Текст книги "Белый бык"

Вольтер
Белый бык

Глава первая. КАК ПРИНЦЕССА АМАЗИДА ПОВСТРЕЧАЛА БЫКА

Юная принцесса Амазида, дочь царя Амазиса [1]1
  Амазис (правильнее Амасис). – Этот египетский фараон действительно существовал; он принадлежал к XXVI династии и правил в 570 – 526 гг. до н. э. Его резиденцией был древний город Танис в дельте Нила.


[Закрыть], правившего Танисом египетским, прогуливалась по дороге на Пелузу в окружении своих придворных дам. Глубокая печаль томила Амазиду; из прекрасных ее очей струились слезы. Все знали, отчего она тоскует и как боится прогневить своей печалью отца. При ней находился старик Мамбрес, когда-то бывший чародеем и евнухом фараонов, а теперь почти не разлучавшийся с Амазидой. Он был ее восприемником и воспитателем, от него научилась она всему, что дозволительно прекрасной принцессе знать из мудрости египетской. Ум Амазиды был равен ее красоте, и была она столь же нежна и чувствительна, сколь прелестна; из-за этой чувствительности ей и приходилось проливать столько слез.

Принцессе было двадцать четыре года, чародею Мамбресу [2]2
  Мамбрес – Вольтер делает его одним из египетских чародеев, повторявших, согласно библейскому рассказу, чудеса, которые совершал по божьему внушению Моисей перед фараоном, дабы тот отпустил народ израилев из своей земли (Исход, VII – VIII).


[Закрыть] – около тринадцати столетий. Именно он, как известно, участвовал некогда вместе с великим Моисеем в знаменитом диспуте, исход коего долго оставался неясным для обоих глубокомысленных философов. И если Мамбрес потерпел поражение, то случилось это лишь благодаря явному вмешательству небесных сил, взявших под свое покровительство его противника; только боги смогли осилить чародея.

Амазис назначил его обер-гофмейстером в доме своей дочери, и Мамбрес исполнял эту должность со свойственной ему премудростью: стенания прекрасной Амазиды не могли оставить его безучастным.

– О возлюбленный мой! – то и дело восклицала принцесса. – О мой юный и нежный друг! О величайший из воителей, совершеннейший и прекраснейший из людей! Увы, почти семь лет минуло с той поры, как ты оставил землю! Какой бог отнял тебя у твоей нежной Амазиды? Мудрые прорицатели египетские единодушно сходятся в том, что ты не умер, но для меня ты мертв, я одинока на земле, она стала мне пустыней. Какие небывалые чары заставили тебя покинуть престол и возлюбленную? Твой престол – это пустяк, хоть он и был выше всех других на свете, но я… Как ты мог забыть ту, что так тебя обожает, о любезный мой На…! Принцесса не успела договорить.

– Бойтесь произносить это роковое имя, – прервал ее мудрый Мамбрес, евнух и чародей фараонов. – Может статься, что вас подслушает какая-нибудь из придворных дам. Все они вам преданны, и любая из них, без сомненья, считает за честь, что служит благородным страстям столь прекрасной принцессы, но и среди них может затесаться болтунья, а то и доносчица. Вы знаете, что отец, при всей любви к вам, поклялся вас казнить, если вы произнесете это ужасное имя, вечно готовое сорваться с ваших уст. Плачьте, но помалкивайте. Этот запрет суров, но вам ли, впитавшей всю мудрость египетскую, не найти управы на собственный язык? Вспомните, что Гарпократ [3]3
  Гарпократ – египетское божество, так называемый Гор-дитя, сын Изиды и Озириса; он считался олицетворением восходящего солнца, а потому изображался как ребенок, сосущий палец. Греки неверно истолковывали этот жест и считали Гарпократа божеством молчания.


[Закрыть], один из величайших наших богов, всегда держит палец на устах.

Прекрасная Амазида зарыдала, но не промолвила более ни слова.

Молча приближаясь к берегам Нила, заметила она вдалеке, под кущей дерев, омываемых рекой, старуху в серых лохмотьях, сидевшую на пригорке. Рядом с ней расположились пес, козел и ослица. Поодаль свернулся не совсем обычный змей: у него был мягкий и одухотворенный взгляд, благородное располагающее обличье, а чешуя на нем так и переливалась яркими и нежными красками. Не менее удивительной особой была огромная рыба, высунувшая голову из воды. А на одной из веток примостились ворон и голубь. Видно было, что эти создания вели между собой оживленную беседу.

