Текст книги "Бермудский артефакт"

– Макаров… – задыхаясь, прохрипел Донован. – Вот дотащим мы ее до кормы… и что потом?

– Что потом… что потом… – повторял как в ступоре тот. Глаза его были налиты кровью, вены на лбу вздулись. Он толкал торпеду с девятьюстами килограммами тротила и не знал, что ему делать потом.

Четыреста восемьдесят секунд…

– Проклятье! – вскричал, тряся головой и сбивая с головы брызги пота, Гоша. – Она зацепилась за что-то!..

Дальше они с доктором тянули вдвоем. Макаров стоял и смотрел на паз, пересекавший палубу поперек.

– Эй! – с досадой окликнул его Гоша.

Но Макаров не слышал его. Его глаза блестели, он смотрел в паз так, словно собирался выковырять из него грязь. Подняв голову, он увидел то, что ожидал. Гоше пришлось согрешить перед небесами еще трижды. Четыре паза шириной в семь сантиметров располагались на расстоянии двенадцати метров друг от друга. Первый рубеж был преодолен, оставалось еще три…

Все как на «Адмирале Кузнецове»!

Он еще не сделал вывода. Он чувствовал, как разрывается от перенапряжения мозг.

«Это немыслимо… – думал он, налегая на торпеду. – Это сумасшествие. Это кирдык, если я просчитаюсь… Но разве есть другой выход?»

– А есть ли у меня другой выход?.. – прохрипел он, ощериваясь от напряжения и перетаскивая груз через последний, четвертый, паз.

– О чем вы? – вяло моргая, пробормотал Гоша.

Макаров поднялся на ноги и, петляя от изнеможения, побежал не к лестнице, а к помещению в надстройке судна на первом этаже. Рванул дверь на себя. Заперто. Отошел на шаг, врезал по стеклу локтем. Брызги крови и осколки стекла влетели внутрь.

Перевалившись через стенку в проем, он поднялся с пола и, качнувшись, включил механизм. Включая, посмотрел на часы. Триста шесть секунд… Кровь лилась с распоротого локтя, и было слышно, как капает она на пол, капает, словно отсчитывая последние мгновения жизни – по две капли за секунду: кап-кап… кап-кап….

Механизм чавкнул, раздался сначала щелчок, потом гул…

Донован уже перестал удивляться. Он решил быть всему свидетелем без комментариев. Для объяснений есть Макаров, в конце концов…

– Сморите, Джордж, – облизав губы, просвистел он. – Канат какой-то появился…

Из первого паза на высоту пятнадцати сантиметров выскочил стальной трос. Он был растянут между двумя механизмами, утопленными в палубу. И вдруг снова – щелчок, и – трос ослаб. Более того, он стал выползать с двух сторон – из распорочной установки на палубе. Он вился, как живая металлическая змея. Выползал, сворачивался в крупные кольца, падал плашмя и снова бугрился кольцами… И наконец замер.

Грохнула отпертая изнутри дверь, и из нее вывалился Макаров. Придерживая раненый локоть, он засеменил к бомбе.

– Вы же не в первый раз делаете это, дружище? – требуя успокоительного в виде ответа «да», спросил Донован.

Не глядя на него, Макаров стал выбирать из образовавшейся бухты трос.

– Ни один – вы слышите меня? – ни один психически адекватный военный моряк не станет делать то, что делаю сейчас я, слышите? – бормотал он, заходя с тросом за торпеду.

– Матерь Божья… – отходя на три шага, прошептал Гоша. Было очевидно, что образовавшаяся конструкция пробудила в нем какие-то ассоциации.

– Что это за канат? – требовал надежды на будущее доктор. – Что за канат может быть натянут поперек палубы, по которой взлетают самолеты?!

Макаров посмотрел на часы. Двести восемь секунд.

– У вас три с половиной минуты, чтобы попрощаться, – и он направился к надстройке.

– Что все это значит?!

Донован хотел еще что-то прокричать, но, когда поднялся на ноги и отошел, когда рассмотрел подробности случившегося, из уст профессора вырвалось ругательство.

– Он спятил?!

– А у вас есть другое решение?!

