Текст книги "Инсомния"

Конечно, в любом правиле есть исключения. Например, Врум появился в моей жизни в качестве платы за все мои годы страданий. Но все равно не покидало ощущение, что я еще и должен остался, потому что не представляю, чем я заслужил такого милаху.

– Так малыш, – произнес я, выходя из круга камней. – В той стороне есть красивый лес, запомнил?

– Врум-врум.

– Я попрошу тебя провести нас. Ты же можешь парить над туманом и не дать нам заблудиться?

– Врум!

– С кем ты говоришь? – спросила Ева с подозрением.

– С Врумом. Он никуда не исчез. По крайней мере я все еще его вижу и даже могу потрогать.

– Ясно, – кивнула она, потупив взгляд. – Знаешь, я почему-то даже не удивлена. Ты такой же странный, как и всё вокруг.

– Потому я и хочу здесь остаться.

– Мне иногда кажется, что мы здесь оказались из-за тебя.

Я задумался. Отчасти в ее словах было что-то логичное. Какая-то неуловимая взаимосвязь. Но вспоминая все произошедшее, я не смог откопать ни единой причины, как мог тут оказаться. Нет, я тут точно ни при чем.

Разговор на этом моменте как-то стих сам собой. Мы подошли к краю холма, вглядываясь в зеленоватый туман. Но вокруг не было ничего видно, кроме странной мглы. Такое чувство, что под нами бесконечные облака, разве что мерзкого оттенка.

– Эй, вы двое. Стоять!

Знакомый голос. Я даже обернулся, вскинув бровь. Этот засранец весьма настырный, должен заметить.

– Куда вы собрались? – спросил тот самый щегол, которому я вчера вывернул руку.

Хоть он со своими дружками и шел в нашу сторону уверенной походкой, словно король этого холма, но в паре метрах от меня все же затормозил. Значит, дрессировка прошла успешно, нужные рефлексы выработаны.

– Мы двигаемся к лесу, как я всем и предлагал.

– Мы решили, что будем ждать здесь, – возразил мажор.

– Ждите, – пожал я плечами.

– Вы тоже остаетесь.

– С чего это? – я натурально удивился.

– Потому что мы так решили, – в этот раз он указал рукой себе за спину. Мол, не он с прихлебателями тут руководит, а демократия. – Ты можешь катиться, но она остается.

– Понравилась? – усмехнулся я.

– Че?

– Я убираюсь отсюда, – устало повторил я.

– Я с ним, – произнесла Ева.

– Вы как хотите, – добавил я.

– Слышь, ты…

Он не договорил. И нет, я ничего ему не сделал. Если бить каждого, кто на меня косо посмотрит, придется только этим и заниматься. Парень раздражал, но и сделать мне ничего не мог, так что я собирался просто уйти.

Но прервал нас очень странный, но при этом знакомый звук. Я очень часто слышал его в последние годы. Потому что часто играл с ребятами, что отыгрывали роль лучников. Это был звук спущенной тетивы.

Я на чистых рефлексах ушел в сторону, придавив Еву спиной к камню. Стрела просвистела мимо меня, воткнувшись щеглу в плечо. Парень дернулся, опустил взгляд и только потом заорал. Да, боль приходит не сразу, сначала шок.

Из раны мажора хлестала кровь, но при этом он не попытался выдернуть стрелу. Вернее попытался, но от боли упал на колени. Ну и хорошо, иначе можно сделать только хуже.

Примерно в этот же момент туман исчез. Просто разом вся мгла вокруг развеялась словно дым. Вокруг холма стояли люди в броне и с оружием в руках. На глаз тут около полусотни, но это только с нашей стороны холма.

Я видел кирасы, шлемы, щиты, копья, алебарды, ножны с мечами. Классическое средневековое войско в алых тонах. На кирасах и щитах у всех имелся одинаковый герб, то ли ящерица, изрыгающая пламя, то ли дракон без крыльев.

Один из солдат, выделялся на фоне остальных. Вместо брони и оружия – алый плащ с тем же гербом. Шлема тоже не было, лишь черная шевелюра зализанных назад волос. Человек вытащил из-под плаща кинжал и воткнул его в ухо лучнику.

