Текст книги "Жили-были То и Сё в городе Небось"

Ян Экхольм
Жили-были То и Сё в городе Небось
Сказочная повесть

Jan-Olof Ekholm

DITT OCH DATT PÅ MÅFÅ

Stockholm

1958

Перевод со шведского

Нины Беляковой

Художник

Анаит Гардян

©1958 Jan-Olof Ekholm

© Белякова Н.К., наследники, перевод на русский язык, 2023

© Гардян А.Р., иллюстрации, 2023

© Оформление, издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2023 Machaon^®

Однажды – так начинается наша сказка, как, впрочем, и многие другие сказки, – прогуливались по улице пёс и кот. Как известно, коты и собаки редко уживаются, но эти двое были лучшими друзьями.

– С чего же нам, собственно говоря, начать? – спросил пёс недовольным тоном. – Я понятия не имею.

– И я тоже не знаю, – признался кот, облизывая свою мордочку. – Быть может, мы могли бы…

– Нет, – прервал его пёс. – Мы с тобой просто дураки: прежде чем продолжать, нам нужно объяснить, кто мы такие.

– Ясное дело, и как это мы не подумали об этом раньше, – промяукал радостно кот.

– Тогда я расскажу про тебя, а ты про меня, – решительно заявил пёс. – Это будет справедливо. Давай начинай ты.

Кот снял с себя маленькую зелёную тирольскую шапочку и показал, как красиво он умеет кланяться.

– Его зовут Сё, а меня – То, – начал кот.

– Меня зовут Сё – как оригинально! – тявкнул пёс. – Хё-хё!

– Между прочим, Сё – очень славный пёсик, – продолжил кот не смущаясь. – Он лучше всех котов! Хотя, как и у всех котов, у него есть свои недостатки. Взгляните, например, на его одежду. Рубашка не заправлена в брюки, а в брюках прореха.

– Я забыл вчера её зашить, – объяснил Сё. – Починю, когда приду домой.

– Ты собирался сделать это ещё неделю назад, – упрекнул его кот. – Ты просто лентяй и неряха, в том-то всё и дело. Но зато ты хороший товарищ, – сказал он уже более мягким тоном. – А уж когда надо подшутить над кем-то, ты просто незаменим.

– Будьте уверены! – ухмыльнулся Сё и помахал хвостом, просунутым в дырку на брюках в красную полоску. – В этом я, пожалуй, лучший во всей округе.

– Мы с Сё живём дружно под одной крышей, – продолжал То. – Еду готовим по очереди, но хлопотать о провизии приходится мне, ведь Сё ест в три раза больше, чем я, в особенности когда дело касается его любимых лакомств – мясных косточек и сапожного крема с молоком.

– Готти-готти! – воскликнул Сё, причмокивая. – Правда, речь идёт о сапожном креме с запахом малины. После этой еды я даже не чищу зубы. Но теперь я расскажу о тебе.

В отличие от То Сё вовсе не красивый. Но, если вглядеться в его карие глаза, заметишь, что он даже очень симпатичный пёсик. Вот он заправил рубашку в брюки, лихо надел жёлтую тюбетейку и начал рассказывать про своего кошачьего дружка:

– Я тоже буду откровенным и хочу похвалить То. Он славный и для кота даже очень красивый. Сам-то я далеко не красавец, меня никто так и не называет, а вот его часто зовут Красавчик То. Такой красивой, мягкой шерсти нет ни у одного зверя. Недаром он её то и дело вылизывает. Признаться, я считаю его модником. Подумать только! Он носит зелёную тирольскую шляпу с пером. Когда-то и у меня была шляпа – чёрная, в ней очень удобно было таскать кости. Но она куда-то подевалась. То умудряется всегда быть в белой рубашке. Моя же становится грязной через пятьдесят секунд. К тому же он носит галстук в крапинку, непонятно для чего. Но я не хочу говорить о нём ничего дурного. Он – хороший парень. Ну вот мы и представились. Не знаю, что бы ещё рассказать…

– Мне кажется, главное сказано, – заметил довольный То. – Ни убавить, ни прибавить!

– Может, кому-нибудь интересно, как умудряются дружить пёс с котом?

– Да просто мы знаем: не новость для всех, что любим мы оба веселье и смех.

– Ха-ха! – засмеялся Сё. – Мы стали говорить в рифму, как рифмоплёт Нильссон у нас дома в городе Небось.

