Текст книги "Я тебя не отпускал"

Янка Рам
Я тебя не отпускал

Пролог

Где-то в этом мире есть женщина. Моя женщина. Которую я не отпускал. Но она посмела исчезнуть.

Моя «золотая» девочка, с самыми искренними глазами. Та, ради которой я поставил на карту всë – бизнес, семью, себя. Поймал за неё пулю. Выцарапал из рук своего брата-ублюдка. А она кинула меня… И я не знаю причины.

Закинув голову на спинку кресла, я медленно сжимаю в руке шар-антистресс. Слушаю своë колотящееся сердце. Я уже привык к этой перманентной боли-тоске внутри. Но сегодня она поменяла оттенок. Наконец-то. След!

– Демон, ты опять выпадаешь. Что будем делать?

– Искать, Ваха, искать… Люди не исчезают бесследно.

Сажусь ровнее. Лениво кидаю Вахтангу мягкий шарик. Ловит на лету.

– Давай банкротить фирму, а? – уговаривает он, кидая мне через стол шарик обратно. – Откроем новую, будем как белые люди работать на себя, а не на твою потеряшку, которой ты с дуру подарил контрольный пакет.

Отрицательно качаю головой.

– Я не отбираю обратно свои подарки у женщин. Это моветон и жлобство.

– Да мы даже бабло вывести не можем без её подписи, Демид.

– Да. Но я найду еë. Теперь уже скоро.

– Ты год мне так говоришь!

– Теперь – точно. Смотри, что нарыл криминалист из ФСБ. Надо было сразу обратиться к нему.

Я достаю файл. Там записка от Златы, которую она оставила мне, перед тем, как исчезнуть. И экспертное заключение. Протягиваю Вахе.

– «Я передумала. Если ты любишь меня, не ищи», – читает вслух. – Охереть, деловая! – психует Вахтанг.

Сжимаю челюсти. Да. Это был неожиданный удар под дых, надолго сбивший меня с ног.

– Что здесь? – бежит взглядом по листу экспертизы. – Бла… Бла… О! «На листе обнаружены вытесненные отпечатки другой надписи. Вероятно, с листа отрывного блокнота…» Что? – поднимает на меня взгляд.

– В отрывном блокноте, на листе, который оторвали перед этим, была надпись. И она продавила этот лист. Эксперт смог её частично восстановить. Там был номер телефона. Но несколько цифр не читалось. В общем из всего списка подходящих, мне нашли одного интересного персонажа. Некто – Волков Захар. Внимание: «Портал», агентство экстренных межконтинентальных переездов.

– Подозрительная контора…

– Не то слово. Особенно слоган у них интересный, оцени: «Мы не оставляем хлебных крошек».

Ваха, скептически смотрит на меня.

– Не дошло?

– Не.

– Ты сказок в детстве не читал? «Гензель и Гретель»?

– Я другие читал! Гарри Поттера…

– Это ты мне намекнул, что я уже старый? – дергаю с вызовом бровью.

– Ты – матëрый, Демон. У таких нет возраста. Да и какие твои годы для мужика?

А я иногда парюсь, Злате сейчас всего двадцать.

– Ой, ладно. Короче, поехали, Ваха. Вытрясем из этого Волкова немного «хлебных крошек», по которым найдем еë.

Ваха мой компаньон. Мне пришлось продать часть своего пакета акций, чтобы хоть как-то выплыть, когда сбежала Злата. Мы сдружились, несмотря на то, что он моложе лет на семь и слишком шумный, как по мне. Наверное, он компенсирует мне младшего брата, с которым у нас война и взаимная неприязнь. Я хотел бы иметь такого, как Ваха. Хваткого, сообразительного и веселого. А не праздного, подлого, не способного ни на что дельное кретина. Жаль, что братьев не выбирают.

В дверях кабинета стоит Регина, преграждая мне путь. Мой зам, моя правая рука, юрист.

– Не спеши, Дэм. У меня плохие новости. Твой отец в реанимации. Но в сознании.

