Текст книги "Блудный папа для сорванца"

Лиза

Я едва справилась с собой, чтобы не разрыдаться прямо в машине. Когда Гриша перехватил Кирюшку и понес в дом, чуть не побежала за ним с желанием отобрать ребенка.

Это мой ребенок! Только мой! До боли было обидно и стыдно видеть прочерк в графе «отца» в документе. Выслушивать упреки родителей, терпеть косые взгляды врачей и окружающих. Костя не захотел усыновлять ребенка. Вернее, он вроде и не был против, но и ярого желания не проявлял.

За семь лет так и не изъявил желания оформить отцовство. Я радовалась и тому, что он относится к Кирюше как к сыну, и не требовала большего.

Всё же бумажки – лишь бумажки. Старалась быть выше этого, не думать и не обижаться на мужа. Мне же с ним повезло…

Так я считала раньше, теперь же с ужасом представляла, что будет с нами.

– Я сам его уложу, – проговорил твердо этот упрямец, вцепившийся в моего ребенка как клещ.

Не отпускал, не давал приблизиться, будто, увидев этот роковой прочерк, тут же присвоил себе сына.

Я пыталась долгие годы представить этот момент истины, но даже не думала, что будет так страшно и больно.

Я не задумывалась, насколько могущественен Гриша и его семья, насколько они богаты и облечены властью.

В голову даже не закрадывалась мысль, что он захочет забрать ребенка. Зачем ему сын? Господи, да это же полный сюр! Черкасов – заботливый папаша? Да не смешите меня!

– Ты не знаешь, как его уложить, ты не…

– Ему что, два года? Я разберусь, – оборвал ее на полуслове.

Он ушел, а я понеслась в ванную, чтобы попытаться привести себя в порядок, умыться, согреть заледеневшие от нервов руки под теплой водой. Терла их друг о друга, а потом поливала лицо холодной водой, чтобы остудить горящие щеки.

Руки были холодными, а вот щеки пылали. Меня лихорадило и подбрасывало от каждого звука.

Чтобы справиться с нервами, я пошла на кухню и раздобыла пару пакетиков ароматного травяного чая. Заварила один и села ждать Гришу. Не смела заходить в спальню, хотя сдержать порыв было очень трудно.

Наконец отец моего ребенка появился в дверном проеме кухни. Нахмуренные брови и руки, сложенные на груди, не предвещали ничего хорошего. Он даже не проходил внутрь, буравил меня взглядом, подперев плечом косяк.

– Итак, давай еще раз по пунктам. Тест делать не нужно? Это мой ребенок? Даты совпадают, – припечатывал он каждой фразой, будто забивал гвозди.

– Он твой, – ответила я коротко, дрожа всем телом.

– Почему ты скрыла отцовство? – задал он следующий вопрос, и я сжалась, вцепившись в край стола руками. Отвечать не хотелось, но под проницательным немигающим взглядом врать не было возможности.

– Посчитала, что ребенок тебе не будет нужен. От случайной связи – тем более.

Говорить эту фразу по-прежнему оказалось больно. Только я не понимала, отчего до сих пор испытываю обиду и боль, хотя прошли годы. Когда же меня отпустит?

– Ты могла спросить. Ты обязана была спросить. Ты хоть понимаешь, что приняла решение за ребенка? Никто не имеет права решать за другого человека.

– Я – мать! Я имею, – дрогнувшим голосом настаивала я, опустив плечи от обрушившейся на них правды. Со словами Черкасова сложно было спорить. Но я же хотела как лучше… Правда хотела… Разве можно меня винить?

– Точно так же, как я – отец, – сказал он глухо и оторвался от косяка, шагнув ко мне.

От этого движения кожу закололи иголочки страха, я сглотнула и уставилась на его внушительную фигуру. То и дело накатывали непрошеные воспоминания о нашей совместной ночи, они всё еще имели надо мной власть.

Но, кажется, у Гриши я вызывала лишь неприязнь. Он смотрел на меня так, словно хочет стереть в порошок.

– Что ты будешь делать? Когда собираешься ему рассказать? – несмело спросила я, не сводя с него взгляда.

– Мальчик заслуживает нормального праздника… – проговорил он медленно, будто ведя сам с собой внутренний диалог. – Поэтому я подожду. Но не надейся, что мои намерения изменятся или я уеду. Я теперь всегда буду рядом со своим сыном.