– Брать живьем! – рявкнул он. – Всех.

Я понял, что местный командир говорит на другом языке, но я его понимал. Откуда-то в памяти всплыли незнакомые слова, и я точно знал, что они означают «собака» и «обезьяна». А еще я заметил, что кинжал в ухе лучника просто растворился. Но думать об этом не было времени.

Невезучий лучник, что чуть не убил меня, еще не успел осесть, а первые ряды солдат уже сдвинулись с места в нашу сторону.

Я потянул Еву за собой, возвращаясь в круг. Мажор все еще орал, стрела пробила его навылет, но у меня не было желания ему помогать. Хотя там дел на минуту, но если даже правильно извлечь ее, парень может просто истечь кровью.

С других сторон было ничуть не лучше. Я быстро обежал все камни, и везде одно и то же. Люди в алой броне поднимались на холм. С других сторон их было меньше, всего я насчитал около сотни. Но нам и этого хватит.

Надо было уходить ночью. Но я думал, что у нас еще было время до вечера. Он же сказал, что у меня есть сутки. Кто сказал? Не помню, не важно.

Солдаты быстро поднялись на холм и с легкостью переступили незримую черту магического круга. Командир зашел следом, и вот ему явно поплохело.

Он зашатался, из носа потекла кровь, но тем не менее, через силу, он все же преодолел барьер и вошел в круг.

Вся наша толпа собралась в центре, прижимаясь друг к другу. Я почувствовал, как Ева крепко сжала мою руку. Солдаты обступили нас со всех сторон, угрожая копьями и алебардами.

– Диги-диги, – недовольно зарычал Врум, потрясая крыльями.

Мажор же остался сидеть на краю, продолжая стонать и истекать кровью. Алый командир брезгливо посмотрел на парня, затем жестом отдал приказ.

Один из солдат, что был поздоровее и в броне посерьезней, подошел к парню и нацепил ему на руку браслет с цепью. Другой конец которой пристегнул к своему поясу.

– Отвести к целителю! – рявкнул командир. – Все должны быть живы.

– Господин, – это говорил уже один из рядовых. – Пятнадцать человек. Никаких признаков скверны или сумрака. Но их одежда…

– Сам вижу, – отмахнулся человек в плаще, подходя ближе и обращаясь к нам: – Если будете вести себя тихо, то останетесь целыми. Приказ был доставить вас живыми, но не более того.

Из нашей толпы послышались испуганные голоса. В основном банальное «мы вам ничего не сделали», «что вам от нас нужно» и «я хочу к мамочке».

– Какой мерзкий язык, – скривился командир.

– Господин, – произнес тот же солдат, – эти дикари вас не понимают.

Адъютант совершил одну ошибку. Подошел чуть ближе, чем следовало, заискивая у своего начальства. Хотел стоять так, чтобы господин его видел. И еще он махнул рукой, указывая на нас.

Эту руку я и схватил, дернул на себя. Солдат от неожиданности ойкнул и потерял равновесие. Я вывернул руку, заламывая ее и заводя солдату за спину. Сделал короткий подшаг, придавливая его руку своим телом.

Свободной рукой выхватываю кинжал, что заприметил ранее на поясе солдата, и упираю его в горло врага. А никак иначе я их всех сейчас не воспринимал. Лучше бы, конечно, взять в плен командира, но тот не подходил слишком близко.

Все застыли, глядя на меня. Я почувствовал, как толпа за спиной отодвинулась от нас с Евой, словно от прокаженных. А девушка, наоборот, прижалась сильней, держась за моей спиной.

Я соображал, что делать дальше. Надо потребовать проход, хотя бы для нас с Евой. Всяко лучше, чем играть под дудку этих алых. Но как я ни старался, нужные слова на их языке не хотели всплывать в голове.

Командир алых не дал мне много времени на размышления. Он взмахнул пустой рукой, словно собирался кинуть в меня камень. Но на мгновение замер, передумав. Сделал жест одному из лучников, и тот спустил тетиву.

