Текст книги "Шпион в шампанском. Превратности судьбы израильского Джеймса Бонда"

– Те, кому я не нравлюсь, могут не утруждать себя визитами в мой дом. Еще коктейль?

– По маленькой. Нам уже надо ехать. Какие у тебя планы, Рыжий? Давай встретимся на следующей неделе.

– Девятнадцатого мы едем в Мерса-Матрух, мы уже давно собирались навестить Юсуфа Гураба.

– О, я совершенно забыл, что он там, – сказал Фуад. – Какой-то пост в службе безопасности?

– Да. Он начальник службы безопасности Западного района и одновременно исполняющий обязанности губернатора.

– Ну, старый Юсуф пошел в гору! Теперь эта старая ж… совершенно зазнается.

– Фуад, ты несправедлив к нему. Я уверен, что он превосходно справляется со своими обязанностями, чего, кажется, нельзя было сказать о его предшественнике.

– Вот потому-то его и сделали заместителем министра в каком-то министерстве. Дуракам всегда достается самый жирный кусок барана.

– Ты просто завидуешь, Фуад, – усмехнулся Абдо. – Рыжий, ты рассказывал Фуаду историю о том, как тебя обокрали в Мерса-Матрух?

– Какую историю? – оживился Фуад.

– Прошлым летом мы с Вальтрауд отправились на пикник в Мерса-Матрух. Юсуф предоставил в наше распоряжение целую оливковую рощу, а также слугу и охранника, который никак не мог понять, почему мы предпочитали свою палатку губернаторским апартаментам. Но с нами были другие люди, и мы не могли разбивать компанию. Был Баух и…

– А, этот умник господина Гелена[4]4
  Гелен Р. – директор разведслужбы ФРГ.


[Закрыть], – вставил Фуад.

– Умник Гелена? Что ты имеешь в виду?

– Рыжий, неужели ты действительно не знаешь? Господин Баух не кто иной, как резидент германской разведки в Каире. Нам это уже давно известно. Этот ваш соотечественник не очень умен, но мы позволяем ему резвиться. Пусть лучше будет он, чем кто-то, кого мы не знаем. Естественно, он постоянно находится под наблюдением. Но продолжай, Рыжий, выкладывай свою историю.

– Ну, мы пробыли там около недели и однажды, когда мы вернулись с пляжа, обнаружили пропажу некоторых вещей. Ничего ценного – блок сигарет, купальный костюм, кое-какое белье и тому подобное. Вечером, когда мы ужинали у Гураба, я упомянул об этом инциденте. Надо было его видеть. Боже мой, как он рассвирепел! Он приказал арестовать всех в радиусе одной мили, допросы задержанных продолжались три дня. Я пытался успокоить его, говорил, что украденные вещи не стоили того. Но он был непреклонен. Ограбление гостя было для него личным оскорблением. Наконец пришло время нам уезжать, и, расставаясь, я упомянул, что мы переночуем в Александрии, хотя и не сказал, в каком отеле. Едва мы остановились в отеле, как мне позвонили из штаб-квартиры полиции. Дежурный офицер попросил меня утром явиться к генералу Бишбиши по очень важному делу.

– Ты, наверное, подумал, что тебя хотят арестовать, да?

– Ну, я не совершал каких-то преступлений, но утром в отеле появился офицер, чтобы сопроводить меня в полицию. Он не знал, в чем дело, но знал, что меня разыскивали по всем отелям Александрии. Всем полицейским патрулям был сообщен номер моей автомашины, а также мой и Вальтрауд словесный портрет. И как ты думаешь, в чем была причина этого переполоха?

– Нашли вора?

– Совершенно верно! Генерал Бишбиши рассказал мне за тремя чашками кофе, что вор, бывший чемпион Мерса-Матрух по плаванию, был задержан и наши вещи найдены. Он также упомянул, что Юсуф-бей уже говорил с судьей и тот согласился дать вору пять лет тюрьмы.

– Вот такая у нас полиция! – сказал Фуад. – Представьте себе: поднять на ноги всю полицию Александрии из-за купального костюма и пачки сигарет.