– Дома! – подхватил То. – Надо рассказать о том, где мы живём, иначе никто не найдёт туда дорогу. А добраться можно вот как: лучше всего на игрушечном автомобиле, например синем, какой вам в прошлом году подарила бабушка на Рождество. Но вообще-то не важно, на каком автомобиле и по какой дороге, до нас всё равно доедете.

– А ещё можно отлично доехать на поезде, – сказал Сё. – И это будет быстрее всего, ведь туда ходит снелльтог – скорый поезд. Увидите, что в городе Небось нет злых людей. Надо ехать пять остановок до станции «Вот как!». Затем повернуть налево. Если поезд остановится на станции Небось, значит, вы проехали чуть дальше, вам надо будет вернуться до станции «Быть может». Там придётся сменить обувь – так принято в городе Небось.

– Недурно также полететь к нам на самолёте, – продолжил То. – Это проще всего, только надо позаботиться о своих ногах. Ох, до чего холодно наверху! Однажды мне даже пришлось одолжить шубу у барана Ульрика, чтобы не превратиться в ледышку.

Тебе, разумеется, интересно узнать, что за народец живёт в городе Небось.

Как я уже сказал, теперь здесь обитают только хорошие звери, такие, как То да Сё. А когда-то давным-давно здесь жили ещё и люди. Но однажды люди переехали в Стокгольм, остались одни звери. И город превратился в настоящий рай, где всем живётся счастливо. А когда всем живётся счастливо, то некому становиться злым. Не правда ли?

Поэтому не удивляйтесь, что кошки и мышки здесь играют в войну только понарошку. В нашем городе есть также петух, но не думайте, что он один встаёт ни свет ни заря и кукарекает за всех остальных. О нет! У него есть будильник, который он ставит на без четверти девять утра.

Все здесь помогают друг другу, можно увидеть даже, как большая лошадь помогает маленькому кролику. У коров в городе Небось в вымени находится не только молоко: у одних – лимонад, у других – какао со взбитыми сливками. Все угощают друг друга, и никто не голодает.

На железнодорожном вокзале стоит такси, таксиста зовут Макс Пятидесятый. По-вашему, это странное имя? Но всё объясняется очень просто. Он пятидесятый таксист в Небосе, которого зовут Макс. У бедного Макса такие короткие лапы, что они едва достают до земли, поэтому ему приходится ездить на автомобиле.

Чтобы не заблудиться в городе, неплохо сначала проехаться по нему, посмотреть, что тут и как. Макс ездит по самой большой улице. По обеим её сторонам расположены маленькие дома и магазинчики. Ну, как во всех городах. А вот и площадь с фонтаном. Есть здесь и статуя. Это просто коза, но удивительно, что она шевелится.

– У нас статуи живые, – объясняет Сё. – Ведь по справедливости каждое животное играет роль статуи в свой день рождения. Сегодня именинница коза Биль. Поздравляю, Биль! Удачи тебе!

На площади стоит ратуша. Поскольку никто никуда не спешит, вместо часов на ратуше висит календарь. Налево от ратуши раскинулся парк. Несколько ягнят качаются на качелях, а в песочнице щенята пекут пирожки.

– Стой, стой! – вдруг закричал То. – Нам надо сначала навестить господина Нильссона в кузнице!

Макс дёрнул верёвочку, и машина сбавила скорость.

– Это специальный тормоз такси, – пояснил Сё. – У Макса очень короткие лапы, и ему не достать до тормозной педали. Поэтому сзади в машине всегда сидит Калле Тормоз. Когда Макс дёргает за верёвочку, Калле вылетает из автомобиля и кладёт под колесо камень.

– Бзззз… бзззз… вот он я! – заявляет о себе Калле Тормоз. – А теперь я удалюсь на минутку.

Из кузницы выходит здоровенный бык, пожимает руку То и Сё:

 
– Привет, привет, мои друзья
и те, кого не знаю я.
Кузнец я местный, парень хоть куда,
всегда весёлый, хмурый никогда.
 

– Добрый день, господин Нильссон, – поприветствовали его То и Сё.

– Просто ужас, какая пылища! – закашлялся То. – Милый стихотворец, нельзя ли мне выпить глоток воды?

 
– Ах! Дайте киске
воды из миски! —
 

засмеялся Нильссон. Потом он пошёл в кузницу и принёс стакан воды.