У него онкология. Мы не общаемся с тех пор, как я пошел против семьи, защищая Злату. Но сказать, что мне безразлично его состояние я не могу.

– Поехали, Вахтанг.

– Я за рулëм!

Кидаю ему ключи.

– Куда?

– В больницу сначала.

– Ты же не общаешься с отцом.

– Да. Он лишил меня наследства.

– Ты отжал у него половину бизнеса! Это логично.

– Он, нарушив моë слово, обманул и обокрал мою женщину. Я просто вернул ей обещанное мной.

– Тогда, почему она всë-таки сбежала?

– Я не знаю, Ваха. Но я выясню. Верну ее и…

– И?

– Зараза она! – оскаливаюсь я, срываясь на эмоции. – Накажу!

Глава 1 – Одной тяжело

– Варя… Варя, нет! – бегу к дивану, пытаясь предотвратить КОТОстрофу.

Дочь всë равно успевает прикусить кончик хвоста прикорнувшего рядом кота. Взвившись, и сонно шлепнув ей по лбу лапой, он прыгает на полированный стол. И тяжелая туша мейкуна катится по инерции, сметая кружку с молоком. На стул. Куда я только что повесила выглаженные брюки.

– Ну, нет же!.. – хватаюсь я за голову. – Арс!

Варя обиженно рыдает и тянет ко мне руки. Барсик сбегает за диван.

– Нельзя грызть кота, Варя! – вздыхаю я, вкладывая ей в руки резиновый грызунок, поднимаю на руки. – Где же твой дядя, а?! Мне бежать уже надо.

Брат! По новой версии, он ей брат, не дядя. Как бы где не ляпнуть!

Он заявляется минут на двадцать позже, чем обычно. Скула разбита, куртка порвана.

– Опять?! – поджимаю расстроенно я губы.

– Всë нормально, не парься.

– Зубы хоть целые, покажи…

– Целые, – уворачивается он от моей руки. – Куртка только…

Показывает изорванный не по шву рукав. Если бы на локте, можно было бы сделать стильные кожаные заплатки. Если бы по шву – незаметно зашить. Здесь ни так, ни эдак. Да и через пару месяцев будет уже мала. Значит – добавить ещё сумму в расходы. Денег осталось немного. Такими темпами протянем ещё месяцев шесть. А Варе до детского сада ещё года два.

– Куртка… – записываю в свою виртуальную колонку расходов.

Собственно, поэтому, я и иду сегодня на собеседование. Надо как-то выкручиваться. Экономь, не экономь, деньги всë равно закончатся. А моя ненапрягающая подработка на полставки едва ли покрывает расходы на памперсы и детское питание.

Раздевшись, брат забирает из моих рук Варю.

– Привет, малая! – подкидывает её повыше.

– Тиша! – вскрикиваю я испуганно, и тут же осекаюсь.

У нас давно другие имена. Златы и Тихона Ольховских больше не существует.

– Миша, – раздосадованно поправляю я имя, которое до сих пор не «приросло» к брату. – Не подкидывай еë.

– Ей нравится!

– Все равно, не надо.

– Окей, мам! – стебет он меня.

По новым документам – я на восемь лет старше. Он – на полтора года младше. Это позволило ему стать моим «сыном», а не младшим братом. И это адски сложно нам – выглядеть на свой новый возраст! Спасает только то, что Тиша худощавый и ещё не слишком вытянулся.

А мою легенду про возраст пытался обеспечить стилист. Волосы и брови мои теперь темнее, ближе к темному шоколаду, форма губ и их цвет слегка изменены татуажем, над губой набита перманентом крупная пошлая родинка. Темно-карие линзы скрывают мою светлую янтарную радужку. И густая челка. Дурацкая! Раздраженно сдуваю её со лба. Спасибо, оставили длину волос, постригли, правда, как пышную гриву, ступеньками.

Но в зеркале я не узнавала себя после преображения месяца два. Поэтому стараюсь поддерживать образ. И, как велено, не попадать на камеры.

