Книга: Рукопись, найденная в Сарагосе - Ян Потоцкий

Знакомство с книгой я решила начать с истории её создания, потому что где-то когда-то я читала, что судьба этого романа очень запутанная, под стать его сюжету. И это действительно так! Во-первых, это незавершённый роман. При жизни автора он выходил отдельными главами, а в общей сложности Потоцкий писал его на протяжении чуть ли не двух десятков лет, дописывая, дополняя и переделывая (Всего, согласно официальным данным, он написал три версии романа.). После самоубийства Потоцкого его родственники предпочли о нём забыть, даже не дав себе труд позаботиться о судьбе его рукописей, которые отправились в долгое путешествие по архивам Европы, пока в 1847 году ими наконец не "завладел" польский писатель, журналист, путешественник, поэт и переводчик Эдмунд Хоецкий. Он-то и перевёл их на польский язык. При этом он проделал гигантскую работу, скомпилировав две последние версии романа и немного переделав весь текст, чтобы "свести его воедино". Более точный перевод на польский, исправленный по прижизненным изданиям Потоцкого и отрывкам его архивных рукописей, увидел свет в 1965 году. И только после этого, в 1968 году, "Рукопись" перевели на русский язык.

Иными словами, текст, который мы сейчас читаем, представляет собой двойной перевод: с французского на польский (гибрид двух версий романа с изменениями и доработками), и далее с польского на русский. Каково?! Просто в голове не укладывается.

Что касается самого романа, то он тоже плохо укладывается в голове, по крайней мере, в моей. Он невероятно насыщенный. Это просто какой то-феерический коктейль, разноцветная мозаика, круговерть событий, причудливый калейдоскоп лиц, запутанная головоломка. Настоящая фантасмагория!

У романа имеется некий стержень, вокруг которого и закручивается сюжет: юный Альфонс ван Ворден, новоиспечённый капитан валлонской гвардии, отправляется в свой полк, расположенный в Мадриде. Несмотря на то, что он выбрал короткую дорогу, его удивительное путешествие по Испании растягивается на целых 66 дней. Каждому из дней посвящена отдельная глава. По дороге Альфонс то и дело попадает в совершенно немыслимые ситуации и заводит знакомство с огромным количеством самых разных людей. Те, в свою очередь, рассказывают ему невероятные истории, приключившиеся с ними самими или с кем-то ещё. Какие-то из историй связаны друг с другом, какие-то — существуют сами по себе. Они наслаиваются одна на другую, одновременно переплетаясь между собой и образуя какой-то нескончаемый спутанный клубок.

Я люблю порядок, поэтому сначала я ещё как-то пыталась уследить за всеми этими передвижениями и переплетениями и даже хотела составить что-то вроде схемы со стрелочками. Меня вся эта путаница поначалу очень напрягала. Но потом я поняла, что мне всё равно не удастся запомнить все детали и имена персонажей, не упустив при этом нить повествования, и я решила плюнуть на это дело (в конце концов, не диссертацию же мне писать по этой книге!). И дело пошло! Единственное, чего мне не хватало — это спутниковой карты местности. В книге очень много всяких знакомых и незнакомых топонимов, и я в них терялась.

Эта книга — неизвестный науке сплав, состоящий из путевых заметок вперемешку с мистикой, приключениями, пылкими эротическими сценами, подземными замками, сокровищами, разбойничьими набегами, вампирскими и дьявольскими проделками, нечистой силой, лесбийскими ласками, групповым сексом, вымышленными и реальными историческими фактами, философскими рассуждениями, религиозными догмами и предрассудками и бог знает с чем ещё.

Одной рукой он [висельник] схватил меня за горло, а другой — вырвал вот этот глаз, — до сих пор рана никак не заживёт. Потом всунул в пустую глазницу свой раскалённый язык и начал лизать мне мозг, так что я взревел от боли.

... Камилла открыла дверь, подвела меня к постели сестры и легла вместе с нами. Что могу я сказать об этой несчастной ночи? Я познал вершины греха и наслаждения. Боролся со сном и природой, чтобы как можно дольше продлить адские утехи.

Всё это богатство украшено причудливым готическим орнаментом и слегка приправлено остротами. Гремучая смесь! Мне было чересчур. Слишком насыщенно и запутанно. Одного-единственного прочтения явно недостаточно для такой навороченной книги. Одни истории мне понравились, другие — особого интереса не вызвали. При этом повествование действительно очень увлекательное и отвлекательное от дня сегодняшнего. Во время чтения этой книги (вернее, когда я откладывала её и проваливалась в сон) мне снились невероятно красочные и совершенно бредовые сны.

Рекомендую с оговорками. Книга необычная. К тому же, она немаленькая. Но это, безусловно, шедевр. Литературный памятник. Готовы? Тогда в добрый путь!

Читала бумажную книгу в переводе  Дмитрия Горбова (1968). Есть ещё перевод Александра Голембы (1971), например, вот это издание: Ян Потоцкий - Рукопись, найденная в Сарагосе. Титанический труд проделали переводчики!

