Текст книги "Интим. Разговоры не только о любви"

Глава IV. МОЖНО ЛИ СЧИТАТЬ ЛЮБОВЬ АФРОДИЗИАКОМ
О химии любви

ЯЛВ: Любовь локализована в затылке.

ЗИ: Это так ты говоришь о чувстве, которое придает жизни смысл, которому человечество посвятило тома поэзии, из-за которого вспыхивали войны?

ЯЛВ: Мы можем с большой точностью указать на ту часть мозга (ну, не сердца же!), которая за нее отвечает. Что поделаешь, химия любви очищена от романтизма. Любовь и неразрывно связанное с ней вожделение – суть эмоции. Любовь как эмоция локализована (результаты сканирования мозга людей, заявивших о том, что они влюблены) в части лимбической системы, находящейся в затылке. В лимбическую систему входят, в частности, гипокамп, миндалевидное тело и прилежащее ядро – участки мозга, которые у влюбленных наиболее активны. В них появляются высококонцентрированные химические соединения, вызывающие состояние восхищенности и приподнятости. В середине восьмидесятых годов ХХ века ученые с помощью томографов сумели показать активность именно этих участков мозга.

ЗИ: Да, действительно, современная компьютерная техника, магнитный резонанс прекрасно показывают все цвета любви.

ЯЛВ: Вот именно что цвета, потому что графики на экранах мониторов, подключенных к томографам, удивительно цветастые. Группа немецких и английских ученых исследовала мозг тех, кто утверждал, что влюблен. Представители университетов в Оксфорде и в Йене вели большой исследовательский проект, в котором был изучен мозг 75 человек, заявивших о наличии у них влюбленности. Действительно, в 98 % случаев наибольшая активность была отмечена в той части, которую занимает лимбическая система. Весь frontal cortex, то есть главная часть мозга, находящаяся в лобной части, ответственная за логическое, сознательное мышление, практически бездействовала. В чем состоит активность мозга? Активная зона, видимая на томографической картинке, забирает больше всего энергии, а энергию черпает, естественно, из сахара. У влюбленных лимбическая система (средоточие эмоций) была исключительно цветастой, а та зона мозга, что связана с мышлением, практически целиком была черной. Один из сотрудников, работавший в этой группе, предложил организовать выдачу удостоверений влюбленного человека. Теперь ничего не скроешь. Картинка мозга у всех влюбленных одинакова. Характерно и то, что зоны, ответственные за зрительное восприятие, с которыми соединены мозговые нервы, тоже были темными.

ЗИ: Вот оно доказательство народной мудрости, утверждающей, что любовь слепа.

ЯЛВ: Вполне возможно. Просто влюбленные не вполне хорошо видят, потому что их активность перенесена в лимбическую систему.

ЗИ: А ты знаешь, предложенная в шутку сертификация влюбленных, может, и не такая плохая идея. Помню, была у меня в консультации одна пара, где одна сторона (женщина) сомневалась, что другая сторона (мужчина) любит ее.

ЯЛВ: Ну и? Ты послал мужчину на томографию?

ЗИ: Я нет, но она точно послала бы. Говорила: «Я не верю ему. Я могу столько потерять в этом браке, что просто не верю ему». Не знаю, чем всё закончилось, потому что эта дама делала всё, чтобы направить его на томографию.

ЯЛВ: С ума сойти. Она его таким манером могла и на вариограф послать.

ЗИ: Нечего смеяться. Всё это очень важные и серьезные дела человеческие. У нее были сомнения, и она хотела получить ответ на них на официальном бланке.

ЯЛВ: Серьезно? Исследование может нам показать лишь состояние влюбленности, но не даст имени того, в кого мы влюблены.

ЗИ: Вот я ей и говорю: «Понимаете, ведь может быть так, что у кого-то есть любовь на стороне, не так ли? То есть ваш муж – при том, что он остается с вами, – может быть влюблен в другую женщину».