Нас ищут, я чувствую… Демон ищет. Он снится мне иногда, заставляя просыпаться по утрам заплаканной. Хочу забыть его… И мой сложный реал позволяет сделать мне это днëм. Но ночью он не оставляет меня в покое. Иногда прошу у неба ему побольше здоровья. И сейчас, вот, вспомнив, тоже.

День сейчас! Гоню все мысли о нём прочь. Мне не до этого, убеждаю себя.

Кот, слизывая со стула молоко, жамкает когтями мои новые дорогущие брюки, купленные специально для работы.

– Эй, брысь, Арс! – бегу отбирать, но уже поздно, всë в затяжках.

Ошарашенно пялюсь на испорченную вещь. Ещё расходы…

Арс поднимает испачканный в молоке нос, довольно урча. Ка-а-ак шмякнула бы по усам! Отрастил наглую морду.

Видимо, уловив мой настрой, моментально смывается в кухню.

Швыряю брюки обратно. Расстроенно достаю из шкафа длинную теплую юбку. И белая блузка с декоративным вышитым корсетом к ней теперь совершенно не пойдет. Надеваю скромный белый пуловер. Он слишком откровенно обтягивает мою увеличившуюся с рождением Вари на пару размеров грудь. Чтобы хоть немного отвлечь зрительно от нее внимание надеваю деревянные стильные бусы.

А когда-то я была обладательницей ожерелья с бриллиантами и рубинами. Я оставила его Черкасовым. Некрасиво, убегая, тащить с собой их семейную реликвию.

Губы крашу темно-вишневой помадой. Это тоже зрительно добавляет возраста. Вот так я экстренно перескочила из двадцати в двадцать восемь. И стала мамой двух детей. Спасибо мужчинам за мою непростую судьбу. Да, нам непросто сейчас. Но, я все это готова терпеть и преодолевать, лишь бы снова не попасть в зависимость и под угрозы.

И – под обаяние Демона. Это хуже всего. Это даже больнее, чем ранение в грудь. На автомате прикасаюсь к шрамам от пулевых отверстий на ребрах. Мне нужна пластика. Пока не сделаю её, они легко выдадут мою личность.

Ладно, хватит жалеть себя. Пора бежать!

Но не успеваю застегнуть сапоги, как из кухни снова доносится требовательный плачь дочери. Скачу на одной ноге.

– Арс, отдай! – тянет из пасти кота пустышку брат. Тот выпускает когти, защищая свою добычу. Повадился таскать Варины пустышки и грызть их.

– Она ему сама в пасть засунула! – виновато разводит руками брат.

Достаю из шкафа новую, уже прокипяченную на такой случай. Отдаю в пухлые ручки Вари.

Арс довольно грызëт отжатую пустышку. Вот что с ними делать??

– Следи за ними! Пусть каждый грызет свою, – оставляю последнее распоряжение.

– Ма-ма-ма-ма… – довольно улыбаясь лепечет Варя.

Целую ее в нос и убегаю.

Тюмень – красивый город. Уехать отсюда в предложенных направлениях у меня не вышло. Практически сразу же попала в больницу на сохранение. Потом заболел воспалением легких брат. Потом, я со своей угрозой выкидыша… Но, может, и к лучшему, что не вышло. Здесь вряд ли будут искать, даже если Волков расскажет, что мы попрощались здесь. Он уверен, что я поехала отсюда глубже, в Сибирь. А Тюмень большая, затеряться очень легко. Тем более, такой домоседке и затворнице, как я.

Мне приходит смс от нашего арендодателя. Квартплата со следующего месяца повышается.

Боже, дай мне пожалуйста эту работу! Она нам очень нужна.

Такси тормозит у скромного офисного здания без всяких вывесок. Я, черт возьми, опоздала! Торопясь, бегу по коридору первого этажа к кабинету нашего гендиректора. Здесь вывеска есть: «1001Ночь-FM». Я второй редактор на радио, да. И работаю на дому.

