Текст книги "УБИТЬ РАБА"

– Выложите все из карманов.

На стол в ряд легли деньги, около 1000 рублей, водительское удостоверение, паспорт на автомобиль, бумажный сверток 2 на 2 см.

– Что это?

– Согласно статьи 51 Конституции давать показания против себя не буду. – Наилучший вариант, когда не знаешь, что делать.

– Это ваше право. Понятые, подойдите поближе.

Оформление изъятия грязно-белого порошка, опросы понятых, рапорт – все как положено. Можно было не сомневаться, что справка эксперта будет готова к вечеру, в лучшем случае до завтрашнего обеда. А пока задерживать нет оснований. Судя по количеству героина на мятой развернутой бумажке, тянет на крупный размер.

Домой Кабанов приехал угрюмый. Отключил телефон и лег спать.

На следующий день после тюремной подставы Дмитрий на работу не пошел. Проспал почти 10 часов, голова пустая, на сердце тяжесть, мыщцы тряпками. Косые лучи сентябрьского солнца заглянули в окно. День обещал бархатное тепло, такое же как вчера. Но вчера была другая жизнь. Дмитрий закрыл глаза. Грузная сальная фигура Зайсунцева, улыбка на небритом лице Козлова, черные злорадные глаза Пантелеева – встречаться с врагами не было сил.

Дотянулся до телефона, включил. 9-30. Надо вставать, чего ты разнюнился. Тебе ноги отрезали, голову пробили, СПИД нашли? До тюрьмы и до сумы еще далеко, еще можно побороться! Допроситься по-честному, потянуть за собой Козлова. Отмажется, но дым останется, гарь может и до Москвы дойти! С должности можно и кувыркнуться. Мыщцы налились привычной тяжестью, дыхание выровнялось. Дмитрий встал, солнце наглым колобком смотрело в окно. И от бабушки и от дедушки, а от Козлова не ушел. Ничего, подавятся – не то тесто проглотить решили, уверял себя Кабанов.

Алексей Уходякин был доволен собой и своей должностью. Рост за 180, стройная фигура, римский профиль, светлые вьющиеся волосы, серые глаза – настоящий ариец. Алексей полюбовался на свои фотографии в «Вконтакте». Вот он в Египте бронзовым богом на фоне пирамид, вот раскрасневшийся довольный на зимней охоте в Казахстане, вот в катере нынешним июлем на Волге в ковбойской шляпе. А вот фотографии в форме на 9 мая, когда руководил охраной общественного порядка на главной площади города. Фуражка-аэродром, на широких плечах золотые майорские звезды. Не ариец – настоящий полицейский. С приходом нового начальника полиции товарища Ахмеджонова от некоторых сравнений лучше воздержаться. Алексей улыбнулся, добавил в профиль песню Кинчева «Небо славян». Пока песня проигрывалась на близкой к нулю громкости, просмотрел профили друзей, вернее подруг. Присутствовали совсем незнакомые девушки, добавленные после непродолжительной переписки типа «Ах, какой клевый!», «Что делаешь сегодня вечером?» Остается только выбрать подругу и познакомиться вживую. Жене, как всегда, можно сказать, задержали на работе. А в случае быстрого адюльтера – неожиданно вызвали в область.

На работе Уходякин никогда после 18-00 не задерживался, ни в какие командировки не ездил, преступников видел только на фотографиях, не говоря уж о том, чтобы участвовать в задержании. Должность у Алексея – заместитель начальника отдела по работе с личным составом. Кто на что учился, оправдывал, любуясь в зеркало на гренадерский вид, отсутствие опасностей Алексей. Хотя и учился он в Аэрокосмическом университете на специальность, название которой не помнил. Сразу после окончания ВУЗа, полагая, что рабочее-крестьянская армия не для интеллигентного инженера, подал заявление о приеме на работу в милицию. У родителя имелись связи и Алексея пристроили в отдел технического обеспечения чинить рации. В техниках кис недолго – мужественная внешность и папашины связи толкнули на самый верх – в городское УВД. В это время вводили новую должность – представитель с общественностью, нужен был образцовый полицейский с умным лицом. Должность ввели, но представлять милицию стала фигуристая блондинка с пухлыми губами. По всей видимости, кого-то из высшего руководства возбуждало умное лицо Мерлин Монро.