Голова моего заложника дернулась, и тело обмякло. Что ж, я надеялся, что этот парень командиру хоть немного важен. Но судя по всему, главарь в плаще тут любого готов пустить под нож без лишних переживаний.

Еще один жест, и двое солдат с копьями двинулись в нашу сторону. Я перехватил кинжал поудобнее и встал в стойку. Им будет тяжело взять меня живым. Жаль только, что от моих резких движений вновь проснулась боль во всем теле. Главное не потерять от этого сознание в самый неподходящий момент.

– Бом-диги-диги, – зашипел Врум. – Бом-бом.

Скат пролетел у меня над головой, и солдаты его явно не видели. Врум на полной скорости врезался головой в одного из копейщиков, и того отбросило аж до самого камня. Он врезался спиной в один из монолитов, но не сполз на землю, а словно прилип спиной.

Пока все пытались сообразить, что же произошло, Врум крутанулся в воздухе и влетел головой во второго копейщика. И снова солдат отлетает и прилипает к камню. Причем выглядело это странно.

Не было похоже, будто Врум его толкнул. Скорее копейщика что-то схватило сзади и потянуло к камню.

Я же не стал медлить. Впереди оставался только командир в алом плаще, и он тоже растерялся. Перехватив кинжал, бросаю его в зализанного ублюдка. Получилось удачно, лезвие попало тому прямо в грудь, но из-за цвета плаща я так и не смог понять – нанес ли мой бросок хоть какой-то урон или под плащом все же была броня.

– Бежим! – рявкнул я, хватая Еву за руку.

Пока командир пытается вытащить кинжал, а остальные солдаты растеряно хлопают глазами, у нас появилось короткое окно для прорыва.

Если бы толпа за спиной ломанулась следом, то у многих были бы неплохие шансы спастись. Но это стадо предпочло стоять и дрожать от страха. Их выбор, их право. Никаких претензий.

Человек в плаще скривился, схватившись за рукоять. Все же я сумел его достать. Проносясь мимо него, пихаю зализанного плечом, отчего тот теряет равновесие, но не падает. А вот меня от столкновения пронзает боль.

Искры сыплются из глаз, но я не останавливаюсь. И да, от бега боль становится только сильнее. Я знаю свои пределы. Около трех минут в таком темпе и отключусь. Мое измученное тело опять меня подведет, но я должен попытаться.

Один из солдат преграждает нам путь, встав между камнями и направив копье в нашу сторону. Я хотел было свернуть, но быстро понял, что все пути отрезаны. Между камнями везде стояли охранники с копьями.

– Взять их, – раздался голос за моей спиной. – Вырвать им ноги. Не дать уйти.

Я на ходу пинаю голову одного из трупов. Череп с хрустом отделяется и летит в сторону воина с копьем, преграждающего путь. Но на этом моменте моя удача закончилась. Снаряд даже близко не попал в противника, пролетев над его головой.

Впрочем, этого хватило, чтобы солдат дернул руками, словно пытался защититься древком. Этой заминки мне оказалось достаточно, чтобы сблизиться, отведя острие копья в сторону. А дальше вариантов не осталось.

Я отпускаю руку Евы и со всей скорости врезаюсь в копейщика. Моего веса и инерции хватило, чтобы сбить его с ног, и мы вместе кубарем катимся по склону холма. Мое тело отзывается вспышками боли, перед глазами все вертится безумным вихрем, а в ушах набатом пульсирует кровь.

Когда мое тело наконец замерло у подножия холма, я натурально взвыл от боли словно дикий зверь. Кости ломило, мышцы сводило от многочисленных судорог, а перед глазами стояла пелена.

Я попытался подняться, но очередная вспышка боли заставила меня упасть на колени. Я слышал испуганный крик Евы где-то сбоку. Какая-то возня и ругань с другой стороны.

– Врум-врум, – раздалось спереди.

И я почувствовал, что что-то мягко врезается в меня. Дышать сразу стало легче. Нет, не так. Все тело словно стало легче. Боль никуда не делась, но теперь она ощущалась как-то иначе. Терпимей что ли.