Вряд ли мои родители и мой дед полагали, что их любимая «Золотинка», бывшая наследница золотых приисков Карелии окажется в столь плачевном положении. Но моё наследство, видимо, кем-то проклято.

Стучусь, заглядываю в кабинет.

– Вадим Павлович, извините… Мне было назначено пол часа назад. Алиса Шилова.

Замерев, смотрит мне в глаза. Я и сама то раньше видела его только на фото. Лет сорока… Темноволосый, жилистый, экспрессивный, глаза чуть навыкат.

– Шилова… Шилова…

– Я второй редактор. Работаю дистанционно. Вы, наверное, меня только по документам и знаете.

– А! Алиса Александровна Шилова. Неожиданно.

Неловко усмехнувшись, показывает рукой на кресло. Долго рассматривает меня. Мне становится немного не по себе. Ерзаю на кресле, перекладывая ногу на ногу.

– Я по поводу освободившейся должности выпускающего редактора. На самом деле, я могу забрать всю нагрузку по редактуре на себя. Ольга Максимовна, – наш бывший выпускающий редактор, – никогда не дорабатывала мои сценарии и правки. Поэтому, мне кажется, я справлюсь. Вы можете уточнить у нее по качеству моей работы.

– Алиса, к сожалению, выпускающего редактора я уже взял.

– Жаль… – опускаю взгляд.

– Нет, не жаль. У меня другая идея. Прочтите вот это, пожалуйста.

Протягивает мне лист бумаги, вытащенный наугад из разбросанных бумаг на столе. Не понимая, что он от меня хочет, прокашливаюсь и, не торопясь, начинаю читать.

– «Он не был приветливым мужчиной, скорее, наоборот. И покорял женщин своим отчужденным, чуть надменным взглядом. Он словно говорил им – я обитатель совершенно иных пространств. Я уведу вас с собой. Я придам смысл всему, чему обычные мужчины не придают значения! Другими словами, его взгляд был обещающим нечто неземное…»

Читаю плавно и уверенно, едва ли понимая смысл написанного. Поднимаю на Вадима Павловича вопросительный взгляд.

– Да! – кивает он. – Прекрасно. Идеально. То, что нужно.

Сглатываю ком в горле.

– Мы вводим новую ночную рубрику. Ваш голос – это нечто. Но Вы, наверное, и так в курсе этого. Тембр очень сексуальный. Речь у Вас правильная, дикция прекрасная… А я уже неделю слушаю претендентов, и всё мимо кассы.

– Ой… – неуверенно расчесываю пальцами волосы. – Я не умею работать в эфире. Я растеряюсь.

– Алиса, но запись же идет до эфира, потом разбавляется музыкальными треками. Аудио-редактор уберет откровенные косяки за этот интервал. Сценарии у Вас будут, да Вы же сами их пишете к некоторым рубрикам как второй редактор. Не вижу проблемы. К тому же, гонорар будет не ниже, чем у выпускающего редактора. Соглашайтесь на пилотный выпуск!

Волков запретил строго настрого работать в медиа. Но имел в виду – попадать на камеры. А голос – это же не видео, и даже не фото. Поработаю до лета, а потом переедем куда-нибудь. У меня будет хорошее резюме. Устроюсь на менее «заметную» работу. Ну кто может услышать и узнать мой голос в Тюмени на ночном радио? Мало ли похожих голосов? А работать дома и получать приличные деньги – это редкость. Надо соглашаться…

– Только у меня условие, Вадим Павлович. Нигде не будут фигурировать мои фотографии.

– Легко, Алиса! Гарантирую Вам загадочность.

Глава 2 – Смерть за спиной просветляет

Перед тем, как зайти в палату к отцу, дожидаюсь его лечащего врача.

– Какой прогноз?

– Прогнозов больше нет. Метастазы… Лимфоузлы поражены. Теперь только ждать, какой из органов откажет первым. Вероятно, печень.

– Сколько осталось?

– До полугода. Но, на самом деле, гораздо меньше.

– Всë же было под контролем!