ЯЛВ: Так что, перед ученым еще много неизведанного.

ЗИ: Действительно, только существует определенный риск: воспользовавшись прогрессом в медицине, кто-то сможет уговорить партнера пройти обследование и выявить, что партнер не так уж и влюблен.

ЯЛВ: Дорогой Збышек, спешу успокоить тебя, а заодно и всех поляков, которым светят подобного рода обследования. Очередь на томографические обследования, финансируемые из Национального фонда здравоохранения, в Польше длинная, время ожидания составляет пять лет. За это время влюбленность легко может испариться. Кроме того, необходимо иметь в виду, что если после нескольких лет в брачном союзе не видна больше активность лимбической системы, это вовсе не означает, что партнер собирается вас бросить, уйти или что он нашел себе кого-то другого.

ЗИ: Почему лимбическая система светится как лампочка на экранах томографов?

ЯЛВ: Главным образом потому, что она возбуждена появившимися в мозгу некими специфическими веществами. Вот здесь мы можем задаться вопросом: с каких веществ начинается любовь? И сразу один комментарий: ученые знают, что появляется в мозгу влюбленных, но не могут определить (и это очень радует, по крайней мере меня, как отчасти поэта, отчасти ученого), почему эти вещества появляются. Мы знаем, что появляется – и это уже огромное научное достижение, – но всё еще не можем сказать, почему у этой женщины или у этого мужчины при встрече с тем мужчиной или с той женщиной в организме выработались именно эти химические соединения. На этот вопрос пока еще никто не ответил. Первой субстанцией, которую заметили у людей, объявляющих себя влюбленными, является фенилэтиламин. Он появляется в очень высокой концентрации, так как она превышает 1500 %, а сам он очень маленький, как будто специально придуманный Природой или Богом, в зависимости от того, кто во что верит, чтобы беспроблемно проникать через все рецепторы, проходить практически в каждую мозговую клетку, во все нейроны. Сразу поясняю: рецептор – это белок, протеин, который чаще всего расположен на поверхности нейрона и имеет отверстие, своеобразную сважину для ключа, через которую определенное химическое вещество должно проникнуть внутрь клетки, в данном случае нейрона, и вызвать самые разные химические реакции. Всё, что происходит в нашем мозгу, происходит благодаря простому механизму: появляется некое химическое соединение, которое проходит через рецептор внутрь клетки и вызывает определенную реакцию, которая реализуется в наших ощущениях.

ЗИ: Ты с таким знанием, с такой страстью говоришь о любви, что я помолчу еще немного.

ЯЛВ: Меня давно интересовало, почему, когда мы влюблены, ведем себя очень нерационально. Может, не столько нерационально, сколько нетипично, нестандартно. У нас масса физиологических реакций на появление в мозгу химических веществ: мы краснеем, потеем, у нас учащенно бьется сердце. В состоянии влюбленности человек для того, чтобы функционировать, может обойтись в среднем на две трети меньшим сном! Внимание всем соням: сна на две трети меньше! В этом состоянии у нас наступает нарушение восприятия времени: влюбленному человеку ожидание объекта любви в течение пяти минут может показаться часами, а не минутами. Мы начинаем хуже видеть, многого не замечаем…

ЗИ: Ну да, в состоянии влюбленности недостатки предмета обожания становятся невидимыми.

ЯЛВ: Это следует из того, что в наших клетках появлялись определенные вещества. И с самого начала люди чувствовали, что это какая-то химия, соединенная с биологией. Короче, биохимия. А если есть химия, то должны быть и молекулы. В наше время эти молекулы удалось идентифицировать, назвать, измерить, взвесить, узнать их атомную массу и изобразить структуру. Первое из появляющихся веществ, первая ласточка, сообщающая о любви, – как раз фенилэтиламин, причем в высокой концентрации. Фенилэтиламин – простое соединение, встречающееся, например, в шоколаде. Неслучайно, когда чувство уходит и мы пребываем в стрессе, мы объедаемся шоколадом. Возможно, такое происходит как раз потому, что в связи с исчезновением объекта любви нам не хватает фенилэтиламина?

