Книга: Дагги-тиц - Владислав Крапивин

Совсем недавно канули в лету приснопамятные 90-е, на дворе нулевые, однако резко по щелчку ничего не происходит, и потому мир, в котором живёт герой повести Иннокентий: Кешка (по домашнему), Смок (для всего мира), Инки (именно Инки, а не Инка — для близких друзей) пока что ещё сильно отдаёт бандитско-беспредельным предыдущим десятилетием. Но главное даже не в этом (пока не в этом), главное в том, что второклассник Кешка по жизни — одинокий человек. Отца нет и никогда не было (мать просто объяснила ему, что дело было случайное), а мать, обладая цыганской бродячей натурой, вечно где-то пропадает неделями и месяцами, и Кешка тогда остаётся с маминой приятельницей, которая никакой власти над Инкой не имеет. Иногда мама приезжает домой не одна, Кешка знакомится с новым маминым мужчиной, но длится такое семейное «счастье» недолго, очередной мамин ухажолр куда-то пропадает, а потом и мама вновь отправляется в новые поиски… чего?.. наверное, просто счастья?

И Инка-Смок-Кешка живёт не имея ни друзей, ни, в общем-то, ни врагов, хотя какого-либо понимания в мире взрослых не находит. Равнодушные чёрствые люди относятся к Кешке просто как к бегающему мимо них щенку, а если заходит речь о какой-то кешкиной малой вине, то и слушать никаких объяснений не будут. Одиноко Кешке, тем более, что даже лучшая подруга-одноклассница внезапно переехала куда-то в другой город, куда забросила её семью воля армейского начальства.

А потом случилась в жизни Инки одна встреча, которая хоть и не перевернула его жизнь категорически и резко, однако оставила свой яркий след на всей последующей кешкиной жизни. И в семейной жизни наступил какой-то новый, непривычный для Кешки, благополучный период — новый мамин муж оказался человеком с пониманием, основательным, крепким и надёжным. И с дружбой вроде всё начало ладится, тем более… нет, дальше ничего о содержании повести писать не буду, потому что какой-тогда будет смысл читать книгу, если содержание известно. Тем более, что всё оказывается не всегда гладко, и происходят новые горькие происшествия, и появляются новые настоящие большие неприятели — сложно жить в мире, где власть и деньги объединяются под одним общим крылом и начинают диктовать жизненные правила всем и каждому, взрослым и детям.

Отличная книга, а начитка Герасимова мастерски передаёт все движения души и Инки, и его друзей и соратников.

На фоне повсеместной борьбы хорошего с лучшим, сбора макулатуры и металлолома, соревнования за правофланговость и прочих соплей-на-мармеладе эта повесть была о настоящих людях, о столкновении с большим злом и мелкими пакостями. О тех, кто, позволяет себе обманывать и подличать, потому что все вокруг так делают; о том, что родители не могут и не хотят понять детей; о том, что когда теряешь друга, это как-будто рушится мир. И отблеск высокой романтики на повседневности, зубцы и башни сказочных замов, где в реальности ничего, романтичнее водокачки. Дети Крапивина как посланцы неведомых цивилизаций, лишенные памяти, но отсвет сказочной родины падает на них даже в самый хмурый день.

Может быть эта сказочность и отвратила меня от мэтра. Сама-то я если кем себя и ощущала, то никак не Принцессой Галактики, скорее крыской помойной - вечно со сбитыми до коросты коленками, локтями и ладонями; руки в цыпках и волосы выбивались из косички мышиного цвета не локончиками, а противными отдельными волосками; никакой мальчик со шпагой в меня не влюблялся, а старший сосед Сашка если и таскал за собой на улицу Казачью играть в мослы с приятелями, так это потому, что лет с шести читала ему вслух учебники - у него с пониманием прочитанного было плохо, теперь такое называется дислексией, а тогда попросту говорили "тупой".

Но есть еще причина, по какой не стала адептом Крапивина в детстве, по какой все попытки читать его позже заканчивались одной, прочитанной до конца книгой без желания продолжить. Настоящая причина в кучке песка на асфальте. Вы, может быть, не вспомните, но в "Журавленке" у героя был лучший друг, еще до переезда в город. Они с родителями поехали летом отдыхать на юг и машина, на приличной скорости входя в поворот, наехала на кучку песка, которая просыпалась из кузова впереди идущего грузовика. Машина вылетела на встречку, разбилась и не стало у Журки друга. Понимаете. о чем я? Такую кучку песка можно найти во всякой книге этого автора. Тотальная уверенность в неправильном и несправедливом мироустройстве, которую Крапивин исподволь передает своим читателям. Если ад - это отсутствие Бога, то герои Крапивина живут в аду, спроектированном для них чутким, заботливым, понимающим творцом.

