Текст книги "Белая гвардия Фридриха Эберта"

В день празднования 1 мая 1919 года на Красной площади в Москве торжествующий В. И. Ульянов-Ленин во всеуслышание заявил: «Свободный рабочий класс празднует сегодня годовщину не только в Советской России, но и в Советской Венгрии и в Советской Баварии». А 15 июля того же года, выступая перед красноармейцами с речью о внутреннем и внешнем положении «Республики Советов», Ленин заявил:

–… если Россия со своей Советской властью вначале была в одиночестве, то впоследствии к ней присоединилась Советская Венгрия, идет дело о передаче власти Советам в Германии, и недалек день, когда вся Европа соединится в единую Советскую республику, которая уничтожит господство капиталистов во всем мире.

(Ленин В. И. ПСС., т. 39., с. 111).

Прошедший незадолго перед тем в красной Москве Учредительный Съезд Коминтерна, на который съехались коммунистические представители из 19 стран мира, призвал «мировой пролетариат» объединяться в поддержку Советской России – «Отечества пролетариев всего мира». Красная артиллерия готовилась «дать свой последний залп на могиле мировой буржуазии» (красное знамя с соответствующей надписью до сих пор висит в московском Музее Российских вооруженных сил и военно-морского флота).

В Венгрии, ставшей «советской республикой», как и Бавария, свирепствовал кровавый режим пламенного интернационалиста товарища Белы Куна, впоследствии вошедшего в список величайших преступников человеческой истории как беспощадный истребитель русских белогвардейцев, поверивших провозглашенной М. В. Фрунзе большевицкой «амнистии» и отказавшихся эвакуироваться с Русской Армией генерала барона П. Н. Врангеля из Крыма в роковом для исторической России 1920 году.

К моменту захвата красными власти в Венгрии передовые части большевицкой Красной Армии, громя белополяков, достигли уже польского Каменец-Подольска на самой границе с Немецкой Австрией. В Каменец-Подольске у товарища Д. А. Шмидта, комдива Червоных казаков, состоялась встреча с народным комиссаром обороны Венгерской Советской республики Тибором Самуэли, который самолетом направлялся в красную Москву за инструкциями. Это явилось решающим фактором в назначении Шмидта командующим ударной кавалерийской группировкой красных.

Этой группировке предстояло через границы Польши и Румынии прийти на помощь венгерской революции. Шмидта нисколько не смущала перспектива прорыва через две границы. Венгерским коммунистам удалось захватить на какое-то время и часть Словакии, провозгласив там «Словацкую Советскую республику». С величайшим трудом «цепную реакцию» большевизации Центральной Европы удалось пресечь с помощью белых венгерских, чехословацких и румынских войск. А в «день международной солидарности трудящихся» – 1 мая 1919 года (в тот самый день, когда Ленин принимал парад «Армии Мировой Революции» на Красной площади в Москве) – передовые части фрейкоровцев с боем вступили в предместья баварской столицы.

В ходе ожесточенных уличных боев, продолжавшихся с 1 по 4 мая 1919 года, белые добровольцы смогли, наконец, одержать верх над Баварской Красной Армией. Красноармейцы потеряли только убитыми, по разным оценкам, от 800 до 1000 человек. Мюнхен был объявлен на военном положении. Ликвидация красных снайперов и выкуривание спартаковских «осиных гнезд» заняло, однако, еще немало времени. Во многих случаях – в буквальном смысле слова, поскольку сопротивление красных оказывалось столь ожесточенным, что против них приходилось применять даже огнеметы.

Томас Манн писал в «Рассуждениях аполитичного»:

«(6 часов вечера). Весь день пополудни сильная канонада и пулеметные очереди… Мюнхен почти полностью во власти правительственных войск, которые вошли в город при живейшей поддержке жителей. Это прусские и южногерманские части, солдаты в стальных касках; они хорошо выглядят и вполне дисциплинированны… хваленый героизм красных очевидно был равен нулю… Мюнхенский коммунистический эпизод остался в прошлом, желания повторить его не возникает ни у кого. Надо признать, что и я испытываю чувство освобождения и облегчения. Давление было отвратительным. Надеюсь, что бессовестные народные герои, виновные в преступной глупости убийства заложников, будут задержаны и предстанут перед показательным судом (1.5)».

