Текст книги "Жанна"

Ярослава Пулинович
Жанна
(пьеса в двух действиях)

Действующие лица

Жанна Георгиевна – 50 лет.

Иванский Андрей – 28 лет.

Катя – 19 лет.

Виталий Аркадьевич – 55 лет.

Ольга – 38 лет.

Вика – 27 лет.

Мальчик по вызову.

Женщина на кладбище.

Двое парней.

Первое действие

1

Кухня. Большая, светлая. Красивая мебель, огромный стеклянный стол, несколько картин, в цвет подобранные шторы. Много разной бытовой техники. На кухню заходит Андрей, в тапочках и махровом халате. В руках у него сотовый телефон, который беспрерывно звонит. Входя на кухню, Андрей прикрывает за собой дверь. Отвечает на звонок.

Андрей (тихо, почти шепотом). Привет. Да. Что случилось? Подожди, не плачь… Что случилось? Ты скорую вызывала? Нет? Почему? Но сейчас прошло? Слава богу! Я понимаю, что ты устала. Подожди… Подожди! Я тоже устал. Я скоро приеду. Да. Скоро. Сегодня. Через час приеду. Жди меня. И не плачь, прошу тебя. До встречи. Целую.

Андрей отключает звонок. Кладет сотовый в карман халата. Смотрит в окно, о чем-то думает. На кухню заходит Жанна. Это высокая, статная, может быть, даже немного полноватая немолодая уже женщина. На ней шелковый пеньюар. Она уже причесана, губы подкрашены, глаза сияют.

Жанна. Ты уже проснулся? Андрюш, а ты почему стал так рано вставать? Сходи, поспи еще, я пока завтрак приготовлю. Поваляйся в кроватке. Я тебе прямо в постельку принесу. Чего хочешь? Яичницу с беконом, круассаны, грейпфрут?

Жанна направляется к холодильнику, открывает его. Холодильник до отказа забит всевозможной едой.

Жанна. Йогурт хочешь? Творожок? А тут еще твоя любимая вкусняшка! Угадай что? Бастурма! А может, из ресторана закажем? У нас ведь сегодня все-таки праздник, ты не забыл? Помнишь, какой? Помнишь, нет?

Подходит к Андрею, гладит его по голове.

Так и знала, что забудешь, склеротик! (Целует Андрея в щеку.) Пять лет назад мы с тобой познакомились. Помнишь? Ко мне в компанию пришел устраиваться на работу мой любимый мальчик. А я тогда сразу поняла, что ты моя судьба. Мне одного взгляда хватило, чтоб понять, вот оно – мое счастье. Любонька моя! (Еще раз целует Андрея.)

Андрей на щебетание Жанны почти не реагирует, как, впрочем, и на поцелуи.

Жанна. Андрей! Андрей! Ты куда улетел? Ты меня слышишь?

Андрей (как очнувшись). Жанна, если миллион четыреста пятьдесят тысяч положить в банк под одиннадцать процентов годовых и через год деньги снять, сколько мы заработаем?

Жанна. Ты сам посчитать не можешь?

Андрей. Ну скажи.

Жанна. Ты что, проверяешь меня?

Андрей. Ну скажи, скажи….

Жанна очень быстро подсчитывает в уме.

Жанна. Сто пятьдесят девять тысяч пятьсот. А тебе зачем? Андрюш, ты какой-то замученный стал в последнее время. Устал, да? Замучился на работе совсем? Я тоже замучилась. Меня только ты и спасаешь. Любоньку мою покормить, спать уложить, – когда тут уставать? Ты в кроватку пойдешь? Нет?

Андрей отрицательно качает головой.

Жанна. Тогда здесь расскажу. Хотела в постели, но раз ты уже встал, расскажу здесь. Джаст э момент!

Жанна выходит, а вернее – выбегает, из кухни, но почти сразу же возвращается. В руках у нее два разноцветных прямоугольных конверта.

Жанна. Сюрприз! Андрюшенька, нам обязательно нужно отдохнуть! Когда мы с тобой в последний раз были в отпуске? Я тут подумала, и решила – никаких! Через месяц мы едем…. Угадай куда? В Африку! В Аф-ри-ку! У нас с тобой заказан личный гид, нас уже ждет машина с вот такими колесами! Мы едем на сафари! Андрюшенька, сафари, представляешь? Мы с тобой увидим слонов, жирафов, огромных обезьян! Мы с тобой будем пить «Амаруло» по ночам! Будем ходить загорелые, в цветастых одеждах. Будем каждую ночь заниматься любовью, не пропустим ни одной! Да, Андрюш? Ты рад?

Андрей все так же хмуро смотрит перед собой.

