Текст книги "Закон сильного"

Я задумчиво вглядывался в узлы и петли заклятия, стоящего на пути. Оно отличалось от уже знакомых плетений на внешних выходах и вместе с тем было во многом похоже. Угорь говорил, что во внутреннюю часть могли проникнуть лишь местные чародеи, а остальным не стоит даже и пытаться. Но я-то ведь маг, так почему бы не попробовать разобраться, чем можно осчастливить эту плетенку!

– Кирия, дай-ка мне ненадолго ключ, – попросил я. – Надо кое-что проверить.

Я давно подметил, что плетенка артефакта своими петлями дополняет узор заклятия, подавая тому сигнал уснуть. И теперь я искал похожие места в этом явно сродном плетении.

– А что ты, собственно, делаешь? – с любопытством поинтересовалась девушка.

Согласен, со стороны это должно смотреться дико. Стоит парень и глубокомысленно прилаживает игрушечный ножик к пустому месту.

– Приглядываюсь, – объяснил я. – Хочу рассмотреть, чем эта плетенка отличается от той, что на входе, и можно ли ее усыпить тем же артефактом.

– Приглядываешься? Рассмотреть? Плетенка? – В голосе девушки смешалось все: изумление, ужас, недоверие. – Ты хочешь сказать, что видишь магию?!

– Ну да, вижу. – Я равнодушно пожал плечами. – В этом есть что-то странное?

Ответ пришел с запозданием:

– Нет, ничего.

Кирия хотела сказать совсем другое. И передумала в последний момент.

– Врешь, – сказал я, глядя ей прямо в глаза.

С лавочниками, пытающимися кормить меня сказками о том, что прошедший месяц сложился крайне неудачно и откуп хозяину улицы пустит по миру их разнесчастные семьи, этот тон и взгляд работали безотказно. Сработал он и здесь. Честно говоря, мне претила необходимость давить на женщину, которой я подарил столько нежности и ласки, но чутье просто в голос верещало о том, что сведения, которые она решила утаить, важны настолько, что однажды могут стоить мне головы. Так по пустякам не удивляются. Особенно такие выдержанные люди, как Кирия.

Девушка постаралась замаскировать испуг раздражением, но меня этим было не обмануть. Не научившись чувствовать человеческий страх, я в жизни бы не стал во главе своей вотчины.

– До сих пор я не говорила тебе многое и ты был согласен с моим на то правом, – возмущенно заявила Кирия.

Падучие звезды, ну что ей стоит просто все рассказать! Ведь давно убедилась вроде как, что уличный парень не так уж безнадежен и с ножом на окружающих по пустякам не бросается! К чему давать мне повод проявить себя с худшей стороны!

Нажима я не сбавил.

– Давай кое-что уточним. Ты знаешь, я хорошо к тебе отношусь. И признаю право на личные секреты и недоговорки. Но то, что ты передумала мне говорить, имеет отношение к магии, не отпирайся. Скажи, что тебя так поразило в моих словах, и забудем о возникшем недоразумении.

Кирия не ответила. Бледная как смерть, она глядела оторопевшим взглядом мне за спину, и я догадался, что связано это отнюдь не с потрясшим девушку известием о моей способности видеть магию.

Я обернулся – и остолбенел. Из бокового коридора неспешной походкой к нам двигались пять жутковатого вида зверей. С хорошего волкодава в холке, они казались болезненно худыми, словно ходячие скелеты. Но не стоило обольщаться: иссохшие мышцы с успехом заменяли магические жгуты, так и искрящие силой. Тощие тела покрывала чешуя, похожая на рыбью, с пучками редких сизых волосков в промежутках. По хребту чешуя образовывала острый гребень, уходящий со спины на хвост – очень длинный, раздваивающийся на конце острыми шипами.

В отличие от прочих диковин, встреченных в катакомбах, эту я мог прекрасно опознать сам. Болотные звери, или сушляки, как звали этих монстров, водящихся на колдовских болотах Ории. И, как теперь выясняется, не только там… Вот же гадство!

