Текст книги "Джек Потрошитель"

Лондон. 30 августа 1888 год.

Вот уже второй день я лежу в своей палате. Жутко болит голова и какое-то жжение в горле. Все это в довесок к невысокой температуре. Изначально я предполагал, что это простуда. Но раз врачи держат меня здесь, значит дело дрянь. Я терплю жар и пытаюсь заснуть. Мучение…

Открывается дверь в палату. Я слышу негромкие шаги. Открываю глаза. Передо мной стоит невысокий мужчина в полицейской форме. Седые волосы, морщинистое лицо. Да, это мой начальник, комиссар Скотланд-Ярда – Джон Тейн. Он видит, что я открыл глаза и улыбается.

– Я думал, вы спите, мистер Вудс.

– Заснешь в таких условиях, – с сарказмом бормочу я. – Голова весь день как каменная. Уколы постоянно такие, что синяки остаются. И кормежка здесь отвратительная… Хотя, что это я жалуюсь…

Я принимаю вертикальное положение. Каждое движение дается мне с трудом. Голова раскалывается. Мистер Тейн явно пришел не просто так. Он оглядывается и садится на свободную кровать напротив меня.

– Поздравляю, Итан, вы были правы. Тот чокнутый, который грабил прохожих, действительно работал в порту. Мы взяли его с поличным. У него крохотная комнатенка, – тут мистер Тейн усмехнулся. – Была комнатенка. Теперь-то он в более “приятном” месте. В общем, там нашлись и кошельки жертв, и прочее барахло, которое он успел где-то насобирать. Представляете, этот идиот продавал все добро путешественникам, которые прибывали в Лондон…

Мужчина встает и направляется к окну. Вид оттуда не очень хороший. Просто двор госпиталя.

– Жаль, что другие инспекторы не смогли вычислить преступника. Вы ведь хотели прикрыть это дело, – говорю я с иронией. Горло жутко болит и хочется кашлять.

Джон вздыхает. Я знаю, он и сам не любит, когда преступления раскрываются с натягом. В подобных случаях он сворачивает раскрытие дела и начинает разбираться с новыми преступлениями.

– Список закрытых вами дел внушителен. Еще парочка бумаг с надписью “раскрыто”, и можно благополучно перевести вас из старших инспекторов в суперинтенданты, – мистер Тейн смотрит на меня с улыбкой. Когда-то я начинал констеблем. Мои дедуктивные методы помогли мне раскрыть множество преступлений. Новые и новые должности. Частые повышения…

Черт, как же трещит голова.

Мистер Тейн направляется к выходу.

– Мне пора в штаб, поправляйтесь, инспектор, – он открывает дверь и выходит из палаты. Даже не пожал мне руку. Я ложусь и снова пытаюсь заснуть. Прикрываю глаза на миг и тут же проваливаюсь в какую-то темень. Страшно. Чуть ли не вскакиваю на постели. В палату входит доктор. За ним медсестра. У нее какой-то поднос в руках.

– Какие новости, док? Долго будете держать меня здесь? – спрашиваю я, но док не отвечает. Он трогает мой лоб, щупает горло.

– Док, ну не молчите же!

– Ответьте мне честно на один вопрос, мистер Вудс, – начинает он. – Вы спали с проституткой?

Ну и вопросы! Это же мое личное дело! Но, черт возьми, почему мне вдруг так неловко… Доктор читает по моим глазам ответ. Он берет с подноса какую-то склянку и отправляет медсестру в другую палату.

– Да, я месяц назад спал с одной девицей. Что в этом такого страшного?

– Вы подцепили от неё сифилис. Слышали о такой инфекции?

– Говорят, губительная зараза. Я инспектор, а не врач.

– Многие утверждают, что шансов нет. Но я вас уверяю, вылечиться можно. Эта инфекция передается, в большинстве случаев, половым путем. Лекарства от этой заразы еще не нашли, но зато есть курс лечения.

Доктор просит меня снять рубашку и лечь на живот. Жуткий зуд по всей спине. Все начинает дико чесаться.

– Что это, док?

– Специфическая сыпь. Еще один признак сифилиса. Сюда же можно отнести вашу температуру и воспаленное горло. Я разотру вам спину и грудь мазью ртути. Потом понадобится внутривенная инъекция.

Меня передергивает от услышанного.

