Текст книги "Битва бессмертных"

Глава 5

Эту историю и еще многое другое успел рассказать Подольскому Силантьев в кабинете начальника вокзала. Бойцов своих Валерий отправил отдохнуть, а самому, конечно, надо было оценить обстановку.

– Да, – сказал он, выслушав «президента». – Невесело, но знакомо. И у нас похожая картина… А вы так все время здесь и сидите?

– Ну да. Сперва совсем тихо было, потом смотрим – катера по реке начали шастать, по ночам прожекторами шарят… Карантин, мать его! Ну, мы совсем прижались: ни огонька, ни шороха. За нарушение – расстрел на месте. Ну, дураков вроде нет… Идет жизнь, привыкли! ЧП нет, караул службу тащит…

– Постой, – перебил Валера. – У вас же до реки два шага. Могли бы просигналить…

– Ну нет! – теперь перебил Трофим. – Обсуждали мы этот вопрос. Ты что, капитан, наших чинуш не знаешь?

Валера усмехнулся:

– До сих пор Бог миловал. Хотя навидался по жизни всякой публики.

– Ну, это того… другой вопрос. А эти… Мы мозгами пораскинули: нет уж, хрен вам! Лучше отсидимся, а там видно будет. Им ведь проще всех положить, чем с каждым-то разбираться. Списать в безвозвратные потери – и привет… А наверху никто и не узнает никогда.

Подольский подумал.

– Ладно, – сказал он, – потом вернемся к этой теме. Переговоры с материком беру на себя. У вас тут женщины, дети… Так долго не протянете. Счастье ваше, что и сейчас живы! Кстати, а эти твари, зомби… они что, к вам ни разу так и не сунулись?

– Как ты их назвал?

– Зомби. Ну, это неважно… короче говоря, то, что от людей осталось.

Трофим посмотрел на собеседника, хмыкнул:

– Да уж. Доигрались, мать их! Что от людей осталось, в самом деле… Ты, капитан, кстати, подробностей не знаешь? Что там случилось, в институте том?

– Слышал. – Подольский кивнул. – Но ты мне не ответил.

– Отвечаю: было один раз. Пришла толпа… ну, как толпа – штук двадцать… пятнадцать, может быть. Приперлись прямо к обрыву. Один шагнул, свалился, а там внизу как раз бордюрные камни кучей. Ну, этот прямо на них – вдрызг! Картина еще та… Другие постояли, погыркали чего-то, пошли в обход. Догадались, суки! Ну, тут мы их и встретили…

– Кстати, – вспомнил Валерий.

Он сообщил, что нельзя допускать никаких рукопашных схваток с зомби – заразиться можно. Любые их выделения… Силантьев на это лишь рукой махнул:

– Да знаем мы! Догадались, тоже мозгами как-никак шурупить умеем. Мы их залпом покрошили, причем по первому разу они, сволочь, упадут, да и опять вскочут. Ну, мы тогда давай в бошки целить…

– Знакомая картина. – Валерий вздохнул.

Дальше Трофим рассказал, как они перестреляли наконец уродов – пришлось потрудиться да и патронов попалить немало… Затем, сообразив, что дрянь, превращающая людей в кошмар, заразна, выкопали яму; граблями, баграми стащили трупы туда, плеснули солярки, благо этого добра с избытком… и так пожгли все, стараясь, чтобы без большого огня-дыма. Помаялись, конечно, попотели…

Подольский спросил:

– А что, с реки не заметили стрельбу, а потом и дым все же какой-никакой?..

– А хрен их знает, – честно ответил Силантьев. – Вроде ничего не поменялось. А может, и заметили, да решили, что это уроды друг друга валят, ну, мол, и хер с ними… Нет, ты вот скажи мне, капитан! Как это понимать?! То есть мы-то поняли, конечно, что это выброс… ну, черт его знает, какого-то говна, которое психику меняет что ли… да и весь организм. Но чтобы весь город так?! Это же… я… да в голове не укладывается. И что там, – Трофим вскинул взгляд, – делать думают? Не слыхал?

– Слыхал.

Валерий поведал о профессоре Нахимове, о штабе на Большой земле, рассказал об эвакуации, затем постарался объяснить, что такое Рой, что это за сущность… и завершил доклад планами руководства выжечь зону поражения – то есть город – начисто.