– Беги! – рявкнул я, отталкивая застывшую от ужаса девушку назад. – К выходу! За охранные заклятия! Я их задержу!

Хвала звездам, Кирия не относилась к числу женщин, склонных в самый неподходящий момент впадать в истерику или заявлять о собственном мнении относительно необходимых действий. Оправившись от первого оцепенения, она подобрала юбки и припустила прочь со всей скоростью, какую позволяло ее пышное тело.

Я облегченно вздохнул. Одной проблемой меньше. Самой маленькой из всех надвигающихся на меня проблем.

Глава 4

Звери приближались широким полукольцом, угрожающе наклонив сухие узкие морды. Невозможно сказать, чем являлись они в большей степени: сложной магической плетенкой или существами из плоти и крови. Не знаю даже, можно ли было считать их живыми в полном смысле слова. Или… хм… более живыми (хотя и странно говорить о мере этого понятия) по сравнению с теми же големами или рыбками в фонтане.

Право дело, мне было сейчас не до сложных философских вопросов. Я встал, загораживая собой коридор, по которому убежала Кирия. Окружить меня сушляки не могли, но в целом перспектива складывалась далеко не радужная. Угорь, скотина, так и не вернул мне оружия. Даже ремня не дал, пряжку которого можно было заточить по краям, превращая в бледное подобие моей любимой цепи. Приходилось довольствоваться широким кушаком, который хоть и придавал мне на редкость щеголеватый вид, но годился лишь по прямому своему назначению: поддержанию штанов. Разве только придушить им кого. Но звери явно не собирались разворачиваться ко мне задом и подставлять шею под удавку.

Разумеется, ничего не помешало мне столь же демонстративно обчистить зал с големами, выбрав самые приличные из тамошних ножей. Полвечера работы с точилом, и на них стало возможно глядеть без слез. Но сейчас, перед этими бронированными зверюгами, я ощущал себя до неприличия безоружным. Если только в глаз попробовать… Кометы их разберут, какие еще у болотных тварей уязвимые места!

И тут я вспомнил о еще одном смертоносном средстве, имеющемся в моем распоряжении.

Упражнения не прошли даром: жгуты получались у меня быстро и почти бессознательно. (О качестве их умолчим, сейчас оно совершенно не имело значения.) Почуяв творимую магию, звери насторожились, раздувая мерцающие силой прорези ноздрей. Походка их сделалась мягкой, крадущейся. Взъерошив шипастые загривки и опасливо прижав острые уши, они приближались с утробным ворчанием. Я поежился под их откровенно оценивающими взглядами и хлестнул вперед обоими жгутами одновременно.

Вот ведь гадство! Магические нити вели себя наподобие упругого бича, что было непривычно само по себе. А еще они совершенно не имели ощутимого веса. Я не чувствовал их вообще. Ну и напоследок мое сооруженное наспех оружие обладало убийственно «полезным» свойством проходить сквозь стены и пол. Я сообразил это, лишь когда жгут в левой руке вместо того, чтобы зазмеиться волной, взрывоопасной ловушкой укладываясь на пути тварей, мотнулся в руке, даже не почувствовав препятствия. Кометы! С правым жгутом повезло больше. На самом деле я промазал. Хотел тоже уложить на пол, а зацепил одного сушляка. Хлесткий конец ударил по лапе, подобно настоящему бичу, и рассек плетенку мышцы. Тварь по-собачьи завизжала, отскакивая. И в этот момент две ее соседки прыгнули.

Пусть оружие мое не сгодилось так, как я задумывал, обнаруженный способ применения оказался еще лучше. На лету подхватывая свободные концы жгутов – так, что в руках у меня оказались две короткие петли, – я хлестанул чешуйчатых «песиков» по оскаленным мордам… Тьфу, у них и зубов-то нет, вместо того какая-то странная плетенка во всю пасть! Один из зверей, взвизгнув, стушевался, но второго сопротивление намеченной жертвы не остановило. Я успел отпихнуть руками беззубые челюсти – от плетенки так и дохнуло холодом – и от души наподдать сушляку коленом под брюхо. Пинок отбросил тощее тело на несколько шагов, опрокинув зверюгу на двух ее товарок. На месте происшествия вмиг образовалась грызливая сварливая куча. Но мне некогда было радоваться успеху. Слева наседала вторая тварь, схлопотавшая по морде. След магической нити отсвечивал среди плетенок головы мерцающим длинным шрамом.