– Увы, – прошептала принцесса, – эта компания судачит, наверное, о своих любовных похождениях, а мне запрещено даже произносить имя того, кого я люблю!

Старушка держала стальную цепочку длиной в сто саженей, к которой был привязан бык, щипавший траву на лугу [4]4
  Вольтер разрабатывает в повести мотив пророчества фараону (вавилонскому царю) Навуходоносору перед его безумием, о чем рассказывается в Библии (Книга пророка Даниила, IV, 22).


[Закрыть]; белый, точеный, грузный и в то же время проворный, что не часто встретишь. Рога у него были из слоновой кости. Словом, это был всем быкам бык. Ни тот из его сородичей, в которого влюбилась Пасифая, ни тот, чье обличье принял Зевс, чтобы похитить Европу [5]5
  Европа была дочерью финикийского царя Агенора. Влюбившийся в нее Зевс явился ей в виде быка, похитил и увез на Крит, где она родила Миноса (греч, миф.).


[Закрыть], не шли ни в какое сравнение с этим великолепным животным. Даже очаровательная телка, в которую обратилась Изида, – и та вряд ли оказалась бы ему под стать.

Едва завидев принцессу, он устремился к ней с резвостью молодого арабского жеребца, спешащего через широкие долины и потоки древней Саны [6]6
  Сана – область в южной Аравии.


[Закрыть] навстречу пылкой кобылице, которая правит его сердцем и заставляет навострять уши. Старушка силилась его удержать; змей старался испугать своим шипением; пес гнался за ним, норовя укусить за бесподобные ляжки; ослица стала посреди дороги и лягалась, пытаясь повернуть его вспять. Огромная рыбина, чуть не целиком высунувшись из воды, грозила его проглотить, ворон кружил над головой быка, силясь выклевать ему глаза, а козел словно врос в землю, объятый страхом. Один только голубь с любопытством порхал вокруг быка и ободрял его тихим воркованием.

Столь необычное зрелище заставило Мамбреса глубоко задуматься. Тем временем белый бык, таща за собой цепочку и старуху, уже подбежал к охваченной удивлением и боязнью принцессе. Он бросился к ее ногам, покрыл их поцелуями и оросил слезами; он не отрывал от нее взгляда, полного несказанной муки и радости. Он не осмеливался мычать, боясь испугать прекрасную Амазиду, а говорить не мог. Ему было отказано даже в том жалком подобии человеческой речи, которое небеса даруют иным животным, зато все его движения были на редкость красноречивы. Он очень понравился принцессе. Ей показалось, что эта неожиданная забава может хоть на время рассеять ее безысходную тоску.

– Что за милое животное, – промолвила она, – я хотела бы заполучить его на свой скотный двор.

При этих словах бык преклонил колени и поцеловал перед ней землю.

– Он разумеет меня, – воскликнула принцесса, – он дает понять, что хочет принадлежать мне. Ах, дивный чародей, божественный евнух, не откажите мне в удовольствии, купите этого прелестного херувима [7]7
  Xеруб – по-халдейски и по-сирийски значит бык.


[Закрыть]; поторгуйтесь со старушкой, которой он, без сомнения, принадлежит. Я хочу, чтобы этот бык был моим, не лишайте же меня этой невинной забавы.

Придворные дамы присоединились к просьбам принцессы. Мамбрес расчувствовался и пошел переговорить со старушкой.

Глава вторая. КАК МУДРЫЙ МАМБРЕС. БЫВШИЙ ЧАРОДЕЙ ФАРАОНА, УЗНАЛ СТАРУШКУ И САМ БЫЛ УЗНАН ЕЮ

– Сударыня, – обратился он к ней, – вы знаете, что все девицы, а особливо принцессы нуждаются в развлечениях. Царская дочь без ума от вашего быка; уступите же его ей; вам будет уплачено наличными.

