Текст книги "Брыкадил"

Вячеслав Чиркин
Брыкадил

От автора

Мальчики и девочки!

Взрослые и дети!

В этой книжке собраны самые разные сказки, от бестолково – уморительной до ужасно – поучительной.

Каждая сказочная история содержит важный жизненный вопрос.

И если Вы на него ответите, значит, я работал не зря.

Доброго пути в дебрях почемучных сказок!

Ваш Дедушка сказочник.

Почему бульдог морщится

Правдивая сказка

Расскажу я вам, ребятки, про это сущую правду. Слушайте.

Когда Господь Бог населял животными землю, бульдога вылепил из глины с обычной собачьей мордой. Узкой и длинной. Чтобы нос везде совать.

Бульдог этим очень гордился и даже решил посмеяться над соседкой кошкой:

– У тебя, кошка, не морда, а блин с глазами. Я бы с такой и на люди выйти стыдился.

– Ты бы помалкивал, бесхвостый, пока я тебе глаза не выцарапала, – обиделась соседка.

– Это ты? Мне!? – возмутился бульдог.

– Ещё и уши оборву, – добавила кошка и кинулась прочь.

– Да я тебя пополам перекушу! – рассвирепел пёс и бросился за кошкой.

А кошка прыг на дерево.

Бульдог не успел нажать на тормоза и со всего ходу врезался в ствол. Нос у него от удара в гармошку скукожился, а глаза на лоб выкатились.

– Ну что, съел? – фыркнула кошка сверху. – Теперь тебя и собаки засмеют!

Посмотрелся бульдог в зеркало – мама ро́дная! Не морда, а полное безобразие. Забился в кусты и стал лапами себя за нос тащить. Хотел обратно вытянуть. Да ничего не вышло. Так и живет со сплющенной физиономией. А кошек терпеть не может.

Вот так было. А кто не верит, пусть сам попробует: с разбегу, носом, в дерево. Тогда поймет, что я не вру, а сказку сказываю.

Оса, полосатые глаза

Кусачая сказка

Жил пёс, чуткий нос. Хвост – колечком. Лапы – сердечком. Шерстью – пушистый. Лай – голосистый. Глаза – добрые, а зубы – грозные! Пошёл он в лес по грибы и чуть не нажил беды.

Бездельница оса по лесу летала, пса увидала, на спину села, ужалить хотела, да не сумела. У пса шерсть густа, и боится оса собачьего хвоста. Пёс хвостом махнёт, ей крылья сомнёт.

Рассердилась оса – зайку в нос укусила, волка с ног свалила!

Волк за осой побежал, но не смог догнать, ей жало оторвать.

А оса с блохой дружила, её с печи сманила, на медведя натравила.

Блоха не ногается, не рогается, зато шибко кусается! Забралась мишке в шерсть и давай поедом есть: зубами рвёт, когтями скребёт, сопит, рычит, только шерсть летит!

Медведь храбрости лишился, в лесную чащу забился. Ночью в овсах рыщет, днём носом свищет.

Но однажды над лесом птица щур летела, за крыло осу схватила, чуть не проглотила.

Вырвалась оса и удрала, куда глядят глаза. В дупле поселилась, гнездо строить решила. Потом семью завела, осят вырастила. И некогда стало без дела летать, зверей обижать.

Шавка-пустогавка

Нехорошая сказка

В одном дворе собачонка жила. Неаккуратна, ленива, голосом визглива, душонкой вредна и спесива. И прозвали её за это Шавкой-пустогавкой.

Сама собачка считала кличку обидной, вульгарной, для себя нежеланной.

Но Шавка зубы не чистила, они заболели и выпали. Потому беззубая собака в разговоре сюсявила, и всем говорила, что она: «Сявоська-маявоська».

Любила Шавка вкусно поесть, сладко поспать, на солнышке дремать, прохожих лаем пугать. Хозяйский же дом стерегла только днём. А вечером спрячется под лавку и спит до утра. За это ей и веником влетало, и тряпкой попадало.