Пока я с ней разбирался, справа подковыляла на трех ногах охромелая зверюга, заработавшая по лапе. Я медленно отступал, размахивая жгутами. Несколько раз что-то ожигало меня по рукам, ногам, туловищу… Потом разберемся. Тут бы только устоять. На близком расстоянии петли были не самым удобным оружием, и я, улучив момент, умудрился перехватить их еще раз, обматывая кулаки магическим подобием кастетов. Веса они не добавляли, но повреждали плетенки, и это пронимало тварей куда сильнее обычных пинков и зуботычин.

С кастетами дело пошло на лад. Успешный удар по башке отправил отдыхать настырную хромоножку, второй противник предпочел от нападения вернуться к запугиванию и ворчал на меня с расстояния в несколько шагов, злобно морща основательно битую морду. Почуяв, чем пахнет размотанный жгут на левой руке, тварь поджала хвост и с визгом бросилась наутек, но тут мне стало уже не до ее преследования. Зверюга, которую я отшвырнул в самом начале, навела порядок среди возмущенных сородичей и вновь ринулась на меня. Похоже, она была в этой стае вожаком. Холодная плетенка пасти пронеслась возле самой моей шеи – я едва успел отскочить и тотчас же получил по ноге хвостом, напоминающим узкую гибкую пилу. «Комету тебе в гороскоп, дрянь!» – в сердцах подумал я, с силой обрушивая жгут на хребет вожака. Он угодил в глубокую вогнутую петлю плетенки, идущей вдоль позвоночника…

Нить я разделил не задумываясь. Отбросил зацепившийся конец, словно ящерица хвост. Мгновенно последовавший взрыв отшвырнул меня к стене. Хвала звездам, сознание я не потерял, только оглох и совершенно ошалел. А когда с трудом, цепляясь за шершавый камень, мне удалось подняться, сражаться было уже не с кем. Передняя половина вожака валялась у меня под ногами, перебирая в воздухе лапами и слепо клацая пастью. Плоть зверя умерла, но заклинания были целы, они и заставляли двигаться уже окончательно неживое тело. Заднюю половину, судя по вспышке и оседающему облачку пепла, отнесло аж на охранную плетенку. Сушляк, оказавшийся слишком близко к месту взрыва, бился в судорогах у противоположной стены. А остатки стаи в количестве двух голов бесславно улепетывали восвояси, справедливо порешив, что с такой обнаглевшей дичи, как Ксин Чертополох, проблем заполучат куда больше, чем пользы.

Первым делом я разделил и рассеял магические нити и лишь потом принялся за подсчет ущерба. Самой неприятной выглядела длинная неровная рана от хвоста на едва поджившей после Ящера ноге. И чем она им всем так нравится! Остальные повреждения были не столь серьезны, зато многочисленны. Где-то зацепили хвостом, где-то когтями, где-то остался глубокий ожог от пасти, не говоря уж о такой мелочи, как содранные о чешую кулаки. А еще я чуял, что встреча с сушляками – далеко не последняя. Сейчас они удрали, но обязательно вернутся, стоит показать им слабину.

Всю дорогу до выхода мне чудился еле слышный цокот когтей далеко позади. Ну уж нет, твари, не сдохну, даже не надейтесь! И не такие пытались извести.

По пути я решил подвести хоть какие-то итоги боя, который с натяжкой мог сойти за магический. Теперь я понимал, зачем создают всевозможные мечи, копья и прочее артефактное оружие и почему им не брезгуют порой сами чародеи. Голыми нитями драться не то чтобы неудобно – почти невозможно. Это меня улица приучила соображать быстро, чем, кого и как можно отправить к Небесным Родителям. Какой-нибудь желторотый чародейчик в зеленой мантии, не державший оружия за пределами тренировочного зала, не протянул бы на моем месте и нескольких мгновений. Хотя… Что я себя обманываю! Желторотый чародейчик имеет в своем распоряжении штуковины посерьезнее жгутов силы.