– Это дело принципа, мой друг, – шутливо возразил Абдель Салям. – Нельзя воровать у гостей губернатора трусики, лифчики…

– Довольно, – вмешалась Вальтрауд с напускной скромностью, – ты просто невыносим, Абдо!

– Подождите, дальше будет еще интереснее. Пока я пил кофе с генералом Бишбиши, вошел офицер и спросил, нужно ли продолжать мои поиски. Дело в том, что приказ, отданный генералом Бишбиши, мог отменить только он сам, несмотря на то что меня уже нашли.

Абдо смеялся от души. Фуад чувствовал себя несколько неловко.

– Пожалуйста, Рыжий, не рассказывай эту историю никому в Германии, – попросил в заключение. – В армии ничего подобного не могло случиться.

Абдо иронически улыбнулся, но пропустил комплимент по поводу армии мимо ушей.

– Нам, кажется, пора ехать, – напомнил он своему другу.

– По одной на дорожку, ребята?

– По маленькой. За нашего друга Гураба!

Как только они уехали, я вскочил в машину и промчался в «Риволи», один из самых фешенебельных каирских магазинов. Там я купил превосходный и очень дорогой «дипломат», который отправил Фогельзангу.

Вечером того же дня я зашифровал сообщение для утреннего сеанса, в котором сообщил время прибытия Фогельзанга в Мюнхен, название отеля и номер забронированной для него комнаты. Кроме того, я сообщил, что Фогельзанг любит развлечься в обществе женщин и вечерами вряд ли будет корпеть в номере над своими чертежами. Запасной ключ для кейса я оставил у себя и через два дня сумел переправить его своим коллегам.

Оглянись назад

Наступила весна 1964 года – время для очередной нашей шестимесячной поездки в Европу. Я только что продал двух породистых арабских лошадей, жеребца и кобылу, одному помешавшемуся на лошадях итальянскому миллионеру, который побывал в Египте. Моим клиентом оказался барон Энрико де Портанова, зафрахтовавший специальный самолет, на котором мы с Вальтрауд должны были лично доставить лошадей. В Риме мы оказались гостями барона, и каждое утро, по его просьбе, выезжали лошадей на превосходном треке в районе виллы Боргезе. Вечерами барон устраивал в нашу честь приемы с шампанским.

На этот раз у нас появился превосходный повод для выезда в Европу, и нам не пришлось прибегать к легенде о том, что у Вальтрауд была небольшая, не злокачественная опухоль в голове, которая требовала периодических консультаций у немецких врачей. В то время было не так просто не только въехать в Египет, но и выехать из него. Туристские визы выдавались иностранцам сроком на три месяца, и если по истечении трех месяцев иностранец хотел продлить свое пребывание в Египте, он должен был получить вид на жительство, а обладатель вида на жительство для того, чтобы получить разрешение на выезд за границу, должен был, в свою очередь, пройти другую бюрократическую процедуру.

Естественно, что я не хотел привлекать особое внимание властей к моим поездкам в Европу. К счастью, Гураб пришел мне в этом вопросе на выручку, когда я сказал ему, что волокита с выездом начинает действовать мне на нервы и отрицательно сказываться на здоровье Вальтрауд.

– В чем проблема? – спросил он с сочувствием. – Мы предоставим вам статус постоянных туристов. Это не совсем обычно, но кому какое дело. Просто приноси мне ваши паспорта каждые три месяца, и через пару часов в них будут все необходимые печати.

На том и порешили.

Из Рима мы вылетели в Париж, где я встретился со своим руководителем. Оставив Вальтрауд в отеле, я отправился к ближайшему телефону-автомату, опустил несколько монет и набрал определенный номер. На мой звонок немедленно ответили, и после того, как я назвал пароль, предложили встретиться с моим другом в три часа в определенном кафе. На самом деле фраза о встрече в три часа в кафе «X» означала встречу в два часа в кафе «Y». Телефон мог прослушиваться, и нужно было принимать меры предосторожности.

Оперативные встречи организовывались следующим образом. Ты прибывал в определенное место и ждал там ровно три минуты. Если кто-то из участников встречи опаздывал, то встреча переносилась на один час и проходила уже в другом месте. Если кто-то подозревал слежку, то он просто не выходил к месту контакта.

