Текст книги "Мост над черной бездной"

Предложение, от которого нельзя отказаться

В доме потенциальной тещи Яны не было. Пашка встретил лишь недружелюбную Софью Владимировну, ее упреки и весьма недобрые пожелания, высказанные ему вслед. Имя Элли произносилось чуть ли не через слово, проклятия в ее адрес не иссякали. Что же касается предстоящего появления на свет младенца, Софья Владимировна заявила: она не подпустит к нему такого отца, как Пашка. На этой фразе Павел Петрович закатил глаза – мать невесты начинала его раздражать.

Несмотря на весь свой дознавательский опыт, от Софьи Владимировны сыщику удалось узнать только то, что Яна уехала на море с подругой, а когда вернется – неизвестно. Выходило, что его отчаянная решимость начать новую жизнь с любимой женщиной, в ожидании наследника, была не нужна. Паша ощутил себя как в студенчестве, когда приходишь на экзамен, а его вдруг перенесли.

На автостанции он купил пирожок, которым поделился с нахальной рыжей собакой. Псу досталось все псевдомясо, а Паше – жареное тесто. Бутылка пива восполнила недостаток калорий. В полупустой маршрутке Седов спал до самого Гродина.

А у ступенек дома его поджидал человек в светлых штанах и темных очках.

– Павел Петрович? – уточнил он.

– Да.

– Я должен отвезти вас на встречу с Никитой Львовичем Перцевым.

– Боже, дайте мне хоть переодеться и поесть!

– Никита Львович приглашает вас на обед. Я подожду, пока вы переоденетесь.

Меньше всего на свете Пашке хотелось пойти на обед к Никите Львовичу – у него имелись предположения, что приглашен он в качестве первого блюда.

Но бежать оказалось невозможно: тип в светлых штанах снял очки и последовал за Пашкой в его квартиру, а там встал у выхода на все то время, пока Седов плескался в душе и переодевался.

Затем тип доставил рыжего сыщика в гродинский ресторан «Центральный».

– Павел Петрович, рад вас видеть! – приветствовал Никита Перцев гостя.

Его радушие показалось Седову неожиданным, но вполне искренним.

– А я и не знал, что вы – это вы!

– В смысле?

– Ну, утром, – напомнил он. – Решил, что вы – один из охранников, а когда кинулся – вы уже удрали! Быстрый и хитрый, так?

– Все рыжие такие, – осторожно сказал Пашка, присаживаясь за обильно накрытый стол.

– Серьезно? – обрадовался шутке Перцев.

Ох, как отличался он от того утреннего недоброго старика!

– Я ведь о вас справки навел, – сообщил Никита Львович, наливая в рюмку, стоящую перед Пашей, водочки из запотевшего графина.

Увидев водку, Седов понял, что Перцев не шутит.

– Ну, – Никита Львович поднял свою рюмку, – выпьем за встречу!

Они выпили, Паша закусил водку бужениной.

Перцев почти не ел, произнес второй тост (за начало разговора), нацепив на вилку маслинку.

– Так вот, Павел Петрович, – сказал он, – я объяснюсь. У меня к вам нет претензий – мы с Элли разводимся, она имеет право на небольшие радости.

– В качестве небольшой Эллиной радости я уже неактуален.

– Чего? – не понял Никита Львович.

– Мы тоже расстались.

– О как!

Паша рассмеялся, надеясь теперь удрать.

– Ну, это не так уж важно, – испортил его настрой Никита Львович. – Вы же в курсе моего несчастья?

– Да.

– Ну и вот… – Тут Пашин собеседник посерьезнел. Получалось, что под весельем он прячет глубокую боль. – Полицейские сказали, что мой сын покончил с собой, но это не так. У него жена беременная, стал бы он себя убивать?…

Глотнув водки, Седов пожал плечами. Перцева это не смутило.

– Я хочу расследовать его смерть. Артур – мой первенец, благодаря ему я понял, что значит иметь детей!

– Ну так объясните это следователям! Пусть проведут новые экспертизы, проверят все его встречи-знакомства.

– Мне нужно частное расследование, полицейские мне докладываться не будут, а я привык все контролировать.