Другая проблема заключалась в том, что мои нити поражали исключительно себе подобное. Сквозь живую плоть зверей они проходили свободно. Боевые заклинания устроены как-то иначе. Да взять хотя бы то, что заменяет «собачкам» зубы! Жжется почище раскаленного прута. Разобраться бы еще, в чем тут дело…

За паутиной заклинания меня поджидала растрепанная, напряженная Кирия. Увидев, как я ковыляю, придерживаясь за стену, по уши в крови и светящейся зеленоватой дряни, заменяющей таковую тварям, девушка охнула и принялась спешно открывать проход. Лишь когда я пересек невидимую обычным людям черту, отделяющую магические подземелья от безопасного затхлого отнорка, Кирия вдруг побледнела и, не говоря ни слова, осела на пол, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

Известие о болотных тварях Угорь встретил скорее с любопытством, нежели с тревогой. О подробностях встречи с сушляками мы, разумеется, умолчали, но совсем скрыть происшествие было невозможно.

– Звезды помогли, – покачал головой бандитский князь. – Было бы на редкость скверно потерять ключ внутри катакомб.

В этот момент я искренне порадовался, что никогда не знал своего отца. Куда лучше вообще никакого не иметь, чем того, который заботится о сохранности ценного артефакта сильнее, чем о жизни своего ребенка.

Не знаю, что сильнее мешало мне уснуть в ту ночь: боль, чуть притупленная маковой вытяжкой, или догадки о том, что и как надо исправить в нити, чтобы получить плетенку боевого заклятия. Проверить их хотелось настолько, что несколько раз я чуть было не забылся, начав плести нити прямо здесь, наверху. Лихов лекарь залатал мерзкую рваную рану на ноге, ожоги от «зубов» саднили нещадно, но главный рабочий инструмент, магический дар, на сей раз остался невредим. Ходить получалось с трудом, однако забегов взапуски я устраивать не собирался и потому решил не тратить время впустую.

По привычке Кирия двинулась вдоль полок, выбирая книгу, чтобы скрасить ожидание, но я ее остановил:

– С сегодняшнего дня я хожу один. Там слишком опасно. Взять с собой под щиты я тебя не рискну, мало ли что приключится. А снаружи… Могу и не успеть. Проводишь до входа, а вечером встретишь.

Девушке не слишком понравилась моя идея. Подозреваю, подземелье с сушляками вызывало в ней куда больше симпатии, нежели «гостеприимство» отцовского дома. Но я был непреклонен.

Конец нашему спору положила картина, обнаруженная у выхода в катакомбы. Вчерашние знакомые сидели по ту сторону охранного заклятия, как верные сторожевые псы. Я на скорую руку соорудил один короткий жгут и продемонстрировал его тварям. Те поспешили отбежать на безопасное расстояние, но совсем не убрались.

– Делаем так, – заявил я своей спутнице. – Идем к лестнице, ты пробуждаешь ключ, а затем расходимся. Ты наверх, а я сюда. Нужные линии я вижу, так что проход открою без проблем, а артефакт оставлю по эту сторону. И чтобы без меня даже не думала им пользоваться! Если что, зови Угря, пусть уж его сожрут. Глядишь, дышать станет легче.

Кирия взглянула на меня серьезными и, как мне показалось, слегка виноватыми глазами.

– Ксилиан, я должна тебе кое-что сказать. Протяну еще – снова засомневаюсь. Промолчу – буду корить себя. Но если ты хочешь выжить, не говори никому о том, что видишь плетенки.

– И из-за этого пустяка стоило вчера упрямиться? – рассмеялся я. – Право, это последнее, о чем надо заботиться. Достаточно и того, что кто-то проведает о самом даре.

