Текст книги "Гончие псы"

6

Когда Лине пересекла мост, отделявший центр от Старого города Фредрикстада, срок сдачи материала приблизился еще на полчаса. В Старом городе Лине не ориентировалась, ее вел приклеенный к лобовому стеклу навигатор.

Улица Хейберга находилась в приятном жилом районе. По обе стороны располагались большие участки с виллами, ухоженными фруктовыми садами и крашенными в белый цвет заборами из штакетника.

Возле подъезда к спортивному центру улица была перекрыта. По диагонали стоял полицейский автомобиль, довольно большой участок был огражден красно-белой лентой. Она трепыхалась и крутилась от ветра. Позади оцепления стояли несколько автомобилей и пара человек с зонтами.

Лине заехала на парковку перед спортивным залом, остановила машину и посмотрела на прохладную завесу дождя. Впитала первое впечатление. Два стратегически расположенных прожектора дырявили своими мощными лучами темноту и дождь. На месте преступления была разбита большая палатка. Ее поставили прямо на тропинке для пешеходов и велосипедистов, идущей параллельно перекрытой автомобильной дороге. В искусственном свете Лине видела одетых в обязательные белые стерильные защитные костюмы техников. Они ходили туда-сюда по тропинке и складывали потенциальные улики в пластиковые пакеты с бирками.

Двое мужчин в плащах с логотипом НРК[6]6
  НРК – Норвежское Радио и Телевидение.


[Закрыть] на спине убирали оборудование в белый микроавтобус регионального отделения телерадиокомпании.

Лине потянулась на заднее сиденье, пошарила в лежащей там сумке и вытащила дождевик. Пришлось потрудиться, чтобы натянуть его, прежде чем выйти из машины. В лицо ей ударили ветер и дождь.

Один из водителей на площадке мигнул ей фарами. Лине подбежала к автомобилю. Она узнала Эрика Фьелля за рулем и рухнула на пассажирское сиденье. Коврик был завален пустыми бутылками, обертками от хот-догов и другим мусором, зашуршавшим под ее ногами.

– Есть что-нибудь новое? – сразу же спросила она.

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся ей мужчина.

Она улыбнулась в ответ и поняла, что фотограф все это время только ждал, и больше ничего.

– Можно посмотреть фотографии? – попросила она.

Эрик Фьелль включил режим просмотра снимков на фотоаппарате и показал ей дисплей.

Фотография была даже лучше, чем она думала. Мертвый мужчина был накрыт светло-голубым пледом, из-под которого торчали только резиновые сапоги. Возле его головы сидела собака. Ее мокрая взъерошенная шерсть блестела. На сколоненной морде было унылое, удивленное выражение. Нос тянулся вперед, пасть была приоткрыта. Казалось, слышно, как она воет.

Лине довольно кивнула. Фотография была сильной. А передний план фотографии, с черным асфальтом редакторы смогут использовать для размещения заголовка и текста.

– А где сейчас собака? – спросила девушка, отводя взгляд от фотографии. Оконное стекло запотело. Лине наклонилась вперед и протерла его тыльной стороной ладони.

– Приехала машина из компании «Фальк» и забрала ее.

– «Фальк»?

– Они занимаются бездомными животными. Думаю, все обрадовались, когда они забрали собаку. Ее было страшно слушать.

Лине пришла в голову мысль; она приоткрыла дверцу, чтобы загорелась лампочка на потолке.

– Куда ее отвезли?

– Собаку?

– Да. Где она сейчас?

– На их станции, наверное. Улица Томтевейен в Лислебю.

Лине выскочила из машины, прежде чем он успел договорить.

– Ты куда?

– Хочу взглянуть на собаку.

– Мне с тобой?

Она покачала головой:

– Жди здесь. Наверняка скоро будут выносить тело. Нам нужны фотографии с ним. Я позвоню, если ты понадобишься.

Лине захлопнула дверцу, поспешила к своей машине, ввела в навигатор адрес. Место назначения находилось на другой стороне реки Гломма[7]7
  Гломма – самая длинная река в Восточной Норвегии.


[Закрыть], у самого центра. Прибор сообщил, что поездка займет одиннадцать минут. Лине прибыла через девять с половиной.

Перед большим зданием, облицованным серыми панелями из стали и алюминия, вхолостую работал автокран. Водитель скатал буксировочный трос и положил его в задний отсек. Он поднял глаза, когда Лине припарковалась рядом с ним.

Она вышла из машины и улыбнулась ему.

– Вы занимаетесь потерявшимися собаками? – спросила она, взъерошивая и без того лохматую челку.

– У вас пропала? – спросил мужчина и стянул рабочие перчатки.

– Вообще-то нет, – ответила Лине. – Но я хотела спросить, можно ли увидеть собаку, которую вы недавно забрали с улицы Хейберга?