Жанна. Андрюша, что случилось? Ты рад? Рад? Хорошо я для нас придумала?

Андрей (не смотрит на Жанну). Жанна, я рад… Прости меня, я не могу с тобой поехать.

Пауза.

Жанна. Почему? Всю текущую работу передадим Вике с Ольгой, они справятся, я уверена….

Андрей. Жанна, я уже год тайно от тебя встречаюсь с другой девушкой. Сейчас она беременна. Через несколько месяцев ей рожать. Я устал врать. Я ухожу. Прости. Не могу так больше….

Жанна, кажется, лишается дара речи.

Жанна. Ты… Ты…. Да подожди…. Да как, Андрюшенька? Ты серьезно? Ты пошутил? Пошутил?

Андрей. Нет.

Жанна. Как это нет? Ты ведь не мог… (кричит) Козел! Свинья! Проститутка гребаная! Шлюха в штанах! Нашел себе помоложе и побогаче? Сука! Кто она? Кто она, говори! Говори, скотина!

Андрей. Ее зовут Катя, ей девятнадцать лет, она студентка. Большего сказать не могу. Прости еще раз.

Пауза. Жанна делает глубокий вдох.

Жанна (спокойно). У тебя есть пятнадцать минут, чтобы убраться. Зубную щетку можешь забрать с собой. Все остальное куплено на мои деньги и тебе не принадлежит.

Андрей. Джинсы и рубашку можно надеть?

Жанна. Надевай, что хочешь!

Андрей встает, выходит. Жанну трясет, она, как будто, задыхается. Кажется, она вот-вот разрыдается. Но не в правилах Жанны давать волю слезам.

Жанна. Жанна…. Жанна… Молчать. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять…. Успокоилась! Взяла себя в руки. Пусть уходит.

На кухню заходит Андрей. Он переоделся, теперь на нем джинсы и рубашка. Андрей кладет на стол ключи от квартиры и от машины.

Андрей. Прости меня, пожалуйста, если сможешь….

Жанна не отвечает ему.

Андрей. Ты сильная, ты все выдержишь. А она совсем еще маленькая, ей без меня не выжить.

Жанна. Убирайся.

Андрей кидает неловкий взгляд на Жанну, уходит. Хлопнула входная дверь.

Жанна. Если ты заплачешь, я тебя убью.

Жанна делает глубокий вдох. Затем берет со стола трубку радиотелефона. Набирает какой-то номер.

Жанна. Танюша? Жанна Георгиевна. Андрей Иванский у нас в компании больше не работает. Поняла меня? Никаких двух недель, никаких отпускных и выплат. Что? Ищи лазейки в трудовом кодексе. Да, замечательно, увольняй по 81, пятому пункту. Не придерешься. Он на работу раньше часа не приходил. Приплюсуй еще все прогулы. Да. И сообщи Ольге, что теперь она будет моим замом. Пусть готовит банкет.

Жанна сбрасывает звонок, набирает еще какой-то номер.

Жанна. Виталий Аркадьевич? Я сегодня уволила своего зама. Да, Андрея. Он придет к тебе проситься. Примешь, станешь для меня руконеподаваемой сукой. Да. Передай информацию дальше. Про пятницу помню. Ольга готовит бизнес-план. До связи.

Жанна кладет трубку. Затем она идет в гардеробную. Достает с полки огромную сумку, складывает в нее вещи Андрея – пиджаки, брюки, рубашки, галстуки, носки, майки. Принимается за свой гардероб. В ту же самую сумку летят дурашливые легкомысленные сорочки, кофточки, платьица с оборками, кружевное белье, пеньюары, бюстье, какие-то дурацкие подвязки, прозрачные блузки. Параллельно Жанна звонит по телефону.

Жанна. Алло? Ольга? Таня уже сказала? Да не за что…. Не за что, ты действительно ценный для меня сотрудник…. Подожди…. Помнишь, ты говорила, что отдаешь вещи куда-то? У меня тут куча ненужных фирменных шмоток… Куда это можно отдать? Детский дом, церковь, я не знаю…. В приют, говоришь? Ага. Пришли адрес. Или что? У помойки бомжи разберут? А, ну да…. Я, наверное, так и сделаю. Все, спасибо. Скоро буду. (Сбрасывает вызов)

Жанна с трудом закрывает сумку. Стоит, смотрит на плоды своей работы. Пинает сумку ногой. Затем расстегивает ее, достает лежащую сверху полупрозрачную кофточку с вышивкой. Рассматривает. Прикладывает к себе.

Жанна (вдруг мнет и бросает на пол кофту). Пусть вас бомжи носят!