Уходякина оставили инспектором отдела кадров, где он благополучно дослужился до майора и заместителя начальника. Переаттестация принесла дивиденды в форме материальных благодарностей и связей во всех районных ОВД, а после повышения зарплаты жизнь вовсе превратилась в сказку.

Дверь в кабинет распахнулась, судорожным движением Уходякин закрыл интернет-браузер.

– Алексей! – в кабинет вкатился низенький майор, в туго застеганной зеленой форме похожий на арбуз.

Уходякин поднялся над столом, изобразив преданность во взгляде. Коротышка поморщился, махнул рукой.

– Алексей, я одного опера вызвал, примешь его ты. Кабанов его фамилия. На него материал в УСБ завели, вроде, хотел в СИЗО наркотик пронести. Но это сам понимаешь. – майор скривил губы, щеки надулись яблоками.

– Чем-то он Зайсунцеву не понравился. Ахмеджонов дал указание уволить Кабанова. Опер он неплохой, можно в другой отдел перевести. Но не за красивые глаза. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, Станислав Олегович. – Уходякин действительно понимал непосредственного начальника с полуслова. Иначе не усидел бы в заместителях.

– Рублей за двести, думаю, похлопочем перед Ахмеджоновым. – арбузный майор подмигнул и вышел.

Уходякин сделал пару звонков, затребовал личное дело Кабанова.

– Как придет, проводишь ко мне. – повелел секретарше Алексей, накрывая холеной ладонью папку со звездой на обложке.

Алексей второй час мучился в ожиданиях – четыре часа дня, скоро рабочий день закончится, а ответа от избранницы «Вконтаке» не было. Затренькал телефон на столе, мученик взял трубку.

– К вам Кабанов, Алексей Альбертович.

– Пусть зайдет.

Уходякин успел сдвинуть брови, расправить брови.

– Разрешите.

– Входи.

Кабанов Алексею не понравился. Приземистый, широкоплечий, в застиранной майке и джинсах, лицо одутловатое, предки явно не дворяне, и смотрит, как красноармеец на буржуазию.

– Садись. Материал об изъятии у тебя порошкообразного вещества собран в полном объеме. Осталось дождаться справки эксперта. Что обнаружит эксперт во многом зависит от тебя.

Кабанов сидел на стуле и раздражал молчанием. Возбуждать уголовное дело – лишнее пятно на УВД, неизвестно, как обернется. Кабанова осудят, придется его непосредственных руководителей наказывать. Указание к тому же просто уволить.

– Или уволишься или делаешь откат.

– Что делаю? – спросил Кабанов.

Уходякин разозлился. Этот плебей должен сам на коленях деньги предлагать, чтобы не посадили, а он придурка из себя изображает. Недослышал или действительно удивился? Если второе, то дело с таким чистоплюем иметь опасно. Да и откуда у него двести тысяч.

– Зла тебе никто не желает. Напишешь рапорт об увольнении, порошкообразное вещество окажется растолченным анальгином или что там у экспертов в аптечке будет. Решай сейчас – к 18 часам заключение должно быть готово. Я в ЭКЦ при тебе позвоню.

Алексей Уходякин почувствовал себя справедливым и добрым барином.

КОМУ ТЫ НУЖЕН

Что такое друг? Это человек, который звонит просто так, без меркантильного интереса. Человек, который не утомляет присутствием. А утомлять можно чем угодно, начиная от внешности и проявления физического превосходства до неправильной постановки ударений в словах.

Друзья вырастают из детства, отрочества, когда в голове калейдоскоп мыслей собирается в собственное мировоззрение. Когда избыток тестостерона толкает на совместные авантюры и кандидаты в друзья до гроба оценивают поступки друг друга. Друг и другой – здесь совершенные антонимы. Тестостерон вырабатывают яйца. Поэтому настоящими друзьями становятся мужчины.

