Текст книги "«Свет и Тени» «виртуальных» маршалов генерала Бонапарта: одни …; другие – …; и наконец, те,…"

Вскоре после вступления Гоша в командование армия получила крупное подкрепление, ее численность была доведена до 40 тыс. чел.. Она получила задачу во взаимодействии с Рейнской армией деблокировать осажденную врагом крепость Ландау (на левом берегу Рейна).

17 ноября Гош перешел в наступление.

Однако первая попытка освободить от осады Ландау закончилась неудачей. Причина заключалась в недостаточной сколоченности частей и соединений армии, а также в потере Гошем нескольких дней в бесполезных переходах, чем не замедлил воспользоваться противник. В результате Мозельская армия потерпела поражение в боях, развернувшихся в районе Кайзерслаутерна (29—30 ноября 1793 г.), и вынуждена была отступить.

Это был горький урок для молодого командира, из которого он сделал соответствующие выводы и никогда более старался не допускать подобных просчетов.

Комитет общественного спасения, по настоянию Карно, простил ему эту неудачу и потребовал во что бы то ни стало выполнить ранее поставленную задачу.

Гош снова перешел в наступление. Преодолев Вогезы, его войска соединились с Рейнской армией (генерал Пишегрю). Объединив под своим главным командованием обе французские армии, Гош разбил при Фрешвиллере (22 декабря 1793 г.) пруссаков, затем под Вейсенбургом (26—27 декабря 1793 г.) – австрийцев и после этой блестящей победы отбросил союзную армию генерала Вурмзера за Рейн. Герцог Брауншвейгский был вынужден снять осаду Ландау и отступить к Майнцу. Вслед за этим противник очистил и Эльзас.

Блистательный успех, одержанный на исходе 1793 и в начале 1794 гг., сразу выдвинул Гоша в ряды лучших генералов Французской республики. Лавровый венок славы украсил чело молодого полководца революционной армии. Доверие Конвента он оправдал полностью. Победоносный для Франции исход кампании 1793 г. во многом был предрешен благодаря победам Гоша.

К этому времени молодой генерал приобрел большую популярность в войсках, которые желали видеть его не иначе как главнокомандующим над всеми армиями республики. Среди народа его авторитет также был очень высок.

Но громкая боевая слава, которой уже в начале 1794 г. было овеяно имя Гоша, заметно вскружила ему голову. Переоценив свои возможности, в какой-то момент он потерял чувство реальности, пренебрег осторожностью и не заметил, что Улыбка Коварной Фортуны оказалась мимолетной. Конфликт с некоторыми генералами, возникший на личной почве, интриги его соперника Пишегрю, пользовавшегося особым доверием якобинского руководства и, наконец, ссора с комиссаром Конвента при Рейнской армии и ближайшим другом вождя якобинцев Робеспьера с Сен-Жюстом, открыто принявшим сторону Пишегрю, которого он хотел видеть в роли главнокомандующего Рейнской и Мозельской армиями, привели к тому, что отношение верхушки якобинцев к Гошу резко изменилось.

Под предлогом назначения командующим Итальянской армией Гош был освобожден от должности главнокомандующего войсками на Рейне и получил предписание убыть в Ниццу, где находился штаб армии, которую ему предстояло возглавить (март 1794 г.). Но как только он прибыл туда, то сразу же был арестован по обвинению в государственной измене, доставлен в Париж и заключен в тюрьму.

Враждебность Робеспьера к Гошу была настолько сильна, что даже Карно, курировавшему в правительстве военные вопросы и покровительствовавшему молодому полководцу, ничего не удалось сделать для его освобождения. Враги Гоша, настроившие против него Робеспьера, торжествовали победу. Гош практически был обречен.

Якобинский террор тогда достиг своего апогея, репрессивная машина работала, не переставая, на полную мощность, гильотина действовала безотказно, кровь лилась рекой, тысячи узников ожидали решения своей участи судьями революционного трибунала – те были беспощадны к «врагам народа», и их приговор был почти всегда один и тот же – смерть. Приговор, как правило, приводился в исполнение немедленно.

В ожидании суда и неминуемой казни Гош провел в якобинском застенке более четырех месяцев, но до него очередь так и не дошла. Государственный переворот 9 термидора (27—28 июля 1794 г.), положивший конец кровавой якобинской диктатуре, принес ему свободу (август 1794 г.). Робеспьер и его сподвижники, обрекшие на смерть многие тысячи своих явных и мнимых врагов, сами завершили свой земной путь на эшафоте.