Глава 13. Лиза. Откровения

Отсрочку. Я получила всего лишь короткую отсрочку, прежде чем еще один мужчина окончательно разрушит мою жизнь. Довершит то, что начал Костя.

В темных глазах Черкасова я видела железную решимость. А мне хотелось вскочить с места и закричать ему прямо в лицо о своей боли, о своих обидах, потребовать убраться из нашей с Кирюшкой жизни!

– Ты поняла меня? – продолжал давить Черкасов, стоя над душой. – На время праздника оставим всё как есть. Но сразу после – будем разбираться.

– Что тут непонятного? Ты уже всё решил – за меня, за Кирюшку, – не удержалась я от колкости и поднялась с места, собираясь пойти спать. Оставаться рядом с Черкасовым не видела никакой возможности.

От его присутствия я чувствовала себя беспомощной и растерянной. В груди болело от настоятельной потребности расплакаться. Но не при нем, только не при нем.

– Я тебя не отпускал, – поймал он меня за предплечье, крепко сжимая пальцы, стискивая и притягивая ближе к себе. Подтянул, как котенка за шкирку.

Меня обдало вкусным ароматом его парфюма, который не изменился за годы и сейчас перенес в прошлое. Смесь горьких и свежих цитрусовых ноток в сочетании с исключительным ароматом именно его тела. Голова кругом пошла.

– Отпусти, – я резко выдернула руку, но Черкасов ловко поддел мою талию и прижал меня к себе. Выбил воздух из легких, заставив оцепенеть. Пошевелиться не могла, только со страхом на него глядела, упираясь руками в мощную грудную клетку.

– Постой, я еще не всё сказал, – проговорил он медленно, скользя взглядом по моему лицу. Ощутимо. Как будто пальцами касался кожи.

Я вздрогнула, когда он прижал меня теснее к своему телу и мягко подтолкнул к столу. Уперлась задом в столешницу и оказалась припертой к ней. Зачем он это делает? Почему не отпускает?

– Я не могу, Гриша, не могу, – пролепетала я честно, ощущая, что язык еле ворочается во рту, а губы немеют. Он слишком сильно на меня действовал, буквально лишал возможности дышать!

– До того как я узнал правду, – продолжал он, не обращая внимания на мой жалкий лепет, – ты мне даже нравилась.

– Нравилась? – встрепенулась я, злость кольнула в сердце и оживила. От злости оттолкнула его, но он и с места не сдвинулся. – Когда я тебе нравилась? Тогда, когда приехал со своей девушкой сюда или когда чаем поила?

– Что не так? – выгнул он бровь, придвигаясь ближе и расставляя руки по бокам от меня. Прочный капкан – не сбежишь.

И горячий. Я чувствовала жар, исходящий от мужского тела, и это крайне сбивало с толку.

– А то, что ты семь лет на меня внимания не обращал, а теперь вдруг о каких-то чувствах говоришь! Зачем? Ты отец, я не отрицаю. И только. Давай договариваться о совместной опеке, не нужно мне тут распинаться о каких-то там чувствах!

– И только? – на полных губах заиграла усмешка. – А ты хотела, чтобы я на тебя внимание обратил? За эти семь лет?

– С чего ты взял?

– С того, что ты вообще завела разговор о чувствах, о семи годах каких-то… – рассуждал он, раня своим насмешливым тоном. Снова унижал, заставляя меня осознавать свою глупость.

– Ты не так понял, – я пошла на попятную, старательно отпихивая Гришу от себя. – Мы не так поняли друг друга…

– Так давай понимать, Лиза, давай пытаться, нам теперь до конца жизни быть связанными… И прекрати дергаться! – приказал он не терпящим возражений тоном, фиксируя мой подбородок пятерней. – Смотри на меня и нормально говори.

– Не могу я нормально с тобой разговаривать, когда ты меня тискаешь! – взорвалась я, всё же вырываясь из крепкого захвата и отходя на безопасное расстояние. Дыхание никак не хотело приходить в норму, я словно взбиралась на гору, а не просто разговаривала.

– Хорошо, не буду, раз тебя это так нервирует, – кивнул он, складывая руки на груди и опираясь на столешницу позади себя. – Тут у нас, значит, собака зарыта?

