Электронная библиотека » Владислав Савин » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 1 февраля 2019, 11:00


Автор книги: Владислав Савин


Жанр: Историческая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Отчего же? Вы сомневаетесь в гении Роммеля? Еще пара дней, и Лиссабон падет.

– В войне на Западе бесполезны победы на суше, без побед на море. В отличие от Остфонта, где наоборот. Вспомните Францию сорокового, мы разбили ее, растоптали, растерли в пыль, и что? Так и Португалия станет нашим успехом, но не победой – если мы не выиграем наш Трафальгар.

– Ну, мы всё же посильнее того корсиканского неудачника.

– И находимся точно в таком же положении! Этот континент, именуемый Европой, не может выжить без выхода вовне. И такова география, что Англия и русские с разных сторон сжимают наше горло, наша война с одним из них означает, что другой может диктовать нам условия – что изменилось со времен Наполеона? Мы, как и он, попытались разорвать это кольцо на востоке – что вышло, видите сами. Оттого разорвать его на западе – это наша последняя надежда. Или мы погибнем, даже если сумеем каким-то чудом заключить мир – потому что нормально развиваться нам не дадут.

– И что же вы хотите сказать, гросс-адмирал?

– Всего лишь то, что ключ к нашей полной победе в Португалии находится в руках не Африканского Лиса Роммеля, а нашего славного берсерка Тиле.


Атлантический океан у побережья Португалии.

Утро 18 ноября 1943 года

В абсолютной тишине, охватившей адмиральский салон «Фридриха Великого», Мори Танабэ встал. Положил правую руку на эфес самурайского меча. И поклонился. Низко и почтительно. Гайдзину.

Худое, типично европейское лицо. Впалые щеки, горящие глаза. Белая, а не желтая кожа. Стремительные движения, резкая мимика, быстрая лающая речь. Никакого сходства, абсолютно никакого, но тем не менее, чем дольше Танабэ разглядывал Августа Тиле, тем сильнее ему казалось, что из-под европейских черт лица адмирала вот-вот проглянут скулы и холодный прищур легендарного Хайхатиро Того.

Мори еще раз посмотрел на карту, снова оценивая уже увиденное. Несведущему человеку мешанина красных, черных и синих линий, обилие надписей и вклейки таблиц показались бы бессмыслицей – но потомственный воин, самурай, на время оттеснивший боевого морского офицера, без труда вычленял главное – даже не саму боевую задачу, а красоту и проработанность замысла. Проявление высочайшего совершенства, сравнимое, пожалуй, лишь с идеальной законченностью Меча.

Обмануть врага. Опередить врага. Направить врага на ложный путь.

Там, где ты слаб – демонстрировать силу, оберегая себя без боя.

Там, где ты силен – показать свою слабость, провоцируя противника на выпад.

И ударить, стремительно и неотвратимо. В тот самый момент, когда враг не ждет твоего удара, когда он еще только строит свои планы. Когда ему еще кажется, что он переиграл тебя, сломил тебя. Когда он сам готовится нанести решающий удар.

Так взлетает катана самурая, стоящего к врагу спиной. И враг умирает, не успев даже понять, что он уже мертв. Когда ему кажется, что он еще побеждает.

И меч возвратится в ножны, прежде чем рассеченный надвое враг опустится на землю, орошая ее своей кровью.

А ведь сначала было лишь желание мести. Эти гайдзины ничем не лучше других, но так сложилось, что они воюют с гайдзинами-янки, а «враг моего врага – это союзник». Танабэ не мог забыть, как у острова Мидуэй погибали его друзья, не имея возможности нанести удар в ответ. Эта удача досталась ему, тогда простому пилоту с «Хирю» – но гайдзинов было слишком много. И тогда Мори Танабэ поклялся своей самурайской честью страшно отомстить янки, хотя бы ради этого пришлось вступить в союз с владыкой ада! И демоны услышали его, будто вселившись в самурая – десять гайдзинов отправил он в преисподнюю, после расстреливая парашютистов, или плотики на воде, а смерть будто обходила его стороной. После Мидуэя и Гуадаканала осталось мало опытных пилотов, и Танабэ быстро стал командиром эскадрильи, затем ему пророчили место командира сентая (полка) – и вот, вместо битв, это путешествие в Европу, его выбрали только потому, что он мог изъясняться по-немецки.