Находясь в тюрьме, Гош, как и подобало солдату, не раз смотревшему в лицо смерти, проявил завидное хладнокровие. Почти все время он посвящал изучению военно-научных и военно-исторических трудов, совершенствуя свои военные знания. Тюрьма умерила его заносчивость и научила быть более осторожным, терпеливее относиться к людям.

В сентябре 1794 г. Гош был назначен командующим одной из группировок войск, действовавших против мятежников (шуанов) в Вандее, Нормандии и Бретани. На этом посту он проявил себя с новой стороны. До сего времени ему приходилось действовать лишь в роли военачальника, сражавшегося с внешним врагом, теперь же он должен был действовать против врага внутреннего, в условиях гражданской войны. И Гош справился с новой для себя задачей превосходно. Прежде всего он заявил о себе как осторожный политик и умный военный администратор. Решительно преследуя отряды мятежников, роялистов и английских агентов, он в то же время прилагал максимум усилий, чтобы, не применяя массовых карательных акций, усмирить возбужденную ими основную массу народа, проявлял благоразумие, великодушие и гуманность в сочетании с необходимой осмотрительностью. Свои войска он разделил на несколько отдельных отрядов (т. н. «подвижные колонны»), которые, действуя быстро и решительно с разных направлений, рассекали силы противника и громили его по частям. Одновременно в охваченных восстанием районах проводилось разоружение населения и принимались меры к изоляции этих районов от внешнего мира (Англии и эмигрантов).

27 июня 1795 г. 5-тысячный десант эмигрантов-роялистов, высаженный с английских кораблей, занял п-в Киберон (Бретань) и приступил к закреплению на нем. На соединение с ним направились отряды шуанов общей численностью 10 тыс. (по другим данным 16 тыс.) человек, возглавляемые своими предводителями.

Обстановка в западных районах Франции резко осложнилась.

Но Гош действовал смело и решительно. Он быстро выдвинул все свои оказавшиеся под рукой силы (до 6 тыс. человек) к полуострову Киберон и блокировал закрепившийся там вражеский десант, силы которого после соединения с шуанами возросли почти до 20 тыс. человек. В бурную ночь 20 июля войска Гоша штурмом овладели фортом Пентьевр, находившимся на перешейке и закрывавшим вход на полуостров. 21 июля весь п-в был очищен от противника. Большая часть вражеского десанта, получившего в ходе операции подкрепление (1,5 тыс. эмигрантов), была уничтожена. Основная масса шуанов разбежалась. Ок. 2 тысяч роялистов сумели спастись на английских кораблях, но свыше 700 человек во главе с графом Сомбрелем, окруженные республиканскими войсками, были вынуждены сложить оружие. По приказу Директории все взятые в плен роялисты были расстреляны. Эта акция произошла, несмотря на резкий протест Гоша, обещавшего от имени Республики при заключении капитуляции сохранить роялистам жизнь.

Вскоре на о-ве Дье, вблизи побережья Франции, высадился новый десант роялистов, возглавляемый графом д’Артуа (брат казненного короля Людовика XVI). Ободренные этим шуаны снова взялись за оружие. К этому времени все три группировки республиканских войск (Шербурская, Брестская и Западная), действовавшие на западе Франции, были объединены в одну армию под командованием Гоша. Переправившись на левый берег Луары и выдержав там ряд жестоких боев с вандейцами, он быстро разгромил их основные силы и подавил восстание в самом начале, не дав ему распространиться на другие провинции. Граф д’Артуа, узнав об этом, так и не решился высадиться на материк и возвратился в Англию. Руководители восстания Шарет и Стофле были взяты в плен и расстреляны.

Лишившись своих предводителей и поддержки извне, Вандея смирилась.

После этого, желая отомстить Англии за ее вмешательство в гражданскую войну во Франции, Гош предложил Директории организовать военную экспедицию в Ирландию, где началось восстание против англичан. План высадки французского экспедиционного корпуса в Ирландии Директорией был одобрен. Возглавить ее было поручено Гошу. Сама идея высадки десанта на Британские острова давно вынашивалась главным стратегом республики Карно – это была его заветная мечта. Поэтому в его лице Гош нашел своего верного союзника.