Однако надежды писателя на завершение кровавой эпопеи к вечеру 1 мая не оправдались. Следующий день принес новый всплеск насилия и всеобщей паники, смешанной с жаждой мести:

«(10 1/2 утра). Всю ночь была слышна стрельба, к утру она усилилась и продолжается. Рослые солдаты рейхсвера с черно-бело-красными повязками патрулируют перед домом… Большинство рабочих-коммунистов разочаровались в надежде на «вступление в бой русских» (большинство русских военнопленных, присоединения которых тщетно ожидали баварские красноармейцы, предпочли не вмешиваться во внутригерманские «разборки» – В. А.). Убийство заложников, судя по всему, произошло с участием или с помощью русских военнопленных (часть из которых, вроде упомянутого выше пациента доктора Зауэрбруха, все-таки присоединилась к мюнхенским большевикам – В. А.)… Тела жертв обезображены… Остальные заложники были обязаны присутствовать при казни. Несколько вождей коммунистов задержаны. – (6 часов вечера) Трое баварских солдат с пулеметом появились около полудня, назвавшись представителями службы безопасности. Я угостил их сигарами… Красных прикончили. С теми, кто попадал в ихх руки, было то же самое… – В конце концов все сложилось так, что решительная победа войск стала жизненной необходимостью. Противоположный исход был бы немыслимой катастрофой… – Звонил Бертрам… Угрозы красных, если только им удастся прогнать правительственные войска, откровенны и многообещающи. Решительное наступление абсолютно необходимо (2.5.)».

Более 2000 спартаковцев было приговорено к различным срокам тюремного заключения. Военно-полевыми судами был вынесен смертный приговор вождю баварских коммунистов Рудольфу Эгльгоферу (Главнокомандующему Баварской Красной Армией), вожаку баварских анархистов Густаву Ландауэру (члену НСДПГ) и упоминавшемуся нами выше большевику Евгению Ниссену-Левине (засланному в Баварию из Советской России председателю Исполнительного Совета). Казнь последнего вызвала особенное одобрение, в том числе даже в кругах германской интеллигенции, гораздо более других сосоловий склонных к заигрыванию с левыми идеями. Как писал Герд Кёнен: «Известный пример дает снова Томас Манн. В его мюнхенском дневнике есть… ужасное выражение, направленное в адрес Левине: «Против этого типа мечтательных, фанатичных, христоподобных еврейских революционеров может помочь лишь расстрел на месте». Видно уж очень допекли баварские Советы классика немецкой и мировой литературы…

Потери германских белогвардейцев в Баварии только убитыми составили 68 человек.

Когда 1 мая 1919 года добровольческий корпус фон Эппа, в составе которого дрался с красными лейтенант Отто Штрассер (будущий вождь левых национал-социалистов и основатель антигитлеровской нацистской организации «Черный Фронт»!), с боями вошел в Мюнхен, он был обстрелян из казармы «Макс II» 2-го пехотного полка баварской Красной Армии, в котором служил ефрейтор Адольф Гитлер (ходивший, как и все его однополчане, с большевицкой красной повязкой на рукаве!). После разгрома красных в полку была учреждена следственная комиссия с целью установить, кто именно стрелял по белым добровольцам, и выявить все «красные гнезда».

Среди арестованных белыми подозреваемых солдат был и Гитлер, впрочем, вскоре освобожденный по ходатайству начальства при не выясненных до конца обстоятельствах, что представляется довольно странным, учитывая беспощадность, с которой «белые» военно-полевые суды действовали после освобождения Мюнхена от красных. Как бы то ни было, ефрейтору Гитлеру удалось оправдаться. Будущий фюрер НСДАП на удивление скоро вышел на свободу, прошел «унтер-офицерские курсы переподготовки» и сделался чем-то вроде «антибольшевицкого политрука-пропагандиста» в новом, теперь уже белом, мюнхенском гарнизоне. Возможно, в новом назначении Гитлера сыграло определенную роль как раз его «красное» прошлое – разочаровавшемуся в своих прежних коммунистических идеалах бывшему ефрейтору-большевику простые солдаты верили больше, чем кому-то другому, знавшему о большевизме только понаслышке.