Я поднялся на ноги без особых проблем. Едва не подпрыгнул, не рассчитав силы. Сзади подбежала Ева, а я оглянулся. Из-за камней показались солдаты, услышал треск тетивы, и стрела втыкается в землю, чуть не пробив мне голень.

Надо бежать. Я не супергерой, чтобы сражаться с обученными воинами в полной экипировке. Да и сражаться мне нечем.

Схватив Еву за руку, развернулся и остолбенел. Да твою ж налево. И направо, и впереди тоже. Тут стояло человек тридцать в алых расцветках. Вон тот здоровяк с цепью, а рядом сидит бледный пацан. Вокруг него вертятся двое мужчин в каких-то красно-серых накидках.

Прикинув более-менее пустое пространство, бросаюсь туда. Бежать все еще больно, но теперь легче. А вот Врума нигде нет, как и времени его искать. Но он вряд ли пропадет, почему-то я в этом не сомневался.

Здоровяк первым бросается нам наперерез. Звенит цепь, кричит раненый пацан и падает на землю. Здоровяк рывком протащил его пару метров за собой, прежде чем опомнился. Ну хоть на что-то полезное сгодился этот мелкий говнюк.

Солдаты бросились в нашу сторону со всех сторон, но я был быстрее. И это удивительно. Я бежал быстрее, чем они. Нет, я понимаю, на мне ни тяжелой брони, ни оружия. Но у них, в отличие от меня, не было множества старых травм.

Ева пыхтела, но не отставала и руку не отпускала. Мы вырвались из кольца. Вдогонку летели стрелы, но сначала они прилично так не долетали. А затем скорей всего побоялись нас случайно убить. Расстояние играло нам на руку, но это никак не отменяло погони.

Отведенные мне три минуты бега истекли, боль была адская, но я не вырубался. Силы еще имелись, а мозг успешно сопротивлялся алой пелене, пытавшейся захватить сознание.

Мы уже поднялись на небольшой холм и начали новый спуск, как внезапно пространство вокруг подернулось дымкой. Пара секунд и я перестал видеть даже вытянутую руку. Все покрылось зеленоватым туманом, а в нос ударил стойкий запах болотной трясины.

– Я не для того дергал за столько имперских ниточек, чтобы пара овец отбилась от стада.

Глава 3. Не трахайся в колодце, из которого пьешь

Я узнал этот голос. Он принадлежал Туману, хоть я и не мог вспомнить, где слышал его раньше.

Сбросив скорость, перешел на шаг. Ничего не видно, но Ева рядом, жмется ближе. Я чувствую, как ей страшно. Это паршиво. Все это паршиво.

Если мы увязли в этой мгле, то можем бегать кругами, а то и вовсе на месте. Если алые плащи работают вместе с кислотным говнюком, то нам крышка.

– И почему я не удивлен? – раздался голос этой твари. – Из всех обезьян ты самая наглая. Жаль, что не получится лично преподать тебе урок. Но не переживай, в застенках тоже жизнь не сахар.

Я никак не мог уловить направление, откуда говорил Туман. Его голос постоянно перемещался с какой-то невероятной скоростью. Так, что слово могло начать звучать с одной стороны, а закончиться с противоположной.

Я водил руками вокруг словно слепой, но никого больше не было рядом. Твою мать, да что вообще происходит?

Замерев, глубоко вдохнул. Это помогает сосредоточиться и не наделать глупостей. Как нам выбраться отсюда?

И в этот момент я понял, что боль стала слабее. Причем ощутимо слабее. Словно это какие-то отголоски, не более. Хотя меня сейчас должно ломать так, что даже дышать смог бы с трудом. Боль была… как во сне.

Я закрыл глаза. Не потому что на что-то рассчитывал, а скорее от безысходности.

В детстве я всегда видел сны, уже потом потерял этот кусочек радости. И в детстве, как и любой другой ребенок, я очень боялся кошмаров. Тогда они были особо яркими и красочными. Но в определенный момент случилось знаменательное событие.

Как-то раз я вляпался в очередной кошмар, но каким-то образом понял, что сплю. А чтобы избавиться от кошмара, что надо сделать? Разумеется проснуться. А как проснуться, если ты спишь?