В "Дагги-Тиц" роль кучки песка играет история Бориса - главы и идейного вдохновителя Штурманетты, отчасти дворового клуба, частью детского самодеятельного театра. Полуподвал, который он и девушка Зоя вместе с детьми очистили от хлама, отремонтировали и оборудовали под ребячий клуб, приглянулся местному толстосуму. После чего трое парней постарше стали членами клуба, а потом обвинили руководителя в сексуальных домогательствах. Бориса немедленно арестовали, поместив в камеру к уголовникам, где, не дожив до суда, он скончался от побоев. И эта история стала пеплом Клааса, бьющимся в грудь членов Штурманетты.

Оставим на совести автора дичайшую и, благо, совершенно нежизненную ситуацию, для него это стандартный сюжетный ход, одна из как-бы, неосновных линий, которая является главным двигателем сюжета в обе стороны. Такие вещи Крапивин привычно дублирует и подает под всеми возможными соусами не раз на протяжении книги: ты в сердцах говоришь своим мучителям "чтоб вы все сдохли!", и умирают два дорогих тебе существа; неважно, что одно из них муха, а второй погиб несколькими месяцами раньше - в мире все туго переплетено и ты каким-то неведомым способом зацепил своим проклятьем нергетическую линию жизни Бориса, не позволил ему остаться в живых там, в прошлом.

Может и есть в этом какая-то доля правды, но, думаю, лишать доведенного до отчаяния мальчишку хотя бы такой возможности стравить пар - значило бы обречь его на жестокий психоз или реальное преступление, а танцы с бубнами вокруг того, "как слово наше отзовется", чистой воды спекуляция. Любите вы сами своего Крапивина, а я стану Железникова, у которого герои попадают в чудовищные ситуации, становятся объектами бойкота и травли не по своей вине, но и не вовсе беспричинно, а за локальной горечью сегодняшнего дня стоит глобальное ощущение мира, устроенного правильно и справедливо.

Признаюсь, на 1/6 книги я все еще скучала. Мне казалось даже, что автор повторяется, используя собственные приемы и клише. Но после знакомства Инки с Борисом сюжет неожиданно начал стремительно развиваться, и вот я уже с нетерпением жду ежедневной прогулки, чтобы поскорее засунуть поглубже в уши черные ракушки наушников и узнать, что же там было дальше.

Серьезная повесть. Совершенно не детская. О дружбе, о подлости, о мести. О том, как уберечь тех, кто рядом, и не потерять при этом самого себя. О том, что что иногда посторонний человек оказывается гораздо ближе, чем родной, а за всякой случайностью скрывается тайная закономерность... О том, что после долгого дождя всегда бывает радуга.

Спасибо Вам, Владислав Петрович. Спасибо за то, что в очередной раз сумели увлечь и заставили задуматься. Спасибо за искренность!

О сюжете Дагги-Тиц подробно говорить нет смысла, Крапивин весь «одинаков». Если б хотелось написать на него пародию или стилизацию, это не составло бы труда. Главных героев - мальчиков у него всегда зовут не по-человечески, а как-нибудь особенно – Журка, Горька, Лодька, Ёжики и т.п. Их лучшие друзья почти всегда уезжают в другой город насовсем. В школе у главного героя редко ладится, учителя обычно гадкие, мерзкие, непонимающие, говорящие штампами и делающие поспешные выводы. Но всегда находится какой-нибудь мужчина, молодой или в возрасте, который устраивает театр\клуб \ секцию шпажистов\ строит корабль\ т.п., и мальчишки объединяются вокруг него. Непременно возникают сложности, то ли помещение у них отбирают, то ли еще что, и героям приходится сражаться с обществом. А еще обязательно нужно сравнить мальчика с лучиком или стебельком или чем-то еще тонким и хрупким, и упоминать время от времени, как он затих и «затеплел», почувствовав чью-то дружбу. Еще у героев часто есть некие «вымышленные» или странные друзья – чего только муха Дагги-Тиц стоит. Впрочем, всё это Крапивин последнего времени, злободневный, актуальный, откликающийся на нынешние несправедливости мира, ненавидящий вырубку парков, супермаркеты на месте старых зданий, ювенальную юстицию и т.п. Ранние его тексты гораздо свободнее и фантастичнее, там полет фантазии прекрасен. Скоро, скоро я буду перечитывать цикл «В глубине Великого Кристалла». Особенно «Гуси, гуси, га-га-га», это мое самое любимое.