ЗИ: То есть появилось объяснение, почему у некоторых водителей, особенно у женщин, когда что-то идет не так с любовью и появляется чувство потери, вдруг в бардачке машины обнаруживается ворох оберток от шоколадок?

ЯЛВ: Возможно, это какой-то атавистический механизм пополнения запасов фенилэтиламина. Только я сразу предупреждаю всех, надеющихся измену партнера заесть шоколадом: для восстановления уровня содержания фенилэтиламина пришлось бы съесть приблизительно пять тонн шоколада. Трудно фенилэтиламин чем-то заменить, это производная аминов, соединение, похожее на наркотический стимулятор, поэтому можно сказать, что мы с самого начала из-за любви находимся как бы в состоянии наркотического опьянения. На самом деле в период влюбленности появляется эндогенно произведенная приличная доза вещества, похожего на наркотик. И то, что это наркотическое соединение эндогенного происхождения, имеет огромное значение, потому что нельзя вколоть себе фенилэтиламин в вену, чтобы он заработал в мозгу. Для того, чтобы он действовал, он должен быть выработан самим организмом, эндогенно. В этом и состоит этот прекрасный механизм. Фенилэтиламин находится в мозговом кровообращении, его огромная концентрация вызывает ряд самых разных процессов, прежде всего активацию рецепторов: рецепторы вибрируют на поверхности клетки и выхватывают другие химические вещества, затягивая их внутрь. Какие рецепторы чаще всего возбуждаются от фенилэтиламина? Вот здесь уже не до смеха, потому что фенилэтиламин возбуждает опиоидные рецепторы, которые в состоянии возбуждения могут принять большие количества опиатов. Все мы знаем, что опиаты – это прежде всего морфин. Короче говоря, в начале любви появляется вещество, похожее на наркотический метилфенил-этиламин, – фенилэтиламин, которое возбуждает опиоидные рецепторы, а те, в свою очередь, с огромным удовольствием поглощают наркотические вещества. В нашем мозгу ничего не делается случайно, опиоидные рецепторы там тоже не случайно. Любовь, подобно морфину, может успокоить боль. Любовь возбуждает, как наркотические вещества. Долгое время не верили, что в мозгу может находиться нечто такое, как опиоидные рецепторы, потому что никто не верил, что Бог (или, если угодно, Природа) создал в нашем мозгу рецепторы для приема веществ, которые нас убивают. Ведь не мог же Бог знать, что где-то там будут производить наркотики, а если знал, то не должен был готовить нас к приему того, что убивает. Тем не менее в нашем мозгу присутствуют опиоидные рецепторы. Это уже с 1972 года стало научным фактом благодаря открытию Кэндейс Перт (Candace Pert), аспирантки из Университета Джона Хопкинса.

ЗИ: В момент влюбленности выделяются эндорфины и делают нас счастливыми.

ЯЛВ: Действительно, опиатные вещества были названы эндорфинами. Их открыли в 1975 году немецкий химик Ханс Костерлиц (Hans Kosterlitz), работавший в Шотландии в Университете Абердина, и его друг, американец Джон Хьюз (John Hughes). Они выделили первый из эндорфинов, который им удалось измерить, взвесить, определить структуру. В статье в журнале «Нэчюр» (Nature) от 1975 года его назвали энцефалином, но из-за того, что американцам трудно давалось произнесение этого слова (sic!), его позднее переименовали в эндорфин. Он принадлежал к группе пептидов. Пептид – не что иное, как белок, а белок – не что иное, как соединение аминокислот. Первый выделенный эндорфин состоял всего из пяти аминокислот. Кроме того, Костерлиц и Хьюз подтвердили, что мы производим опиаты в мозгу под влиянием экстремальных ситуаций, как влюбленность или страдание. Организм тех, кто очень страдает, естественным образом вырабатывает опиаты, морфин, чтобы успокоить боль. Исследование мозга шаманов, тех, кто ходит босиком по горящим углям, то есть переносящих страдание, обнаружило наличие громадного количества опиатов, аналогичных морфину, то есть веществ, заглушающих боль.

