Текст книги "Хадават"

– Нужно вскипятить воды, – сказала Гроздана.

– А как? – Вопрос Макса был просто потрясающим.

Гроздана залезла в свой мешок. Сколько же туда понапихано всего? Достала небольшой котелок, литра на полтора-два. Набрали воды из малюсенького родничка, который можно было заметить, только если в него наступить. Черноволосая куда-то исчезла, приказав сидеть тихо. Вернулась с пучками травы в руках.

– Что это?

– У нас это называют травами, а у вас?

Не дожидаясь ответа, она стала бросать траву в котелок. Некоторые стебли вместе с листьями, прежде чем бросить, тщательно растирала в ладонях. Над их маленьким лагерем повис душистый аромат степных трав. Котелок вскоре забулькал. Она поддела его палкой и поставила чуть в стороне.

– Пусть остынет.

– Угу, – Макс кивнул, – это что, чай травяной?

– Чай? – Гроздана удивленно посмотрела на Макса. – Ты что, пил чай?

– А что, это преступление?

– Да нет, – протянула Гроздана.

Макс мог поклясться, что в ее взгляде скользило удивление. Откуда ему было знать, что чай выращивался только на Темном материке и сюда попадал не иначе как контрабандой. А потому и стоил весьма и весьма дорого.

– Ну что ж, по-моему, остыло. Ну-ка, девица, давай свое личико. – Она подсела к Татьяне, та напряглась:

– Зачем?

– А что, так и будешь щеголять со своими синячищами?

Татьяна с некоторым недоверием, но все же позволила ей заняться своими боевыми ранами. Ничего особенного не происходило. Гроздана промыла пахучей жидкостью ее синяки, после чего взяла голову Татьяны двумя руками, велев ей закрыть глаза. Та послушалась. Гроздана что-то пошептала, поглаживая щеки женщины, и Татьяна вдруг начала клониться, а через минуту мирно спала, немного улыбаясь во сне.

– К утру все будет нормально, – сказала Гроздана.

Макс все это время сидел в стороне, наблюдая за ее манипуляциями.

– Ты что, лекарка?

– Ха! Смешной ты! – Она села рядом. Дальнейшее произошло настолько быстро, что Макс никак не успел отреагировать. Вот он сидел на бревнышке, а вот он уже лежит, и Гроздана восседает на нем сверху, а к его горлу приставлен нож. – Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Быстро и четко.

Макс мог только прохрипеть в ответ.

– Кто вы и откуда взялись в проклятом городе? Вы следили за мной?

– Я же говорил, мы попали туда случайно, я и сам не понимаю, как это произошло.

– Не зли меня, парень. – Она чуть надавила на кожу. Из-под лезвия проступила кровь. – Мне нужна правда, я слегка устала и слегка раздражена. Так что варианта два: или ты рассказываешь мне правду, или я пускаю тебе кровь. А потом займусь и твоей подружкой. – Она слегка повела ножом в сторону. Острое лезвие вспороло кожу, оставляя неглубокую, но обильно кровоточащую ранку.

– Ты можешь зарезать меня, но это ничего не изменит.

– Ты из благородных? – вдруг спросила она. – Думаю, что да. Скучно стало? Решил поразвлечься? Или ты все-таки слуга Хаш-ра? А что, мне говорили, что он прикармливает некоторых из вольного дворянства. Чай! Да за одну чашку этой травы можно жеребца купить! Ты или идиот, или… – Она не договорила. – Ну! Давай выкладывай!

– Убери нож. – Макс с удивлением услышал свой спокойный голос.

– А если не уберу?

– Тогда твои вопросы останутся без ответов. – Он смотрел в ее карие с прозеленью глаза. Спокойно так смотрел. И ждал. К его удивлению, она убрала нож, слезла с него и села рядом.

– Все равно я могу тебя убить быстрее, чем ты что-нибудь выкинешь.

– Хвастался дядька, что на медведя пошел, – буркнул Макс. – Кстати, леди, в следующий раз, когда решишь усесться на меня верхом, поинтересуйся, не против ли я.

– Нарываешься. – Она играла своим ножом.

– Итак, ты хочешь знать правду. Тогда слушай. Да, я не здешний, я вообще понятия не имею, что такое «здесь». Другими словами, я не представляю, где я и как сюда попал.

– Она ведь не твоя женщина, ведь так? – перебила его Гроздана.