– Знаете, – пояснил Паша, – оно и хорошо, что не будут вам докладываться. Доверьтесь им. Витя Калачев – мой хороший друг, он найдет вам убийцу.

– Он не мне найдет убийцу, – возразил Перцев ожесточенно, – а государству. Будет суд, а смертной казни нет. Какой в этом смысл?

– Я не буду искать убийцу, чтобы вы его потом казнили, – отказался Седов.

– Почему?

– Потому что я не знаю мотивов убийцы, если таковой имеется. Не буду говорить о вашем сыне, но частенько убитые сами виноваты.

– Вот и я о том! – попытался перевести разговор на другие рельсы Перцев. – Поймать убийцу и наказать! Вы заработаете немало денег.

– Ладно, я пойду. – Паша встал. – Позвольте мне заплатить за мой обед.

– Ни за что, – возразил Перцев. Он ничуть не обиделся. – Вы мой гость. И Яна ваша – мой гость. У меня есть дача на берегу Азовского моря, она согласилась там пожить. Вы можете позвонить ей, поговорить…

Сначала Седов помертвел, потом чувство реальности стало возвращаться. Его колени подогнулись, он плюхнулся на свое место за столом, припомнил слова Элли: «Никита – это не человек, а паровоз!»

– Да вы с ума сошли! – выкрикнул он. – Это же похищение!

– Есть люди, которые вас отрекомендовали. И я сам видел, как вы разобрались с самоубийством охранника.

– Да тут бы и тетя Дуся уборщица разобралась!

– А анонимка про Элли? Кто ее написал, вы ведь знаете!

– Не знаю.

– Не врите. Я-то видел, кто это сделал, так что можете уже не лицедействовать!

Он раскрыл перед Пашей ладонь, предлагая назвать имя.

– Элли, – нехотя сказал Седов. – Она хотела меня удержать, и я не мог отказать.

– Вот видишь! Тебя мне судьба привела! Я и о поджогах церквей в Гродине знаю, и о приморском душителе, и о секте «Чистота»…

– Ну хватит! – Пашка стукнул по столу ладонью, отчего ложки и вилки звякнули в тарелках. – Все это случайные дела, меня втягивали.

Перцев оперся на стол. Морщины на его лице, обычно едва заметные, углубились, взгляд стал тяжелым, как бетонная плита. Его слова, произнесенные отрывисто и тихо, имели еще больший вес.

– Вот и я. Втягиваю.

Стиснув челюсти, Седов ждал, пока ярость прекратит пережимать горло и он сможет начать говорить. Наконец произнес:

– Я согласен, при условии, что завтра Яна будет в Гродине, рядом со мной. И в том случае, если я не найду убийцу, она не пострадает.

Человек-паровоз улыбнулся.

– Я не убийца, просто ты должен понимать, что я всегда получаю свое. Качество работы буду стимулировать рублем.

– Деньги свои… засунь!

Рассмеявшись, Перцев почесал нос:

– Мне говорили, что ты с прибабахом, а я не верил. Поехали покатаемся!

Проект Перцева

Перцев водил БМВ, серый внедорожник. Водил, как заметил Пашка, с большим удовольствием. Казалось, за руль он садится вовсе не для того, чтобы попасть из точки А в точку В, а потому, что за рулем ему легче дышится.

Внедорожник покинул пределы города и устремился по дороге, ведущей к Курортному.

– Моего сына убили неслучайно, – начал Перцев. – Я стою на пороге большого дела. Огромаднейшего! Хочу возродить то, что сделал мой дед. А мой дед построил железную дорогу из Гродина в Туапсе. Знаешь, что перед самой революцией была построена такая железная дорога?

– Знаю, – откликнулся Паша.

Он вдруг припомнил, что Элли говорила: ее муж возвращается в Гродин по делу, строить какую-то дорогу.

– Мой дед был, так сказать, продюсером строительства. Собрал купцов-зерновиков, землевладельцев, которые хотели бы зерно за границу по хорошей цене продавать, банкам тридцать пять процентов акций продал, а часть распродал богатым крестьянам, предпринимателям, которые собирались вдоль дороги на станциях открыть магазины, постоялые дворы. Железная дорога в то время считалась символом прогресса, и это были не пустые слова! Никогда Гродин не стал бы тупиковым городом, если бы была у нас та железная дорога! Мы бы процветали…

– Дальше я знаю, – поторопил его Седов. – Порушили дорогу в восемнадцатом, а восстановление сочли нецелесообразным.