ЗИ: Интересно.

ЯЛВ: Громадная концентрация эндорфинов вблизи воспринимающих опиоиды рецепторов появляется в мозгу человека во время полового акта. Секс имеет для любви связывающее значение, он – строительный материал. Без секса нет настоящей любви. Появляются такие химические вещества, которые вводят нас в состояние эйфории, благодаря чему мы привязываемся к определенному человеку, поэтому, ложась с объектом своего вожделения в постель, всегда следует иметь в виду, что половой акт, даже случайный, может закончиться зависимостью. Ведь эндорфины не знают, что в вашей жизни это всего лишь эпизод.

ЗИ: Как это обнаружили?

ЯЛВ: Американская нейробиолог, упоминавшаяся выше Кэндейс Перт, кстати, красавица, доказала, что опиоидные рецепторы находятся также в человеческом мозгу. Сначала она исследовала это на бедных хомячках и крысах, без которых многих важных вещей мы так и не узнали бы. Молодая женщина-ученый, доктор из Университета Джона Хопкинса в США, позднее работавшая в Институте национального здравоохранения в Вашингтоне, поставила довольно жестокий опыт, а именно: спаривала крыс и на разных этапах полового акта снимала самца с самки, вскрывала черепные коробки, вынимала мозг, помещала в миксер, облучала их радиоактивными веществами, чтобы установить, насколько рецепторы активны в этот момент, и устройством, напоминающим счетчик Гейгера – Мюллера, исследовала активность опиоидных рецепторов перед половым актом, в его разгар и после него. Она установила, что в момент эякуляции или мгновением раньше концентрация эндорфина, то есть как раз опиатов, в мозгу превышает 240 % по сравнению с уровнем на начало акта. Самая большая концентрация была зафиксирована за мгновение до эякуляции. И тогда возник вопрос, присутствует ли такое же явление в человеческом мозгу (на людях ведь такого эксперимента не проведешь). И тогда Перт осенило, она подумала: если опиаты и эндорфины выделяются в мозгу, то они естественным образом поступают и в системные жидкости, в том числе и в слюну. Она попросила знакомого химика сделать для нее специальную жевательную резинку, которую она жевала с мужем во время соития. На разных фазах полового акта они выплевывали свои резинки, а потом изучали содержащиеся в слюне химические вещества, измеряя содержание опиоидов. Ей удалось установить, что люди во время секса эндогенно производят опиаты в огромном количестве. В мозгу человека, как и у тех бедных хомячков, отмечается превышение активных опиатов на 200 % за мгновение до оргазма и в ходе полового акта по сравнению с их наличием на начало полового акта. Потом наша доктор уговорила еще нескольких коллег из лаборатории на повторение ее опыта с жевательной резинкой, поскольку не могла поверить в результаты своего единичного эксперимента. Таким образом, имело место исследование внутри репрезентативной группы. Кэндейс Перт описывает этот эксперимент в книге «Молекулы эмоций» (Molecules of Emotion). О своем нестандартном эксперименте с жевательной резинкой она написала статью, но ни один из американских научных журналов не пожелал напечатать ее в те времена. Иногда американцы со своим лицемерным пуританизмом просто смешны…

ЗИ: Правильно ли я понял: любовь начинается с производного фенилэтиламина, а потом появляются интенсивные эндорфины?