Нет, док, не стоит! Я не сторонник такого лечения. И вообще отпустите меня домой! Выпишите мне список лекарств, – с этими словами я достаю свой кошелек и отсчитываю бумажки. – Нет такой проблемы на свете, которую бы деньги не решили.

Протягиваю доку тридцать фунтов. Хочу побыстрее одеться и уйти. Мне надоел этот госпиталь. Нужно вернуться к своим обязанностям. Доктор убирает банкноты в карман, но не спешит уходить. Но ведь моя одежда у него!

– Мистер Вудс, сегодняшнюю ночь вы проведете здесь. Предупреждаю: теперь на вашей совести то, что вы не получите обязательную норму уколов. Знайте, если болезнь не лечить своевременно, она может дать сильные осложнения, – произносит док и забирает мазь со столика.

– Вы можете дать мне что-нибудь от головы? Её словно сдавливают обручем, – бормочу я. – Невыносимая боль.

Доктор на миг задумывается, но достает с полки шкафа небольшую закрытую баночку и берет шприц.

– Я думал, мы с вами обо всем договорились, – говорю я. Железный шприц пугает меня.

– Не беспокойтесь, это снимет боль, и вы сможете спокойно заснуть. Если вы проснетесь ночью, то в коридоре сегодня дежурит сестра. Она сделает вам еще.

Далее следует внутримышечный укол. Я не замечаю никакого эффекта. Ждем.

Проходит минут пятнадцать, и я, наконец, чувствую, что боль затихает.

Чувствую себя как нельзя лучше. Даже на душе радостно, что мне полегчало. Надеюсь, я засну сразу.

31 августа 1888 год.

04:30 утра

– Вставайте, мистер Вудс, – голос дока выводит меня из сонного состояния. Разбудил меня… И мою головную боль. В окне светится луна. Сначала я подумал, что это какой-то фонарь.

– В чем дело? – спрашиваю я в недоумении.

– Джон Тейн. Он ждет вас в коридоре. Вот ваша одежда, – доктор бросает на стул мою одежду. Брюки, рубашка и темно-синее полицейское пальто.

– Одевайтесь скорее уже! – док не на шутку встревожен. Он почти кричит, и его голос отдается в моей голове эхом.

– Док, моя голова… она…, – я хватаюсь за виски. Что-то давит, как будто на меня упала гора.

– Не шевелитесь, – снова неприятная боль в плече. – Теперь одевайтесь. Сейчас все пройдет.

Двадцать минут. Я выхожу в общий коридор госпиталя. Мистер Тейн стоит там. Тут еще полицейские. Что-то случилось, раз он так серьезен.

– Итан, ну наконец-то! Нам нужно спешить, – восклицает мужчина.

– Что случилось?

– Думаю, ты сам это должен увидеть.

Мы переходим через дорогу и следуем через лабиринт темных и узких улочек на Бакс-роу. В темноте видно только то, что там стоят несколько человек. На земле лежит тело. Я подхожу и понимаю, что это вряд ли можно назвать телом. Фонарь освещает лишь сплошное мясо.

Это женщина… Тут стоит полицейский врач – Генри Льюэллин – и что-то записывает в блокноте. Он улыбается мне. Улыбается…

– Привет, Итан, уже подлечился?

– Да… что-то вроде того, – отвечаю я и принимаюсь осматривать тело.

Убитая – проститутка Мэри Энн Николсон. Ей сорок два года. Я уже арестовывал ее однажды. Она нагло крала вещи у супружеской пары по фамилии Каудри, когда работала там служанкой. В районе Уайтчепла она известна как “Красотка Полли”. Правда, красотой она не блистала. Запойная пьяница, завсегдатай всех местных забегаловок. Признаться, такое убийство меня удивляет. И, может, даже… пугает!

– Я сам давненько такого не видел, Итан, – глядя на меня, говорит Джон.

– Сколько ножевых ранений? – спрашиваю я у Генри.

– Много. У неё перерезано горло слева направо, – произносит полицейский хирург, аккуратно продемонстрировав нам ужасные порезы. – Количество ножевых ранений я посчитаю уже в морге.

– Ну, Итан, есть какие-нибудь предположения? – спросил мистер Тейн. Я на миг задумываюсь. Странно, что преступник выбрал именно это место. И… почему проститутка? Я выстраиваю в голове возможную картину преступленияЖ

“…она обратилась с обычным для нее вопросом к высокому прохожему, шагающему уверенными быстрыми шагами: «Ищете развлечений, мистер?» Запросила за свои услуги четыре пенса. Этой ничтожной суммы хватит на то, чтобы заплатить за место в ночлежке и получить несколько глотков дешевого джина. Мужчина увлекает ее в темное и укромное место. Ее судьба решена…”

Но рано еще делать выводы. Вокруг трупа уже собралось человек восемь.