– Всë бы и было под контролем, Демид Альбертович. Но опухоль поразила оба яичка. А Альберт Маркович отказался от удаления. Лучевая терапия не дала необходимого эффекта.

– Господи… – от ужаса у самого всë к хренам сжимается. – Кастрация или смерть?

– Страх кастрации у мужчин очень силен, и они всегда надеются на менее радикальные меры. Сначала лучевая терапия давала неплохой эффект. В какой-то момент нам показалось, что мы достигли ремиссии. Но раковые клетки креативны. Они вышли в кровоток. Стресс ускорил развитие болезни. А Альберт Маркович пропустил несколько плановых обследований, запустив ситуацию.

– Ясно. Болевой симптом?

– Он на морфиносодержащих препаратах.

– Я зайду?

– Он не один. С женой. Постучите…

Мы давно не говорили с отцом. Я не держу на него обиды за то, какое решение он принял относительно меня по наследству. Но я и не сожалею о своих решениях – я забрал своë. Каждый из нас по-своему прав.

Приоткрываю дверь. Встречаюсь взглядом с моей молодой мачехой. Ах, да! Надо было постучать. Постоянно забываю об этой детали.

– Доброго дня, – захожу в палату.

На руках у Натальи годовалый мальчишка. Это мой брат. Марк.

Отцу ставят капельницу.

Присаживаюсь перед мальчиком. Мы первый раз видимся.

– Привет, брат, – пожимаю пухлые пальчики.

Мальчик не реагирует, продолжая смотреть в сторону. Бабушка немного рассказывала о нём. Марку ставят аутизм. Он практически не реагирует на людей. Вижу, как у Натальи трясутся пальцы, которыми она сжимает его.

И вообще она очень худа, измотана, глаза нервно блестят. Подурнела. Теперь моя мачеха не выглядит моложе меня. Из покладистой незаметной мышки она превратилась в грубую крысу, зажатую в угол. Впрочем, Наталья всегда была неприятна мне.

Пересаживает мальчика в стоящую рядом коляску.

– Демид, – заламывая руки шепчет негромко. – Помоги мне. Он не оставляет мне ничего! Только «ежемесячная сумма на содержание» и маленькая квартирка.

– Квартира на Пресне? – думаю, он отдал ей эту.

– Да.

– Нормальная квартира, Наталья. Гостиная, две спальни. Практически центр Москвы.

– У меня больной ребенок, как я буду?!

– Марку требуется лечение?

– Не знаю я! Пока не до этого, – нервно. – Боже… Как мы будем жить?? Он даже не оформил её на меня, чтобы я не продала, понимаешь? Мы просто будем там жить!

– Ну, и живите. Никто же не отберëт.

Смахивая слëзы, отходит к окну. Сзади, в кармане коляски, игрушка. Вытаскиваю, протягиваю Марку. Не смотрит.

– Да, ему всë равно, можешь не стараться! – обиженно.

Всовываю в пальцы резинового зверька. Сжимает, не глядя. Ещё раз, ещё раз, еще раз… Звука не раздается.

– У него пищалка из игрушки выпала, – рассматриваю я игрушку в его руках снизу.

– Это я вытащила. Достало уже… Пищит и пищит. Сил нет слышать!

Мля…

– Держись, брат, – треплю по голове.

Медсестра наконец-то уходит. Я подхожу ближе к отцу.

– Здравствуй, сын. Был уверен, что ты придёшь.

Жесть… Год назад ещё был цветущим мужчиной, теперь иссушенный старик. Как быстро, неожиданно, неумолимо и страшно.

– Как ты?

Болезненно и мутно ухмыляется.

– У меня несколько просьб. Всë по канону.

Киваю.

– «Дети из нашей семьи не должны быть брошены».

– Согласен.

– Проследи. У меня три сына и внук.

– Прослежу.

– Вторая – мать.

– Мог бы не просить. Бабушку я не брошу.

– Нет. Твоя мать. Маргарита Владимировна… В девичестве Ларина. Теперь Майер. Живёт в Дрездене, адрес есть в сейфе. Пароль ты знаешь. Я поступил жестоко. Хреново теперь умирается. Может, поэтому. Найди еë, что ли. Пообщайся. Скажи, что я был неправ.