С этими словами Жанна начинает одеваться. Она надевает те вещи, которые остались после ее тщательной ревизии, а именно – строгий деловой костюм, дорогой, но скучный и неброский. Жанна небрежно подкрашивает глаза. Из игривой сумочки перекладывает свои вещи в коричневый портфель. И с этим портфелем в руках выходит из дома.

2

Маленькая квартира. Такие называют еще малосемейками. На диване, закутавшись в старую кофту и поджав под себя ноги, сидит худенькая с небольшим животом Катя. Она смотрит телевизор. Время от времени всхлипывает. Кажется, еще совсем недавно она рыдала. Кто-то открывает дверь ключами. Катя резко вскакивает с дивана, бежит к двери.

Катя. Андрей!

В квартиру заходит Андрей с пакетом в руках. Катя виснет на нем.

Андрей. Ты плакала?

Катя. Нет. Совсем чуть-чуть.

Андрей (кивает на живот). Не болит?

Катя. Теперь вроде нет.

Катя прижимается к Андрею.

Андрей. Ты ела?

Катя. Ночью. А потом еще нет. Только спала.

Андрей. Опять ночью телик смотрела, а днем спала?

Катя. Ну, а что мне делать? Я боюсь спать одна! У меня, знаешь, какие страхи? Подружки все на учебе, им не до меня, тебя рядом нет, у тебя своя жизнь….

Андрей. Прямо одна? Я же каждый день прихожу.

Катя. Приходишь! А потом уходишь! И я каждую ночь одна, все дни напролет одна…

Андрей. А знаешь, что сегодня случилось?

Катя. Опять мне зубы заговариваешь? Ну тебя!

Катя уходит на кухню. Андрей снимает ботинки, идет следом. Грязная посуда в раковине, крошки вперемежку с обертками от шоколада на столе выдают в Кате небрежную хозяйку. Андрей гладит Катю по голове, пытается молчаливо помириться с ней.

Андрей. Опять развела бардак! (Улыбается) Тетеха!

Андрей засучивает рукава рубашки.

Андрей. Сначала мы приберемся, помоем посуду, вымоем пол….

Катя. Давай я посуду, а ты пол?

Андрей. Сиди уже. Пропадешь ведь без меня.

Катя (довольная). Пропаду!

Андрей моет посуду. Катя сидит рядом на табуретке, смотрит на него во все глаза.

Катя. Мне сегодня опять снилось, что мы домой к нам переехали. Что мы там все вместе… Что дома телевизор смотрим – Поле чудес. И один канал только ловит, а мы смотрим – и ты, и я, и мама, и сыночек наш. А дядя Леня такой нам улыбается и говорит – хотите выиграть миллион? Все просто! И я вот ему верю. В разводки эти все городские лохотроновские не верю, а дяде Лене во сне верю. Что будет у нас этот миллион, верю.

Андрей. Катя, а вот если бы у тебя было один миллион четыреста пятьдесят тысяч рублей, ты бы что с ними сделала?

Катя. Ну, такая сумма странная… Не круглая. Не знаю. Квартиру бы купила.

Андрей. Я про это уже думал. Но это же однушка на выселках…

Катя. И что? Свое жилье, оно хоть где – свое жилье.

Андрей моет пол.

Андрей. А ты бы смогла придумать, как на эти деньги купить новую квартиру в хорошем районе?

Катя. Не знаю. Нет. В ипотеку что ли? Или как?

Андрей (моет пол). Подбери ноги.

Катя поднимает ноги. Андрей моет пол рядом с Катей.

Андрей. В ипотеку – это еще дороже.

Катя. А в банк положить?

Андрей. Если положишь деньги в банк, через год у тебя будет навар всего лишь сто пятьдесят девять тысяч пятьсот.

Андрей вымыл пол. Убирает со стола.

Андрей. Долевое строительство!

Катя. Это че такое?

Андрей. Долевое строительство!

Андрей моет руки. Достает из пакета, с которым пришел, продукты. Рубит курицу на разделочной доске. Чистит и режет картошку.

Катя. Что это значит?

Андрей. Это значит, что, во-первых, у меня на карточке лежит миллион четыреста пятьдесят тысяч. Это деньги, которые мне удалось скопить за то время, пока мы с тобой встречаемся. И еще сегодня кое-что произошло, а ты даже не знаешь….

Андрей смотрит на Катю, ожидая ее реакции.

Катя. Серьезно? Ты все это сам накопил? Больше даже миллиона? Ради меня?

Андрей. А ради кого?

Катя. Андрей…. Я не знаю…. Ты крутой. Это мне тебя боженька на той дискотеке подарил, чтобы я не пропала.

Андрей самодовольно улыбается.

