталось сил не то что кивать, но и просто говорить. С пяти утра на ногах, ни на секунду не присел! Аргуну до слез хотелось кому-нибудь подарить автомат, бронежилет и набившие мозоли берцы, сбросить с себя хаки, лечь на первой же попавшейся лавочке и уснуть, как бомж. И пусть его заберет милиция в «обезьянник» или в вытрезвитель – ему все равно, лишь бы спать, спать! Судя по всему, о том же самом мечтал и Серега – страдание было написано у него на лице.

– Я так понимаю, мы Вам больше не понадобимся? – Лиза не была бы юристом, если бы сто раз не уточнила вводные. – Следовательно, имеем полное право забрать солдатиков с собой? – она указала на Аргуна и Серегу.

– И вы их силой удерживать не станете?

– Что значит силой? – Генрих Борисович не был склонен шутить. – Мадемуазель Потапова, выражайтесь яснее! И вообще, Вы мне эти шуточки бросьте, мы здесь не в бирюльки играем, государственными делами занимаемся!

– Сдаюсь, сдаюсь! – «мадемуазель Потапова» (Лиза) примирительно подняла руки. – Просто захотелось немного пошутить, продлить ощущение радости!

– Шутить будете за пределами! – отрезал Генрих Борисович. – Можете хоть шутить, хоть песни петь, хоть ходить колесом или на ходулях. А пока – марш по своим местам и помогайте избирателям, чтобы не слишком задерживались! Все устали, все хотят спать и есть!

Со стороны могло показаться, что начальник в лице Генриха Наваррского устраивает подчиненным разнос – но никто не испугался (включая и самих «подчиненных»). В ответ на его грозный рык Лиза рассмеялась и отрядила своих подопечных помогать бабушке и дедушке, которые никак не могли понять, где и какой значок ставить. А сама предпочла присоединиться к Аргуну и Сереге – они как раз пошли запирать дверь.

– Ну что, мальчики? А слабо́ сопроводить меня до ближайшего столика в кафе? Вы на ногах держитесь?

– Не слабо́! – Аргун отозвался первым. – По такому случаю – не слабо́! Вот только неплохо бы было для начала переодеться в цивильное – чтоб воинский патруль не взял за жабры. Мы же не банда махновцев – завалиться в кабак с оружием и требовать ушат водки в ро́злив! Да и до дома нам здесь недалеко – да, Серега? Минут за пятнадцать-двадцать управимся!

– До дома? – Лиза недоуменно взглянула на Аргуна. – А я думала, вас в казармах держат – типа, на военном положении!

– Не! – Серега яростно задышал и навесил тяжеленный металлический засов на входную дверь. – У меня на квартире по случаю перманентного цейтнота и по специальному распоряжению начальника крымской самообороны установили железный сейф для оружия и выписали нам разрешение являться на службу из домашних условий! Но конечно, не только у меня – никого из наших в казармах не встретишь, мы же не армия, в конце концов!

– А, тогда понятно! Что ж, в предложении переодеться много смысла! Хотя так вы потеряете 99 % вашей мужской брутальности, но ничего не поделаешь – пить с автоматом наперевес, действительно, дурной тон!

* * *

– Какая красота! – они втроем ввалились в одно из круглосуточных кафе Севастополя и заняли столик у окна. Аргун чувствовал себя заново родившимся. Пройтись в легком гражданском – что может быть лучше! Да он готов прямо сейчас (несмотря на изнурительный день) бежать марафон – и в конце нисколько не устанет, гарантия!

– Я буду вино, а вы? – Лиза взяла у подошедшего официанта меню и принялась внимательно его изучать. – Кстати, водку пить не рекомендую – развезет мгновенно. Лучше уж тогда бокал пива!

– Пиво по случаю праздника? – Аргун был с ней не согласен. – Мы же не толстые бюргеры, а нормальные русские люди! А русские, прежде всего, уважают и ценят свой национальный напиток!

– Точно, брат! – Серега живо поднялся, подошел к барной стойке и через минуту вернулся с графинчиком водки и сырной тарелкой. – Не абы какой ресторан, но всё быстро, и денег лишних не берут!

– А мне нравится! – Аргун закурил, стараясь выпускать дым в сторону от Лизы. – Очень уютно, чисто и спокойно! Лиза, так ты уже выбрала? А то невежливо гусарам пить без одобрения дам!

Официант принес вина, и они подняли рюмки:

– Тост! – Серега безапелляционно решил взять на себя обязанности тамады и рубахи-парня. – Если говорить все, как есть, то сегодня с нами произошло нечто удивительное! Кто не согласен, может выйти из зала и не отсвечивать! Поэтому предлагаю просто принять на грудь – событие не нуждается в дополнительных комментариях!

– И все же хотелось бы добавить! – Лиза в свойственной ей манере решила вставить пару слов. – Сегодня лично я весь день провела с ощущением грандиозного праздника. И хоть день уже закончился, но праздник продолжается. И я уверена, отныне в нашей жизни он останется навсегда! Ведь мы победили!

– Да, мы победили! – Аргун, Серега и Лиза чокнулись и выпили. А потом через некоторое время – еще! Они сидели в кафе до утра и строили планы на будущее. И оно вставало перед ними подобно чудесному сказочному восходу.