– Мой дед обивал пороги и у кабинетов новых чиновников – от народа. Но они его слушать не хотели, им Малогрязнушкинская жэдэ была не нужна!

Кондиционер в машине работал исправно, но на лбу внука известного предпринимателя выступил пот.

– И теперь вы решили взяться за этот проект, – направил мысль собеседника по выпрямленному пути Паша. Эмоции Перцева его не интересовали.

– Да! – воскликнул тот. – Гродин будет крупнейшей столицей юга России! Мы станем продавать сельхозпродукцию за рубеж, ввозить все необходимое для строительства, для торговли во много раз быстрее и дешевле, чем прежде. У нас начнется всеобщее процветание! Ту-ту! – изобразил он гудок локомотива и запыхтел уютно: – Чух-чух, чух-чух!

Седов рассмеялся и пробормотал:

– Нью-Васюки, в общем.

Собеседник его не расслышал.

– Мой проект восстановления – это дело моей жизни! Я хочу вернуть нашему городу утраченные возможности. Я пробил этот вопрос в Москве – в Министерстве транспорта, в Министерстве экономики проект читали, обещали даже помочь! Мне нужно только местных поднять, заинтересовать руководство области, ну и денег найти, ибо смета на строительство преогромная.

– И вы для начала прислали сюда Артура, – подсказал Седов.

– Да, верно. Мать Артура родом из известной здесь семьи, она умерла, но дед моего сына богатый и влиятельный человек. Он мог бы наладить кое-какие связи. Эх, я дурака свалял, что на Альбине не женился! Был молодым эгоистичным идиотом. Мы встречались, она сказала, что беременна, а я ей – иди, аборт делай! Дурак. Она, конечно, не убила ребенка, а к отцу пришла. И отец ее стал гнобить: гулящая, в подоле принесла! Я не знал, бизнесом занимался, процветал. Потом мне друзья рассказали об Артуре, я приехал в Гродин, увидел его и обалдел! Он такой был крепенький, мужественный, хоть и малыш. Тогда я стал просить Альбину выйти за меня, но она не захотела. Я укатил работать в Новороссийск, вернулся, а она уже с собой покончила. Из-за отца. Артура тогда мне не отдали, а когда ему пришло время в институт поступать, я предложил свою помощь. Он приехал ко мне в Москву, поступил, отучился и со мной остался. И дед сильно обиделся, что Артур к нему не захотел возвращаться, мальчику в тупиковом Гродине было тесно. Со временем старый пень размягчился, стал приглашать внука в гости. И вот Артур приехал, а потом…

Он смолк, но Паша, наморщив веснушчатый нос, закончил фразу:

– Его находят на одном из мостов той самой железной дороги, которую вы хотите восстановить, мертвым. Из чего вы делаете вывод: вашего сына убили враги вашего проекта. Убили демонстративно, положив тело в таком месте, чтобы вы не усомнились в их намерениях.

– Да, – коротко согласился Перцев, едва разжимая губы. – Вот только кто эти враги? Как их искать? Я же тут никого не знаю. С прежних времен, когда я в Гродине бизнес начинал, знакомых почти не осталось.

БМВ съехал с трассы, прокатился по гравийке, свернул и с нее – в небольшую степную ложбину. Тут Седов и увидел цель их с Никитой Львовичем путешествия: Немецкий мост.

– Вот он, красавец! – воскликнул Перцев. – Всего от Малогрязнушки осталось около двадцати всяких кусочков, я их все с Артуром обошел.

Машина остановилась на пологом склоне. Выбравшись из салона, Паша с Перцевым на миг захмелели от ароматов степи. Запах трав, еще сочных в начале лета, свежий воздух, которого очень много, – от края и до края, от земли и до неба, смешивались в крепкий коктейль.