Ни для кого сегодня не секрет, что Гитлера (странным образом, почти не затрагивающего в книге «Моя борьба» свое пребывание в красном Мюнхене в 1919 году) «пасла» («курировала») военная разведка баварского рейхсвера (в лице ветерана Великой войны капитана Эрнста Рема, освобождавшего Мюнхен от красных в составе добровольческого корпуса фон Эппа, дослужившегося в дальнейшем до начальника штаба гитлеровских штурмовых отрядов СА и, по приказу Гитлера, убитого эсэсовцами в «Ночь Длинных Ножей» 30 июня 1934 года). Именно по поручению Рема, обязанного по долгу службы следить за всеми радикальными политическими организациями, Адольф Гитлер был вскоре внедрен в зародыш будущей НСДАП – Германскую Рабочую партию (Дейче Ар-бейтер-Партей, ДАП).

13 мая 1919 года социал-демократическое баварское земельное правительство, после своего непродолжительного изгнания, возвратилось из Бамберга в Мюнхен.

12. Против Антанты и большевиков

После разгрома красных генерал Эрих Людендорф, его адъютант полковник Макс Бауэр и другие члены так называемого «кружка Людендорфа» (командующий I группой рейхсвера генерал Вальтер барон фон Люттвиц, исполняющий обязанности командира Гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии капитан Вальдемар фон Пабст, командир 2-й военно-морской бригады капитан 3 ранга Герман Эргардт, командир добровольческого корпуса «Потсдам» майор Франц фон Штефани, генеральный земельный директор Восточной Пруссии доктор Вольфганг Капп, председатель Немецкой Национальной Народной партии граф Эрнст фон Ревентлов, русский эмигрант-фрейкоровец из Прибалтики Макс-Эрвин фон Шейбнер-Рихтер и др.) перешли к подготовке из Баварии, превращенной в «ячейку порядка» («орднунгсцелле»), удара по Версальской системе.

С этой целью полковник Бауэр посетил в Венгрии регента и местоблюстителя венгерского королевского престола адмирала Миклоша Хорти фон Надьбаньо (только что, при помощи румынских и чехословацких штыков, освободившего Венгрию от кровавой большевицкой диктатуры Белы Куна и Тибора Самуэли) и Йорга-Ланца фон Либенфельза – члена «Общества Туле» и Великого Магистра ариософского «Ордена Новых Тамплиеров» (Ордена Нового Храма), обладавшего обширными связями среди право-консервативных кругов многих стран Центральной Европы. Затем Бауэр встретился с представителями пангермански настроенных военизированных союзов Немецкой Австрии и полувоенных германофильских групп Румынии, Болгарии и даже Польши (были в то время и такие!). Кроме того, полковник Бауэр установил прочные связи с правыми кругами русской белой эмиграции, группировавшимися вокруг генерала В. В. Бискупского, Местоблюстителя Российского Престола Великого Князя Кирилла Владимировича (позднее провозглашенного Императором в изгнании Кириллом I), и его супруги, Великой Княгини Виктории Федоровны (урожденной принцессы Гессен-Дармштадтской Виктории Мелитты, родственницы Святой Царицы-Мученицы Александры Федоровны и Святой Мученицы Великой Княгини Елизаветы Федоровны, зверски и подло убитых в 1918 году в России большевиками).

Эта деятельность «кружка Людендорфа» была направлена на подготовку восстания не только Германии, но и всех стран Срединной (Центральной) Европы против «пут Версаля» и создание, на основе добровольного воссоединения Австрии с Германией, в союзе с белой Венгрией, единого сплоченного блока «от Берлина до Будапешта», способного разрушить версальскую систему. Провозглашенное одновременно в Берлине правительство национальной диктатуры должно было оказать немедленную военную помощь терпящим поражение в борьбе с Красной Армией антикоммунистическим повстанцам из «Дружин Зеленого Дуба» и «Братства Русской Правды» в

Белоруссии и на Украине, что послужило бы сигналом к походу на красную Москву с целью свержения советского правительства и восстановления в России монархии с Императором Кириллом I на прародительском престоле.

Но не дремал и вездесущий Коминтерн. В течение весны 1919 года по всей Германии бастовали сотни тысяч рабочих и служащих и происходили вооруженные столкновения между недобитыми «спартаковцами» и правительственными войсками.

7 мая 1919 года французский премьер-министр Жорж Клемансо, злорадно заявив: «Пришел час расплаты!», от имени победоносной Антанты продиктовал германской делегации в Версале условия мира.