Лине стояла под ярким светом ламп на стене. Мужчина смерил ее взглядом, от светлых волос до кончиков ботинок. Поднимая глаза, он задержал их на ее груди, потом тряхнул головой.

– Собаку убитого?

Лине кивнула, представилась и сказала, где работает. Она часто видела, как это сообщение приводит к прямо противоположным результатам. Некоторые начинали вести себя нелюбезно, услышав, что она журналист. Но ей встречались и те, кто хорошо относился к газете, где она работала. Те, кто читал эту газету утром за чашкой кофе и был рад возможности поучаствовать в создании следующего номера.

Мужчина провел рукой по мокрым от дождя волосам.

– Хотите зайти, познакомиться с ней? – спросил он и кивнул в сторону ангара позади.

Лине улыбнулась и последовала за механиком в зал, где под крышей висели ряды велосипедов.

– Потерянные, – пояснил мужчина. – Дрилло[8]8
  Эгиль Рогер «Дрилло» Ольсен – норвежский футболист и футбольный тренер, родом из Фредрикстада.


[Закрыть] там.

Он указал на дверь в другом конце помещения.

– Дрилло? – переспросила Лине.

– Да, так мы его прозвали, – улыбнулся мужчина. – У Дрилло ведь такая же собака.

«Точно», – подумала Лине. У тренера норвежской футбольной сборной была длинношерстная собака, такая же, как на фотографии. Ольсен тоже родом из Фредрикстада, если она правильно помнит. Еще одна городская знаменитость.

Мужчина открыл перед ней дверь-купе в соседнюю комнату. Она была слабо освещена, внутри стояли четыре клетки с решетчатыми дверцами.

Собака в первой клетке была крупной немецкой овчаркой с серым носом и пустым взглядом. Она сонно повела глазами и снова опустила морду на лапы.

Собака, которую команда станции «Фальк» успела окрестить Дрилло, находилась в нижней клетке. У нее был мрачный взгляд, она следила за каждым их движением. Ее глаза были как будто из стекла, они смотрели сквозь них и в то же время прямо на них.

Лине подошла вплотную к решетке. Собака встала и спокойно подошла к ней. Лине положила ладонь на решетку. Собака посмотрела на нее, принюхалась, но хвостом не завиляла.

Мужчина подошел к ней сзади.

– Хотите зайти внутрь?

Не дожидаясь ответа, он открыл щеколду на дверце. Лине зашла внутрь. Собака села и спокойно смотрела на нее.

– Привет, – поздоровалась Лине и почесала собаке подбородок. Потом подняла ей уши и осмотрела их.

– Вы не знаете, собака чипирована? – спросила девушка, повернувшись к мужчине в комбинезоне.

Тот улыбнулся уголком рта.

– Кажется, об этом еще никто не успел подумать, – ответил он и подошел к шкафу. – Был у нас тут где-то прибор.

Однажды, еще до того, как Лине стала криминальным репортером, она написала статью о способах идентификации собак. Существовало два способа. Можно было сделать татуировку на внутренней стороне уха или идентифицировать собаку электронным способом с помощью микрочипа, который ветеринар вводил шприцом в левую часть шеи или прямо над левую лопатку. Электронный чип содержал регистрационный номер. Его можно было найти в интернете и таким образом установить личность владельца.

– Вот он, – сказал мужчина и вытащил аппарат, похожий на сканер штрихкодов, которыми пользуются кассиры магазинов.

Лине попыталась нащупать микрочип под кожей собаки, но не нашла его.

Мужчина подошел к ней и провел считывателем вверх-вниз вдоль собачьей шеи. Прибор издал короткий звук, и на дисплее возник номер из пятнадцати цифр. 578097016663510.

7

– Оставь, – попросил Вистинг.

Сюзанне стояла, наклонившись над дальним столиком, и собиралась задуть последнюю свечку, когда Вистинг остановил ее. Женщина вопросительно посмотрела на него.

– Присядь-ка на секундочку, – попросил он и подошел к столу.

Сюзанне непонимающе посмотрела на него, но села. Пламя стеариновой свечи осветило ее лицо. В ее ореховых глазах вокруг зрачков играли кремниево-серые всполохи; они улавливали свет, как кристаллы кварца.

Вистинг закрыл глаза и сосредоточился, потом сел напротив. Когда Сюзанна поступила так же, как паромщик с Гудзона, Вистингу показалась, будто она уплыла от него. Открыв кафе, о котором она так долго мечтала, она будто стала другой женщиной, не той, которую он впустил в свою жизнь раньше. Теперь ее никогда не было рядом. Кафе стало для нее важнее всего, отнимало все время. Оно было открыто шесть дней в неделю, по двенадцать или четырнадцать часов в сутки. Сюзанне вложила в кафе бо́льшую часть денег, оставшихся после того, как она продала свой дом и переехала к Вистингу. Однако главным вложением было время. У Сюзанне были помощники, но она почти все делала сама, в том числе занималась уборкой и бухгалтерией. Когда они съехались, Сюзанне заполнила пустоту, возникшую после гибели Ингрид[9]9
  Ингрид – погибшая жена Вистинга, мать их общих детей.