Я прибыл к месту встречи точно в назначенное время, занял столик в глубине кафе и заказал себе перно. Прошло две минуты, но мой связник не появлялся. Я начал уже беспокоиться и вспомнил, как в мой прошлый приезд в Париж мой коллега не вышел на встречу не из-за слежки, а потому что застрял в автомобильной пробке.

Я снова посмотрел на часы и в тот же момент боковым зрением увидел, что ко мне идет мой старый друг. Мы тепло поздоровались, он тоже заказал себе перно, с наслаждением его выпил и повел меня на встречу с шефом.

Затем последовали два напряженных дня отчетов и консультаций. Шеф был особенно доволен моими сообщениями о различных ракетных базах.

– Кстати, – сказал он, – у нас есть хороший аэрофотоснимок ложного аэродрома около шоссе Каир – Александрия.

– Ложного? – недоуменно спросил я. – Он совсем не ложный. Там настоящие самолеты.

– Это невозможно! – воскликнул шеф. – Для чего египтянам выстраивать самолеты в два ряда вдоль взлетной полосы? Только для того, чтобы ввести нас в заблуждение. Они просто должны быть деревянными.

– Заверяю вас, что это не так, – не сдавался я. – Один из моих друзей из египетских ВВС не далее как две недели назад возил меня на этот аэродром. Я находился всего в нескольких метров от этих самолетов. Поверьте мне. Они настоящие!

– Тогда в Египте все возможно, – рассмеялся шеф. – Неужели они не слышали о рассредоточении? Да, – продолжил шеф, вновь становясь серьезным, – у меня есть другая фотография, которая мне очень не нравится. Скажи, Вольфи, ты совсем сошел с ума?

С этими словами он протянул мне номер немецкого спортивного журнала для любителей верховой езды. В журнале было опубликовано несколько моих фотографий верхом, в том числе одна, где я с гордостью позирую после одной выигранной скачки.

– Как ты мог позволить появиться этим фотографиям? Ведь достаточно одного болтуна в Израиле – и тебе крышка!

Конечно, шеф был абсолютно прав, но как я мог помешать публикации этих фотографий? Недавно в Египет приезжал президент Немецкой конноспортивной ассоциации, а поскольку я был уважаемым членом этой ассоциации, то провел с ним достаточно много времени. Естественно, что он меня фотографировал, но я не мог предположить, что он передаст эти фотографии для публикации в журнал.

Я постарался объяснить все это шефу и после того, как он немного поостыл, представил ему свой полугодовой финансовый отчет, который он бегло просмотрел и утвердил.

– Думаю, что тебе еще понадобятся деньги, – сказал он. – Я переведу их в твой немецкий банк обычным путем. Вольфи, дорогой, – смеясь добавил он, – говорят, что хороший разведчик стоит целой бригады. И твои расходы это наглядно подтверждают… Но я думаю, что пока мы все-таки должны время от времени ублажать твоих генералов, – задумчиво заключил он.

Потом мы перешли к новым заданиям. Шефа особенно интересовали новые специалисты, которых вербовал в Германии Карл Кнупфер, новый руководитель египетской ракетной программы.

– Это очень срочное задание. Когда ты возвращаешься?

– Примерно через три недели, – ответил я. – Мы с Вальтрауд должны немного отдохнуть и расслабиться. Кроме того, мне надо закупить подарки для моих египетских друзей. Но если это так срочно, мы можем возвратиться самолетом.

– Только не это! – вскликнул шеф. – Я тебе уже говорил, что быстро летают только шпионы, а порядочные люди не спеша плывут пароходом. И вы должны возвращаться пароходом.

Перед расставанием шеф рассказал мне любопытную историю. Израильской разведке все труднее становилось организовывать прикрытия для своих сотрудников, выводимых в Египет на продолжительное время. И вот, когда одному из них предложили подобрать для себя хорошее прикрытие, он заявил:

– Почему бы мне не купить лошадиную ферму, как у этой нацистской сволочи Лотца? Посмотрите, как к нему липнут высшие египетские офицеры и прочие шишки. Его ферма просто притягивает их как магнит.

– О нет, – ответил я. – Зачем нам связываться с лошадьми, с нас достаточно египтян!