Преодолев большие организационные и разного рода другие трудности, 14 декабря 1796 г. Гош во главе 18-тысячного десантного корпуса вышел из Бреста в открытое море.

Начавшаяся вскоре сильная буря рассеяла его эскадру. Тем не менее основная ее часть все же через несколько дней достигла берегов Ирландии. Однако командующий эскадрой адмирал Бувэ не решился без Гоша произвести высадку и возвратился во Францию. Прибывшему через некоторое время в залив Бэнтри на фрегате «Fraternite» Гошу ничего не оставалось, как последовать за своей эскадрой. При возвращении назад он едва избежал гибели или плена, лишь чудом сумев ускользнуть от преследовавших его английских крейсеров. Прибыв в Брест, Гош был вынужден доложить Директории о том, что в результате неблагоприятного стечения обстоятельств Ирландская экспедиция закончилась провалом.

В начале 1797 г. Гош был назначен командующим Самбро-Мааской армией (70 тыс. чел.). К моменту вступления Гоша в командование этой армией она располагалась на Рейне, в районе Дюссельдорфа, Кобленца.

Боеспособность ее находилась на крайне низком уровне, дисциплина как таковая почти полностью отсутствовала. По определению самого Гоша, армия представляла собой «сборище разбойников». Энергичными усилиями он за 2 месяца изменил ее до неузнаваемости и 17 апреля 1797 г. перешел в наступление. Переправившись через Рейн севернее Кобленца, Гош нанес австрийцам поражение при Нойвиде, затем под Альтенкирхеном и стремительно двинулся на Франкфурт-на-Майне.

Однако его успешное наступление было остановлено на реке Лан известием о заключении генералом Наполеоном Бонапартом Леобенского перемирия (18 апреля 1797 г.).

В июле 1797 г. Директория предложила Гошу пост военного министра, но он отверг это предложение, сославшись на чисто формальные обстоятельства – недостижение им установленного для министров 30-летнего возраста. На самом же деле причина заключалась в ином: Гош чувствовал растущее недоверие к себе Директории (результат интриг его старого врага и завистника Пишегрю, возглавлявшего теперь нижнюю палату французского парламента, – Совет пятисот) и предвидел непрочность своего положения на новом посту.

Продолжая мечтать о новой экспедиции в Ирландию, он предпринял ряд мер по ее подготовке, в частности, под разными предлогами начал переброску некоторых частей своей армии в западные районы Франции. Одновременно проводилась интенсивная подготовка войск Самбро-Мааской армии к грядущим сражениям.

Но мечтам Гоша не суждено было сбыться.

В Париже назревал очередной государственный переворот. Директория это предчувствовала и готовилась к схватке за власть.

Было решено назначить Гоша командующим войсками парижского гарнизона. Один из ведущих членов Директории бывший граф де Баррас обратился к нему с предложением занять этот пост, но получил отказ. То ли он не сумел как следует подготовиться к встрече с генералом, то ли не смог убедить его, то ли сыграли роль какие-то другие факторы – неизвестно, но в любом случае попытка Барраса уговорить Гоша встать на защиту Директории оказалась безрезультатной. Она лишь скомпрометировала прославленного генерала.

Пишегрю, будучи одним из главных руководителей готовившегося переворота, сумел внушить Директории недоверие к Гошу. Он приложил все усилия, чтобы удалить известного своими твердыми республиканскими убеждениями генерала из Парижа, ибо понимал, что заговорщики-роялисты столкнутся в его лице с непреодолимым препятствием (они еще не забыли суровые расправы Гоша со своими единомышленниками в Бретани и Вандее). И Пишегрю добился своего – Гошу было приказано немедленно возвратиться в Самбро-Мааскую армию, штаб-квартира которой в то время находилась в городе Вецлар (Гессен, Германия).

Тем временем события продолжали разворачиваться с неимоверной быстротой.

18 фрюктидора (4 сентября 1797 г.) роялистский заговор был сорван, враги республики разгромлены. Пишегрю был разоблачен как «враг народа», арестован и сослан в Кайенну (Французская Гвиана), откуда из-за тяжелого сурового климата и условий содержания мало кто возвращался обратно.