– Какая такая собака? – не поняла я, нахмурив брови и с опаской глядя на Гришу. Как назло, в доме было так тихо, что я слышала малейший шорох. Как шуршат его джинсы, когда он чуть шевелится, как он тяжело вздыхает, как размыкаются его губы перед каждой фразой.

Еще несколько секунд, и натянутая во мне пружина лопнет и я заверещу от дикого напряжения… Ни один человек в мире так не действовал на меня, как Гриша Черкасов.

– Мое невнимание к тебе послужило причиной того, что ты скрыла ребенка. Решила, что раз ты мне не нужна, то и ребенок твой – тоже.

Сглотнув, я приняла горькую пилюлю, которую он так беззастенчиво мне вручил. Что уж, дурочкой наивной была – ею и остаюсь. Сколько раз еще он должен повторить, что я ему без-раз-лич-на?

«Не мучай меня, прошу, уйди», – плакало мое сердце навзрыд, да только кто бы его услышал…

– Семь лет назад я решила, что ребенок тебе не нужен. Мы не общались, ты не искал встреч, ты жил так, как будто ничего не случилось, – рассказывала я – и вроде как нейтральными словами, а всё равно в каждом звучала нотка обиды.

Черкасов заметил, не мог не заметить. В проницательности ему не откажешь, тем более он так внимательно на меня смотрел. Тяжелый вздох снова сорвался с его губ и растворился в воздухе, звенящем от напряжения.

– Может быть, ты ждешь от меня извинений, Лиза, я не знаю, но мне не за что извиняться, – сказал он четко и без обиняков, и я порадовалась, что сумела взять себя в руки и не дернуться от очередной нанесенной им обиды. Он прав, несомненно, он прав.

– Конечно, я и не прошу у тебя извинений, – рассмеялась я надтреснуто и нарочито весело, – не за что, ничего такого не произошло.

– Я был пьян, плохо помню события той ночи, – глухой голос пробрал меня до мурашек, а скорее – очередное упоминание нашего ночного рандеву.

Вот только я помнила каждое мгновение, будто это всё случилось вчера. Нервно переступила с ноги на ногу и потерла руки друг о друга.

– Нечего там вспоминать, – пожала плечами, – что было, то было.

– Правда? А мне так не кажется, – прозвучало совсем рядом, и Гриша очутился очень близко, изучая мое лицо. Губы… Но, к счастью, не касаясь. Иначе я бы сейчас упала на месте. – Одно я помню отлично – что был у тебя первым. Такое не случается просто так. Почему ты выбрала меня, Лиза?

Глава 14. Лиза. Застарелые обиды

Отчаянно хотелось уколоть его в ответ. Нанести ровно столько же обиды, сколько он нанес мне. Но проблема заключалась в том, что его равнодушие никак бы не поколебалось. Ничуть. Это он привык собирать вокруг себя поклонниц, и я была одной из них. И у меня бы не получилось чем-то его задеть.

Черкасов четко разгадал и причину моего волнения, и то, что отдала самое ценное не просто так. Отдала ему – желая этого.

Но догадки – одно, а слова – совсем другое. Словами можно изменить всё. Я хотела укрыться ими как броней, спрятаться за спасительной ложью. Только бы найти те самые…

– Выбрала? Какое пафосное определение для обычного перепихона. Я точно так же, как и ты, провела несколько приятных часов. Не придавай этому так много значения, Гриша, – склонив голову, малозначительным тоном подчеркнула свою фразу и пожала плечами.

Черкасов какое-то время на меня смотрел. Сканировал взглядом цвета кофе. Очень внимательно. Будто хотел услышать что-то еще, но я сцепила зубы и молчала.

– Видимо, ты решила пойти во все тяжкие после той ночи, раз прыгнула в койку к какому-то мужику, чтобы потом выдать чужого ребенка за его, – ядовито улыбнулся он, в очередное раз оскорбив.

Вот как ему удается выводить меня на самые низменные эмоции? Полоскать в грязи, унижении и чувстве собственной ничтожности? С другой стороны, что я хотела? Сама себя унизила, он лишь поддержал общий тон беседы.

– Не делай обо мне выводы по себе, это ты у нас знатный поскакун по койкам, – вскинула голову и злобно прищурила глаза. Буду защищаться до победного.