ЯЛВ: Мало того – всё это сопровождается еще одной химией – химией, связанной со стрессом и страхом: любовь всегда связана с этими двумя состояниями. Стресс возникает из опасения, что мы можем не удовлетворить человека, с которым связаны. Нас мучают сомнения, неуверенность и страх, поэтому в крови человека появляется кортизол – гормон стресса. В малых дозах кортизол стимулирует, а в больших может привести к смерти. И опять для доказательства этого тезиса использовали крыс. Специально повышали уровень концентрации кортизола в крови грызунов, подвергая их воздействию электротока: уровень кортизола был таким высоким, что крысы подыхали. Их пульс учащался, переставали функционировать защитные механизмы. Вот и у людей – влюбленных и любящих – отмечается наличие довольно больших доз кортизола. К этому добавляется связанный с возбуждением адреналин в большой концентрации. То есть мы напичканы стимулирующим фенилэтиламином, эндорфинами, а вдобавок атакованы громадной концентрацией кортизола. Уровень адреналина соответствует дозе, выделяемой посетителем американских горок. С медицинской точки зрения такая химия вызывает «отравление» организма, а появляющиеся в результате такого отравления физиологические реакции не могут длиться слишком долго.

ЗИ: Само собой.

ЯЛВ: Потому что это привело бы к абсолютному истощению организма. Отсутствие сна, потеря аппетита, концентрация на мыслях, кружащих около одной лишь темы. У большинства людей любовь можно сравнить с навязчивым неврозом. Влюбленный человек посвящает 97 % времени размышлениям о предмете любви. Это такой же навязчивый невроз, как и постоянное мытье рук.

ЗИ: Тогда, будь добр, скажи, почему мы хотим быть влюбленными, гонимся за любовью?

ЯЛВ: Со временем концентрация химических веществ в мозгу снижается и естественным образом происходит привыкание к этому состоянию, о чем мы уже говорили в главе «Ты меня больше не любишь?!» Впрочем, каждый морфинист знает, что с течением времени требуется всё больше и больше морфина, чтобы он подействовал. Нам, людям, страдающим хроническими болями, это известно, и это подтвердит каждая медсестра из паллиативного отделения: сначала дают пять миллиграммов морфина, чтобы не так болело, а четыре месяца спустя уже надо давать 25 миллиграммов, чтобы утихомирить боль.

ЗИ: А мог бы ты еще раз рассказать, только языком, понятным тем, кто прогуливал уроки химии?

ЯЛВ: Ладно, постараюсь. Начнем романтично и поэтично. Ты танцуешь с женщиной, которая тебе приглянулась, и нежно целуешь ее во время танца в ушко. Она получает сигнал, и ты тоже получаешь сигнал. Ты чувствуешь запах женщины, мягкость ее волос, тебе нравится тембр ее голоса. Ты перерабатываешь эту информацию в мозгу. И по какой-то причине – пока еще никто не знает почему – в твоем мозгу повышается концентрация определенных химических веществ. Фенилэтиламин (о нем ведь речь) относится к группе возбуждающих нервную систему веществ, то есть это стимулятор… Он появляется в определенном отделе мозга. Пространство нескольких миллиардов нейронов, где-то там, в затылке, в лимбической системе, это как раз та самая дорожка в системе вознаграждения. Поцелуй в ушко дамы – и эти несколько миллиардов нейронов заливаются дофамином, а мы испытываем приятное чувство, наслаждение. Мы знаем точно: это гормон счастья. Он появляется в результате действия фенилэтиламина. Сначала раздражитель (поцелуй в ушко, запах женщины, мягкость ее волос), потом фенилэтиламин в мозгу – весь мозг как единая сеть – производит дофамин и заливает систему вознаграждения. Дофамин продвигается к гипокампу (есть такое пространство в мозге, которое отвечает главным образом за эмоции, но это не имеет ничего общего с химией), и этот самый гипокамп дает сигнал – «Мне прекрасно! Супер!».

ЗИ: А поэт пишет о любви: «Продлись мгновенье, ты прекрасно». Однако это пока еще не влюбленность. Это всего лишь констатация того, что в жизни бывают приятные вещи. Не так ли?

