Книга: Рукопись, найденная в Сарагосе - Ян Потоцкий

История в истории в истории об истории… Уже спустя четверть произведения я перестал понимать, кто и о чём рассказывает. Всё это было б похоже на «Декамерон», когда бы не было так грустно. Автору ударил в голову неначавшийся постмодерн, и он решил, во-первых, ВСЕ рассказываемые в книге истории разбить на куски, а во-вторых, ПЕРЕТАСОВАТЬ все эти куски в немыслимом порядке, так, что даже сами персонажи, походя на героев О’Брайена, стали негодовать, что финалы очередных рассказываемых историй уже знают из историй, рассказанных прежде. Возможно, Потоцкий был весьма горд и доволен собой, ведь все нити сюжета, а точнее, бесчисленного количества историй, он в конце концов свёл воедино, однако не учёл того, что невоздержанность его погубит. Кажется, автору не давали покоя лавры Шахерезады, и он решил накропать что-нибудь подобное. Если бы книга была тоньше раза в 4, у читателя ещё был бы шанс запомнить бесчисленные имена донов, донн, графов, графинь, графинов, евреев, цыганов, сицилийцев, каббалистов и каббалисток, геометров, отшельников, негров, треклятых африканских Гомелесов и все колена вышеперечисленных до десятого порядка, а также имена слуг всех и каждого (как же я про слуг-то забыл!), служанок, мотивы действий и сюжеты повествований. Увы, Потоцкий не смог заткнуть фонтан.

Думается мне, нечто схожее есть у Гофмана в «Эликсирах сатаны» – тоже запутанное, но ровно настолько, чтобы завлечь и не отпускать внимание читателя, персонажей и семейств там меньше раз в 12, и объём вполовину меньше. Если хотите насладиться родовыми тайнами – смело берите «Эликсиры» — с ними, по крайней мере, реально получить удовольствие. Да и мистика там взаправдашняя, если такое определение можно сочетать со словом мистика. Мистика же Потоцкого начала навевать скуку ещё до того, как мы узнали, что это фальшивка. Так, каждое очередное упоминание виселицы двух висельников вместо того, чтобы повергать в ужас или подливать огонь в интригу, обозначало для меня лишь то, что в данный момент действие происходит в настоящем времени с кем-то из весёлой тусовки, сколотившейся в начале книги, близ трактира в Сьерра-Морене, если я ничего не напутал с топонимом. Хочешь весёлую жизнь? Становись отшельником – и прямо в твои двери начнут ломиться твердолобые дураки-капитаны, каббалисты с рассказами о девичьих ножках, приверженцы каких угодно чужих религий и т.д. и т.п.

Персонажи Потоцкого не отличаются ни характерами: каждый сходит с ума по-своему: кто – от каббалы, кто – от математики, кто – от религии, кто – от любви, а кто и вовсе врач своей чести. Соедините любые из вышеперечисленных элементов – и получите ординарных героев автора. Более того, в какой-то момент его фантазия попросту иссекает, и он начинает чуть ли не дословно цитировать Библию с невыносимо нудным перечислением кто из евреев кого родил до нескольких поколений, и тянется это всё, полагаю, несколько страниц кряду. По счастью, я слушал аудиокнигу, иначе бы «Рукопись» разделила бы участь некогда отвергнутого мной «Декамерона», спустя четверть которого, поняв, что ничего нового в сюжетном плане эта зацикленная молодёжь выдать не сможет, просто не стал его дочитывать.