 
– Вот тебе водичка,
охлади-ка личико! —
 

пропел господин Нильссон. – Может, тебе принести целую вазу? – спросил он.

– Нет, спасибо, стихоплёт, стакана довольно, – сказал То и выпил воду.

– Хей, Макс! Поедем дальше! – велел Сё шофёру и добавил: – Между прочим, господин Нильссон, прокатись-ка с нами по Небосю.

Но бык брыкнул передними копытами.

 
– О нет, мне надо работать, работать,
мне надо работать, работать…
мне на-адо ра…
мне надо… —
 

забубнил он чуть ли не со слезами. – Мне надо работать, работать… – А потом вдруг замолчал.

– Видно, у тебя много дел, – сказал Сё.

– Твоя правда! – уже веселее произнёс бык. – Придётся вам ехать без меня.

– Бедный господин Нильссон! – посочувствовал ему То, и автомобиль поехал дальше. – Жаль его. Он с молодых лет умеет говорить в рифму. Поэтому его прозвали Кузнец-рифмач. А теперь, когда состарился, стал забывать нужные слова. Приходится ему подсказывать.

– А что это за толпа уток и гусей собралась вон там? – закричал Макс и засигналил. – С дороги! С дороги! Вот едет Макс! Вот едет Макс!

– О-о-о! – простонал Сё. – Это дурной Гала-Петрус, петух из города Небось. Самая важная и хвастливая местная птица. Что это он там привирает? Давайте послушаем.

– Поймите, – важно произнёс Гала-Петрус, – не хочу хвастаться, но я в нашем городе первый красавец. Только у меня настоящий гребень. Я каждый день умываюсь, прихорашиваюсь, и все куры говорят, что я просто очаровательный. Результат налицо. У меня жён больше, чем у всех петухов. Они просто влюблены в меня. Короче говоря, не хочу хвастаться, но я в самом деле красавец.

– Это он-то?! – воскликнул Сё. – Да он просто жалкий хвастунишка!

Гала-Петрус услышал эти слова, оглянулся и увидел То и Сё.

– Какие они разные! – обратился он к остальным птицам. – Кот, правда, довольно красивый, но пёс – фу, просто уродец! Эй, Макс! – махнул он крылом. – У меня для тебя намечена отличная работа. На завтрашнее утро, на семь часов. С первым поездом в семь утра приедет на вокзал красивая курица, которую надо подвезти… Дело в том, – продолжал петух, посматривая свысока на остальных, – что завтра с первым поездом приедет красотка, моя будущая жена. Совершенно случайно я недавно увидел в газете вот этот портрет, взгляните сами. Нет, это не утка. Взгляните на эту очаровательную курицу!

Птицы сгрудились возле Гала-Петруса, чтобы рассмотреть фотографию.

– Её зовут Глория Люнт, она американка, – объяснил Гала-Петрус. – Мисс Люнт выиграла приз первой красавицы. Я увидел снимок и влюбился с первого петушиного взгляда. Написал ей письмо о себе и послал своё фото. Мисс Люнт на днях решила навестить своих родственников в Смоланде и также встретиться со мной. Она, разумеется, будет в восторге от меня. Мы запланировали свадьбу на ближайшее время. Как швед, я, разумеется, тщеславный, но американцы в три раза тщеславнее, стало быть, наша свадьба будет экстрашикарной. Поэтому, – закричал петух, чтобы его услышал в автомобиле Макс, – завтра утром ты начистишь свою машину до блеска, как говорят в Америке – как долларгрин! Чтобы мисс Люнт почувствовала себя как дома. Машина должна блестеть, как моё оперение. Ты получишь хорошую плату. Но больше, друзья, у меня нет на вас ни секунды. Я должен поставить часы на обеденное время. Покуда до свидания. Вы, разумеется, увидите меня завтра с мисс Люнт, с мисс Глорией Люнт из Америки.

– Едем домой, – проворчал Сё. – Чем быстрее уберёмся подальше от Гала-Петруса, тем лучше.

– А мне он нравится, – съязвил То. – Он похвалил меня, не правда ли? Бедный Сё, я попрошу у петуха одолжить его гребень, чтобы ты стал чуточку презентабельнее.

Сё сидел хмурый и ничего не ответил, только злобно откусил от кости большой кусок мяса.

– Было бы куда лучше для всех, если б я отвалтузил хорошенько этого прощелыгу, – сердито буркнул он.

– Ну и что мы будем делать? – спросил То. – Давай расскажи, пока я вылизываю свою шёрстку.