Андрей. А, во-вторых, я решил вложить эти деньги в долевое строительство. Смотри… Картошку с курицей пожарить или в духовке лучше?

Катя. В духовке.

Андрей (улыбается). Любишь мою курочку?

Катя. Люблю.

Андрей. Ты еще где-нибудь такую вкусную курицу ела?

Катя. Нет.

Андрей. Вот. А рецепт на самом деле простой – нужно в курицу и вокруг нее положить нарезанное яблоко и чеснок. Тогда у нее особый вкус будет. У меня еще бабушка такую курицу готовила, и мама, а я на кухне все время отирался. Меня не прогнать было. Говорили – поваром вырастет или директором гастронома. А я чего-то сюда подался, хотя мама говорила мне – поезжай в Ишим, поступай в училище на технаря или на кулинара, будет в руках профессия, тогда и поедешь…. А я не послушался че-то, сбежал из дома, можно сказать. Не совсем так, конечно. И где только не работал потом, даже вспоминать страшно. Так вот, строительство… Смотри. Мы покупаем квартиру в еще не достроенном доме. Свою квартиру, представляешь? Потому что съемная нам уже надоела хуже горькой редьки, да? А там, в нашей будущей квартире фундамент, стены, но ничего еще нет. Стройка то бишь. Относим в контору наши денежки. Говорим – хотим квартиру на третьем этаже.

Катя. А на восьмом вид лучше.

Андрей. Хорошо, говорим, – на восьмом хотим, поближе к солнцу. Значит, приходят строители. Строят они, строят. Строят они, строят. День строят, два строят. А через полгода – бах! И мы с тобой обладатели совершенно новой квартиры на восьмом этаже за миллион четыреста пятьдесят тысяч! Двадцать минут до центра, рядом парк, возле дома детская площадка!

Катя. И наш сыночек в песочнице играет.

Андрей. И наш сыночек. И мамочка с папочкой…И никакая хозяйка с нас ничего не требует.

Катя. И много зелени вокруг. Мы деревья весной во дворе посадим. Яблоньку и сирень.

Андрей. Да! У меня, кстати, знаешь, как хорошо все вырастает? И картошка, и клубника, и цветы. Я этих деревьев дома в саду во сколько пересажал! И все растут. Менталитет у меня такой – все растет.

Катя. А там земля нормальная, нет? Если рядом стройка была, она же каменистая потом, ее удобрять надо.

Андрей. В принципе, экология там, конечно, хуже, чем у меня в поселке, например, но можно попробовать компост поискать, или древесной золой… Тоже хорошо помогает.

Катя. У меня мама сухим пометом куриным всегда посыпала – и малину, и яблони, и смородину.

Андрей. Точно! У меня бабушка тоже так делает! У меня бабушка вообще бодрая – ей восемьдесят пять лет, представляешь, а у нее на огороде свой участок, и она до сих пор никого туда не пускает, сама обрабатывает.

Андрей укладывает картошку, курицу и остальные необходимые продукты на противень, засовывает противень в духовку. Моет руки.

Катя. А ты куда столько курицы сделал? Мы же все не съедим? А по вечерам я одна не ем, мне по вечерам не хочется есть одной.

Андрей. Тетеха, а знаешь, что сегодня случилось?

Катя вопросительно смотрит на Андрея.

Андрей. Я навсегда пришел, тетеха.

Катя. Прямо навсегда? Сегодня?

Катя счастливо прижимается к Андрею.

Андрей. Я же говорил тебе, что мы вместе будем жить? Говорил?

Катя кивает.

Андрей. Слово свое сдержал?

Катя. Сдержал! (Трогает живот.) Ой! Он меня ножкой пнул! Тоже радуется.

Андрей. Мужик! Весь в отца!

Катя обнимает Андрея. Встает на цыпочки, чтобы поцеловать любимого. Андрей целует Катю в ответ.

3

Квартира Жанны. Большая, темная. Вечер. Чуть заметно колыхаются занавески у открытого окна. В квартиру заходят Жанна и Виталий – мужчина лет пятидесяти, подтянутый, в этаком модном, «под молодежный стиль» пиджаке и джинсах со «стильными потертостями». Но стрижка, дорогие очки, жесты, мимика выдают в нем человека уже не молодого, обстоятельного и богатого, хотя и ударившегося немного в игры с возрастом.

Жанна. Проходи, Виталий Аркадьевич…. Моя скромная халупа в твоем распоряжении. Чувствуй себя, как дома, как говорится….

Жанна отключает сигнализацию, включает свет.

Виталий. Но, как говорится, не забывайте, что вы в гостях…. (Осматривается.) Слушай, здорово у тебя. Как это сейчас говорят? (задумался.) Килл? Калл? Вспомнил! Кул! Круто!