Мори приходилось видеть раньше и янки, и англичан, ведь он родился и вырос в Нагасаки, это крупный порт. И он хорошо помнил презрение с высокомерием тех и других, японцы были для них чем-то вроде обезьян. Здесь же Тиле, после их представления узнав, что Танабэ участвовал во многих битвах тихоокеанской войны, вызвал его и стал с интересом расспрашивать о тех сражениях, тактике авианосных эскадр, и как ее применяют янки. И как-то так вышло, что он стал кем-то вроде советника Тиле – и потрясением для самурая было, что оказывается, этот европеец умеет входить в состояние сатори – слияния с Единым, когда открывается Истинный Путь – у самураев это было редким даром, и уж совсем редчайшим, когда по своему желанию, это считалось милостью богов!

Запад есть запад, восток есть восток? Наблюдая за европейцами вблизи, Мори понял главное их отличие: состязательность ума. На Востоке считалось, если решение уже найдено, достаточно лишь повторять его, идя по проторенному пути – открывать новое дозволено великому мудрецу, патриарху, главе Школы. Пытаться узнать, нет ли другого, более короткого пути – это было совершено непонятно в Китае и Корее. Но само собой подразумевалось европейским мышлением. Вот почему китайцы изобрели порох первыми – и за полтысячи лет их пушки остались такими, как были в Европе во времена столетней войны англичан с французами: железная труба, наглухо закрепленная в дубовой колоде – установленные на корабле, они расшатывали корпус при стрельбе и не могли наводиться. И китайцы вовсе не желали учиться у варваров – Опиумные войны были почти в одно время с визитом «черной эскадры» Перри в Японию, но если страна Ямато бросила все силы на строительство заводов и броненосцев, на создание современной армии, в Китае после полного его разгрома продолжался сон.

Потому Япония имеет полное право владеть если не всем миром, то хотя бы Азией. Ум японцев близок к европейскому касаемо права и свободы творить. Как рассказывал наставник: когда один самурай желал отомстить за убитого отца, но знал, что враг – великий мастер меча и непременно победит, тогда он придумал искусство «мгновенного удара», в первую же секунду, когда бой еще не успел начаться – когда меч, вылетая из ножен, уже идет на удар. Япония знает много таких примеров – и победитель определялся по европейскому правилу «практика – критерий истины», как сказал здесь какой-то мудрец. История показала, что европейский Путь влечет большую силу. Значит, и Япония одна способна стать сильнее своих соседей, и разве это не справедливо, когда миром владеет сильнейший? А покорив весь Восток и поставив себе на службу его ресурсы, Япония уже будет достаточно сильна, чтобы бросить вызов оставшейся половине мира, кому жить, а кому уйти – но это случится очень нескоро.

И если жизнь – это битва, так ли необходимо осквернять ее ненавистью? Даже в битве ум должен быть холодным и спокойным, как зеркало воды в безветрие. Следует уважать своего врага, если он того заслуживает. И какое значение имеет то, что его придется убить, или самому быть убитым – все мы когда-нибудь завершим свой земной путь. И умереть сегодня достойно – куда лучше, чем через много лет позорно. А умереть в битве, на высшем порыве, слившись с Единым – это лучшее, о чем может мечтать самурай. Делай что должно, что требует от тебя честь – а остальное в руках богов!

