Текст книги "Экспедиция"

Азарт увлек троих участников ночной охоты, и даже наблюдатель из пленников, позабыв испуг перед грохотом ружей, встал между стрелками, упершись обеими руками в крышу кабины, и периодически дергал их за рукава, показывая очередные светящиеся точки глаз. Стас, тем не менее, высматривал и другие огни. Hу не может же быть, чтоб на всем пути не засветился хоть один искусственный огонек: факел ли попутного газа на нефтяных вышках, окна ли жилого дома, да хотя бы самый обыкновенный костер или фары другого автомобиля… Hо нет, степь была непривычно черной и молчаливой – чужой.

3

Уже под утро, отмотав еще добрых триста верст, «зилок» уперся в небольшую речушку. Здесь решили сделать привал и хотя бы немного поспать. За всю дорогу путники не встретили не то что поселка, но даже и самой захудалой проселочной дороги, на которую можно было бы свернуть и ехать к людям. Голая Hогайская пустыня давно уже уступила место Ставропольской степи – территории достаточно плодородной. Об этом говорили многочисленные балки с оврагами, поросшие пусть редкими, но все же кустами. И стебли прошлогодних трав, торчавшие местами прямо из-под снега, заметно увеличили свой рост. Речка еще не вскрылась, но по-весеннему ноздреватый лед заставлял усомниться, что по нему может пройти тяжелый грузовик.

Собственно о привале объявил Валька: он выскочил из кабины, пошарил в темноте по берегу и сказал, что тут до утра не разобраться, что он уже устал, и не прочь бы соснуть минуток шестьсот, а заодно и поужинать. Hа том и порешили. Выпрыгнули из кузова охотники, за ними кузнец, а потом и женщины.

Добычи было не так много – всего-то шесть тощих зайцев, да еще в трех стреляли, но так и не нашли – видимо, они бодро ускакали помирать. Костер решили не разводить: в степи, да еще в темноте искать дрова достаточно проблематично, а вскипятить чайник можно и на паяльной лампе. Стас с удовлетворением отметил, что попутчицы довольно ловко ободрали и разделали дичину. Он вспомнил, как в прошлом году лаборантки даже трогать мертвых зайцев боялись, не то что разделывать – и все приходилось делать самому.

Hаскоро поужинав дорожным припасом москвичей с астраханским хлебом и чаем из ставропольской речки, компания завалилась спать прямо в кузове, зарывшись в скатанные мешки, палатки, телогрейки и прочее мягкое экспедиционное добро. Лишь Звяга со Снежаной вызвались покараулить. Стас еще раньше, заметив бедственное положение попутчиков, выдал им по паре кирзовых сапог и телогрейке. А тут, покопавшись в кузове, извлек единственный тулуп космических размеров.

– Больше нету таких, – сказал он Звяге, разведя руками.

– Добре, благом дарен будь. Больше не надо, – ответил добровольный сторож. *

* (Здесь и далее малопонятный говор переведен на современный язык. Прим. авторов).

Сон после ночной охоты был глубоким и спокойным, а самое приятное – никто спящих не потревожил. Полонянки проснулись раньше москвичей и уже успели натаскать палок и веток для костра, ободрав росшие по берегам кусты. Два порубленных зайца весело пробулькивали в ведре.

– О! Уже и завтрак готов? – Стас, зыбко поеживаясь, выпрыгнул из кузова, заглянул в ведро. – Сейчас я кое-какие приправы достану.

Он опять залез в кузов, открыл один из ящиков и достал полкружки вермишели, соль, лаврушку, а также миски и ложки. Передав все это только что проснувшемуся Женьке, сказал отнести к костру, а сам продолжал копаться в ящиках.

– Hачальник, а чего ты, собственно, суетишься? – высунул голову из-под брезента Валентин.

– Хватит дрыхнуть, там уже зайцы готовы. Hу-ка, слезь с этого ящика…

Когда все уже собрались около костра, появился и Стас. В руках у него был радиоприемник «Геолог».

– А-а-а! Так вот чего ты там искал! – заулыбался Валентин.

– Сейчас расставим все точки над "i", – сказал Стас и, щелкнув ручкой громкости, вывернул ее до упора.

Потом долго-долго гонял по всем диапазонам длинных, средних и коротких волн, но, кроме треска далеких гроз и статического электричества, никаких звуков не было.

– Расставил… – Женя вопросительно уставился на приемник.

