Текст книги "Бес"

4

Лагерь разбили быстро. В центре разместились большие палатки – надувные, из плотного материала, с герметичными шлюзами и подкачкой. Внутри должно быть избыточное давление, чтобы не залетала всякая насекомая нечисть. Четыре палатки были жилыми и две – лабораторными. Все эти армированные оранжевые купола соединялись между собой такими же надувными коридорами. На базе уверяли, что даже гризли не смогут прорвать материал и проникнуть внутрь такой надувной «лунной базы». Морпехи слушали скептически: одно дело старый добрый гризли и совсем другое – какой-нибудь злобный мутировавший медведь, способный сорвать с корпуса танковую башню. Имел место такой инцидент под Новосибирском…

Поэтому основную роль в обороне лагеря отводили высоковольтным барьерам по периметру. Шесть массивных генераторов расположили по кругу, метрах в десяти от палаток. Сверкающие металлом шары на телескопических штангах должны были оградить лагерь от непрошеных гостей. Дуга в миллион вольт и между ближайшими генераторами убила бы и кита, появись он в окрестностях. Помня то, что произошло при высадке с БДК, Илья ничуть бы не удивился и такому повороту.

Второй полосой автоматизированной обороны были армейские генераторы СВЧ, вызывающие у всего живого ощущение боли на расстоянии. Очень сомнительная штука, учитывая, что у ряда хищных мутантов боль лишь стимулирует агрессию. Потому Илье больше импонировала пара приземистых лазерных установок на «паучьих лапах», в грибовидных матовых кожухах. Эти хреновины контролировали не только периметр, но и воздух и были способны вести одновременно до десятка живых целей.

Впрочем, больше, чем на всю эту электронную дребедень, морпехи полагались на собственные автоматы. А еще больше – на ножи, саперные лопатки и внутреннюю «чуйку».

До сих пор вокруг лагеря было подозрительно спокойно. Могло даже показаться, что вон те заросли на склоне – нормальный «человеческий» лес, и все опасения надуманы и безосновательны. Но опыт говорил, что это не так.

Нет больше на Земле «нормальных» лесов, как не осталось почти дикой флоры и фауны, не затронутой агрессивным мутагеном. Вон она, гнилая синеватая поросль, пробивается тонкими отростками меж безобидной зеленой травки. «Ползучая сельва», как проказа, обозначившая границы мутагенной среды. Не зря лагерь стоит посреди черного круга, тщательно выжженного кислотной аэрозольной взвесью. И хоть ученые утверждали, что здешняя «ползучка» не несет в себе активного мутагена, майор отдал безоговорочный приказ – выжечь все к чертовой матери, и с запасом. Береженого Бог бережет…

Обойдя периметр и проверив посты, Илья с Никитиным остановились у условной границы лагеря. Еще шаг – и попадешь под удар смертельного разряда от генераторов. И хоть настроены они не реагировать на человека, проверять это желания не было.

– Как думаешь, – поглядывая в бинокль на горные склоны, интересовался Никитин. – Нам всё говорят как есть? Или чего-то не договаривают?

– У тебя тоже такое ощущение? – отзывался Илья. – Да, темнят что-то союзнички. Вояки, Корпорация… странный какой-то заговор. У меня ощущение, что они сами не знают, что делают.

– Главное, чтобы научники наши знали, – хмыкнул товарищ. – Лично мне плевать на их заговоры и перевороты – лишь бы Пандемия кончилась.

– Не верю я в ученых, – заявил лейтенант. – Это выпустить заразу легко, а вылечить от нее не получится.

– Во что же ты веришь?

– В термоядерную бомбу, – оскалился Никитин. – Спалить надо эти чертовы очаги, а не изучать их.

– Ну, знаешь… – Илья пожал плечами. – Так до того дойдет, что нас самих выжечь придется.

– Знаешь, что я тебе скажу… – начал, было, Никитин, распаляясь, но тут рядом возник майор и коротко бросил:

– Королев, Никитин, – в охранение группы, живо! Через час выходите.