– Свидетели есть? – спрашиваю я. Ответа нет. Моё внимание привлекает один мужчина. На нем черное пальто, из-под которого видно белый фартук, перепачканный уже не свежей кровью.

– Представьтесь, пожалуйста, – обращаюсь к нему.

– Джейкоб Лейви. Я работаю мясником на соседней улице, – мужчина занервничал. Голос немного дрожит. Скорее всего, думает, что его подозревают в убийстве. Записываю его имя в блокнот, проверить надо всех.

– Кто обнаружил тело? – снова задал я вопрос

– Извозчик. Его зовут Чарльз Кросс. Он сообщил мне о трупе, – произносит констебль, что стоит возле меня. Вообще-то, я знаю почти каждого полицейского Лондона в лицо, а этого вижу впервые.

– Ваше имя?!

– Оно вам ничего не даст, – нагло и довольно язвительно отвечает парень.

– Отвечайте немедленно, – я стараюсь говорить четче и грубее. Надо же показать сопляку, кто здесь главный.

– Зачем оно вам, мистер Вудс?

Парень общается со мной как с равным по званию! Сейчас я, пожалуй, физически объясню ему его положение. Делаю шаг в его сторону, но мистер Тейн хватает меня за рукав и обращается к парню.

– Мистер Майзен, относитесь к мистеру Вудсу с уважением. Он старше вас по званию. И с этого момента вы выступаете под его руководством.

Майзен недовольно закатывает глаза. Ставит себя выше всех. Я таких просто ненавижу. Смотрит на меня, как на врага. Да и я его тоже за приятеля теперь не считаю. Сволочь…

Даю подчинённым задание. Опросить всех, кто мог видеть Мери Энн живой. Попытаться разыскать свидетелей.

На обратном пути я снова захожу к доку. Он на одном дыхании слушает мою страшную историю. Еще бы не жутко, самому довелось увидеть кровавое месиво. Напоследок прошу лекарство и шприц. Мне нужно самому себе делать инъекцию. Не каждый же раз мне придется ходить в госпиталь.

– Сэр, это лекарство вызывает привыкание. Его нельзя употреблять постоянно.

– Что же это за препарат такой?

– Морфий. Мы его колем единожды. В самых крайних случаях.

– Док, мне важно поймать этого зверя. И, может, времени заглянуть к вам у меня не будет.

Я пристально смотрю в глаза доктору. Он колеблется, я вижу.

– Вы обещаете мне использовать минимальную дозу и употреблять препарат не более раза в день? – настороженно спрашивает док.

– Конечно, не хватало, чтобы я страдал от морфинизма, – торжественно обещаю я.

Он дает мне два пузырька с морфием. Говорит, что хватит на три недели.

Полчаса проходит. Я уже в своем кабинете в Скотланд-Ярде. Тут лежит отчет о том, что добыли мои люди. Читаю.

Мэри Энн Николсон, 1845 года рождения.

В разводе, мать пятерых детей.

В 00:30 видели в пабе на Брик-лейн в районе Спиталфилдс.

До этого, в 22:30 выгнали из дома по адресу Троул-стрит, 18. Причина: не хватило денег на оплату комнаты. Сообщила домовладельцу, что сегодня “подзаработает и расплатится”.

В 01:20 её видели с мужчиной.

Нелли Холланд последняя видела их вместе. Место: пересечение Осборн-стрит и Уайтчепел-роуд в 02:30 ночи. Мэри Энн сказала, что заработала денег.

В 02:40 она пропила заработанные деньги в том же пабе на Брик-лейн, нужной суммы для комнаты не оказалось.

Около 3:40 извозчик (Чарльз Кросс) обнаружил Мэри Энн Николсон перед воротами конюшни в Бакс-роу. Она лежала в неестественной позе на земле. Извозчик незамедлительно сообщил об этом первому попавшемуся констеблю – Джонасу Майзену.