Да, видать, из труса и хитреца не сделать доброго молодца…

Но вот поселился в соседях у Шавки сторожевой пёс, по кличке Барбос. Собой высокий, плечистый, голосом речистый, характером смелый, в битвах умелый.

Принялась Шавка в его сторону глядеть, хвостом крутить, в кавалеры манить.

Простодушный пёс в Шавку влюбился, помогать ей решился.

Как пойдёт улицей мирный прохожий, на вора и непохожий, Шавка выскочит из подворотни, злобой нальётся, чуть лаем не захлебнётся.

Тут на помощь подруге спешит верный Барбос и давай прохожего за ноги кусать, от дома прогонять.

Схватится прохожий за палку – Шавка с визгом под лавку. Будто и на улице не бывала, и скандал не затевала.

Выйдет на шум хозяин Барбоса, своего пса отругает, накажет, на цепь привяжет.

Только шум уляжется – сразу Шавка появится. К побитому Барбосу подойдёт, притворно завоет, будто успокоит:

– Не обижайся, друг милый, что люди такие злые! Уж я-то, если б могла, тебе всегда помогла. Но у меня живот острой болью схватило, лишь сейчас отпустило…

Барбос не скулит, не лает, от обиды слёзы глотает.

Много раз он так за Шавку вступался, пока в её хитрости разобрался. И не стал на пустолай выбегать, за неё побои получать.

А Шавка как-то в азарте за прохожим погналась, на чужую улицу забежала и тамошним собакам в зубы попала…

Шавка от страха задом юлила, воем голосила, о пощаде молила:

– Вы уж, братушки, меня простите! Я по улице гуляла, ромашки собирала и к своему дому дорогу потеряла. Помогите! Дорогу подскажите!

Собаки с лаем захохотали, на Шавку-чужавку скопом напали, по пыли клубком катали, до дома галопом гнали, а на прощанье лгунье шубу порвали.

Во двор Шавка забежала, под крыльцо забилась, стала от боли выть, покусы лизать, всех на свете ругать.

Но сей горький урок пошёл Шавке впрок. Перестала она невинных людей тормошить, друзей подводить. Вскоре к соседу сходила, прощенья попросила.

Барбос Шавку простил, лапу дружбы предложил.

И люди начали собачку уважать, Шавочкой-малявочкой звать.

Зайка-лентяйка

Зазнайная сказка

Возле леса на лугу заяц жил. Он траву косой косил. По лугу вихрем носился, на кочке спать ложился, друзей не сторонился.

Со всеми мирно жил. Медведь ему в огород воду возил. С лисой заяц грядки поливал. Волка в магазин посылал. О ежа пятки чесал. По филину часы сверял.

И работать не ленился. Потом возгордился: на песочке лежит загорает, друзей обзывает. Ничего не делает, а со всеми обедает. На повара глазом косит, добавки просит. Если не дают, поднимает бунт: лапами топает, ушами хлопает, ложкой колотит, тарелкой грохочет, из-за стола вылезать не хочет.

Возмутился медведь: «Не хочу с зайцем вместе сидеть, воду возить и с лодырем дружить!»

Волк же к хомяку за хлебом сходил, медведя с лисой накормил, зайца звать не стал и в лес удрал – цветочки нюхать, землянику кушать, соловья слушать.

Медведь наелся, напился, в тенёчке спать завалился.

Ёж тоже хорош: свернулся в клубок и медведю под бок.

Лиса подвела сажей глаза и подалась в дальние леса.

Филин в дупле скрылся, крылом закрылся.

Так заяц один и остался.

А утром солнце поднялось, с неба жаром распеклось, всю заячью капусту и высушило!

Кинулся заяц огород поливать, да некого запрягать. Сам кое-как воды в бочку налил, а везти нет сил.

Плачет, рыдает, друзей вспоминает. Ушами обвис, слезами раскис, шёрсткой побелел, головой поседел.

Сорока мимо летала, про беду узнала и всем рассказала.