5

^Дэвид уверенно вел группу по широкой тропе, протоптанной некогда еще толпами туристов. Илья сразу отметил разумный подход проводника: путь группы пролегал по траверсу склона, на значительном удалении от зарослей. Это помогало держать под контролем пространство, достаточное, чтобы среагировать, если что-то нежелательное полезет со стороны леса. Пока не лезло, хотя и чувствовалась там, во влажном мраке, чужая, опасная жизнь.

Илья ощущал, как иссякает энтузиазм от затянувшейся прогулки: баллоны огнемета, прихваченного в качестве дополнительной огневой мощи, не сильно облегчали путь. Как и остальным носителям тяжелого вооружения – таких же огнеметов и ручных барабанных гранатометов типа «бульдог». Как и требовал проводник, помимо него группа состояла из четырех морпехов, включая Никитина, и одного ученого. Как ни странно, не нашлось никого более тренированного, чем сам Ван Дер Мерден. Он действительно выглядел подтянутым и довольно крепким, что подтвердил двухчасовой путь по каменистому склону.

– Ну что, – поинтересовался руководитель группы, – можем мы, наконец, рассчитывать на начало работы? С вас образцы, Дэвид.

– Сейчас будут, – отозвался тот, указывая вперед. – Видите этот островок растительности? С него и начнем.

Тактика проводника была ясна – не дать группе увязнуть в гуще чужеродной растительности, а начать с какого-нибудь плешивого «оазиса». Впрочем, все прекрасно понимали: не стоит относиться к этим «кустам» легкомысленно. Первым порывом Никитина было вообще выжечь подозрительную сине-зеленую «плешь», но Дэвид остановил его жестом, коротко бросив:

– Прикрывайте меня с флангов. Я пошел.

После чего стянул с плеча карабин, передернул затвор – и спокойно направился к зарослям. Следя за ним, Илья скинул с плеча баллоны и взялся за автомат: огнемет – не то оружие, которым «прикрывают с флангов». Не ровен час, поджаришь своего же.

А проводник уже вплотную приблизился к зарослям.

Вот так оно и происходит: обычный с виду лес вдруг приходит в движение. Медленно, едва заметно пробегают по кронам волны враждебной жизни. Ближайшие к человеку ветви подаются назад, образуя впадину в растительной массе.

Лес чует чужака.

Илья что-то слышал по поводу чужеродных экосистем: пораженные из одного источника, единым изуродованным куском ДНК, они могут вести себя как некая однородная масса, не разделяющаяся на растения и животных. Даже название у этого явления есть, как же его? Вроде бы, гештальт-организм, или что-то в этом роде…

Дэвид замер, прислушался, припал щекой к прикладу карабина – как спортсмен, готовый открыть огонь по «тарелочкам», – и исчез в зарослях.

Наступила тишина. Бойцы смотрели в сторону сине-зеленой каши напряженно, руководитель группы – с тревогой. Ждать пришлось недолго. Растительность заволновалась, из сине-зеленой глубины донеслись какие-то ни на что не похожие звуки, мгновенно сменившиеся сухими, дробными выстрелами.

И тут же, отдирая от себя навязчиво прилипшие побеги сельвы, вышел Дэвид – он волок за ногу какую-то уродливую тварь размером с молодого оленя. Оказавшись рядом, бросил ее и брезгливо вытер платком руки. Бойцы уставились на добычу проводника. Один не выдержал – его шумно вырвало.

– То, что просили, профессор, – насмешливо сказал Дэвид, отбрасывая платок. – Еще живое.

– Да-да… – пробормотал Ван Дер Мерден, бросаясь к отвратительно дергающемуся организму. Иначе трудно было назвать этот гибрид насекомого и лягушки. Зубастая пасть, дополненная боковыми жвалами и обвисшее мешковатое брюхо намекали на то, что мутант способен сожрать жертву, превосходящую его по размерам. Ничего похожего на глаза не было, зато имелись четыре дополнительные лапки под брюхом – как у личинки майского жука. Ученого же отнюдь не смущал внешний вид твари. В его руке уже было устройство – с пистолетной рукоятью, несколькими рычажками на месте спускового крючка и гибким, извивающимся, как змея, «стволом».