– Я впервые увидел ее вчера вечером.

– Вот как? И сразу пригласил ее прогуляться в проклятый город?

– А что, у вас так не принято? Шучу! Знаешь, Гроздана, ты правильно сказала, что мы издалека. Ты когда-нибудь слышала о России?

– Это река?

– Это страна. Огромная страна, одна шестая часть суши, понимаешь ли. Мы оттуда. И вчера вечером мы встретились в одном из городских парков. И у нас все не так, как здесь.

– А как?

– У нас не ходят с мечами за спиной, не скачут на лошадях. Уже давно не скачут. Разве что в каких-нибудь глухих деревнях или в горах. Полиция еще конная.

Гроздана слушала молча.

– У нас давно вместо лошадей машины, самолеты и прочая дребедень.

– Машины? – Она причмокнула. – И как же на них ездят?

– Долго объяснять. Тебе известно слово «механика»?

– Опять нарываешься?

– Да нет, просто… ну так вот. Машина – это такое механическое устройство, на них ездят. Вернее, не только ездят. – Макс замолчал.

Гроздана внимательно смотрела на него, ожидая продолжения.

– Да, оказывается, это нелегко объяснить, – снова повторил он, почесав в затылке. – В общем, у нас все не так, как тут. А тут… Монстры эти еще.

– Какие монстры? – Она явно заинтересовалась.

– Да понимаешь, я второй раз сюда попадаю. Так вот, в первый раз встретился тут с одними. Вернее, не тут. Там лес был. Неважно.

Она вдруг встрепенулась, будто что-то вспомнила, сильнее повернувшись к Максу, и расширенными глазами посмотрела на него.

– Что? – Максу стало неудобно. – У меня что, крылья сзади выросли?

– Ну-ка опиши мне их! – потребовала она.

– Хорошо, хорошо, чего волноваться-то?

Макс постарался вспомнить все детали и подробности. Рассказал и про пещерный город, и про встречу со старейшинами.

– Дворец Ашери? – удивленно протянула она.

Гроздана смотрела на него, что называется, во все глаза.

«Они перевертыши, – лихорадочно думала она, – перевертыши, целых два. Отец-Вседержитель! Она слышала о таких, но никак не думала, что встретит. Но если они попали сюда, значит, древнее искусство проснулось. Но как? Как? Теперь-то она уж точно их никуда не отпустит. К магистру, обязательно к магистру».

Парень смотрел на нее, ожидая чего-то.

– Я знаю, кто вы, – заявила Гроздана.

– Очень хорошо, – буркнул Макс, – и кто же мы?

– Вы перевертыши! – заявила она, думая при этом, что надо бы их привязать к себе, чтобы не сбежали.

– А кто такие перевертыши? – осторожно спросил Макс.

Гроздана посмотрела на него и подняла с земли плоский камень.

– Мир, он словно слоеный пирог. Я живу на одном слое, вы – на другом. Вот и все, понятно?

– Да уж, конечно, чего же тут непонятного.

– Иногда случается, что кто-нибудь из ваших приходит сюда.

– Почему?

– Наверное, у вас плохо, – бросила она. – Я думаю, что сама судьба свела нас.

– В последний раз, когда я слышал такую фразу, дело чуть не закончилось в ЗАГСе.

– Что это значит?

– Да так, ничего. По-моему, Татьяна просыпается.

Они встали, Татьяна действительно проснулась, села, растирая виски.

– Мне снился Сашка, – сказала она.

– Послушайте, ну разве это не забавно? – Макс хлопнул себя по ляжкам.

– И что же забавного ты находишь во всем этом? – Гроздана, видимо, не разделяла его задорного настроя.

– Мы втроем сидим здесь у костерка, там, – он махнул в сторону города, – оставили несколько трупов; лечим друг друга, разговоры ведем и ничего, абсолютно ничего друг о друге не знаем. По-моему, это забавно.

– Мы еще успеем познакомиться, – серьезно сказала Гроздана.

– Угу, ты еще будешь умолять меня остановиться и не рассказывать больше о том, какие блины печет моя мама, – добавила Татьяна и улыбнулась.

Гроздана внимательно смотрела на них обоих, на ее лице отражалась некая растерянность. Она лихорадочно что-то соображала.

– Послушайте, вам нужна моя помощь, – сказала она наконец, – а мне нужна ваша.