– Сделаю.

– Третье. Наталья, выйди…

– Да знаю я и так, что ты скажешь! При мне говори! – с досадой и ненавистью.

Пока отец был в силе, она и близко не смела таким тоном с ним разговаривать.

– Выгони еë… – закрывает он глаза.

Выходит сама, раздраженно хлопнув дверью. Марк даже не вздрагивает.

– Ей положено небольшое содержание. На сына. Если она будет плохо обходиться с ним, отними, найди ему хороший интернат и оплачивай из этой суммы ему содержание. Навещай его.

– Она плохо с ним обходится?

– У него хорошая няня. Наталье сейчас не до него. Впрочем, ему всë равно. Он аутист.

– Мне жаль, пап.

Отворачиваюсь к окну. Жесть… Жесть!

– Наш семейный бизнес в руках Родиона и его команды. Он сменил моих людей. Теперь он – генеральный. Но, юридически бизнес принадлежит всë также их со Златой общему ребенку. Помоги ему найти и вернуть жену. Примириться. Он сожалеет, что потерял её. А Злата… Она не позволит ему всë разбазарить. Мой внук должен получить обещанное. Хоть я и нарушил детали нашего договора с Ольховскими, но суть мне хотелось бы соблюсти.

– Здесь – нет. Прости, отец. За эту женщину и твоего внука между нами будет война. И она уже началась. Злата сбежала не без участия Родиона. Он последний, кто говорил с ней.

– Тогда, ты как старший, обязан гарантировать всем, что они выживут в этой войне.

– Буду к этому стремиться.

– И… Да. Хотел всегда сказать: горжусь тобой. Иди…

Отцовское благословение. Не думал, что когда-либо получу.

– Очень ценно… Спасибо. Я тобой тоже.

Смерть за плечом просветляет. Отец все сказал по делу, в духе Черкасовых.

Попрощавшись с братом ухожу.

Глава 3 – Идеальная схема

Сосредоточиться сложно, на третий раз перечитываю поправки в контракте. И, мать их, переписать этот договор с закупщиками без участия держателя контрольного пакета я не могу. Потому что вопрос поднят о частичном слиянии организаций в единый концерн. Это выгодно. Очень. Но, необходимо разделить фирму юридически на два разных функционала.

Мне нужна Злата. Еë подпись и присутствие на подписании. Она входит в совет директоров. Если мы это подпишем, мы снова поднимемся на нормальные объемы поставок. Если не подпишем, потеряем этот контракт, а он у нас главный кормилец.

Злата…

Весь спектр моих эмоций по поводу еë побега словами не передать. Я чувствую себя преданным. Это главное. Но это лишь звезда на верхушке огромной новогодней ёлки моих личных пиздецов, связанных с еë побегом.

Год поисков в пустоту. Карелия прочесана по сантиметрам. Всех её «крепостных» перетрясли на пять раз. Не было её там.

Границу она не пересекала. Все записи из пунктов пропуска и таможни затерты до дыр. Негласные ориентировки даны по всей ментовской сети – и на неë и на Тихого. Вознаграждение объявлено приличное. Но никаких новостей. Растворилась!

Как это возможно? Сама бы она не справилась – это факт. Волков, значит, да?

– Дэм, ты прочитал?

– Да. Но ты перечитай, – отдаю Регине договор. – Не соображаю ничего. Ваха!

Откатываюсь от стола на кресле в сторону его кабинета.

– Чего?

– Ты договорился о встрече с траблшутером этим?

– Через сорок минут.

– Где?

– В кофейне здесь, недалеко…

Снимаю пиджак и рубашку. Надеваю черную толстовку с капюшоном. Брюки меняю на джинсы. На глаза – хамелеоны.

Если Волков помогал Злате исчезнуть, он обязан был пробить всех, от кого она прячется. И знает меня. А в таком виде я бываю крайне редко.