– Ввожу зонд, – отчетливо произнес ученый. Все его действия фиксировались на видео – микрокамера была зафиксирована на дужке очков. – Беру образцы… Головной нервный узел… Спинной мозг… Печень…

Запечатанные колбы с образцами тканей укладывались в пластиковый контейнер. Ван Дер Мерден был возбужден и доволен. Илья невольно позавидовал такому энтузиазму. Да еще подумал, что многие из них, научников, небось, прыгали от радости, когда началась Пандемия. Это же сколько статей можно настрочить, диссертаций защитить!

Пока мы все не передо́хнем…

За первым заходом в чащу последовал второй и третий. Последнюю тушу проводник уже не смог вытащить самостоятельно – пришлось подключиться морпехам. Превозмогая рвотные позывы, выволокли бесформенную, похожую на гигантскую личинку тварь, и руководитель аж застонал от удовольствия. Пока он потрошил монстра, Никитин нервно курил. Илья поглядел на него хмуро – и тоже попросил сигарету: вред от курения вдруг показался ему смехотворным.

– Стоп, а где Бойко? – Никитин замер, щелчком отправил окурок в сторону.

– Только что здесь стоял… – севшим голосом сказал один морпехов, озираясь. – Вот, огнемет его… Может, отлить отошел?

– Какое, нахрен… – побледнев и сжав кулаки, выдохнул Никитин.

И тут же из-за здоровенного булыжника по соседству послышались крики и короткие очереди. Только сейчас стало заметно: проклятый «лесок» за несколько минут умудрился подползти практически вплотную к группе. Глаза отказывались верить происходящему: как извивается под ногами «ползучая сельва», и по ней, как по маслу, неторопливо скользит участок леса с молодыми соснами и поваленными стволами, с кустарником, корягами и пнями…

Тут же, присмотревшись, Илья с ужасом понял, что никакие это не сосны и не кусты, а здоровенные отростки все той же ползучей живой массы, принявшей привычную человеку форму. И в ней, наполовину втянутый в пульсирующий «древесный ствол», судорожно сжимая рукоять автомата, корчится от боли пропавший боец.

– Держись, Бойко, мы тебя вытащим! – заорал Никитин, бросаясь вперед.

Его опередила пуля, оборвавшая мучения парня. Никитин бешено глянул назад. Дэвид опустил карабин и спокойно сказал:

– Он был обречен. Теперь надо остановить сельву.

Его поняли без лишних объяснений. Получившая такую кормежку сельва сама уже не остановится. Она будет ползти по свежему следу, пока не доберется до лагеря или изрыгнет вслед людям своих гнусных обитателей. А потому морпехи молча вскинули толстые стволы огнеметов.

Жирные струи пламени лизнули живую, колышащуюся стену. Фальшивый лес брызнул грязными каплями и стал опадать, судорожно отползая и втягивая в себя отростки ползучей сельвы. Никитин, выпустив в потрепанные псевдозаросли пять гранат с отравляющей начинкой, приказал:

– Заканчивайте, доктор. Уходим!

* * *

В лагерь вернулись с заходом солнца. Заждавшиеся ученые прыгали вокруг контейнеров с образцами, как папуасы вокруг сундука со стеклянными бусами. Контейнеры мгновенно исчезли в глубине лабораторных палаток. Сейчас спецы начнут перемалывать в фарш и разлагать на молекулы образцы тканей в надежде добыть заветный «изначальный мутаген». Морпехам же ничего не остается, кроме как помянуть погибшего товарища.

Они сидели вдвоем на длинном оружейном ящике, пялясь на подсвеченные луной горы.

– Первый… – хлебнув из фляги, хрипло сказал Никитин.

Не стоило этого говорить. Никогда так говорить не стоит. Но сейчас и Илья ощутил какую-то удушающую безысходность. Он никак не мог объяснить себе, что именно пугает его, крутого бойца, который не боится ни бога, ни дьявола, которого по определению нельзя назвать трусом. А потому он взял фляжку из рук Никитина и сделал хороший глоток. Это тоже было лишнее. Но гнусно давил страх.

И тут Илья понял.

Страх шел не изнутри. Не его это страх. Что-то давило на него снаружи, нечто, что было способно коснуться его нервов невидимыми холодными лапами.

– Пойду, посты проверю, – пробормотал Илья.

– Зачем? – бесцветно отозвался Никитин. Видно, и его гложет что-то, к чему не готовили в училище.