[Закрыть]. Сейчас пустота понемногу возвращалась, у них редко находилось время поговорить. В основном – недолго, после закрытия, как сейчас.

Вистинг вытянул руки над столом и сплел свои пальцы с ее, не зная, с чего начать. Дело Сесилии по-прежнему не давало ему покоя, но он редко об этом говорил.

– Семнадцать лет назад пропала девушка по имени Сесилия Линде, – начал он.

– Я помню эту историю, – перебила Сюзанне и оглядела пустое кафе, словно куда-то торопилась. – Я как раз переехала сюда. Она была дочерью Йоханнеса Линде.

Вистинг кивнул. Йоханнес Линде был активным инвестором и бизнесменом. Он обрел известность, когда создал свою марку одежды в середине 80-х. Среди молодежи каждый второй ходил в мешковатом свитере его производства. Дочь Йоханнеса была моделью и позировала для многих рекламных плакатов.

– У них был участок возле Ругланна, – продолжил Вистинг. – Они бывали там каждое лето. Йоханнес с женой и детьми, Сесилией и Каспером. Тем летом Сесилии исполнилось двадцать. 15 июля, во второй половине дня она просто исчезла.

Свеча перед ними горела неспокойно. Стеарин тонким ручейком сбегал вниз, на скатерти быстро затвердевала лужица. Сюзанне не сводила глаз с Вистинга. Ждала продолжения.

– В два с чем-то она отправилась на пробежку, – сказал Вистинг. – Около семи отец объявил о ее пропаже.

Порыв ветра заставил дом содрогнуться. Дождь бил в окно.

– Лето было жарким, – вспомнил Вистинг как бы между делом. – Сесилия Линде занималась спортом почти каждый день. Пробегала длинные дистанции, но постоянного маршрута у нее не было. Ей нравилось изучать сплетения туристических тропок и грунтовых дорог, и она могла отсутствовать по нескольку часов. Это затруднило поисковые работы. Семья думала, что она вывихнула ногу или упала и ударилась. Ведь мобильных телефонов тогда еще не было, так что позвонить и попросить о помощи она не могла.

Родственники искали ее у ближайших дорог, а когда не нашли, то позвонили в полицию. Я был первым сотрудником следственного отдела, встретившимся с семьей, и найти ее должен был я.

Вистинг на мгновение закрыл глаза. Семнадцать лет назад он работал в паре с Франком Рубекком. Тот был младше на год, закончил Высшую школу полиции сразу после Вистинга. Они хорошо работали вместе, но в деле Сесилии с их сотрудничеством что-то произошло. Рубекк отошел от этого дела и занялся другими. Ни Вистинг, ни кто-либо другой его не осуждал. Все были в курсе, что у Рубекка на душе, что исчезновение Сесилии стало для него личной трагедией.

– Мы искали весь вечер и всю ночь, – продолжил Вистинг, держа мысли о Франке Рубекке на расстоянии. – Все время прибывали подкрепления. Кинологи, Гражданская оборона, Красный Крест, скауты, соседи по летнему дому, другие добровольцы. Когда рассвело, вызвали вертолет. Она иногда заканчивала пробежку купанием, поэтому область поиска расширили, включив в нее озеро.

– Вы нашли девушку через две недели, – вспомнила Сюзанне.

– Через двенадцать дней, – кивнул Вистинг. – Ее тело бросили на обочине возле Аскескуген, но мы задолго до этого поняли, что она стала жертвой преступления.

– Как?

Вистинг разъединил сцепленные пальцы.

– Она ведь исчезла, – сказал он. – Люди просто так не исчезают.

Он откашлялся, будто пытался избавиться от всего, что могло помешать воспоминаниям о старом расследовании.

– Ее многие видели, – продолжил он. – По мере того как новость распространялась, появлялись свидетели. Походники, дачники, молодежь и крестьяне. Сначала она бежала на запад, к пляжу Налумстранд. Потом направилась по побережью на восток, к усадьбе Гюмсеред. Там следы обрывались.

Вистинг словно видел карту, висевшую тогда на стене его кабинета. Всю в красных точках, обозначавших тех, кто видел девушку. Полицейские могли прочертить отрезок от одной точки к другой как в детской игре, соединить точки линиями и проследить ее путь в ту злосчастную пробежку.