ЯЛВ: Так. Твой мозг запоминает, что ситуация была приятной, и желает ее повторения. И здесь начинается аналогия между наркотической зависимостью и зависимостью любовной. Тот же самый механизм, как бы это ужасно ни звучало. Рассуди: сначала ты видишь предмет своей любви раз в неделю, потом три раза в неделю, потом ты с ней каждую ночь, потом, чтобы закрепить за собой все последующие ночи, ты женишься на ней. Таков механизм попадания в зависимость любовного наркомана. Впрочем, и симптомы лишения его этанола, героина и любви тоже очень похожи.

ЗИ: Действительно, даже если дело не доходит до влюбленности, есть такие места, ситуации, в которые мы охотно возвращаемся, потому что они приятны нам. Лично мне нравится ходить по клубам, танцевать на вечеринках.

ЯЛВ: Ты можешь значительно усилить чувство «супер», если выпьешь: алкоголь в небольших (ты обратил внимание на это слово?) в небольших (!) дозах – тоже афродизиак, потому что он ускоряет выработку дофамина. Алкоголь, вкусовые вещества – как раз те субстанции, поступающие через слизистые оболочки, которые вводят в вены, вдыхают в легкие или глотают. А ещё ритмичная музыка, звук – всё это вызывает повышение выработки дофамина в той системе вознаграждения, которая спешит сообщить гипокампу: «Блаженство, благодать».

ЗИ: У каждого свой способ поддержания настроения, вызывающего чувство приятного или восхищения: классическая музыка, запах свечей или рок-н-ролл. Разные события могут вызвать выработку дофамина. На дискотеку снова пришла та самая девушка, которую ты когда-то поцеловал в ушко. Появляется сигнал, что в ее присутствии прилежащее ядро в системе вознаграждения вырабатывает большое количество дофамина, который снова дает сигнал в гипокамп, что нам «супер». Присутствие этой женщины приводит к тому, что дофамин поступает в гипокамп, положительно стимулируя его.

ЯЛВ: Сначала ты пытаешься вызвать соответствующее настроение: посещаешь места, где тебе когда-то было хорошо, создаешь соответствующий фон для повышенного выделения дофамина. Любым способом ты хочешь войти в этот дофаминовый кайф. Привязываешься к присутствию конкретного человека, женщины, мужчины (здесь не имеет значения сексуальная ориентация), и провоцируешь эндогенно выделение прекрасных химических соединений. Мы можем вызвать точно такое же состояние экзогенно, введением себе в вену наркотика – тогда произойдет моментальное выделение дофамина, очень быстрое. Гипокамп снова узнает: «Я чувствую себя мега-супер!» Вот почему любовь и зависимость от опиатов очень похожи своим химическим механизмом. Но разница весьма существенная: любовь себе в вену не введешь.

ЗИ: Но это старо, как мир. Заметь, что все племенные ритуалы в первобытных племенах связаны с танцем, музыкой и обязательно с каким-то химическим веществом, с трубкой, пущенной вокруг костра. Мы можем обратиться к обычаям индейцев, они курили не никотин, а коноплю.

ЯЛВ: Действительно, в индейских трубках мира была конопля. Может быть, поэтому заключаемый мир так долго держался? Секс связывает людей на химическом уровне. Впрочем, аналогичное удовольствие, наслаждение можно получить и от тех, с кем ты не состоишь в эмоциональной связи. Мужчина идет в публичный дом, и его гипокамп тоже получает сигнал: «Супер!» Срабатывает тот же химический механизм, что и у влюбленного человека. С той лишь разницей, что публичный дом, если дело рассматривать с экономической точки зрения в длительной временной перспективе, обходится значительно дешевле.

ЗИ: Ты хотел сказать, что люди могут заниматься сексом без любви?

ЯЛВ: Именно это я и хотел сказать. Именно это объясняет существование проституции, внебрачных сексуальных отношений, на этом основаны феномены Казановы или Дон Жуана, а также стремление к сексу с незнакомыми.

ЗИ: Это может относиться и к интернет-знакомствам.