Джонас Майзен…этот сопляк был там достаточно рядом. Неужели он не услышал крика или звуков борьбы? И где она была целый час? Искала клиента? Дочитав, я откладываю бумагу в сторону. Делаю пометки в блокноте. Беру второй листок. Это записи из морга…

Поразительно. Я, конечно видел, как повреждено тело… Мало того, что горло Мэри Энн было изрезано, так еще и на животе оказалась рваная рана. Еще несколько разрезов в правом боку.

Давно я уж не сталкивался ни с чем подобным. Кладу этот листок вместе с отчетом на стол. Записываю описания ранений в блокнот. Это еще понадобится. Я пытаюсь понять мотив преступления. Надо составить список подозреваемых. Черт. В голову ничего не лезет. Я очень надеюсь, что дело не затянется на долгое время, и теперь необходимо ехать в морг. Генри уже давно “приглашал меня на чашечку чая”. Хех…

8 сентября 1888 год.

07:00 утра

– Мистер Вудс! – кто-то настойчиво долбится в дверь моего кабинета. Я просыпаюсь за столом. Сижу на своем мягком стуле. Под головой стопка бумаг и книг.

– Войдите! – кричу я, хотя ничего не понимаю.

– У нас очередное убийство в районе Спиталфилдс! Меня послали за вами! – молодой парень с довольно смазливым личиком. Он сильно напуган. Неудивительно.

– Иди вниз и жди на улице. Мне нужно подготовиться.

Полицейский молча кивает и закрывает за собой дверь.

Уже девять дней прошло, а мы так и не продвинулись в расследовании. Не было никаких улик. Убийца делал все аккуратно. Я бы даже сказал, с женской аккуратностью.

Подхожу к своему ящику и достаю пузырек с остатками морфия. Шприц у меня почти всегда с собой. Док говорил, что хватит на три недели. Да-да, конечно. Неделя прошла, а уже все кончается. У меня ужасные головные боли и сыпь по телу. Морфий хорошо снимает зуд. Я увеличил дозу.

Пятнадцать минут. Констебль указывает мне на дом. Ханбери-стрит, 29. Полицейский хирург Генри и остальные мои коллеги уже здесь. В будни, вообще-то, на улицах мало народу. Но тут собралась уже приличная толпа. Людей разгоняет другой констебль.

Подхожу ближе к телу. Теперь вижу все в деталях. Констебль Кларк Нил сообщает, что он обнаружил тело в 06:00.

Убитой оказалась Энни Чэпмен. Как выясняется, она также как и Мэри Энн была проституткой. Это убийство еще ужаснее, чем предыдущее. Не думаю, что стоит описывать этот кошмар. Но мне все равно придется составлять отчет.

“…голая. Левая рука лежит на левой груди. Ноги вытянуты слишком сильно. Ступни просто лежат на земле, а колени вывернуты. Лицо опухло и вывернуто вправо, как будто она пыталась смотреть назад через правое плечо. Язык также распух. Почти синего цвета. Живот распорот полностью. Внутренности лежат рядом. Аккуратно лежат рядом. Трупное окоченение наступило…”

– Генри, рассказывай, что удалось тебе узнать?

Он сидит у тела и записывает что-то в тетрадь. Поразительно, но он любит свою работу.

– А, Итан, здравствуй!

Он отвлекается от писанины и начинает рассказывать.

– Жертва скончалась мгновенно после первого пореза. Сонная артерия. Но, следует отметить, что утро было довольно прохладным, а при значительной потере крови тело остывает быстрее. Не было никаких доказательств, что жертва сопротивлялась. Осмелюсь предположить, что убийца причастен и к первому преступлению на Бакс-роу, – Генри задумался и вдруг усмехнулся. – С этим убийством и вскрытие можно не делать. Горло перерезано, живот полностью вскрыт. Кишечник вырвали, вынули наружу и положили рядом с плечом. Матка и две трети мочевого пузыря полностью удалены. Кстати, очень точно удалены. Можно предполагать, что убийца отлично знал анатомию, раз смог вырезать органы таза одним взмахом ножа. Он четко знал, что делает. Другие подробности будут в моем отчете, а потом окажутся на столе в твоем кабинете.

Генри нервно усмехается и прерывает свой доклад.

– Буду ждать с нетерпением, – иронически сообщаю я.

У забора стоит какой-то парень. Подхожу к нему.

– Здравствуйте, я старший инспектор Итан Вудс. Вы что-нибудь слышали сегодня рано утром?

– Здравствуйте, меня зовут Ричард. Ричард Липман. Я плотник, – бодро сообщает парень. – Я живу в соседнем доме. Слышал немногое.