Кирия мотнула головой:

– Ты не понимаешь. Это слишком большая редкость и слишком большая ценность. Я провела среди магов достаточно времени, чтобы узнать некоторые вещи, малоизвестные за пределами их круга. Если хочешь, я расскажу тебе все, о чем знаю.

– Поговорим, когда вернусь, – кивнул я.

Твари провожали меня до самого зала, держась на почтительном расстоянии сзади.

До самого вечера я как проклятый корпел над нитями. Перерыв, занятый прогулками по катакомбам, возымел свое действие. Сходство с кишками мое творение утратило, распределение силы внутри стало почти равномерным, и я даже пошел на рискованный опыт: сотворил самостоятельное заклинание. На гордое звание плетенки это «произведение» не тянуло, представляя собой простое замкнутое колечко, не годящееся даже для освещения. Но я был горд безмерно: кривое, косое, неровное со всех сторон, оно приглушенно мерцало, плавая в воздухе на уровне моей ладони, и не проявляло ни малейших признаков скорого рассеяния. Это зрелище казалось мне прекраснее всех плетенок из центра катакомб, вместе взятых. Мое первое заклинание. Завтра можно будет продолжить опыты с нитями, попробовав изменить их свойства. А на сегодня у меня оставался один крайне любопытный разговор.

– Мои знания отрывочны, – призналась Кирия, удобно устраиваясь в плетеном кресле на небольшом балкончике, выходящем во внутренний двор.

Я сел напротив, по дороге набрав с собой полную пригоршню засахаренных фруктов. Возможно, в детстве я просто недоел сладостей, но они оказались единственным из здешних изысканных угощений, пришедшимся мне по вкусу. Девушка это тонко подметила и припасла к моему приходу огромную вазу с лакомством. Мои действия заставили ее сдержанно улыбнуться.

– Что-то я слышала в гостях у бабушки, еще маленькой. Что-то почерпнула потом, от чародеев, с которыми проводила время, – продолжила Кирия, вновь делаясь серьезной. – Мне всегда было любопытно, как это – чувствовать невидимую силу. И вот что я поняла из их объяснений. Магия слишком сложна для восприятия сама по себе. Для нее не предусмотрено особого органа вроде глаз или ушей. Она чувствуется даром. А человеческий разум стремится перевести это в знакомые ощущения. Для большинства сильных чародеев это слух. Они слышат магию, как прекрасную музыку, которую не способен передать ни один из существующих инструментов.

– Хороша музыка… – пробормотал я, припоминая неоднократные ночные побудки. – Будто кувалдой по темени.

– Думаю, это происходит потому, что для тебя основное чувство – зрение, – предположила Кирия, утягивая из вазы сладкий ломтик, пока я не успел прикончить все. – Понимаешь, во многом сила мага зависит не от дара как такового, а от удобства в его использовании. Согласись, глухому жить легче, чем слепому. И еще хуже, когда единственным чувством оказывается, например, вкус. Или нюх. У них в Академии вообще есть такой уникум – у него от магии кружится голова и пол уходит из-под ног. Говорят, в итоге он научился даже различать заклятия по тому, в какую сторону падает, если это не одна из ходящих о нем прибауток.

Я мысленно посочувствовал парню, даже как-то упустив из вида то, что он чародей, а следовательно, заклятый враг. Чем-то его положение до боли напоминало мое собственное: иметь способность, которой не в силах полноценно воспользоваться. Не будь ее вообще, жизнь его повернулась бы по-другому. Он мог стать кем душа пожелает. Плотником, сапожником, портным – уважаемым мастером, чья работа будет верой служить людям. Бойцом, чья рука положит не один десяток врагов, или лекарем, способным спасти сотни жизней. Или просто никому не известным человеком, счастливо живущим в мире с собой и окружающим. А стал никудышным чародеем, лишь на то и годным, чтобы служить источником всеобщего зубоскальства. И если у меня есть все шансы исправить положение, ему суждено оставаться пустышкой до конца дней.

Я поморщился и заглотил разом полгорсти сладостей, стыдясь собственной мягкотелости. Еще чего удумал – сопереживать ниранскому магу! Уж он-то мне точно не посочувствует при встрече. Только заорет погромче, призывая на помощь более удачливых товарищей.