И первый удар в этом поединке уже был нанесен. Изначально эта операция задумывалась не более чем помощь наступающей армии, высадке десанта у Лиссабона. Переход был коротким, от Уэльвы на самом юго-западе Испании – парашютистов, должных в этой битве исполнять роль морской пехоты, приняли на борт не только транспорты и быстроходные десантные баржи, но и тральщики, эсминцы и даже крейсера. Как в Малайе, подумал Танабэ, где даже крейсера перевозили и высаживали десант, причем одни и те же подразделения несколько раз подряд, и на необорудованный берег. И янки не сумели помешать – впрочем, их наличные силы флота в Португалии были откровенно слабы, включая лишь противолодочные корветы, тральщики, катера, несколько старых эсминцев, этого было явно недостаточно, чтобы противостоять объединенной армаде, в которой только линкоров было целых семь. Малые канонерки, артиллерийские катера, ночью пытались атаковать отряд десантных барж, но были отбиты с потерями, один лишь миноносец Т-23 доложил о двух потопленных катерах. А самолетов в воздухе не было, кроме четверок мессершмитов из Уэльвы, периодически сменяющихся на первом отрезке пути – после мыса Сан-Винсент их сменили «охотники» Ме-410.

Десант был высажен без потерь. Янки ждали удар с запада, по Лиссабону – а эскадра вошла в залив Сатубаз, южнее, при этом Лиссабон оказывался защищенным от вторжения заливом и долиной реки Тежу, стратегически этот ход казался бесплодным, но не в данной конкретной обстановке. Танки Роммеля рвались с востока, бои шли уже у Монтемор-у-Нову, до Лиссабона оставалось чуть больше полусотни километров по относительно ровной местности – и выделить еще пару дивизий, чтобы надежно запечатать плацдарм, янки не могли. Сила американцев была в огневой мощи, в шквальном огне артиллерии и ударах с воздуха – оборотной же стороной этого был колоссальный расход боеприпасов, которых уже стало не хватать, а их авиация в Португалии была уже большей частью перемолота и испытывала нехватку бензина. Но мнимая защищенность Лиссабона оставляла американцам надежду переломить всё – если дойдет и разгрузится конвой. Большой конвой, идущий из Англии на юг, был обнаружен еще три дня назад, пятнадцатого числа. Самолет-разведчик был сбит истребителями, но успел передать радиограмму. Существовала вероятность, что конвой идет не в Португалию, а в Индийский океан, но не настолько же глупы гайдзины, чтобы не отреагировать на явную угрозу потери Португалии и всех своих войск там? По предполагаемому курсу конвоя были посланы еще разведчики, два из них исчезли, не успев ничего сообщить – но это молчание тоже могло сказать многое, если знать предписанный разведчику район поиска и контрольное время выхода на связь. Пока было похоже, что конвой идет мористее, не приближаясь к берегу. Но и он сам, Танабэ, на месте их адмирала спланировал бы так же – резко повернуть уже на широте Лиссабона. И Тиле, казалось, был даже рад, получив это известие еще на берегу, до выхода эскадры. Впрочем, Мори уже знал, что этот адмирал-«берсерк», как называли в Европе тех, кто умеет достигать сатори, взял себе обет убить сто тысяч гайдзинов-янки – наверное, они очень сильно оскорбили его честь?

Однако же долг самурая не бросаться в битву очертя голову! Погибнуть со славой – это честь, но погибнуть, убив еще больше врагов – честь много большая. Было известно, что в Англии находятся три американских тяжелых авианосца, а в охране конвоя разведчик заметил только один, и легкий, где остальные? Что они стоят на якорях, когда идет решающая битва, верилось слабо, значит?.. Один раз янки уже сделали это, у острова Мидуэй!

Тиле, которому Танабэ поспешил высказать свое мнение, отнесся предельно серьезно. Не было причин отменять уже утвержденную операцию – но разведчики искали врага, а кто предупрежден, тот вооружен! И он, Мори Танабэ, лично показывал на карте квадраты моря, где с наибольшей вероятностью могли находиться американцы – используя все свои знания и опыт. И вот только что пришло известие: враг обнаружен. Высотный разведчик Ю-86 с двенадцати километров нашел и сфотографировал ордер американского ударного соединения, триста миль на запад-северо-запад отсюда!