– Господин, – ответила ему старушка, – не я владелица этого драгоценного животного. Мне и всем зверям, которых вы видели, поручено беречь его как зеницу ока, примечать все его выходки и докладывать о них куда следует. Боже меня упаси даже подумать о продаже этой бесценной скотины!

Ее речи навеяли на Мамбреса какие-то смутные воспоминания, но он никак не мог разобраться в них. Потом, взглянув повнимательней на старушку в полинявшем плаще, сказал:

– Почтеннейшая сударыня, мне кажется, что когда-то я уже видел вас.

– Мы и в самом деле уже виделись с вами, господин, – отвечала старушка. – Это было лет семьсот назад, во время моего путешествия из Сирии в Египет, через несколько месяцев после падения Трои. Помнится, в Тире тогда царил Хирам [8]8
  Хирам. – С таким названием известны два тирских царя; Хирам I правил, по-видимому, в X в. до н. э., Хирам II в VIII в. до н. э., то есть время правления обоих не совпадает с эпохой Троянской войны (XII в. до н. э.).


[Закрыть], а в Египте – Нефель Керес [9]9
  Нефель Керес (точнее – Нефериркара). – Такое имя носили два египетских фараона; один из них принадлежал ко II династии (начало III тысячелетия до н. э.), другой к V династии (середина III тысячелетия до н. э.).


[Закрыть].

– Ах, сударыня! – воскликнул старец. – Да вы не иначе, как божественная волшебница Аэндорская [10]10
  Речь идет о библейском персонаже, упоминаемом в Первой книге Царств, где рассказывается, как Саул призывал волшебницу перед сражением при Галвуе против филистимлян, предводительствуемых Давидом (XXVIII, 4 – 25).


[Закрыть]!

– А вы, сударь, – отозвалась старушка, обнимая его, – не кто иной, как великий Мамбрес Египетский!

– О нежданная встреча! О достопамятный день! О предвечные начертания судьбы! – изумлялся Мамбрес. – Нет сомнения в том, что само провидение свело нас на этом лугу близ Нила, у стен славного города Таниса! Ах, сударыня, неужели это вы, столь знаменитая у себя, на берегах мелководного Иордана, и первая на весь мир мастерица по части вызывания теней!

– Ах, господин, неужели это вы, прославленный на весь мир мастер по части обращения жезлов в змей [11]11
  Это и другие чудеса совершает Моисей и египетские чародеи, о чем рассказывается в Библии (Исход, VII – VIII).


[Закрыть], света в тьму и речной воды в кровь!

– Все это так, сударыня, однако преклонный возраст изрядно притупил мою проницательность, и подточил мои силы. Оттого мне и невдомек, откуда у вас этот белый бык и что это за звери, которые стерегут его вместе с вами.

Старушка собралась с духом, возвела глаза к небу, а потом ответила ему так:

– Дорогой мой Мамбрес, хоть мы с вами и собратья по ремеслу, однако мне строго-настрого запрещено объяснять вам, что это за бык. Что же касается остальных животных, тут я могу удовлетворить ваше любопытство. Их легко узнать по приметам, им свойственным. Змей – это тот самый змей, что уговорил Еву съесть яблоко и угостить им своего мужа. Ослица – та самая, что однажды на узкой дороге заговорила человеческим голосом с Валаамом [12]12
  В Библии рассказывается, как Валаам был послан, чтобы проклясть иудеев; он поехал верхом на ослице, но той явился ангел с мечом и она не захотела идти дальше; Валаам стал бить ее палкой, «и отверз господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьешь меня?» (Числа, XXII, 22-30).


[Закрыть], вашим сверстником. Рыба, что плавает, высунув голову из воды, – та самая, что не так давно проглотила Иону. Пес – тот самый, что увязался за архангелом Гавриилом и юным Товией [13]13
  Пес – тот самый, что увязался за архангелом Гавриилом и юным Товией… – Вольтер имеет в виду библейский рассказ о том, как состарившийся и ослепший Товит послал своего сына Товию за долгом. В этом путешествии юношу сопровождал ангел Рафаил и собака Товии (Книга Товит, V – XII).