– Макаров?! – сдергивая с носа очки и вцепившись пальцами в волосы, в отчаянии прокричал доктор.

Развернувшись, тот пошел к надстройке спиной вперед. Чем дальше он отходил, тем громче кричал…

– Это аэрофинишер, доктор!.. При посадке летчик выпускает из-под хвостовой части самолета посадочный гак, который зацепляется за него. Тросовая система растягивается, плунжер гидротормоза входит внутрь цилиндра и вытесняет из него тормозную жидкость через калиброванное отверстие в воздушный аккумулятор! Этим обеспечивается торможение самолета по заданной программе. После отцепления самолета от троса сжатый воздух, расширяясь, возвращает поршень и связанный с ним тормозной трос в исходное положение… Что вам еще рассказать, док?! Вытяжка троса при посадочной скорости самолета примерно в двести пятьдесят километров в час и перегрузке торможения в четыре «жэ» достигает ста с небольшим метров! Мы растянули его на максимум!..

Макаров посмотрел на часы. Восемьдесят секунд.

Он взялся за скобу двери, чтобы зайти. Последнее, что видел Донован, была улыбка Макарова. Это была улыбка афериста за минуту до разоблачения.

– Если эта сволочь может тормозить пятнадцать тонн веса при скорости в двести пятьдесят километров, то почему он не может подвинуть неподвижный предмет весом в девятьсот килограммов?!

Гоша шумно глотнул. Донован обреченно произнес:

– Мы – трупы.

Зайдя внутрь, Макаров закрыл глаза и склонился над пультом. Лампы горели, кнопка сжатия гидравлики была перед ним. Он посмотрел на часы в последний раз. Шестнадцать секунд.

Сжал веки поплотнее и как тогда, на подлодке, попытался представить лицо Питера. Странное дело. Он не увидел его таким, какой Питер был сейчас. Он видел его малышом. Он и его мать улыбались Макарову…

Открыв глаза, он посмотрел в окно. Торпеда, как заложенная в арбалет стрела, лежала на палубе.

И вдруг Макаров схватился ладонью за лоб. Он снова сходит с ума?..

Наступала ночь. Очередная, внеплановая, ночь. Ночь средь бела дня.

– Макаров! – вскричал Гоша, задирая голову и ища солнце. – Что происходит?! Который сейчас час?!

Тот не слышал его. Он смотрел на лежащий на палубе заряд.

Если он ошибся с выбором центра троса, ее развернет поперек вектора движения. Трос выйдет из оперения стабилизатора, и авиабомба либо останется лежать там, где сейчас стоят Донован с Гошей, либо поедет в сторону. К нему. К открытой двери на первом ярусе палубной надстройки.

Стиснув зубы, Макаров нажал на кнопку.

Чудовищный скрежет работающей гидравлической установки распрямил трос, как нитку…

Палуба от кормы до носа вспыхнула фейерверком золотистых искр. Словно огненный дракон промчался по ней истребителем, дыша тяжело, жарко… Взлетев на высоту человеческого роста, искры осыпались пеплом и погасли в то мгновение, когда на палубе воцарилась такая тишина, что ее можно было резать на ремни…

Пахло каленым железом, когда возник и тут же пропал разрывающий барабанные перепонки скрежет. Только что под ногами Донована и Гоши лежало девятисоткилограммовое металлическое тело. И теперь его нет. Словно кто-то зацепил его контур курсором и отнес в другое место…

Ни слова не говоря, находящийся в ступоре Донован поднял руку. Он показывал Гоше уменьшающуюся в размерах и заходящую за джунгли, по нисходящей, точку. Гоша, вяло моргая, стоял и покачивался с пятки на носок. Он знал, что если не сядет, упадет.

И он сел.

Глава пятая

Левша приказал себе не смыкать глаз. Но за три часа до рассвета пробормотал: «На минуту…» – и закрыл. И этого оказалось достаточным, чтобы в мгновение, когда он их снова открыл, люди с третьего катера были уже на ногах.

Он схватил себя рукой за ноги. Автомата не было.