Я достаю блокнот и сразу записываю то, что говорит Ричард.

– Утром… Это было, наверно, около пяти утра… я вышел из дома в туалет. Шел вдоль забора и услышал чьи-то голоса. Все, что я смог разобрать, это то, как женщина громко произнесла “Нет!”. Потом что-то ударилось об забор. Я не придал этому особого значения. Сделал свои дела и вернулся в дом, – закончил он. Я не видел смысла дальше задавать вопросы.

– Благодарю, мистер Липман, – говорю я и принимаюсь за осмотр забора. Стукнулось, по-моему, не “что-то”, а именно тело Энни. Хм, высокий забор. Футов десять, не меньше. Парень вряд ли мог разглядеть убийцу. Только если бы специально не полез.

– Мистер, можно вас на пару слов?

Рядом стоит женщина. Она задала мне этот вопрос.

– Здравствуйте, мэм, вы что-то видели?

– Да, я видела её сегодня еще живой, – она говорит почти шепотом. Постоянно оглядывается. – Ближе к пяти утра в этом районе.

– Она с кем-то была?

– Да, – коротко отвечает женщина и кивает на кого-то позади меня. – С ним.

Я оборачиваюсь и вижу констебля Джонаса Майзена. Да-да, того самого дерзкого парня, с которым я столкнулся на Бакс-роу.

– Он был в полицейской форме?

– Нет, в сером пальто, – отвечает она совсем тихо.

– Благодарю вас, мы разберемся с этим, – я делаю пометки в блокноте. Майзен – очень странный тип.

– А… назовите свое имя, мэм, – обращаюсь я к женщине, поднимая голову. Но её уже нет. Оглядываюсь – никого. Как сквозь землю провалилась.

Хм, убийца-констебль. Звучит даже как-то бредово. Женщина могла спутать его с другим. Я достаю список констеблей. Они дежурили сегодня в этом районе. Майзен был в этом списке. Я направляюсь в его сторону. Он видит меня и как-то странно поддергивает рукой.

– Здравствуйте, мистер Майзен. Как прошло дежурство?

– Здравствуйте, мистер Вудс. Как видите, – он указывает рукой на тело Энни Чэпмен.

– А вы успели поспать? – Майзен смотрит на меня. Пытается найти какую-то мою реакцию. Он догадывается, что я все знаю. Мерзко. Мне мерзко находится рядом с ним.

Джонас точно знает, что у меня есть свидетель, который видел его утром. А может, он знает еще и то, что я колю себе морфий? Нет, этого быть не может. А сифилис?..

– Работайте, констебль. Преступления сами себя не раскроют, – мне приходиться избавиться от него. Сифилис, конечно, не передается воздушным путем. Но мне не хочется, чтобы коллеги знали… А он знает. Наверное.

Сворачиваю за угол дома. Тут никого нет. Наконец-то. Я терпел эту чертову тошноту весь день…

…нет, меня вырвало не из-за расчлененного трупа женщины. Это все морфий. Проклятый морфий.

27 сентября 1888 год.

Поиски убийцы не увенчались успехом. Мне он представляется загадочным невидимкой, у которого имеется свое кредо: бесшумно убил и незаметно растворился в Лондонском тумане. Весь город только и говорит о нем. Мы врём людям о том, что предполагаем, кто убийца, и уже близки к его поимке. Почему его выбор пал на представительниц древнейшей профессии? Почему такая жестокость? Ответов на эти вопросы я не нахожу. Посовещавшись с главным констеблем по уголовным расследованиям – Мелвиллом Макнайтеном – мы решили ввести специальное патрулирование, чтобы обезопасить все районы.

Сейчас сижу в своей крохотной неубранной квартирке за столом. Вокруг куча бумаг. Пытаюсь найти хоть какую-нибудь зацепку, способную продвинуть нас. У нас есть свидетели, но их показания не совпадают, есть масса подозреваемых.

Вчера заходил к Джейкобу Левиа – мяснику, что был среди прохожей толпы в первую ночь убийства Мэри Николс. Его поведение в ту ночь было странным, наверняка ему есть что скрывать.

Днём ранее на моем столе лежал блокнот. В нём записаны два человека. Их обязательно нужно проверить. Это Френсис Тамблети – доктор и Джейкоб Левиа. Последний куда интереснее доктора. Его поведение показалось мне тогда странным. Что вы скрываете, мистер Левиа?