Смотрю на себя в зеркало. Взъерошиваю шевелюру. Надеваю капюшон.

Да, вообще не бываю я в таком виде. Гопник какой-то… Но удобно, черт возьми!

Мы переходим дорогу. В кофейне тёмно-коричневые витражные окна и ряд столиков с диванами вдоль них, их видно с улицы.

– Говорить что – помнишь?

– Помню.

– Я буду за соседним столом. Разговор запиши. На всякий…

Обходим, припаркованные у кофейни пару тачек. Резко поворачивая в парковочный карман ещё одна тачка практически втыкается в нас. Отшатнувшись, нечаянно цепляюсь за зеркало крайней, припаркованной. Краем глаза замечая необычную обручалку у водителя. Его кисть лежит на руле.

Вахтангу бампером прилетает по ноге. Внутри у меня всё дергается от этого удара. Но он оказывается не слишком сильным и даже не сносит его с ног.

Гневно разворачиваемся с ним на лихача.

Девка… На глазах огромные очки. Губы отекшие и синюшные, все в проколах. Видимо, наводила только что «красоту».

Тачку так и оставляет, наполовину торчащей задом на узкой дороге. Ваха, пиная ей по колесу, бросает что-то агрессивное на грузинском. Иногда он выдает на эмоциях.

– Отвали, чурка, – грубо фыркает она ему в ответ.

– Чурка – это ты, парковаться научись! – ввязывается, он в перепалку.

– Ваха, Ваха… – морщусь я. – Ну, не так.

Достаю телефон, снимаю тачку, владелицу, которая продолжает хамить.

– Телефон убери, э! – возмущается она.

Хлопаю Вахтанга по спине.

– Пойдём. Женщину должен наказывать её мужчина. И отвечать перед тобой за еë косяки тоже должен он. Мужчины не воюют с женщинами.

Скидываю охране запись с номерами.

– Разве это женщина?! Животное! – кипит он.

– У животных тоже есть хозяин. Не перелаивайся с собаками, горячий грузинский парень.

– В Грузии русским обзывают, в России – грузином! – страдальчески закатывает глаза.

У Вахи мать грузинка, отец русский. На грузина он похож не особо, больше на русского. Родился и вырос в России. Менталитет, скорее, наш. Говорит без акцента. Но кровь иногда вскипает у него по-восточному.

Заходим в кафе. Вахтанг заказывает кофе. Я – пару стаканов вискаря со льдом.

– Дэм, женись на моей сестре, будем братьями. Она красавица! Хозяйственная, послушная.

– Верю. Но не могу. Я женат.

Да, я довел до конца наше со Златой заявление о браке.

Ты два раза согласилась на этот брак, Золотинка. Отвечай теперь за это! Немного бабок и нас расписали без ее присутствия. Всё! Мы уже год как женаты. Увы, не могу сообщить ей об этом.

– Разведись! Зачем такая жена, которая мужа не ценит?

– Я люблю еë.

Вытаскиваю висящий на шее медальон.

– Это – еë лемби. В Карелии – элемент любовной магии. Если женщина хочет навсегда приворожить и присвоить мужчину, то дарит ему свой лемби. Подарить может только один раз в жизни. Как невинность. Для других мужик после этого потерян.

– Сказки! – недоверчиво качает головой Ваха.

Пожимаю плечами.

– В моем случае работает эта зараза отлично. На других смотреть не могу.

– Нафига ты взял эту дрянь?? – в ужасе морщится он.

– Я попросил его у неë, – улыбаюсь я. – Самое страшное знаешь что? Я об этом ни разу не пожалел.

Изображая фейспалм, Вахтанг забирает свой кофе и садится за центральный столик. Присаживаюсь за соседний. Я хочу видеть и слышать, что и как будет говорить этот Волков.

До встречи ещё минут двадцать. Нервничаю. Если эта нить не приведет никуда, то уже и не знаю…

Злата часто снится мне. Во снах отдельная реальность, где мы вместе. Где говорит, что любит. Там много еë… Много нежности, секса, близости… И в последнее время, мне все меньше хочется просыпаться по утрам. Существую только на упëртости и злости.