Растирая лицо и опираясь на пальму, он поднялся. Долго его взгляд не блуждал. Свой «узи» он увидел в руках Артура. Как ни в чем не бывало, тот стоял напротив своих людей и отдавал распоряжения. Рядом с ним, почти прижавшись плечом, расположилась Катя. Из обрывков команд, которые слышались, Левша догадался, что Артур собирает людей в дорогу. Перевернув со спины на живот сумку и убедившись, что все вещи в ней на месте, Левша вынул непочатую пачку «Мальборо», щелкнул зажигалкой и, затянувшись, направился к костру. Он шел и в упор смотрел на Артура. А тот так же в упор его не замечал. Забавно.

– Верни мне автомат.

– Разве он твой? – разговаривая с каким-то мужчиной, на секунду прервался Артур.

Левша переместил сигарету с одного уголка рта в другой. Развивать тему дальше не было смысла. Оружие ему теперь не отобрать так же, как полчаса назад его невозможно было отобрать у него.

– Ты не гнушаешься мелкими кражами?

– Что ты сказал?

– Может ли быть такое, чтобы ты при гробовой тишине не услышал? – Левша улыбнулся. – Но если ты глуховат, я повторю. Тебя не смущает роль крысы?

Люди стали медленно расходиться в стороны.

– На плече зоновское тату – если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, ты из авторитетных. И вдруг пал до кражи у того, с кем вместе сидел у костра.

Закинув автомат за спину, Артур подошел к Левше так близко, что стали слышны запахи.

– Этот автомат не твой. Скорее всего ты сам украл его у того, рядом с кем сидел у костра.

Левша снова улыбнулся.

– Нет, я его купил. Заплатил пятьсот баксов. Отдал за него деньги. Поэтому он мой. Но я уступлю тебе его за пятьсот, если ты заплатишь мне сейчас.

Артур почувствовал реальную угрозу. Собеседник ничем не выдавал в себе понимающего толк в крутых русских разговорах, и предложение, которое он сейчас сделал, адресовано было не для возбуждения русскоязычных туристов, а для конкретной разборки между двумя хорошо понимающими друг друга людьми. Левша только что сказал, что отдал за автомат деньги. А Артур украл его у Левши. Это уже неправильно. Люди, которые пьют воду из одной бутылки, не должны обносить друг друга. Но Левше показалось это недостаточным, и он ситуацию усугубил. Он не возмущается самим фактом кражи. Он только что предложил купить у него предмет за те же деньги, за которые купил сам. И тем хочет инцидент исчерпать, простив Артура за тяжкий грех. При любом раскладе действия Левша – образчик идеального поведения. А еще поведения просто сучьего, потому как Левше хорошо известно, что денег у Артура при себе нет. Таким образом, Артуру, чтобы не выглядеть гадом, нужно немедленно выбрать одно из двух: вернуть автомат или заплатить за него.

– Я верну тебе его, когда все закончится, – подумав, тише, чем хотел, сказал Артур. – Когда придет «Кассандра», ты получишь обратно свой автомат.

– А разве я соглашался на такие условия, приятель? Все выглядело бы чинно, если бы я только что сказал тебе: «Дружок, хорошо, что ты взял мой автомат, потому что я с ним обращаться не умею. Оставь его до прихода «Кассандры». Но я-то, кажется, прошу обратного. Я требую в присутствии девятерых свидетелей вернуть украденную у меня вещь немедленно.

– Ты хочешь пострадать за свои слова?

– Да, – Левша пригнулся, перекинул ремень через плечо и скинул сумку на песок. – Я хочу, чтобы ты немедленно наказал меня. За то, что своровал у меня мою собственность.

И, двинув ногой, Левша взметнул фонтан пыли. Она обрушилась на брюки Артура. Это было оскорбление.

– Сосунок, – пробормотал тот…

– Кому повезет, тот и станет хозяином автомата, о’кей?

Артур одним движением сорвал ремень «узи» с плеча и протянул одному из пассажиров. Левша еще в первый день знакомства убедился в том, что тот готов оказать услугу в любой момент. Но не всем. Только Артуру.

Толпа разошлась. Не прозвучало ни единого слова. Шокированные последними событиями люди были похожи на стадо овец. Левша, который на ночь надел рубашку – скорее из-за того, чтобы не прижиматься к шершавой пальме голой спиной, чем из-за прохлады, – скинул ее одним движением. Артур его примеру следовать не стал. Просто расстегнул пуговицу, и рубашка разъехалась на мощном торсе.