Детская логика была безотказной. Спят люди с закрытыми глазами, а не спят с открытыми. Значит надо просто открыть глаза. Разумеется, с первой попытки у меня ничего не получилось, и я решил, что открываю их недостаточно сильно.

Поэтому я крепко зажмурился во сне и начал пальцами разлеплять себе веки. И это сработало. Я проснулся в своей кровати, радостный и окрыленный новым открытием. Ведь теперь не надо было смотреть кошмары, ведь можно в любой момент проснуться и снова уснуть.

Главное – осознать, что ты спишь. И я начал практиковаться с энергией и энтузиазмом, на которые способны только дети. И вскоре я уже мог просыпаться просто зажмурившись, а распахнуть глаза уже в реальности.

Этот же фокус я неоднократно пытался проделать, когда мы только очутились в этом странном мире. Скорей всего это просто рефлекс подсознания, тянущийся из детства. В случае любой страшной ситуации – попытайся проснуться.

И сейчас, несмотря на то что я уже давным-давно не видел никаких снов, первое, о чем я вспомнил, – это как просыпаться. Зажмурившись, резко распахнул глаза.

Туман исчез. И от этого стало еще страшней.

– Ну ничего себе, – раздался голос, полный удивления.

Я обернулся и посмотрел в ту сторону. Туман сидел на большом плоском камне, вальяжно закинув ногу на ногу и покуривая свою трубку. Его зеленый наряд контрастировал даже с травой и деревьями на фоне.

– А ты не так прост, обезьяна. Как ты скинул мою дремоту?

И в этот момент я понял, что мы остались вдвоем. Где-то из-за холма раздался дружный топот множества ног, показались первые ряды алого отряда, но вот Евы нигде не было.

Туман лишь поглубже затянулся трубкой и выдохнул в сторону солдат целое облако зеленоватой мглы. Облако пролетело вперед, скрыв от меня воинов, а когда оно растаяло, то никого уже не было. Пустой холмик, поросший высокой травой, да парочка одиноких деревьев.

– Пусть пока погуляют, – отмахнулся Туман.

Я огляделся вокруг. Кроме нас двоих никого больше не было ни видно, ни слышно. Медленно двигаюсь к улыбающемуся Туману. Он даже не шевелится, просто внимательно разглядывает меня, словно в первый раз увидел.

Заношу правую руку для удара, короткий и быстрый тычок левой в подбородок. Фокус не прокатил. Вернее, удар-то я нанес, Туман и не думал уворачиваться. Только вот вместо его мерзкого подбородка моя рука влетела во что-то вязкое.

Фигура болотистого поплыла и завертелась клубами дыма. Мой кулак плотно увяз в странной зеленоватой мгле, которая быстро потянулась вверх, обвивая мою руку. Что-то больно сдавило запястье.

Я попытался вырвать руку, но вязкая мгла не отпускала. Мгновение, и клубы дыма растаяли сами собой. Я уставился на свое запястье, которое теперь было сковано браслетом. Точно такой же, как и у трупов на холме, только с зеленым отливом.

Первое, что я сделал, – это попытался стряхнуть эту гадость с руки. В ответ меня скрутило волной боли, и она шла явно от браслета. Я схватил его правой рукой и попытался стащить, но безуспешно. Браслет плотно обхватил запястье.

– Чем больше сопротивляешься, – произнес Туман, – тем дольше он будет тебя изучать.

Не уверен, что правильно перевел последнее слово. По ощущениям тут бы больше подошло «диагностировать» или «сканировать», но слишком умно для этой гниды болотной.

Меня повело в сторону от нахлынувшего головокружения. Я попытался удержать равновесие, но ноги сами подогнулись и я рухнул на колени. От браслета исходили какие-то волны, приносящие вполне ощутимую физическую боль.

– Так, ладно, – произнес Туман с тревогой в голосе. – Это уже не совсем нормально. А, вот в чем дело.

Боль прекратилась. В голове начало проясняться, но мысли продолжали скакать, устроив пьяные пляски внутри моей черепушки. Я с трудом сфокусировал взгляд и увидел Тумана. Тот сидел на толстой ветке соседнего дерева.