Илья в ответ лишь скрипнул зубами и направился к периметру. Поравнялся с бойцом, охранявшим участок. Тот вытянулся в готовности доложить по форме – но лейтенант прошел мимо.

Он шагал вдоль невидимой смертоносной линии, слыша, как недобро урчат защитные генераторы, и размышляя, что толку от них, что могут они противопоставить мощи тьмы, которая давит со всех сторон, высасывая из тела жизнь и саму душу? На этой земле нет больше места людям. Это чужая земля, земля новой жизни, которую и жизнью-то назвать нельзя, так как порождена она болью, разложением, болезненным распадом. И эта мертворожденная жизнь тоже сгинет, утянув за собой своих ненавистных создателей. Но мы же люди, мы отличаемся от всех этих тварей тем, что у нас есть свобода воли. Мы уйдем сами. Уйдем, громко хлопнув дверью…

Илья не помнил, когда он успел достать из кобуры пистолет. Завороженно глядя на оружие, он медленно поднес ствол к виску, коснулся спускового крючка.

И увидел во тьме жуткий, неподвижный взгляд. Взгляд был сам по себе – без тела, без разума. Один только излучающий ужас взор. Илья заставил себя улыбнуться. Получился болезненный оскал. Ничего, сейчас мы посмотрим…

Он вдавил спусковой крючок.

Осечка.

Опустил оружие, передернул затвор, вскинул руку, уперев ствол в подбородок… и кубарем полетел на пыльные камни.

– Ты что, спятил?! – над ним, тяжело дыша, склонился Никитин. – Чего это ты удумал?!

– Я… – Илья непонимающе захлопал глазами. – Я не знаю… Я посты проверял…

Бессмысленно пошарив по земле, нащупал маленький металлический предмет. Поднес к глазам.

Это был патрон. Целый, но с пробитым капсюлем.

Осечка…

Илья глянул на пистолет в своей руке, и морпеха вдруг перекосило от ужаса. Только что кто-то чужой влез в его тело и управлял им, как куклой. Он до сих пор всем своим существом ощущал эту огромную мертвую руку, натянувшую его плоть, словно перчатку.

Илью вырвало. Сегодня все блюют – кто он такой, чтобы стать исключением?

– Вставай, вставай! – ободряюще проговорил Никитин. Отобрал у приятеля оружие, подтолкнул вперед – Это что-то с мозгами у нас – я тоже почувствовал. Сейчас к научникам зайдем, они таблеток дадут.

– Он залез в мои мысли… – плетясь к палаткам, бесцветно проговорил Илья. – Будто питался ими.

– Что-что? – непонимающе спросил Никитин.

– Он жрал мои мысли! – уже тверже сказал Илья. – Не знаю, как это еще можно назвать…

– Я знаю, как это можно назвать, но не буду, – сказал Никитин. Поравнялся с Ильей, тряхнул его за плечи, заглянул в глаза. – И тебе говорить не советую. Особенно в санчасти. Понимаешь? Спишут на берег – сдохнешь с голоду. Не забывай, какие сейчас времена.

– Где он, этот берег?.. – бесцветно произнес Илья. Махнул рукой. – Ладно, показалось. Наверное, нервы шалят.

– Вот и я так думаю! – ободрился Никитин. – Все, дуй спать, я сам посты сменю.

Этой ночью Илья спал, как убитый. И снилось ему, что он никогда уже не проснется.

6

Но он проснулся. Открыл глаза и тут же сел на упругой армейской раскладушке, щурясь от бившего в крохотное окно солнца. Он был свеж и полон сил. И настроение какое-то приподнятое – словно узнал о внезапном повышении в звании. Даже тихо рассмеялся этому пришедшему на ум сравнению. Встал, одернул форму, которую так и не снял, вырубившись накануне. Привычно предался утреннему армейскому ритуалу: умылся, почистил зубы, побрился перед планшетником, включенным в режим «зеркало». Увидел на столе пирамиду консервных банок и упаковку с нарезанным хлебом. Принялся активно вскрывать банки и есть с аппетитом атлета. Насытившись, нацепил портупею, похлопал по себя по бокам, машинально попрыгал, проверяя, не бряцает ли что. Все было в норме. Разве что не хватало чашки горячего чая. Термос стоял здесь же. Илья надавил на толстую кнопку-помпу, струя горячей жидкости со звоном полилась в железную кружку.