Если бы потребовали того обстоятельства, Левша снова бы разделся догола. Нужно было бы – залез бы в таком виде на пальму. Он сделал бы все, что угодно, лишь бы эти люди не пошли сейчас за Артуром в ночь. Нужно было что-то делать, и Левша выбрал скандал. Три часа драться они, конечно, не будут, но, может быть, вид крови заставит людей быть благоразумными?..

Рука Артура просвистела над головой пригнувшегося Левши. Сразу после этого он откачнулся назад и обежал костер. Артур, как носорог, двинулся за ним. Чуть приседая и держа руки на уровне груди, он убеждал всех в том, что каждое движение его – привычка. Боксер, он двигался умело и быстро.

Отступать постоянно было нельзя. Расположившиеся кольцом люди очертили собой ринг. Он был чуть больше боксерского, и обстановка на пляже очень напоминала выездной чемпионат по панкратиону на глазах зевак, которым некуда девать деньги.

Левша пропустил удар в грудь, и тут же дыхание его сбилось. Он дважды ударил в ответ и единожды попал – кулак пришелся в защиту у лица Артура, скользнул, и Левша почувствовал, как болезненно отреагировал его противник на такой рикошет. Костяшки пальцев прочесали череп Артура, и тот шагнул назад, поморщившись от резкой, неприятной боли.

И следующим же ударом, сблизившись, он повалил Левшу на песок. Мощнейший апперкот заставил последнего согнуться, и, чтобы уберечь голову от уже летящего в нее слева кулака, Левша упал на бок и перекатился. Когда он вскочил, Артур был уже рядом. Дышать было трудно. Печень была не задета, но всколыхнувшиеся внутренности теперь отзывались протяжной болью.

Артур надвигался как танк. Играя руками, любое движение врага он контролировал и был готов тут же поразить цель.

Опустив руки, Левша зашагал назад. Артур качнулся вперед, и Левша, сработав на противоходе, сильно пробил ему кулаком в скулу. Он видел квадратный, с ямочкой и тонким шрамом поперек нее подбородок, но удар пришелся в скулу. Голова Артура качнулась назад, в какой-то момент он потерял контроль за происходящим, но когда Левша двинулся к нему, он снова превратился в танк.

Левше было наплевать, что чувствует толпа. Главное, не позволить ей зайти сейчас, ночью, в лес. Но сам факт того, что люди молчат при очевидной, исчерпывающей его правоте…

«Да что с ними происходит… – думал он, увертываясь от рук Артура. – На их же глазах… Несколько человек… И не далее как несколько часов назад они видели…»

Он спас им жизни, и сейчас ему за это били морду. Они стояли и, опустив руки, ждали, чем все закончится.

Поднырнув, Левша всадил кулак ему в живот.

Артур крякнул, отошел, прикрываясь руками, и взгляд его почерствел окончательно.

Первый удар Левша принял спокойно, выставив руку. Под второй присел. Но он не ожидал третьего. Тупая, тошнотворная боль, сопровождаемая кругами перед глазами, заставила его раскрыться и попятиться на людей.

Артур в два прыжка настиг его и в тот момент, когда казалось ему, что Левша смят и обескровлен, получил удар по носу.

Левша бил из последних сил, чувствуя, что теряет сознание. Просто выбросил руку вперед, туда, где расплывалось, расходясь в стороны, лицо Артура. И угодил точно в нос.

Сломать нос, который до этого был сломан раз десять или двадцать, было невозможно. Но выбить из него кровь получилось очень даже хорошо. Артур взмахнул головой, и лента красного цвета, блеснув при свете костра, ударилась кому-то в грудь, кому-то забрызгала руки…

Левша поблагодарил себя за этот машинальный удар. Он хотел ударить если не сильно, то так, чтобы на какое-то время Артур утратил желание атаковать. Этих нескольких секунд должно было хватить для возвращения в чувство. И их хватило…

Растирая кровь по лицу и щурясь, Артур снова пошел вперед. Но теперь он был лишен главного – беззащитности противника.