Доверие Директории к Гошу было снова восстановлено. 17 сентября он получил директиву военного министра: «Директория хочет, чтобы обе Рейнские армии были объединены под одним командованием и выступили бы в поход самое позднее 20 вандемьера (12 октября). Директория выбрала вас, генерал, чтобы повести наши победоносные войска до ворот Вены».

Правда, возглавить поход на Вену Гошу не довелось. Через день после получения этой директивы он скоропостижно скончался.

Было ему всего 29 лет…

В качестве официальной причины его смерти был назван заворот кишок. Но в армии и народе ходили упорные слухи о том, что он был отравлен.

Тело полководца с большими почестями было захоронено на Петерсбергском редуте (остров Вейсентурм на Рейне, близ Нойвида). Выступая от имени армии с прощальной речью у гроба своего командующего, генерал Лефевр (будущий маршал Франции) завершил ее следующими словами: «Человечество и мы все потеряли искреннего друга, победа – своего сына, отечество – защитника, республика – опору».

Вскоре Самбро-Мааская армия воздвигла на могиле Гоша величественный памятник. Другой памятник Гошу был установлен на его родине – в Версале…»

* * *

Гош был убежденным республиканцем, пылким сторонником революционных преобразований в обществе, искренним приверженцем идеалов революции. С первых же дней Французской революции он встал в ряды ее вооруженных защитников.

По определению одного из ее историков, Гош оставил по себе память как одна из «величайших и самых чистых фигур революции». По своим политическим взглядам он принадлежал скорее всего к умеренным республиканцам.

Отличился храбростью и мужеством уже в первых боях с интервентами и довольно быстро снискал славу одного из лучших полководцев революционной армии. В ее рядах он сделал блистательную военную карьеру, доблестно сражаясь в годы Революционных войн на многих фронтах осажденной многочисленными врагами республики (на севере и северо-востоке Франции, в Бельгии, на Рейне, в Вандее и Бретани, в Германии). Проявил себя как талантливый военачальник, обладавший крупными полководческими дарованиями. Его имя и слава облетели все фронты и армии Французской республики.

Сам по себе Гош был далеко незаурядным человеком. Природа щедро одарила его большими способностями, которыми он умело распорядился. Не имея в свое время возможности получить нормальное образование, Гош благодаря своему исключительному упорству и целеустремленности сумел самостоятельно многое наверстать, а в военном деле, к которому он чувствовал особое пристрастие, далеко обойти даже многих признанных специалистов.

Буйные ветры революции, прошумевшие в последние годы XVIII в. над Францией, опрокинули и разметали все существовавшие до тех пор стереотипы в военном деле, вызвали к жизни новые, неизвестные до того формы и методы вооруженной борьбы. Революцию творили молодые. Именно они оказались наиболее восприимчивыми к новым веяниям в военном искусстве. И далеко не случайно, что в основном из их среды в годы Революционных войн вышли многие полководцы – самородки типа Гоша.

Гош отличался глубоким знанием военного дела, выдающейся личной храбростью и беззаветной преданностью делу революции – качествами, которые в годы Революционных войн ценились очень высоко. Эти качества позволили ему сделать быструю военную карьеру в рядах революционной армии. В течение всего полутора лет, прошедших с момента начала военных действий, он проходит путь от рядового безвестного офицера до дивизионного генерала (высшее воинское звание в армии республиканской Франции) и в 25 лет становится командующим армией, одним из наиболее прославленных полководцев Республики.

Гош пользовался большой популярностью в войсках, был в полном смысле этого слова их кумиром. Солдаты и молодые офицеры буквально обожали его за неудержимую отвагу в бою, постоянную заботу о подчиненных, открытый и вызывающий доверие характер.

По свидетельству участников тех событий, из всех французских генералов эпохи Французской революции у Гоша была «самая длинная сабля и самая короткая речь». Он проявил себя как искусный мастер маневренной войны в условиях господства на полях сражений массовых армий, был твердым и последовательным сторонником решительной наступательной стратегии, действий крупными сосредоточенными массами войск на решающих направлениях.

Наряду с Журданом, Клебером, Марсо и рядом других военачальников Гош являлся основоположником новой для французской армии тактики – тактики колонн в сочетании с рассыпным строем стрелков. Этот способ ведения боевых действий был глубоко проанализирован и всесторонне обобщен мудрым стратегом, «организатором побед» (как его окрестили современники) французской революционной армии Карно, а затем рекомендован как руководство к действию для всех армий и фронтов Республики.