ЯЛВ: Да, они также доставляют удовольствие, посылают сигнал. Этот стимул действует очень короткое время, но порой он оказывается единственным путем для получения очень быстрого эмоционального вознаграждения. Не все мы влюблены, но всем нам нужна любовь, пусть даже в урезанном виде.

ЗИ: Не станем ни морализировать, ни давать оценки, что для человека лучше, а что хуже.

ЯЛВ: Само собой. Химическая реакция, вызванная необременительным сексом, для получателя этого переживания является реакцией позитивной, воспринимающейся положительно, как стимул системы вознаграждения. Дофамин гея в плане химического состава ничем не отличается от дофамина гетеросексуальной пары. То же касается и дофамина лесбиянки – он точно такой же. Лесбиянка получает удовольствие от тактильного контакта, полового акта с женщиной, мужчина-гомосексуалист – с мужчиной, а гетеросексуалы – в своем разнополом мини-коллективе. Поэтому утверждение, что гомосексуалиста можно каким-то образом «вылечить», является абсурдом и очень опасным мнением, передающим носителя этого психического вируса на психиатрическое лечение.

ЗИ: Да. Я хотел бы еще вернуться к тому, что мы говорили о случайном сексе или о встречах в отпуске, командировках, на дискотеке. Даже после эпизодического секса, который, что греха таить, случается, в нас остается ощущение приятного. Это вовсе не правило, что секс должен быть итогом любви; бывает и так, что повторяемое сексуальное общение со временем перерастает в любовь.

ЯЛВ: Утверждение наших бабушек и мам (опять-таки с точки зрения химии), что секс на первом свидании – стопроцентный конец любви, неверно. Существует масса примеров, показывающих, что удовольствие, возникающее от сексуального контакта во время первого свидания, может быть началом определенной химической реакции, которую мы захотим еще много раз повторить. А это со временем переродится во что-то, что мы назовём любовью. Впрочем, действительно, в связи с существующими стереотипами поведения секс на первом свидании, возможно, не лучшее решение. Потому что многие мужчины со сдержанностью отнесутся к женщине, которая сразу «нырнет в постель». Если она так сделала со мной на первом свидании, то где гарантия, что она не делала и не станет делать это с другими. Вот такой стереотип мышления. А проводились какие-нибудь исследования секса на первом свидании?

ЗИ: Да, Институт Кинси проводил такие исследования, и касались они удовлетворения от сексуального контакта, произошедшего на первом свидании. Лишь 35 % женщин испытали оргазм при половом контакте на первом свидании. А вот 60 % женщин говорили, что достигли оргазма только на шестом свидании. Действительно, чем дольше вы находитесь с данным человеком, тем выше вероятность достижения оргазма.

ЯЛВ: Из этого становится понятно, что не только «техника», но и эмоциональная близкая связь играют здесь роль. Прикосновение и физическую близость женщины в большей степени, чем мужчины, рассматривают как проявление эмоций. Любовь – это химия, механизм которой хорошо исследован, то есть еще раз: фенилэтиламин вначале, эндорфины потом, раздражение опиоидных рецепторов, появление большого количества дофамина, возбуждающего гипокамп, ощущение приятного, повторение, ожидание сигнала приятного. Из чего следует, что любовь означает зависимость. Возможно, кто-то ехидно заметит, что человек всегда от чего-нибудь зависит, что сумма зависимостей в человеке одна и та же, только сами эти зависимости меняются в течение жизни.

ЗИ: Вот еще что скажу: у тех, кто завязывает знакомства в Интернете и переживает свои отношения в виртуальном мире, имеют место те же самые химические реакции, что и у людей, контактирующих в реальности. Такой вывод подтверждают томографические исследования мозга. Мы не собираемся давать здесь оценку такого рода отношениям, но желаем всем испытать хорошую, взаимную, полную любовь, а если такого не случится, то давайте вступим в отношения с другими людьми, которые хотя бы дадут нам ощущение приятного… Стоит того.