В этот момент морпех ощутил: что-то не так. Продолжая прислушиваться к ощущениям, наполнил кружку, бросил в нее пару кубиков сахара, застыл, помешивая с жестяным стуком.

И тут понял.

Было тихо. Слишком тихо для лагеря со взводом морпехов и взрывоопасным концентратом из нобелевских лауреатов. Да и как за все это утро не ворвался в палатку ни один из беспокойных бойцов, у которых, как известно, шило в одном месте?

По инерции Королев поднес кружку к внезапно одеревеневшим губам, отхлебнул, не чувствуя вкуса. Поставил кружку на стол, направился к шлюзу, на ходу подхватив прислоненный к надувной стене автомат. Перевел предохранитель на автоматическую стрельбу и передернул затвор. Резко выдохнул, потянул на себя пластиковую дверь.

И отшатнулся, споткнувшись и повалившись на спину: выставив перед собой окоченевшие руки-плети, на него навалилось выпавшее из шлюза тело.

– О, блин… Черт!

Тело было без головы. Точнее – с наполовину откусанной головой и оставшейся торчать вперед нижней челюстью. Некогда белый лабораторный халат был залит потоками крови. Теперь тело бревном лежало на нем, будто стремясь обхватить застывшими руками. Илья в ужасе пялился в глубину развороченной глотки, перед глазами болталась вырванная гортань. С трудом выбравшись из-под трупа, Илья бросился на воздух.

Свежести горного утра ощутить не удалось. Перед глазами все поплыло. Сбывались самые страшные предчувствия. Илья сжал зубы. Он солдат. Морпех, черт подери! Нужно отбросить эмоции и разобраться в ситуации. Разобраться и доложить по форме. Выполнять, лейтенант!

– Есть, выполнять… – прохрипел Илья, заставляя тело сделать первый шаг.

Он быстро пришел в себя и теперь внимательно изучал территорию лагеря. Не нужно быть военным следователем, чтобы понять: пока он сладко дрых на своей раскладушке, в лагере происходило нечто необъяснимое и страшное. Почва в районе периметра была заляпана бурыми пятнами запекшейся крови. Самое поразительное – не было тел. Впрочем, не такое уж поразительное, если предположить, что целью тварей, учинивших это, и были человеческие тела. Точнее, их мясо. Единственное уцелевшее, если так можно сказать, тело сохранилось лишь потому, что каким-то образом оказалось запертым в шлюзе.

Перед глазами проплыла кошмарная картинка – как безголовое тело, качая уцелевшей челюстью, тщетно ищет спасения в его палатке.

– Отставить фантазии! – прошептал Илья, ощущая острую потребность говорить вслух – просто, чтобы чтобы слышать человеческий голос, хотя бы свой собственный.

Илья потоптался, крутясь, на месте, пытаясь найти хоть какие-то зацепки. Все так же ровно гудели генераторы, медленно вращались лазерные установки. Невозможно было понять – что же произошло, если все системы защиты функционировали исправно?

Взгляд его остановился на антенне спецсвязи, точащей посреди лагеря из рифленой коробки ресивера. Связь не использовалась, чтобы не выдавать группу, и работала только на прием. Но сейчас интересна была не сама антенна, а две прозрачные полусферы, прицепленные к ней чуть повыше палаточных скатов.

Камеры. Ход экспедиции фиксируется – от первого до последнего шага. Нормальный деловой подход: все выделенные заказчиком средства должны быть освоены в соответствии с целевым назначением. Остается лишь пройти в штабную палатку и просмотреть запись.

Илья осторожно приблизился к штабной палатке. Он опасался, что хищные твари могли затаиться внутри, подстерегая добычу. Опасения не оправдались. Внутри было пусто, как и в палатке морпехов. Что странно: не было следов суеты, паники. И не похоже, что кто-то пытался спрятаться внутри, держать оборону…

Экран камер наблюдения работал, как ни в чем не бывало, демонстрируя мозаику пейзажей, на которых было одно и то же мертвое пространство лагеря. Илья сел на легкий походный стул, коснулся пластины клавиатуры. Под пальцами замерцали клавиши, картинка на экране сменилась списком архивов. Вот она, запись кровавой ночи. Палец завис над клавишей ввода.