После первых десяти лет дружбы и совместных приключений Кабанов время от времени называл Генку Романенко молочным братом. Вторая десятка заканчивалась практически полным внешним сходством и духовным родством. Единственным, незначительным к данному периоду времени, различием во внешности оставалась разница в росте – Генка почти на голову выше.

Каждая дружеская встреча подогревалась алкоголем. Друзья испробовали всю алкогольную продукцию от «Агдама» до «Ябсента». Качество алкоголя со временем возрастало, а количество встреч сокращалось. У Генки жена и ребенок. И еще хобби – азартные игры. Временами друзья не только не встречались по месяцу, но даже и не созванивались. Но больше друзей у Кабанова не было и приобретать их не стремился.

– Ну что давай отпразднуем твое освобождение от государственного рабства.

Генка скинул туфли, запах от ног 46 размера немедленно напомнил пристрастие друга к пешим прогулкам.

– Давай. Куда сядем?

– На кухню. – Геннадий вручил Кабанову полиэтиленовый пакет. – Поздравляю. Чем заедать будем?

– Я подготовился. – Дмитрий достал из пакета бутылку виски. Настроение улучшилось.

– Джим Бин. Не многовато – литр?

– Отольем грамм 300.

После каждой жестокой пьянки друзья клялись больше не нарушать норму – по 300, ну по 400 грамм на брата. Русские не сдаются. И всегда перевыполняют норму.

Кухня в хрущовке удобная – все под руками. Стол в углу напротив двери, справа газовая плита, за дверью – холодильник. Не сходя с центра можно дотянуться до любого предмета. А Геннадий так и вовсе мог одновременно закрывать дверь и открывать форточку.

По традиции – первая рюмка для разогрева печени. Бутылку на стол, Кабанов занялся продразверсткой холодильника. Бурбон окружили салаты в пластиковых коробках, палка Браушнгвейской, заливное мясо,

– От Павловича! – Кабанов погромыхал пельменями в красной коробке.

Романенко достал тарелки, ложки, вилки. Друзья не выдержали, выпили еще по одной.

Геннадий сервировал стол, Дмитрий забулькал пельменями в кастрюлю. Вскоре фирменная продукция дымилась на столе.

– Ну что, понеслась! – Теперь уже закусывали.

– Отдохнешь теперь! – убеждал Генка. – А то как ни позвонишь, ты на работе. Ты когда два дня подряд отдыхал? Нервы целее будут.

– Как с Татьяной у тебя, вместе жить не собираетесь?

– Не знаю. Туповатая она немного, Гена. Начнешь с ней о чем-нибудь серьезном, она глаза вытаращит, улыбается, кивает, а по всему видно, что не головой думает. Скучно. Ребенок опять же.

– Нормальная девушка, ребенка своего сделаете, а поговорить со мной можешь.

– Девушке уже под тридцатник, а она в короткой юбке по дискотекам скачет.

– Не угодишь на тебя – одна молодая, другая веселая. Дашь ей книжки в руки, ума наберется.

– Ты думаешь, я только из-за этого ушел? – спросил Кабанов, оторвав спину от дивана.

Друзья допивали виски в комнате, время от времени выходя покурить на балкон. Генка придвинул кресло к столу. Заслонив телевизор, сидел, терпеливо выслушивая стенания.

– Надоело вранье, лицемерие. Давление со всех сторон! Полиция – это теперь такой нарост на теле страны. О людях, о гражданах давно никто не вспоминает! Самое главное – статистика раскрываемости. Надо же показать, какие мы великие руководители, не зря нам зарплату подняли. Сейчас как в футболе ситуация – платят много, поэтому играть не охота. Когда в январе получили первую зарплату, все такие деловые стали. Помню, стоят в коридоре, на подоконник облокотившись, дознаватель – задница шире кресла – и участковый перед кабинетом начальника, рассуждают, как лучше бакланку расследовать. А чего ее расследовать – двое героев в летнем кафе подрались, один бутылкой по голове получил, обоих задержали сразу. Лица серьезные, губы надули. Профессионалы. Родина доверила, всю преступность изведем. А тут бац – как не раскрывалось ничего толком, так и не раскрывается. А зарплату платят, чего тогда напрягаться. Задницы толстеют, опера с участковыми в бумагах утонули, в следствии вчерашние школьницы в осадок выпадают, когда жулика увидят. Три четверти личного состава полиции – это менеджеры в погонах, административно-хозяйственый аппарат. Бегают по коридорам с бумажками – главное, чтобы цифры сошлись.