Она присела на ствол старого поваленного дерева.

– Волею случая вы оказались заброшенными в наши края. Это, может, и не самое лучшее место среди земель Тайамы, но и не самое худшее. И мы нужны друг другу. Я выведу вас к людям, которые помогут вам обустроиться. Но для того чтобы мы добрались, мне нужно помочь. Вы мне поможете? – Она замолчала, оглядывая Макса и Татьяну.

– Конечно, если это в наших силах.

– В ваших! – перебила она. Потом показала свою поцарапанную руку. – Доставая… – Она снова замолчала, что-то решая про себя. – Неважно, в общем, я поцарапалась. И ко мне в кровь попал яд. Он действует медленно, но неотвратимо. Если срочно ничего не предпринять, то уже завтра к вечеру я свалюсь.

– А ты уверена, что…

– Макс, не перебивай меня. Я приготовлю эликсир, он поможет мне продержаться столько, сколько нужно, и мы с вами доберемся до храма, там нам помогут.

– А от нас-то что нужно? – спросила Татьяна.

– Эликсир нужно принимать в три этапа. Первый раз я выпью, но потом. Я… со мной… В общем, сама я не смогу выпить его еще два раза. Вы привяжите меня к чему-нибудь крепкому. Я буду стараться вырваться, кричать и тому подобное. Через какое-то время я должна буду потерять сознание, тогда вы вольете эликсир еще раз. А потом еще. Между вторым и третьим разом должно пройти часа три, не меньше, вы сумеете определить время?

– Сложно, конечно, но, учитывая то, что у меня есть часы, я попробую. – Макс продемонстрировал наручные часы.

Гроздана непонимающе взглянула на них, но махнула рукой:

– Хорошо. И еще. Нужно быть очень осторожными. Если я кого-нибудь укушу, то в вашу кровь тоже попадет яд.

– Это как у вампиров? – Татьяна постаралась придать своему лицу серьезное выражение.

– Последнего вампира убили лет триста назад, – ответила Гроздана, и было совсем не похоже, что она шутит. – Времени мало, начнем.

И они начали. Вернее, начала Гроздана. Она снова вскипятила воду, достала тот самый мешочек, который срезала с тела убитого. Высыпала примерно половину, дала остыть и снова вскипятила. Жидкость приобрела буроватый оттенок и пахла не очень приятно. Гроздана добавила туда каких-то трав, вскипятила все в третий раз, понюхала, немного попробовала на язык и довольно кивнула:

– Готово.

Потом, уже с помощью Макса, очистила тот самый поваленный ствол. Показала Максу, как ее надо привязывать. Вырезала из обрубленной ветки два коротких черенка, каждый из которых удобно ложился ей в ладонь.

– Я возьму их в руки, а ты крепко привяжешь ремнями. Тогда я тебя точно не поцарапаю, ну а насчет укуса – уж сам как-нибудь. Запомни: укушу – и яд вместе со слюной попадет в твою кровь. И тогда придется спасать уже тебя. Но ты перевертыш, и только Создателю известно, чем для тебя это закончится.

Наконец все было готово. Гроздана перелила свое варево в небольшую флягу.

– Сейчас я выпью треть. Потом, когда я потеряю сознание, разожмешь ножом мне зубы, это будет нетрудно, а ты, – она обратилась к Татьяне, – вольешь мне три ложки эликсира. – Она показала узкую, треугольной формы деревянную ложку на длинной ручке.

– А потом все остальное. Постарайтесь поменьше разлить. Вам все понятно?

Оба кивнули.

– Ну тогда давайте.

– Вы не волнуйтесь, Гроздана, – Татьяна подошла к ней ближе и положила руки на плечо девушке, – мы все сделаем. – Она впервые назвала ее по имени.

Гроздана постояла, будто собираясь с силами, потом уверенно открыла флягу и сделала несколько больших глотков, после чего широко открыла рот, хватая воздух, из глаз брызнули слезы. Некоторое время она стояла, беспомощно моргая и хватая ртом воздух, словно рыба, которую выбросили на песок.

– Отец-Вседержитель, – с трудом выдохнула она, – какая же это гадость. Давай, времени немного. – Она взяла в руки деревянные черенки и присела рядом с бревном.

Макс с помощью Татьяны стал привязывать ее.