Услыхали друзья – назад воротились, с глупышкой помирились. Снова дружно живут. Заяц – на кочке. Ёж – под кусточком. Медведь – за корягой. Лисица – в овраге. Филин на дереве сидит, за порядком следит. Ну а волк под горой лежит, луг сторожит.

Вот и сказке конец. Кто всё понял – молодец!

Почему филин в дупле живёт

Обидчивая сказка

В весёлом весеннем лесу, на нижнем суку, птица жила. Большая, глазастая, ушастая, когтистая и головастая. Характером птица была безобидная, а вот умом наивная.

Лесные собратья звали соседку кто филином, кто ушастой совой. А мы, чтобы не путаться, станем называть её двойным именем – филин-сова.

Однажды лиса лесом бежала и как бы невзначай сказала:

– У тебя, сова, самая большая и умная голова!..

Эта ехидная похвала в память птице запала, покоя не давала. И филин-сова возомнил себя самой важной птицей в лесу.

Такой самообман, скажу я вам, часто с филями-простофилями случается, в несчастье обращается.

Вот и филин-сова вскоре загордился, на макушку дерева взгромоздился, щеками пухлится, взглядом супится – никто к нему не подступится.

Это очень забавляло птиц и зверушек, филиновых товарищей и подружек. Соберутся они на цветастой поляне у звонкого родника, играют, веселятся и над гордым верхоседом подсмеиваются.

– Эй, филя-простофиля! Раз ты самый умный – поймай нас! – пищат мышки-леснушки.

Кинется на них филин-сова, хочет всех враз крыльями собрать, в когти забрать. А мышки в разные стороны сыпанут – только хвостики мелькнут!

– Ну, сова, умная голова, догони нас! – верещат зайцы-разбегайцы.

Бросится филин-сова за зайцами, да ни одного не поймает, только перья растеряет.

И белочки-вертушки, болтушки и хохотушки, примутся вокруг фили хороводы водить, по-всякому дразнить.

Рассердился филин-сова. Отыскал в чаще место поглуше, выбрал дупло поглубже, насовсем в нём поселился, в отшельника превратился. Стал угрюм, сердит, раз в одиночестве сидит.

Как солнышко за горушку закатится, луна в небе объявится, филин-сова, обидчивая голова, ночные очки надевает, из дупла вылезает и начинает по спящему лесу летать, жутким криком кричать:

– Хо-хо-хооо! У-гу-гууу! Всех найду-ууу! В когти загребу-ууу! На клочки разорву-ууу!

Дневные насмешники в страхе просыпаются, друг к дружке прижимаются, с жизнью прощаются.

А зайцы совсем уснуть не могут: по ночному лесу бегают, во все стороны мечутся, лишь к утру приветятся.

Неуютно стало жить в родном лесу. А кто скажет – почему?

Про синицу и лисицу

Забывчивая сказка

На ветвистой ели, в мягкой постели, жила синица, словно царь-птица. Она шишки с ёлки снимала, соседку лису угощала:

– Ешь, лиса, пока я сама, а вот замуж выйду – не держи обиду!

Лиса не обижается, грызёт, похваляется:

– Не буду больше пташек ловить, стану синице служить! Чтобы добрую синицу не съела шныркая куница.

Синица – на ёлке, лиса – под кустом. Ночами не спит, синицу сторожит. Чтоб подружка мала́ спокойно спала́.

Когда дружили – к зайцу в гости ходили. Сидит синица меж ушей лисицы, семечки клюёт, песенки поёт. Все лесные птицы подпевают синице.

Так бы долго жили, да к птичке сваты прикатили. Тут и серая тетёрка, куропатка, перепёлка. Прилетел глухарь не зря: «Выходи замуж за снегиря!»

Соглашается синица – снегирёк красива птица. Смотрины назначают, гостей приглашают. Конфет накупили. Самовар вскипятили. Сами пели, плясали, хороводы водили, а про лису-то забыли. Конфетой не угостили, чаем не напоили…

Разобиделась лисица на синицу, и, как солнце на ночлег удалилось, она в дальнем лесу скрылась.