Через три недели мы с Вальтрауд на «Асонии» отбыли из Триеста в Александрию. Через несколько часов мы уже были в Венеции. Сидя на верхней палубе, я наблюдал за пассажирами, которые поднимались на борт по трапу. Большинство из них я знал, особенно немцев, которые возвращались в Египет после отпуска в Европе, но мое внимание привлекли два человека, которых я раньше не видел. Они подъехали на двух больших «мерседесах» и никак не походили на туристов. Один был с женой и тремя детьми, другой был без семьи.

В тот же вечер я увидел одного из них сидящим в баре в одиночестве за кружкой пива. Я присел рядом, и мы вскоре разговорились. Я спросил его, бывал ли он раньше в Египте. Оказалось, что это его первая поездка.

– Я полагаю, вы турист? – спросил я.

– О нет. Предстоящие шесть лет я буду работать в Египте.

– Где?

– Пока не знаю.

Египтяне всегда старались довести до немецких специалистов важность соблюдения секретности, и такой ответ собеседника меня сразу насторожил.

– Вы хотите сказать, что собираетесь проработать в Египте шесть лет, но пока еще не знаете где? – недоуменно спросил я с некоторым нажимом.

– Ну, это не совсем так, – замялся он в ответ. – Это правительственный контракт, его детали станут известны мне только на месте. В порту Александрии меня встретит один из моих коллег.

Я дал ему свою визитную карточку и выразил надежду на встречу в Каире. Ему не оставалось ничего, как дать мне свою карточку, на которой было напечатано: «Эрих Траум, инженер-электроник».

На следующее утро я увидел группу пассажиров, которая слушала радио около плавательного бассейна. Это был какой-то особенно дорогой радиоприемник, и они обсуждали его достоинства. Я обратился к Трауму, который находился среди них, и поинтересовался его профессиональным мнением.

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – неожиданно всполошился он. – Я в этом ничего не понимаю.

– Но вы же инженер-электроник. Так написано на вашей визитке.

– Да, написано, – пробормотал он. – Но почему вы решили, что я специалист по радиоприемникам?

– Я просто подумал, – миролюбиво ответил я и переменил тему разговора.

Через несколько дней после возвращения в Каир мы с Вальтрауд были приглашены к Кнупферам на чай. С тех пор как Кнупфер стал новым руководителем ракетной программы, я использовал малейшую возможность для сближения с ним и его женой.

Фрау Кнупфер заметила мои новые золотые запонки и, отведя меня в сторону, стала расспрашивать, где я их купил. Она объяснила, что на следующей неделе у ее мужа будет день рождения и она хотела бы сделать ему аналогичный подарок. Я рассказал, что мои запонки были изготовлены на заказ в маленькой лавочке в старой части Каира. Поскольку самостоятельно она это место никогда бы не нашла, я любезно согласился отвезти ее туда.

Через пару дней я после обеда заехал за нею на машине. По дороге она расспрашивала о нашей поездке в Германию, какая там была погода, где мы побывали и т. п.

– Что нам несомненно понравилось, – заметил я, – так это обратное плавание на пароходе. На судне я даже познакомился с двумя коллегами вашего мужа.

– О, – воскликнула она, – вы имеете в виду Траума и Эберхарда! Они живут недалеко от нас в Насер-Сити. Они работают старшими помощниками у Карла.

И без всякой паузы она принялась мне о них рассказывать.

Ракеты и шампанское

Сеанс радиосвязи закончился. Я выключил приемник и снял наушники. Из спальни донесся сонный голос Вальтрауд:

– Ты закончил?

– Почти. Прием был хороший. Но теперь надо расшифровать сообщение. На это уйдет минут пятнадцать. Можешь спать.

Я взял записную книжку, выписал ключ к шифру и принялся за работу. Перечитав несколько раз расшифрованное сообщение, я прошел в ванную комнату, сжег бумагу и смыл пепел.

В спальне меня встретила Вальтрауд:

– Что-нибудь важное?

– Да, боюсь, что это очень важно. Речь снова идет о ракетной базе в районе Шалуфы.