Нажимать не хотелось. Видеть, как гибнут товарищи и понимать, что сам в это время сладко посапывал в койке… До хруста сжались кулаки. Нет, он будет смотреть. Во-первых, для того, чтобы по возвращении доложить командованию. Во-вторых, для того, чтобы выжить. Нужно знать, кого бояться в этих местах.

Морпех посмотрел себе под ноги. Поднял взгляд и коснулся клавиши. Промотал запись до нужного места, впился в картинку взглядом. Он ожидал увидеть все, что угодно, но такой поворот потряс его больше, чем самая страшная мясорубка.

– Как же так… – непонимающе выдавил он.

Там, в полумраке ночного лагеря, люди неторопливо покидали палатки и… Шли к периметру. Дальше повторялось одно и то же: вспышка вольтовой дуги, от которой на секунду блек и темнел экран, – и дымящееся тело мешком горелого мяса падало на землю. Так повторялось, пока от вспышек у Ильи не заслезились глаза.

– Как же так… – снова прошептал он. – Они же настроены… против… мутантов…

Словно в злую насмешку, из темноты показались трусливые тени. Их было много, ночных падальщиков. И все они спокойно шныряли меж генераторов, пока не разорвали в клочья и не растащили все тела без остатка.

Ничего не понимая, оцепеневший от страха и безнадежности Илья продолжал смотреть. Вот сгинул под ударом разряда еще один ученый. А теперь рядовой боец. А вот… Никитин…

Илья не сдержался и всхлипнул совершенно по-бабьи. Такая смерть – не для морпеха. Погибнуть в бою – это да. Но идти на убой, как заводная кукла…

Кукла… Илья дернулся, потрясенный внезапным озарением.

Ведь первым должен был умереть именно он! Тогда, когда вознамерился снести себе башку из табельного оружия! Только Никитин, да еще счастливая осечка спасли его. Выходит, эта ночная тварь действительно вертит людьми, как хочет… Выходит, нет против нее никакой силы…

Не в силах отвести взгляд, он наблюдал, как последний человек покинул лабораторную палатку. Был он высокий, чуть сутулый, в белом халате. Илья с трудом узнал руководителя миссии – уж больно изменилась его походка – некогда уверенная, упругая. Теперь он, пошатываясь, шаркал вперед, и Илья с изумлением понял: он борется с этой мощной, нечеловеческой силой, завладевшей его сознанием и телом! Видимо, Ван Дер Мерден оказался крепким орешком даже для этой твари: он вдруг словно очнулся, попятился и бросился к ближайшей палатке, пытаясь добраться до шлюза. И тут с чернильного неба рухнула какая-то мелкая крылатая тварь, принялась кружить у него над головой, пытаясь вцепиться шефу в голову. Отмахиваясь, тот распахнул дверь шлюза – и в этот момент проснулся безмозглый охранный лазер. И лихо, одним импульсом услужливо снес эту тварь – вместе с черепом руководителя миссии. Тело повалилось в шлюз – дожидаться сладко спящего лейтенанта.

Неожиданно для самого себя Илья рассмеялся – негромко, диковато. Вот так бездарно, нелепо и мрачно-анекдотично закончилась тщательно подготовленная тайная миссия – самонадеянная попытка прекратить великую Пан-демию…

Илья снова расхохотался, понимая, что так начинается истерика. Смех оборвался на новом кадре: движение на экране возобновилось. С «той стороны», равнодушно переступив через мертвое тело, совершенно не страшась разряда генераторов и отпихнув ногой какую-то злобно огрызнувшуюся тварь, в лагерь вошел человек. Остановился, поднял взгляд. Илья с изумлением узнал Дэвида.

Хватило пары секунд, чтобы все неизвестные сложились в один единственно верный ответ.

– Вот сука!.. – Илья рванулся к лежавшему на столе автомату.

Не успел. Бахнул выстрел и правая нога подломилась, пронзенная болью. Рука скользнула по оружию, и автомат грохнулся по другую сторону стола.

– Не надо громких заявлений, – раздался за спиной знакомый голос.