Хватилась к ночи синица – нет под ёлкой лисицы! Как же теперь синице от злой куницы сохраниться? Кинулась утром синица по лесу порхать, подругу искать. Хочет синица перед лисой извиниться да помириться. По сей день летает, а лису не повстречает.

А почему, кто знает?

Лёня-соня

Ужасная сказка

Не в селе, не в городе – в рабочем посёлке, в тесной комнатёнке, жили муж с женой дружной семьёй. Вроде б ладно жили, а детей не нажили. Решили они в церковь сходить, детей попросить. Господь их беду услыхал – ребятёночка послал.

Родился мальчик хороший, пригожий, на родителей похожий. Лицом дивно красив, но был очень сонлив. Мальчишки прозвали его Лёня-соня.

Счастливые родители сына очень любили, ласкали, самому ничего делать не разрешали. По утрам не будили, шёпотом говорили:

– Пусть наш малютка подольше поспит, сладкий сон поглядит.

Уйдут отец с матерью на работу, а Лёнюшка к обеду глазки протрёт, конфету пососёт и снова в сон уйдет – до вечерних мультиков. Потом ему и мультики надоели.

– Не хочу, – говорит, – из-за них на ноги вставать, телевизор включать!

Заботливые родители сына обували, одевали, тёплой водой умывали, гулять в колясочке вывозили, с ложечки кормили, через соску поили.

С годами Лёня в длину длиннел, в ширину толстел и так округлился – ходить разучился.

А родители вместо него в школу ходили, уроки дома учили, в заочный институт поступили, диплом с отличием получили, а трудиться так и не научили…

Много, мало ли времени прошло, воды утекло – от больших забот, от двойных хлопот, от людских укоров, от любви и горя Лёнины родители быстро постарели, здоровьем ослабли и умерли.

Хоронили их соседи одни, без сына. Пытались его на ноги поднять, а он их ругать:

– Отстаньте! Я лучше полежу, сон досмотрю!

С тех пор никто к нему не ходил и ногой не ступил.

Лежит Лёня-соня, пыхтит, в потолок глядит. Волосами оброс, зевает до слёз, лицом подурнел, животом похудел. Хотел было людей позвать, чтоб к нему пришли, поесть принесли, да неохота рта открывать, шум поднимать.

– Нет уж, – думает он, – ещё полежу, глядишь, беду пережду…

А в комнате тем временем телевизор сгорел, кот околел, собака сбежала, но этого мало. Злых мух развелось тьма-тьмущая, голоднющая! Носятся они с самого утра от буфета до стола, а погрызть нечего. Облепили мухи кровать, Лёню принялись терзать.

Ему бы резво вскочить, завопить-закричать, соседей созвать! Да неохота вставать, лень напрягать…

Зажмурил Лёня глаза покрепче и думает:

– Ещё чуть-чуть полежу, потерплю, подожду. Может, кто сам придёт, мух перебьёт и поесть принесёт…

Только на «может» плохая надёжа. Мухи тучей насели, чуть живьём Лёню съели! Пришлось ему просыпаться, от беды спасаться.

Вот такая сказочка, а для всех – подсказочка.

Брыкадил

Бестолковая сказка

В тёмно-светлом лесу, под дубовой ёлкой, жил ну очень противно – приятный зверь-рыба-птица по прозвищу… Брыкадил!

Он бегал, плавал, летал, рычал и брыкался.

Уши у Брыкадила росли ослиные, а рога лосиные. Спину Брыкадил имел горбату, брюхо полосато, плавники голубые, перья золотые, шею гусиную, рыло кабана, хвост павлина.

Не зверь, а сказочная картина. Вдобавок был гладкий, как ёрш, со смеху помрёшь!

На одной ноге у Брыкадила коровье копыто прибито, к другой медвежьи когти пришиты, третья на куриную царапку похожа, четвёртая с кошачьей лапкой схожа.

Вот какой раскрасавец.

Хотя ноги у Брыкадила разные, зато глаза прекрасные: кругло-квадратные, продолговатые.