[Закрыть], когда они отправились в Раги Мидийские, а было это во время великого Салманасара [14]14
  Салманасар – имеется в виду ассирийский царь Салманасар V (правил в 726 – 722 гг. до н. в.). При этом царе попал в рабство Товит; путешествие же его сына следует отнести ко времени правления Саргона II (721 – 705 до н. в.) или Синаххериба (704 – 681 до н. э.).


[Закрыть]. Козел – тот самый, что искупает грехи целого народа [15]15
  Имеется в виду библейский рассказ о том, что у древних евреев был обычай приносить в жертву козла, который тем самым искупал грехи всего народа (Левит, XVI, 21 – 22).


[Закрыть], а ворон и голубь [16]16
  Птицы, которых легендарный Ной выпускал из ковчега, чтобы узнать, спала ли вода (Бытие, VIII, 6 – 12).


[Закрыть] – те самые, что были в Ноевом ковчеге, когда произошел всемирный потоп – величайшее событие, о котором почти никто на свете до сих пор не имеет понятия. Ну вот, я и посвятила вас в суть дела. Но о быке я не скажу вам ни слова.

Мамбрес выслушал ее с величайшим почтением, а потом сказал:

– Всевышний открывает, что хочет и кому хочет, о славнейшая волшебница! Все эти животные, призванные вместе с вами стеречь белого быка, известны только вашему щедрому и обходительному народу, который сам по себе неизвестен почти никому на свете. Чудеса, которые мы с вами совершали, станут когда-нибудь поводом для насмешек у лжемудрецов будущего [17]17
  Лжемудрецами герой Вольтера называет философов-просветителей, сомневающихся в подлинности библейских легенд.


[Закрыть], но, к счастью, не вызовут ни малейшего сомнения у подлинных мудрецов, которые под властью пророков будут населять некую незначительную часть света, а этого вполне достаточно.

Едва успел он договорить, как принцесса потянула его за рукав и спросила:

– Мамбрес, неужели вы так и не купите мне быка?

Чародей, погруженный в глубочайшие размышления, ничего не ответил, и Амазида залилась слезами.

Наплакавшись, она обратилась к старушке:

– Милая моя, заклинаю вас всем, что вам дорого на свете, вашим отцом, вашей матерью, вашей кормилицей, которые, без сомнения, еще живы и здравствуют, продать мне не только вашего быка, но в придачу к нему и голубя, который, как мне кажется, жить без него не может. Других ваших животных мне не надо, но я исчахну от тоски, если не сторгую у вас этого прелестного белого быка, который станет отрадой моей жизни.

Старушка почтительно приложилась к оборкам ее кисейного платья и ответила:

– Дорогая моя принцесса, мой бык не продается, я уже растолковала это вашему знаменитому чародею. Я могу услужить вашей милости лишь тем, что стану приводить его каждый день пастись под окнами вашего дворца, а вы будете его ласкать, угощать пирожными и делать с ним все, что вам заблагорассудится. Но при этом необходимо, чтобы он всегда оставался под надзором зверей, которые меня сопровождают и которым поручена его охрана. Если он не станет бунтовать, они не сделают ему ничего дурного, но вздумай он еще раз сбежать от меня, как это случилось, когда он увидел вас – ему несдобровать. Тогда я не отвечаю за его жизнь! Его непременно проглотит громадная рыбина, которую вы видели, и ему придется провести не менее трех суток у нее в брюхе, или тот самый змей, который, надо полагать, показался вам таким смирным и ласковым, ужалит его, – и он умрет.

Белый бык, прекрасно понимавший все, что говорила старушка, но лишенный дара речи, выслушал все ее объяснения с покорным видом. Он лежал у ее ног, тихонько мычал и глядел на Амазиду с такой нежностью, словно хотел сказать: «Приходите хоть иногда поиграть со мной на лугу».

В беседу вмешался змей:

– Я советую вам, принцесса, безропотно подчиниться всему, что вы только что услышали от этой барышни из Аэндоры.

Затем выступила ослица, сказав, что она полностью разделяет мнение змея.

Амазида была огорчена тем, что этот змей и какая-то ослица так бойко говорят, а прекрасному быку, полному столь нежных и благородных чувств, не дано их выразить.

– Увы, – молвила она вполголоса, – как все это похоже на придворное общество, где, что ни день, встречаешь молчаливых и застенчивых красавцев и уродливых болванов, болтающих без умолку.