Силантьев задумался:

– Хм… Значит, считаешь, могут нам пойти навстречу?

– Должны. Я свяжусь с материком. Но только рация у нас в Башне осталась, в схроне. Тяжелая, зараза… придется за ней идти. Это тебе не уоки-токи…

– Ну, это ладно… Слушай, капитан! Ты как дальше-то думаешь? С нами останетесь?

– Надо с ребятами обсудить. Но я уверен, что да.

Так оно и вышло. На кратком совещании все бойцы высказались «за». Быстро обсудили детали – и Подольский отправился к Силантьеву.

– Решили, командир. – Валерий улыбнулся. – Согласны! Сработаемся?

– А чего ж нет? Ты вроде мужик с головой, я на свою тоже до сих пор не обижался… Ну, а ребят своих ты, видать, держишь крепко.

– Надежно, – поправил Валерий. – Значит, договорились. Но с одним условием!

– Ну, говори.

– Условие такое: мы – самостоятельное подразделение. Действуем совместно и согласованно, полная взаимопомощь… но свободу действий мы за собой оставляем. Это чтобы не было потом претензий и эксцессов.

Трофим, если и не совсем понял мудреные формулировки, суть дела ухватил сразу. Выбирать ему не приходилось. А что от спецназа будет толк, «президент» сразу смекнул.

Согласовали это. И тут же перешли к делам насущным.

– Значит, так, – стал диктовать Подольский. – У нас там приличные запасы продовольствия, боеприпасов. Все будет общее. Годится?

Хозяйственный Силантьев возражать не стал. Решили так: спецназ идет за своими запасами, а в качестве рабочей силы вокзал выделяет… кого?.. здесь Трофим на секунду задумался, но тут же определился:

– Дам вам двух человек из своей бригады. Мужики… ну, с ними хоть на Южный полюс, хоть на Северный. Только уж прошу вас, ребята: они же не вояки… короче, чтобы оба в целости и сохранности вернулись. Они семейные, я их уж лет десять знаю.

Валерий не стал скрывать, что рейд предстоит трудный:

– Гарантий дать не могу. Хотя, конечно, ребята мои все профи, и мы постараемся. Но… сам видишь, что творится.

Трофим насупился, помолчал немного и буркнул:

– Вижу. Но тут вот какая закавыка: пошли я кого другого, сразу разговоры пойдут втихомолку: вот, мол, своих бережет, а других посылает… А такая шепотня – хуже нету. Психология, мать ее… Ладно! Нечего сопли жевать. Берите этих двух – и айда!

– Уже в пути. – Валерий встал.

Двое работяг, выделенных Силантьевым, показались Валере почти близнецами: оба в возрасте, приземистые, длиннорукие… Долгая рабочая жизнь стерла их, одинаково смяла лица, ссутулила спины, сделала тусклыми глаза… Подольскому, понятно, не было нужды вглядываться, тем паче вдумываться в это. Он даже не спросил их имен. Зачем?..

– Так, мужики, – сказал он. – Слушай внимательно и запоминай. Повторять не буду – времени нет.

И сжато изложил инструкцию по технике безопасности во враждебном мире. Оба слушали молча, но когда капитан решил проверить, как они усвоили материал, то с удивлением убедился, что пролетарии все запомнили и поняли.

– Ладно, – произнес тогда Валерий. – Можете, мужики, верю. Ну, пошли!

И они пошли.

Давно уже было за полдень, поэтому группа сразу взяла быстрый темп. Железнодорожникам пришлось туго, но они старались: шли, не отставая, вопросов не задавали, по команде послушно замирали. Валерий, честно сказать, опасался, что штатские могут от специфического зрелища скиснуть – видеть зомби в крупных количествах им не доводилось, но пролетарские нервы оказались прочны, как канаты. На стертых лицах никаких эмоций, только напряжение и старание. Подольский понял, что Силантьев и вправду набирал к себе в бригаду мужиков прочных, выносливых, на которых можно положиться в любом случае.

До Башен добрались успешно. Командир, как всегда, подстраховался: метров за двести до объекта затаились, выждали… и, убедившись, что все тихо, мгновенным броском достигли цели.