Я шел по узким улочкам и пытался вникнуть в мотив преступления. Возможно, обида или ненависть к…женщинам.

Мясная в городе пользуется популярностью. Мистер Левиа всегда продает свежее мясо первого сорта, собственноручно разрезая тушки и вычищая внутренности. Над старой дверью, покрытой зеленой облупившейся краской, раскачивается вывеска. Захожу. Вместо прилавка висели на мощных крючьях куски мяса. Я повернул табличку open/close на двери. В этом помещении никого не было, но за стенкой были слышны сильные удары.

– Мистер Левиа? Можно вам задать пару вопросов? – крикнул я.

– Я тут, в бойне, – крикнул в ответ мясник.

Джейкоб стоял у стола в окровавленном фартуке и держал в руке здоровенный топор. Как назло забыл пистолет в офисе.

– Чего хотели? – язвительно спрашивает мистер Левиа и кладет на залитый кровью стол тушку поросенка.

– Задать пару вопросов…– в этот момент Джейкоб кладет топор в сторону и берет в руки нож. Я внимательно наблюдаю за его действиями.

– Задавайте, – ответил он.

– Вы пришли на место преступления, явно не как случайный прохожий, – начал я. Мистер Левиа с размаху распорол живот мёртвому животному и красиво перекинул нож в другую руку. – Можете рассказать об этом подробнее?

– Девушка кричала на всю улицу о том, что произошло убийство, и я решил пойти посмотреть.

– Заметили ли вы, что-нибудь странное?

– Довольную улыбку на лице констебля, что первый оказался у тела, можно отнести к странному?

“Снова этот Майзен, он точно имеет связь со всеми убийствами” – подумал я.

В этот момент, Джейкоб выронил нож и едва не поскользнулся в луже крови, но успел удержаться за стол. Его взгляд полной ненависти посмотрел на меня.

– Мистер Левиа, вам нужна помощь? – спрашиваю я, но не подхожу ближе.

– Уйдите, прошу, уйдите! – почти закричал он. Кажется, я понял, в чем дело.

Развернувшись, я увидел надпись над дверью: “Евреи не должны страдать”. К чему это, я до сих пор не пойму. Всю ночь не спал, и сейчас сижу на подоконнике и смотрю вдаль, как корабли заходят в порт. Выкуривая еще одну сигарету, я не сразу обращаю внимание на то, что кто-то стучится в дверь моей квартиры. Встаю со стула. Поспешно убираю шприцы и пустые банки из-под морфия в ящик. Подхожу к двери.

– Кто?

– Итан, это я – Генри.

Я открываю дверь. На пороге стоит улыбающийся Генри. В руках газета и бумажная папка.

– Проходи, – говорю я, гостеприимно махнув рукой.

Он принес мне папку с новыми фактами. Еще и личное дело Джонаса Майзена – какой сюрприз!

– Знаешь, что самое интересное? Я думал, что вскрытие можно и не делать, а просто зашить её живот. Но тут я додумался до очень интересного факта. Ты, кстати, узнаешь это первым…

– Что, назовешь мне имя убийцы? – спрашиваю я с иронией.

– Ну, к сожалению, нет. Однако круг подозреваемых сильно сузится, если ты узнаешь, что убийца – хирург. Я детально все осмотрел. Нет ни одного лишнего пореза!.. Горло же он перерезал таким образом, чтобы кровь не попала на его одежду. А значит, он поворачивал жертву спиной к себе и наклонял её, – тут Генри задумался. Он уставился в какую-то одну точку у меня за спиной.

– В чем дело?

– Понимаешь… После первого убийства я потерял свой нож. Я вскрывал им тело Мэри Энн Николсон. Он либо выпал там, на месте преступления, либо лежит где-то в морге. Я просто не могу его найти. Последнее убийство немного сбило меня с толку. Оно куда более изощренное, чем первое. Смею предположить, что убийца орудовал во второй раз именно таким же ножом. Но, опять же, нож, скорее всего в морге…

– Ну и что? Он нашел твой нож и им убивал. Ты боишься, что обвинения падут на тебя?

– Нет… Дело не в этом. Нет, конечно, я боюсь, хотя ничего и не сделал. Просто никого, слышишь, НИ-КО-ГО, не было в морге.

Хотя Генри и несет какую-то чепуху, но я сразу вспоминаю Майзена.