– Вы ошибаетесь, – вставил Мамбрес, – этот змей вовсе не болван, а, если разобраться, весьма и весьма важная особа.

Между тем день склонился к вечеру, и принцессе пришлось вернуться во дворец, пообещав старушке прийти на лужайку завтра в то же время. Придворные дамы были всем изумлены и ничего не поняли из того, что увидели и услышали. Мамбрес погрузился в обычные свои размышления. Принцесса, задумавшись над тем, отчего это давеча змей назвал старушку барышней, заключила, что та засиделась в девицах, и почувствовала легкую досаду оттого, что и сама еще сохранила невинность; вполне извинительную причину этой досады она скрывала ото всех столь же тщательно, как и имя своего возлюбленного.

Глава третья. КАК ПРЕКРАСНАЯ АМАЗИДА ТАЙКОМ БЕСЕДОВАЛА СО ЗМЕЕМ

Принцесса попросила своих дам сохранить в тайне все, что они видели. Те единогласно обещали ей это и хранили тайну целый день. Стоит ли говорить о том, что Амазида почти не сомкнула глаз этой ночью? Мысль о прекрасном быке преследовала ее как необъяснимое наваждение. Поутру, едва ей удалось остаться наедине с Мамбресом, она обратилась к нему:

– О мудрец! Этот бык вскружил мне голову!

– У меня он тоже нейдет из головы, – отвечал мудрец. – Теперь мне ясно, что этот херувим не так-то прост. Здесь кроется великая тайна, и я боюсь, как бы не приключилось какого-нибудь несчастья. Ваш отец, царь Амазис, гневлив и подозрителен; обстоятельства требуют, чтобы вы вели себя как можно осмотрительней.

– Ах, – воскликнула принцесса, – какая уж тут осмотрительность при моем любопытстве! Ведь любопытство – единственная страсть, которой осталось место в моем сердце, истерзанном тоской по утраченному возлюбленному. Неужели мне так и не удастся узнать, что это за белый бык, вызвавший во мне столь неслыханное смятение?

– Госпожа, – ответил Мамбрес, – я уже признавался вам, что моя прозорливость слабеет по мере того, как я старею; но вряд ли я ошибусь, если скажу, что змею известно все, о чем вы так хотите узнать. Он весьма умен; ему не откажешь в красноречии; он издавна привык иметь дело с дамами.

– Ах, – воскликнула Амазида, – неужели это тот самый египетский змей, что, кусая собственный хвост, является символом вечности? Тот самый, что озаряет весь мир, открывая глаза, и повергает его во тьму, когда их закрывает?

– Нет, госпожа.

– Стало быть, это змей Эскулапа [18]18
  Легендарный древнегреческий врач Эскулап обычно изображался со змеей у своих ног.


[Закрыть]?

– Вовсе нет.

– Уж не Юпитер ли это, принявший обличье змея?

– Да что вы!

– Ах, наконец-то я догадалась; это жезл, который вы некогда обратили в змея!

– Да нет же, говорю вам, госпожа! Хотя, егли разобраться, все эти змеи состоят с ним в родстве. А он очень известен у себя на родине, где слывет самым изворотливым из всех, каких только видели. Поговорите же с ним. Только предупреждаю, что это весьма рискованная затея. Будь я на вашем месте, я оставил бы в покое этого быка, а с ним заодно – ослицу, змея, рыбу, пса, козла, ворона и голубя. Но вам не совладать с любопытством, а я могу только жалеть вас и трепетать за вашу судьбу.

Принцесса упросила его устроить ей встречу со змеем.

Мамбрес, по доброте своей, согласился. Поразмыслив как следует, он отправился к волшебнице и изложил ей прихоть принцессы с такой вкрадчивостью, что та согласилась помочь.

Старуха сказала, что поскольку Амазида влюблена, а змей прекрасно разбирается во всех жизненных тонкостях, весьма обходителен с дамами и всегда готов им услужить, то он непременно явится на это свидание.

С этим приятным известием чародей и воротился к принцессе; но по-прежнему, опасаясь какого-нибудь несчастья, он не мог не поделиться с нею своими размышлениями.