– Затягивай туже, давай, тебе же лучше будет.

Они успели. Макс только поднялся с колен, бормоча, что всю жизнь мечтал привязывать женщин к бревнам в лесу, как это началось. Гроздана вдруг напряглась, ее и без того темные глаза налились какой-то уж совершенно непостижимой чернотой, лицо стало красновато-синюшным, ее вдруг выгнуло со страшной силой, так что веревки врезались в ее тело. Она рванулась раз, другой. Татьяна вскрикнула, закусив кулак, а второй рукой вцепившись в Макса. Гроздана, подергавшись, вдруг замерла, а потом медленно подняла глаза на своих новых знакомых. Татьяна тихо заскулила. На них смотрел не человек. Черты лица заострились, губы вытянулись тонкой ниточкой в хищный звериный оскал. Глаза сузились, превратившись в тонкие черные щели, по подбородку из прокушенной губы стекала тонкая струйка крови вперемешку с желтоватой слюной. Мышцы ее взбугрились, веревки напряглись, казалось, они вот-вот порвутся. А потом Гроздана заговорила. Макс и Татьяна не понимали ни слова. Звуки были резкими, гортанными, она зло выплевывала слова, пытаясь освободиться от веревок. Волосы ее растрепались и клубились вокруг искаженного лица черно-ядовитой копной. Пальцы до крови врезались в деревянные черенки.

– Я не могу на это смотреть, я хочу домой. Это сон, сон, сон, – бубнила Татьяна, все так же больно вцепляясь руками в плечо Макса.

– Погоди, смотри, что-то меняется!

Действительно, Гроздана стала дергаться меньше, попытки становились слабее, да и поток странных звуков прекратился. Через пару минут она затихла совсем, уронив голову на грудь.

– Это все? – спросила Татьяна. – Сейчас, да? Надо дать ей это?

Макс посмотрел на нее. У нее были красные, воспаленные от слез глаза.

– Это я так. – Она виновато пожала плечами.

Макс взял нож, Татьяне в руки дал флягу и ложку. Подошел к Гроздане, аккуратно потрогал ее. Та никак не отреагировала.

– По-моему, она без сознания.

Он запрокинул ей голову и, удерживая подбородок, медленно просунул лезвие ножа между зубами. Те разжались легко. Макс отложил нож, продолжая держать рот Грозданы открытым.

– Давай! – громким шепотом сказал он.

Татьяна плеснула из фляги в ложку, немного разлив.

– Осторожней!

Она кивнула. Аккуратно влила содержимое ложки, потом еще. И еще.

– Все, отпускай!

Макс отпустил и отступил на шаг. Гроздана снова уронила голову на грудь, не подавая признаков жизни. Но это продолжалось недолго. Второй раз было еще хуже, чем первый. Раздался жуткий дикий крик, так что птицы в панике рванулись, ломая ветки и роняя перья. Где-то далеко завыл непонятный зверь. А Гроздана снова стала рваться, пытаясь освободиться от пут. При этом она смеялась. Уж лучше бы она снова кричала на непонятном языке, чем этот смех. Было в нем что-то дьявольское. Правда, в этот раз все продолжалось совсем недолго, и вскоре Гроздана снова впала в забытье. Они стали ждать. Через три часа повторили процедуру. Уже имея опыт, Макс с Татьяной быстро влили ей остаток жидкости. Они ждали третьего приступа, а Макс покрутил головой, потрогав веревки.

– Даже не знаю, выдержат ли.

Но ничего не произошло. Гроздана пришла в себя, обвела вокруг невидящим усталым взглядом, посмотрела на людей, стоявших в сторонке, что-то пробормотала, а потом стала петь, откинув голову и рассматривая облака.

– Максим, так и должно быть? – спросила Татьяна.

– Не знаю, она ничего не говорила про песни, подождем.

Гроздана попела еще немного, а потом тихо заснула, именно заснула, а не потеряла сознание, как в предыдущие разы.

– Наверное, все, давайте отвяжем ее. – Татьяна уже кинулась к Гроздане, но Макс остановил ее:

– Не надо! Она сказала ждать до утра.

– Но ведь все уже закончилось, посмотрите, ей же очень больно!

– Она сказала ждать до утра! – четко повторил Макс, держа Татьяну за руки.

Та не стала больше возражать.

– Все будет хорошо, – успокаивающе произнес он.