– Мы выедем пораньше, остановим поезд и скажем американской курице, что Гала-Петрус вовсе не красивый петух, а самый безобразный, – предложил Сё.

– Но когда она увидит его, то боюсь, что не согласится с тобой, ведь на самом-то деле он очень симпатичный.

– И жутко хвастливый, – добавил Сё.

Он сидел всё ещё насупившись, а потом вдруг засмеялся:

– Придумал! – завопил он так громко, что То, который было задремал, подпрыгнул на полметра. – Я придумал, как сбить с него спесь и дать ему хорошего пинка!

– И как же ты это сделаешь? – ядовито спросил То. – Расскажи побыстрее, а то я спать хочу.

– Сейчас не время спать, а время действовать, – решил Сё. – Завтра утром, когда явится американская курица, Гала-Петрус не будет красавчиком, об этом мы позаботимся. Когда стемнеет, мы проберёмся в курятник и спрячем гребень. Без него Гала-Петрусу нечем будет прихорашиваться, и мисс Люнт увидит безобразного, неопрятного петуха.

То погладил себя по мордочке.

– Мяу… это, пожалуй, неглупая идея, – согласился он. – Однако немного опасная. Подумай, вдруг кто-нибудь проснётся и заметит нас! Нас обзовут ворами. И вообще, это довольно жестоко.

– Ничего не поделаешь, – серьёзным тоном возразил Сё. – Так ты, что, трусишь пойти со мной? – раздражённо добавил он.

– Трушу? – рассердился То. – Я когда-нибудь подводил тебя?

Вечером То и Сё начали готовиться к рискованной вылазке в курятник. После долгих убеждений То согласился сменить белую рубашку на чёрную, не столь заметную.

Сё надел войлочные сапоги, в которых можно подкрадываться совсем тихо. То башмаки вовсе не понадобились: коты ходят совсем неслышно.

Перед уходом Сё обшарил все ящики столов.

– Чего ты ищешь? – удивился То. – Нам надо спешить.

– Я ищу маску на глаза, какие мы видели в кино про грабителей, – ответил пёс, – но не нашёл ни одной.

– Брось, не глупи! – сказал То. – Тебя всё равно узнают, хоть в маске, хоть без.

– Мне всё равно нужна маска, – заупрямился Сё, нашёл чулок и натянул его на голову.

Но не успел пёс сделать и нескольких шагов, как рухнул на живот.

– Фу, какая темнотища! – воскликнул он. – Ничего не вижу.

– Ты забыл проделать дырки для глаз, дурашка, – засмеялся То.

Сё снял чулок, проделал в нём дырки и опять напялил его на голову. Теперь он мог прекрасно видеть, и они наконец отправились в курятник.

То осторожно подкрался к двери и снял крючок. Дверь тихонько скрипнула, но никто этого не услышал.

То и Сё на цыпочках вошли внутрь.

– Страшновато, – прошептал Сё. – У меня сердце прямо-таки остановилось.

– Шшш, – зашикал на него То. – Попробуй не дышать.

Они медленно подобрались к насесту Гала-Петруса.

Тихонечко…

Тихонечко…

Тихонечко…

И вдруг: хряп!!!

Это Сё наступил на яичную скорлупу.

Пёс и кот замерли на месте, окаменев от страха: а вдруг кто-нибудь услышал их? Этот хруст прозвучал у них в ушах как гром. Но куры и петух продолжали спать. То и Сё уже хотели пробираться дальше, как одна из кур вдруг проснулась.

Неужели они всё-таки обнаружили себя теперь, когда петушиный гребень где-то совсем рядом?

Проснулась старая курица Бёна. Она пригладила пёрышки и надела очки.

– Кто здесь? – неуверенно прокудахтала она.

Пёс и кот затаили дыхание, но Сё под конец не выдержал.

– Не-е-ет, – промямлил он, – здесь нет никого.

– Отлично, а то мне показалось, что я услышала какой-то звук. Видно, я просто старею.

Бёна сняла очки, сунула голову под крыло и снова заснула.

То и Сё осмелели, выдохнули с облегчением и подошли к петуху. Осталось только найти его гребень. Оказалось, что он лежит рядом с зеркалом – бери кто хочет. Дело-то проще простого!

Сё потянулся и быстренько схватил гребень, повернулся к То и подмигнул ему:

– Теперь Гала-Петрус не будет утром выглядеть красавчиком. Я спрячу гребень здесь в солому, найдёт не скоро.