– Получается, с даром мне повезло как нельзя лучше? – Я подвел итоги услышанному.

Кирия покачала головой:

– Зависит от того, с какой стороны глядеть. Видящих магов всегда старались истребить первыми во всех столкновениях… Да и просто так, по случаю. Слишком большое преимущество для школы, к которой они принадлежат. Когда-то видящие не были особой редкостью. А теперь не исключено, что ты единственный. В Академии их точно нет. Вот и подумай теперь: обычного дикого мага еще могут ловить спустя рукава. Но если прознают о твоей способности, то бросят на поиски все силы. А возможно, и не они одни.

М-да, замечательные новости. Теперь я, пожалуй, понимал сомнения Кирии насчет разумности этого разговора. Тут самый мирный ремесленник со страху потеряет голову и начнет устранять всех, кто причастен к тайне, чего уж говорить о бандите! Но я был храбрее ремесленника. И, как видно, во много раз глупее. За свою жизнь девушка могла не опасаться, по крайней мере в плане угроз с моей стороны.

– Меня всегда удивляло, – сказал я, нагребая из вазы новый запас угощения, – почему Академия столь придирчива к месту рождения учеников. Чем тратить силы на выслеживание и поимку диких магов, почему бы не принять их к себе? От десятка дополнительных стипендий княжество не обеднеет, а десяток чародеев лишним никогда не бывает. Стал бы я связываться с твоим отцом, имея возможность отучиться и выбиться в люди!

– Меня это тоже удивило, – призналась Кирия. – Раньше просто не было повода задуматься. А теперь не у кого спросить. – Девушка сочувственно развела руками. – Слушай, Ксилиан, а почему ты не пошел учиться ремеслу? С твоей смекалкой и упорством ты бы справился с чем угодно. Не одним ведь магам быть уважаемыми людьми! Да и поводов раскрыть свой дар оказалось бы меньше. Ты ведь не любишь запугивать и убивать. Так почему стал бандитом?

На лице моем сама собой появилась кислая ухмылка.

– Сразу видно, ты не росла на здешних улицах. Закон тут один – платят либо тебе, либо ты. Дальше объяснять или не стоит?

Понятия не имею, что на Кирию такое нашло, но она вдруг поднялась с кресла и, обняв меня, поцеловала. Не так, как делала это прежде, заставляя терять голову от страсти. Этот поцелуй был полон мягкой нежности, теплой, почти материнской. А потом она впервые назвала меня не игривым «уличным парнем» и не серьезным «Ксилианом», а так, как давно привык звать себя я сам:

– Будь осторожен… Чертополох. Не дай им себя прикончить.

Это пожелание соответствовало моим планам с удивительной точностью.

По-видимому, звезды, усовестившись количеством неприятностей, сваленных на мою голову, наконец-то решили выдать порцию удачи. За считаные дни я добился сразу нескольких крупных успехов. Я понял, чем отличаются нити светильника и щита, во-первых. А во-вторых, смог это повторить. С плетением было пока туговато, тем более что я никак не мог взять в толк, на что влияет узор и каким образом, но разноцветные колечки радовали мне глаз уже который день, болтаясь посреди фехтовального зала (в магическом они сбивали работу щитов) без намека на скорое развеяние.

Как только поджила нога, я отправился в очередное путешествие по катакомбам. Без Кирии это происходило скучнее, а найденные выходы невозможно было сопоставить с поверхностью, но в итоге вся внешняя часть оказалась нанесенной на план. Время от времени «собачки» сопровождали меня почетным караулом, но приближаться не рисковали. Меня всерьез интересовал вопрос, как они попали в подземелье и до сих пор не передохли от голода. Не может же существо, имеющее живую плоть, питаться чистой магией!

Ответ нашелся в одном из крайних коридоров, по соседству с выходом к развалинам.