P.S. Этим романом, вернее, третьим его вариантом, написанном всё на том же французском языке, зачитывался наш Александр Пушкин! В его библиотеке имелись парижские издания 1813 и 1814 годов. Находясь под большим впечатлением от этого французского романа, он написал стихотворение "Альфонс садится на коня".

Альфонс садится на коня;
Ему хозяин держит стремя.
«Сеньор, послушайтесь меня:
Пускаться в путь теперь не время,
В горах опасно, ночь близка,
Другая вента далека.
Останьтесь здесь: готов вам ужин;
В камине разложен огонь;

Постеля есть — покой вам нужен,
А к стойлу тянется ваш конь».
— «Мне путешествие привычно
И днем и ночью — был бы путь,-
Тот отвечает,- неприлично
Бояться мне чего-нибудь.
Я дворянин,- ни чорт, ни воры
Не могут удержать меня,
Когда спешу на службу я».
И дон Альфонс коню дал шпоры,
И едет рысью. Перед ним
Одна идет дорога в горы
Ущельем тесным и глухим.
Вот выезжает он в долину;
Какую ж видит он картину?
Кругом пустыня, дичь и голь,
А в стороне торчит глаголь,
И на глаголе том два тела
Висят. Закаркав, отлетела
Ватага черная ворон,
Лишь только к ним подъехал он.
То были трупы двух гитанов,
Двух славных братьев-атаманов,
Давно повешенных и там
Оставленных в пример ворам.
Дождями небо их мочило,
А солнце знойное сушило,
Пустынный ветер их качал,
Клевать их ворон прилетал.
И шла молва в простом народе,
Что, обрываясь по ночам,
Они до утра на свободе
Гуляли, мстя своим врагам.

Альфонсов конь всхрапел и боком
Прошел их мимо, и потом
Понесся резво, легким скоком,
С своим бесстрашным седоком.

Роман имеет невероятно сложную многослойную структуру. Раньше мне не приходилось сталкиваться со «шкатулочными романами» и это оказалось совершенно неожиданным. Когда читаешь историю одного героя, внутри которой начинается повествование истории другого героя, а там и третьего. В результате начинаешь терять основную линию, а обилие второстепенных героев сбивает с толку. Особенно учитывая их не самые простые для запоминания имена. При этом каждая история начинается с самого рождения и корней героев, а многие из этих историй достойны отдельного романа или хотя бы повести.

Также поражает воображение количество исторических персонажей, реально произошедших событий, которые органично вплетены в повествование. С самых первых глав становится ясно, что автор обладает широчайшим кругозором, знаниями в различных областях науки, политики, теологии. Кроме того, очевидно, что он много путешествовал и знаком с местами, обычаями,верованиями, которые затем вписал в свой роман. В одной главе тебя сводят с ума геометрическими выкладками, а в другой уже знакомишься с амбициозной, ревнивой и мстительной Клеопатрой.

Тем не менее, книгу непросто читать, и были моменты, когда переплетение сюжетных линий превращалось в запутанный клубок и хотелось остановиться.

Что касается героев, то несмотря на большое количество второстепенных персонажей, Альфонс ван Ворден все же является ключевой фигурой, и не могу сказать, что самой привлекательной. Все, что он делает, подчинено его понятиям о чести, он верен своей религии, он верен своему слову, но в то же время кажется каким-то ограниченным. Тот же самый вожак цыган импонирует куда сильнее.

В целом мне понравился роман, несмотря на сложность композиции, но он не из тех, что хотелось бы перечитывать.

Сюжетная матрёшка поначалу заинтересовала, но ближе к середине начинала утомлять. Некоторые истории сами по себе выглядят любопытно, но в купе с остальными выглядят нагромождением, лишённым смысла. Интуитивно я понимал, что этот цыганско-мавританско-каббалитический цирк с их бесконечными историями, которые смешались в кучу, должен прийти к логическому завершению. И оказался прав. Только возникает вопрос: а зачем автор это всё рассказывает? Ну вот реально: толпа людей два месяца только тем и занимается, что рассказывает всяческие истории жизни. Не спорю, они ох как расширяют кругозор по части испанских нравов XVII-XVIII веков (а Испания мила моему сердцу). Но вот сюжет истории ну никак не двигают. Хотелось больше событий, чем жизнеописаний.

Впрочем, это лишь моё непросвещённое (то есть не литературоведческое) мнение. Роман написан обстоятельно, в традициях романтической литературы. В историях есть интрига и много познавательного. Но этого оказалось недостаточно для моего читательского вкуса. Что ж, ставлю себе плюсик за то, что осилил «Рукопись...», а роману — нейтральную оценку.