– До своих шестидесяти годочков я о Немецких мостах почти ничего не знал, – сказал Никита Львович. – Дед умер до моего рождения, отец погиб на войне, а других родственников судьба разбросала кого куда! Моя мать, в отличие от папы, была теткой совсем простой. Красивой, но простой. Она не придавала значения тому, что мой дед по отцовской линии был таким значимым в области человеком. Они ее не любили – свекор со свекровью, считали, что отцу эта курица не пара. И вот три года назад я случайно узнал про Малогрязнушкинскую жэдэ, узнал, что мой дед ее строил. Решил посмотреть, что от нее осталось. И боже ж ты мой! – Перцев чуть не захлебнулся от воспоминаний. – Я тогда чуть с ума не сошел! Это же такая махина была, такая громадища – для наших-то мест! А красота!

Седов смотрел на Немецкий мост, поражаясь тому, как мало он похож на своего собрата в лесу под Курортным. Если бы ему показали эти два моста и спросили, в какое время они построены, то лесной мост Паша отнес бы к началу XX века, а вот этот – к семидесятым годам того же столетия.

Перед его глазами был железобетонный виадук, длиной метров тридцать, приземистый, уверенно стоящий на земле толстыми прямоугольными бетонными ногами. А вот лесной арочный мост, облицованный ракушечником, был не просто частью железной дороги, а украшением пейзажа.

Перцев пошел к мосту, Седов последовал за ним, замечая, что виадук уже стал частью природного сообщества. Вокруг него кружили горластые ласточки, ежеминутно ныряя в свои гнезда, облепившие нижнюю часть моста.

Мужчины подошли к строению ближе, спугнув с мшистого камня зеленую ящерку. Перцев указал на тропинку, ведущую к земляному рву, из которого и рос виадук.

Седов поднялся по тропинке к груше-дичку и кустарникам, разросшимся у самого основания моста. Никита Львович, отдуваясь, догнал его, и они оба ступили на белый от времени бетон.

На ясном небе не было ни облачка, освежающий ветерок надувал Пашкину рубашку.

– Давай присядем, – предложил Перцев. – Хочу выслушать твои идеи.

– Не так сразу, – возразил Паша, опускаясь на опору для рельсов – бетонный нарост в форме гробницы на плите. – Для начала я должен знать, что вы собираетесь делать после того, что случилось? Будете продолжать строительство или забьете на свою идею?

Сев рядом с сыщиком, Никита Львович пояснил:

– Я бы забил, кабы денег не собрал или не пошли бы за мной люди. Но теперь точно не забью, даже если весь мир против меня встанет! Ну нет, сволочи, не достанете!

– Ладно, – вздохнул Пашка, – тогда я посоветую следующее: делайте вид, что не поняли предупреждения. Ведь убийство Артура – предупреждение. Убеждайте руководство области в необходимости восстановления железной дороги, собирайте деньги. А они сами придут к вам и скажут, что убили вашего сына. И не надо никого искать.

– То есть, думаешь, будет война?

– Да, ваши враги уже нанесли вам очень жестокий удар. Такой сильный, что можно не сомневаться – если вы не остановитесь, убьют и вас.

Перцев, казалось, только обрадовался словам Седова.

– Значит, повоюем!

– Ну а я вам в таком деле не нужен. – Паша, прищурившись, разглядывал далекую линию горизонта.

Перцев рассмеялся:

– Хитрый какой! Нет уж, будешь со мной все это время. Станешь изображать охранника, а сам – следить, кто себя выдаст. Я хочу быть на шаг впереди. Все, хватит сидеть, поехали домой!

Снова в доме Элли

И снова Паша оказался в доме Элли. Словно в заколдованном лесу, он, выбирая разные дороги, каждый раз возвращался в одно и то же место.

Элли встретила его с большим удивлением и даже изумлением, увидев бывшего любовника в компании собственного мужа. Перцев пояснил ей, что теперь Павел Петрович работает на него, Седов подтвердил его слова горестным, но тихим вздохом.

Павла в новом амплуа мажоры встретили несколько настороженно: Эллина секс-игрушка будет искать убийцу Артура?… Паша не стал объясняться, спросил только: как дела? Оказалось, что дела идут нормально, а мысли молодежи занимали все те же новости: смерть единокровного брата и самоубийство охранника Илюши. Перцев уже убедил свое семейство, что Артур пал жертвой врагов, поэтому его дочери и сыновья начинали чувствовать себя персонажами фильма о войне между мафиозными кланами. Что же касается смерти влюбленного охранника, то разговоры об этом вылились в распрю: братство обвиняло в жестокости Ульяну, а сестринство – в глупости самого Илью.