Все началось не слишком приятно. Сначала мне показалось, что твари вылетели прямиком из оплетенной заклинаниями стены. Лишь потом я догадался, что крупная сетка плетенки позволила им накопать у пола нор. С десяток мелких, на редкость агрессивных созданий, размером и видом напоминающих крыс, налетели на меня как бешеные. Подобно «собакам», они имели живую основу, сплошь оплетенную заклинаниями. Несмотря на размер, тварюгам хватало прыти допрыгнуть до самого лица. Не прошло и нескольких мгновений, как мое тело покрылось кучей маленьких, нещадно саднящих укусов, а точнее, ожогов. Сказать по правде, в первый раз от «крыс» я попросту сбежал. Тай, пришедшая ко мне вечером, чуть ли не до рассвета убивалась над плачевным зрелищем, представшим ее глазам. Ни о какой страсти между нами в ту ночь речи не велось. Я долго ворочался, пытаясь понять, где лежать менее больно, на спине или животе, а наутро и вовсе пришлось идти к Кирии за целебным бальзамом: дрянь вздумала воспаляться.

Происшествие подхлестнуло мой азарт. Большой щит я плести пока не рисковал, с каждым днем оставляя в зале все более и более крупные куски заклинаний, чтобы проследить за их безопасностью. Теперь я смог убедиться в том, что уродливыми плетенки бывают тоже. Будь я учеником корзинщика, мастер без раздумий погнал бы меня прочь за такое убожество. Отмахиваться этим от «крыс» – все равно что спасаться от комаров за кованой оконной решеткой. Некоторое время я ломал голову над тем, как управиться с юркими тварями. Потом у меня возникла любопытная мысль. Я испробовал свою догадку в зале… И скоро уже шагал в гости к зловредным зверькам, увешанный, словно браслетами, замкнутыми кольцами нитей щитового типа, не проваливающихся сквозь стены и пол.

Изобретение сработало отменно. Кольца я отшвырнул прямо к выходу из крысиных нор, а стоило тварям высунуться, взорвал. В отличие от чужих, собственные плетенки мне были подвластны в любом месте на расстоянии видимости, хоть я и не знал, состояла ли причина в наличии там моей силы или просто в очередной недоделке. «Крыс» разметало по коридору – дохлых, покалеченных или просто оглушенных, – и путь оказался свободен.

Какой только дряни я не повидал на коротком, шагов триста, отрезке коридора! Были здесь какие-то светящиеся жучки, червячки и прочие твари, не поддающиеся описанию. Кто-нибудь из них то и дело пытался пребольно меня цапнуть. К счастью, на всю эту живность хватало хорошего шлепка ладони. Освещающие плетения с успехом заменяли собой пятна не то плесени, не то каких-то грибов, насквозь пронизанные тонкими магическими ниточками. Я счел за лучшее их не трогать. Запашок в коридоре стоял исключительно мерзкий, и каждый новый шаг подводил меня все ближе к его источнику.

Стены сужались все сильнее, и скоро идти в полный рост стало невозможно. Я отогнал навязчивую мысль о «собачках», способных атаковать меня сзади, и двинулся вперед сначала согнувшись, потом на четвереньках, а затем и вовсе ползком, подмечая исключительно странную вещь: плетенка отстояла от пола на приличную высоту и выглядела отнюдь не лучшим образом. Мелкие веточки внутри ячеек казались будто молью поеденными. От некоторых и вовсе остались лохмотья. Существо размером с собаку было вполне способно сквозь них пролезть, но для человека плетенка оставалась слишком частой. Я полз по ней, как по трубе, пока не уткнулся в решетку заклинания, за которым сквозь густые заросли корней и травы, брезжил дневной свет. И тут до меня наконец дошло, что пространство под плетенкой подмыла вода. Магия сохранила очертания старого коридора и не дала осыпаться потолку, но разрушительные силы времени сыграли свою роковую роль. Недолго думая, я поднатужился, разводя нити на достаточное для себя расстояние, и ужом скользнул в промоину. Осторожно раздвинул стебли травы, мешающие обзору, и тотчас же меня разобрал дурацкий смех.

