Текст книги "Зеркало жизни"

Влас Михайлович Дорошевич
Зеркало жизни[1]1
  Впервые – «Русское слово», 1901, 18 ноября No 318, под заголовком «Русская жизнь. Театр». Печатается по изданию – Сцена.


[Закрыть]

«Сцена – зеркало жизни».

(Старый-старый афоризм)

* * *

Давно уже театром не интересовались так, как сейчас. Кажется, только и интересуются, что театром. Куда ни придете, – по третьему слову разговор о театре.

Скоро здороваться будут:

– А! Доброго здоровья! Как похаживаете в театр?

– Да благодарю вас! Слава Богу! Каждый день. Вы как?

– Да вот тут как-то два дня не был. А то каждый день!

– Ну, и слава тебе, Господи! Очень рад!

В Петербурге восемь больших драматических театров[2]2
  В Петербурге восемь больших драматических театров… – В 1901 г. в Петербурге работали Александрийский театр, Михайловский театр, Театр Литературно-художественного общества, Новый театр, Народный дом, Театр Е.А. Шабельской, Василеостровский театр, Театр Неметти.


[Закрыть], не считая маленьких, клубных, сцен.

В Москве, кажется, что ни улица, то в конце непременно театр.

В провинции, говорят, не запомнят таких хороших театральных дел.

«Театр – зеркало жизни».

Похорошело, что ли, так наше общество, или просто ему делать больше нечего, что оно только и делает, – смотрится в зеркало?

Для друга театра явление, конечно, отрадное.

Моралист может заметить:

– Взрослое общество могло бы и другое дело себе найти! Мы берем факты такими, каковы они есть. Общество смотрится в театр. Заглянем:

– Что за изображение?

Чем должна быть современная пьеса?

То есть пьеса, отвечающая современным литературным и сценическим требованиям публики.

Пьеса, которая представляла бы собою не только эффектное и занимательное зрелище, но и составляла бы событие в литературе и театре.

Заставляла бы о себе говорить самую интеллигентную часть интеллигентной публики.

– Скажите, что автор хотел сказать? – спрашивают после первого представления новой пьесы.

– Ей-Богу, не знаю.

– Какую мысль он проводит?

– Кажется, никакой мысли!

– Позвольте! Да что же есть в этой пьесе?

– Батюшка! А настроение?!

Пьеса «в четырех актах и семи картинах» больше не существует. Есть пьеса «в четырех туманах и восемнадцати настроениях».

– В ней интересны некоторые «зигзаги мысли»! – как пишут нынче в рецензиях.

Добрая старая комедия, где даже в заглавии ставилась подходящая пословица:

– Вот, мол, господа честные, какую мысль желаю я провести! Заранее знайте! Смысл басни сей таков.

Она умерла.

Публика расходится с очень модной пьесы г. Плещеева[3]3
  …очень модной пьесы г. Плещеева «В своей роли». – Пьеса A.A. Плещеева была поставлена в Театре Литературно-художественного общества в 1901 г. В театре г-жи Яворской идут «Ночи безумные» гр. Л.Л. Толстого, «сына своего отца». – Пьеса Льва Львовича Толстого (1869—1945), сына Л.Н. Толстого, была поставлена в Новом театре в 1901 г.


[Закрыть] «В своей роли».

– Что же хотел сказать автор? Может кокотка идти на сцену? Не может?

– Ах, Боже мой! Ни то ни другое. Он просто дал настроение.

Вы задумываетесь над участью «жрицы веселья». И жаль ее, и что же, на самом деле, для нее можно сделать? Вот выход! И у вас в душе остается тяжелое настроение. Вот это настроение и остается у вас от пьесы. «И так плохо и этак нехорошо».

Публика ищет настроения.

Критика говорит:

– Пьеса туманна, но в ней есть настроение. Литераторам и артистам остается давать «настроение». Настроение!

В Париже, на бульваре Клиши, есть знаменитый «кабачок смерти». Вы заходите туда, садитесь за гроб, перед вами зажигают тоненькую восковую свечечку, как перед покойником.

Вы смеетесь.

Как вдруг откуда-то из низа потянуло сыростью и холодом.

Словно могила раскрылась под ногами.