Этот спор Пашу не увлек, он был озабочен иным: Яна занимала все его мысли. Никита Львович пояснил, что она понятия не имеет, что похищена. Ей предложили очень дешевые путевки на море, она позвала подругу и отправилась в санаторий. Если дешевизна путевки и показалась ей подозрительной, то вряд ли она поймет подоплеку всего происходящего.

– И прими мой совет, Павел Петрович, – добавил Перцев напоследок, – не раскрывай своей подруге никаких секретов! Пусть она спокойно отдыхает. Поверь мне, так будет лучше.

Поговорив с ним, Пашка тут же укрылся в отведенной ему комнате и набрал телефон санатория. Через минуту его соединили с номером Яны, и он услышал ее голос:

– Алло?

– Яна, как ты?

– Не твое дело.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Не твое дело.

Она бросила трубку.

Успокоившись по поводу здоровья и безопасности невесты, Паша вернулся к своему новому шефу и озвучил новую идею. Он предложил распространить по городу (через прессу и ТВ) информацию о реконструкции Малогрязнушкинской железной дороги. Враги перцевских прожектов поймут, что он продолжает воплощать свой замысел, и объявятся.

Идею рыжего сыщика Перцев одобрил.

Подготовку материалов для СМИ Пашка поручил одному знакомому продажному журналисту Валере Гайдуковскому. Тот был умен, прагматичен, корыстолюбив. Гайдуковский взял на себя и взаимодействие с прессой, что освобождало Пашу от скучной для него суеты. Цена на услуги журналиста Перцева устроила, первые материалы о проекте прогрессивного бизнесмена Никиты Перцева в газетах, на радио и ТВ ожидались уже в конце этой недели.

Параллельно с организацией приманки для противников Перцева рыжий сыщик начал их поиски. Кем они могли быть, Паша догадывался: отсутствие железнодорожных путей сообщения долгие годы (чуть ли не сто лет!) компенсировалось автоперевозками.

Поиски сыщик повел методами незамысловатыми: полез в Интернет, позвонил старому приятелю-дальнобойщику; прикинувшись журналистом, навел справки в министерствах и ведомствах.

Крупных областных компаний, занимающихся перевозками, в городе было немного, в списочек вошло всего пять наименований. Потом Паша выбрал компании, чьи грузовики следовали по маршрутам, совпадавшим с направлением ветки Гродин-Туапсе.

И стал искать кандидатов на роль убийцы Артура Перцева среди них.

Убийство Артура было слишком уж показательным, демонстративным, притом с подвывертом. Подвыверт заключался в том, что для чужих и полиции инсценировалось обычное самоубийство, и только сам Перцев усмотрел в смерти сына явную себе угрозу, повеление отказаться от своих планов. Выходило, что автор этого убийства – человек изобретательный и жестокий. Скорее всего, он уже имел подобный опыт или ему помогал надежный и ловкий исполнитель. И высока вероятность, что у искомого объекта есть связи с криминальным миром.

Продолжив изыскания, Паша выяснил, что крупнейшей компанией, перевозившей грузы корпоративных заказчиков по нужной территории, была фирма «Альфа-Транс».

Информации о ней было недостаточно, и тогда Паша позвонил своему другу-священнику…

Детская тема

Вечер не обещал быть праздничным. Седов засел за обдумывание публикаций материалов о Малогрязнушкинской железной дороге, подготовленных Гайдуковским.

Около девяти вечера в его дверь постучали. Судя по звуку, стучал мужчина.

– Павел, а давайте с вами отужинаем! – с этими словами в комнату вошел человек-паровоз. – У Тамары осетринка есть, грибочки-помидорчики, идемте?

При упоминании осетринки и прочего Паша ощутил голод.

– … Меня сегодня Наталья спросила: ты, папа, совсем по Артуру не тоскуешь? – рассказывал за едой Никита Львович. – А я ей – я тоскую и горюю, но слезами делу не поможешь. И у меня есть другие дети! Вот что бы я делал, будь у меня только один сын? Да повесился бы после его смерти, а так у меня есть еще два, да три дочки, да еще двойня скоро родится! Дети не дадут мне истосковаться.