Книгу читал Козий, которого мне так рекламировал медведь. Ну, что я могу сказать… Чтец, конечно, хороший. Но совершенно безликий. Если Дим Димыча или того же Князева сразу узнаешь не только по тембру, а и по одним лишь им свойственным интонированиям, то здесь, к сожалению, неукоснительное следование советской школе просто уничтожило какие-либо намёки на индивидуальность. Сравнимо с жанровыми агитполотнами, которые одобряли и финансировали Советы, или с песнями, прославлявшими СССР, которые сейчас уже никто не помнит, и которые штамповались на конвейере. Сравнение грубое, потому что картины и музыка зачастую писались очевидно из рук вон плохо, а Козий, безусловно, относится к спецам высшего порядка. Но лица-то нет… И я ещё никогда не слушал настолько медленное чтение. Я его и не слушал – ускорял. И безумно высокий коэффициент ускорения – 2,05 – говорит сам за себя. Обычно мне хватает 1,2–1,4.

Познакомлюсь с величайшим польским автором – думал я. Это человек-легенда – говорили они. Читатель! Заклинаю, не верь аннотации! Береги своё время и устремляй руки прочь от этой бессмыслицы! Единственный, кому может зайти книга – это приверженец теории заговоров, ибо по сюжету ВСЕ вообще персонажи книги, сколько бы их ни было, сговорились и обманывают гг.

Однако единый сюжет едва-едва прощупывается, композиционное единство обеспечивается такими приёмами, которые сейчас называются рояль в кустах: герою стало скучно, он случайно открыл первую попавшуюся книгу, а там - история на 20 страниц. Все встреченные главным героем люди рассказывают истории, персонажи которых тоже рассказывают истории, и запутано это до такой степени, что хочется чертить диаграммы, что один из персонажей и делает. Есть места, где истории дробятся нарочито, по несколько страниц от нескольких рассказчиков, которые постоянно чередуются, и получается полный венигрет.

На мой взгляд, это одна из первых попыток уйти от линейного сюжета, привлекать разный материал, соединять разные временные пласты. Собственно, это то, что во времена Потоцкого начал делать Гоголь, а через сто лет во Франции - Пруст. Попытка Потоцкого явно неудачна. Для современного читателя это очень архаично. Можно рекомендовать только специалистам.

«Шкатулочный стиль», это дань традициям, которые автор привез с Ближнего Востока. Герои рассказывают истории, в которых другие персонажи рассказывают свои истории. В среднем таких слоев три, а может доходить и до пяти. Автор сам смеется над собой, но цитату я приводить не буду, она есть в каждой второй рецензии. Гораздо приятнее другое. Как же мы страдаем в некоторых произведениях от недостаточного раскрытия персонажей! В этой же книге любой человек (включая третьесортного персонажа) расскажет вам свою жизнь с самого рождения, а так же жизнь своих родителей и людей (они тоже будут рассказывать свои истории), которые встречались ему на пути. При этом многие рассказы связаны тонкими нитями между собой, мы смотрим на ситуации из глаз ряда людей (хоть это и происходит нечасто). С количеством персонажей растет и количество локаций. Если основная линия происходит в начале 18-го века в Испании, то помимо неё нам удастся посетить Северную Африку, Мексику и знойную Сицилию. А благодаря историям родителей, оказаться в эпоху правления Людовика Четырнадцатого во Франции. В целом, география отражает реальные путешествия Потоцкого. Тематика историй разнообразна: любовь, интриги, быт аристократов. Нашлось даже место проблемам высшей математики, фортификации и изготовлению чернил. К генеральным мотивам произведения мы вернемся позднее, ведь интересны не только рассказы, но и сами рассказчики.

А их тут предостаточно. Загадочные кузины нашего главного героя, смогут ли они соблазнить и перевести в свою веру (легкого разврата в книге полно)? Сицилийский разбойник Зото, у которого собственный кодекс чести. Цыганский вожак, чья история кажется бесконечной. Каббалисты, после историй, которых хочется вернуться в школу и подать документы в ПТУ. Но самый запинающийся персонаж, это геометр-герцог Веласкес. От него исходит весь основной юмор в романе. Но он не трикстер, он человек ломающий четвертую стену (плюс автору за самоиронию) и увлекающийся прагматик. Вот честно, если к вам придет красивая зрелая женщина в неглиже, что вы сделаете? Наш герой начнет искать всеобщую формулу регулирующую размножение существ на планете. А его первый монолог я приведу дословно:

Я говорил, — прервал меня незнакомец, — о принципах, которыми ты руководствуешься при рассмотрении ускоренного движения тел по наклонной плоскости. Ибо если ты хочешь говорить о моём падении и доказать его причины, ты обязан принять во внимание, что, поскольку виселица помещена на возвышенном месте, я принужден был бежать по наклонной плоскости. Отсюда следовало принять линию моего бега за гипотенузу прямоугольного треугольника, основание которого параллельно горизонту, прямой же угол заключен между вышеупомянутым основанием и отвесной линией, ведущей к вершине треугольника, или к низу виселицы. Тогда ты мог бы сказать, что моё ускоренное движение по наклонной плоскости так относилось к падению вдоль перпендикуляра, как этот самый перпендикуляр относился к гипотенузе. Это-то ускоренное движение, описанное таким образом, и было причиной того, что я упал, а вовсе не удвоение моей скорости. Но, впрочем, невзирая на все вышесказанные обстоятельства, я охотно считаю тебя капитаном валлонской гвардии.

Но не менее важен в общей канве сюжета вечный странник Агасфер (точнее старик, играющий его роль), который своими историями затрагивает основную линию произведения – преодоление религиозных распрей. Через знание автором исторического контекста мы видим общие моменты у религиозных течений и понимаем всю беспочвенность их взаимных претензий друг к другу. Автор мыслит прогрессивно, а финал у истории оптимистичен и для дня сегодняшнего. Помимо этого в романе поднимаются темы связанные с приверженностью к принципам и морали (делайте скидку на дух времени), а «мистические силы», оказываются лишь аллегорическими проводниками (о чем вы узнаете в конце).

Актуален ли роман? Он тяжел к восприятию, затянут, линеен в своих историях и слегка пахнет нафталином. Но все сюжетные линии закрыты, а заложенные в нем морально-этические посылы актуальны и спустя два века. Эта матрешка не лишена остроумия и красоты языка, а литературные эстеты найдут в данном романе нечто большее. Я не восхищен, но и не разочарован.

Религии, как и все вещи на свете, подвергаются медленным, но непрерывным воздействиям, неустанно изменяющим их формы и сущности, так что через несколько столетий одна и та же религия предлагает вере человеческой совершенно другие принципы, аллегории, скрытый смысл которых уже невозможно разгадать, или догматы, в которые большинство верит разве только наполовину.

Лично мне больше всего понравилась история геометра. Хотя порой его высказывания звучали полнейшим бредом. Но его восхищение математическими расчетами и попытки подвести даже человеческие взаимоотношения к строгой математике мне симпатичны.

Поиски счастья, - возразил Веласкес, - по моему разумению, можно рассматривать как решение уравнения высшей степени.

Чудеса, вернее странности и необъяснимые встречи и знакомства начинаются практически за порогом. А вместе с ними и череда самых разнообразных персонажей, любителей послушать истории, да и рассказать свою.

Весь сюжет напоминает нескончаемую песню на тему: Что вижу - о том пою... При этом каждая из многочисленных историй содержит большое количество историй поменьше. С течением романа количество персонажей все увеличивается, при этом действие напоминает бег по кругу, как и рассказываемые истории особо не пестрят разнообразием. Везде великолепные дамы и благородные рыцари, даже разбойники с большой дороги не прочь поговорить о благородстве и проявить его при случае.

С трети прочитанного вся эта карусель, равно как и желание автора максимально по полной вложить в свое произведение информации, смыслов и вопросов, начинает немыслимо утомлять, так как за всем происходящим не видно смысла и конца, а очередная история в истории уже не внушает доверия и оптимизма.

Единственно к чему не возникает претензий по ходу чтения - язык повествования. Образный, атмосферный, плавный, читается легко, но все это тонет в нескончаемом потоке вытекающих друг из друга историй. Не понравилось. Не рекомендую, если только вы не истовый поклонник средневековья.