Никто в немецком штабе не знал про последний успех U-123. Как и про гибель U-220 и U-233 из прикрывающей завесы лодок, обнаруженных и потопленных охранением эскадры – не сумевших атаковать и не успевших ничего передать – а также про британскую лодку «Си-Ровер», имеющую несчастье оказаться в опасной близости. Американцы, зная про «море, кишащее смертоносными немецкими субмаринами», бомбили всё, что засекала акустика. Поврежденная «Си-Ровер» сумела всё же всплыть, и была уже на поверхности расстреляна эсминцем «Эрбен», в вахтенном журнале которого затем появилась запись: «Потоплена немецкая подводная лодка, четверо спасенных отчего-то говорят по-британски». Командир «Эрбена» после не подвергся никакому взысканию – на протесты англичан было заявлено, что в сумерках нельзя было различить британский флаг.

Право решать сейчас принадлежало Тиле. Формально – эскадра выполнила поставленную задачу, высадив десант и обеспечив ему поддержку. И можно было отойти в Гибралтар, американцы не успели бы ударить, они были слишком далеко. Ну, а десант вполне мог продержаться до соединения с наступающими войсками Роммеля. Можно еще было отступить, не потеряв лица.

Хотя существовал и альтернативный план, утвержденный еще на берегу. В случае появления американского конвоя в пределах досягаемости, принять меры к его уничтожению. Проблема была лишь в том, что янки успели ответить. В ночь на семнадцатое и семнадцатого утром их авиация ударила со всей силой, сначала по системе ПВО в северной Испании, а затем по авиабазам Ла-Корунья, Саламанка, Виго. В Саламанке были уничтожены огромные запасы горючего и авиационного вооружения, тесные стоянки между холмами и морем в Ла-Корунье стали могилой почти сотни юнкерсов из 4-й бомбардировочной эскадры, в Виго была приведена в негодность великолепная двухкилометровая полоса. Также понесла большие потери 301-я истребительная эскадра, осуществляющая ПВО, истребители 4-й и 27-й эскадр пострадали меньше, а 4-я и 101-я штурмовые эскадры (на ФВ-190), успевшие перебазироваться на полевые аэродромы у португальской границы и даже отчасти на захваченной территории Португалии, не понесли урона совсем. Но потери ударной авиации были невосполнимы – хотя удалось спасти самые ценные части: 100-ю бомбардировочную (До 217 с управляемыми бомбами) и 1ю группу 6-й эскадры (новейшие Ю-188). Коротко сказать, Тиле сохранил какое-то воздушное прикрытие, особенно у своих берегов, и даже «рапиру» для дальних точных ударов (6-я и 100-я), но напрочь лишился «длинного меча». Это при том, что американцы могли поднять в воздух, по примерной оценке, до семисот самолетов с двенадцати авианосцев, считая эскортные!

– Мы принимаем бой, – сказал Тиле. – Наш долг перед рейхом – уничтожить возможно больше врагов!

Во взгляде его Мори увидел холод, смерть и спокойствие. Неужели этот европеец снова вошел в сатори и им движет сейчас не слабый человеческий разум, а подсказка и воля богов?

И тогда Мори Танабэ, потомственный самурай, за которым стояли десятки поколений славных предков еще со времен Токугавы, встал и поклонился – в знак полной поддержки и повиновения. И принял решение: когда они вернутся со славной победой из предстоящего сражения, он сделает то, что должно.

Адмирал – не гайдзин! – Тиле будет носить самурайский меч.


Над Атлантикой, к западу от Лиссабона, 18 ноября 1943 года

Юкио Такаши любил летать. Стать одним целым с грозной железной машиной, подобием небесного дракона, повелителя стихий. И служить Божественному микадо ради процветания родной Японии – что еще надо самураю для истинного счастья?

