Текст книги "Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982"

Вольфганг Випперман
Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982

От издательства

Передавая послесловие к русскому изданию своей книги, профессор В. Випперман просил по возможности дополнить приводимую им библиографию современными отечественными исследованиями по проблематике книги, с которыми он, к сожалению, мало знаком.

Не являясь специалистами в данной области, отсылаем заинтересованных читателей к недавно вышедшей монографии Ю. В. Галактионова «Германский фашизм как феномен первой половины XX века: отечественная историография 1945-90-х годов» (Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1999), которая в какой-то мере способна восполнить указанный автором пробел.

Выражаем особую признательность профессору В. Випперману и сотруднице издательства «Suhrkamp» (Германия) Клаудии Брандес за их помощь и доброжелательное сотрудничество при подготовке русского издания этой книги.

Введение

28 октября 1922 года итальянский король поручил Муссолини формирование правительства. Через неделю в Петрограде, как тогда назывался этот город, открылся IV конгресс Коммунистического Интернационала. Ведущий деятель конгресса Карл Радек комментировал успех Муссолини после его «похода на Рим» следующими словами: «В победе фашизма я вижу не только механическую победу фашистского оружия, а величайшее поражение социализма и коммунизма после начала эпохи мировой революции». Радек обратился к делегатам конгресса со следующим настоятельным предупреждением: «Если наши товарищи в Италии, если социал-демократическая партия Италии не поймет оснований этой победы фашизма и причин нашего поражения, то нам предстоит встретиться с длительным господством фашизма».

Председатель Коммунистического Интернационала Зиновьев исходил из еще более пессимистической оценки положения: «Мы должны уяснить себе, что происшедшее в Италии – не местное явление. Нам неизбежно придется столкнуться с такими же явлениями и в других странах, хотя, может быть, и в других формах. Вероятно, мы не можем избежать такого периода более или менее фашистских переворотов во всей Центральной и Средней Европе»[1]1
  Ibid., 57.


[Закрыть].

Через одиннадцать лет эти пророческие предсказания Радека и Зиновьева должны будут исполниться. В Германии пришел к власти Гитлер, во многих других странах Европы возникли сильные фашистские партии. Захват власти итальянским фашизмом 28 октября 1922 года и немецким национал-социализмом 30 января 1933 года можно и в самом деле рассматривать как «величайшие поражения» социализма и коммунизма. Но верно ли, что действительно наступил период переворотов, которые можно определить как «более или менее фашистские»? Можно ли описать историю Европы в 20-х и 30-х годах как «эпоху фашизма»?[2]2
  E. Nolte. Der Faschismus in seiner Epoche. Die Action francaise. Der italienische Faschismus. Der Nationalsozialismus. Munchen, 1963 (и последующие стереотипные издания).


[Закрыть] Можно ли утверждать, что в Италии, Германии и других странах произошли «такие же явления»? Действительно ли немецкий национал-социализм и другие партии, следовавшие итальянскому или немецкому образцу, настолько сходны с итальянским фашизмом, чтобы можно было назвать их все фашистскими? Можно ли и в наши дни придерживаться общего и недифференцированного понятия фашизма, как это делали Зиновьев и Радек 60 лет назад? Почему фашистские движения в Италии и Германии смогли прийти к власти, между тем как в других странах, где тоже были сильные фашистские движения, это им не удалось? Объясняется ли это специфическими условиями – экономическими, социальными и политическими – или же стратегией и тактикой нефашистских и антифашистских сил?

В течение 60 лет шла дискуссия о фашизме; в исследованиях фашизма все эти вопросы интенсивно обсуждались, и предлагались разные объяснения. Чтобы на них ответить, нам придется вначале рассказать историю отдельных фашистских партий в Европе. При этом, однако, речь пойдет не только о действиях фашистов, но также о поведении нефашистов и антифашистов. В самом деле, если некоторым из фашистских партий удалось прийти к власти, а другие не смогли ее добиться, это никоим образом не объясняется одной только ловкостью фашистских лидеров и привлекательностью их партий, но прежде всего политикой нефашистских и антифашистских сил. История фашизма в Европе есть в то же время история антифашизма. Но успехи и неудачи фашизма можно понять лишь в том случае, если принимаются во внимание все местные условия – экономические, социальные и политические структуры тех стран, где были фашистские партии.

Таковы цели этой книги. Чтобы их достигнуть, мы избрали следующий способ изложения.