Люди Подольского пробыли здесь несколько суток, потому ориентировались, словно в родном доме: зрительная память для бойца спецназа не роскошь, а необходимость. Вытащили из схрона мощную рацию, проверили – отлично! Стали решать, как быть с продуктами.

Тут возникла не такая уж большая, но проблема. Все утащить за один раз оказалось нереальным. То есть, конечно, если навьючиться, переть на горбу пуды поклажи, но тогда потеряется мобильность, а это – смерть. Оставлять тайник за пять километров от базы тоже, наверное, не лучший вариант, но… лучший из худших, типа того.

Подольский сделал выбор.

– Часть оставляем здесь, – распорядился он.

Постарались взять самое полезное, рацию – само собой. Оставшийся провиант запрятали основательно. Распределили груз – львиную долю его взвалили, понятно, на железнодорожников.

– Держитесь, мужики, – посочувствовал им Штепа. – Судьба ваша такая!

Спецназовцы, конечно, тоже взяли часть запасов, но в меру. Проверились, осмотрелись, заперли все и пустились в обратный путь.

Отошли меньше чем на километр, когда нехорошее предчувствие стало томить командира. Он мельком вспомнил Меркурьева, но впадать в ностальгию было недосуг. Поднял руку, останавливая группу.

Он сам еще не знал зачем. Просто что-то беззвучно шепнуло ему: стой! И он послушался.

Но ничего не случилось. Тихо, неясный отдаленный шум – только и всего. Валерий махнул поднятой рукой: идем. Группа двинулась дальше.

Путь показался долгим, но дошли благополучно. По лицу Силантьева Подольский увидел, как предводитель осажденных искренне рад возвращению своих, а кроме того, убедился, что капитан слово держит. Сказал: постараюсь – и постарался.

Валерий оценил это, хотя и молча. Сказал он другое:

– Ну что, союзники? Будем на связь выходить?

Недоверие к Большой земле все-таки глубоко засело в душе «президента», несмотря на то что он сознавал, конечно: век в осаде не просидишь, чем-то да должно это кончиться… В итоге решил вынести вопрос на обсуждение и вскоре после ухода группы объявил общий сбор.

Надо сказать, что приход спецназовцев взволновал население вокзала – люди как-то уже привыкли к своей обособленности, а тут вдруг на тебе! И сразу все ощутили хрупкость их тихого житья-бытья. Она, впрочем, и прежде ощущалась, но не так сильно, как теперь.

Трофим чутко уловил настроение масс – и созвал «вече». Тень на плетень наводить не стал, раскрыл суть своей беседы с капитаном. Народ задумался.

– Да оно-то конечно… – выразил общие сомнения один из старейшин – бывший машинист, когда-то начинавший учеником еще на паровозе. – С одной стороны, чего уж там говорить, надо отсюда как-то выбираться. Все это до поры до времени, я уж тебе говорил, Иваныч…

– Помню, – кивнул Силантьев.

– …да. Но, с другой стороны, я за свою жизнь от начальства столько сладких песен наслушался! Теперь вот всякому зверю поверю, а начальству – не поспешу. Поэтому – думать надо.

– Ну-у, блин, – втихомолку проворчал кто-то в углу, – мудрец! А то мы без него не знали, что думать надо.

Разгорелись дебаты. Жизнь научила этих людей мыслить если не блестяще, то дельно и упорно. Коллективный разум трудился примерно полчаса, прежде чем пришел к выводу: будем эвакуироваться. Видимо, эта мысль все-таки назрела.

Итак, принято! И точно свежий ветер дунул по вокзалу. Люди заулыбались, задвигались живее, а дети, до того по примеру взрослых тихие и смурные, забегали, зазвучал смех…

В таком приподнятом настроении встретили вернувшихся из рейда. Подольский сразу это угадал – и про сеанс связи спросил бодро, с подъемом, по сути уже зная ответ.

– Да! – ответил Силантьев. – Давай, капитан, врубай свою рацию.

– Ну и хорошо, – искренне сказал Валерий.

Лучшим специалистом по радио в их группе был он сам. Агрегат, полученный от щедрот профессора Нахимова, отличался от тех, с которыми Подольскому приходилось иметь дело на службе, – прогресс, куда ж деваться! – но разобраться в этой новой технике для него не составило труда.