Жанна. Где будем сидеть? В столовой, в комнате, в спальне?

Виталий. Ты хозяйка, Жанна Георгиевна.

Жанна. А давай сегодня без отчеств?

Виталий. Давай.

Жанна. Тогда в комнате.

Виталий. А почему не в спальне?

Жанна. Мы с тобой еще недостаточно пьяные.

Виталий. А! Я только за!

Жанна с Виталием проходят в большую комнату. Здесь все, как в журнале «Дизайн и интерьер». Какие-то вазы, статуэтки, мягкие пуфы, журнальный столик с изогнутыми ножками, окна во всю стену, полочки, шкура медведя на полу и т. д.

Жанна. Как тебе?

Виталий. Хорошо. Бойко. Как это… Супер! Очень даже. Тебе дизайнер делал?

Жанна. Я рассказала, что хочу, он сделал. В общем, придумала все сама.

Виталий. Да, красиво. Моя бы так не придумала.

Жанна. Твоя – это жена?

Виталий. Прости, задумался.

Жанна. Свечи, кофе, коньяк, ликер?

Виталий. Водку.

Жанна. Слушай, я в тебе всегда чувствовала родную душу.

Жанна зажигает свечи, быстро накрывает маленький столик – бутылка водки, икра, соленья.

Жанна. Ну, прошу за стол. Выпьем?

Жанна и Виталий садятся на медвежью шкуру у стола. Виталий разливает водку по рюмкам.

Виталий. За тебя!

Жанна. За нашу неформальную встречу!

Пьют.

Виталий. Хорошо пошла. И встреча у нас хорошая. И контракт мы подписали – тоже хорошо. Круто!

Жанна. Да, такая вот у нас странная встреча образовалась.

Виталий. Хорошо, что в офисе коньяк закончился.

Жанна. Не было счастья, да несчастье, как говорится….

Виталий (наигранно игриво). И не боишься ты, Жанна, меня к себе в гости приглашать?

Жанна (наигранно наивно). А чего мне бояться?

Виталий. Ну… Напьюсь, приставать начну.

Жанна (улыбается). Начнешь, тогда и буду бояться.

Виталий. Ты смотри… Я ведь такой! Несдержанный.

Разливает водку по рюмкам.

Виталий. Хорошая у тебя, Жанна, водка. И женщина ты хорошая. Все у тебя как надо – и масть, и стать, и антураж.

Жанна. Стараюсь. Держу судьбу за хвост.

Виталий. Выпьем, Жанночка, за твою счастливую судьбу!

Чокаются. Пьют.

Жанна. Тогда следующую пьем за тебя!

Виталий. Что за меня?

Жанна. Пьем за тебя. Чтобы все у тебя складывалось и приумножалось.

Виталий. А! Что там приумножится? На моих проглотов не напасешься. Сын собрался жениться – бежит ко мне: «Папа, квартиру!» Я же ему два года назад однокомнатную купил – восемьдесят квадратов. Мало, надо, чтобы три комнаты и не меньше ста пятидесяти. Нашли недалеко от центра сто семьдесят. Обставить еще. Дочка, студентка, тоже ко мне бежит – папа, Ламборджини. Одна радость, маленькая – три года. Я с работы прихожу, она руки раскинет и бежит ко мне. Ничего ей пока не надо. С работы в детский мир заедешь, куклу там, раскраску купишь. Она счастлива. Ты знаешь, какая у меня дочка, Жанна?

Жанна. Чего это мы о детях? Давай о… не знаю, о музыке там, о чем еще, о театре…

Виталий. Я в театр не хожу.

Жанна. Я тоже.

Виталий. Проблема. Или как это сейчас говорят? Засада! Тогда, о чем?

Жанна. Только не о работе.

Виталий. Ни в коем случае.

Жанна. Выпьем тогда? За тебя!

Виталий разливает водку по рюмкам. Жанна и Виталий чокаются, пьют. Молчание.

Виталий. Ну, а вообще, Жанна – как ты живешь?

Жанна. Ну как? Хорошо живу, как видишь. Восемь комнат у меня, три здесь, пять на втором этаже. Я туда не поднимаюсь. Домработница там прибирается только. Что еще? Люстру вот из Италии заказала.

Виталий. А чем во внерабочее время занимаешься? Ну, отдыхаешь как?

Жанна. Да как…. (Задумалась.) У меня, считай, все время рабочее. Я не помню, ходила я сегодня в туалет или нет, а ты мне про отдых. Некогда отдыхать. Ну вот, с тобой вот расслабляюсь сегодня. Романтика тоже полезна. А так что? Журнал, бывает, почитаю….