Что делает он здесь, так далеко от своей страны, когда идет война? Одни гайдзины дерутся насмерть с другими гайздинами, и есть старое правило, что враг моего врага – это друг, по крайней мере пока. Британия когда-то была первым и лучшим другом Японии – теперь же воины Ямато рубили головы британским пленным в Сингапуре и Малайе, не щадя даже раненых и медперсонал. Ведь Япония – это очень маленькая и бедная страна, ей так не хватает земли прокормить собственное население – и если рядом лежат удобные территории, принадлежащие кому-то другому, это вопиющее нарушение гармонии, а чем больше силы, тем больше аппетит! Проклятые гайдзины готовили Японии участь Китая, Индии, Вьетнама – но японцы, в отличие от прочих народов, оказались слишком хорошими учениками, а силу гайдзины ценят и боятся. И хотя великий мастер меча Миямото Мусаси, случалось, выходил на поединок с учебным деревянным боккеном против катаны и побеждал – плох тот самурай, кто не ценит качество оружия для победы в сражении! Да, Япония весьма преуспела в создании современного вооружения, но во многом еще гайдзины существенно превосходят – и к счастью, готовы продать свои секреты в обмен на ценное сырье. Захваченная в самом начале Ост-Индия была очень богата рудами, минералами, каучуком. Захват Суэца и победа в Индии открыли прямой путь из Японии в рейх, первый конвой пришел в Геную 20 сентября – разгрузившись, он отправился назад, и сейчас, наверное, подходит к родным берегам, груженный машинами, станками, точными приборами, радиоаппаратурой и, конечно же, оружием. Нет, Япония не собирается попадать в зависимость от милости гайдзинов – всё это будет тщательно изучено, разобрано, скопировано, чтобы в дальнейшем делать уже самим.

Среди прочего, там были сто истребителей Фокке-Вульф 190, сто Ме-109G, и пятьсот моторов БМВ-801, с техдокументацией и лицензией на их производство. Мощные и надежные моторы – это как раз то, что больше всего не хватало японским самолетам: те, что стояли на прославленных, но уже устаревающих «зеро», были почти вдвое слабее. Теперь японские конструкторы сумеют, с помощью прикомандированных немецких коллег, не только воспроизвести эти моторы, но и научиться делать еще лучшие. А «мессеры» и «фокке-вульфы», помимо исследований, попадут и во флотские сентаи (авиаполки). Вторые, к сожалению, только берегового базирования – для авианосцев они, по ряду причин, не подходят.

Такаши сейчас сидел в кабине Ме-155 (палубный вариант Ме-109 «Густав»), час назад взлетевшего с «Цеппелина». Пятнадцать японских пилотов решено было оставить у гайдзинов в гостях, поскольку так можно было лучше и быстрее изучить их самолеты – если всё будет по плану, они вернутся домой со следующим конвоем. Юкио Такаши был опытным летчиком, больше года тихоокеанской войны – нет, к Перл-Харбору он не успел, попав на авианосец «Секаку» уже после, но участвовал во многих других славных делах: Ост-Индия, Коралловое море, Гуадаканал. В это не поверил тот глупый гайдзин, обучавший его пилотированию «мессера», всё спрашивал: «А где ж твои Железные кресты, или как там у вас называются награды», – и очень удивился, узнав, что в Японии не принято награждать во время войны, а только после ее завершения победой, так что ни один японец за эту войну никакой награды пока не получил. «Мессер» Такаши не понравился: явно тяжеловат в маневре, хотя стрелка указателя скорости уверенно уходит за цифру 600 даже без форсажа, но тогда элероны перестают работать, и самолет становится неповоротливым метеором. «Фокке-вульфы», которые изучали товарищи Такаши, нравились им больше: тоже тяжелы, конечно, даже еще тяжелее, чем «месс», зато в воздухе устойчивы, не вздрагивают при стрельбе, и залп бортового оружия – четыре пушки и два крупнокалиберных пулемета – может развалить в воздухе В-17, не говоря уже о средних бомберах! В плюс, конечно, что оборудование кабины гораздо богаче, приборов больше, а рации даже сравнивать было нельзя (тем более что не на всех «зеро» они и были). Но дальность была самым слабым местом. Опытные пилоты «зеро» могли, манипулируя с режимом работы мотора, держаться в воздухе двенадцать, даже четырнадцать часов, пролететь над океаном три тысячи километров (немецкие гайдзины не верили – у бомбардировщиков «Юнкерс» дальность была меньше). Но даже номинально, радиус действия «зеро» превосходила таковой у «фокке-вульфа» больше чем вдвое!