Генка плеснул остатки по бокалам, понимая, что, пока друг не выговорится, придется слушать малоинтересные истории.

– Месяц назад молодых оперов в Питер послали. Там жулика задержали, он в розыске два года за тяжкие телесные был. Опера наши приехали с розыскным делом, получили жулика, оформили документы. Обратно поезд только на следующий день. Пришлось ночевать вместе с жуликом в гостинице. Жулика приковали к батарее, сами нажрались, как дембеля в самоволке. Утром очнулись – ни жулика, ни дела, только наручники на батарее болтаются. Думаешь, уволили оперов? Сейчас! Начальнички наши дело заставили восстановить и помалкивать в тряпочку, чтобы самим с кресел не кувыркнуться.

Дмитрий осушил бокал, поглядел на друга, выдавил:

– Пойдем, покурим.

Дым сигарет подхватывал все еще теплый сентябрьский ветер, луна проблескивала в верхушках деревьев.

– Я никому не рассказывал, – Дмитрий затянулся, выпустил струю дыма через нос.

– Помнишь, зимой я два месяца не звонил, не заезжал, трубку не брал? Простатит меня шибанул. Слава Богу, что простатит – подозревали рак. Биопсию брали. Пока анализы не сделали, я такое пережил. Даже сейчас тяжело. Так я все это время работал, стиснув зубы, только по ночам подушку грыз, как енот.

Генке уже обзвонилась жена, он попрощался, обтирая стены и громыхая перилами, затопал по лестнице в ночь.

Дмитрий закрыл дверь, по привычке оставив ключ в вертикальном положении, чтобы гипотетические враги не смогли вытолкнуть из замочной скважины. Инстинкты довели до кровати, Дмитрий упал на спину и провалился в сон.

Весеннее солнце подсушило поле. Серый снег маскировался в овраге. Комья земли летят из-под гусениц, лязг траков звенит над сопением усовершенствованной системы выхлопа Т-170. Жестокий тюнинг преобразил детище Челябинского тракторного в подобие танка. Стальные листы наварены вокруг кабины, двигателя и верхней части гусеницы. Со всех сторон в железо вмонтированы видеокамеры, над объективами форсунки омывателей. На мониторе в тесной кабине приближается коттеджный поселок. Уже различается кирпичная кладка, Дмитрий Петрович дернул рычаг, прибавил газу. Отвал приподнялся, трактор на полной скорости протаранил забор. Куски испанского кирпича забарабанили по железу, струя воды очистила объектив передней камеры от пыли, следующая цель – стена двухэтажного дома. Кабанов знал расположение комнат – коттедж стандартной планировки. Эрзац-танк, нисколько не задержавшись на несущей, пробил две стены, остановился в гостиной. Сдвинулась заслонка на листе кабины, в дверь спальни полетел газовый патрон. Газ быстро наполнил комнату, надрывный кашель на два голоса показал Кабанову, что бывший начальник ночевал с супругой.

– Жаль, но ничего не поделаешь. – Кабанов убавил громкость, натянул противогаз. Пальцы нащупали нужную кнопку, к бухтению двигателя добавился рокот компрессора. Дмитрий Петрович подождал, когда давление в кабине повысится, толкнул дверь. Кашель и сдавленный мат указали на цели. В сизом дыму загибались два тела – побольше женское, поменьше то ли мужское, то ли детское.