14 августа 1919 года вступила в силу новая германская конституция, принятая Национальным собранием 31 июля. В отличие от текста всех предыдущих конституций, ее первая статья звучала так: «Германская Империя является республикой. Государственная власть исходит от народа».

Поскольку расположенные в Прибалтике части бывшей кайзеровской армии после Ноябрьской революции оказались в значительной степени охвачены процессами разложения, Верховное руководство сухопутных сил с ноября 1918 года приступило к формированию добровольческих подразделений под названием «Восточная пограничная стража» («Гренцшуц Ост»). Немаловажную роль в мобилизации добровольцев сыграл основанный 1 декабря 1918 года в Берлине Эдуардом Штадтлером (эльзасцем по происхождению) «Генеральный секретариат по изучению большевизма и борьбе с ним».

По особому соглашению, заключенному между представителем Германской Империи и Временным Правительством Латвии в Риге 29 декабря 1918 года, Временное Правительство Латвии согласилось признать по соответствующему ходатайству все права латвийского гражданства за всеми иностранцами, состоявшими в латвийской армии и прослужившими не менее 4 недель в добровольческих частях, сражавшихся за освобождение латвийской территории от большевизма. Соглашение было подписано с германской стороны уполномоченным на то Августом Виннигом, а с латвийской – Председателем Совета министров доктором Карлисом Ульманисом и министрами Р. Паэгле и Яном Залитом (Янисом Залитисом). По этому соглашению германские добровольцы, приобретая права гражданства в Латвии, однозначно получали и право на владение земельными участками в пределах Латвийской республики.

Несколько позднее, на совещании 10 января 1919 года с участием более 50 промышленников, в том числе Гуго Стиннеса, Карла Гельфериха, Эрнста фон Борзига, Арнольда Рехберга, Карла Фридриха фон Сименса и др. был создан «Антибольшевицкий фонд экономики», в который немецкие «Минины» (в отличие от российских, не скупившиеся поступиться частью своих капиталов ради спасения целого, а заодно и Отечества) внесли 500 миллионов марок в качестве «социальной страховой премии». На эти деньги была создана «Антибольшевицкая Лига», чья программа действий была сформулирована в следующих тезисах:

1). Освобождение России от большевицко-террористической анархии.

2). Спасение Германии от большевицкой анархии.

3). Защита и спасение стран Антанты от революционно-анархического разложения, как следствия мировой войны.

Последний тезис содержал в себе намек на готовность примирения, на определенных условиях, с Антантой (которая, однако, этим шансом не воспользовалась).

Однако продвижение Красной Армии в Прибалтике удавалось сдерживать лишь с огромным трудом. 3 января 1919 года находившаяся под командованием майора Йозефа Бишофа Железная бригада была вынуждена оставить Ригу. Белым добровольцам, ценой невероятных усилий, удавалось удерживать лишь узкую полосу латвийского побережья с единственным портом – Либавой. 1 февраля генерал Рюдигер граф фон дер Гольц был назначен командующим германскими добровольческими частями в Прибалтике. В начале февраля 1919 года в Прибалтику прибыли белые добровольческие корпуса Йорка, Петерсдорфа, «Люнебург», Рикгофа, Дибича и Кнезебека, общей численностью около 30 000 штыков и сабель. «Правда, качество человеческого материала было ужасным», вспоминал позднее один майор из Саксонии.

Для ведения войны против Совдепии и Польши Верховное руководство сухопутных сил, перебазировавшееся из Касселя в Кольберг, учредило Северное Верховное армейское командование для Прибалтики и Восточной Пруссии со штаб-квартирой в Бартенштейне и Южное Верховное армейское командование для Западной Пруссии и Силезии со штаб-квартирой в Бреслау. В конце января 1919 года было учреждено Верховное армейское командование пограничной стражи («гренцшуц») на Севере. Его командующим стал генерал Фердинанд фон Кваст, начальником штаба – генерал Ганс фон Сект, 1-м офицером генерального штаба – майор Вернер барон фон Фрич. По заданию Верховного командования сухопутных сил майор Йоахим фон Штюльпнагель в датированной 23 января 1919 года служебной записке разработал план «Операции против большевиков» в Прибалтике под верховным командованием американцев.