– А тебе, я вижу, всё никак не дают покоя мои поскакушки по чужим койкам. Предпочла бы, чтобы я подзадержался в твоей? – этот наглец поднес руку к моему лицу и несильно щелкнул меня по носу. Озорная улыбка заиграла на губах, а взгляд заблестел лукавством.

– Не льсти себе, Черкасов, – фыркнула я, закатывая глаза к потолку. – Я забыла о тебе на следующий же день.

– Не перебарщивай, Лиза, ты совершенно не умеешь врать, – он мгновенно меня раскусил, наглой усмешкой отвечая на мой выпад. – Ты не из таких девушек, которые спят с каждым встречным. Прошло семь лет, но я помню, как ты смотрела на меня на том благотворительном вечере, я твой взгляд на себе постоянно чувствовал, поэтому и подошел, пригласил на танец. Ты в моих руках таяла, на всё была готова, ну а я в те времена ни в чем себе не отказывал.

– Зачем ты это говоришь? Зачем вспоминаешь? Я не прошу тебя объяснять, как и что случилось. Я там была, не забывай, – напомнила я, сглотнув вязкий ком в горле. Мучительные горькие воспоминания преследовали и не отпускали.

Рваное платье… Холодная постель… Мятая купюра на прикроватной тумбочке… Такие вещи способны превратить в грязь даже самую лучшую ночь, полную страсти. Он растоптал мои чувства, сам того не понимая. И пошел дальше не оглядываясь.

– Если бы я знал, если бы я знал… – пробормотал Черкасов, заходив по кухне. Он отчего-то занервничал и стал ерошить волосы рукой. Я с удивлением следила за его перемещениями. И вздрогнула, когда он остановился и посмотрел мне прямо в глаза:

– Я вспоминаю, чтобы восстановить последовательность событий. Чтобы понять, почему ты лишила меня семи лет общения с моим ребенком. Обиделась? Влюбилась в своего мужа? – в голосе прорезались стальные нотки.

– Мне не на что было обижаться, – тихо произнесла я, – я просто строила свою жизнь вне зависимости от того, что происходит с тобой. Забеременела, а потом влюбилась и вышла замуж. Костя принял сына как своего.

– Суворовы знают? – вдруг спросил он, и я не видела смысла скрывать.

– Тая знает, но она всегда говорила, что я должна рассказать тебе.

– Ладно, надо с этим переспать, – решил он за нас двоих, и от неожиданного окончания беседы я тупо застыла, хлопая ресницами.

– Тогда до завтра? – нерешительно спросила я, готовясь проводить Черкасова, но он уходить не собирался, двигаясь не в сторону входной двери, а в гостевую спальню на втором этаже.

На том же этаже располагалась детская. Только в другом конце коридора. Мы так долго были порознь, что присутствие в том же доме, даже на расстоянии в несколько комнат, лишало меня равновесия.

– Гриша, подожди, – догнала я его уже на лестнице, шагающего по ступеням широким решительным шагом. – Тебе лучше уехать, – зашептала, смотря вверх на высокую мужскую фигуру.

– Куда мне ехать? На ночь глядя, когда всё замело. Я останусь тут. Утром, если рука у Кирюхи будет в порядке, поедем на дачу к Суворовым.

– Ты не должен оставаться в этом доме, вместе с нами. Что я скажу сыну? Это неприемлемо. Он не поймет, я не смогу объяснить.

– Перестань дергаться, ты перенервничала, устала. Ложись спать, завтра мы во всём разберемся. С утра я ненадолго уеду, а потом вернусь. Не волнуйся, Лиз, я не собираюсь ошарашивать и пугать собственного ребенка, но и из вашей жизни никуда не денусь. И, в отличие от тебя, я посоветуюсь с тобой по поводу того, как рассказать ему обо мне.

Глава 15. Лиза. Соперница

Практически всю ночь я не спала. Муторные, неясные, разрозненные сны будоражили измученное сознание. Успокоиться не вышло. Даже спящий рядом Кирюшка не подарил мне чувство защищенности. Я ощущала себя голой перед толпой, с нацеленными на меня укоряющими взглядами.

Не смогла расслабиться. Не тогда, когда на расстоянии в несколько комнат в доме находился Черкасов.