Полководческая деятельность Гоша вызывала восхищение Наполеона, который в период своего становления как полководца многое от него воспринял. Будучи командиром по призванию и складу характера, Гош не терпел рутинной бумажной работы и не любил задерживаться в штабах, его всегда тянуло в войска, туда, где решался исход боя или сражения. Он, будучи пуританином по натуре, разделял с войсками на равных, не делая себе никаких поблажек, все тяготы и лишения боевой жизни. Отсюда и та высокая степень доверия, которой Гош пользовался в войсках на протяжении всей боевой военной карьеры.

Наряду с высокой популярностью в армии, он приобрел и широкую известность в обществе, к его мнению нередко прислушивались и политики, игравшие значительную роль в общественной жизни страны, и само правительство.

Характерными чертами Гоша как военачальника были твердость и решительность, постоянное стремление к проявлению разумной инициативы, поиск новых, более эффективных форм и способов решения боевых задач. При ведении боевых действий он проявлял высокую активность и настойчивость, оперативно реагировал на изменения в обстановке и не терял присутствия духа в критических ситуациях. Захватив инициативу в ведении боевых действий, всегда стремился максимально использовать достигнутое преимущество и навязать противнику свою волю.

Гош обладал редким даром воздействия на войска, умел и любил увлекать их личным примером на решение, казалось бы, невыполнимых задач, был справедлив, честен и доступен. В то же время он отличался непреклонностью в соблюдении требований воинских порядка и дисциплины, умел строго взыскивать за любые их нарушения, а в не терпящих отлагательства случаях бывал даже беспощаден.

В период своего командования войсками на западе Франции, где уже много лет бушевала гражданская война, Гош проявил себя как разумный политик и способный военный администратор. Его деятельность там во многом способствовала быстрому замирению мятежного края.

К негативным чертам характера Гоша следует отнести его резкость, заносчивость и острый язык, которые особенно были присущи ему до ареста весной 1793 г. Необоснованные, надуманные обвинения и пребывание в тюрьме, хотя и короткое, существенным образом повлияли на его характер.

После выхода на свободу Гош стал значительно мягче, скромнее и сдержаннее, в его делах и поступках стало проявляться большое уважительности не только к окружающим, но и к оппонентам. Он научился сдерживать свои эмоции и не злоупотреблять острословием, взяв себе за правило «дело, а не слова».

Гош вошел в историю как один из наиболее талантливых полководцев французской революционной (затем республиканской) армии периода Французской революции. Стяжав громкую боевую славу, он занял достойное место в когорте самых прославленных ее героев. Его ранняя смерть явилась тяжелой и невосполнимой потерей для армии Французской республики.

Современники по праву считали генерала Гоша «Ахиллом революционной армии».

«Развернуто-беллетризованная» версия предлагает свою трактовку основных событий в жизни этого выдающегося полководца:

«…Самый много обещавший среди крупных военных деятелей революционной Франции – чье военное дарование по оценкам экспертов разной поры не только не уступало Бонапарту, но, кое в чем, возможно, и превосходило его – генерал Луи-Лазарь Гош (1768—1798). И это при том, что Наполеон получил блестящее военное образование и по сути дела был профессиональным военным, а Гош… всего лишь самоучкой!

Примечательно, как они двигались по карьерной лестнице: если Наполеон встретил революцию в чине младшего лейтенанта королевских войск, то революция сделала из Гоша сержанта; затем оба стали лейтенантами: если Наполеон – в апреле 1791 г., то Гош – на год позже – в 1792 г.; в июле того же года Наполеона производят в капитаны, а у Гоша начинается феерический взлет – в сентябре 1793 г. ему сразу присваивают звание бригадного генерала, через месяц (в 25 лет) – повышают до дивизионного генерала и назначают командующим Мозельской армией! Наполеон получает заветное звание генерала (бригадного) лишь в конце 1793 г. после Тулона, а дивизионным генералом он стал только в 1795 г. после подавления роялистского мятежа, т.е. только в 26 лет. Тогда как командовать армией ему поручили лишь в 1796 г. Далее в их заочное соревнование вмешалась безвременная кончина… Гоша в неполные 30 лет.

Луи-Лазарь родился в Версале в семье смотрителя королевской псарни. Он рано лишился матери,.