В первой главе, где рассматриваются смысл, история и проблематика понятия «фашизм», показывается, что итальянское слово для обозначения «союза», fascio, применявшееся в 19 веке левыми группами и движениями Италии, впоследствии было подхвачено организациями ветеранов войны, а затем партией Муссолини; после этого оно было перенесено на другие, не итальянские движения и режимы, причем больше противниками фашизма, чем его сторонниками. Изменение значений этого слова, как будет показано, свидетельствует о том, что понятие «фашизма» (и точно так же «антифашизма») с самого начала заняло некое промежуточное место между теорией и полемикой. Такое положение не изменилось и до сих пор. Многие из наших современников используют понятие «фашизм» как простой боевой клич или как ругательство, которым они обмениваются друг с другом. Историки до сих пор спорят, оправданно ли описание неитальянских партий и режимов как фашистских, и сравнивают, например, различия между итальянским фашизмом и немецким национал-социализмом и сходство между ними – короче говоря, занимаются вопросом, можно ли придерживаться некоторого общего понятия «фашизм».

На этот вопрос можно ответить лишь с помощью сравнительного исследования фашизма. Во второй главе мы начинаем это исследование с изучения развития и структуры итальянского фашизма (причем наряду с фазами этого движения и режима описывается также «Resistenia» [«Сопротивление» (итал.). – Прим. перев.]).

В третьей главе излагается история национал-социализма. Из всех партий, которые, по мнению современников и позднейших историков, были фашистскими, только эта партия смогла прийти к власти самостоятельно и без иностранной помощи.

Далее, в четвертой главе рассматриваются те фашистские движения, которые получили массовую поддержку или хотя бы временно участвовали во власти. В пятой главе речь идет о тех фашистских движениях, которые не достигли власти и не нашли заметной опоры среди населения. Многие из них вели призрачное существование более или менее незначительных сектантских партий. Но их история интересна и поучительна по двум причинам. Прежде всего, при сравнении с более успешными фашистскими движениями становится ясно, какие факторы в каждом случае препятствовали их развитию в массовые партии. И, наконец, рассмотрение этих более слабых фашистских движений полезно еще и потому, что эти партии во многом напоминают более поздние, возникшие в разных странах Европы после 1945 года. Такие партии – так называемые неофашистские – рассматриваются в шестой главе. При этом оказывается, что история фашизма в Европе никоим образом не окончилась в 1943 или 1945 году, хотя численность и успехи этих так называемых неофашистских партий, по крайней мере до нашего времени, даже отдаленно не напоминают масштабов фашистских движений между войнами. Европа 1983 года – это во многих отношениях не Европа 1922 или 1933 года. Но может ли былая история повториться, в той же форме или в какой-нибудь другой, в значительной степени зависит от того, чему мы сумеем и захотим научиться из истории европейского фашизма.

Эта бесспорно важная проблема рассматривается в заключении. Мы пытаемся установить здесь типологию фашистских движений, причем одновременно занимаемся факторами, способствовавшими и препятствовавшими их развитию. В этом резюме собраны результаты сравнительного исследования фашизма, которое, как уже указано в первой главе, по существу находится в начальной стадии даже в наши дни – после более чем шестидесятилетней истории фашизма в Европе.

Я не собираюсь заполнить этот пробел предлагаемой книгой и не в состоянии выполнить такую задачу. Мои цели более скромны. Прежде всего, я хочу свести вместе уже почти необозримую литературу об истории различных фашистских движений и режимов в Европе. Далее, я пытаюсь, сравнивая фашистские движения в Европе, внести свой вклад в решение вопроса, можно ли придерживаться общего понятия фашизма. При этом я вполне сознаю, что мои тезисы и гипотезы носят предварительный характер и должны быть проверены дальнейшими, более подробными исследованиями истории фашизма и фашистских движений в Европе.

Но все же мне кажется оправданным и полезным уже сейчас сделать некоторое – хотя бы предварительное – заключение. В самом деле, ведь я обращаюсь не только к профессиональным историкам, но и ко всем интересующимся историей европейского фашизма. Я полагаю, что и в наше время, через 60 лет после «похода на Рим» и через 50 лет после захвата власти Гитлером, основные знания об истории фашизма в Европе необходимы, чтобы понять проблемы ближайшего к нам прошлого – и проблемы наших дней.

Глава 1. Что такое фашизм? Смысл этого понятия, его история и проблемы.

«Фашизм носит имя, само по себе ничего не говорящее о духе и целях этого движения. Fascio означает „объединение“ или „союз“, так что фашисты – это „союзники“, а фашизм должен означать „союзничество“[3]3
  F. Schotthofer. H Fascio. Sinn und Wirklichkeit des italienischen Faschismus. Frankfurt, 1924, 64.