– Вам хотелось переговорить со змеем, госпожа; что же, ваше желание исполнится, когда вашему высочеству будет угодно. Однако не забывайте, что ему нужно как можно больше льстить, ибо всякая тварь исполнена самолюбия, а он в особенности. Поговаривают даже, что в свое время он лишился некоего теплого местечка [19]19
  Имеется в виду библейское предание о том, как Люцифер в образе змея был низвергнут в бездну.


[Закрыть] именно из-за избытка гордыни.

– Я ничего не слыхала об этом, – вставила принцесса.

– А я в этом не сомневаюсь, – уверил ее старец и пересказал ей все слухи, которые ходили об этом пресловутом змее. – Но, госпожа, – продолжал он, – что бы там с ним ни приключилось, помните, что вам удастся выведать его тайну только посредством хитрости и лести. В одной из соседних с нами стран рассказывают, что некогда он любил разыгрывать с женщинами гнусные шутки; справедливость восторжествует, если теперь его самого одурачит женщина.

– Уж я постараюсь, – сказала принцесса.

И она отправилась на свидание, прихватив с собою придворных дам и доброго чародея. Старушка отогнала белого быка подальше. Мамбрес завязал с нею разговоры, предоставив принцессе свободу действий. Старшая фрейлина принялась болтать с ослицей, другие забавлялись с козлом, псом, вороном и голубем. Что же касается огромной рыбы, которой все боялись, то по приказу старухи она погрузилась в волны Нила.

Змей тотчас явился в рощу, где сидела прекрасная Амазида, и вот какая беседа у них состоялась:

Змей. Не смею выразить, сударыня, как я польщен честью, которую оказало мне ваше величество.

Принцесса. Милостивый государь, ваша громкая слава, изящество вашего обличья и блеск ваших глаз – все это склонило меня к тому, чтобы искать свидания с вами. Молва (если только ей можно верить) утверждает, что некогда вы были знатной особой в Эмпирее.

Змей. Да, это так, сударыня: я занимал там довольно значительный пост. Утверждают, что теперь я стал всего-навсего опальным фаворитом; именно такой слух распустили обо мне индийские брахманы, впервые сложившие длинную историю моих похождений [20]20
  Брахманы и в самом деле были первыми, чье воображение породило мятеж в небесах; эта выдумка долго служила потом основой сказаний о битвах богов и гигантов, а также некоторых других историй.


[Закрыть]. Я не сомневаюсь, что в свое время какой-нибудь поэт Севера сделает их сюжетом нелепейшей эпической поэмы [21]21
  Намек на поэму Мильтона «Потерянный Рай»


[Закрыть], ибо, по правде говоря, ни на что больше они не годятся. Однако не так-то уж низко я пал, чтобы у меня не осталось весьма обширных владений на земном шаре. Осмелюсь даже утверждать, что он целиком находится у меня в подчинении.

Принцесса. Охотно верю вам, сударь; говорят, что вы способны убедить кого угодно в чем угодно; а убедить – значит подчинить.

Змей. Видя и слыша вас, сударыня, я чувствую, что вы обретаете надо мной ту власть, которой я будто бы обладаю над многими другими.

Принцесса. Вы, как я слышала, большой сердцеед. Утверждают, что перед вами не устояло немало дам, начиная с общей нашей прародительницы, чье имя выскочило у меня из головы.

Змей. Меня оклеветали: она почтила меня своим доверием, и я подал ей превосходный совет. Я утверждал, что ей вместе с мужем следует до отвала наесться плодов е древа познания. Тем самым я хотел угодить владыке всего сущего. Мне казалось, что столь необходимое роду человеческому дерево не должно расти понапрасну. Неужели владыка хотел, чтобы ему служили одни дураки и невежды? Разве разум создан не для того, чтобы просвещаться и совершенствоваться? Разве не нужно знать, где добро, а где зло, чтобы творить одно и избегать другого? Право, меня следовало бы за это поблагодарить.

Принцесса. А между тем говорят, что как раз из-за этого с вами приключилась беда. Видно, с того самого времени и повелось мудрых советников наказывать за разумные советы, а подлинных ученых и великих гениев – преследовать за то, что они проповедуют на благо человечества.