Одна из его теток, сжалившись над сиротой, взяла его к себе. Она была торговкой овощами и уже в детстве маленький Гош, помогавший ей, познал, каково зарабатывать на жизнь. Ему посчастливилось учиться в школе, где он во всем был первым. Затем при содействии одного из своих дядей стал служкой при церкви Сен-Жермен. Уже тогда его отличала ненасытная любознательность: он всех обо всем расспрашивал, не уставая задавать вопрос за вопросом, зачастую поражая взрослых верностью и точностью своих замечаний.

Поняв, что он в тягость своей тетке, Луи-Лазарь предпочел самостоятельно добывать себе пропитание. Ему повезло: удалось выпросить освободившееся в одной из версальских конюшен место мальчика-помощника конюха. Именно в ту пору он познакомился с сочинениями Руссо, где узнал много для него любопытного о свободе и независимости.

Тогда же, высокий и отменно сложенный юноша попался на глаза вербовщику из Французской гвардии. Его прельстили службой в… Индии!

Никакой Индии на самом деле и быть не могло, но в армии 16-летний Луи-Лазарь все же оказался. Понятливый и не по годам развитый Гош стремительно познавал солдатскую науку и вскоре был переведен в гренадеры.

Все свободное от службы время юный Гош проводил в поденных работах в предместьях Парижа (землекопом, водоносом, садовником, т.е. разнорабочим) ради денег… на книги. Будучи по натуре книгочеем (Бонапарт в юности тоже страдал этим «недугом»! ), Луи-Лазарь постоянно занимался самообразованием, читая взахлеб все, что его интересовало. Читать он мог только ночью, а потому спать ему приходилось по 2—3 часа в сутки. Более всего среди закупленной на трудовые гроши литературы было сочинений по военной истории и полководческому искусству. (Тоже самое отличало и Наполеона с Даву!)

Уже тогда Гош стал задумываться о том, как он сам сможет применить полученные знания на деле – в бою! В королевской армии ему человеку «из низов» сделать карьеру было архисложно. К тому же, он был слишком независим и его взгляды не всегда совпадали со строгими требованиями армейского устава. Так однажды он подрался на дуэли, в другой раз отказался выдать «братьев по оружию», которые набедокурили в казармах. С таким «рентгеном» даже на унтер-офицерство рассчитывать было трудно.

…Кстати, Гош был, безусловно красив, причем, мужественно красив! Высокий, стройный, гибкий, с мощной грудью и черными локонами до широких плеч, темноглазый, с легким рубцом на лбу (след полученного сабельного удара на дуэли) он был настолько привлекателен, что рано стал пользоваться большим успехом у женщин и его «вострая сабля» посещала их, порой, уже изрядно «потертые, но все еще, когда надо, влажные ножны». Стремительные романы с богатыми и родовитыми дамами заставили его внимательнее относиться к своей внешности. Не обошлось без эпикурейства: любовь к удовольствиям и наслаждениям были единственным слабым местом Луи-Лазаря Гоша…

Спасительное 14 июля 1789 г. дало Луи-Лазарю Гошу уникальную возможность сделать стремительную военную карьеру и он ей воспользовался на все 100%.

Вместе с восставшим народом, он – солдат Королевской гвардии – штурмует Бастилию. Причем, подобно другому юнцу – Франсуа Северину Марсо – 20-летний Гош лихо дерется в первых рядах и ему поручают командовать ротой Национальной гвардии, пришедшей на смену королевской гвардии.

Вскоре Фортуна улыбается юному смельчаку: на его выправку и мастерство ротного командира обращает внимание один из влиятельных революционных комиссаров. Гоша производят в лейтенанты и отправляют на границу. Его первые бои не столь успешны, как ему хотелось бы. Так, он принимает участие в проигранном французами сражении при Неервиндене, приведшему к трудному отступлению.

Затем по ложному обвинению в связях с генералом-изменником Дюмурье Гош попадает в тюрьму, где не теряет времени даром и пишет свою знаменитую пояснительную записку в революционное правительство (Комитет общественного спасения) с изложением целого комплекса мер по улучшению качества революционных армий.

Гошу повезло: его рапорт-предложение попадает в руки знавшего толк в военном деле военного министра, верховного главнокомандующего и начальника генерального штаба революционной Франции Лазаря Николя Карно (1753—1823). Последний был не только учеником знаменитого военного теоретика XVIII века Жана-Антуана Ипполита графа Гибера (1743—1790), ратовавшего за полный отказ от обозов ради повышения гибкости и подвижности армии, но и административным гением.