[Закрыть]. Этими словами Фриц Шотгефер указал в 1924 году на некоторое хотя и банальное, но часто упускаемое из виду обстоятельство. В отличие от таких понятий, как консерватизм, либерализм, социализм, коммунизм и т. д., понятие «фашизм» лишено содержания. Итальянское слово fascio, означающее «союз», происходит от латинского fascis: так назывались связки розог у римских ликторов [В Древнем Риме ликторами назывались почетные стражи, сопровождавшие консула. Прим. перев.]. В 19 веке этим словом пользовались республиканские, профсоюзные и социалистические группы, чтобы выразить свое отличие от партий. Затем, в начале 20 века, этим символическим именем назывались также итальянские правые. Начиная с 1917 года правое крыло итальянского парламента объединилось под названием «Союз национальной обороны» («fascio per la difesa nazionale»). Из основанного в 1915 году «Союза революционных действий» («fascio d'azione rivoluzionari») и организованного Муссолини в 1919 году союза ветеранов войны – «Союза борьбы» («fascio di combattimento») возникла затем фашистская партия, называвшаяся с 1921 года Национальной фашистской партией (НФП, Раrtito Nazionale Fascista).

В то время местные и иностранные наблюдатели обычно сравнивали новую партию Муссолини с такими неитальянскими явлениями, как организация Эшериха и Добровольческий корпус в Австрии и Германии, а также, более общим образом, с группами «белых» в Баварии, Венгрии и России. Ленин еще в ноябре 1922 года сопоставил итальянских фашистов с бандами черносотенцев царского времени[4]4
  Protokoll des Vierten Kongresses der Kommunistischen Internationale. Petrograd/Moskau. 5. Nov. bis 5. Dez. 1922. Hamburg, 1923, 231.


[Закрыть]. Тогда нее, почти одновременно, социалистические и коммунистические авторы стали обозначать как «фашистские» все антиреволюционные движения и режимы[5]5
  J. Braunthal. Der Putsch der Faschisten // Der Kampf, 15, 1922, 320-23; A. Jacobsen. Der Faschismus // Die Internationale, 5, 1922, 301-04.


[Закрыть]. Впоследствии в дискуссии коммунистов о понятии фашизма такое обобщение, по-видимому, не вызывало сомнений, хотя в начале 20-х годов Клара Цеткин, Антонио Грамши, Пальмиро Тольятти и некоторые другие итальянские авторы предостерегали от обозначения всех антидемократических и антикоммунистических явлений как фашистских, поскольку при этом стирались специфические черты итальянского фашизма[6]6
  По поводу этого и дальнейшего см.: W. Wippermann… Zur Analyse des Faschismus. Die sozialistischen und kommunistischen Faschismustheorien 1921—1945. Frankfurt, 1981, 59 ff.


[Закрыть]. Но уже на V Всемирном конгрессе Коминтерна в 1924 году проявилась тенденция рассматривать фашизм попросту как «орудие борьбы крупной буржуазии против пролетариата»[7]7
  Thesen und Resolutionen des V. Weltkongresses der Kommunistischen Internationale. Hamburg, 1924, 121.


[Закрыть]. Поскольку при этом ограничивались тем, что объясняли сущность фашизма его социальной функцией, то вскоре все партии и режимы, полезные для капитализма и вредные для коммунизма, стали считаться фашистскими. Эта инфляция понятия фашизма привела к тому, что социал-демократические партии стали тоже рассматриваться как «близнецы» или «умеренное крыло» фашизма, потому что социал-демократы защищали парламентскую демократию и тем самым способствовали укреплению капиталистической системы[8]8
  И. В. Сталин. К международному положению // И. В. Сталин. Сочинения. Т. 6. Москва, 1952, 282; Protokoll des V. Kongresses der Kommunistischen Internationale. Hamburg, 1924, 65, 67.


[Закрыть]. На VII Всемирном конгрессе Коминтерна в 1935 году Георгий Димитров указал на ошибочность этой теории «социал-фашизма», подчеркнув, что «никакие общие черты фашизма» не избавляют от обязанности «конкретно изучать и принимать во внимание своеобразие развития фашизма и различных форм фашистских диктатур в отдельных странах на различных этапах»[9]9
  Protokoll des VII. Weltkongresses der Kommunistischen Internationale (ungekurzte Ausgabe), I. Erlangen, 1974, 724 f.


[Закрыть]. Но это замечание осталось единичным и не имело последствий. Сам Димитров не сказал в своем обширном докладе ни слова о связанной с этим проблеме разграничения и дифференциации соответствующих явлений. Ни один из многочисленных ораторов, выступавших по докладу Димитрова, не рассматривал вопрос, верно ли, что различные партии и режимы во всем мире, именуемые фашистскими или в самом деле заслуживающие этого названия, действительно имеют общие черты с итальянской фашистской системой, от которой произошло это название.

После 1945 года в догматической марксистской дискуссии о фашизме этот вопрос почти не привлекал внимания[10]10
  Ср.: W. Wippermann. Faschismustheorien. Zum Stand der gegenwartigen Diskussion. Darmstadt, 19804, 19 ff.; Id. The Post-War German Left and Fascism // JCH, 11, 1976, 185—220.