Проскользнув вдоль редкого строя людей, Левша подпустил Артура поближе и, когда тот под прямым углом двинулся на него – Левша видел, как напряглись трицепсы на его правой руке, – он несколькими шагами ушел в сторону.

Он начал делать еще один шаг, собираясь сыграть так же, как мгновением раньше, но вдруг почувствовал, как кто-то делает ему подсечку. Сначала он не поверил в то, что его сбили с ног специально. Решил в тот момент, когда Артур уже наваливался на него всем телом, что произошел случайный зацеп. Но, увертываясь от чужих рук и крутя головой, чтобы не нарваться на тычок в лицо, он вдруг увидел того самого, преданного… Держа на плече автомат, Лис с полным безразличием на лице наблюдал за результатом своего поступка.

Артур бил не щадя. Левша был уверен, что ему известно о подсечке, но молчал и защищался локтями, придавленный весом противника, как мог.

Один из ударов рассек ему губу. Второй – бровь…

– Хватит!.. – раздался над головой его, затянутой туманом, истошный крик. Он узнал этот голос.

– Хватит, идиоты!..

Глядя вверх глазом, который не был залит кровью, Левша видел, как Катя, вцепившись в правую руку Артура, пытается оттащить непосильный груз в сторону.

Когда Левша вставал, кровь струилась по его лицу.

– Ну, что, вопрос с автоматом решен? – тяжело дыша и сплевывая розовую слюну, прохрипел Артур. Он стоял в трех метрах и наслаждался тем, что Катя держит его за руку. Еще бы. Все войны прекращаются, когда меж врагами выходит женщина с платком…

Левша, стирая рукой кровь со щек, посмотрел на сбившего его с ног человека – Лиса. Тот уже возвращал оружие Артуру и выглядел серьезным и очень рассудительным.

– Да, конечно, – Левша никак не мог унять струящийся из раны на брови ручеек. – Все по-честному.

– Гейм овер, приятель, я выиграл. – И губы Артура тронула усмешка.

– Твоя победа отдает запашком, – прошептала Катя и вышла из круга света.

Подняв с песка рубашку, Левша прижал ее к груди.

– Не ходите за ним, – громко произнес он через нее. – Не ходите, если хотите жить! Нужно дождаться рассвета…

Клацанье антапки на автоматном ремне подсказало ему, что Артур на это отреагировал.

– Ты можешь оставаться здесь хоть до вечера, но я поведу людей в глубь острова! И не на рассвете, а сейчас.

Левша, рассмеявшись, отнял от лица рубашку. От нее пахло мясом и сыростью.

– Глупец, в лесу вы – трупы!

– В том-то и дело, мистер Мужество, что мы не пойдем лесом… Мы пойдем свободной от деревьев местностью. – Отвернувшись, Артур сказал: – Пусть каждый возьмет в руки по два факела. Здесь опасно, и мы должны уйти с берега. Каждый день мы лишаемся кого-то из спутников.

– А если ты войдешь в лес, не выйдет никто! – в отчаянии выдавил сквозь зубы Левша.

– Видимо, этих тварей кто-то прикормил к этому месту, – не слыша его, продолжал Артур. – К рассвету мы зайдем в глубь острова. По крайней мере, нам нужно быть ближе к питьевой воде. Лучше один раз уйти к водопаду и там остаться, чем ходить к нему каждый день, рискуя жизнью. И там есть фрукты. Вода и еда – вот что нам нужно и чего нет здесь, на берегу. Поэтому мы уходим. «Кассандра» не уйдет без нас, когда вернется. Забудьте свои страхи…

Катя, пропустив всех, стояла и смотрела на Левшу. Он качал головой и сатанински улыбался.

– Эй! – крикнул он вдруг, и Артур, почти достигнувший опушки леса, обернулся. – Известно ли тебе, что как только вы войдете в лес, выход закроется?

Уходящая в джунгли процессия напоминала шествие тамплиеров во время ритуального действа. Факелы мелькали меж деревьев, а потом и вовсе исчезали. Левше казалось, что сейчас он прощается с ними.

– Что ты имеешь в виду, дружок, проигравший пари?

– Он его выиграл, – проходя мимо Артура, сказала Катя и посмотрела мужчине в глаза.