– Вообще-то мне жаль Гала-Петруса, – сказал, сделав серьёзный вид, То. – Давай дадим ему поспать подольше.

Кот взял будильник, стоявший на шесте Гала-Петруса, и переставил стрелки.

– Теперь он не прозвонит в семь утра, – сказал он Cё. – Давай поскорее выберемся отсюда.

И они помчались домой.

– А теперь можно и выспаться, – устало сказал Сё, стаскивая с головы чулок.

– Но не забудь: просыпаемся рано, – сказал То. – Нам непременно нужно быть на станции, когда мисс Люнт явится туда утренним поездом.

На следующее утро весь Небось был на ногах. В честь такого события все звери собрались на станции. Господин Нильссон играл роль полицейского и надел парадную форму. Он велел всем держаться на почтительном расстоянии от железнодорожных путей.

Младшие звери принесли с собой листочки бумаги, чтобы попросить у мисс Люнт автограф. Местный фотограф, телёнок Кнэпп, уже начал снимать всё вокруг, а редактор газеты Селезень уже был готов записывать впечатления об этом исключительном событии.

Начальник станции, крыса Рулле Рэльс, поднял зелёный флажок, давая сигнал, что путь свободен. А накануне он на здании вокзала укрепил американские флажки, чтобы иностранная курица чувствовала себя как дома.

На перроне стоял собственный оркестр города Небось и усердно репетировал. Большие звери играли на духовых инструментах, звери поменьше – на флейтах и кларнетах, а если вслушаться, то можно было услышать, как кузнечики и сверчки пиликают на своих скрипочках.

Чуть подальше разливались звучные песни хора певчих птиц. Особенно возбуждёнными казались поющие овцы Альрик и Ульрик, которым предстояло исполнять сольные номера. Господин Нильссон сочинил в честь мисс Люнт заздравный стих на мелодию «Бе-бе, белая овечка», и Альрик с Ульриком то и дело запевали:

 
– Хей-хей, хей-хей, милашка!
Заслуг твоих не счесть.
Как станешь миссис Петрус,
то будешь кашку есть.
 

Сперва Альрик и Ульрик, узнав, что мисс Люнт, если выйдет замуж за Гала-Петруса, будет есть кашу, не пожелали петь эту песню. Но, узнав, что бык-рифмоплёт очень огорчился, прослышав об их отказе, так и быть, согласились.

Оттого-то и поднялась вся эта утренняя суматоха на железнодорожной станции.

«Бумпа-бумпа-бумпа!» – гудел оркестр.

«Ла-ла-ла!» – звенел хор.

– Хей-хей-хей, милашка! – голосили Альрик и Ульрик.

– Мы хотим видеть мисс Люнт! – надрывалась малышня, потому что поезд опаздывал.

Но вскоре Рулле Рэльс получил сообщение, что поезд подъезжает. Народ заволновался. Рельсы загудели, поезд с мисс Люнт приближался.

Рулле Рэльс взмахнул красным флажком, и поезд остановился. Дверь вагона отворилась.

Звери вытянули шеи. Но это была не мисс Люнт. Вместо неё появились огромные бульдоги. Они бросали на всех злобные взгляды и обратились к господину Нильссону.

– Мы – охрана мисс Люнт! – прохрипел один из них. – Всё в порядке?

– Всё в порядке, господин охранник, – доложил бык, забыв отрапортовать в рифму.

Бульдог повернулся к вагону, подал знак, и на перрон вышла курица-красотка мисс Глория Люнт.

– О-о-о-о-о! – сказали все звери. – Ах, какая красавица!

И в самом деле она была великолепна, несравненна! Её перья блестели на солнце, щёки нарумянены, длинные чёрные ресницы и вдобавок накрашенный ярко-красный клюв. Коготки на ногах тоже выкрашены красным лаком.

Гостья ласково улыбалась.

– Хелло! – приветствовала она публику.

– Это означает «привет», – объяснил один из бульдогов. – Мисс Люнт пока ещё не вполне выучилась кудахтать по-шведски.

Теперь уже господин Нильссон не смог угомонить малышей. Они носились как сумасшедшие со своими листочками, а мисс Люнт смеялась и раздавала автографы. Кнэпп фотографировал так усердно, что даже вспотел. Редактор Селезень всё писал и писал, пока у него не кончилась бумага.