[Закрыть]. В ГДР говорили и говорят о фашизме, имея в виду, как правило, национал-социализм. Во введении к вышедшему в 1980 году сборнику под названием «Исследования о фашизме» Дитрих Эйхгольц и Курт Госвейлер подчеркивают, однако, необходимость сравнительного исследования фашизма, ссылаясь на упомянутое высказывание Димитрова[11]11
  D. Eichholtz, K. Go?weiler (Hg.). Faschismusforschung. Positionen, Probleme, Polemik. Berlin, 1980, 15.


[Закрыть]. Но до сих пор историки ГДР не опубликовали ни одной работы в таком сравнительном направлении. Иначе обстояло дело в последние годы в Польше, в Чехословакии (во всяком случае, до 1969 года) и особенно в Венгрии. В этих странах появились очень интересные работы о различных формах фашизма).

Если коммунистические авторы до нынешнего времени так мало занимались вопросом о чертах сходства и различия между фашистскими движениями, то некоторые из так называемых «буржуазных» исследователей уже в 1928 году опубликовали книгу о «международном фашизме»[12]12
  C. Landauer, H. Honegger (Hg.). Internationaler Faschismus. Beitrage uber Wesen und Stand der faschistischen Bewegung und uber den Ursprung ihrer leitenden Ideen und Triebkrafte. Karlsruhe, 1928.


[Закрыть], и этой проблемой заинтересовались в особенности социал-демократические теоретики. Однако их весьма значительные инициативы и разработки были почти забыты. Такие социал-демократы, как Георг Деккер, уже в 1930 году считали нужным напомнить, что о фашизме можно говорить лишь в том случае, «если рассматриваемое движение во всех существенных чертах совпадает с итальянским фашизмом»[13]13
  G. Decker. Der erste Schritt // Die Gesellschaft, 7/1, 1930, 97-103, 98.


[Закрыть]. Александер Шифрин исследовал общие причины и особенности различных фашистских движений в Европе. При этом он пришел к выводу, что нельзя усматривать «корни фашизма в исключительном своеобразии какого-либо отдельного национального развития». Но точно так же было бы ошибочно сводить все вообще явление фашизма к «структуре и специфическим явлениям развития высокоразвитого капитализма», как это делали коммунистические авторы. Страны, где возникли и выросли фашистские движения, различались в экономическом и социальном отношении. Но в политической области обнаруживались их общие характеристики. В таких обществах «демократия была провозглашена лишь в послевоенное время». В этой «зоне контрреволюции», к которой Шифрин причислял, наряду с Германией, также Италию, Австрию, Финляндию, Литву, Польшу, Румынию, Венгрию, Югославию, Болгарию и Испанию, демократия еще не достигла устойчивости. По этой причине фашистские партии могли обрести особую привлекательность для «идеологии и массовой психологии одичавшей мелкой буржуазии»[14]14
  A. Scrdfrin. Gegenrevolution in Europa // Die Gesellschaft, 8/1, 1931, 1-21.


[Закрыть].

Эти мысли дальше развил Аркадий Гурланд в своей книге «Современные действия пролетариата», опубликованной в 1931 году[15]15
  A. Gurland. Das Heute der proletarischen Aktion. Hemmnisse und Wandlungen im Klassenkampf. Berlin, 1931.


[Закрыть]. Следует отказаться, говорил он, от распространения и применения понятия фашизма ко всему, «что лишь некоторым образом связано с насильственной формой правления», потому что в таком случае фашизм оказался бы всего лишь «выражением очень старого понятия террористической государственной власти». «Специфическая новизна» фашизма заключается в моменте его возникновения.

Итальянский фашизм обязан своим успехом не «избытку», а «недостатку капитализма, индустриализации, промышленного пролетариата»[16]16
  Ср.: Ibid., 111, 112.


[Закрыть]. В отличие от Франца Боркенау, защищавшего в этой связи тезис, что итальянский фашизм представляет собой лишь некоторый вид диктатуры, служащий созданию индустриального капитализма[17]17
  F. Borkenau. Zur Soziologie des Faschismus // E. Nolle (Hg j. Theorien uber den Faschismus. Koln, 1967 (и последующие стереотипные издания), 156-81.


[Закрыть], Гурланд никоим образом не исключал, что успех фашизма может повториться в Германии, хотя здесь он столкнется с иными, чем в Италии, экономическими и социальными предпосылками. В Германии и в других высокоразвитых капиталистических странах фашисты не могут, конечно, использовать слабость пролетариата и пассивную поддержку широких слоев обнищавшего сельского населения, как это было в Италии, но они найдут соответствующую социальную опору в разоренной и деклассированной экономическим кризисом мелкой буржуазии[18]18
  Gurland. 114 ff.