Илья корчился на полу от боли, вцепившись в простреленное бедро, а перед носом маячил ствол знакомого карабина. Проводник возвышался над ним, с интересом наблюдая за мучениями лейтенанта. Затем прошел к лабораторному столу и принялся сгребать в пластиковый контейнер результаты работы миссии – контрольные образцы мутагена в противоударных колбах. Клацнули защелки, рэйнджер ухватил контейнер за ручку.

– Что все это значит, Дэвид?! – покрываясь холодным потом, выдавил Илья. Руки судорожно сжимали бедро, между пальцами толчками пробивалась алая кровь. Совсем хреново: похоже, задета артерия.

– Начнем с того, что я не Дэвид, – сказал проводник, обходя Илью по широкому кругу. Знает, гад, что раненый морпех вдвойне опасней… – Впрочем, этим же и закончим.

– На кого работаешь, гнида? – перед глазами уже порядком плыло от потери крови. – На Корпорацию?

– Какая тебе разница? – пожал плечами лже-проводник. – Тебе недолго осталось, подумай лучше о вечном.

– Добивать будешь? – криво усмехнулся Илья.

– Хороший вопрос… – проводник присел на корточки перед морпехом, разглядывая того, как забавного зверя. – А знаешь – нет. Сам сдохнешь. Я дам тебе шанс протянуть еще немного.

– Зачем это тебе? – прохрипел Илья. Он уже чувствовал слабость и озноб. Только бы добраться до аптечки…

– Просто я бы хотел, чтобы и мне в такой же ситуации оставили шанс.

– И не надейся, сволочь… – превозмогая слабость и боль, Илья изогнулся и бросился вперед, пытаясь ухватить врага за ботинок – чтобы свалить и вырвать у гада горло.

«Рейнджер» легко ушел от броска и лишь поудобнее перехватил ручку контейнера с образцами, а потом спокойно сказал:

– Прощай, лейтенант. Не теряй времени – насладись последней минутой.

И пинком отправил ему плоскую прозрачную коробочку с рядком шприцев-ампул.

«Морфин» – прочитал Илья. Поднял взгляд, бросил с презрением:

– Как твое настоящее имя? Или ты все еще боишься меня, гнида?

– Бесы не боятся покойников, – странно сказал проводник. – Если тебя это успокоит – меня зовут Алан.

– Я найду и убью тебя, Алан, – хрипло пообещал лейтенант.

Тот лишь улыбнулся в ответ, и дверь за лже-проводником закрылась.

Илья успел перетянуть бедро ремнем, остановив кровотечение, и теперь сидел в оцепенении, глядя на прощальный «подарок» предателя.

Соблазн был велик. Избавиться от боли, страха, угрызений совести. И, пожалуй, лучший способ расстаться с жизнью. Потому как в одиночку ему отсюда не выбраться. Правда, можно дождаться, когда за ним прилетят… Неужели Дэвид-Алан не подумал об этом?

Ответ пришел быстро. Сначала вдалеке послышался нарастающий рокот винтов. Тут же за маленьким окошком низко ухнуло – и стекло разлетелось вдребезги. В палатку ворвались жар и вонь горелого пластика. Дальняя стена начала оседать, чернея и оплывая. Гаденыш решил заживо поджарить его из огнемета! Илья быстро осмотрелся. Спасения искать негде. Разве что в том небольшом металлическом ящике – холодильнике для препаратов. Обливаясь по́том – теперь уже от нестерпимого жара – Илья подполз к холодильнику, распахнул дверцу и принялся отчаянно вытряхивать его содержимое. Грохнулись, разлетаясь осколками, какие-то склянки и колбы, в нос ударила отвратительная химическая вонь. На пол полетели решетчатые полки, освобождая внутреннее пространство холодильника. Каким-то невероятным, отчаянным рывком Илья бросил свое тело внутрь тесного ящика, подтянул прострелянную ногу, сжался, судорожно пытаясь закрыть дверцу. Захлопнул – и зашелся в удушливом кашле.

Вокруг уже полыхало пламя, быстро растекались огненные ручьи горючей смеси. Огонь лизнул матовую поверхность холодильника, и вкус явно ему понравился. Чувствуя, как за стенками растет температура, задыхаясь от недостатка воздуха и всепроникающей гари, Илья потерял сознание.