Когда шумиха немного улеглась, мисс Люнт спросила, почему её не встречает Гала-Петрус.

– Да, где же петух? – подивились звери.

В этой суматохе все про него позабыли.

– Странно, – сказал конь Посе. – Просто загадка какая-то! Может, с ним что-нибудь случилось?

– Надо поискать его в курятнике, – предложил Сё. – Давайте отправимся туда.

Все согласились. Мисс Люнт и её охранники сели в сверкающую машину Макса Пятидесятого и, громко сигналя, подъехали к курятнику.

Довольно долго никто не появлялся. Но наконец неуверенной походкой из курятника вышел Гала-Петрус.

Ну и вид же был у него!

Он появился перед зверями спросонья, с растрёпанными перьями.

– И это тот самый красавец Гала-Петрус?! – воскликнула мисс Люнт. – Да он ужасный! – прокудахтала она и упала в обморок.

Один из бульдогов подбежал к Петрусу.

– Ты что, смеёшься над нами, жалкий петух? Это тебе дорого обойдётся! – прорычал он.

Петух испуганно затрясся.

– Нет, нет! – завопил он. – Я не шучу! Кто-то украл мой гребень и переставил время на моём будильнике!

– Ррр! – снова зарычал бульдог, и Петрус тоже упал в обморок – от страха.

– Мы уезжаем отсюда! Быстро! – скомандовал бульдог Максу. – Давай гони!

Они положили мисс Люнт в машину и умчались. На дороге осталось лишь облако пыли.

Гала-Петрус пришёл в себя и отыскал свой гребень.

– Пожалуй, всё же жаль его, – сказал То. – У него такой несчастный вид…

– Может, теперь станет меньше хвастать, – спокойно возразил Сё.

И пёс оказался прав. После этого происшествия Гала-Петрус всегда был мил и любезен. Не хвастался больше своими жёнами, а когда ему напоминали о мисс Люнт, отвечал:

– Лучше иметь десять жён из города Небось, чем одну из Америки.

О том, кто сыграл с ним эту злую шутку, он никогда не говорил. Но всё же он сам и прочие звери догадывались, что это наверняка проделки озорников То да Сё.

Четвёртого июня по городу Небось поползли слухи, что господин Нильссон заболел.

Об этом говорили кошачьи жёны, приходя за молоком на скотный двор. У пекаря Хольмфрида был день рождения, и гости были огорчены этим известием.

Стоявшие в кузнице кони с досадой били копытами. Зверята, любившие смотреть, как Нильссон подковывал лошадей, скучали, гуляя в парке, и жалели быка.

– Бедный стихоплёт! – говорили все. – Бедный господин Нильссон! Мы словно бы предчувствовали, что должно случиться что-то неладное!

Так что же приключилось с добрым быком?

Он больше не мог рифмовать слова. Все заметили, что он уже не сочинял стишки. Он целыми днями лежал в своей кровати в ужасном настроении:

 
– Ой!
Лежу больной…
 

– Вот и всё, что он произносит, – говорила его жена Оливия. – Какая же я скотина! – вздыхала она. – Надо было лучше за ним ухаживать. Это я во всём виновата.

Другие звери утешали её, но это не помогало. После обеда все собирались на площади и обсуждали болезнь господина Нильссона.

– Я подозревал, что этим дело кончится, – сетовал Ульрик. – И надо же было утверждать, что красотка мисс Люнт будет есть кашу, если выйдет замуж за Гала-Петруса!

– Это я первый сказал, – объявил Альрик, – ты только повторил за мной.

– Да я это хорошо знаю, – согласился Ульрик. – Только ты…

– Замолчите, бараньи морды, – рявкнул на них конь Посе. – Что толку болтать чепуху? Надо лучше помочь чем-нибудь стихоплёту. Иначе нам, лошадям, придётся ходить босиком. Подумать только, каково это холодной зимой!

– Но что мы можем сделать? – пожал плечами Рулле Рэльс. – Может, мудрый магистр Филин даст совет? Ведь совы такие умные! Пожалуй, только он сможет помочь нам.

– Давайте я сейчас же поеду к нему, – предложил Макс.

– Поезжай, пожалуйста, милый Макс! – закричали все. – И поскорее возвращайся!

Макс тут же сел в машину и помчался, а остальные сидели и гадали, сможет ли Макс Пятидесятый помочь быку.