История в истории в истории об истории… Уже спустя четверть произведения я перестал понимать, кто и о чём рассказывает. Всё это было б похоже на «Декамерон», когда бы не было так грустно. Автору ударил в голову неначавшийся постмодерн, и он решил, во-первых, ВСЕ рассказываемые в книге истории разбить на куски, а во-вторых, ПЕРЕТАСОВАТЬ все эти куски в немыслимом порядке, так, что даже сами персонажи, походя на героев О’Брайена, стали негодовать, что финалы очередных рассказываемых историй уже знают из историй, рассказанных прежде. Возможно, Потоцкий был весьма горд и доволен собой, ведь все нити сюжета, а точнее, бесчисленного количества историй, он в конце концов свёл воедино, однако не учёл того, что невоздержанность его погубит. Кажется, автору не давали покоя лавры Шахерезады, и он решил накропать что-нибудь подобное. Если бы книга была тоньше раза в 4, у читателя ещё был бы шанс запомнить бесчисленные имена донов, донн, графов, графинь, графинов, евреев, цыганов, сицилийцев, каббалистов и каббалисток, геометров, отшельников, негров, треклятых африканских Гомелесов и все колена вышеперечисленных до десятого порядка, а также имена слуг всех и каждого (как же я про слуг-то забыл!), служанок, мотивы действий и сюжеты повествований. Увы, Потоцкий не смог заткнуть фонтан.

Думается мне, нечто схожее есть у Гофмана в «Эликсирах сатаны» – тоже запутанное, но ровно настолько, чтобы завлечь и не отпускать внимание читателя, персонажей и семейств там меньше раз в 12, и объём вполовину меньше. Если хотите насладиться родовыми тайнами – смело берите «Эликсиры» — с ними, по крайней мере, реально получить удовольствие. Да и мистика там взаправдашняя, если такое определение можно сочетать со словом мистика. Мистика же Потоцкого начала навевать скуку ещё до того, как мы узнали, что это фальшивка. Так, каждое очередное упоминание виселицы двух висельников вместо того, чтобы повергать в ужас или подливать огонь в интригу, обозначало для меня лишь то, что в данный момент действие происходит в настоящем времени с кем-то из весёлой тусовки, сколотившейся в начале книги, близ трактира в Сьерра-Морене, если я ничего не напутал с топонимом. Хочешь весёлую жизнь? Становись отшельником – и прямо в твои двери начнут ломиться твердолобые дураки-капитаны, каббалисты с рассказами о девичьих ножках, приверженцы каких угодно чужих религий и т.д. и т.п.

Персонажи Потоцкого не отличаются ни характерами: каждый сходит с ума по-своему: кто – от каббалы, кто – от математики, кто – от религии, кто – от любви, а кто и вовсе врач своей чести. Соедините любые из вышеперечисленных элементов – и получите ординарных героев автора. Более того, в какой-то момент его фантазия попросту иссекает, и он начинает чуть ли не дословно цитировать Библию с невыносимо нудным перечислением кто из евреев кого родил до нескольких поколений, и тянется это всё, полагаю, несколько страниц кряду. По счастью, я слушал аудиокнигу, иначе бы «Рукопись» разделила бы участь некогда отвергнутого мной «Декамерона», спустя четверть которого, поняв, что ничего нового в сюжетном плане эта зацикленная молодёжь выдать не сможет, просто не стал его дочитывать.

Книгу читал Козий, которого мне так рекламировал медведь. Ну, что я могу сказать… Чтец, конечно, хороший. Но совершенно безликий. Если Дим Димыча или того же Князева сразу узнаешь не только по тембру, а и по одним лишь им свойственным интонированиям, то здесь, к сожалению, неукоснительное следование советской школе просто уничтожило какие-либо намёки на индивидуальность. Сравнимо с жанровыми агитполотнами, которые одобряли и финансировали Советы, или с песнями, прославлявшими СССР, которые сейчас уже никто не помнит, и которые штамповались на конвейере. Сравнение грубое, потому что картины и музыка зачастую писались очевидно из рук вон плохо, а Козий, безусловно, относится к спецам высшего порядка. Но лица-то нет… И я ещё никогда не слушал настолько медленное чтение. Я его и не слушал – ускорял. И безумно высокий коэффициент ускорения – 2,05 – говорит сам за себя. Обычно мне хватает 1,2–1,4.

Познакомлюсь с величайшим польским автором – думал я. Это человек-легенда – говорили они. Читатель! Заклинаю, не верь аннотации! Береги своё время и устремляй руки прочь от этой бессмыслицы! Единственный, кому может зайти книга – это приверженец теории заговоров, ибо по сюжету ВСЕ вообще персонажи книги, сколько бы их ни было, сговорились и обманывают гг.

Однако единый сюжет едва-едва прощупывается, композиционное единство обеспечивается такими приёмами, которые сейчас называются рояль в кустах: герою стало скучно, он случайно открыл первую попавшуюся книгу, а там - история на 20 страниц. Все встреченные главным героем люди рассказывают истории, персонажи которых тоже рассказывают истории, и запутано это до такой степени, что хочется чертить диаграммы, что один из персонажей и делает. Есть места, где истории дробятся нарочито, по несколько страниц от нескольких рассказчиков, которые постоянно чередуются, и получается полный венигрет.

На мой взгляд, это одна из первых попыток уйти от линейного сюжета, привлекать разный материал, соединять разные временные пласты. Собственно, это то, что во времена Потоцкого начал делать Гоголь, а через сто лет во Франции - Пруст. Попытка Потоцкого явно неудачна. Для современного читателя это очень архаично. Можно рекомендовать только специалистам.