Речь шла о претворении в жизнь соображений, обсуждавшихся генералом Вильгельмом Гренером с полковником американской армии Артуром Конджером из штаба Верховного главнокомандующего американскими войсками в Европе, генерала Джона Першинга, во время визита Конджера в Берлин и Кольберг весной 1919 года генерал Грёнер сообщил полковнику Конджеру о готовности германских военных кругов участвовать в «Крестовом походе против большевизма» в обмен на восстановление восточных границ Германии 1914 года и предоставлении Германии свободы действий в отношении Польши. Однако 27 января Конджер, вопреки ожиданиям, сообщил своим германским партнерам по переговорам, что совместные с немцами военные действия против большевизма совсем не входят в планы американского командования. Кроме того, полковник Конджер дал понять, что французские и английские политики вообще считают «угрозу большевизма» не более чем «блефом» немецкой стороны!

3 марта 1919 года Главнокомандующий германскими силами в Прибалтике генерал-майор Рюдигер граф фон дер Гольц, собравший к тому времени под своим началом более 30 000 штыков и сабель, перешел в наступление против «красных латышских стрелков». 10 марта немецкие добровольцы взяли Фрауэнбург (Сальдус), 15 марта – Туккум (Тукумс), 19 марта – Митаву (Елгаву). В этот момент немецкому совету солдатских депутатов в Либаве удалось взбунтовать 3 батальона германских войск, расквартированных там. 3 апреля 1919 года граф фон дер Гольц разогнал солдатский совет, вынудил к сдаче и разоружил мятежные батальоны. Зачинщики мятежа были расстреляны по приговору военного трибунала.

Обеспечив безопасность своих тылов, фон дер Гольц в мае 1919 года возобновил наступление на Ригу и 22 мая полностью очистил ее от большевиков. Опираясь на свои господствующие позиции в Прибалтике, он стал готовиться к наступлению на Петроград и на Москву, чтобы оттуда, в союзе с Белой Россией, обратить штыки против почивавшей на лаврах Антанты. Невзирая на сложности, создававшиеся германским правительством, графу фон дер Гольцу удалось накопить немалые запасы военного имущества и стянуть в Прибалтику новые добровольческие подразделения со всей Германии. К началу октября 1919 года под его командованием в Прибалтике было сконцентрировано более 40 000 германских добровольцев и примерно 15 000 русских белых войск.

Успехи германских добровольцев в Прибалтике и их дальнейшие планы порядком обеспокоили Францию и Великобританию. Уже 5 июня 1919 года французский премьер Жорж Клемансо заявил: «Если Германия получит контроль над Россией, война для нас может считаться проигранной».

С другой стороны, и «национальные» правительства стран Прибалтики, обещавшие германским добровольцам право поселения в обмен на военную помощь против большевизма, теперь явно не горели желанием платить по счетам. Латвийское Временное правительство Ульманиса решительно отказалось от исполнения обязательств, взятых им на себя по соглашению от 29 декабря 1918 года, мотивируя свой категорический отказ ссылкой на Версальский мир, по которому все обязательства, данные каким-либо государством немцам или Германии, считались недействительными (!). Такое отношение латвийского правительства к своим обязательствам вызвало летом 1919 года сильное брожение среди германских добровольцев, желавших поселиться в пределах Курляндии.

В начале июня 1919 года генерал граф фон дер Гольц двинул своих белых добровольцев из Риги на север, в направлении Эстонии. При Леттине (Литене) и Вендене (Цесисе) они столкнулись с «белыми» эстонскими и латышскими войсками. Перемирие удалось установить лишь при посредничестве американского подполковника Грина, главы миссии США в Прибалтике. Но фон дер Гольц, как приверженец политики свершившихся фактов, 18 июня 1919 года отдал своим войскам приказ наступать. Однако «белым» эстонским и латышским войскам удалось остановить его продвижение и перейти 22 июня в контрнаступление. Добровольцы фон дер Гольца были вынуждены отступить и даже оставить Ригу.