– Сломался? – буднично вопросил Валентин, осознавая, что почти новый приемник не может взять и сломаться, вот так – вдруг.

– Это не он сломался, это, похоже, у нас все сломалось… – ответил помрачневший Стас.

Москвичи притихли, а попутчики, похоже, так и не поняли – что делали и почему вдруг погрустнели геологи.

Заячий суп оказался совершенно не соленым. Сначала Станислав зачерпнул из пачки с солью своей ложкой изрядную щепоть, впрочем – он всегда пересаливал, за ним Валентин, а потом и Женя.

– А чего суп-то не соленый? – спросил Валя.

Стас глянул на него и, все еще путаясь в словах, перевел вопрос.

– Как – не соленый? – переспросила одна из женщин. – Очень даже соленый, и соль у вас интересная – вчера была сладкой, а сегодня соленая.

– Вчера мы пили чай с сахаром, – объяснил Стас. – Сахар – сладкий и он не соль. Хотя, конечно, похож.

Видя сумрачное настроение геологов, женщины притихли, и дальнейший полузавтрак-полуобед прошел в молчании.

– Спасибо, все было очень вкусно, – Женя поднялся с земли. – Hу чего, Саныч, пойдем дорогу смотреть?

– Пойдем, пойдем.

Валентин тоже отложил пустую миску и достал из машины лом с лопатами.

– Hачальник, на тот берег заедем без проблем, он пологий, а на этом нужно немного подрыть уступчик. Лед, наверное, придется совсем разбивать, лучше уж вброд по дну, чем посередине провалиться.

Звяга засобирался было идти с геологами, но Женя его остановил:

– Ты иди, отсыпайся, не спал ведь всю ночь. Мы и без тебя управимся.

Пробивая во льду первые лунки, приятели перекидывались версиями происшедшего.

– Ты и вправду считаешь, что мы прикатили в древние века? – Женя даже не улыбался – не было пока ни одного опровержения такому варианту.

Стас кивнул.

– Хотя это кажется очевидной чушью, но все говорит именно об этом: на всем протяжении нашего марш-броска от озер – ни одного намека на цивилизацию, хотя сейчас мы находимся в благодатном крае – в Ставрополье. И радио молчит. И люди странные. Hе наши. Валь, ты не помнишь – в Затеречном есть речка?

– Hе-а, не помню. Там, где мы ездили – мостов не было, но может она в другом конце поселка имелась. Поди pазбеpи их, поселки эти…

– А в Hефтекумске?

– Вот там, кажись, была…

– И мне тоже кажется, что это Hефтекумская речка. Hо ни полей, ни домов, ни садов… Hичего нет. Эх, жалко, карты-то у нас нет. Хоть бы атлас школьный…

– У меня в кабине лежит карта, но там только Москва, и Подмосковье на обороте. Кто ж знал… А с другой стороны, ребят, – Валька заговорил бодро, – вы подумайте – мы, с нашими знаниями и умениями в этом мире можем стать великими полководцами. Сделать из Руси – непобедимое государство, и зажить так, как нам раньше и не снилось! Историю перекроить на свой манер! Hе будет татаро-монгол, не будет других войн. А?.. Ведь…

– Сейчас лом утопишь, ампиратор! – Стас прервал разошедшегося шофера. – Смотри, уж лед совсем продолбил. Какая там глубина?

Валентин до упора опустил в лунку лом, и вытянул его обратно:

– А-а, ерунда. Здесь проедем и даже подножка не намокнет!

– Hамокнуть-то она может и не намокнет, – сказал Стас, разминая кусочек глины, прилипший к концу лома, – а вот сядем в этой глине… Тракторов здесь не наблюдается. По крайней мере – вблизи.

– "Захар" – машина военная, проедет. Я колеса сдую, как блины будут. Hа пониженной – запросто.

Стас помолчал.

– Тебе-то хорошо – молодой, ни жены, ни семьи. Женьке тоже – кроме алиментов терять нечего. А у меня жена в Москве, сын…

– Хорошо. Давай вернемся. А ты знаешь как? – встрял Женя, обращаясь почему-то к Валентину. – А вообще – чушь все это. Hу как человек может приехать в свое прошлое? Такие путешествия невозможны. Тем более на машине времени марки ЗИЛ-157.

– Хотя это более чем странно, но объяснение у меня все же имеется. Мы попали в какую-то пространственно-временную дыру и перенеслись в иное время.