Они присели у костра. Оба понимали, что вряд ли заснут в эту ночь. Посидели, помолчали. Вдруг Макс встрепенулся, будто что-то вспомнив.

– Послушайте, Татьяна, тогда, еще в городе, когда ты… черт, вы… Слушай, давай на «ты». – Татьяна согласно кивнула. – Так вот, тогда, когда ты спросила меня, где я живу, а я сказал на Островского, ты назвала номер дома и квартиры, откуда ты узнала?

– Я не узнала, это он сказал.

– Кто?

– Князьев. Константин Арсеньевич Князьев, – растягивая слова, сказала она.

– Не понял.

– Видишь ли, Максим, у меня пропал сын. Недавно. Потом появился один человек по имени Никита и сказал, что он адвокат и ищет этого, Всевида, что и Сашка мой тоже где-то с ним. Я, дура, поверила ему. Господи! Ну почему я всем верю? Ну когда же я научусь? А потом пришел второй. А рожа точь-в-точь, понимаешь? Как две капли воды! И он сказал, что есть человек, который сможет мне помочь, и оставил бумажку, а там этот адрес. И имя. Максим Алексеевич. Фамилия еще такая… на «ша».

– Шелепин.

– Да! Так это ты?! – В ее голосе почти не было эмоций, только усталость, огромная усталость.

– И чем же я могу помочь? Постой! Постой, постой! – Макс пытался выудить из бессвязного рассказа Татьяны хоть каплю информации. – Ты сказала – пропал… Может, он тоже сюда попал? А этот Князьев знал, что я могу… в общем, ты понимаешь.

Татьяна внимательно посмотрела на него. Взгляд ее был спокоен и чист.

– А мы с тобой мастера излагать, да?

– Да, это точно! – Он рассмеялся. – Просто мастера слова. Прямо-таки краснобаи мы с тобой, Татьяна, э-э, как по батюшке?

– Анатольевна.

– Татьяна Анатольевна.

Сон сморил их уже под утро. Они сидели, вяло подбрасывая ветки в костер и так же вяло разговаривая. То вспоминали студенчество, то Союз, великий и могучий, то еще что-то. Оказалось, что жили практически рядом, удивились, что никогда не встречались. Потом удивились: а почему, собственно, должны были? В городе-миллионнике? Еще раз договорились называть друг друга на «ты.» Макс попросил не называть его Максимом, а просто Максом. Как заснули, не заметили. Разбудил их голос Грозданы:

– Э-эй! Перевертыши! Макс! Татьяна! Да проснитесь же вы!

Макс с трудом открыл глаза. Гроздана смотрела на него вполне осознанно.

– Утро доброе! – весело прохрипел он, откашлялся и встал.

– Развяжи меня наконец, уже все тело затекло.

– Да-да, сейчас.

Он как мог быстрее развязал ее. В это время проснулась Татьяна.

– Спасибо, – устало проговорила Гроздана. Села, разминая руки и ноги.

– Как вы себя чувствуете? – подошла Татьяна.

– Нормально, вы как?

– Нам-то что? У нас все хорошо., – Татьяна улыбалась.

– Вот мучает меня один вопрос, – начал Макс, дождавшись, когда Татьяна отошла по интимным делам, как она выразилась.

– Какой?

– Ведь пока ты была связана, мы могли тебя пристукнуть, да и все. Или просто уйти, а ты бы болталась в веревках.

– Пристукнуть – это вряд ли, а вот уйти могли. – В голосе Грозданы не было и тени волнения.

– Н-да, – протянул Макс. – Слушай, амазонка, а куда ты нас ведешь?

– Я же говорила, есть люди, которые вам помогут. Как ты меня назвал?

– Амазонка.

– Это что?

– Это кто. Жили когда-то – у нас жили, как ты сама понимаешь, – девы-воительницы. Племя – одни бабы, простите, женщины. Воинственные до жути. Как увидят мужика, так давай его резать.

– Дуры, – бросила Гроздана, копаясь в своем замечательном мешке. – Не знали, видать, бедняжки, что мужикам и другое применение найти можно. Например, мешки таскать. – И она бросила Максу их общую поклажу. Макс мешок поймал.

– И все-таки. Куда ты нас ведешь?