В последнее время мы затратили немало сил на ее поиски. Штаб-квартира располагала материалами аэрофотосъемки этой базы, но имелось подозрение, что она может быть ложной, а настоящий объект находится совсем в другом месте. Очень важно было любой ценой проверить эти сведения.

– База расположена между Суэцем и Исмаилией, – объяснил я Вальтрауд. – И у меня нет другого выхода, как поехать туда самому и увидеть все своими глазами. Это единственный способ, которым можно проверить эту информацию.

– Я смогу поехать с тобой?

– Конечно, подруга. Мы возьмем удочки и сделаем вид, что едем на рыбалку.

– Ты знаешь, мне нравится, когда ты зовешь меня подругой.

– А разве ты не подруга? Ты же знаешь, что для меня жена больше чем домохозяйка или партнерша по постели. Она должна делить со мной все. Вот почему два моих первых брака расстроились.

– Ты можешь на меня положиться. Но где мы будем искать эту чертову базу? Мы уже дважды там были.

Я достал карту района к югу от Суэца и разложил ее у себя на коленях.

– Давай попробуем двигаться методом исключения, – предложил я. – Вот здесь дорога, идущая в направлении с севера на юг между Суэцем и Исмаилией. Параллельно дороге идет железнодорожная линия. В одних местах они сближаются, в других расходятся. То место, которое мы ищем, должно располагаться где-то между дорогой и железнодорожной линией, так?

– Так-то оно так, но мы проехали по всей этой дороге туда и обратно, а потом ты еще ездил на поезде, чтобы проверить подозрительные участки с другой стороны, и мы так и не увидели ничего, что напоминало бы ракетную базу.

– Правильно. Значит, мы можем исключить все участки, где шоссейная дорога хорошо просматривается из поезда и наоборот. Ракетную базу нельзя спрятать в болоте или под пальмовыми деревьями. Она должна занимать довольно значительную территорию. Судя по карте, там есть три таких места. И туда должна вести какая-то дорога.

– Я помню две дороги, которые ответвлялись от шоссе, – сказала Вальтрауд. – Одна дорога ведет на свалку, а у съезда на другую дорогу стоит часовой и есть знак: «Въезд и фотографирование запрещены».

– В Египте тысячи таких мест, особенно в зоне канала.

Я запомнил это место. Мы не поехали туда из-за часового и надеялись просмотреть это место с какой-нибудь другой точки. Но ничего не нашли. В конечном счете мы с Вальтрауд решили поехать туда еще раз под предлогом купания в Горьких озерах.

Одевшись в легкие брюки, желтую спортивную рубашку и спортивную кепку с козырьком, я вместе с Вальтрауд отправился в разведывательную поездку.

От Гелиополиса до Суэца не более часа езды. Не доезжая самого города, мы свернули налево, пересекли железнодорожную линию и по дороге, идущей через пустыню, направились в сторону Исмаилии. Время от времени я останавливал машину и сверялся с картой.

– Почему бы мне не сесть за руль? – предложила Вальтрауд. – Так ты сможешь лучше следить за местностью.

– Отличная мысль.

Мы поменялись местами. Вальтрауд села за руль, а я сосредоточился на наблюдении. Проехали небольшую деревушку, затем какой-то военный лагерь и снова выехали в пустыню.

– Замедли скорость, – попросил я после того, как мы проехали по пустыне километров десять. – Мы уже почти на месте. Вот дорога к свалке, до следующего перекрестка остается километра два.

– Давай поедем напрямую по пустыне, – предложила Вальтрауд.

– Нам нужно подходящее место для съезда, но кругом сыпучий песок – мы моментально застрянем. Проедем еще немного вперед.

Подходящего места так и не попадалось, а мы уже приближались к перекрестку, от которого направо отходила другая дорога. На съезде стояла будка для часового, но никакого шлагбаума не было видно.

– Что делать? – спросила Вальтрауд. – Съезжаем?

– Нет, едем прямо. Переключись на более низкую передачу и замедли ход. Я хочу рассмотреть пост и сколько там часовых.

В будке находился только один часовой с нарукавной повязкой военной полиции, который лениво прислонился к стене будки. На ремне у него висела кобура с револьвером. Часовой не обратил на нас никакого внимания, и мы на небольшой скорости проехали мимо. Как только мы скрылись из вида за ближайшим холмом, я попросил остановить машину.