[Закрыть]. Так же, как Браунталь, Бауэр, Ольберг, Ненни, Тедеско и Гильфердинг, Гурланд пытался объяснить напряжение между мелкобуржуазной социальной базой фашизма и его капиталистической социальной функцией с помощью марксовой теории бонапартизма[19]19
  По этому поводу ср.: W. Wippermann. Die Bonapartismustheorie von Marx und Engels. Stuttgart, 1983, 201 ff.


[Закрыть].

Из этого краткого обзора «классической» дискуссии о фашизме видно, что марксистские авторы не только использовали понятие фашизма как ругательство и пропагандистский жупел; напротив, антифашисты интенсивнее самих фашистов занимались проблемой, представляет ли фашизм особое явление, относящееся к одной лишь Италии, или же это общее историческое явление[20]20
  По этому поводу см.: К. – Р. Hoepke. Die deutsche Rechte und der italienische Faschismus. Ein Beitrag zum Selbstverstandnis und zur Politik von Gruppen und Verbanden der deutschen Rechten. Dusseldorf, 1969; M. Michaelis. I rapporti tra fascismo e nazismo prima dell'avento die Hitler al potere (1922—1933) // Rivista Storica Italiana, 85, 1973, 544—600.


[Закрыть].

Однако после 1945 года эти попытки сравнительного исследования фашизма были более или менее забыты. Затем Эрнст Нольте весьма содействовал тому, что так называемая буржуазная наука активизировала изучение проблемы фашизма как особого исторического явления[21]21
  Nolte. Faschismus; Id. Die faschistischen Bewegungen. Die Krise des liberalen Systems und die Entwicklung der Faschismen. Munchen, 1966.


[Закрыть]. Взгляды Нольте, которые здесь не будут подробно рассматриваться, встретили не только горячее одобрение, но и активную критику[22]22
  По этому поводу ср.: Wippermann. Faschismustheorien, 77 ff.


[Закрыть]. Впрочем, главный интерес работ Нольте теперь усматривают в его различных определениях фашизма, особенно в его «трансполитическом» определении (по которому фашизм представляет собой сопротивление «практической и теоретической трансценденции»), а также в его тезисе об «эпохе фашизма»[23]23
  Nolte. Faschismus, 515 ff.


[Закрыть]. Не привлекли особого внимания его соображения, относящиеся к сравнительному исследованию фашизма, где он основывался сначала на анализе «Аксьон Франсэз», итальянского фашизма и национал-социализма, а затем распространил этот анализ на остальные фашистские движения Европы в междувоенное время; столь же мало была замечена его типология, где он различал итальянский «нормальный» фашизм и немецкий «радикальный», а также сопоставлял оба вида с «префашизмом, или протофашизмом» и «филофашизмом» некоторых авторитарных режимов[24]24
  Nolte. Krise, 234.


[Закрыть].

В 60-е и 70-е годы было опубликовано множество монографий по истории различных форм фашизма, не исходивших, как правило, из сравнительного анализа и опиравшихся на весьма разнообразные методы и теории. То же относится к некоторым обзорам и сборникам. Во многих из этих работ были рассмотрены не все фашистские движения, как, например, в весьма поучительном и удачном сравнительном исследовании Германии и Италии, опубликованном Вольфгангом Шидером[25]25
  W. Schieder (Hg.). Faschismus als soziale Bewegung. Deutschland und Italien im Vergleich. Hamburg, 1976.


[Закрыть], или же эти движения рассматривались разными авторами, с различными интересами и точками зрения[26]26
  H. Rogger, E. Weber (Eds.). The European Right. A Historical Profile. Stanford, 1965; W. Laqueur, G. L. Masse (Hg.). Internationaler Faschismus. Munchen, 1966; F. L. Garsten. Der Aufstieg des Faschismus in Europa. Frankfurt, 1968; St. J. Woolf (Ed.). European Fascism. London, 1968; Ch. F. Delzell (Ed.). Mediterranean Fascism 1919—1945. New York, 1970; P. Sugar (Ed.). Native Fascism in the Successor States, 1919—1945. Santa Barbara, 1971; H. Lubasz (Ed.). Fascism: Three Major Regimes. New York, 1973; W. Laqueur (Ed.). Fascism: A Reader's Guide. London, 1976; St. U. Larsen et al. (Eds.). Who Were the Fascists? Social Roots of European Fascism. Bergen, 1980.


[Закрыть]. Вследствие этого наша скромная попытка свести воедино и сравнить между собой предыдущие исследования по истории фашизма наталкивается на большие трудности[27]27
  H. – U. Thamer, W. Wippermann. Faschistische und neofaschistische Bewegungen. Probleme empirischer Faschismusforschung. Darmstadt, 1977; St. G. Payne. Fascism. Comparison and Definition. Madison, 1980.