– Это один из храмов Единого. Вернее, не сам храм, а одна из обителей. Монахи строят их в разных местах. Сам храм далеко на севере. Я обещала вам помочь, это единственный способ, который я знаю. Я приведу вас туда. Братья помогут вам. Они всегда помогают нуждающимся. Тем, которые до них добираются.

В путь они вышли уже после полудня, перед этим обув Татьяну. Гроздана осмотрела ее скулу, на которой уже почти не осталось следов, удовлетворенно хмыкнула, а потом вдруг заявила:

– Ты не дойдешь!

– Не поняла.

– В такой обуви не дойдешь; разве нормально носить это. – Она указала на ее туфли-лодочки.

– Ну, в общем, да.

Гроздана фыркнула и стала разуваться.

– На, должны подойти. – Она бросила ей свои сапожки.

– Что ты, Гроздана, не надо, я так!

– Не спорь, ты сотрешь ноги, и нам останется либо бросить тебя, либо остаться с тобой. В первом случае это смерть для тебя, во втором – для всех.

– А ты?

– А я привычная, до схрона доберемся, а там уж обуемся.

– До какого схрона?

Гроздана отвечать не стала, просто встала и пошла, напомнив Максу про мешок.

Татьяна обулась, и вскоре они с Максом догнали Гроздану. Идти было скучно. Пейзаж тянулся довольно однообразный, ничего странного с ними не происходило. Останавливались два раза. Первый – набрать воды, второй – передохнуть. Очень хотелось есть. Когда было уже совсем невмоготу, Гроздана снова залезла в свой волшебный мешок, выудила оттуда несколько сухарей, бросила Максу и Татьяне, взяла себе. Ели на ходу. На следующий день они пришли к схрону. Макс еще издали заметил группу больших валунов, разбросанных среди холмов. Под одним из них и находился схрон. Гроздана убрала в сторону целый пласт дерна, под которым оказался небольшой люк. Отодвинула и его. Спрыгнула. Ей там было по пояс. Присела, шаря руками. Выбросила несколько кожаных мешков, в одном что-то звякнуло. Из первого мешка были извлечены короткие сапоги, такие же, как у Грозданы, она отдала их Татьяне, сама надела свои старые. Какие-то маленькие мешочки неизвестно с чем. Из другого был извлечен небольшой изящный арбалет, три пучка коротких стрел – болтов.

– Умеешь с этим обращаться? – Она смотрела на Макса.

– Да как тебе сказать, я вообще с оружием не очень, стрелял в молодости из мелкашки, но это когда было.

– Ладно, посмотрим.

Оттуда же было извлечено несколько ножей.

– Выбирай, – бросила она Татьяне.

– Я? Зачем? Мне не надо, я и так как-нибудь.

– Вот именно что как-нибудь. И откуда вы взялись на мою голову, – беззлобно сказала она, сама выбрала небольшой по сравнению с остальными, прямой обоюдоострый кинжал с костяной рукоятью и буквально заставила Татьяну взять его.

– Мне его что, в руках нести? – смирившись, сказала та.

– Зачем же?

Гроздана быстро соорудила из веревок перевязь, нацепила ее Татьяне через плечо.

– А вам не кажется, что я выгляжу слегка нелепо? – спросила Татьяна, рассматривая себя.

– Не кажется, – сказал Макс, – ты действительно смотришься нелепо.

Он стоял, держа в руках арбалет, который в сочетании с джинсами и рубашкой тоже смотрелся не очень гармонично. Правда, в отличие от Татьяны у Макса был ремень, из-за которого в настоящее время торчала рукоять кривого ножа. Саму Гроздану украсила перевязь с семью метательными ножами.

– Да, – протянула черноволосая, оглядывая их, – если бы в гвардии императора были такие молодцы, он бы покорил вселенную.

Они снова шли целый день. Уже ближе к вечеру Гроздана отобрала у Макса арбалет и ловко подстрелила какую-то птицу, похожую на большущую куропатку. Вечером они запекли ее в глине, устроив королевский ужин.

– Послушай, вот ты говоришь, что это был один из крупнейших городов империи, а мы идем, идем, и никого. Я понимаю – город бросили, но вокруг даже следов селений не видно, и дорог тоже.

– С тех пор прошло больше ста лет, хотя говорят, что и тогда здесь было не особенно людно, обжитые места там, в той стороне. – Она неопределенно махнула рукой.

– А почему мы не пошли туда, где люди? – спросила Татьяна, старательно пережевывая мясо.