Змей. Уверяю вас, сударыня, что все это – не что иное, как россказни моих недругов. Они трубят на всех перекрестках, будто я впал в немилость при дворе. Но вот вам доказательство того, что я пользуюсь там величайшим доверием: разве не вынуждены они сами признать, что я входил в состав того совета, который постановил испытать беднягу Иова [22]22
  В библейском рассказе Сатана послал на бедного Иова проказу (Иов, II, 7).


[Закрыть]? Разве не был я снова призван туда, когда понадобилось обмануть некоего царька по имени Ахав [23]23
  Третья Книга Царств, гл. XXII, ст. 21 и 22. «Господь сказал, что он склонит Ахава, царя Израильского, чтобы тот пошел в Рамоф Галаадский и пал там. И некий дух выступил и стал перед Господом и сказал ему: «Я склоню его». И Господь сказал ему: «Чем? Да, ты склонишь его и выполнишь это. Иди и сделай так». Вольтер вольно пересказывает это место Библии, причем не два, а три ее стиха (20 – 22).


[Закрыть]? Разве не мне поручили заняться этим?

Принцесса. Ах, сударь, мне как-то не верится, чтобы вы были созданы для обмана. Да, кстати: поскольку вы, оказывается, все еще состоите на службе, не могу ли я попросить вас об одном одолжении? Надеюсь, что при вашей любезности вы не откажете мне.

Змей. Сударыня, ваша просьба для меня закон. Что изволите?

Принцесса. Умоляю вас открыть мне, кто этот прекрасный белый бык, вызывающий у меня неизъяснимое чувство восторга и ужаса? Меня уверили, что вы соблаговолите мне об этом рассказать.

Змей. Сударыня, любопытство – врожденное свойство человеческой натуры, а особенно – вашего прекрасного пола; без него люди погрязли бы в позорнейшем невежестве. Я всегда по мере сил старался утолить женское любопытство. Меня обвиняют в том, что снисходительность моя вызвана не чем иным, как желанием досадить владыке всего сущего. Клянусь, что единственной моей целью будет угодить вам; но не предупреждала ли вас старуха, что раскрытие этой тайны может навлечь на вас беду?

Принцесса. Ах, это лишь подогревает мое любопытство!

Змей. Вы рассуждаете точь-в-точь как все особы прекрасного пола, с которыми мне довелось иметь дело.

Принцесса. Если правда то, что все на свете должны помогать друг другу, если вы способны к состраданию, если в вас есть хоть капля жалости к несчастной женщине, вы не откажете мне.

Змей. Вы разрываете мне сердце; я постараюсь вам помочь, только не перебивайте меня.

Принцесса. Ни в коем случае.

Змей. Жил-был однажды молодой царь, красавец писаный, влюбленный, любимый…

Принцесса. Молодой царь, писаный красавец, влюбленный, любимый! А кем любимый? И кто был этот царь? Сколько ему было лет? Что с ним теперь? Где он? Что сталось с его царством? Как его звали?

Змей. Ну вот, не успел я начать, а вы уже меня перебили. Смотрите, если у вас не хватит выдержки, вам несдобровать.

Принцесса. Ах, простите, сударь, такого со мной больше не случится; продолжайте, умоляю вас!

Змей. Этот великий царь, любезнейший человек и храбрейший воин, увенчанный победами повсюду, куда ни обращал оружие, часто видел сны, а если забывал их поутру, то требовал от своих чародеев, чтобы они припомнили и растолковали, что же ему снилось, а когда им это не удавалось, приказывал их повесить, ибо что может быть справедливее такого приказа? И вот однажды, без малого семь лет назад, ему приснился восхитительный сон, который он забыл, едва успев пробудиться; и когда один молодой, но весьма опытный еврей [24]24
  Вольтер имеет в виду Даниила, толковавшего сны Навуходоносора (Книга пророка Даниила, II – IV).


[Закрыть] растолковал ему смысл этого сновидения, наш милейший царь внезапно превратился в тельца [25]25
  В старину слова «телец» и «бык» употреблялись как синонимы.


[Закрыть] ибо…

Принцесса. Ах, это был мой дорогой Наву…

Она не договорила и упала без чувств. Мамбрес, издалека следивший за разговором, увидел это и решил, что она умерла.