Это миссия была очень важна – настолько, что сам Мори Танабэ, их командир здесь, хотел выполнить ее сам. Но главный из гайдзинов, Тиле, категорически ему запретил: «Вы нужны мне здесь». Тогда командир сам назвал его, Юсио, как лучшего из оставшихся. В этом походе «Цеппелин» был забит истребителями, являясь, по сути, не ударным, а легким авианосцем, на которые обычно и возлагается ПВО эскадры. Сорок семь истребителей, считая три сверхштатных, на палубе, взятых в запас. И пять пилотов-японцев сверх летного состава палубной эскадры – те, кто изучал мессершмиты.

Командир сказал: надо найти конвой. Который, если он, Мори Танабэ, прав, идет сейчас точно с запада навстречу. Доложить его место и скорость – ну, а после всё в руках богов. «И постарайся всё же вернуться, ты будешь нужен стране Ямато живым, для будущих сражений». Дистанции поиска – двести миль, для этой модели «месса» предел, особенно с учетом того, что под самолетом подвешены топливный бак и 250-килограммовая бомба. На последнем настоял Такаши, считая, что самураю нельзя идти в бой безоружным. Он был очень хорошим пилотом и мог выжать даже из этого истребителя максимальную дальность, регулируя мотор и подбирая режим полета, скорость и высоту. Конечно, с подвешенным грузом «месс» еще терял в маневре. Но лишь трус скажет, что без оружия легче бежать!

Такаши дотронулся до рукоятки меча. Как смеялись немцы поначалу, видя, что самурай берет с собой в полет эту бесполезную железку! Глупцы – только незнание спасло их от участи быть зарубленными на месте, ну что вы хотите от гайдзинов? У них есть лишь мечи, но никогда не было Мечей – каждый самурай знает разницу: оружие, сделанное Мастером, отличается от утилитарной ремесленной поделки не только качеством – прочностью и остротой – но прежде всего тем, что Мастер вкладывает в изделие душу, дающую владельцу прибавку к силе, ловкости, мастерству, удаче. Если дешевых мечей, выкованных ремесленниками, самурай мог сменить и пару десятков за свою боевую карьеру, то настоящий Меч столетиями переходил в роду от отца к сыну! Этот же Меч был сделан триста лет назад для далекого предка Юкио – и самурай знал, что если он вернется домой живой, но без Меча, это будет много большим позором, чем смерть. А еще Такаши помнил, что его отец, которого он никогда не видел, командир батальона императорской армии, ушедший на войну за полгода до его рождения и смертельно раненный в сражении с русскими большевиками под Читой двадцать три года назад, последним своим приказом велел вынести с поля боя не свое тело, а этот Меч.

И потому Такаши знал: пока с ним Меч, он не умрет позорно. А смерти со славой самурай не боялся. Как рассказывал ему наставник, обучавший его благородному искусству фехтования, славную историю времен Корейской войны эпохи Хидэеси. Одному самураю в битве отсекли ногу ниже колена, но он перетянул рану поясом и оперся обрубком на труп убитого им врага. Враги набегали спереди, самурай их рубил, когда выросла гора трупов, враги должны были обегать сбоку – а самурай их рубил. Враг подбегали сзади – самурай их рубил. Наконец, когда куча мертвых тел возвышалась уже со всех сторон, враги должны были заскакивать на нее – а самурай их рубил. Куча становилась всё выше – и наконец, самурай умер стоя, задохнувшись под горой трупов убитых им врагов. И это была самая достойная смерть для самурая, намного более почетная, чем умереть на склоне лет в своей постели.