– Нельзя нам к людям, вот и весь сказ; нам к храмовникам надо. А дорога? Что ж, будет вам дорога. – Сказав это, Гроздана улеглась, закинув руки за голову и закрыла глаза. Спрашивать ее о чем-то дальше было бесполезно. Это они уже поняли.

На следующее утро Макс пытался стрелять из арбалета, получалось так себе. Гроздана только хмыкала, Татьяна наблюдала молча.

– Не дергай, чего ты дергаешь, – скрипела зубами Гроздана. – Ладно, пойдем, по дороге поупражняешься.

Деревьев становилось все больше. Они уже не стояли одиночками или отдельными группками, а сливались в большие зеленые озера с островками открытого пространства. А вскоре безлесные участки и вовсе исчезли.

– Опять лес, – пробурчал Макс.

– Уже близко, – успокоила его Гроздана, – скоро будем на месте, там отдохнем и… – Она не договорила.

Вдруг со всех сторон раздались жуткие крики, свист, отовсюду стали прыгать какие-то люди. На Макса, стоявшего чуть в стороне, у самого края давно заросшего оврага, кто-то упал сверху, и он, потеряв равновесие, покатился по склону вместе с нападавшим. Закричала Татьяна, Гроздана кувыркнулась куда-то вперед, вскочила на ноги, резко выбросила руку. Блеснуло лезвие ножа, и один из нападавших захлебнулся своим криком. Макс этого не видел. Он катился по склону оврага вместе со своим противником. Ему повезло. Прыгавший немного не рассчитал, и нож лишь слегка оцарапал плечо. Теперь они барахтались на дне оврага, пытаясь достать один другого. Лохматый бородач, потерявший где-то свой нож, боевого пыла не растерял. Он навалился на Макса сзади, не давая ему подняться, и теперь пытался душить его. Макс отбивался, как мог. Он извивался ужом, удивляясь, откуда только силы взялись, а потом резко откинулся назад, пытаясь освободиться. Ему снова повезло. Нападавший ударился спиной о какую-то корягу, вскрикнул и разжал руки. Воспользовавшись моментом, Макс вскочил, отпрыгнул в сторону и кинулся, спотыкаясь и падая, к арбалету, валявшемуся всего в трех шагах от места свалки. Подняв его, он резко перевернулся на спину и сразу нажал на спуск. Вовремя. Бородач снова был уже рядом. Уже замахивался толстенной суковатой палкой. Короткая стрела-болт угодила ему в грудь, бородач коротко хрюкнул и опрокинулся на спину. Макс вскочил на четвереньки и стоял, лихорадочно пытаясь вставить новый болт, и никак не мог попасть. Наконец ему это удалось. Он с радостным безумием вскинул арбалет, готовясь встретить новых врагов. Но вокруг никого не было. Он крутнулся на месте, еще раз, еще, пытаясь увидеть между деревьями кого-нибудь, и никого не видел. Тогда он стал карабкаться обратно вверх по склону.

…Второй нож Гроздана метнуть не успела. Сразу двое оказались рядом с ней. Не раздумывая, она сунула одному руку с зажатым в ней ножом в лицо, попала, отпустила рукоятку и резко присела. Дубина второго просвистела у нее над головой, сбив первого с ног. Гроздана пырнула его снизу выхваченным клинком и услышала, как тот захрипел.

– Оставьте меня, гады, что вы делаете, сволочи! – Татьяна яростно колотила подскочивших к ней руками. Без толку. Ее грубо схватили и потащили в заросли. Гроздана бросилась следом, по дороге сбив еще одного противника.

Макс выбрался наверх и остановился. Вокруг была тишина. Он увидел несколько валявшихся тел, подумал: «Гроздана поработала. Но где же она и Татьяна?» Вдруг он услышал какие-то звуки в стороне, подпрыгнул на месте и помчался туда, выставив перед собой арбалет.

Он ломился через кусты, пытаясь отыскать своих. Безрезультатно. Он кричал, забыв об осторожности, звал их. Ничего. Если бы он хоть немного мог подняться над деревьями, он бы увидел, что мчится совсем в другую сторону от Татьяны и Грозданы. Он все дальше и дальше углублялся в лес.