Виталий. Женский?

Жанна. Ага. «Коммерсант. Деньги» называется.

Виталий. Надеюсь, не вяжешь?

Жанна. Нет, а что?

Виталий. Ничего, так…

Жанна. Нет, не вяжу. Я и телевизор не смотрю. Не люблю. Фигня там все одна. Новости врут, сериалы тоже врут, нет ничего такого в жизни… Выдумка все. Не верю я в это.

Виталий. Спорт?

Жанна. Нет, спорт тоже не люблю. Спина после работы болит.

Виталий. Выпьем?

Разливает. Пьют.

Жанна. Ты закусывай, Виталий, рыбки вот положи, огурчик.

Виталий. Я закусываю, Жанночка. А ты? Ты почему не закусываешь?

Жанна. Не люблю. Я водку только в натуральном виде пью. Без закуси. С детства так приучена.

Виталий. Хорошее у тебя, видно, было детство.

Жанна. Не жалуюсь.

Виталий. Ты знаешь, а я вот тут думал все – у нас ведь ничего в детстве нашем не было. Ни компьютеров, ни игрушек всех этих. И как-то жили ведь. А сейчас! Мы недавно с дочкой зашли в этот… в магаз! Радиоуправляемая техника называется. И чего там только нет! Вертолеты летают! Подводные лодки плавают! Роботы песни поют! Все как в жизни!

Жанна. Товары для детей сейчас выгодно продавать. На детей сейчас мода.

Виталий. Мы с дочкой накупили всякой всячины – два вертолета, лодку и луноход. Перед сном теперь запускаем. Дочку у меня Варюшкой зовут. Варвара она. Варвара Витальевна. Три года. Такая вся принцесса.

Жанна. Могу вот еще музыку включить.

Виталий. Да, музыка, да – это такая тема. Потанцуем, Жанночка, с тобой! Телесный контакт и все дела! Ты какую музыку любишь?

Жанна. Не знаю. (Задумалась.) Пугачеву люблю. Раньше многие нравились, теперь уже не помню никого. Аллегрова вот еще…

Виталий. Выпьем?

Виталий и Жанна пьют. Жанна включает музыкальный центр, вставляет диск в проигрыватель. Поет Пугачева.

Виталий. О! Аллочка! Подпевает. Потанцуем?

Виталий идет к Жанне, протягивает ей руку. Жанна встает. Они неловко танцуют посреди комнаты. Песня заканчивается. Жанна садится обратно.

Виталий. Ты знаешь, а я люблю эту жизнь. Мир прекрасен, Жанночка, правда?

Жанна. Наверное….

Виталий. Прекрасен, несмотря ни на что. Я никого не любил, Жанна. Сына маленького почти не помню. Старшая дочь – вот вроде была маленькой, а вот ей двадцать. Выросла и выросла. Все как-то мимо меня. А Варюшка моя, Варюшка – это чудо из чудес. Я каждый день ее денечек помню. И пусть мне кто угодно что скажет. Мол, так нельзя, и я плохой отец, раз этой так, а этим эдак. А я вот про себя знаю, что только Варюшку люблю. Эти здоровые лбы, квартиру-машину им, и в добрый путь, они сами все лучше меня знают. А Варюшке три годика всего, она такая кнопка у меня. Прямо лучик света в мою жизнь заглянул. Давай, Жанна, выпьем за наших детей!

Пауза. Жанна смутилась, поправляет волосы.

Жанна. У меня нет детей, Виталий.

Виталий. А. Да? Извини.

Жанна. Почему? Зачем извиняться? Я детей не люблю.

Виталий. Совсем?

Жанна. Совсем. Равнодушна.

Виталий. Да. Бывает.

Пауза

Жанна. Может, просто выпьем?

Виталий. А на брудершафт?

Жанна. А посмотрим!

Пьют. Виталий закусывает.

Виталий. А я свою жену не люблю, Жанна, ты знаешь. Она клуша старая. Ничего ей в жизни не надо. У телевизора сядет, вязать, говорит, люблю. Когда руки заняты, говорит, телевизор – это семечки для мозга. Она меня младше, Жанна. А выглядит как моя мама. Ничего ей не надо. По магазинам еще любит. Только это все для дома. Себе лишнего не купит, нет. Все в дом несет. От Варюшки тоже устает, говорит. Не тот уже вроде у нее возраст. А какой возраст? Ей сорок восемь лет!

Жанна. Зачем же ты женился?