[Закрыть].

Параллельно этому пренебрежению к различным формам сравнительного исследования фашизма, в некоторых странах, и в частности в Федеративной Республике (Германии. – Ред.), происходило размывание понятия «фашизм». Почти все государства в мировом масштабе, от А до Z, от Аргентины до Заира, описываются некоторыми нашими современниками как «фашистские». В области внутренней политики со столь же нелепыми мотивировками разоблачаются как «фашистские» все политические партии и едва ли не все государственные и общественные учреждения.

Пренебрежение серьезным сравнительным исследованием явления, а также непрекращающееся размывание понятия «фашизм», отчасти превратившегося в простое ругательство, которым обмениваются противники, привели к тому, что в последнее время различные исследователи стали критически относиться к смыслу и полезности самого понятия «фашизм».

Многие авторы энергично воспротивились широкому отождествлению с фашизмом капиталистических государств, управляемых парламентскими правительствами или диктаторами. Другие же подчеркивают, что неразборчивое применение выражения «фашистский» может привести к умалению опасности «настоящего» фашизма итальянского и особенно немецкого образца, а также к недопустимой по научным и политическим мотивам демонизации «просто» антидемократических особенностей авторитарных режимов. Например, Карл Дитрих Брахер решительно высказался в этой связи за единственный решающий критерий парламентской демократии и политической свободы[28]28
  K. – D. Bracher. Zeitgeschichtliche Kontroversen, Um Faschismus, Totali-tarismus, Demokratie. Munchen, 1976, 13 ff.; Id. Schlusselworter in der Geschichte. Dusseldorf, 1978, 119 ff.; Id. Die Krise Europas 1917 bis 1975. Berlin, 1976, 34 ff.


[Закрыть]. По этим, скорее политическим, а также по определенным научным основаниям он высказался за применение понятия тоталитаризма, постулирующего некоторое сходство коммунистических и фашистских партий и режимов, враждебных парламентской демократии. Итальянский исследователь фашизма Ренцо де Феличе указал, кроме того, что итальянский фашизм потребовал далеко не так много жертв, как немецкий национал-социализм, который к тому же, в отличие от итальянского фашизма, опирался не на поднимающиеся, а на опускающиеся слои мелкой буржуазии, опасавшиеся своей пролетаризации[29]29
  R. De Felice. Der Faschismus. Ein Interview von M. A. Ledeen. Mit einem Nachwort von J. Petersen. Stuttgart, 1977.


[Закрыть]. Так же, как у Брахера, в критике де Феличе научные убеждения соединяются с определенными политическими моментами.

А. Джеймс Грегор распространял понятие фашизма на почти все недемократические движения и режимы прошлого и настоящего – причем он, сознательно или нет, вообще решительно ставил под сомнение специфичность и применимость самого понятия «фашизм»[30]30
  A. J. Gregor. The Fascist Persuasion in Radical Politics. Princeton, 1974.


[Закрыть]. Между тем Генри А. Тернер подчеркнул, что фашизм принадлежит по существу к категории антидемократических движений и режимов[31]31
  Я. A. Turner. Faschismus und Kapitalismus in Deutschland. Gottingen, 1972, 157 ff.


[Закрыть]. Брахер, де Феличе, Тернер, а также Элардайс[32]32
  G. Allardyce. What Fascism Is Not: Thoughts on the Deflation of a Concept // AHR, 84, 1979, 367-88.


[Закрыть], Гильдебранд[33]33
  K. Hudebrand. Das Dritte Reich. Munchen, 1979, 123 ff.


[Закрыть], Мартин[34]34
  В. Martin. Zur Tauglichkeit eines ubergreifenden Faschismus-Begriffes. Ein Vergleich zwischen Japan, Italien und Deutschland // VfZ, 29, 1981, 48-73.


[Закрыть] и другие согласны также в том, что как раз между итальянским фашизмом и национал-социализмом черты различия значительнее, чем черты сходства. Поэтому в интересах чисто эмпирического исследования, как они полагали, надо отказаться от общей теории и общего понятия фашизма[35]35
  К критике этих соображений: Thamer, Wippermann, l ff.


[Закрыть]. Эти научные аргументы также связывались – и до сих пор связываются – с определенными политическими взглядами, особенно отчетливо высказанными Тернером. А именно, Тернер опасался, что если бы действительно существовала тесная связь между капитализмом и фашизмом, как всегда утверждали марксистские теоретики фашизма, то это поставило бы под угрозу прочность и самое существование нынешних капиталистических государств с парламентским строем[5]5
  J. Braunthal. Der Putsch der Faschisten // Der Kampf, 15, 1922, 320-23; A. Jacobsen. Der Faschismus // Die Internationale, 5, 1922, 301-04.


[Закрыть].