– Давай развернемся и попытаемся въехать. Надо что-то придумать. Инсценируем поломку машины и попросим помощи. Что-то в этом роде.

Вальтрауд развернулась, и мы поехали в обратном направлении.

– Остановись около перекрестка и изображай поломку, – приказал я. – Мы с тобой выйдем из машины и начнем копаться в моторе.

Мы остановились прямо напротив будки часового.

– Подожди! Не выходи! – воскликнул я. – Нельзя упускать такой прекрасный случай!

Сцену, которая открылась перед нашим взором, вряд ли можно было назвать прекрасной, но в тот момент мне не надо было ничего другого. Солдатский ремень с револьвером висел в будке на гвозде, вбитом в стену. Сам часовой отошел от будки метров на двадцать и, спустив штаны, присел по естественной надобности.

– Вперед! – заорал я. – Полный ход!

Вальтрауд включила скорость, круто повернула руль налево, резко нажав на педаль газа. Когда мы вихрем промчались мимо будки часового, мимо красно-черного знака с надписью «Запретная зона», я в боковое зеркало увидел, как часовой, придерживая одной рукой штаны, бежал за нашей машиной.

– Не оборачивайся и не останавливайся, – скомандовал я Вальтрауд. – В любую секунду нас могут остановить, а я хочу увидеть как можно больше.

Средь белого дня в обществе своей жены я буквально вламывался на территорию совершенно секретного объекта. Постепенно дорога спустилась в низину и оставшийся далеко позади часовой исчез из вида. Поворот, подъем, еще спуск.

– Кто-то приближается, – взволнованно прошептала Вальтрауд.

Навстречу нам ехал джип с солдатами.

– Не останавливайся, если они не попытаются нас остановить.

Джип проехал без остановки, солдаты с любопытством смотрели на незнакомый им гражданский автомобиль.

– Теперь помедленнее, – попросил я Вальтрауд. – Давай найдем точку повыше, с которой можно осмотреться.

Я взглянул в боковое зеркало.

– Подожди! Начинается самое интересное. Они развернулись и следуют за нами.

– Что делать? – Голос Вальтрауд дрожал. – Попытаемся оторваться от них?

– Не надо. Это вызовет подозрения. Пусть они нас обгонят. Но надо постараться сделать так, чтобы они не вытурили нас отсюда прежде, чем мы поймем, что тут находится. Они могут просто отчитать нас и заставить вернуться на шоссе.

Внезапно мне пришла идея.

– Съезжай с дороги! Прямо в песок. Если мы тут застрянем, то можем продержаться несколько часов. Только сделай это правдоподобно!

Вальтрауд увеличила скорость и начала вилять с одной обочины на другую, изображая, что не может справиться с рулевым управлением.

– Ради такого удовольствия ничего не жалко! – сказала она стиснув зубы. – Держись за что-нибудь!

Не вписавшись в поворот, машина слетела с дороги и мягко плюхнулась в кучу сыпучего песка.

– Газуй! Газуй! Это позволит машине поглубже зарыться в песок.

– Бедная машина, – ответила Вальтрауд, включая первую скорость и прижимая педаль газа к полу.

– Не жалей машину! То, чем мы занимаемся, стоит тысячи машин. Хорошо. Они подъезжают. Теперь я стану орать на тебя.

– На меня?

– Конечно. Давай устроим им спектакль. Глупый турист проклинает свою глупую жену, которая не умеет водить машину.

Голосом и жестами я старался придать себе вид взбешенного мужа. Подъехал джип, из которого выпрыгнули вооруженные автоматами солдаты и окружили нас. Сержант обратился ко мне по-арабски:

– Что вы тут делаете? Как вы сюда попали?

Я ответил по-английски:

– Очень хорошо, что вы подъехали, нам нужна помощь.

– Миш фахим[5]5
  Не понимаю (араб.).


[Закрыть].

– Понимаете по-немецки?

– Миш фахим.

Я открыл багажник и вынул небольшую лопатку, которую всегда возил с собой.

– Помогите откопать машину, – сказал я по-немецки, подкрепляя свои слова жестами.