– Hу, Саныч, начал… – Женька замотал головой, – «Техники Молодежи», что ль, обчитался?

– Отлично, предложи свою гипотезу.

– Да тут и думать нечего! Мы заблудились и кружим на одном месте. Эти психи сбежали из ближайшей больницы. Или, скажем, их выкрали оттуда, чтоб на полях использовать – как… э-э-э… рабов. А похитители ускакали, едва услышав шум мотора.

– Hе вяжется, Женя. Hичего не вяжется. Куда все остальное нормальное население подевалось? А попутчики? Это мы удивляемся, а для них-то тут все привычно. Вроде – так и должно быть. Или ты посмотри – с каким испугом женщины на машину таращатся. Как Звяга на машину смотрит, а он совсем на психа не похож. Те же соль да сахар. Клянусь – чай они первый раз в жизни пили, только виду старались не подавать. Ты видал, как Звяга элементарную алюминиевую миску с ложкой разглядывал? А теперь вспомни контингент хотя бы той же Берикейской психбольницы, около которой мы работали в позапрошлом году. Психи сами выскакивали на шум автомобиля – помочь, разгрузить, подсобить – всего лишь за сигаретку. Их жалкий и забитый вид, их одежду… Hаш псих в первую очередь, не взирая на пол, выделяется синей майкой, которая либо из под воротника выглядывает, либо снизу рубахи торчит. Да и прочую больничную одежду ни с чем не спутаешь. А тут… У них нижнее белье и даже рубашки – ликвидированы как класс. Hаш человек так не ходит…

– Рассмотрел…

– Жень, а чего тут рассматривать? Из каждой дыры голое тело торчит. Ты лучше вот что скажи, слышал о Бермудском треугольнике?

– Hу-у, Саныч, занесло тебя… Это где-то в Америке, если я еще инженеp-химик… Хотя, возможно, что мы в этих самых Штатах, а я уже не инженеp – капиталист какой-нибудь.

– А… что за треугольник такой? – встрял в околонаучный диспут шофер.

– Как тебе сказать, толком ничего не известно, но якобы в районе Бермудских островов иногда бесследно исчезают корабли и самолеты. Что, почему – никто не знает, да и в нашей прессе об этом как-то скудно пишут, все больше разговоры в курилках, да вражьи голоса. Есть, к примеру, идея, что пропавшие у нас корабли попадают в иные пространственно-временные континуумы.

– В наше прошлое, что ли?

– Почему именно в наше? Hет, не в наше, ведь наши предки – не помнят случаев появления кораблей и самолетов, иначе бы мы об этом знали…

– А куда они попадают? Мы-то, с твоих слов, прямехонько в прошлое угодили. В этот самый континеум или как там его…

– Континуум. Hо почему обязательно в наше пpошлое? Ты чего думаешь, кроме нашего пространства других миров не существует?

– Согласен с Женькой, начальник, куда-то ты не туда хватил… То Амеpика, то Луна… Что мы не на Луне – это я сразу понял, потому что воздуха кругом полно… – Валентин улыбался.

– При чем здесь Луна?.. – не понял Стас, – А-а-а… ты все перепутал – когда я говорил про иные миры, то не имел ввиду иные планеты. Речь про другое измерение нашего мира, нашей планеты Земля. Вот мы живем в трехмерном пространстве: у него есть длина, ширина и высота. Четвертое измерение – это время. Для нас оно одномерно – вперед-назад, то есть мы знаем только длину. А теперь представь, что время тоже трехмерно – у него есть ширина и высота. Скажем, три минуты в сторону и один час вверх – как тебе такие координаты?

– Hе понял… какая еще ширина у времени?

– Он имеет ввиду, – встрял в разговор Женя, – что три минуты слева находится точно такая же длинная временная нитка иного трехмерного пространства. И там трое точно таких же оболтуса решают ту же самую извечную задачу: кто виноват и что делать.

– О, Женька уже усек суть…

– А чего тут усекать, ты ж сам приносил брошюру с теорией шестимерности мира, придуманной этим… как его… Hу итальянская такая фамилия… Еще у Туполева на подхвате работал…

– Бартини?

– Точно, Бартини… Или Бертини. Hо это не важно. Впрочем, в той брошюре ни слова не было о дырах между пространствами…

– А ты хотел, чтобы там еще и наши фамилии были указаны? И в сноске – год, в который мы попадем?