К началу октября «белое» латышское правительство Ульманиса имело под ружьем 38-тысячную армию, превосходно вооруженную и снабженную всем необходимым из английских и французских запасов в течение всего лета 1919 года Главнокомандующий войсками Антанты, французский маршал Фердинанд Фош, еще в своей ноте от 14 июля 1919 года потребовал от правительства Германии вывести из Прибалтики все германские войска, повторив свое требование в нотах от 2 и 24 августа. В ответ 24 августа 1919 года взбунтовалась добровольческая Железная дивизия (сформированная на основе упоминавшейся выше Железной бригады майора Бишофа), отказавшаяся возвращаться в Германию. Добровольцы потребовали от латвийского правительства Ульманиса выполнить свое обещание – предоставить германским добровольцам латвийское гражданство и землю для поселения в Латвии в качестве военных колонистов. На случай отказа командир Железной дивизии, майор Йозеф Бишоф, пригрозил новым наступлением на Ригу. В течение всего июля к нему поступали подкрепления – в частности, добровольческий корпус Дибича, 3-й гвардейский резервный полк, Баденский штурмовой батальон и др., общим числом около 20 000 штыков и сабель.

В августе 1919 года русские белогвардейские круги сформировали Западнорусское правительство во главе с бароном Людвигом Кноррингом в качестве премьер-министра. 21 сентября граф фон дер Гольц передал свои добровольческие части под начало Западнорусского правительства и Главнокомандующего его вооруженными силами в Прибалтике, князя П. М. Авалова (Бермондта).

С этого момента все германские добровольцы в Прибалтике стали носить на рукаве эмблему белой русской Западной Добровольческой армии – восьмиконечный православный крест из серебряного галуна (у офицеров) или из белого сукна (у нижних чинов), а на головных уборах – овальную русскую кокарду (немецкие добровольцы с грубоватым солдатским юмором называли ее за размер и форму «большая вошь», die grosse Laus). Некоторые из них, впрочем, продолжали носить на тульях фуражек, над русской кокардой (прикрепленной к околышу, на месте прежней «земельной кокарды»), свою прежнюю черно-бело-красную «имперскую» кокарду кайзеровской армии, которая в самой Германии к этому времени была уже запрещена и заменена новой черно-красно-золотой республиканской кокардой – так называемой «еврейской кокардой» цветов нового германского флага.

Подобно всем белым генералам, стоявшим за Единую и Неделимую Россию, князь Авалов ненавидел латышских, эстонских и литовских сепаратистов. К тому же он симпатизировал немцам, всегда игравшим в Прибалтике роль лояльных России «верных слуг царевых» и в этом смысле был солидарен с бывшим министром внутренних дел Российской Империи П. Н. Дурново, указывавшим в своей Записке, адресованной Святому Царю-Мученику Николаю II, на пагубные последствия для России разрыва «испытанных, если не дружественных, то добрососедских отношений с Германией», вопрошавшим: «… кто не видал русских людей, православных, до глубины души преданных русским государственным началам и, однако, всего в первом или во втором поколении происходящих от немецких выходцев?», и подчеркивавшим: «Слишком уж многочисленны те каналы, которыми за много лет мирного сожительства незримо соединены обе страны (Россия и Германия – В. А.), чтобы коренные социальные потрясения, разыгравшиеся в одной из них, не отразились бы и на другой».

Белая русско-германская Западная Добровольческая армия князя Авалова насчитывала немногим более 50 000 штыков и сабель, 100 артиллерийских орудий, 600 пулеметов, 50 минометов и 120 аэропланов. Князь Авалов планировал наступление вдоль железнодорожной линии Рига-Москва. Однако «национальное» латышское правительство начало стягивать против него свои войска, в ультимативной форме потребовав признать независимость Латвии. Как сторонник единой и неделимой России, князь Авалов отказался и 1 октября 1919 года принял решение о наступлении на Ригу. Перед наступлением состоялись торжественный молебен в митавской русской гарнизонной церкви и военный парад. Непосредственный участник событий, немецкий офицер-фронтовик и русский белогвардеец, позднее ставший известным писателем, Эдвин Эрих Двингер, вспоминал об этом событии в своем автобиографическом романе «Последние рейтары»:

«… Вдоль всей Дворцовой улицы были выстроены русские войска. У церковных врат стояли в карауле двадцать георгиевских кавалеров. Богослужение началось уже давно, и протиснуться в храм было уже невозможно. Оттуда доносилось пение церковного хора, мощью и красотой не уступавшее органной музыке, но все заглушал могучий бас иеродиакона. Наконец, богомольцы вышли из церковных врат – нескончаемый поток сверкающих орденами фигур. Шагавший легкой поступью молодого человека граф фон дер Гольц в блестящей островерхой каске (пиккельгаубе – В. А.) мирного времени, многочисленные офицеры его штаба с малиновыми кантами на бриджах. «Как странно и скромно они смотрятся среди русских!», – шепнул Реймерс Вольмейеру, стоявшему рядом.