Покуда он возился с аппаратом, вокруг собралась изрядная толпа. Глазели с любопытством, кое-кто и рот разинул. Военной натуре Валерия такое штатское разгильдяйство, слов нет, не очень-то понравилось, но опять же – куда деваться, он здесь не начальник.

– Готово, кажется, – заключил наконец он и нажал кнопку блока питания. Зеленый огонек весело засветился на приборной панели.

– Во, мать его, как в такси! – вызвало это у кого-то неожиданную ассоциацию.

Подольский быстро нашел нужную волну. Открытый текст полетел в эфир:

– Материк! Материк, ответьте Зоне. Материк, я Зона, как слышите меня?.. Прием…

Тишина в ответ.

Валерия это не смутило. Он подождал несколько секунд и продолжил:

– Материк, повторяю, я Зона, как слышите меня?..

И на этот раз материк откликнулся металлическим радиоголосом:

– Слышу вас, Зона! Кто в эфире?

Все вокруг стихли, затаив дыхание. Валерий четко ответил:

– На связи капитан Подольский… – усмехнулся и поправил себя: – То есть бывший капитан…

Материк вдруг смолк. Подольский обеспокоился:

– Как слышите меня?! Прием!..

Еще пять-шесть секунд тишины – и знакомый голос:

– Валера, ты?!

– Я. – Подольский провел по лицу ладонью. – Здравствуй, Коля.

Да, на связи был майор Ракитин собственной персоной.

Из недолгого разговора выяснилось: едва оказавшись на Большой земле, он был задействован в работе кордонной системы как человек, наиболее информированный о Зоне, кем-то вроде главного консультанта. В общем – с заметным повышением. Сейчас, после непродолжительного карантина (месячное заточение в отдельном блоке им заменили на недельное обследование), он находился в местном штабе, подчиненном напрямую Москве.

Туда, в столицу нашей Родины, спецрейсом отбыл профессор Нахимов со свитой, захватив с собой Игоря Рябинина, – и пообещал в скором времени вернуться…

Валерий быстро и грамотно описал ситуацию, ну а Ракитину хватило полминуты, чтобы осознать ее.

– Понял, – сказал он деловито. – Сколько их? – имея в виду население вокзала.

– Сто семнадцать душ, – тут же отреагировал Трофим.

– Слышу, – отозвался Ракитин.

Он пошуршал чем-то, затем произнес:

– Доложу немедленно. Думаю, решение будет принято сегодня же. Валера, черт… Как я рад, что тебя слышу!

Переход от суховато-официального тона к простому человеческому был для всех как внезапный луч света во мраке. Кто-то засмеялся.

Но главное – подопечные Силантьева поверили, что на той стороне сидят не чугунные болваны-бюрократы, которым плевать на все и всех, а такие же люди – и они на самом деле будут думать о них, осажденных, и придут им на помощь. Улыбнулся и Валера.

– И я, Коля, – сказал он. – Я тоже очень и очень рад…

Ракитин с Подольским обговорили кое-какие детали.

– Ты будь на связи, – предупредил майор.

Валерий замялся.

Вообще-то он собирался в очередной рейд. Искать Зверева с Меркурьевым просто так, бессистемно, – это в точности из поговорки про стог сена и иголку, но у Подольского сложилась руководящая идея.

Он не собирался темнить, разводить секреты и честно изложил свою задумку. Николай выслушал, малость помолчал и… согласился:

– Ладно. Тогда кого-нибудь оставь на приеме!

– Да старшого и оставлю. Трофим Иванович Силантьев… – Валерий представил главу команды союзников.

– Отлично, – отреагировал Ракитин. – Но, я надеюсь, к ночи вы вернетесь?

– Обязательно.

– Ладно… Ну все, конец связи! Питание берегите… Волна та же, штаб всегда на ней. Отбой!

– Вот так. – Подольский поднял взгляд, увидел почтительно-безмолвную толпу, постарался сдержать улыбку: – Ну, Трофим Иваныч, принимай технику в хозяйство. – Он положил руку на корпус рации. – Питание береги.

– Да херня питание, – отмахнулся начальник. – Подключим к генератору, это нам раз плюнуть…

– Ну, и тем лучше. – Подольский встал. – Тогда мы перекусим, отдохнем часок и в путь.