Посмотришь – залюбуешься.

Брыкадил под сосновой берёзой лежал, в небо шишки швырял.

А это не красиво.

Брыкадил собирал в корзину лягушек с ужами. Выгребал из пруда яблоки граблями. Лису капустой кормил. С зайцами волков сторожил. На деревьях медведей сушил. Конфетами забор городил.

Спать не садился, грустя, веселился.

Все лесные звери Брыкадила ужасно любили, но страшно недолюбливали. Брыкадилята его на ушах по лесу ходили. В шляпах кашу варили. На грядках рыбу садили. Из реки морковку тащили. В озере сено сушили. Птицам зубы заговаривали.

Весь день суетились, бегали, еле шевелились.

В ночной день, когда цвела засохшая сирень, прискакал их леса осиновый пень с мухомором набекрень. Перед Брыкадилом уселся и молча расскрипелся:

– Ты что это, Брык, вытворяешь, в меня шишки кидаешь?! Да я, если захочу, тебя с рогами прокачу! Как комар лягушку, как лягушка крякушку.

Брыкадил сразу притихает, не думает, а соображает:

– Почему пень громко молчит и молча говорит?

Брыкадил сначала рассердился, затем развеселился, под облако взвился, за месяц ухватился. Но месяц разогнулся, Брыкадил в болото бултыхнулся.

Вот так-так, если не так!

Брыкадил на кочку вскарабкался, черникой наклюквиклился, клюквой вычернился, с воронами перекаркаркался, перед цаплями расшаркалкался.

Недаром говорится: над болотом летай, а лягушек не пугай!

Вот и глупостям конец, кто не понял – холодец!

Почему ворона серая

Неряхина сказка

Рядом с лесом на ветвистой сосне, в хворостяном гнезде, ворона жила. Цветом она была белым-бела, как белёная стена.

Всё бы ничего, да воду ворона не любила. Лица с мылом не мыла. Перья щёткой не чистила. Потом вовсе разленилась, с немытыми лапами спать садилась. И превратилась ворона из чисто-белой птицы в чёрно-серую.

Да и чему тут удивляться, если по утрам не умываться?!

Грязнуля ворона каши не варила, детей не выводила, на сосне сидела, во всё горло пела. По-вороньи, конечно.

Пела, пела, пока в горле захрипело. А как захрипело – пить захотела. Пить захотела – по воду полетела. Видит средь камышей, меж ракит, пруд налит. Ворона на берег села, крылья сложила, напиться решила.

А в том пруду толста́, зелена́ лягушка жила. Гостей лягушка не ждала, на листе кувшинки лежала, на солнышке загорала, от комаров пруд охраняла. Только ворона клюв в воду опустила, к ней лягушка подскочила:

– Нечего тут без спросу ходить, грязным носом воду мутить! Пруд мой. Пока суха, лети домой. Не то лягушат созову-скваквачу, станем по воде лапами бить, тебя, неряху, мочить.

Ворона забоялась, на ракиту поднялась, от обиды раскаркричалась:

– Ты, лягушка-толстушка, живот как подушка, хвоста не имеешь, гостей не уважаешь, а кваквак поднимаешь! Если воды пожалела – я сейчас плотину по прутику растащу, пруд в овраг спущу. Где будешь жить, детей растить? Цапля прилетит, по грязи затопает, всех вас перелопает!

Лягушка-простушка испугалась, тут же заизвинялась:

– Не сердись, ворона-сестрица, дам водички напиться. Я тебя обидеть не желала, ради шутки стращала!

Ворона с дерева слетела, досыта напилась, развеселилась, с хозяйкой помирилась. И хотя долго-долго у пруда прохлаждалась, а искупаться побоялась. Потому серой и осталась…

Ушлый заяц

Охотничья сказка

Расскажу, не совру я вам, братцы, как мы с зайцем дружили. Хвастун и задира был косой – похлеще меня! Такого и в сказках не скоро сыщешь.