Его левая рука была направлена в мою сторону, и я увидел у него на запястье точно такой же браслет. Только смотрел он не на него или меня, а куда-то поверх.

– Мне тебя даже почти жалко, обезьяна, – усмехнулся он. – Дар Пробуждения, пусть и самый бесполезный, но все же один из Даров. Но вот Инсомния. Для Ловца нет ничего страшнее бессонницы. А я уж понадеялся, что ты окажешься полезен Отцу.

– Где она? – прохрипел я на незнакомом языке.

Не то, чтобы я считал себя каким-то рыцарем в сияющих доспехах. Но Ева мне доверилась, и я чувствовал некую ответственность за нее. И раз я в одиночестве выбрался из мглы, значит, она все еще там.

– С остальными овцами, где ей и место, – усмехнулся Туман. – Ты, конечно, бесполезен с такой болезнью, но я не для того целый год караулил эту дыру, чтобы тебя отпускать. Поэтому будь добр, вернись к остальным.

– Ага, разбежался, – прохрипел я, поднимаясь на ноги. – А иначе что? Твой туман на меня не действует.

– Ой ли? – усмехнулся Туман. – Смотри-ка, говорить научился. Ну чего ты упираешься? Ну поставят на тебе с десяток опытов, ну отрежут руку, или там голову. Зато кормят хорошо. И крыша над головой есть, и сено под задницей. – Туман тяжело вздохнул и махнул рукой. – Ладно, обезьяна. Считай браслет моим тебе подарком. Поверь, если проживешь достаточно долго, ты убедишься в его ценности.

– Сними с меня эту дрянь.

– Ага, конечно, – усмехнулся Туман. – И где мне потом тебя искать, если ты снова сбежишь? Нет уж, либо носи, либо возвращайся на холм. Но вообще, я бы на твоем месте перевел его в режим маскировки. Любой законопослушный гражданин теперь посчитает своим долгом убить тебя только за сам факт наличия этого браслета. А теперь давай немного поиграем.

Туман затянулся из своей трубки, коснулся шляпы, как бы прощаясь, и выдохнул такой поток дыма, что он сразу обволок небольшую поляну вокруг меня.

Я моментально зажмурился и попытался проснуться, но в этот раз фокус не сработал. Может это потому, что мгла была вокруг меня, но не касалась? Стоило об этом подумать, как зеленоватые клубы осели.

Теперь мгла была мне почти по пояс, и кольцо поляны начало сужаться. Твою же налево, да что вообще происходит? Туман сомкнулся, но выше подниматься не стал, но я все равно не видел даже своих ног.

Сколько ни пытался моргать – ничего не менялось. Может попробовать лечь и оказаться целиком в этом мареве? В тот раз ведь сработало. Похоже, зеленый быстро учится на своих ошибках.

Но прикинуть варианты как действовать я не успел. Потому что со всех сторон из мглы появились акульи плавники. Ну блин, накаркал, походу.

Твари кружили в тумане вокруг меня, постепенно сужая кольцо. Я крутился на месте, пытаясь придумать выход. Это все морок, Туман просто хочет загнать меня обратно на холм, к алым. А если нет?

Если эти твари реальны и вполне опасны? Врум тоже для всех был бесплотным, однако солдат о камни припечатал будь здоров.

Так что делать? Акулы, Туман, холм и… Я огляделся. Мгла стелилась по земле, но не закрывала обзор, так что цель я увидел быстро. И рванул напрямик со всех ног, игнорируя боль, растекающуюся по всем телу.

Да, стоило мне вырваться из… почему-то в голове всплыло слово «дремота», произнесенное на чужом языке. Как только я вырвался из мглы в первый раз, боль вернулась на прежний уровень. Все сильнее складывалось впечатление, что я в тот раз будто проснулся.

Но теперь я засек положенные три минуты, поделил пополам с учетом моего не самого хорошего состояния и ускорился.

Плавники завертелись, закрутились, словно во мгле под ногами плавали реальные акулы. А когда я пробегал мимо одного такого, то ощутил, как нога коснулась чего-то плотного. У меня внутри все похолодело, но скорости я не сбавил.