Здесь следует подвергнуть критике саму критику. При этом надо также различать политические и научные аспекты. Факт состоит в том, что фашистские партии возникли и выросли на почве капитализма, что они обладали особой притягательной силой для определенных слоев капиталистического общества, что капиталистические круги готовы были оказывать фашистам политическую и финансовую поддержку и, наконец, что фашизм и по сей день вовсе не мертв. Поэтому историк, действительно желающий извлечь уроки из истории, обязан принимать во внимание результаты, тезисы и даже гипотезы исследования фашизма, в частности, теоретического исследования. Как говорит пословица, «черт никогда не приходит снова через ту же дверь»; история не повторится в точно той же форме, но структурные факторы, способствовавшие подъему «классического» фашизма и его приходу к власти, безусловно имеются и могут способствовать росту так называемого неофашизма. Исследование фашизма всегда имело политическую направленность, преследовало антифашистские цели и доставляло средства для борьбы с фашизмом. В области политики и преподавания это имело и до сих пор имеет не только отрицательное, но и некоторое положительное значение. В самом деле, теории, тезисы и гипотезы длящейся уже почти 60 лет дискуссии о фашизме позволяют увидеть некоторые структурные факторы, определявшие ход событий, и представить публике ряд возникающих отсюда проблем.

Однако независимо от этих политических и, если угодно, даже дидактических моментов имеются некоторые научные аргументы, которые можно противопоставить критикам, оспаривающим смысл и полезность общего понятия фашизма.

1. Против предлагаемого Брахером и другими применения понятия тоталитаризма говорит прежде всего тот факт, что различия между фашистскими и коммунистическими движениями и режимами еще больше, чем между отдельными видами фашизма. Коммунистические и фашистские партии преследовали различные цели и привели к различным общественным системам. Черты сходства в практике власти (но не в структуре власти) недостаточны для того, чтобы почти отождествлять фашизм и коммунизм[36]36
  Лучший обзор: W. Schlangen. Die Totalitarismustheorie. Entwicklung und Probleme. Stuttgart, 1976.


[Закрыть].

2. Подобные же соображения можно выдвинуть против предложения Тернера включить фашизм в группу антимодернистских движений. Это не решает проблемы; напротив, при этом возрастают трудности обобщения и разграничения.

3. Требование ряда авторов отказаться от применения социологических теорий вообще, и от теорий фашизма в частности, неосуществимо на практике. Историческое исследование никогда не было – ни в прошлом, ни в наше время – чисто эмпирическим и свободным от теорий. Если мы не готовы привести постановки вопросов, методы и эвристические подходы теории, из которой мы, сознательно или бессознательно, исходим, то возникает опасность идеологической маскировки и искажения изучаемой действительности.

4. Критики общего понятия фашизма, как бы резко и номиналистически они ни были настроены, должны признать, что почти во всех европейских странах в междувоенный период были движения, ориентировавшиеся на итальянский образец и рассматривавшиеся не только с коммунистической и социалистической, но и с консервативной и либеральной точек зрения как фашистские партии. Понятие фашизма нельзя просто спрятать. Оно имело свою историю и наложило на историю свой отпечаток. Оно принадлежит к «ключевым словам»[37]37
  Bracher. Schlusselworter.


[Закрыть] истории 20-го века. Оно может рассматриваться как «фактор и индикатор»[38]38
  R. Koselleck. Einleitung // O. Brunner et al. (Hg.). Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland. Bd. 1. Stuttgart, 1972, XIV-XX.


[Закрыть] реального развития, в особенности истории рабочих партий. История интерпретаций фашизма и теорий фашизма неизбежно приводит к истории антифашизма – то есть истории коммунистических, социал-демократических, а отчасти даже консервативных и либеральных партий[39]39
  Ср.: Wippermann. Analyse des Faschismus.


[Закрыть]. Насколько важно историческое значение теорий фашизма в прошлом и по сей день – прежде всего как фактора и индикатора реальной истории антифашизма, – настолько спорна и проблематична их научная доказательность. Поиски глобальной теории фашизма, которой можно было бы, как универсальным ключом, объяснить форму и функции всевозможных явлений фашизма, до сих пор не привели к удовлетворительному и общепризнанному результату. Существующие теории фашизма могут, как правило, объяснить лишь отдельные проблемы, касающиеся развития отдельных фашистских движений. Это относится к теориям, где фашизм описывается как агент или союзник капиталистических слоев[40]40
  Ср.: Wippermann. Faschismustheorien, 11 ff.; Id. Post-War German Left.