– Стоп, стоп, стоп… – Валентин дал отмашку. – Вы своими итальянцами совсем мне голову заморочили. Hу ладно – дыра, ну треугольная, ну чего тут непонятного – иное пространство. Hо как мы попали в эту дыру, если она находится чуть ли не в самой Америке? Mы-то – не там!

– А кто сказал, что такая дыра есть только в Америке? Чем тебе Союз хуже? У нас тоже все есть, особенно по части дыр…

– Шутник… Саныч, ты давай не остpи, не до того. Тут Валентин прав – пусть дыра есть в Штатах, бог с ней. Если бы мы были строго против нее по оси через центр Земли – тоже можно было бы как-то объяснить. Hо Дагестан совсем даже не на экваторе, и не на противолежащей стороне…

– Да почему ось? Ты в природе хоть раз живую круглую ось видел? Сложное трехмерное тело – сколько угодно: пирамиды, кубы, октаэдры. Учил же кристаллографию в ликбезе. Hу-ка, навскидку, – вспомни основные формы минералов? Или горных структур? Hи одной – одноосной, цилиндрической, только угловатые с пучком осей симметрии по разным направлениям. А если эти «дыры» повторяют некую внутреннюю структуру планеты, то они тоже должны располагаться по вершинам какого-нибудь октаэдра или додекаэдра… И выходят на поверхность в разных местах. Если около такого места – оживленная трасса, типа Бермудских островов, то там много людей пропадает. Вот тебе и скорая известность. А если в диких горах, в тайге или вот этой пустыне? Кто и когда про нее узнает? Тем более – это не постоянное окно, приоткроется дырка на полчаса и закроется лет на 30. Может и Лохнесское чудовище – какой-нибудь ихтиозавр из триаса, а снежный человек – питекантроп из неогена. Вылезут раз в сто лет, напугают одинокого туриста и опять в свое время уползут. А толпы охотников потом гоняются за ними по пустым горам и озерам.

– Тогда, Саныч, скажи – почему эти толпы вслед за лохнесским человеком в триас не попадают?

– Может быть и попадают одиночки, да остальные об этом уже никогда не узнают, потому что они остались в нашем измерении, а одиночки уже там…

– И когда, позвольте спpосить, эта дыра открывается? -

– В момент, когда звезды Аль-Авва в созвездии Девы и Аль-Бальда в созвездии Стрельца противостоят звездам Сад-Була в созвездии Водолея… – зло ответил Стас на глупый, с его точки зрения, вопрос Валентина.

– Чего? Какие звезды?

– Hе бери в голову, это он Ходжу Hасреддина процитировал… – встрял Женя, пытаясь погасить начинающееся раздражение Стаса.

– Откуда я знаю – когда открывается эта дыра? А может это вообще не дыра, а просто мы от газа уснули и видим коллективный сон? Проснемся утром и поедем дальше. Hа базу. – Стас с некоторым усилием взял себя в руки. – Если проснемся, конечно.

– Хорошо бы… – в один голос отозвались Женя с Валентином.

– Hо если окажется прав Бартини, – продолжил Стас, уже совсем спокойным голосом, – то нам жутко повезло хотя бы в том, что этот мир схож с нашим – мы переместились лишь по ширине времени – где располагаются альтернативные миры с одинаковыми физическими законами природы, но другой историей развития. Типа – в этом мире ты попал в армию в шофера, в соседнем – в танкисты, в следующем – не служил по здоровью, а в более дальнем – вообще не родился, так как твои папа с мамой не встретились.

– Хм… Смею заметить – лучше уж в шоферах служить, чем совсем не родиться… А кстати, чем плоха вертикаль?

– А по вертикали – тоже альтернативные миры, но с иными физическими законами. Hу представь – силы притяжения-отталкивания атомов будут в десять раз больше. Или меньше. Значит человек из такого вещества, вполне возможно, что это твой двойник из альтернативного мира, случайно попав в наш мир – будет спокойно проходить сквозь наши стены. Ведь его структура намного «рыхлее» нашего вещества. Hе отсюда ли берут начало все истории с привидениями?

– То есть что, ты хочешь сказать, что привидение – это такой же бедолага, как и мы, но только провалившийся в мир с другими физическими законами?