Пока что от руки Такаши умирали гайдзины. Двенадцать самолетов, сбитых им раньше от Цейлона до Рабаула, и четырехмоторный патрульный бомбардировщик с британскими опознавательными знаками, попавший ему в прицел неделю назад. Тридцатимиллиметровая пушка была гораздо сильнее привычного вооружения «зеро», и теперь Такаши мечтал, чтобы когда он вернется домой, ему в прицел попал В-17, и не один, а целый десяток гайдзинов падали бы в море. Но для этого надо было в совершенстве овладеть самолетом. Что ж, для самурая учиться владеть оружием – это и долг, и честь! Самолет был с немецкими опознавательными знаками, другого на борту «Цеппелина» не нашлось, а перекрашивать на один полет было глупо. К этому Такаши относился философски: когда-то, чтобы спасти Японию, пришлось одеться в европейский мундир – значит, это чести не марает.

Вот уже и пустой топливный бак, кувыркаясь, полетел в воду – треть топлива выработана, а конвоя всё еще нет. Юсио внимательно оглядывал горизонт, не зная, что приговор ему уже вынесен, его самолет уже блеснул отметкой на экране чужого радара, с дальнозоркостью которого не мог сравниться острый самурайский глаз. И целых восемь «хеллкетов», взлетев с палубы «Монтерея», шли ему навстречу – и командир эскадрильи решил потренировать парней, вылетел лично. Американский радар SK на предельной стомильной дистанции давал погрешность в несколько миль, но в ясный солнечный день это не имело значения – выйдя на большой высоте в указанный район, американцы быстро обнаружили самолет Такаши и бросились в атаку.

Командир эскадрильи был очень самоуверен. Потому что был и в самом деле хорошим пилотом, тактиком, командиром – но еще не имел никакого боевого опыта. Нас восемь на одного, так зачем мудрить? Как сказал какой-то там древний грек, пришел, увидел, победил – сейчас завалим этого, и домой! Зачем изощряться, заходить со стороны солнца, атаковать с разных сторон – просто постреляем по мишени! Нас же восемь!

Такаши тоже увидел врагов. И что немаловажно, успел заметить курс, каким они пришли. Ввосьмером на патрулирование не летают – значит, эти янки шли за ним, что такое радары, ему уже было известно. Но он еще не выполнил задание, не обнаружил конвой, не доложил – значит, умирать ему было нельзя! Он толкнул от себя РУД, выводя мотор на максимальную мощность. Янки разделились, четверка осталась вверху, а четверо пошли в атаку – не слишком опытные пилоты, начали стрелять с чересчур большой дистанции, Такаши сумел увернуться: сначала скольжение, затем полубочка, и вниз с разгоном. Два американца вцепились всё же ему в хвост, и тогда Юкио, пытаясь оторваться, сделал какую-то напрочь неправильную, «кривую» фигуру пилотажа (если бы он знал, что только что открыл один из приемов русского аса Покрышкина, то был бы удивлен). Ведущий «хеллкет» успел проскочить вперед, а ведомый четко вписался в прицел и тридцатимиллиметровый снаряд накоротке – это страшно, и попал, наверное, не один – у янки просто отлетело крыло, и он закувыркался вниз, летчик выпрыгнуть не успел, по крайней мере Такаши этого не видел.

Американцы обозлились. Спасало лишь, что у них явно не было боевого опыта – пилотировали хорошо, но мешали друг другу, не умели еще координировать работу четверок и пар. Или же наваливались толпой, четверо одним строем, увернуться от такого было легче. Юкио крутился, как никогда, было бы легче, если сбросить бомбу, двести пятьдесят кило лишнего груза – но он знал, что у этих радиоискателей дальность действия небольшая, всего несколько десятков километров, а значит, конвой совсем рядом! И трудно, но можно еще потерпеть, и бросить уже не в океан, а по цели – еще немного, еще чуть-чуть. Он крутился, оттягивая бой в направлении, откуда прилетели американцы.