Кабанов спрыгнул с покрытия гусеницы, метнулся к телам. То, которое помельче, жестко вырубил, большому телу аккуратно зажал рот, подхватил под мышки, вытащил в гостиную. От страха женщина отключилась сама, во многом облегчив задачу. Тело помещено в кладовую, подальше от выхлопной трубы. Кабанов вернулся в спальную, прошел к окну. Оценив пейзажик, отворил створку. Свежий воздух погнал газы в сторону пролома, тельце застонало на полу. Кабанов снял маску противогаза, подошел к стонущему. Из кармана достал четыре коротких ремня, быстро затянул на узких конечностях не пришедшего в себя человечка.

– Какой же ты щенок все-таки, господин начальник! – Дмитрий рывком поднял худосочное тело – килограмм 50, не больше.

На отвале приварены четыре крюка – на верхние руки начальника легко растопырились, на нижние, чтобы зацепить ноги, пришлось развернуть корпус.

– Ты теперь прямо как Гермес, Алексей Николаевич! – усмехнулся Кабанов.

– Ты же любишь, когда тебя по имени-отчеству, щенок! – Кабанов с ненавистью влепил пощечину.

Тощий Гермес задергался на ремешках, глаза заметались по сторонам, изо рта вырвался хрип ужаса.

– Заткнись, тварь! – Дмитрий Петрович заткнул рот бывшего начальника его же носком.

К этому времени отравляющий газ улетучился, Кабанов сунулся в кабину, отключил двигатель. Провернувшись несколько раз, затих и компрессор. Наступившую тишину нарушали лишь мычание Алексея Николаевича и время от времени скрежет раций в кабине.

– Если бы ты знал, как я ненавижу начальников, – Дмитрий Петрович загнал кляп поглубже в ненавистную глотку, – давно бы уже вырубился от страха. До судорог ненавижу.

Кабанов нашел стул, уселся поудобнее напротив своего творения.

– Я начальник – ты дурак, а? Русский менталитет! Вот так вы и набираете холуев по нисходящей. Эта наша русская система такая – подбирать по холуйским качествам, по гладкости языка, по мягкости булок. Получается наверху единственно умный начальник, ниже – дурак, но относительно умный для нижестоящего. А по доктрине все равно дурак. Кто у нас в начальники рвется? профессионал, борец за идею? если бы! лентяй и уебок, стремящийся утвердится за чужой счет. Лень и страх – основа вашего бытия. Ну не любите вы двигаться, мышцами шевелить, боитесь физической работы! Вы же умные все, гуманитарии, знатоки законов. Умственную работу как проверишь? ну не решается задача – «здесь нужны специальные знания, здесь нужны специалисты!» А едальники отъедать – много ума не надо. Все начальнички, как из инкубатора – щечки, животик. Один ты задротыш. Так ты и не усидишь в широком кресле – тощей задницей подчиненных не напугаешь, а язык маловат – во все дырки не засунешь. Вот ты сам давно жулика видел, колол, нервы тратил? Вы, начальники, задачу свою понимаете подчиненным нервы трепать! С подчиненным – это тебе не с зэком зубами скрипеть, тут и щеки понадувать можно, задним умищем блеснуть, в говно носом ткнуть. Вы же про идею совсем забыли – народу служить, защищать! Держитесь за должность хлебную, кабинетную. Не дай Бог руками поработать, да на гражданке, где звездюлей на каждом углу получить можно. Главное отчитаться как надо – раскрываемость преступлений растет из месяца в месяц! При этом понижается кривая преступности! А как ее понизить? метод простой – уголовное дело не возбуждать – то справки нет, то еще чего – иди, исполнитель, пиши отказной! Нет оснований – придумай, сфальсифицируй!

В кабине забормотала рация, Кабанов прислушался, решил, что время еще есть, продолжил:

– А как вы любите все усложнять, обставлять приказами, инструкциями, подзаконными актами. А как совещаться любите, докладывать о личных успехах, закладывать подчиненных. Так проездил целый день по совещаниям, потом кулаками в грудь – «вас бы туда на мое место!» Вы же, начальники, жопой думаете! Сначала постовых убрали – гопота обнаглела, затем ДПС видеокамерами заменили. Да плевать хотели гламурные стритрейсеры на камеры! Отсюда и куча аварий и жертвы на дорогах!