Ваша дама трусливо поджала ножки, побледнела, шепчет трясущимися губами:

– Уйдем отсюда! Это – настроение.

В театре г-жи Яворской идут «Ночи безумные» гр. Л.Л. Толстого, «сына своего отца».

Героя «охватывает» поцелуйное бешенство под влиянием благовонных ночей Неаполя.

И когда поднимается занавес, в зрительном зале пахнет курящимися «монашками».

Это и есть благовоние итальянской ночи!

– Необходимо создать настроение, которое губит героя. И зажигают десяток «монашек».

– Погибай!

Это, однако, оттого, что дела театра пока еще не особенно блестящи.

При более блестящих делах «настроение» будет создаваться более могущественными средствами.

Под креслами в партере будут разложены раковины от устриц.

Чтоб пахло морем!

Скрытые в рампе тайные пульверизаторы будут «напоять» воздух духами Брокар и К°[4]4
  Брокар и К° – одна из крупнейших парфюмерных фирм России, учреждена в Москве в 1893 г.


[Закрыть].

Когда в пьесе говорят о вреде курения, капельдинеры тайно из рукава будут курить «Aquilas Imperiales» – 115 рублей сотня, и наполнять воздух благоуханием сигар.

Какая гамма! Какой аккорд настроений!

Прежде в пьесах главным лицом был любовник, герой, фат, ingénue, grande-coquette, драматическая героиня.

Теперь пишут:

– Особенно хорошо был сверчок. Успех сверчка, трещавшего за печкой, рос с каждым актом.

Аркадий Счастливцев, который умел «скворцом свистать, сорокой прыгать», получал бы великолепнейший гонорар и два бенефиса. Был бы первым персонажем.

– «Особенно сильное настроение создал в театре скворец заунывно свиставший за сценой. В скворце мы узнали нашего неподражаемого артиста г. Счастливцева. Говорят, что в свой бенефис он будет за сценой сорокой прыгать. Билеты все проданы».

Ах, живи Аркадий в наше время!

Как бы он сказал Геннадию Демьяновичу Несчастливцеву:

– Ведь актер-то нынче не в моде!

– А что у тебя там в узле?

– Настроения-с, Геннадий Демьянович!

– А драм у тебя нет?

– Драм, Геннадий Демьянович, нет! Одни настроения!

– И охота тебе, вместо пьес, настроения носить?

– Публика требует, Геннадий Демьянович!

Пьеса г. Федорова «Старый дом» не имела успеха на Александрийской сцене[5]5
  Пьеса г. Федорова «Старый дом» не имела успеха на Александрийской сцене… – Федоров Александр Митрофанович (1868—1949) – русский писатель, его драма «Старый дом» была поставлена в Александрийском театре в 1901 г. Спектакль прошел семь раз.


[Закрыть] потому, что в постановке не было надлежащего настроения.

В пьесе-то есть настроение, в постановке – не передано!

Пьесу надо ставить так.

При поднятии занавеса со сцены из скрытых потайных люков несет затхлостью и плесенью.

Вообще носу я придаю в театре большое значение. Нос до сих пор ничего не делал в театре. Действовали на зрение, на слух. А нос, что он делал? Сморкался во время самых сильных монологов и мешал? Надо заставить и его, бездельника, работать! Пусть способствует передаче настроения.

Итак, все носы приходят в скверное настроение, потому что со сцены пахнет затхлостью, плесенью и гнилью.

По стенам бегают пауки, ясно различаемые в бинокли.

Во время реплики М.Г. Савиной[6]6
  Во время реплики М.Г. Савиной… – Савина в «Старом доме» исполняла роль Ирины Дмитриевны.


[Закрыть] публика видит, ясно видит, как с потолка спускается паук и заползает почтенной артистке за воротник.

Все зрительницы нервно поводят плечами, словно и им заполз за корсаж паук.

И вот тогда-то, когда г-жа Савина скажет:

– Какой это старый, старый, старый, старый, старый дом! Вот это настроение!

– Знаете ли, – говорит зритель, выходя с первого представления новой пьесы «в четырех туманах и 18 настроениях», – смотрел, смотрел я – и вдруг мне в голову мысль: «Да стоит ли жить? А не застрелиться ли?» Взглянул на соседа – и обмер: «Да у него в глазах та же мысль!»