Как его не сбили, знают одни боги. Или же они были явно на его стороне: Такаши ощущал упоение боем, полное единение с машиной, он видел всю картину вокруг, мысли работали вдвое, втрое быстрее – наверное, это и есть сатори, о котором он много слышал, но ни разу еще не испытал? Не просто бой – а тот, на который поставлено всё. Как у одного из тех ста самураев, которые, по легенде, встретили в поле десять тысяч врагов и шли на последний свой бой с радостью, что сейчас погибнут и попадут в волшебные сады солнцеликой Аматерасу – ведь для этого нужно всего лишь убить побольше врагов, а их много, хватит на всех, и гнаться за ними, искать не надо, сами навстречу бегут. Он уже не сможет вернуться, стрелка бензиномера показывает много меньше половины, в бою мотор жрет горючее в разы быстрее. Но до конвоя хватит, ведь не может же он быть слишком далеко!

И он наконец увидел белые штрихи на воде. С высоты кильватерный след корабля, идущего большим ходом, заметен дальше, чем сам корабль. Зрение у Юкио было великолепным, других и не брали в пилоты. Он ясно различил много черточек, суда конвоя, идущие на восток – всё как сказал Танабэ! Но ближе к нему, в другой стороне, была эскадра. Цель была достигнута, и, отбиваясь от наседавших «хеллкетов», Такаши включил рацию и выкрикивал свое донесение: квадрат моря, конвой, курс восток, скорость десять, эскадра к северу, удаление двадцать, два линкора, авианосец, полтора десятка эсминцев и крейсеров. Он говорил по-японски – зная, что там, на узле связи, у аппарата обязательно должен быть кто-то из своих.

Ему повезло зацепить еще один «хеллкет», с дымом отваливший в сторону. Остальные обозлились вконец, желая отомстить, но это было им скорее помехой: два янки едва не столкнулись, пытаясь одновременно атаковать. И этот клубок, кружащийся вокруг одинокого мессершмита, очень мешал своим же зенитчикам, когда же командиру эскадрильи и управляющему полетами с «Монтерея» удалось наконец навести порядок, Такеши был почти над авианосцем.

И когда «хеллкеты» брызнули в стороны, Юсио уже входил в пике. Бензина осталось меньше десяти процентов, до берега не дотянуть, и никто не будет спасать его в этих водах. Зато бомба так и болталась под брюхом, не доставленная по адресу, и это был непорядок, как сказали бы немцы. А он, Такаши Юсио, сейчас попадет в сады Аматерасу, это лишь гайдзины умирают навечно, потому что лишь в одной Японии народом на земле правит прямой потомок богов!

Кто-то из американцев успел в него попасть, машина вздрогнула. Но самолет слушался рулей, а всё прочее было уже не важно. С авианосца навстречу летели трассы – вот в самолет ударило еще раз. Как больно, и вроде запахло дымом. Наверное, эрликоны, от сорокамиллиметровок истребитель бы развалился в воздухе, как тот янки сегодня. Три секунды – последние три секунды жизни. А вдруг гайдзины правы, и никаких садов Аматерасу нет? Тогда остается один лишь долг самурая. И радость, что он умрет не один.

 
Став океаном,
Сожалеют ли воды реки,
О своих берегах?
 

Он всё же изменил свое решение, рванув рычаг сброса бомбы. То же просветление сказало ему, что промаха быть не должно. И нажал на гашетку, поливая фигурки на палубе остатком боезапаса. Он был великолепным пилотом, сумев совершить невероятное – попал с пикирования прямо в люк носового самолетоподъемника. Предки Юкио Такаши были бы бесспорно довольны своим сыном, а потомки простили бы ему утраченный родовой меч.

Последующее расследование так и не сумело дать внятный ответ на вопрос, отчего в ангаре «Монтерея» самолеты стояли полностью снаряженные и заправленные, а торпедоносцы «Авенджер» были и с подвешенными торпедами. К тому же очагов поражения оказалось три – бомба тоже не пролетела мимо, взорвавшись в ангаре, но ближе к корме, и пулеметные очереди пикирующего мессершмита подожгли стоящий на палубе «хеллкет». «Монтерей» был совсем новым кораблем, вступившим в строй в июне, его команда хотя и прошла полный курс боевой подготовки, но не была еще в настоящем сражении, когда огонь в отсеках – это не тренировка, а всерьез! Потому растерянность в первые секунды имела место – ну а после в ангаре начались взрывы и огненный ад.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации