Текст книги "Тринадцать граней (сборник)"

Кусты, жёсткая трава, несуразные колючки проносились мимо, не успев появиться. Вдали маячил лес, почти как обычный, только коричневый.

Шаттл взял небольшой крен вправо. По центру возникло светлое пятно. Зелёное, даже салатовое, оно было настолько чуждо окружающей серости, что выглядело нелепо. Очень быстро пятно выросло, размазалось по горизонту, и приподнялось над землёй. Поселение. В центре вышка космопорта. Правее – пять ржавых башен, кажется металлических. Они уродливо возвышались над аккуратными одно– и двухэтажными домиками. Странная конструкция торчала из земли, как гигантская рука древнего гигантского существа, грозя схватить любого, кто посмеет приблизиться.

Что-то в этой штуке было до того неправильное, что меня замутило. Я решил переключить взор на что-нибудь попроще.

Весёленький салатовый забор, утыканный жёлтыми столбиками, стянул поселение неровной лентой. Он то вяло взбирался на пригорки, то резко спускался в лощины. Что заставило поселенцев разбить лагерь именно здесь, было для меня загадкой. Мы только что пролетели плоскогорье, площадью в десятки квадратных километров, и несколько ровных полянок, поменьше, но единственный на планете городок построили именно тут.

Шаттл начал облёт поселения по кругу.

Я увидел штук двадцать стандартных, двухэтажных домов из керамобетона. Как детские формочки для песка, разной формы и цвета, они сгруппировались вокруг взлётно-посадочного поля космопорта.

На сером бетоне несколько выжженных пятен. Такие ожоги оставляют большие транспортные шаттлы. Что-то тяжёлое привозили, а может быть, наоборот, увозили, и не так давно.

На краю поля, рядом с пятью большими ангарами застыли, три чёрных вертолёта. Справа расположились вышка контроля полётов и небольшое здание космопорта. Внизу топливохранилище, ремонтные леса и кран на гусеничном ходу.

К полю вели четыре дороги, про себя я назвал их шоссе. Образуя букву Х, они как будто перечёркивали всё поселение.

Пять кривых ржавых вышек, которые мне так не понравились на подлёте, образовали полукруглый гребень, смотревший выпуклой частью на северо-восток. Эдакая гигантская ладонь, которая нависла над поселением. Металлическая конструкция, метров пятьдесят в высоту и сто в ширину, была усеяна наростами из труб, штырей и балок. Между вышками были натянуты провода. Километры кабелей образовали подобие рыболовной сети. Или паутины.

Что это за антенная такая? Метеорологическая, радиолокационная? Чем тут поселенцы занимались?

Я недоумённо пожал плечами и продолжил осмотр.

На юге расположилась большая, похожая на усечённую пирамиду энергетическая станция. Крупновата она, кажется, для такого маленького поселения, как это…

На западе раскинулись сельскохозяйственные поля. Рядом примостилась небольшая ферма и загоны для скота. Пустые!

Кое-где, рядом с жилыми домами, были припаркованы машины. Большей частью вездеходы и пикапы. Однако у большого центрального здания лежали два роскошных гравимобиля. Именно лежали на земле, а не парили. Что могло повредить антигравитационный двигатель, который даже теоретически не ломается, непонятно!

В сумраке зданий ни одного фонаря, прожектора, фонарика или хотя бы чёрт побери, костра. И космопорт обесточен! А ведь посадочные огни не гасятся никогда. Кажется, у поселенцев крупные проблемы на энергостанции.

А где, кстати, поселенцы? На улицах ни одной живой души! Рёв двигателей шаттла должен был разбудить половину жителей. Ну а дежурных на вышке контроля полётов – тем более!

Шаттл закончил облёт и стал потихоньку приближался к взлётно-посадочному полю. Через несколько секунд он завис над ним. Над большой, очерченной по краям жёлтым и белым, плитой.

– Приготовиться к высадке! – скомандовал Круть, откинул удерживающую скобу и встал с кресла.

Я взял карабин, встал и повернулся к выходному люку. То же сделали остальные бойцы взвода.

– Вперёд! – гаркнул Круть.

Я протрусил вперёд. У люка уже столпилась очередь, я занял положенное мне место.

Над люком зажглось табло с цифрами.

10… 9…

Заныли сервоприводы, рифлёная плита пандуса начала отваливать назад. Противно заскулил воздух, ворвавшийся в образовавшуюся щель.

5… 4…

Пандус опустился и застыл горизонтально. Сухой, разряжённый, будто горный, воздух наполнил отсек. Мне почудился запах лаванды, вереска, и ещё какой-то – сладковатый.

2… 1…

С металлическим скрежетом посадочных опор, шаттл коснулся поверхности. Натужно завыли гидрокомпенсаторы, принимая многотонный вес корабля на себя. В тот же миг, пандус с грохотом упал, выбив сноп искр из керамобетона.

Дядя Стёпа справа, Джон До слева, наши плазмомётчики ринулись вниз. Отбежав на три метра в стороны, они застыли, оценивая обстановку. Чёрные стволы плазменных излучателей, хищно дёргались из стороны в сторону. Вслед за великанами спустился Чувак и Лао. Они пробежали чуть дальше, метров на пять вперёд, и тоже остановились, припав на колени. Потешно было глядеть, как два гиганта и два самых низкорослых бойца, контрастируют между собой.

– Давай! – крикнул Чувак.

Дима Скарабей и Джой спрыгнули с пандуса и скрылись под брюхом шаттла. Заняв круговую оборону бойцы напряжённо выискивали цели.

Наконец, Джой Армис, крикнул:

– Чисто!

Не спеша, оглядываясь по сторонам, мы сошли на керамобетон.

Я стал неподалёку от Джона До и прильнул к прицелу карабина. Красная точка в центре горела ровным спокойным светом, внизу мельтешили циферки: расстояние до цели, упреждение, боезаряд. Через электронный прицел я осмотрел небольшое здание космопорта и вышку, здания вдали.

Пусто! Ни одного движения. Ни малейшего шума. Пожухлая трава. Наносы песка. Мёртвое поселение…

– Чисто!

По очереди, мы доложились сержанту. Круть достал коммуникатор и сказал пилоту шаттла:

– Закрывай, ворота!

Пандус, медленно поскрипывая, начал подниматься. Вот люк встал на своё место и ШДР-12К превратился в неприступную крепость. Из карабина керамодюраль не пробить, обычными гранатами – тоже. Плазменный излучатель, конечно, может, но прожжёт дыру, не сразу.

Шаттл сел хвостом в сторону странной антенны. Я старался вообще не глядеть в её сторону и прикрыл глаза.

Тишина. Слышно, как скрипит бетонная крошка под моей подошвой.

У сержанта звякнул коммуникатор.

– Да… – ответил он, – Только что высадились, под контролем… Да… Да… Нет… Есть…

Он пробурчал в сторону, – Как всегда вовремя, – а потом рявкнул нам, – Чего расселись олухи?! Так! Кожевников, Казик – здание космопорта и вышка. Лао, Дима – энергостанция. Чувак, Джой дуйте на ферму, через ремзону. Гриша, Рауль – административное здание. Всем быть очень внимательными. Задача простая: разведка и поиск поселенцев. Всем проверить связь. Доклад по необходимости. На всё про всё – час. Крещагин, Дядя Стёпа, Джон и я охраняем шаттл.

– А вышки? – удивился я. Странная антенна явно заслуживала большего внимания.

– Позже! – отрезал Круть. – Кожевников, я здесь раздаю команды! Ясно?

– Ясно, – ответил я.

Кивнув Казику, мол, прикрывай, я поспешил к зданию космопорта.

Космопорт – это, конечно, громко сказано – небольшое, двухэтажное здание. Почти полностью стеклянное.

На полусогнутых, держа в поле зрения окна второго этажа и вышку, я добрался до широкой, раздвижной двери зала ожиданий. Тока не было, и дверь, естественно, сама не распахнулась. Через пыльные стёкла было плохо видно, но зал показался мне совсем пустым.

Подоспел Казик. Он присел справа от меня, уткнувшись щекой в приклад. Я подошёл ближе и попытался открыть дверь.

Дверь заело – жёсткая пружина держала створки плотно сжатыми.

– Помоги открыть, – шепнул я.

Казик достал широкий армейский нож – тесак, вогнал лезвие в щель между створками и повернул. Я засунул пальцы в дыру, Казик тоже.

– Раз, два, три, – скомандовал я и потянул дверь на себя.

Мы поднатужились и распахнули двери. Дойдя до крайнего положения створки зафиксировались, и проход остался открытым.

Я, контролируя низ, и Казик – верх, ворвались внутрь.

Пусто!

Большой, светлый и совершенно пустой зал: ни кресел, ни стендов, ни мониторов. Чистые, голые стены, голубоватого цвета. Три колонны посередине. Мы покрутились вокруг, но ничего интересного не нашли.

В левой части помещения я заметил лестницу и пошёл к ней. За мной, прикрывая тыл, последовал Казик.

Аккуратно, контролируя происходящее над головой, я поднялся на второй этаж. Как учили, сначала ствол карабина, а потом уже и голова, готовый разрядить магазин, я вынырнул из проёма в полу. Чисто. Казик обошёл меня и направился в центр зала.

Стараясь не подходить близко к окнам, я выглянул наружу. Наш ШДР-12К стоял неподалёку. Под брюхом три фигуры, одна заметила меня и показала рукой.

– Круть, не боись, это я, – прошипел я в коммуникатор и махнул в окно.

– Ага! – ответил сержант.

В дальнем конце зала виднелись стойки, а за ними пара дверей. Казик подошёл к ним и заглянул за стойку. Я поспешил к нему.

На столе, за стеклом, стоял принтер для печати посадочных талонов. Рядом лежала стопка бумаг и планшетный компьютер.

Я взял планшет и попытался его включить. Безрезультатно.

– Разряжен, – сообщил я. – Странно, ему потребовался бы год, чтобы батарея сдохла.

– Ну, бывает. Может, перегорел, – предположил Казик, – Ладно, надо пошевеливаться, а то ещё в башню топать.

Двери из матового непрозрачного стекла были плотно прикрыты. Я занял позицию у ближней к окну, Казик у другой.

Одновременно мы ворвались внутрь.

У входа я упёрся в длинный массивный стол, занимавший большую часть кабинета. Во главе стола стояло большое кожаное кресло. Пустое. За ним большое окно.

Везде порядок… Аккуратные стопки писчей бумаги на столе, рядом – карандаши, ровненько лежат. На полках папки и всякая мелочь – параллельно и перпендикулярно.

Тут рыть нечего. Я развернулся и пошёл к напарнику.

– Ну? – спросил я его.

Казик цокнул и отрицательно покачал головой.

– Тогда пошли в башню, – предложил я.

Спустившись по лестнице, мы ещё раз осмотрели нижний зал. Я доложился сержанту, что осмотр окончен, и мы вышли наружу.

За десять минут, пока мы лазали по космопорту, на улице стало гораздо светлее. На востоке яростно полыхал голубой гигант, заменявший тутошнее Солнце. Его резкий свет, словно не замечая их, прожигал облака насквозь. Цвет был непривычным, неприятным.

Как на мой вкус, здешняя смесь голубого, зелёного и серого, была чересчур кислотной.

Несмотря на то что вокруг стояла гробовая тишина и полная безмятежность, мы с Казиком со всех ног бросились к башне контроля полётов. А добежав – остановились перевести дух.

Дурацкая тишина, безумное солнце, свист ветра в вышине. Он теребил параболические антенны, и они жаловались об этом окружающей пустоте.

Дверь в башню была открыта нараспашку. Мы вошли внутрь и оказались в полной темноте. Окон не было, электрического освещения, естественно тоже.

Я включил фонарик, встроенный в цевьё карабина. Казик – тоже, а ещё, небольшой прожектор, примотанный к наплечнику.

В самом центре башни находилась шахта лифта. Кабинка, с открытыми дверьми, стояла на первом этаже. Осмотрев её, мы пошли по лестнице, нарезавшей спираль вокруг.

Поднявшись примерно на высоту третьего этажа, мы оказались в большой круглой комнате – центре управления полётами, как гласила табличка. Помещение было полностью стеклянным, за исключением пола и потолка. Этакая прозрачная шайба, насаженная на карандаш. По периметру расположились длинные столы с компьютерами и другим оборудованием. Каждый стол смотрел строго на свою дорогу внизу. Ближний справа – смотрел на голубое солнце.

Вообще-то очень странное зрелище. Плотное, ватное небо, а сквозь него светит голубой диск. Да так жарит, что больно смотреть.

Я глянул на часы – почти десять утра. Это что же будет, когда светило встанет в зените.

Казик решил обойти комнату по кругу, а я порыться в документах на столе.

Я взял тетрадку с надписью «Оперативный журнал», и пролистнув её, открыл на последней записи.

«…вот, я отправил очередной отчёт, как они и просили. Я выполнил обещание. Я всегда выполняю. Теперь, я хочу свою награду. Главное ведь хотеть, правда? И всё будет? Так они сказали…», – было накарябано в самом конце.

Я ничего не понял из этого огрызка и решил посмотреть предыдущие записи.

«19 августа – 21:03 – Отправлен отчёт…».

«19 августа – 08:45 – Отправлен отчёт…».

«18 августа – 21:00 – Отправлен отчёт…».

Каждый день неизвестный отправитель отправлял утром и вечером, кому-то, какой-то отчёт и записывал этот факт в тетрадку. Нет чтобы пояснить о чём речь, педант хренов!

Я перелистнул ещё несколько листов и наткнулся на запись, сделанную другим почерком.

«02 августа – 20:55 – Сегодня отчёт отправил я, Николас Прайд. Том пошёл договариваться. Он сказал, что сможет. А мне совсем не нравится эта затея… Не нравиться!..».

Интересно, с кем он там пошёл договариваться, и о чём?

Вернулся Казик.

– Ну что у тебя? – спросил он.

– Дневник сумасшедшего, – буркнул я. – Они тут с каким-то отчётом носятся, как тёща с пирожками… Ладно… Возьму с собой, пусть начальство глянет… А у тебя?

– Ха! А у меня кое-что интересное, – ухмыльнулся Казик. – Труп!

– Да, ну? Где? – удивился я.

– В лифте. Пошли.

Казик поманил за собой и перешёл на противоположную сторону помещения. Там он ткнул пальцем в дыру в центре, где должен был быть выход из лифта.

– Там, внизу, – Казик махнул рукой. – Сержанту я доложил. Он хочет подробностей.

Я приблизился к шахте и заглянул. Темно хоть глаз выколи! Ни черта не видно! Я зажёг фонарь карабина. В луче блеснул стальной трос. По нему, как лиана, сползал толстый жгут кабелей. По стенам тоже змеились провода. К стене напротив была прикручена эвакуационная лестница.

Я посмотрел наверх. Судя по всему, комната управления полётами была не последней остановкой лифта. Выше находилось ещё одно помещение

А внизу, на крыше кабины лифта лежало тело. Света фонарика хватило лишь на то, чтобы понять очертания. Детали разглядеть не удалось.

– Надо лезть, – заявил я.

Казик сморщил нос и нехотя согласился.

– Надо… Давай ты, а?

– А чего это? – удивился я.

– Не люблю я… узкие места, – смутился Казик.

Вот так так! Седая героическая башка Казик – здоровенный мужик, бывший полицейский, боялся закрытого пространства. Бедняга, как же он переносит полёт в тесном шаттле? Теперь, кажется, я понимаю, почему Казик предпочитает ходить без каски…

– Ладно уж… Свети давай! – сжалился я.

– Спасибо… – ответил он.

Я перекинул карабин через плечо, стволом вниз, и полез в шахту. Ловко перешёл по балкам до лестницы и начал потихоньку спускаться по жёлтым круглым ступенькам. Казик освещал мне путь наплечным фонарём.

Чем ниже я спускался, тем отчётливей чувствовал запах старой гнили. Когда я ступил на металлическую крестовину, за которую был прицеплен трос, я понял, что воняло не тухлым мясом… А пыльным старьём. Как в заброшенном несколько назад лет доме.

– Я внизу, – сообщил я Казику. Он покачал фонарём, мол, понял.

Я проверил камеру шлема – пусть пишет всё что я увижу – и нагнулся к мертвяку. Труп мужчины лежал лицом вниз. Тёмные волосы, синяя куртка, чёрные штаны с кучей карманов, ботинки с рифлёной подошвой. Одежда мне показалась странной, будто она была на несколько размеров больше чем нужно. Пятен крови нигде не было видно.

Нужно посмотреть спереди. Я покрепче ухватился и неожиданно легко перевернул беднягу на спину.

На меня укоризненно смотрел обтянутый сухой кожей череп, с бледными паутинками век вместо глаз.

Мумия. Иссушённая донельзя мумия.

Это же сколько времени он тут лежит, что так высох? И не разложился, не сгнил!

– Ну что там, Артём? – поинтересовался сверху Казик.

– Мумия. Что твоя сушёная вобла! – ответил я. – Такое ощущение, что он тут несколько лет лежит.

– Он? А кто он?

Я похлопал по карманам штанов и куртки. Пусто, документов нет.

– А чёрт его знает, механик какой-то. Лифтёр, блин!

– Глянь на личный жетон.

– Ага.

Казик подал правильную идею. Многие переселенцы, особенно на негостеприимных планетах, носили личные жетоны. Архаизм, конечно, ведь личность всегда можно определить по коду ДНК, но вот прям сейчас у меня такого тестера и не было.

Я распахнул ворот куртки. Вот он! Жетон висел на толстом кожаном шнурке. Когда-то он плотно облегал шею хозяина, но теперь болтался, как обруч на столбе. Я перерезал шнурок ножом и взял маленький металлический кружок в руки. На нём было имя, фамилия и номер: Николас Прайд, 341—27.

Вот оно как. Эту фамилию я знаю. Один из «секты отправителей отчётов».

Я положил жетон в кармашек, ещё раз, критически осмотрел крышу лифта, и полез наверх. Пока я лез – понял, что стоит проверить верхнее помещение.

Казик стоял в проёме, контролируя комнату и шахту одновременно.

– Пойду, погляжу, – сказал я Казику и показал большим пальцем вверх.

Казик кивнул.

– Аккуратнее там.

Взбираться наверх пришлось почти столько же, сколько я лез от кабинки лифта. Три этажа.

Наконец, я поравнялся с проёмом в стене. Двери, как и в комнате ниже, были открыты. Я схватился за стальной трос и ловко перемахнул через шахту. В круглом помещении, которое было раза в три меньше центра управлениями полётами, царил рабочий бардак. Повсюду валялись распотрошённые приборы, платы и кабеля. Справа от входа стоял стол, заваленный приборами и деталями.

Получается, что я сейчас находился в самой высокой точке поселения. Нужно этим воспользоваться. Я подошёл к окну и выглянул наружу.

Голубое солнце потихоньку взбиралось по небосводу. Строения стали отбрасывать резкие тени: неприятный, угловатый пейзаж.

Первым делом я осмотрел поля и ферму. Через жилые дома к ним вела пыльная дорога. Чуть ближе расположились ремонтные доки.

Я пошёл по периметру помещения, попутно заглядывая в невысокие, но широкие окна.

Неожиданно, я заметил какое-то движение у энергостанции. Серая тень – человеческий силуэт – мелькнула рядом со входом в здание и скрылась за мачтами линии энергопередачи. Я вскинул карабин, чтобы посмотреть поближе через прицел, но было уже поздно.

Возможно, это был кто-то из наших, Лао или Дима. Я решил уточнить, включил коммуникатор и вызвал Лао.

– Лао, ответь, это Кожевников.

Секундное ожидание.

– Чего тебе Артём?

– Заметил движение у входа в энергостанцию. Это вы?

– Нет. Мы внутри. Дима пытается запустить энергосистему.

– Ясно… Тогда у вас гости. Хотя, может быть, это Круть.

– Свяжись с ним. А я пойду, проверю.

– Хорошо! Конец связи!

Я нашёл окно из которого был виден шаттл. Серая тушка расположилась прямо подомной. Сержанта и великанов видно не было.

– Сержант! – позвал я в микрофон коммуникатора. – Это Кожевников, приём!

Тишина. Я подождал секунд пять и снова вызвал.

– Круть, ответь!

– Да! – недовольно отозвался Круть, – Чё надо?

– Сержант, я заметил движение у входа в энергостанцию, Лао говорит, что это не он и не Миша. Он пошёл проверить. Кто-то из наших может быть в этом секторе?

– Нет, там должны быть только они. А ты где?

– Я на вышке управления полётами, в техническом помещении, на самом верху.

– Высоко сидишь – хорошо глядишь? Отлично! Тогда сиди там и гляди в оба! Если что – свистнешь.

– Есть!

– Кстати, как там труп? Вы с Казиком нашли ещё что-нибудь?

– Ничего нового. Тело я осмотрел. Странное оно. Сейчас передам видеозапись. Жмур сухой, как мумия. Никаких видимых повреждений, следов борьбы и крови. Похоже, он упал в шахту случайно, по своей воле или уже сушёным.

– Понятно. Давай своё хоумвидео. Звонил босс, желает результатов. Приказал запустить энергостанцию и проверить компьютеры. Ты давай повнимательнее там гляди, Чуваку на ферме тоже призраки мерещились.

– Принято. Если увижу что-то – дам знать. Что делать Баеву?

– Казик останется с тобой. Конец связи!

Сержант отключился.

Я подошёл к шахте и негромко позвал напарника.

– Казик, ау! Ты там?

– Ну, да, а куда ж я денусь?..

– Я видел что-то или кого-то у энергостанции. Сообщил об этом нашим. Круть приказал сидеть тут в наблюдении.

– И мне?

– Ага.

– М-мм… Ну, тогда я тут, посижу. Неохота к тебе лезть!

– Ладно. Сиди… Кстати, Чувак тоже что-то видел. Ты там повнимательнее.

– Угу.

Я подошёл к окну и уставился на ржавые вышки странной антенны.

* * *

Почти два часа я проторчал на своём наблюдательном посту, на верхушке башни. Периодически я обходил его по периметру и глядел в окна через прицел карабина. Было, откровенно говоря, скучно!

Тем временем ребята осмотрели всё поселение, кроме большой антенны, и никого из местных не нашли. Самым невероятным образом, поселенцы, а это почти триста человек, исчезли. Сушёный труп Николаса Прайда, был единственным подтверждением того, что здесь вообще кто-то когда-то жил.

Круть собрал всех (я остался на башне) под брюхом шаттла. Он провёл рекогносцировку и отправил Джона До, Гришу Бермана, Мишу Крещагина и Рауля Жулла к антенне. Лао и Дима снова пошли на энергостанцию – с орбиты требовали запустить энергоснабжение поселения и проверить компьютеры.

Мой коммуникатор негромко завибрировал.

– Артём, это Лао, ответь.

– Да, дружище?

– Я вот всё думал над твоим глюком…

– Слушай, Лао, ну прости, почудилось, видать…

– Нет-нет. Наоборот. Хотя я никого не нашёл… я постоянно чувствовал чьё-то присутствие. Понимаешь? Как будто кто-то рядом шёл… Из-за спины заглядывал… И шептал что-то… Только ни хрена не разберёшь что…

– Эка хрень!

– Ага… Башка трещит теперь…

Я подошёл к окну, выходившему на энергостанцию. По дороге к ней, вразвалочку шёл Лао, а рядом с ним, Дима Скарабей.

– Лао, а чего там с энергостанцией? – спросил я, – Чего вы так долго возитесь?

– Ну, ты же знаешь, я не спец в этих делах – Скарабей ковыряется. Там пульт развороченный. Будто кувалдой били. Или что-то врезалось в него…

– Врезалось?

– Да. Что-то очень большое.

– Может быть, это был взрыв?

– Нет. Что я не знаю, как выглядит то, что остаётся после взрыва?

– А Скарабей, что говорит?

– Материться в основном. Но утверждает, что сможет починить всю эту хрень. Ладно, надо идти, до связи.

Парочка приблизилась ко входу и скрылась внутри. По сравнению с громадиной энергостанции люди казались лилипутами. Серое здание, в виде усечённой пирамиды, поднималось метров на тридцать вверх. Сбоку топорщились гирлянды изоляторов. Толстые кабели расходились в разные стороны и по металлическим столбам струились к основным строениям поселения. В сторону антенны при этом шло какое-то неимоверное количество кабелей.

Голубое светило зависло в зените. Ни одно здание в посёлке не отбрасывало даже малейшей тени. Их словно затопило по самые крыши бело-голубой жидкостью.

Я перешёл к окну, выходящему к антенне, и уставился на неё.

Странно! А вот у вышек – тени были! Длинные, чёткие, словно грифелем нарисованные! Казалось, что у каждой вышки было собственное, личное солнце. А ещё они напоминали песочные часы. Пять гигантских стрелок указывало на административное здание.

Преодолев непонятное отвращение, ставшее уже привычным, я постарался рассмотреть конструкцию повнимательнее. В принципе, кроме неправильных теней, в этих железках не было ничего необычного. Торчащие в разные стороны балки, кучи переплетённых проводов, и множество кабелей, приходящих от энергостанции. Всё это можно было бы объяснить логически.

Однако, на какую-то долю секунды мне показалось, что вышки как бы парят над землёй.

Выставив максимальное приближение, я посмотрел в прицел карабина. Основание средней заросло серыми кустами. Я перевёл взгляд на соседнюю, и увидел такие же, торчащие в разные стороны.

Ну, теперь понятно, парение – это обман зрения.

В этот момент от куста отделилось пятно! Словно одному деревцу наскучила компания. Пятно по форме было, как человек, только мутный. Там, где у обычного человека должна быть голова, был пульсирующий сгусток. Он хаотично менял цвет от чёрного до почти белого.

Я дёрнулся от неожиданности и потерял странную фигуру из виду.

Очухавшись, я порыскал вокруг, но ничего не нашёл. Тогда, я уменьшил приближение электронного прицела и увидел наших парней. Джон До буквально смотрел на то место, где секунду назад была серая фигура, но очевидно, ничего не видел.

Не раздумывая, я вызвал великана.

– Джон, Джон, ответь это Кожевников.

– Да-а, А-атём? – Джон вырос на захолустной аграрной планете Торговой Федерации, и по-русски говорил плохо, смешно коверкая слова. Но сейчас мне было не до смеха.

– Джон, я только что видел какой-то странный серый силуэт рядом с тобой!

– Си-уэт?

– Да! Тень, фигуру, цель! Прямо там, куда ты смотришь!

Джон застыл, озираясь по сторонам. Отряд перегруппировался. Рауль присел на одно колено слева от Джона. Берман встал за спину. А Миша Крещагин медленно двинулся к зарослям.

Я вызвал сержанта.

– Круть, я заметил движение в районе вышек. Одиночная ростовая цель. Группе Джона я сообщил.

– Принято! Сейчас я свяжусь с ними.

Крещагин подошёл к кустам. У самой кромки, опоясывающей вышку, он остановился, словно прислушиваясь.

– А-атём? – вызвал меня Джон, – Тут ни-и-чего нет…

– Проверьте внимательнее. Я точно что-то видел!

Я прильнул к окуляру, выискивая странную фигуру. Но всё было тщетно. Серый исчез.

– Мо-ет мне пла-азмой жа-ахнут в кусты?

– Нет, нет! Мы же не знаем, кто это был! Может быть, это поселенец.

– Внимание, по циркуляру! – голос сержанта бесцеремонно перебил наш разговор, – Сейчас Скарабей восстановит энергоснабжение посёлка. Он будет включать питание по секторам. Всем смотреть в оба! Особенно это касается Кожевникова. Артём, если чё – свисти в дуду!

– Ладно, буду… – бросил я.

– Ла-адно… – передразнил меня Круть, – Как быстро ты, Кожевников, отвык от строевой службы, а?!

Подколол меня сержант. Боевого офицера, а?!.

– Есть… – нехотя ответил я.

– То-то! – гоготнул Круть и, обратился уже к Лао и Скарабею, – Давайте, ребята! Врубайте потихоньку. Начнём… с фермы.

Я поспешил к западному окну. Скарабей врубил ток и длинное низкое здание фермы опоясала цепочка огоньков. Фонари на столбах, плафоны внутри стойл, и в окнах, замерцали тёплым желтоватым светом.

Ни одного движения… Ничего…

Скарабей включил питание в жилом массиве, сразу у энергостанции. Мне показалось, что кто-то машет мне рукой. Но оказалось, что это всего лишь, оборванная штора колышется от порывов горячего ветра.

– Ну, чего там, Кожевников? – спросил Круть.

– Да ничего, – ответил я, – И никого…

Скарабей включил северный сектор, и почти сразу – космопорт…

Взлётно-посадочное поле опоясали яркие, даже при дневном свете огни прожекторов. Вокруг шаттла зажёгся жёлтый квадрат, ограниченный по углам зелёными голографическими столбиками. Они выросли и растеклись по граням большого виртуального параллелепипеда, поглотившего шаттл. Такие же «коробочки» появились над вертолётами.

Свет зажёгся и башне, и в моей комнатушке. Откуда-то снизу, из центра управления полётами, монотонно забубнил компьютер: «Неисправность. Низкое энергопитание. Неисправность. Отказ узла связи. Внимание. Несанкционированная посадка. Неисправность…».

Мой коммуникатор опять тихонько зажужжал, кто-то включился в общий канал.

– О боже… – донеслось из аппарата.

А затем динамик взвыл яростным, нечеловеческим воплем! Я глянул позывной радиостанции источника: «А-3—7», Дима Скарабей.

– Боже мой… – прошептал Скарабей и снова, громко и безудержно закричал.

Я знаю, я уже слышал подобные крики. Так кричат люди, когда понимают, что их жизни грозит смертельная опасность. И что спасения нет!

– Скарабей! Какого, чёрта у тебя происходит?! – голос сержанта был не на шутку взволнован.

Ответом было гнусное хихиканье, переходящее в хрюканье. Так смеялась бы свинья, если бы умела.

Я с ужасом смотрел на коммуникатор. Честно, говоря, у меня от этого дьявольского хихиканья волосы встали дыбом.

– Скарабей… Лао… Доложите обстановку! – крикнул сержант, – Ребята, ответьте!

Несколько секунд в динамике кто-то тяжело, размеренно дышал.

Вдруг дыхание участилось. А потом раздался крик. На этот раз – Лао:

– Твою мать! – выругался он и закричал, обращаясь к кому-то невидимому, – На-ка, тварь! На! На!

Хрипло залаял импульсный карабин. Но длинная очередь резко оборвалась и стало тихо.

На энергостанции что-то происходило. И не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: Скарабею и Лао нужна помощь. Однако, сержант тупил, а время шло.

– Сержант! – закричал я в микрофон, – Круть!

– Да?..

– Круть! Сделай что-нибудь! Нужно вытащить их оттуда!

– Но я, но я…

На улице прозвучал выстрел! Ещё один! Хруст, лай, стрекотание карабинов. Они оживлённо переговаривались, исторгая в кого-то свой смертоносный боезаряд.

Натужно завыл и с оглушительным грохотом взорвался плазменный разряд. Но на энергостанции ведь не было тяжёлого оружия?!

До меня, наконец-то, дошло! Бой шёл у антенны! Я прильнул к окуляру, немного покрутил настройку, и тут же наткнулся на лежащего навзничь Мишу Крещагина. Он не шевелился. Остальные ребята, включая Джона, залегли, и неспешно стреляли по кустам. Ни серых фигур, ни серо-буро-малиновых, вокруг не было.

– Сержант! Кру-уть! – заорал я. Но Круть не ответил.

Тогда я вызвал Чувака.

– Чувак! Ответь!

– Какого чёрта! – огрызнулся Чувак. – Кто это?

– Артём. Слушай, Чувак! У вышек идёт бой! Крещагин ранен или даже убит. Скарабей и Лао подверглись нападению. Чем там занимается наш сержант, мать его?

– Он с боссом говорит!

– Чего?! Зачем?

– Совета, наверное, спрашивает!

Ситуация, мягко говоря, выходила из-под контроля.

Я попытался вызвать Лао, но ответа не получил. Коммуникатор Скарабея был до сих пор включён, но на его канале не было ни звука.

Тогда я решил вызвать Гришу Бермана.

– Гриша, это Кожевников, ответь!

– Чего тебе? – огрызнулся он.

– Доложи обстановку!

– Чего это?! Ты чё, командиром, чоли стал?

Вот те раз! Он что, посреди боя собрался выяснять у кого хвост длиннее? О господи, наёмники, блин…

– Гриша! Что с Крещагиным?

– А я почём знаю?

– Сходи, проверь!

– Да, ща! Бегу – спотыкаюсь!

– Твою мать, Гриша! Ему нужна помощь! В кого вы стреляете?

– Да фиг его знает… Какая-то серая тень шмыгнула из кустов и повалила парня на землю…

– И куда она потом делась?

– А хрен её знает!

– Зашибись! – поразился я.

– Иди сам и зашибись! – ответил Гриша и вырубил связь.

Дурдом, и я в нём пациент…

Тяжёлый, почти вещественный, гул наполнил воздух. Мелкой дрожью зазвенели стёкла. Погас свет. Моя башня зашаталась, как пьяная, и я повалился на пол. Сверху, со стола, на меня посыпались платы и запчасти. Горсть мелких деталей, словно моросящий дождь, просыпалась на голову. Несколько попало за шиворот. Я мучительно пытался вспомнить, куда засунул шлем.

Гул усилился. Он стал похож на рёв урагана. Небо, несколько секунд назад полное яркого голубого света, потемнело. Всполохи молний шли сплошной чередой.

Что-то скрипнуло на столе и в моём мозгу вспыхнули тысячи белых искр. Я потерял сознание.