– Пока суд да дело, – зевнул Йон Пёс, главный почтальон, – пожалуй, я смогу поспать. Ты, Петрус, прокукарекай, когда Макс вернётся.

– Да вот он уже едет, – промяукал котёнок. – Видите, какое облако пыли на дороге?

И в самом деле из-за поворота показался автомобиль. Калле Тормоз сбегал за камнем, чтобы подложить его под колесо. Машина остановилась ровно посередине площади.

– Ну, что сказал магистр Филин? – закричали звери.

Однако, судя по печальному виду Макса, все поняли, что хороших новостей он не привёз.

– Увы, – вздохнул Макс. – Магистр Филин ничего не знает, у него летние каникулы. Он велел приезжать осенью, когда начнутся занятия.

– Стало быть, помочь нам некому, – всплакнула Оливия. – Неужели никому больше ничего не приходит в голову?

– Знаете что, – сказал редактор Селезень, – мы ведь совсем забыли про доктора Бьёрна.

– Но он потребует за лечение слишком дорого, – ответила Оливия. – Думаю, у нас не хватит денег.

– Соберём со всех, – сказал Cё. – Об этом не беспокойся.

– Какие же вы добрые! – поблагодарила Оливия, а потом вздохнула. – Но где мы найдём доктора? В это время года он бродит по всей округе – отъедается, нагуливает жир на зиму.

– Это дело мы уладим! – пообещали птицы. – Мы тут же полетим его искать.

Когда большая стая, взмахнув крыльями, поднялась в воздух, всем показалось, что подуло ветерком. Стая взяла курс на Большой лес, чтобы отыскать медведя.

Немного погодя вернулся Боссе-зяблик.

– Я видел доктора Бьёрна, – весело прощебетал он. – Доктор сейчас в самом большом черничнике.

– Тогда мы пошлём к нему письмо с голубкой Свеей, – предложил конь Посе.

На кусочке коры они написали: «Милый доктор Бьёрн, просим вас поскорее приехать к нам в Небось. Тяжело заболел стихоплёт, господин Нильссон».

Свея-голубка взяла письмо и полетела в большой черничник.

– Ха! – сказал доктор Бьёрн, прочитав письмо. – Не знаю, хватит ли у меня на это времени. Пойми, милая голубка, медведь должен до зимы наесться до отвала.

Свея вернулась и рассказала о разговоре с медведем.

– Милый медведь! – обрадовалась Оливия. – Теперь надо позаботиться о том, чтобы его хорошенько накормить.

– Мы дадим ему орешков, – сказала беличья семья. – Правда, мы запасли их себе на зиму, но это не важно.

– От моих кур он получит яйца, – важно заявил Гала-Петрус. – Может, куры даже смогут приготовить хороший омлет.

Столь же щедрыми оказались и другие звери. Многие поспешили домой за разными сладостями, коровы принесли молоко, и лимонад, и какао со сливками. Перед кузницей накрыли огромный стол.

Когда всё было готово, звери уселись и стали ждать: вдруг доктор поспешит приехать и будет лечить стихоплёта.

А бедный бык продолжал лежать в спальне и страшно потеть.

 
– Худею,
болею… —
 

всё время повторял он.

Господину Нильссону хотелось узнать, что там делают звери возле его кузницы, но встать и посмотреть у него не было сил.

Но вот послышались какие-то новые звуки, поднялась суета.

– Он приехал! – пролаял Йон Пёс. – Доктор Бьёрн уже здесь!

Поодаль на опушке леса показался медведь. Он с трудом тащил свою коричневую медицинскую сумку. Нос у него был совершенно синий от черники.

– Доброго здоровьечка! – поприветствовал он зверей. – А где же болящий?

Оливия указала на спальню.

Кузнец так удивился, увидев медведя, что лишь открыл пасть.

– Покажи язык, – велел доктор. – Подыши! Покашляй!

Бык был тщательно обследован, но после осмотра медведь только покачал головой. Он вышел из спальни, сел за стол и принялся за еду.

– Так чем болен бык? – стали спрашивать звери.

– Ему слишком жарко, – был ответ. – Не могу точно обещать, но, думаю, к зиме ему станет легче.

– Так ведь до зимы далеко! – воскликнула Оливия. – Неужели ему придётся лежать в кровати всё лето и осень?

Доктор не ответил. Он только ел и ел. Вся еда исчезала в его большой пасти. Вскоре на огромном столе ничего не осталось.