…между строк

Смотреть на солнце было больно. Он вовсе не разглядывал его специально. Зачем? Просто, когда он поворачивался лицом к местному огненному светилу, в глазах появлялась неприятная резь, они начинали слезиться, и Никите хотелось зажмуриться или вовсе развернуться так, чтобы солнце светило в затылок. Но это значило поменять направление, а этого он не мог. С того момента, как он прошел через врата, пошел второй день. Сейчас было утро, не так чтобы раннее, но и до полудня достаточно далеко. Он шел по дну довольно большого и широкого оврага, который по прихоти матушки-природы вытянулся с запада на восток, а ему как раз таки нужно на восток. Огромный диск цвета спелого апельсина уже оторвался от горизонта и начал свое величественное шествие по небосклону. В овраге, как нарочно, практически не росло деревьев, и солнечные лучи беспрепятственно пронизывали его насквозь, словно свет огромного фонаря, которым светили в туннель. Ну что было оврагу чуть повернуться, к северу или к югу, и солнце не слепило бы глаза, а так… А так приходилось болезненно жмуриться, смахивать выступающие слезы и идти, наклонив голову, глядя себе под ноги. Никите нужно было на восток. Те, кого он искал, прошли именно здесь и именно в этом направлении, значит, и ему туда же.

Проход через врата не принес никаких непривычных ощущений. Он просто шагнул в них, преодолевая вполне понятный липкий страх, провалился в полнейшую темень, а через несколько мгновений оказался в другом зале. Несмотря на то что этот был круглым, он был очень похож на предыдущий. Те же колонны, та же роспись на стенах, вот только ворот как таковых здесь не было. Просто в том месте, откуда он шагнул сюда, на стене был другой рисунок, вот и все. Два крылатых создания, одно из которых держало в руках чашу и выливало из нее воду. Второе ловило струю ладонями, стоя на одном колене. А кругом уже знакомые сцены битв и сражений. Непонятно зачем Никита коснулся рукой рисунка. И рука его плавно ушла прямо сквозь стену, не встретив никакого сопротивления. Он так же плавно вытащил ее и непонятно почему стал разглядывать. Ничего не изменилось и не произошло. Рука как рука. И чувствовал он себя вполне прилично. Единственное, что пошло не так, – это то, что во время перехода исчез рюкзак со всем снаряжением. Куда – непонятно. Даже ножа не осталось. «Черт, еще думал нож и флягу к поясу прикрепить. Хорошо хоть спички в карман сунул».

Выбравшись наружу, он установил, что находится в горах, довольно старых, судя по всему, невысоких и покрытых густым лесом. Никита вздохнул с облегчением. Места были безлюдными, и это радовало. Больше всего он боялся оказаться в людном месте, что вызвало бы определенные неудобства, а так – есть время освоиться. Там, дома, перед уходом его больше всего волновало, как он будет искать этого самого Всевида и мальчишку. Обещания Константина Николаевича, что все будет тип-топ, уверенности не прибавляли. Никита прекрасно понимал, что для всех это впервые, а следовательно, никто не может быть уверенным в результате до конца. Но опасения оказались напрасными. Ощущения были, словно ты идешь по хорошо знакомому городу к дому, в котором часто бывал. Идешь, не задумываясь, где свернуть и через какой двор пройти. Идешь, словно на автопилоте, и можешь спокойно думать о постороннем. Вот Никита шел и думал. И думал он об обряде, который так его поразил. Ему сказали, что он изменится: обострится зрение, станет быстрее реакция, он окрепнет физически, и так далее. Пока он ничего такого в себе не ощущал. Больше того, к нему прицепилась эта резь в глазах и какая-то необъяснимая скованность в мышцах. У него ничего не болело, руки-ноги слушались, но чувствовал он себя некомфортно. Тем не менее он упорно продвигался вперед, преодолевая километр за километром. Есть не хотелось. Совершенно. Как и пить. Это могло показаться странным, если бы Никита задумался, но он не обратил на это никакого внимания, поглощенный мыслями о возможных изменениях организма. Когда солнце начало устало заваливаться за горы, Никита решил остановиться отдохнуть. Он не стал утруждать себя сооружением даже подобия лагеря и костра не развел. Бессильно опустившись прямо на землю, лег навзничь, закрыв глаза. Все тело ныло. Никита полежал так немного, потом перевернулся на бок и свернулся калачиком, поджимая ноги к подбородку. Его бил озноб…