Пьянчугина Пропасть. Подумать только. Теперь объяснима и вонь, и то, что живность в катакомбах не передохла от голода… И даже леденящие душу городские легенды о таинственных чудовищах и пропадающих бесследно людях. А я получил свой собственный выход, о котором не скажу никому. Пусть Кирия спит спокойно, не опасаясь, что за очередную тайну я все-таки не выдержу и ее прирежу. Заодно не будем оскорблять утонченность ее вкуса местными запахами и видами.

Прилагая все усилия к тому, чтобы не грохнуться в омерзительную жижу на дне бывшего рва (а судя по открывающемуся сюда потайному ходу, это был действительно он), я полез вверх по заросшему крапивой склону. После кусачего населения лаза жгучее растение казалось вполовину менее злым.

Дожили! Я сижу на краю зловонной канавы и с наслаждением любуюсь открывающимся отсюда видом! Достойное начало для будущего мага.

Надо проведать ребят во что бы то ни стало. Почти два месяца от них не было никаких вестей. И еще столько же не будет, с таким-то надежным гонцом, как Угорь! Конечно, от Пьянчугиной Пропасти до Проклятого дома немногим ближе, чем от развалин, но делать нечего. Придется рисковать – а чем еще я занимался последние одиннадцать лет!

Небесные Родители уже вовсю миловались перед скорой брачной ночью. Элерия кокетливо выгибалась навстречу своему сиятельному супругу, а тот ласкал золотистыми лучами ее постройневшее тело, полоской протянувшееся через небосклон. «Наступит Таинство, и пойду», – решил я и со вздохом сожаления пополз обратно в душную нору.

Наверное, звезды смеялись громко, слушая в тот день мои планы, поскольку имели свои собственные, резко от них отличающиеся.

Судьба явила свою глумливую харю в лице Бойцового Пса.

Пес появился в Стрелке лет пятнадцать назад. К своим тогдашним двадцати с хвостом он успел побывать наемником, телохранителем, разбойником, купцом и, говорят, даже морским пиратом. Не знаю уж, чем его так привлекла наша мусорная дыра, что он решил здесь осесть. Возможно, после бурной юности она показалась ему спокойным, тихим захолустьем, где каждый залетный коршун выглядит могучим орлом. Или Угорь сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться. Так или иначе, бывший гроза морей подставил свою шею входящему в силу бандитскому главарю и позволил застегнуть на ней цепь. С тех пор он был его правой рукой. Если Угорь являлся для банды мозгами, Пес представлял собой ее тело. Неутомимое, крепкое, со стальными мышцами и острейшими клыками.

Кличка Бойцовый Пес как нельзя лучше подходила к чуть приплюснутой физиономии со вздернутым носом и развитыми челюстями, бритому черепу, рассеченной брови, поджарому мускулистому телу и живым черным глазам, разом портящим типичный портрет тупого громилы с цыплячьими мозгами. На самом деле Пес был весьма умен и оттого являлся куда более опасным противником.

После неоднократных стычек с его бойцами я имел все основания полагать, что Пес меня крепко недолюбливает, и потому, нос к носу столкнувшись с ним в коридоре, не испытал ни малейшей радости. Некоторое время мы молча пялились друг на друга, затем губы Пса растянулись в широкой ухмылке.

– Поговорить надо, – заявил мне первый помощник бандитского князя.

– О чем? – спросил я, не поддерживая его дружелюбного тона.

– Об Угре и его планах. В которых тебе отводится одно из центральных мест. Хочешь узнать интересные подробности, найди время вечером прогуляться в саду. Без лишних свидетелей.

Пес ухмыльнулся еще шире и двинулся дальше как ни в чем не бывало.

Значит, вечером в саду и без свидетелей? А к утру там обнаружат мое остывшее тело? Храни тебя звезды за такое любезное приглашение!

А может, и не стал бы он так мудрить, чтобы просто меня пристукнуть. Может, и впрямь хочет сказать что-то важное, причем идущее вразрез с пожеланиями Угря. Для этого тоже лучше обойтись без лишних глаз. Хвостатые звезды, как же плохо без любимого оружия! Пора им срочно обзаводиться.