Зачем?! Ну, зачем был этот побег, глупая?? Осознаешь ли ты насколько подставила меня этим? Вряд ли. Женщины! Беременные женщины – ещё хуже! Нельзя и на мгновение оставить.

– Ваха, дай сигарету.

Не поворачиваясь, поднимает пачку вверх. Забираю две, и возвращаю обратно.

– Не психуй, Дэм. Найдëм.

– Мхм…

Затягиваюсь удушающим дымом, погружаясь в это ощущение замедления момента. Редко курю… После ранения в лёгкое бросил. А начал опять, когда она сбежала. Смотрю, как тлеет кончик сигареты.

Колокольчик на двери звякает.

Вот и Волков. Постарше меня. Собранный, уверенный. Обводит цепким взглядом кофейню, столики… Плечи, как мне кажется немного напряжены. Отворачиваюсь к окну, чтобы не встречаться с ним взглядом.

– Захар Тимофеевич? – негромко обращается к нему Ваха.

– Вахтанг?

– Да.

Пожимают друг другу руки. Присаживается за столик. Быстро переходят к сути вопроса.

– Мне нужно «переехать» так, чтобы меня никто не нашёл. Какие есть варианты для меня? – уточняет Вахтанг.

– Смотря, кто будет искать. Частные лица, фейсы, Интерпол?…

– Допустим, партнëры по бизнесу, менты, возможно. Я должен крупную сумму.

Волков нахмуренно разглядывает его. И словно теряет интерес. Вежливость во взгляде остаётся, азарт исчезает.

– Могу помочь Вам быстро сделать визу в Австралию. Выберете любой Смолл-сити. Уединённый домик в пригороде. Немного измените внешность. Расплачиваться будете только наличкой. Представляться другим именем. Всем говорить, что вы итальянец или… француз. Передвигаться наземным транспортом. Проблема решена. Вас никто не отследит. Тариф стандартный.

– Меня снимут с рейса, – уточняет Ваха. – Не выпустят из страны.

– Хм… Байкал, Хабаровск, Хакасия, Алтай…

Трындец! Всю страну не перекопаешь.

– Оо… За Уралом жизни нет, – улыбается Ваха.

– Вы удивитесь, Вахтанг. Там можно вполне комфортно устроиться. А главное – выжить.

– Я привык к хайтеку.

– А мне показалось, Вы привыкли к жизни, – прохладная циничная улыбка.

– Вы умеете убеждать, Захар Тимофеевич. Ну, допустим… Пусть будет Хакасия. Какой-то конкретно город посоветуете?

Мы на мгновение встречаемся взглядами с Волковым, синхронно затягиваясь сигаретами. И так же синхронно выпускаем дым. Кольцо на его пальце. Я видел такое…

– Никакой! – переводит взгляд на Вахтанга. – Точку вашего конечного назначения я знать не буду. Для меня это просто-напросто опасно. А для Вас – ненадежно. Вы получите перечень рекомендуемых пунктов назначения. Их будет около двухсот. Но, опять же, Вы совершенно не обязаны выбирать из этого списка. Это всего лишь наиболее комфортные городки, где легко устроиться и потеряться. И инструкции как вести себя. Если Вы выберете другую точку – Ваше право.

– То есть… – вздыхает Вахтанг. – Даже Вы, не в курсе, где теперь Ваши клиенты?

На лице Волкова самодовольная улыбка. Я даже ловлю в ней что-то типа провокации. Или вызова. Переводит взгляд обратно на меня.

– Идеальная схема, правда? Я ответил этой схемой на те вопросы, которые Вы еще не задали?

Ах, ты сволочь…

Допиваю залпом виски.

Мы налажали. А он профи. Приехал заранее, изучил обстановку.

Второй стакан беру с собой и пересаживаюсь к ним за стол. Что ж будет играть в открытую.

– Демид… – тяну ему руку.

Пожимает.

– Захар.