Вкратце суть записки Гоша такова!

Ближе к концу XVIII в. роль артиллерии в бою стала серьезно меняться. Протеже всесильного военного министра французского короля герцога де Шуазёля (1700/1719—1770/1785; данные разнятся), знаменитые теоретики артиллерии французы Лагомер и Грибоваль, очень много сделали для модернизации вооружения французской армии.

Мортиры Лагомера (8-и, 10-и и 12-и дюймовки) были приняты на вооружение в 1785 году. Жан Батист Вакетт де Грибоваль (1715 – 1789), не только скрупулезно изучал артиллерийское дело и в Пруссии, и в Австрии, но и успел вдосталь навоеваться, как на войне за Австрийское наследство, так и в Семилетнюю войну. Став главным инспектором королевской артиллерии в 1776 г., он предложил новую систему устройства пушек и тактику ведения боя. Его система, внедренная во французскую армию еще в 1765 г. (повторно после некоторых «подковерных телодвижений» – в 1774 г.), просуществовала до 1827—1829 гг.

Символично, что это было не только строгое соблюдение одних и тех же правил отливки на разных пушечных заводах. Это не только изменение процесса литья: новый ствол отливался целой болванкой, а затем в нем высверливался канал, что позволяло повысить точность пушки. Тогда как ранее ствол отливался вокруг внутренней сердцевины, которая вполне могла отклоняться от оси центра ствола и поэтому заготовку высверливали, доводя до требуемого калибра. Это не только очень строгие технические требования к сферичности ядра и зазору между снарядом и стенками канала ствола, превосходившие любые европейские образцы, кроме, британских, что увеличивало дальность и кучность стрельбы. Это не только увеличение продолжительности их эксплуатации (уменьшение зазора снижало «эффект карамболи», когда слишком свободное ядро, проходя при выстреле через канал ствола, начинало колотиться в его стенки и, тем самым, ослабляло ствол и «время» его жизни). Это не только облегченные за счет укорочения стволы орудий. Это не только более удобные лафеты – способные принимать на себя силу отдачи по двум направлениям – назад и вниз, отсюда и характерный прогиб лафета, более заметный, чем у иностранных конкурентов. Это не только упорядочение калибров (4-х, 8-и, 12-ти фунтовые ядра). Это не только усиление и увеличение колес. Это не только «отвоз» – специальный 9—12 метровый канат (либо кожаные лямки – ремни через плечо с отрезком этого каната) для перекатывания орудия силами прислуги на огневую позицию вручную и, что особо важно – для стрельбы при отступлении. Это не только металлическая ось. Это не только вкручиваемый медный запальный канал (когда он изнашивался его было легко заменить). Это не только чугунные втулки в колесных ступицах, облегчавшие движение; и прочие весьма специфические технические приспособления, перечисление которых имеет смысл только для узких специалистов («визир», червячное подъемное устройство, «подвижная звезда», «двойной гандшпуг» и др.). Это не только передки со стандартизированными зарядными ящиками. Это не только разделение артиллерии на полевую, осадную и гарнизонную. Это не только организация стандартной батареи из 6—8 пушек. Это не только придание каждой пехотной дивизии не менее одной батареи.

…Кстати сказать, под термином «фунт», применительно к калибру пушек, в европейских странах подразумевались разные единицы измерения. Одни и те же калибры у австрийцев, у англичан и у французов, порой, не просто было сравнивать. Более того, если во всех европейских странах, кроме Франции, калибр определялся диаметром ствола, то у французов – диаметром ядра…

Это, прежде всего, признание за артиллерией самостоятельной роли в бою.

Теперь лошадей запрягали парами (по четыре – на 4-х и 8-и фунтовки и по шесть – на 12-ку) в прочные и достаточно легкие повозки, со специальными отделениями для ядер и пороха.

По сути дела Грибоваль создал самую совершенную артиллерийскую систему той поры, превосходившую все придуманное до него и оказавшую влияние на все аспекты артиллерии – от материальной части орудий и тактики до обучения артиллерийскому ремеслу. Внедренное им, потом использовалось другими реформаторами артиллерии и даже иностранные «коллеги по цеху» отдавали ему должное.