Все заполнившие улицы люди, как загипнотизированные, не могли оторвать своих взоров от князя Авалова. Его фигура старого кавалериста была затянута в багряно-красную черкеску с газырями слоновой кости на груди, на которой, подобно черной звезде, сиял мальтийский крест, и сверкали два георгиевских креста за храбрость. А на плече его, как и у всех его людей, виднелся белоснежный русский православный крест с поперечными перекладинами – священный символ его армии. Рядом с ним, лишь на полшага позади, шагал его телохранитель, огромного роста черноусый кавказец, с перекинутой через руку темной буркой князя и сверкающим кинжалом на наборном поясе.

– Гром и молния! —, пробормотал обычно невозмутимый Донат – вот это настоящий вождь! Знает, как себя подать!

Реймерс восторженно кивнул.

– Все его люди, говорят, его боготворят! Я это слышал не раз!, – сказал он возбужденно».

Штурм Риги начался 8 октября. Русско-германская белая армия рвалась вперед поистине неудержимо. Тем не менее, взять Ригу с ходу князю Авалову не удалось. Бои за город затянулись. На помощь «белым» латышам пришли такие же «белые» эстонцы, английские военные летчики, танкисты и экипажи бронеавтомобилей, а также объединенная англо-франко-американская военно-морская эскадра. В ноябре 1919 года латышские и эстонские войска перешли в контрнаступление и оттеснили армию князя Авалова до самой литовской границы. К концу года последние германские добровольческие части были вынуждены оставить Прибалтику. Попытка пересмотреть результаты Версальского договора, на сей раз, окончилась неудачей. А большевицкий режим в России был спасен от неминуемого поражения.

Продавшиеся Антанте главы прибалтийских «демократий» – бывшие революционеры и враги российского Самодержавия Карлис Ул(ь)манис и Константин Пятс «со товарищи», удержавшиеся, при помощи западных «союзников», в президентских и министерских креслах, поспешили заключить с большевиками мир. Они и в дальнейшем продолжали свою предательскую политику, отрабатывая иудины сребреники не за страх, а за совесть.

В 30-е годы ХХ в. в игрушечных и, как оказалось, абсолютно нежизнеспособных перед лицом нараставшей советской угрозы лимитрофных прибалтийских «государствах» стали бурно развиваться самобытные национальные движения, требовавшие устранения иноземного влияния и обновления государственной власти («Громовый Крест» в Латвии, «Железный Волк» в Литве, «Союз ветеранов освободительной войны» в Эстонии и др.); они шли к власти сугубо мирным и парламентским путем, завоевывая все больше голосов избирателей.

Но тут в 1934 году в Прибалтике, как по команде, вдруг произошли перевороты, заклейменные советской пропагандой как «фашистские», а западной – как «авторитарные». Между тем, эти перевороты были совершены все теми же самыми «демократическими» правителями стран Балтии силами своих «республиканских» армий, присягавших «защищать свободу и демократию», и совершены они были…на английские деньги. Так с помощью «старейшей демократии мира» в Прибалтике были установлены не национальные диктатуры, опирающиеся на общенародные организации, а диктатуры конкретных личностей, совершенно аполитичные военные режимы в духе латиноамериканских «банановых республик», опиравшиеся на слепую вооруженную силу. И вчерашние «демократы», в одночасье установившие по всей Прибалтике эти странные «диктатуры», начали с того, что арестовали у себя всех… националистов и фашистов, позакрывали их газеты, разогнали их организации.

А вот левакам и коммунистам всех мастей при этих лимитрофных «диктатурах», как ни странно, жилось так вольготно, что последовавший всего через несколько лет молниеносный, без единого выстрела, захват «фашистских» Латвии, Эстонии и Литвы советской Красной «армией мирового пролетариата» не встретил со стороны их «реакционных» правительств никакого сопротивления, что обернулось для прибалтийских народов сотнями тысяч жертв – во искупление иудина греха их собственных правительств. Так измена правителей Балтии Белому Делу в 1919 году ровно через 20 лет привела к новым потокам крови, бумерангом ударив уже по самим латышам, эстонцам и литовцам, не пожелавшим в свое время «избрать благую часть»!