Я с ним, правда, за лапу не здоровался, но встречался часто. Выйду на луг травы своим кроликам накосить, а он выскочит из-под кочки, сядет у куста на пригорочке, сонные глаза лапой протрёт, во весь рот зевнёт и спрашивает с ехидцей:

– Ну, как живёшь-поживаешь, горе-охотник? Зайчатинки раздобыл? Или по-прежнему кроликов разводишь?

– Неплохо живу, – отвечаю ему. – Хлеб с маслом жую, чайком запиваю и осени жду. Когда на тебя охоту разрешат.

– Ха-ха-ха! – смеётся заяц и на спину дурашливо валится. – Если меня подстрелишь, с кем по утрам здороваться будешь? От скуки засохнешь.

Сказал так – и в кусты нырнул. От коршуна прятаться.

Коршун осени ждать не будет, и летом закогтит.

За домашними делами да заботами лето быстро пролетело. Осень наступила – травы засушила, землю остудила, деревья вызолотила. А там и охоту на зайцев открыли.

Набил я патроны чёрным порохом, чтобы дыма да грохота больше было. Подождал первого зимнего снежка. Он у охотников порошей называется. Такой мягкий, нежный. Как тополиный пух. Идёшь по нему – и шагов не слышно. Так и подобрался к зайцу совсем близко.

Заяц серую шубку на белую не успел сменить, и его издали видно было. И спал он крепко. Зайцы ночью питаются, а днём отсыпаются.

– Лапы вверх! – кричу ему, и ружьё с плеча сбрасываю.

Заяц спросонья да с перепугу как вскинется, как подпрыгнет! На самую верхушку березы взлетел, под которой лежал. И прямо в воронье гнездо угодил. Лапами ствол обхватил и говорит мне, дрожа от страха:

– Ты, ты, что эт-то, д-дед, без спроса в чужую спальню ломишься? Так друга заикой сделать можешь…

– Да у меня разрешение на твой отстрел имеется! – кричу ему и документ показываю. – Так что не валяй дурака, слезай и убегай. А я в тебя бабахать буду. Чтобы всё по-честному.

– Ишь, чего захотел! – опомнился ушлый косой. – Постой, да ты не там меня ищешь. Вот ответь: где зайцы живут?

– Известно где – на земле, – отвечаю ему.

– Вот! А я – на дереве. Значит, я не заяц, а птичка. А птичек стрелять – грех. Боженька тебя накажет.

Поскрёб я под шапкой – прав заяц. Кому охота в грешниках ходить? Но и косого проучить следует. Чтобы не задавался.

– Гляди, гляди – коршун! – кричу ему. – Прыгай скорее ко мне в заплечный короб! Прячься! Куда зайцу деваться? Спрыгнул, притаился в уголке, и мы с ним к дому пошли.

Внуки ушастому гостю так обрадовались – словами не передать. В прятки, в догонялки с ним играли, из комнаты в комнату табуном носились, все половики нарушили, стулья повалили. Наконец умаялись. Уселись на диван отдышаться, и заяц рядом пристроился.

Тут бабушка озорников горячими оладушками с молоком накормила, а зайца морковкой угостила.

Заяц наелся, усы расправил и давай нам лесные байки рассказывать.

Врал и сочинял он, конечно, в три короба. Не хуже меня. Но ребятишки ему верили, смеялись до слез и уснули прямо на диване. На дворе-то уж стемнело.

Мы с зайцем на крыльцо вышли и при прощании договорились: если внучата расшалятся и перед сном не угомонятся, я выйду, свистну три раза, он и прибежит. Своими сказками детей спать укладывать.

– А как же твоя охота? – смеётся заяц.

– Что охота?.. Охотиться и на грибы. Можно просто по лесу с ружьём побродить, ворон сосчитать, лесным воздухом подышать. Если есть на то охота, – отшутился я.

Заяц согласился.

Отнёс я его за околицу, чтобы ненароком собаки не потрепали, а сам домой воротился.

Вот. Я всё честно рассказал, а уж верить или нет – ваше право. Только знайте: охотники никогда не врут. Они – заливают…