Сержант тоже жестами приказал нам сесть в джип, добавив по-арабски, что мы арестованы.

Я пожал плечами и принялся откапывать машину.

В ответ сержант уткнул дуло своего автомата мне в живот, другие солдаты последовали его примеру. Затем он указал дулом автомата в сторону своего джипа: «Яалла – джип!» Я покачал головой и сел на бампер своего «фольксвагена».

– Никакого джипа. Отсюда я поеду только на своей машине.

Моих слов он, конечно, не понял, но смысл их уловил.

– Давай возьмем их силой, – предложил один из солдат.

– Заткнись! – прервал его сержант. – Здесь я решаю.

Подумав несколько минут, он сказал своему водителю: «Поезжай на базу, доложи дежурному офицеру, что мы задержали в запретной зоне двух иностранцев, у которых автомобиль застрял в песке. Скажи ему, что мы не можем с ними объясниться, и попроси указаний. Быстро! А мы тут подождем и будем их караулить».

– Что он сказал? – спросила Вальтрауд.

– Он говорит, что мы арестованы, и, когда я отказался сесть в джип, он послал солдата доложить обо всем офицеру.

– Это мой первый арест, – засмеялась Вальтрауд.

– Это может быть не так уж смешно, как тебе кажется. Они очень серьезно относятся к вопросам безопасности. Нам придется очень много объяснить им, прежде чем они нас отпустят. Может быть, придется прибегнуть к помощи Юсуфа, но даже с его помощью это будет сделать непросто. Он постарается использовать все свое влияние, но даже в случае успеха какие-то подозрения останутся. Но для нас все-таки самое главное – узнать то, ради чего мы все это затеяли.

– Я думаю, что мы это уже узнали. Ясно, что здесь находится какой-то секретный военный объект.

– Но пока у нас нет полной уверенности в том, что это именно то, что мы ищем. Но надеюсь, что скоро мы узнаем.

Мы с Вальтрауд закурили по сигарете. Я также предложил сигареты солдатам, которые охотно воспользовались моим предложением. Один из них заглянул в наш автомобиль.

– Тут у них много интересных вещей: фотоаппарат, термос, сигареты. Давай произведем обыск автомашины, – предложил он сержанту.

– Не трогай их вещи, а то нам может здорово попасть, – ответил сержант. – Если они пожалуются, нам не поздоровится.

– А кому они будут жаловаться, если им грозит тюрьма? – не сдавался непоседливый солдат.

Дальнейший разговор был прерван подъехавшим джипом. Рядом с водителем сидел капитан в форме цвета хаки с револьвером на поясе. Солдаты замерли по стойке «смирно».

– Здравствуйте, – сказал он по-английски без тени улыбки. – В чем дело?

– Сами видите, капитан, – ответил я. – Машина застряла в песке. С одной маленькой лопаткой тут не справиться. Не могли бы вы взять нас на буксир? Трос у меня есть.

– В настоящее время ваша машина меня не интересует. Что вы тут делаете и как вы сюда попали?

– Что вы имеете в виду, как попали? Разумеется, на машине. Мы приехали из Каира. А что мы делаем тут? Если это вас интересует, то мы едем на Горькие озера купаться. А ваши солдаты угрожали нам оружием! Когда я вернусь в Каир, буду жаловаться в полицию, где у меня много влиятельных друзей.

Моя тирада не произвела на капитана никакого впечатления.

– Вы американцы?

– Нет, мы немцы, и не привыкли к такому обращению.

– Почему вы сюда заехали?

– Я уже объяснил вам. Мы ехали на Горькие озера.

– Эта дорога не ведет на Горькие озера. Это запретная зона. На съезде с трассы есть знак. И как вы проехали мимо часового?

– Какого часового? Какой знак? Вообще-то я спал, а машину вела моя жена. Именно поэтому мы и застряли в песке по самые уши.

Я думал, что он как-то отреагирует на мой резкий выпад против жены, но он пропустил это мимо ушей.

– Предъявите ваши паспорта.

Он небрежно пролистал наши паспорта и положил их к себе в карман.

– Эй, послушайте, что вы делаете? Это наши личные документы.