Паша поморщился в ответ на самодовольное высказывание Перцева, но ответить ему было нечего. Никита Львович продолжил монолог:

– А у моего дядьки, брата матери, была только дочь. Жена его рожать не хотела, эгоистка такая! И надо ж было, чтобы у этой единственной дочери обнаружилась эта… липома или миома. Ну, в общем, рак. Уж лечили они ее, лечили! Квартиру продали, за границу ездили, а она все-таки умерла. И говорили им: все равно умрет, чего вы носитесь с ней! Другую родите, ну бывает же такое, что неоперабельно, не лечится. А они – нет, это наша единственная!.. А как дочь померла, так дядька мой стал спиваться, а жена под машину бросилась, погибла. Вот что значит – единственное дитё!

Седов не хотел злиться, поэтому налил себе полную рюмку водки и выпил залпом.

– А, ты выпил уже? Ну и я!.. – Перцев тоже опрокинул рюмашку. – Хорошо пошло! И я тогда решил: детей у меня будет много!

Вторая рюмка водки позволила Паше расслабиться. Он поковырял вилкой в тарелке, мысли его стали разбредаться.

– А у тебя дети есть? – поинтересовался хозяин дома.

– Нет.

– А тебе уже за тридцать, так?

– Ну.

– А с женщиной той, что у меня в Анапе живет, ты в гражданских отношениях? Не женитесь? А чего, она не хочет?

– Да, – врал Паша и снова пил.

– Вам пора умнеть, жениться и детей рожать. Хотя… прости уж, у нас тут мужской разговор, так что я скажу. Бросай ее, женись на молодой! Ну, кого тебе родит твоя подруга в свои годы? Сколько детей сможет? Ей сколько, тридцать?

– Ага.

И тут он не сказал правды: Яна была его одногодкой, просто выглядела до неприличия молодо. Так что эта ее беременность, из-за которой Седов на стенку лез, была чуть ли не последним Яниным шансом стать матерью. Пашка выпил еще.

– Дети – это счастье! – сообщил Никита Львович. – Вот сколько ни есть, а счастье! Я сразу узнаю женщину, которая родит мне хорошего ребенка. Чувствую. У меня ведь все дети здоровые! Все!

Пашка старался его не слушать.

– И знаешь, как надо воспитывать своих детей? Надо их воспитывать так, чтобы они о тебе написали мемуары! Вот для чего мне эта Малогрязнушкинская жэдэ? Заработать? Нет! Я хочу, чтобы мои дети мной гордились…

Он продолжал вещать о своей любви к потомству, при этом пил все больше, хмелея на глазах. Предвидя финал вечеринки, Седов поспешил разузнать кое-что. Еще вчера в его голове мелькнула мысль о том, что убийцей Артура мог бы оказаться человек из семьи. Улик на счету этой версии пока не было, но традиционно следовало бы поинтересоваться насчет ближнего круга жертвы.

– На всякий случай, Никита Львович, а как вы наследство между своими чадами распределили?

– А! Ты вон куда копаешь! – живо прочитал скрытые мысли сыщика Перцев. – Но тут нет… как это у вас называется…

– Мотива.

– Мотива… Нет его, – пьяно зажмурился человек-паровоз. – Каждому моему наследнику причитается неизменяемая сумма. Ну, не буду называть ее, это не важно. Факт тот, что я специально рассчитал так, чтобы дети не имели повода ссориться из-за денег.

Минут через сорок он сдулся – откинулся в кресле, сделал пару попыток принять достойный вид, а потерпев крах, задремал.

Тогда заговорил рыжий сыщик.

– А какого черта, – сказал он, стараясь тем не менее не разбудить спящего, – ты о своих детях раз в год вспоминаешь?! Они у тебя заброшенные, пустые, как вот эта вот бутылка!

Он потряс в воздухе опустевшей водочной бутылкой.

– И что они напишут в своих мемуарах, а? Папу видели раз в год. Точка. Ты бы им внимания уделял побольше, а то… Что с ними будет? Ну, купишь ты им квартиры, машины и должности, а душу купишь?… То-то и оно, – заключил он свою филиппику и покинул столовую.