– Тебя зацепил этот тип? – пробормотал он ей вслед.

И, не поднимая головы, внимательно посмотрел на Левшу.

– Так о чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что сейчас вход в джунгли открыт. Когда в них зайдет последний, они закроются…

– Ты псих?

– И тогда вы перестанете быть хозяевами своих желаний. Вы не сможете идти только безлесьем. Рано или поздно вам все равно придется зайти в эти чертовы джунгли! И тогда клетка захлопнется!

Артур решил добиться своего, чтобы вернуть часть утраченного авторитета. Людям все равно, как он этого добьется. Они не в состоянии мыслить нравственно, ими движет практицизм. Так думал Левша, глядя на Артура, который и разговор не собирался поддерживать, словно ждал инициатив со стороны, и уходить за ожидающими его людьми не торопился.

– Проклятье! – Наклонившись, Левша выхватил из костра горящую палку. Еще мгновение назад он не собирался этого делать, но вдруг вспомнил Катю.

Улыбнувшись, Артур пропустил его вперед себя и замкнул колонну. И услышал:

– Следи за автоматом… Мистер Любой Ценой…

* * *

И он наступил, рассвет. И минуло еще три часа. Девять пассажиров третьего катера и Левша зашли в глубь острова, и вряд ли кто-то из них мог сказать, сколько километров осталось за спиной. Остров словно не был островом. Левше казалось, что по мере их продвижения вперед он вытягивается, превращаясь в дорогу. И чем дольше они шли, тем длиннее становилась эта дорога. Когда рассвело, они наполнили пустые бутылки водой и двинулись дальше.

– Куда мы идем, дружок? – окликнул Артура Левша. Отмывшийся в озере под водопадом от крови, он выглядел свежо. Тот же, к кому он обращался, не мог позволить себе войти в воду, чтобы не оставить автомат на берегу. И теперь это портило его настроение.

– Не твое дело.

«Далековато же они разбили лагерь от места нашей стоянки, – подумал Левша. – Несколько часов понадобилось, чтобы добраться до водопада. От берега, где оставались Дженни и остальные, для этого хватало часа».

– Ты в курсе, что ведешь людей вдоль берега?

Тихий свист не позволил Артуру ответить. Он резко вскинул голову. Не заметив ничего и отнеся звук на счет птицы, он приказал не растягиваться.

Теперь, когда солнечные лучи пронзили лес, можно было не мотать круги вокруг и идти сквозь него.

Если бы Артур обернулся, он бы увидел, как побледнел Левша.

«Макаров был прав… Но он недомыслил… Поврежденная сережка – это кольцо вокруг леса. Именно леса, потому что нельзя ограничить другое пространство. И сейчас круг замкнулся…»

– Не могут джунгли тянуться вечность, – не выдержал Артур, треща ветками под ногами позади Левши.

– Что, заволновался?

– Заткнись.

– Ты из тех твердолобых ребят, которым, чтобы понять, что они не правы, нужно добиться своего.

Артур остановился и резко развернулся.

– Я сказал – заткнись!

– Здесь нет помощников, дружок, – напомнил Левша и вцепился взглядом в знакомый, с ямочкой, подбородок.

– Джунгли скоро закончатся, и мы выйдем из них. Остров не может быть бесконечным.

– Мы не выйдем из них, – помолчав, сказал Левша. – Сейчас. По крайней мере…

И посмотрел на небо. Артур невольно поднял голову.

Невероятно – на остров опускался вечер.

– Они здесь…

– Что за чушь ты несешь?

Ответом ему был странный звук метрах в пятистах левее. Он был похож на тот, какой издала бы рота солдат, одновременно сделав шаг и наступив на валежник.

– Что это?..

Левша, стиснув зубы, смотрел куда-то в другую сторону.

Сумерки падали на джунгли стремительно, словно вползал в лес, просачиваясь сквозь ветви, графитовый туман.

– Бежать! Туда!.. – И Левша выбросил в сторону руку, указывая на просветы между деревьями.