– Нет ли у доктора лекарства, которое может помочь? – спросил Сё.

– Поможет разве что снег, – ответил медведь, – но его невозможно достать в это время года. Сожалею, но мне надо возвращаться в лес.

Доктор попрощался со всеми и ушёл.

– Жаль, что у нас не сохранился с прошлой зимы небольшой снеговичок, – мечтательно произнёс конь Посе. – Что же нам теперь делать?

– Кажется, я знаю, – заявил То. – Мы должны возвратиться назад во времени и попробовать набрать снега. Только надо идти очень далеко по Большому лесу, где сейчас зима.

– Туда добираться слишком долго, – сказала Милле-сороконожка. – У кого из нас есть столько времени? Я не могу отправиться туда, у меня слишком много ссадин – целых триста тридцать.

– У нас с То есть время, – поддержал друга Сё. – Мы охотно совершим это путешествие. Идём домой, То, пора собираться в дорогу. Нужно упаковать тёплые вещи, ведь в Большом лесу может быть холодно.

Дома То и Сё сложили тёплую одежду в свои рюкзаки и даже взяли зонт, ведь, сами знаете, в апреле ненастная погода бывает часто.

– Счастливого пути! – напутствовали их звери и долго махали им вслед, когда кот и пёс отправились в прошлое.

– Возвращайтесь скорее! – сказал конь Посе. – Я припасу для вас новую обувь.

Пёс и кот шли ровно сто четыре минуты, устали и решили отдохнуть.

– Интересно, как долго нам придётся ещё идти? – сказал чуть не плача Сё и стал потирать лапы.

– Нам даже не у кого спросить, вокруг ни души, – вздохнул То. – Ой, посмотри, вон скачет заяц. Привет, зайчишка, постой минутку!

Заяц подбежал к ним вприпрыжку и навострил уши.

– Ты, случайно, не знаешь, какой сегодня день? – спросил Сё.

– Вот дурашки, – ответил заяц и достал из кармана шубы часы. – Сегодня семнадцатое мая, однако мне некогда, я спешу.

И поскакал дальше.

– Странный зверь, посмотрел на часы, чтобы ответить, какой сегодня день, – сказал Сё и почесал за ухом. – Но главное, мы ушли довольно далеко, а придётся идти ещё дальше.

И они снова пустились в путь. В лесу стояла тишина, не видать было ни одного зверя. Стала сгущаться темнота, но лес поредел. То да Сё вышли на луг, где горел большой костёр.

– Это, поди, в честь Вальпургиевой ночи и прихода весны, – решил То. – Нужно остановиться и немного отдохнуть.

– Некогда нам отдыхать, – возразил Сё. – Подумай о бедняге Нильссоне.

Друзья двинулись дальше, но с каждым шагом уставали всё сильнее. В конце концов они приютились под густой елью и уснули. Рано утром они продолжили путь.

Вначале земля была сухая, а теперь становилась всё более влажной.

– Это наверняка от таяния снега, – сказал Сё. – Мы на верном пути.

Вскоре они оказались у небольшого, но бурного ручья.

– Ура! – закричал То. – Знаешь, что мы сделаем? Построим плот и поплывём, не надо будет топать пешком.

– Прекрасная идея, – согласился Сё, – а то я уже сильно оцарапал лапу.

Они собрали несколько веток потолще, связали их травой, осторожно уселись на готовый плот и поплыли.

– Давай поставим зонтик вместо паруса, – предложил Сё, – подул ветерок. Вот так, отлично! Я стал моряком! – закричал Сё. – Островитянином! Зовите меня Робинзон!

Плыли они всё быстрее.

– А вдруг мы не сможем остановиться вовремя? – забеспокоился Сё.

Но боялся он напрасно. Ручей вдруг сделал крутой поворот, и плот упёрся в землю. Запыхавшиеся То и Сё выскочили на берег.

– Интересно, куда мы попали? – сказал Сё, оглядываясь по сторонам.

– А ты спроси меня, – послышался чей-то голос у них за спиной.

Это был лис.

– И кто вы такие, собственно говоря? – поинтересовался он. – Ясное дело, не из этих мест.

То и Сё рассказали лису и про то, кто они такие, и про болезнь господина Нильссона. Под конец кот спросил, какой сейчас день.

– Надо же, вы даже этого не знаете, – засмеялся лис. – Однако позвольте мне представиться. Я – владыка этого леса, и зовут меня барон фон Микельсон.