За спиной нарастал какой-то гул, но я не оборачивался. Как они там говорили? Взять живым, но не более. А еще алый плащ требовал оторвать нам ноги. Как все складывается-то одно к другому.

Багровая пелена застилает глаза, в голове все смешалось, боль стала ощущаться каким-то фоном. Это верные признаки скорой потери сознания. Разум пытается обороняться самым эффективным способом – отключиться.

Только вот это не вариант. Я не уверен, что смогу как-то избавиться в этот раз от мглы и тварей, а времени на эксперименты у меня нет. Я даже не понимаю, зачем бегу в этот лес. Просто знаю, что на холм мне возвращаться нельзя, как и стоять столбом.

И внезапно мгла исчезла, а я чуть было не споткнулся о торчащий корень, толщиной с мою ногу. В глазах уже все помутнело, сил поднять голову не было, и я просто бежал, глядя себе под ноги, не разбирая дороги.

Гул за спиной продолжал нарастать, но это вполне мог быть мой собственный пульс, бьющий в голову. Что-то просвистело прямо над ухом, но я не обратил внимания. Сил уже не было разбираться.

Туман не стал меня преследовать, как и его питомцы. Возможно, мой сон был просто сном и на самом деле акулы в лесах не водятся. Хотя что-то мне подсказывает, что я прав лишь отчасти. Потому что меня не покидало стойкое ощущение, что в этом мире не бывает просто снов.

Но в какой-то момент силы меня окончательно покинули, и я споткнулся об очередной корень. Возможно это бред моего угасающего сознания, но я готов поклясться, что секунду назад этого корня там не было. Он просто вырвался из земли, чтобы специально поставить мне подножку.

Но сил разбираться больше не было. Я упал, но в этот раз уже не смог подняться. Просто продолжил ползти вперед, пока не увидел аккуратную нишу, спрятавшуюся под стволом огромного дерева.

Я заполз в нее, такую удобную, словно созданную так, чтобы сюда поместился один человек. Древо приняло меня, укрыло от ветра, отсекло все посторонние звуки. Голова сама легла на мягкую подушку из мха.

Корни дерева в тот же момент зашевелились, оплетая мое убежище, скрывая от посторонних глаз, защищая и оберегая. Всего несколько секунд, и никакой ниши уже не было. Мое тело осталось во мраке, оплетенное толстыми монументальными вековыми корнями.

Но я этого уже не видел, потому что крепко спал. Обессиленный разум выжал из моего измученного тела все, что было возможно, и даже немножко больше. Сознание погрузилось в сон, которого мне так не хватало.

* * *

Верховный советник по делам восточной провинции Эдеа, входящей в состав великой Империи Редгард. Так теперь официально называлась должность Ксандера Фара.

И ради этой должности он работал всю свою жизнь, пройдя не только по множеству голов, но и переступая не через одну сотню трупов. Такова была цена власти, и она того стоила. Помимо ныне мертвых конкурентов, Ксандеру пришлось положить на алтарь величия еще много чего важного.

Например, пожертвовать честью, достоинством, репутацией в глазах своего народа. Собрать огромную коллекцию всевозможных ярлыков, среди которых «имперская шлюха» и «грязный предатель» были наименее оскорбительными.

Стоило ли оно того? Кто знает. Но одно известно точно. Никто из ныне живущих людей не был способен произнести ни одно оскорбление ему в лицо. По крайней мере так, чтобы остаться после этого в живых.

Многие его коллеги по цеху, политики, дипломаты, советники, главы правящих аристократических Домов и многие иные, приближенные к власти, пали жертвой своих принципов или глупости. Ксандер же считал себя человеком не только неординарного ума, но и большой дальновидности.

Именно потому он был одним из немногих, чья должность королевского советника сменила приставку на советника имперской провинции, когда королевство Эдеа перешло в состав империи.

Многие не смогли оказаться полезными императору, поэтому сменили свои должности на топор палача. Впрочем, многим из этих бедолаг Ксандер лично помог сделать такой выбор, построив из их костей очередные ступени своей карьеры.