Люди мчались, не замечая ничего под ногами и перед собой. Деревьев словно не было на их пути. Парализовавший мозг животный страх лишил их привычности быть увальнями. Обретя способность не терять скорости бега в густом лесу, они бежали, и ничего не было слышно вокруг, кроме треска веток и тяжелого, со свистом, дыхания…

Резко остановившись, Левша принялся неистово балансировать руками. Сумка хлопнула его по спине, и он с трудом удержался от скольжения вниз… Остров был словно изрыт котлованами. И перед ним был один из тех, в каких ему уже удалось побывать. Приятных воспоминаний из них он не вынес и сейчас думал о том, что в этой гигантской, поросшей по краям и на дне кустарником и деревьями яме лучше не будет. Главное, чтобы не было хуже.

– От кого мы бежим?! – взревел Артур, держа «узи» перед собой, словно только что его украл. – Кто преследует нас, отвечай!..

– Возможно, те, в кого я вчера стрелял из этого автомата.

– Боже мой! – раздался неподалеку женский крик. Ответ Левши достиг слуха не только Артура…

– Посмотрите туда… – Это был голос другой женщины. – Посмотрите же скорее!..

Джунгли – это миллионы оттенков зеленого. От почти черного до бледно-салатного. Вся энергия зеленого цвета, охлаждаемая мраком, сосредоточилась в лесу, и разобрать что-то было невозможно. Какие-то тени и блики, словно нервные мазки кистью сумасшедшего художника, заставляли деревья двигаться, кусты шевелиться, и люди, оглядываясь и убеждаясь, что кольцо сжимается, теряли самообладание.

Рычание и стрекотанье забили все звуки острова, и даже лягушки, смутить которых ночью не могло ничто, притихли и решили дождаться наступления так необходимой для пения тишины.

Левша видел, как один из безликих преследователей вцепился в бок убегающего пассажира «Кассандры» – того самого, кто спас Левшу, сыграв роль заложника, – и сорвал с его тела кусок плоти. Взревев мало похожим на человеческий голосом, человек еще некоторое время бежал, а потом его повалил болевой шок. А преследователь его, заталкивая одной рукой кусок в рот и отбиваясь от другой твари второй рукой, чтобы та не мешала ему насладиться едой, рухнул на него, подминая и вереща от удовольствия. Левша видел, как на месте борьбы завязалась свалка. Человек отбивался, но это было ничто под неудержимой мощью пожирающих его тварей…

В борьбу за мясо вступили не меньше десятка тех, кому еще не повезло с едой. Падение человека притормозило погоню, позволяя обессиленным пассажирам увеличить расстояние от смерти и сократить до опушки леса.

Левша не заметил, как на пути его оказался поваленный ствол пальмы. В темноте он слился с травой. Нога его ударилась в ствол, выбивая облако слежавшейся трухи. Он уже не контролировал себя. Левша падал. Больно ударившись локтем о землю, он сбил дыхание и кубарем покатился по склону. Картинка перед глазами менялась стремительно: лес – сияющая голубым светом опушка – снова лес, затянутый в плащаницу ночи…

Еще пара кувырков, и он, ударившись спиной о дерево, остановил свое падение. В голове шумел шторм, он не сразу сумел сконцентрировать взгляд…

Подняв его, он увидел одного из Них. Он развернулся к Левше боком, он был и здесь, с Левшой, и там, в клубке смерти. И Левша чувствовал, как внутри твари борются две идеи – вступить в драку там или выйти победителем здесь… И у него похолодело сердце, когда он понял, что тварь, дергая веком и отчего-то щурясь, медленно поворачивает к нему голову…

Встать было уже невозможно. Не желая испытывать судьбу, Левша оттолкнулся руками от земли и, выбросив вперед ногу, всадил ее в пах тому, на кого сейчас смотрел и в существование которого по-прежнему не верил. И удивлению его не было предела, когда вместо того, чтобы согнуться пополам, тот лишь отступил вниз и, не меняя выражения на лице, двинулся на него, скалясь и едва слышно рыча.

Он кинулся на Левшу, когда тот выставил перед собой локоть. Этот локоть и был ему нужен…

Три метра – длину жизни Левша теперь измерял метрами.