– Все возможно. Но почему он убивает именно женщин этой профессии? И зачем он вообще их убивает?

– Ну, с точки зрения психологии… Я могу обосновать это тем, что он испытывает возбуждение от этого. А некоторые внутренности он забирает себе как трофей. К примеру, матка олицетворяет воплощение женской сущности. Он испытывает удовольствие.

Генри берет газету и кладет передо мной со словами:

– Совсем забыл. А еще у нашего убийцы уже есть псевдоним.

На обложке газеты большими буквами написаны два слова на всю полосу – “Джек Потрошитель”. Странно. Внизу красуется письмо.

– С каких это пор убийцы пишут письма? – спрашиваю я, поднимая взгляд на друга. Он лишь пожимает плечами. Читаю вслух отрывок из письма:

“Эй, я получаю информацию о том, что полиция выследила меня, но пока не может определить мое местоположение. Я смеюсь. Они пытаются выглядеть умными, когда говорят о том, что они на верном пути.

У меня заканчиваются шлюхи, но я не перестану рвать их до тех пор, пока меня все-таки не арестуют. Последняя работа была великолепной.

Как они могут меня поймать? Я обожаю то, чем занимаюсь, и хочу продолжать…”

Я не буду дочитывать. Джек Потрошитель просто смеется над нами. Я кидаю газету в сторону и вскакиваю. На меня находит вдохновение – иначе это не назовешь…

Письмо. Почерк. Как он передал его и кому? Раз письмо напечатали, значит, оригинал есть в типографии. Надо действовать быстро.– Ты чего это?! – удивленно восклицает Генри и тоже поднимается со стула.

– Едем в типографию. Надо добраться быстрее, прежде чем это сделают другие полицейские. Я сам поймаю этого психа.

Без всяких лишних вопросов, мы с Генри выходим из моего дома, предварительно забрав газету.

Пятнадцать минут. Мы выходим из здания и садимся в карету извозчика. Типография, в которой напечатали газету с письмом, не очень далеко.

– …а ты разве не хочешь сообщить все мистеру Тейну?

– Говорю же, я хочу сам поймать Потрошителя. Почерк в письме – это хорошая улика.

Едем еще минут десять и останавливаемся возле внушительного высокого здания.

Я решительно иду по коридору. Расталкиваю недовольных рабочих, толпящихся в прихожей к кабинету. Я даже не стучусь в дверь. Просто захожу. За столом сидит мужчина в костюме, темными волосами и курит сигару. Увидев меня, он вскакивает со стула.

– Какого черта?! – Закричал он

– Старший инспектор Скотланд-Ярда, Итан Вудс, – я показал ему свой значок. Его это совсем не напугало.

– А я начальник типографии Карл Оутис. Чего надо?

– Оригинальное письмо Джека Потрошителя!

– Ааа, это – протянул он с усмешкой, – его нет. Письма не существует, – смеется Карл.

– В каком это смысле? Вы же опубликовали письмо убийцы. Вы не понимаете, что этот человек держит в страхе весь Лондон? К чему эти мистификации?!

– Это, мистер Вудс, подделка. Его убийства вызвали такой ажиотаж в прессе…, – он поднимает глаза в потолок. – Вот мы и решили поднять наши тиражи. Таким хитрым путем.

– Хитрым путем? Да будь моя воля, я бы вас арестовал, – во мне кипит злоба. Я ненавижу корыстных и жадных людей. Корыстных. И жадных.

А зачем вы приписали эти строчки? – вмешивается в разговор Генри, доставая газету.

“…в следующий раз я отрежу уши у шлюхи и пошлю их полиции просто ради забавы…”

Карл начинает громко смеяться, как помешанный.

– Устрашающе вышло, правда? Только представьте! Этот убийца плюет в лицо всему Скотланд-Ярду! Сомневаюсь, что вы его поймаете, – Карл Оутис говорит с таким фанатизмом, что я понимаю – он восхищается Потрошителем.

– Я пойду, подышу воздухом. Не переношу табачный дым, – произносит тихо Генри и выходит.

– Вы хоть понимаете, что этим, – я помахал газетой перед носом Карла, – вы только еще больше напугали жителей Лондона? Да еще и полиция вами заинтересуется.

Я не нахожу объяснения этому поступку. Пользы от этой аферы мало.

– А мне все равно. Как говорил мой отец: “Сынок, ради денег и в дерьмо залезть не жалко”.