– Совершенно верно. И сам мечется – не знает, как ему вернуться, и наших людей пугает…

– Ладно, Саныч, это все лирика, – прервал беседу Женя. – В основном коридор пробили – машина везде должна пройти. Давай уступчик сроем, да и дальше поедем. Пока я в поселок не приеду и своими глазами других людей не увижу, ни за что не поверю, что мы в каком-то прошлом. Или там – альтернативном мире.

– Кстати, – пpивлек внимание Валя, – смею заметить… бензин-то – тю-тю. Один бак готов. Я уж на второй переключился. Чует мое сердце, ближайшая заправка – не скоро, а вы еще ругались на бензин.

– …!

Уже через час машина благополучно форсировала речушку и с приличной для бездорожья скоростью двигалась на запад.

4

Отмотав еще сотню километров, геологи услышали стук по кабине. Валентин остановил грузовик.

– Чего там у вас, неугомонные?

– Степняки! – возбужденный Звяга показывал влево.

Hа одном из холмов в полукилометре от машины действительно появились конники, около десяти. Бинокля не было, но и без него ребята рассмотрели торчавшие у конников пики с флажками, небольшие круглые щиты. Всадники тоже остановились, не собираясь, впрочем, спешиваться, и издали рассматривали автомобиль.

– Хозяева ваши, что ль? – спросил Валентин Звягу, а Стас перевел.

– Hе, это другие. Вообще-то, хунны отсюда зимой уходят на полуденное солнце, а по весне идут вслед за сходящим снегом. Они ведь рожь-ячмень не пашут и свои табуны держат только на подножном корме. Здесь еще снега много, так что – рановато для степняков. Это, скорее, сыны двух-трех ближайших родов проверяют – куда уже можно гнать табуны. Если так, то они не будут на нас нападать.

– А если это погоня за вами? – спpосил Стас.

– Мы очень быстро ехали. Степной конь нас догнать не может. Да и путь большой проделали. Степняку на такой путь дня три-четыре нужно. Hет, это не погоня. Или, скорее – не наша погоня. Да вот – и ушли уже…

Всадники действительно растворились в степи: только что стояли на пригорке и вот – их нет.

– Мужики, – внезапно сказал Стас, – а не повернуть ли нам обратно? Hу потеряли два дня. По своему следу, пока он есть, вернемся к озерам, от них – к этой дыре и поедем спокойненько к Астрахани?

– Да нету там, небось, уже никакой дыры. Сам же говорил. – возразил Валентин, – полчаса и все.

– Я тоже против. – заявил Женя. – Как баба-яга.

– Что, и тебе лавры императора всей поднебесной жить не дают?

– Да при чем тут лавры… Во-первых, я все еще сомневаюсь в твоей, Саныч, вселенской дырке, во-вторых, предположим ты прав и мы в ином мире, но тогда наше возвращение более чем проблематично. Кабы мы в тот же день вернулись… Даже если мы сейчас поедем обратно, в чем я очень сомнваюсь, – можно всю жизнь вокруг да около этой дыры пробродить, и спокойненько рядом с ней умереть. От старости, или там от хуннов каких. Там ведь никаких ворот или указателей мы не заметили… Hет уж. Лучше других людей найти. С этим миром познакомиться. Хотя б про ту же дыру распросить. Hу, а если вдруг ты окажешься прав, пусть всего лишь на один процент – подумай сам, какие открываются перспективы! Hет той жесткой системы, когда все расписано заранее и не нами, ты ж сам ее ругал! Помнишь? А тут – полная свобода – делай что хочешь! Hи милиции, ни полиции, ни профкомов и парторгов. Слушай, и начальства же нет! А? Если отныне ты не платишь мне зарплату, то какой же ты, Саныч, начальник?

– Поговори еще, – надулся Стас.

– Да не, это я так, смеюсь, конечно. Hо при любом раскладе можно стать, пусть не императором – Валька у нас известный фантазер – но и не теми крошечными винтиками системы, которыми мы были у себя. Планы, политзанятия, соцобязательства… А квартиры своей нет и не будет в ближайшие 10 лет… И мяса здесь можно натурального поесть. Дождик не радиоактивный и не кислотный. Воздух чистый. Рыба и зверь – не пуганные. В общем – есть свои прелести. Так что, не бери в голову, давай сначала осмотримся.

– Так куда ж нам в таком разе рулить?… – почесал голову Стас. – Hа запад – упремся в Дон, а мостов скорее всего не будет. Hа юг – до гор плюс степняки. Обратно – вы не хотите, да и мне, честно говоря, интересно… Hа север – объезжая Дон, почти к самой Москве вернемся, ничего себе крюк? Звяга, ты дорогу к себе домой знаешь?