Виталий. А она не такая была, нет. Грудь у нее была, и ноги, знаешь, какие ноги? Вредная была такая, не больно-то в руки давалась. А я же такой – я свое не нытьем, так катаньем. Масла банку разбил специально, у ее квартиры. Она поскользнулась, а я уже рядом, выскочил, удержал. В кино в кассе билетов нет, а у кого есть? У Виталия есть. Джинсы не купить нигде, фарца цены ломит. Кто джинсы подарит? Виталий подарит. У нее ноги длинные такие были, как у Варюшкиных барби прямо.

Жанна. Ясно.

Виталий. Да, и за ноги эти я всю жизнь себя грызу. Что женился на ногах, а жить пришлось с человеком. Мы с ней ругались, так ругались, что там посуда, – стулья летали. Но вроде двое малолеток у нас, живем, значит, мычим только, не дергаемся. Дети выросли. Я от нее уходить уже собрался. Влюбился в одну из отдела по связям, молодая девочка, она мне вазу в кабинете расхерачила еще. Задела нечаянно. Ваза вдребезги, конечно. Японская там хрень была, сухоцветы какие-то. А девочка эта меня любила, я же не слепой, видел. Таленькой звала. У нас с ней любовь прямо, серьезно все, свиданья-встречи, секс в обеденный перерыв. И тут мне моя – беременна. В сорок пять лет, ёкарный бабай! Ну, пошли по врачам – врач говорит, все возможно. Денег дали ему, он подсуетился, все анализы, неусыпный контроль. Родила она, сама причем. И даже легко как-то, говорит. Растолстела только потом сильно. Но это другое уже. Я весь раздраженный по ее поводу ходил. Думал, ладно – подожду, потом что? Не приговорен же я к ней. Все ей оставлю, на ребенка буду давать, естественно – няню, все оплачу. И тут приносят ее. Варюшеньку. Я сначала даже не понял. Лежит такой комок в пеленках. Ну, ребенок твой, говорят, ты теперь трижды отец. С родней посидели, выпили. Я как на иголках, девочке моей втихаря пишу – завтра, пишу, увидимся, не скучай, зая. Потом спать легли. Варюшка в кроватке рядом. Лежу и думаю – это как же я, дурак, живу, что ничего не чувствую. Рядом дочь моя родная лежит, а я от нее к девчонке уходить собрался. А потом думаю – ну и что, думаю, ну, любовь же там у нас. Хоть напоследок поживу в радости. Вырастет, думаю, без меня. Старшие же выросли, а меня, считай, и дома никогда не было, на работе зашивался. И эта вырастет, думаю. Я же ее не бросаю. Просто жить буду отдельно. И тут Варюшенька в кроватке так тихонечко во сне вздохнула. Так – ах…. И по-детски так, и так осознанно. И все… И тогда вот я понял, что никакой любви у меня не будет больше, и никакой девушки из отдела по связям больше не будет. А будет только она – Варюшенька, доченька. Потому что роднее нее никого у меня в жизни нет. Потому что мне ее один-единственный вздох вдруг дороже всего на свете стал. Ты не поверишь, я впервые расплакался тогда. Последний раз плакал в шесть лет, когда новый мяч под колеса угодил. Но это не считается.

Пауза.

Жанна. А что стало с той девушкой?

Виталий. Ничего. Наверное, где-то счастлива сейчас. Уволил я ее без объяснения причин. Сердце разрывалось. Но тут уже не до выбора. Без вариантов, как теперь говорят.

Жанна. Бывает же….

Виталий. А я не жалею, Жанна, ты знаешь. Ни о чем не жалею. Девушки у меня есть. Увлечения разные. Я с работы приеду, мы с Варюшенькой поужинаем, поиграем. Я ее искупаю, книжку ей на ночь читаю, Карлсона она любит и сказки Пушкина. Умная девочка, да? Пушкина уже понимает, представляешь? Потом спать ее уложу. И все – дальше свободен. У нас с женой договоренность такая – каждый своей жизнью. Мы с ней вообще не разговариваем уже два года. Вообще. Слова за неделю не скажем друг другу.

Жанна. Ад, наверное?

Виталий. Ад – не ад, а привыкли. Мне стареть нельзя, Жанна. Пойдет Варюшка в школу, а ей скажут – это дедушка тебя забирает? Она стесняться меня потом будет. Мне этого никак нельзя, Жанна. Я никому этого не позволю. Я все сделаю, чтобы все видели, я – ее отец, а не кто-то там. Надо будет – всему научусь. И моде, и подтяжки сделаю, если надо.

Жанна. Да… Дети – такое дело….

Виталий. Я еще моложе всех юнцов выглядеть буду. Чтобы Варюшка моя мной гордилась! Чтобы всем заявляла – это не дед старый, это мой отец молодой идет! И чтобы видели все! Что отец Варюшки! Молодой! Станет она постарше, я ее заберу, мы с ней в Италии дом построим, и будем там жить! А этих никого не возьмем с собой. Вдвоем с ней уедем! Ты понимаешь меня, Жанна?