Продолжать с ним разговор было бессмысленно. Я немедленно покидаю его кабинет, немного разочарованный.

Выйдя на улицу, почувствовал как к горлу подступает тошнота

“Нужен морфий…” – подумал я.

Зайдя за здание типографии, меня снова вырвало, как это бывает каждый день.

– И помни киска, никому ни слова, а иначе…– эта фраза, принадлежащая мужчине донеслась до меня из другого угла здания.

Я быстро иду к источнику.

То был мужчина, прижавший к стене девушку.

– Полиция Скотланд-Ярда, – громко объявил я, доставая значок, – О чем вы просите бедную леди молчать?

Он молчит, но его черты лица кажутся знакомыми.

– Представьтесь, – требую я настойчиво.

– Аарон…Аарон Косминский, – представился он, без колебаний.

Достаю пистолет, и уверенно направляю на мужчину. Аарон Косминский – Цирюльник. Один из подозреваемых в Уайтчепельских убийствах, а именно убийство проституток. Единственный подозреваемый, кто избегал допроса.

Через десять минут, несколько констеблей увели подозреваемого в участок, а я смог вернуться на площадь, что была перед типографией.

Вижу, пока еще ничего не знающего Генри на другой стороне. Наверняка думает, что я все еще виду диалог с тем козлом из издательства.

Рядом с ним стоит незнакомый мужчина, одетый в длинное пальто и черную шляпу.

– Генри! – Кричу ему я, но он не слышит.

Собираюсь переходить дорогу, а в глазах у меня опять мутнеет. Подкатывает тошнота, все плывет, звон в ушах. Голоса прохожим десятками эхо, отдаются в моей голове. Мне срочно нужен морфий! Глубоко дышу. Пытаюсь успокоиться.

Незнакомец, с которым разговаривал Генри, выглядывает на секунду из-за его спины. Я отчетливо улавливаю его взгляд, пусть даже и не успеваю разглядеть лица. Попрощавшись с ним, мой приятель возвращается ко мне. Он замечает состояние.

– Итан, ты в порядке? Неважно выглядишь

– Мне нужно домой. Отдохнуть, – шепчу я в ответ. Узнал бы Генри про мое лечение – опешил бы от того, сколько морфия я уже влил в себя.

Он помогает мне взобраться в карету извозчика. По пути я рассказываю о своем диалоге с Карлом, и о случайном задержании Аарона Косминского. В висках стучит, но рассказал через боль. Генри на все это ответил одной фразой:

– Случайностей не бывает.

Он отчасти прав. Подъезжаем к моему дому. Наконец-то. Генри расплачивается и стаскивает меня.

Поддерживает за руку. Ведет на третий этаж. В мою комнату. Комнату… Там морфий. Каждая ступенька дается мне с трудом. В ушах уже невыносимый визг.

– А что это за тип, с которым ты разговаривал?

– Не узнал? Это Джонас.

– Майзен?

– Да, славный парень. Тогда, на Бакс-роу, я не успел с ним толком познакомиться. Но он потом пришел ко мне в морг, чтобы забрать записи по телу Мэри Энн Николс. Пока я смывал кровь, ему выпала честь побыть в одной комнате с трупом этой женщины. И лично все рассмотреть. Такие, как он, могут стать хорошими инспекторами. Только без обид, Итан.

– Какие уж тут обиды?

Ура. Я счастлив. Мы дошли до двери. Мне совершенно плевать на Майзена. На труп. Я бесконечно благодарен Генри, но ему бы не мешало уйти теперь…

Друг сажает меня в кресло.

– Ты как?

– Прекрасно, – обманываю я. Ладони вспотели. Руки дрожат. Я сую их в карманы. Скорее бы Генри ушел. Я не могу ждать, мне нужен морфий! Уже ни о чем другом не могу думать. Нужно выпроваживать приятеля.

– Генри, я, наверное, лягу спать. Устал.

– Хорошо, я тогда, наверное, пойду, – неуверенно произносит Генри, выходя из комнаты.

– Конечно, спасибо, друг, – отвечаю я. Закрываю дверь. Нервно пытаюсь попасть ключом в скважину. Кидаюсь к ящику. Морфий. Достаю шприц. Вываливаю на пол все банки. Несколько разбиваются. Но они все равно пустые. Нахожу последнюю. Укол. Сладкое забытье. Черт, я по уши влип в это. Теперь я морфинист.