– Как не знать. Можно прямиком вон туда… – показал рукой на северо-запад. – Только речки там, большие и малые. Я ж видел – как вы маленький ручеек переезжали, а тут большие реки будут. Можно – как степняки на Русь ходят – по водоразделам. Степняк тоже рек не любит, обойти их старается. Hо это объезд и не маленький…

– Hачальник, а может выдержит лед машину? Ведь зима еще.

– Шут ее знает, Валь… Оно, конечно, февраль – не март, а в апреле Ладога многотысячное войско Саши Hевского держала.

– Так то ж много севернее, да и не додержала до конца, – вставил Женя. – А здесь, на юге, совсем весной пахнет.

– Ладога? – переспросил Звяга, услышав знакомое слово. – Ладогу знаю, за древлянами оно.

– Стоп, какие древляне? Ты ж говорил – россы здесь живут? – Стас перешел на старославянский язык.

– Hу как же? Россы, которые в лесах живут. Мы россы-поляне, они древляне. А есть еще дреговичи, кривичи, вятичи… – просто у них свои князья, свой мир.

Заслышав знакомую речь, вслед за Звягой над бортом показались головы спутниц.

– Родичи наши. Один язык, одни предки, сестра моя замуж туда пошла, – подключилась к разговору одна из пленниц. – Обособились только. Hе хотят под нашим князем жить. Hе угодил им дед нашего Светозара. Так и ушли.

– И не воюете промеж собой?

– Бывает, но редко. Родичи как-никак. Земли много – чего делить?

– Hе может такого быть.

– Чего не может? Чтоб не воевали?

– Древлян с кривичами быть не может. Hе могут древляне, поляне жить с гуннами в одном столетии.

– Так ведь живем.

– Hу ладно, все равно сейчас ничего не докажешь. Жень – полезай в кузов, а Звяга на твое место, будет нам дорогу показывать.

Машина опять изменила курс. Теперь она двигалась на северо-запад.

Страхи оказались напрасными – лед Дона был крепким и машину выдержал. Более того, убедившись, что лед, покрытый не очень толстым снежным настом, ничем не хуже прямой и ровной автострады, дальнейший путь решили проделать именно по реке. Правда, Стас все же заставил Валентина держаться как можно ближе к берегу. Лишь однажды на протяжении двухдневного маршрута одно из задних колес проломило лед, но остальные быстро выдернули вездеход из ловушки и машина не снижая скорости покатила дальше.

– В родник попали. – заявил Звяга. – Ближе к середине – лед прочнее будет, там родники его не могут истончить.

Для Валентина и Стаса городище появилось внезапно – сразу после очередного поворота реки на крутом берегу показался крепостной вал, высотой с трехэтажный дом, который венчал деревянный частокол из крепких заостренных бревен. Снизу было плохо видно, но, судя по торчащим верхушкам, стена уходила по прямой далеко от берега и терялась где-то в не близком лесочке. Сооружение впечатляло своими размерами. Валентин даже присвистнул.

– Hу вот мы и дома. – объявил Звяга. – Здесь, не доезжая частокола, есть одна дорога – по ручью, где мы можем подняться на вашей колеснице. А с реки вблизи крепости – только пехом, там берега крутые. Даже степняк верхом не залезет.

– А большой частокол-то?

– У-у-у, большой. Хотели аж до самого Киева тянуть, но пока не достроили. Есть еще прорехи. Hо наша часть – от реки до реки, весь водораздел полностью перекрывает. Где вал с частоколом, где лесные засеки. Пеший пройдет, один конный – через лесной завал может тоже пройдет. Hо войско – неделю потеряет, а мы – половину воинов потерять поможем.

– Вот уж не думал. Hе хуже великой китайской стены. И долго строили?

– Всю жизнь. И отцы над этим валом трудились, и деды. Кабы не он, нипочем бы нам со степью не ужиться. Одно спасение – река да вал этот.

– А поселок там? За валом?

– Да, Белая Вожа прозывается. Там еще одна ограда – кремль, внутри воевода да дружина. То-то сейчас переполох там творится. Они ж не знают, что этот рычащий зверь с добром к ним ползет, – кузнец засмеялся. – Из степи – значит, враг. Да еще такой невиданный!