Идея, которую Валера собирался осуществить через час, вызревала в нем как-то бессознательно и постепенно, что ли, а родилась внезапно. Но как только родилась, он понял, что на самом деле она долго блуждала где-то, в потемках его души. Идея была такова: направиться к Бастиону.

Почему именно туда?.. Подольский провел анализ этого решения уже после того, как оно состоялось, и убедился, что оно верное. Бастион, что ни говори, естественный центр событий, а раз так, то… то, кем бы ни стали Меркурьев и Зверев, они с большей вероятностью могут быть неподалеку.

Тут Валера поймал себя на этом «кем бы ни стали». Это значит – стали зомби. Останься они людьми, разве полезли бы в самое гнездилище Роя?.. Ну, то-то и оно. Правда, чего только на свете не бывает, но мыслить все же следует в разумных пределах.

Ну и – просто надо же с чего-то начать. «В конце концов, пора начать…» – сказал поэт, а какой, шут его знает! И с чего начинать, если не с Бастиона.

Он не сразу сказал об этом своим ребятам. Никаких секретов, просто было некогда – идея вынырнула из глубины именно в тот момент, когда на полпути из Башни странное чувство посетило Валерия, и он тормознул свою группу. Тревога, слава богу, не сбылась, зато возникла мысль о Бастионе – простая и верная.

Ну, а теперь, после радиосеанса с Ракитиным, надобность в объяснениях отпала. Бойцы Подольского восприняли слово начальника в рамках привычной дисциплины: сказано – сделаем. Валерий своим парням верил на все сто, но распорядился особо:

– Пойдут со мной двое. Прочим – отдыхать до вечера.

Под вечером он разумел наступление сумерек…

Через полчаса трое спецназовцев неслышными тенями крались к Бастиону. Шли, уклоняясь от всех возможных боестолкновений, да их и не предвиделось. Валерий заметил, что обстановка в городе заметно успокоилась – не по-человечески, конечно, а по-роевски… но угомонилось как-то все, улеглось. Ну что ж – Рой победил, завоевал город и теперь обживается, обустраивается в этом отвоеванном уголке мира. По улицам, дворам в странном ритме, странными маршрутами двигались отряды зомби, а однажды мимо спрятавшихся разведчиков прогромыхала колонна тяжелой техники: автокраны, цементовозы, грейдеры… Зачем? Куда?.. На эти вопросы ответов не было.

Подольский искоса взглянул на лица спутников – и убедился в правильности своего выбора. Нервы у ребят были стальные. За что они попали в лагерь?.. Впрочем, он тотчас отогнал пустые мысли.

Чем ближе к Бастиону, тем стало труднее. Орды зомби шастали здесь гораздо гуще, и продвигаться приходилось уже короткими перебежками. Валерий вглядывался в бредущие мимо существа, пытаясь угадать в мертвенных личинах знакомые черты… Но так и не увидел тех, кого искал.

Какое-то тяжелое предчувствие возникло у него. Он попытался вслушаться в себя, но как раз возник удобный момент – и группа броском достигла длинного дома, фасадом выходившего прямо на Бастион.

Переведя дух, Валерий осмотрелся. Быстро прикинул, что к чему. Дом многоподъездный, крыша плоская, ходов-выходов – то бишь путей отступления – множество. Капитан принял решение:

– Наверх.

Быстро поднялись на девятый этаж. Определили квартиры, окнами выходящие на Бастион, – во всех, кроме одной, были массивные железные двери. А в той одной – дверь хлипкая, ровесница развитого социализма. Ее и вышибли пинком.

Вошли. Бедно, пыльно. Старая мебель. Какие-то коробки, пакеты, узлы… Наверно, жили здесь тихой пенсионной жизнью небогатые старики. Жили-жили и дожили… Ладно, не будем.

Балкон оказался застекленным, с занавесками, и Подольский прямым ходом двинул туда.

Взглянул вниз и понял причину тягостных предчувствий. Точнее, то, что он увидел, стало точкой в событиях этого дня, и такой, какая только и могла быть.

На площади перед огромным зданием, где шел когда-то смертный бой, теперь все было убрано, расчищено… и высились две знакомые пирамиды из трупов.