Левша стиснул зубы, заставив себя прийти в себя…

«Хотя бы нож, – подумал он, – хотя бы сук…»

Он решил не закрывать глаза. Драться он будет до последнего. Исход ясен, но сволочь эта должна очень постараться, чтобы оторвать от него кусок вот так, без труда…

И в это мгновение увидел, как с другой стороны, поглядывая на соперника – первого, к нему приближается вторая тварь. «Они сейчас схватятся, чтобы выяснить, кому достанется кусок мяса – я», – подумал Левша и посмотрел на первую тварь….

И та бросилась на него, чтобы успеть первой….

Краем глаза Левша заметил, как слева от него что-то сверкнуло, и снова потянуло холодком. Как будто там, на палубе, по волосам его, играясь, прошелся ветер…

Горячая волна ударила его в лицо, он не успел закрыть глаза, и боль в них была ничуть не менее мерзкой, чем привкус меди на губах. Смахнув с лица кровь, он машинально пополз назад, поднимаясь. Меньше секунды прошло с тех пор, как его тронул ветер… Левша открыл глаза со слипшимися ресницами.

Что-то огромное, похожее на очищенный от сучьев ствол дерева мгновение назад пронеслось мимо него, накрыв тенью. Ломая кустарник, это что-то снесло с ног стоящую перед ним тварь и унесло куда-то в джунгли. На том месте, где они встретились, словно взорвался наполненный красной краской воздушный шар – лопнув, он в мгновение ока окрасил кусты и Левшу, стоящего перед ним, красной краской… Левша услышал лишь треск разлетавшихся в разные стороны, словно карандаши, пальм… Словно ничего и не было.

«Упало дерево», – подумал он, видя, как залитое с ног до головы чужой кровью существо поворачивается к нему всем телом…

И только сейчас услышал разрывающий его барабанные перепонки взрыв. И джунгли словно вскинулись, проснувшись и разгневавшись на всю эту возню…

Левша уже давно был поднят в воздух и кувыркался, как витринный манекен. Его швырнуло вниз, засыпая землей, и казалось ему в эти мгновения, что его хоронят заживо.

Треск падающих деревьев, обломанные, словно обглоданные, сучья, комья земли, кубометры дерна, шматки мяса и море крови, оглушительные крики, вой и скрежет – все это находилось в воздухе, и звуки перемешались с цветом…

Закрываясь рукой, Левша посмотрел перед собой.

Перед ним стояла тварь, и вместо головы на ее плечах торчал обрубок шеи, из которой бил фонтан черного цвета.

А в воздухе по-прежнему крутились, ударяясь друг о друга и то исчезая в земляной каше, то снова появляясь, окрашенные в красное фрагменты тел, сломанные, словно спички, толстые сучья и взлохмаченные, вырванные из земли, многопалые корни вековых деревьев…

Свист заставил Левшу пригнуться.

Гигантская щепа, словно отколотая гигантским топором от секвойи, стрелой промчалась и, насадив обезглавленный труп на себя, как на шампур, вонзилась в дерево, под которым пытался прийти в себя Левша. Он закрыл глаза, когда лава горячей крови хлынула ему на голову…

Выбравшись из-под прибитого к пальме существа, он поднялся и посмотрел под ноги. Мгновение назад что-то упало вниз, едва не коснувшись его лица. И гулко ударилось оземь…

Левша вытянул руку, пытаясь найти опору. Под ногами его лежала башка гигантского питона… Челюсти судорожно закрывались и распахивались, и почудилось Левше, что слышатся ему проклятия… Он мог без труда вставить в распахнутую пасть его голову вместе с плечами, если бы захотел…

Был взрыв. Он готов был поклясться. Это был взрыв, и ничто другое. Трудно даже представить, какой мощности. Такими уничтожают города.

Пыль еще долго не осядет, думал Левша. Но уже сейчас ему было ясно, что новая поляна будет больше всех существующих на острове. И это, кажется, новый котлован.

Не было больше слышно ни воя, ни рыка. Треск продолжающих падать деревьев царил вокруг, и это было все, чем разбавлялась тишина.

Левша заставил себя пойти обратно, в глубь леса. Метров тридцать, едва разбирая во взвеси пыли дорогу, он шел, ступая осторожно и неуверенно. Но потом стало чуть светлее. Туман оседал здесь быстрее, уходя куда-то вниз.