Вот это называется «настроением». И актеры для таких пьес нужны совсем другие. Где ты «первый любовник» добрых старых времен? Классический первый любовник!

– Сюртучок с иголочки, на левой ручке перчаточка.

Цилиндр словно только что вычищенный ваксой. Сверкавший до боли в глазах. Он снимал цилиндр не иначе, как входя в гостиную, становился на одно колено.

Хватался за завитую голову.

И был неотразим.

Где ты «фат»? Фат, от которого на полверсты разило сердцеедом! Который имел такие жилеты, что, – выйди в таком жилете на улицу, возьмут в полицию!

– За появление в маскарадном костюме в неположенное время. Где классический «простак» в белокуром парике, которого театральные парикмахеры так мило называли «городской блондин»?

Как просто и ясно было все тогда в жизни и на сцене.

Комик надевал «толщинку» и прилеплял две котлеты вместо бакенбард.

Ingénue comique перед выходом на сцену завязывала губки бантиком. Ingénue dramatique начинала страдать еще до поднятия занавеса.

Драматическая героиня, выходя на сцену, «метала взор». И вы сразу видели, что она:

– Все поняла. Теперь не то.

– Иван Иванович гримируется!

Он кладет на полпальца белил. Сверх белил густо пудрится самой белой пудрой.

Это – любовник. Это – герой.

– Голландской сажи Ивану Ивановичу.

– Иван Иванович сделает черные круги вокруг глаз. Он идет изображать героя нашего времени.

– Иван Иванович, приготовьтесь, скоро ваш выход!

У Ивана Ивановича начинает дергаться половина лица. У Ивана Ивановича начинается Виттов пляс.

– Я… я… я… готов!

И в антракте к нему бегут знакомые.

– Поздравляю!

– Колоссальное впечатление!

– Удивительно нервно!

– Ах, какой вы неврастеник!

Рецензент отмечает на манжетах:

– Успех колоссальный: после второго акта у трети театра началась Виттова пляска[7]7
  Виттова пляска, хорея – некоординированные движения, подергивания конечностей, связанные с поражением мозга при ревматизме либо наследственным хроническим заболеванием.


[Закрыть].

Театральные хроникеры бегут:

– Сколько истерик? Сколько истерик?

Правда, что одного господина вынули в гардеробе из петли? Хотел повеситься на вешалке! «Знатоки» изумляются:

– Какая сила! Какая сила!

– Какая сила в изображении полного бессилия! И самый «фурорный» артист в России г. Орленев[8]8
  Орленев (настоящая фамилия Орлов) Павел Николаевич (1869—1932) – русский актер. Дебютировал в 1881 г. на сцене Артистического кружка в Москве, много работал в провинции, выступал в Театре Ф. А. Корша (1893—1895 гг.) и в Театре Литературно-художественного общества (1895—1900). Постоянно гастролировал. Создал новое амплуа в русском театре – «неврастеника».


[Закрыть].

Актер, который, как никто, изображает полное нравственное бессилие.

– Я нервно-салонный актер! – с гордостью говорил мне на днях один артист.

И вы часто услышите похвалу:

– Ах, это такой, такой неврастеник!

В театральном бюро скоро будут вывешивать объявление: «Неврастеник ищет места. 500 рублей в месяц, два бенефиса. Жена – истеричка».

И антрепренер станет набирать труппу:

– Первого неврастеника, второго неврастеника. Истеричку с большой истерией.

– С большой истерией трудно найти-с. Все нарасхват. Не возьмете ли… Есть психопатка одна.

– Психопаток взяли трех. Нет, уж вы мне хоть на гастроли истеричку с большой истерией дайте. С малой истерией у меня жена. Публика очень любит. А такой-то хорош?

– Нервы – мочала.

– Давайте! Давайте! Его на застрастку!

Слава Богу! Труппа для «пьес с настроениями» готова. Если старый афоризм верен и сцена – зеркало жизни, «на зеркало неча пенять»[9]9
  …«на зеркало неча пенять…» – русская пословица.


[Закрыть].

Таково отражение.