Но что это были за пирамиды!..

Таких никому из них видеть еще не доводилось. Высотой до третьего этажа и в ширину метра три-четыре – казалось невероятным, что мертвые тела можно так сложить, спрессовать в такие гигантские колонны. Но – вот они. Приходилось верить своим глазам.

И все же не это было самое страшное.

Самое – что пирамиды были как живые.

Сотни собранных воедино мертвецов должны были бы источать ужасный, невыносимый смрад, но ничего подобного не было. Вообще никакого запаха – то есть обычный запах, городской. А поверхность этих колонн смерти, гладкая, точно лаковая, переливалась серым и зеленым оттенками, шевелилась, текла, дышала – словом, жила.

– Еп… – начал и не договорил один из спецназовцев, чуть более, чем другие, впечатлительный.

Подольский навел на колонны бинокль, мощный двадцатикратный «Цейс». Слегка усилил резкость – окуляры заполнились серо-зеленым фоном.

Теперь можно было разглядеть кошмарную картину подробнее. Он увидел искаженные лица, сдавленные верхними телами, бессмысленно открытые глаза, смотревшие в никуда… и ничего уже человеческого не было в них. Больше того – тела и лица медленно таяли в текучей протоплазме, которая странно колыхалась, поглощая трупы, и они растворялись в ней, как сахар в чае…

Почему-то Валерий долго не мог оторвать взгляд от мертвого женского лица – когда-то, может быть, красивого, а сейчас уродливо-зловещего, как маска ведьмы где-нибудь на средневековом шабаше… И вот он смотрел, как эта маска меняется, как исчезают в ней человеческие черты… расширяются темные провалы глазниц, исчезают в них глаза, превращается в яму рот, и темные пятна ползут навстречу друг другу, съедая остатки лица…

Подольский резко опустил бинокль. «Секунды!» – понял он. Он смотрел несколько секунд, а будто – час.

– Ясно, – сказал он вслух.

И те двое не спросили, что ясно, – это его, командира, дело: знать. А их дело малое.

Ясно же стало Валерию то, что Рой выходит на какой-то новый уровень бытия. Пирамиды заработали, в них пошла реакция. Что это значит, что будет дальше, неведомо, но вряд ли стоит ждать чего-то хорошего. А потому первоочередной задачей становится эвакуация. Поиски пока придется отложить.

Валерий посмотрел вниз уже без бинокля. Из Бастиона выходили, в здание входили группы зомби, в разбитых окнах мелькали тени. Своя, нечеловеческая жизнь шла здесь, и пирамиды были важной частью этой жизни, возможно самой важной…

– Уходим, – приказал Подольский.

Как всегда, обратный маршрут он избрал другой, несколько западнее. Двигались кварталами, густо заросшими беспорядочным городским подлеском… В одном из кварталов встретился им обнесенный оградой школьный двор, и Валерий, не рискуя засветиться на плоском, голом пространстве спортплощадки, повел разведгруппу в обход. Спортплощадка за оградой кончилась, начался палисадник… И тут Валерий первым заметил нечто прежде невиданное.

Среди всяких более или менее культурных растений, выращенных, видимо, школьными ботаниками, покачивалось одно, похожее на гигантский хвощ – точно такого же неестественно лаково-зеленого цвета, что и переливы волн на поверхности пирамид, – здесь стебель, побеги и грушевидные утолщения на их концах переливались разными оттенками этого зеленого. Жуткое дерево жило, наливалось соками, готовилось к чему-то…

К чему?

Тот боец, что повпечатлительнее, произнес:

– Слышь, командир. Похоже, из той же оперы…

– Похоже.

– Может, шмальнем в эту мразь? Поглядим, что будет.

– Нет, – запретил Валерий. – Боюсь, что мы с ней еще успеем познакомиться… Продолжить движение!

Продолжили. Молча. Метров через десять натолкнулись на два таких же страшилища – загадочные хвощи размером с добрую яблоню. «Уже целая плантация вызревает», – подумал Валерий. А минуты через три впечатлительный спецназовец все же решился спросить:

– А вообще, командир, как думаешь, что все это значит?

Подольский ответил не сразу. Он приостановился, глянул на небо и лишь после этого усмехнулся уголком рта:

– Жизнь меняется.