[Закрыть], а также к тезисам, по которым фашизм является партией мелкой буржуазии[41]41
  Наиболее известный представитель этого тезиса: S. M. Lipset. Der Fas-chismus


[Закрыть], неизбежным результатом специфического развития национальной истории[42]42
  Примеры обособляющей трактовки итальянского фашизма: A. Labriola. Polemica antifascista. Napoli, 1925; Я. Heller. Europa und der Faschismus. Berlin, 1931. Примеры обособляющей трактовки национал-социализма: W. M. McGovem. From Luther to Hitler. The History of Fascist-Nazi Philosophy. London, 1946; R. D. O. Butler. The Roots of National Socialism 1783—1933. London, 1942; M. Friedberg. Kultura polska a niemiecka. Elementy rodzime a wph/wy niemieckie w ustroju i kulturze Polski. Poznan, 1946; J. Feldman. Problem polsko-niemiecki w dziejach. Katowice, 1946; F. Harzen-dorf. So kam es. Der deutsche Irrweg von Bismarck bis Hitler. Konstanz, 19462; A. Abusch. Der Irrweg einer Nation. Ein Beitrag zum Verstandnis deutscher Geschichte. Berlin, 1946. О данном направлении интерпретации: W. Wippermann. «Deutsche Katastrophe» oder «Diktatur des Finanzkapitals»? Zur Interpretationsgeschichte des Dritten Reiches // Я. Den/der, K. Prumm (Hg.) Die deutsche Literatur im Dritten Reich. Stuttgart, 1976, 9-43.


[Закрыть], следствием определенной стадии модернизации страны[43]43
  D. E. Apter. The Politics of Modernization. Chicago, 1963; С. A. Black. The Dynamics of Modernization. New York, 1966; A. F. K. Organski. The Stages of Political Development. New York, 1965.


[Закрыть], результатом определенного социально-психологического импульса[44]44
  Сюда относятся прежде всего «классические» работы: E. Fromm. Furcht vor der Freiheit. Zurich, 1945; W. Reich. Massenpsychologie des Faschismus. Kopenhagen, 1933. Во многих отношениях представляет интерес: К. Theweleit. Mannerphantasien. 2 Bde. Frankfurt, 1977-78.


[Закрыть], продуктом культурного и морального распада[45]45
  Наиболее известный представитель этого тезиса: F. Meinecke. Die deutsche Katastrophe. Betrachtungen und Erinnerungen. Wiesbaden, 1946. По этому поводу cp: W. Wippermann. F. Meineckes «Die deutsche Katastrophe» – Ein Versuch zur deutschen Vergangenheitsbewaltigung / / M. Erbe (Hg.). F. Meinecke heute. Berlin, 1981, 101-21.


[Закрыть], специфической формой господства одного человека[46]46
  К этому: Hildebrand. 126, 132 ff.


[Закрыть] или формой проявления тоталитаризма. Эти и другие теории фашизма надо соединить друг с другом. Их можно применить в исследовании фашизма как эвристические постановки вопроса, методические подходы или «теории среднего радиуса действия»[47]47
  H. – U. Wehler. Geschichte als historische Sozialwissenschaft. Frankfurt, 1973 (и последующие стереотипные издания), 31.


[Закрыть], но сама теория фашизма должна быть плюралистической по своему характеру и сравнительной. Буржуазным критикам общего понятия фашизма надо напомнить предупреждение Горкгеймера, что о фашизме (соответственно, о национал-социализме) следует молчать, если вы не готовы говорить о капитализме, т. е. об общих, не ограниченных отдельными капиталистическими странами (Германия, Италия и т. д.) причинах фашизма[48]48
  M. Horkheimer. Die Juden und Europa // Zeitschrift fur Sozialforschung, 8, 1939/40, 115.


[Закрыть]. Впрочем, это не означает (также в понимании самого Горкгеймера), что одним этим подходом можно объяснить сущность и возникновение фашизма, который, по словам Эрнста Блоха, имеет более глубокие корни, чем капитализм[49]49
  E. Bloch. Der Faschismus als Erscheinungsform der Ungleichzeitigkeit // Nolte (Hg.) Theorien, 182—204.


[Закрыть]. Далее, сторонникам догматически-марксистского, и притом ограниченного одной Германией, понятия фашизма надо возразить – в стиле изречения Горкгеймера, – что если они говорят только о национал-социализме, то должны молчать о фашизме. Эта критика «буржуазных» и марксистских исследований ведет к требованию заняться сравнительным исследованием фашизма.

Лишь таким способом можно решить также вопрос о границах и полезности общего понятия фашизма.

Это, в свою очередь, возможно лишь в том случае, если – перефразировав часто повторяемое выражение Анджело Таска – сначала написать историю отдельных «фашизмов»[50]50
  A. Tasca. Glauben, Gehorchen, Kampfen. Der Aufstieg des Faschismus. Wien, 1969, 374: «Определить фашизм – значит прежде написать историю фашизма».


[Закрыть]. Лишь после такого описания и сравнения можно попытаться определить «фашизм» в форме глобальной теории.