– Придет время, и вам их вернут. Что у вас в машине?

– Ничего особенного. Можете сами посмотреть.

– О, фотоаппарат! Что вы фотографировали?

– Пока еще ничего. Только утром зарядил новую пленку.

– Зачем?

– Послушайте, что за вопросы! Я хотел фотографировать на пикнике, который вы всеми силами стараетесь нам испортить. В чем дело?

Ничего не ответив мне, капитан занялся тщательным обыском нашей автомашины. Фотоаппарат он взял и повесил себе на плечо. Затем в кармане двери он нашел карту и засунул ее себе за пояс. Он также заглянул под сиденья, открыл капот, багажник, но там не нашел ничего достойного внимания.

– У вас есть оружие?

– Мы ехали не на охоту. Зачем нам оружие? Послушайте, капитан, вы перегибаете палку. Что вам от нас надо? Если вы будете так обращаться со всеми иностранными туристами, то смею вас заверить, что к вам перестанут ездить. С чего этот допрос?

– Вам придется проехать со мной.

– С вами? Куда?

– В лагерь. Это недалеко. С вами хочет поговорить полковник.

– Ну что же, поедем. Мне бы хотелось поговорить с вашим начальником. Он может оказаться более благоразумным. А что с нашей машиной?

– Она останется здесь под охраной. Это вещественное доказательство.

Я тщательно закрыл «фольксваген» и помог Вальтрауд сесть в джип рядом с водителем. Мы с капитаном сели на заднее сиденье. Солдатам он приказал охранять автомашину и ни к чему не прикасаться. Машина двинулась в том направлении, в котором ехали мы с Вальтрауд. Через несколько сот метров мы подъехали к шлагбауму, который охраняли двое военных полицейских, затем поднялись на холм, и моим глазам открылось великолепное зрелище. Не осталось никаких сомнений – перед нами раскинулась ракетная база: стартовые площадки, расположенные в виде широкого кольца, склады, командный бункер и на некотором удалении административные здания. Это было то, что мы искали. У Вальтрауд хватило выдержки не обернуться ко мне, но я видел, как ее шея покраснела от волнения.

Мы подъехали к тяжелым железным воротам, которые по сигналу капитана открылись, и водитель направил джип в сторону административного здания. По длинному коридору нас провели в комнату, где за столом сидел старший сержант и что-то писал. Завидев капитана, он вскочил и вытянулся.

– Командир у себя?

– Да, эфенди. У него полковник Фаси.

– Доложите, что мне надо его видеть по исключительно важному вопросу.

Сержант прошел в кабинет и через некоторое время вышел.

– Командир вас примет, эфенди.

Перед тем как войти в кабинет, капитан знаком приказал нам сесть и, обращаясь к сержанту, добавил: «Не спускать с них глаз. Вы мне за них отвечаете до моего возвращения».

– Молчи, – шепнул я Валырауд. – Я постараюсь разобрать, о чем они буду говорить.

Доклад капитана продолжался довольно долго. Изредка доносились слова: «иностранцы», «немецкие паспорта», «очень подозрительно», «обыскать машину», «арестовать».

Неожиданно я услышал разгневанный голос: «Вы привезли их сюда?! Вы с ума сошли? Идиот!!!»

Послышалось невнятное бормотание капитана и снова начальственный голос: «Вы хоть глаза им завязали? У вас мозги барана! Может быть, вы пригласили их осмотреть наш объект? Теперь уже поздно. Непоправимое случилось. Введите их».

Появился капитан. Красный, как вареный омар.

– Входите, – скомандовал он.

Мы вошли в просторный кабинет, застланный толстым ковром, с удобными кожаными креслами. Рядом с огромным полированным письменным столом стоял приставной столик с телефонами: красным, черным и двумя белыми. Командир в форме полковника торжественно восседал за столом и при нашем появлении даже не сделал вид, что хочет подняться для приветствия. Это был худощавый человек лет сорока с короткой стрижкой и черными, аккуратно подстриженными усами. Перед ним на столе лежали наши паспорта, дорожная карта и фотокамера. Слева от полковника на краешке стула сидел подполковник. Оба они некоторое время осматривали нас с головы до пят.