Один из немногих людей в радиусе сотен километров вокруг, который мог не только смотреть на Ксандера свысока, но и открыто показывать свое отношение, был Ганзес Редеритский. Безродная имперская собака, что поставлена самим императором в качестве надзирателя за территорией бывшего королевства Эдеа.

Впрочем, несмотря на открытую вражду между ними, Ксандер не мог не признать, что его оппонент в какой-то степени еще большая мразь, чем сам господин Фара. Что делало его вдвойне опасней.

К тому же Ганзес был урожденным имперцем и пользовался куда большим доверием императора, так что действовать необходимо было вдвойне осторожно. Потому что большая власть – это иллюзия силы, а не сама сила. Этот тезис наглядно подтвердили остальные верховные советники королевства, когда их головы отсекали от тела во время казни.

Поэтому, когда господин Ганзес без церемоний вошел в личный кабинет Ксандера, отвлекая того от важных дел, верховный советник лишь отложил бумаги и вежливо поприветствовал надзирателя, не забыв при этом встать и поклониться.

– Чем обязан вашему визиту, господин Ганзес?

– Император вызывает, – бросил тот, даже не подумав ответить на приветствие. – Советую поторопиться.

Ганзес Редеритский – тощий, немного горбатый, всем своим видом напоминал Ксандеру скрючившуюся крысу. Что идеально соответствовало характеру этой твари. Но крысой он был верной клятве императору, а значит и полезной империи.

Потому что за годы совместной работы, как Ксандер ни старался, но так и не смог нарыть хоть какого-то вменяемого компромата на надзирателя. Тот, разумеется, и воровал, и не гнушался ходить по злачным заведениям, да и рабов убивал по любой прихоти. Но черту при этом не переступал. И никаких действий, что могли бы вызвать императорскую немилость, не совершал.

Очень опасный оппонент.

– Выдвигаюсь сию минуту, – вновь поклонился верховный советник. – Только передам текущие дела своему помощнику.

– Пошевеливайся, император не будет ждать.

С этими словами надзиратель вышел из кабинета. Помощник советника вошел через девять секунд после его ухода. Со стуком и вежливой просьбой побеспокоить как и полагается.

За это время Ксандер успел переоблачиться в церемониальную мантию алых тонов, надеть на грудь тяжелую цепь с имперским гербом в виде огнедышащего василиска и уже собирался накинуть на плечи тогу с вышитыми рунами верности.

– Зачем император хочет меня видеть? – спросил Ксандер своего помощника.

– Это по поводу круга древних, – ответил тот.

– Почему я не в курсе?

– Разведка доложила только что. Имперские войска взяли прибывших существ и везут их в Веритас. Наш доносчик передал сообщение сразу после того, как отряд связался с императором.

– Значит они все-таки появились, – задумчиво произнес Ксандер. – Весь имперский отряд мертв или кому-то удалось уйти?

– Кхм, господин. Имперский отряд не понес потерь. Прибывшие не оказали сопротивления. Практически.

– Как?

Ксандер на секунду замешкался. Вчера поступила информация, что в районе древнего места силы открылся портал. Если сложить два плюс два, то с той стороны должно было прийти существо, которого испугается даже сам император.

Но как тогда объяснить, что никто не умер? Ведь к древнему кругу нельзя было подпускать сильных ловцов, а значит туда отправили обычных воинов. Есть только один вариант. Те, кто совершал ритуал призыва, не справились.

И вместо демона сюда призвали горстку непонятно кого. И теперь они в руках императора, а это значит… Что все очень и очень паршиво.

– Детали, нюансы, причины? – спросил Ксандер. – Это не объясняет, зачем меня вызывает сам император.

– Одному из прибывших удалось сбежать, – поклонился слуга. – Замечено наличие зеленого тумана и характерные признаки вмешательства третьей стороны.

– Ясно, – кивнул Ксандер.

Значит Дети Сумрака сделали свой ход. Ничего удивительного. Прибывшие люди – весьма ценный материал, а положение Сумрачного Архипелага слишком шаткое. Значит, Отец хотел заграбастать прибывших себе, но что-то пошло не так.