– А скоро вообще руками работать никто не захочет, – Дмитрия Петровича понесло. – Пускай чурки работают! По зомбоящику сплошь героями студенты, менеджеры гребаные, шлюхи, проститутки, менты и бандиты, сами артисты, артисты и проститутки политические, словом, все работники умственного труда. Ни одного героического рабочего, про крестьян уже не говорю – скоро и слово такое забудут. Мигрантов, мигрантов побольше! Кто раньше в СССРе жил – вот вам, товарищ таджик, российский паспорт с гражданством! У нас граница вообще есть, интересно? Хотя кого я спрашиваю – из вас, начальничков тридцатилетних, и не служил-то никто.

Снова забубнила рация в кабине, бубнеж становился все оживленней.

– Ладно, хватит, вон твои друзья уже на походе! – Кабанов поднялся, губы в нитку, в глазах бешенство.

Хлопнула дверь, взревел двигатель, лязгнули гусеницы. На ноже боевого трактора Алексей Николаевич Пантелеев поехал встречать полицейские наряды…

Кабанов открыл глаза, сердце пиналось в груди, в голове чугунный колокол. Сейчас лучше не двигаться, решил Дмитрий. Полежать, успокоиться.

Нашелся тоже Марвин Химайер! Для начала трактор приобрести надо, сварному делу обучиться, потом столько усилий потратить! Так американский жестянщик и не убил никого.

А способен ли убить? Не в бою, не защищаясь от нападения, а вот так – из мести? Уже постановка вопроса отдает непорядочностью. Оскорбили – дуэль! Спровоцировать и набить морду! А мщение – это с улыбкой, с наслаждением. Какой же ты Дартаньян после этого? А если враг силен физически, или сопли интеллигентские вовремя помешали, или за мордобитие самого в наручники да в клетку?

А если месть – это воздаяние, уравновешивание? С этой позиции проще? Быстро нашел оправдание! Хорошо, тогда каким образом? Никто тебе в подвал Зайсунцева и Пантелеева не приведет, к сырой стенке лбом не приставит. Да и сможешь вот так – в упор. Здесь особое состояние нужно. Завести психику надо. В реальности намного сложнее – есть время ожидания, мало того, что перегоришь уже, необходим подход на расстояние верного выстрела, а это обнаружение себя, а уверенности, что нажмешь на спуск, так и нет.

А если представить ненавистные лица в перекрестье оптического прицела? Целишься из укромного места, представляешь объект персонажем компьютерной игры. И родителей и детей персонаж не имеет. Дыхание задержал, давишь легонько на спусковой крючок. 3 миллиметра свободного хода и уже ничего не изменишь. Тяга освобождает пружину, боек накалывает капсюль, порох взрывается в гильзе, пуля проворачивается в стволе – дум! Объект ненависти ликвидирован, личная справедливость восстановлена, состояние жизнерадостное – не вошью оказался!

Дмитрий закрыл глаза, криво ухмыльнулся. Дум-дум, подумай сначала.

Во-первых, где взять оружие? Заморачиваться с охотничьим билетом и только через 5 лет получить возможность приобрести нарезной карабин?

Во-вторых, сколько времени займет подготовка – слежка, изучение образа жизни и маршрутов передвижения? То есть на себя плюнуть и жить только ради этих ублюдков.

В-третьих, у этих «объектов» есть родные. Страдать будут.

В-четвертых, убийство правоохранителей – дело серьезное. Вычислят, поймают. Или пожизненное или сразу пристрелят. Как вариант, после акции самому застрелиться.

В-пятых, а как, господин мститель, ты сам жить после этого сможешь, даже если не вычислят и не поймают? Жизнь-то будет в радость? Не окажешься ли еще большей вошью?

Итог – куча сложностей ради двух кусков дерьма.

Вывод: выбрось из головы и живи дальше.

Кабанов снова заснул и спал уже без сновидений.