Жанна. Может, кофе сварить?

Виталий. Одна ты меня, Жанночка, понимаешь. Да кровинушка же ты моя! Тянет к Жанне руки.

Жанна. Сейчас сварю.

Жанна уходит. Виталий достает айфон, что-то ищет в нем. Входит Жанна.

Жанна. Ты какой любишь? Со сливками, крепкий, с сахаром?

Виталий. Иди сюда, Жанночка.

Жанна подходит к Виталию.

Жанна. Может, музыку другую поставить? У меня еще один диск есть, романтик-коллекшн называется.

Виталий обнимает Жанну за талию.

Виталий. А я тебе свою музыку сейчас, Жанночка, поставлю.

Жанна. Давай… Я бы под медленную потанцевала еще….

Виталий. Сейчас… Такая песня, я прямо плачу.

Из айфона звучит песня «Спят усталые игрушки».

Виталий. Под эту песню моя Варюшенька засыпает. Прямо глазки закроет, а сама хитренькая, подглядывает – сидит с ней рядом папа или нет. Зорко следит, чтобы никуда папа не ушел, пока она не заснет. А я ведь и не собираюсь… Я на посту, сон ее охраняю. У нее вот тут ямочки на щеках, и волосики такие мягонькие, светленькие, как пух…. Ни у одного ребенка таких волосиков не видел.

Тут Виталий принимается громко подвывать, пытаясь выговорить все слова песни. Жанна уходит на кухню. Берет телефон, набирает номер.

Жанна. Алло! На Карла Маркса 12 будьте добры, пожалуйста, на текущее время. Куда поедет? А он вам сам все расскажет. (Сбрасывает вызов.)

Смотрит в окно. За окном ночь, фонари, реклама, звуки проезжающих машин, крики подвыпившей молодежи. Везде жизнь.

Жанна. Ну ты и дура, Жанна….

Жанна достает из буфета сигареты, зажигалку, закуривает.

4

Та же съемная Квартира Кати и Андрея. Катя с Андреем сидят на диване, прижавшись друг к другу. У Андрея на коленках книга, на книге лежит лист бумаги. Андрей что-то расчерчивает на этом листке.

Андрей. Значит, в этом углу у нас детская….

Катя. Я до сих пор не верю, что у нас будет квартира. Это как будто не по-настоящему. С мамой жили в одной комнате в доме, потом в общаге вчетвером, а теперь – своя кухня, своя комната, свой балкон…. Можно голой ходить – хоть заходись, и никто слова не скажет…

Андрей. Я только за!

Катя. Посуду можно на ночь оставить, и с утра помыть. Я посуду с детства мыть ненавижу. А все из-за этого дурацкого – у нас закон простой, поел – убери за собой. Когда так говорят, мне всегда кажется, что я в лагере или в школе.

Андрей. А я вот наоборот. На кухню первый всегда бежал, и посуду мыл, и готовил, с бабушкой шарфики вязал разные, носки. Даже свитер один раз! Красный такой, с полосками. Бабушка и та удивилась.

Катя. Сам связал? Серьезно?

Андрей. Ну да. Из школы приду, поем, и к бабушке в комнату – ниточки у нее там всякие на журнальном столике, шерсть, спицы – интересно! Она мне истории из жизни рассказывает, а я слушаю и вяжу, никакого телевизора не надо. Потом мы с ней пойдем ужин на кухню готовить. Приготовим, посидим еще, чаю попьем. Потом уже мама с батей придут. Поужинаем все вместе, и я опять к бабушке в комнату вязать. И так пока уроки не погонят делать. Батя ругался только на меня, что я с пацанами не дружу, и бабой расту. А бабушке и маме нравилось. Мама вообще думала, что я с ними жить останусь, не поеду никуда, потому что я хозяйственный и голова у меня на плечах, не то, что у других парней.

Катя. Почему ты уехал тогда?

Андрей. Да работы у нас в поселке никакой не было. А в училище в Ишим не хотелось как-то. И тут отец насел на меня – ты должен доказать, что мужик, всего в жизни добиться. Чуть ли не с кулаками меня гнал, пока мать с бабушкой не слышали. Я так-то уезжать не хотел, и добиваться тоже – вот непонятно, чего добиваться, да? А тебе кулаком по столу – иди и добейся. Батя у меня суровый, че ему скажешь? Решил – поеду вот сюда, ну, всяко тут вариантов больше…. Пробовал поступать, да на бюджет провалился че-то. Не знаю, наверное, куплено там все было, или, может, сам дурак.