– Во вторник утром, три дня спустя после исчезновения Сесилии, в отделение полиции пришел Карстен Брекке. Как и многие другие, он прочел о деле Сесилии в газете. Газетчики разместили объявление о поиске на первой полосе – взяли фотографию Сесилии из рекламы свитеров Canes[10]10
  Собаки (лат.).


[Закрыть].

– Он ее видел? – спросила Сюзанне.

– Нет, но он видел того, кто мог быть ее убийцей, – ответил Вистинг. – Брекке ехал на тракторе по государственному шоссе в сторону Ставерна. На перекрестке, там, где проселочная дорога от Гюмсеред выходит на Хельгероавейен, он увидел белый «Опель Рекорд», весь в ржавчине. Багажник был открыт, и мужчина ходил туда-обратно по гравийке.

Вистинг по-прежнему помнил описание его внешности, полученное от свидетеля. С сиденья трактора Карстен Брекке разглядел незнакомца. Белая футболка и джинсы. Густые темные волосы. Лицо широкое, с мощным подбородком. Глаза близко посажены, на лбу морщины, будто его что-то беспокоило. Главными же были две незамысловатые детали. У него был перебит нос, а изо рта торчала почти докуренная сигарета.

Вистинг отправил криминалистов к съезду на усадьбу Гюмсеред. Они заждались работы, поэтому прочесали перекресток от и до. Среди того, что они забрали с собой в пакетах для улик, было три окурка.

– Там еще что-то нашли, – сказала Сюзанне. Было ясно, что она все лучше вспоминает эту историю. – Плеер или что-то в этом роде?

– Ее кассетник, – кивнул Вистинг и подумал, как изменился мир за прошедшие годы. Теперь музыку скачивают по беспроводному соединению в мобильные размером с ладонь, но представляющие из себя продвинутые компьютеры. Тогда приходилось слушать кассеты.

– Он оказался у нас в тот же вечер, – продолжил Вистинг. – Она всегда слушала музыку, когда бегала. Так писали в газетах. Две девушки нашли его в канаве на трассе 302, прямо возле съезда на Фритцехюс.

– Это практически другой конец города.

– Не совсем уж другой конец города, но не самое очевидное место, учитывая маршрут ее пробежки и Курильщика.

– Курильщика?

– Так его окрестили газеты, когда узнали об окурках. Мы его тоже так называли, да. – Вистинг погладил столешницу. – Но хватит об этом. Не было сомнений, что кассетник принадлежал Сесилии.

Он сглотнул. Детали старого дела отчетливо всплывали перед ним, пока он рассказывал. Кассета «АГФА» желтого цвета. 90 минут.

– Сесилия Линде поставила на ней свои инициалы, – продолжил он. – СЛ, и название программы, которую она записала с радио. «Поп-кайф».

Вистинг снова сглотнул и заметил, что Сюзанне ерзает на стуле. Она помнила это дело и понимала, о чем будет продолжение рассказа. Заголовки газет закричали об этом, едва новость «выстрелила».

– Экспертам-криминалистам по-прежнему было почти не с чем работать, – продолжил он. – Они осмотрели плеер, искали отпечатки пальцев, но там были отпечатки пальцев только одного человека.

– Сесилии.

Вистинг кивнул и вздохнул.

– Плеер пролежал в моем кабинете еще три дня, прежде чем мне пришла в голову мысль проиграть запись.

8

Ее окружали четыре человека в одном из помещений станции «Фальк». От грязных мужских комбинезонов воняло маслом и металлом. Всем не терпелось узнать, кем был погибший владелец собаки.

Один из парней, работавших на станции, знал, как можно войти на сайт, где сотрудники могли вести поиск по базе данных животных с идентификационными метками. Буквы на клавитатуре были коричневыми, потому что на ней печатали грязными после работы руками, и парню долго не удавалось загрузить сайт.

Лине взглянула на часы. 23:27. Она дала себе час времени на то, чтобы собрать информацию, прежде чем рассказывать редакции о том, что выяснила. Тогда у нее будет чуть больше получаса, чтобы написать статью.

– Вот, – сказал парень, когда все было готово. – У вас есть номер?

Он печатал цифры, которые диктовала Лине, одним пальцем. Потом нажал на клавишу ввода, и через мгновение на экране высветился ответ.

Юнас Равнеберг

Улица В. Блакстад, 78

1630 Гамле Фредрикстад

Лине держала блокнот наготове и молниеносно записала информацию. Затем снова взглянула на часы. Чтобы узнать имя того, кем, по всей вероятности, являлся убитый, ей потребовалось двадцать семь минут. Имя было совершенно незнакомым.

– Вы его знаете? – спросила она.

Мужчины вокруг закачали головами. Надежда захватить первую полосу угасала.

– Ладно, – сказала она и сунула блокнот в сумку. – Спасибо за помощь.

Дождь снова припустил, и хотя она укрылась курткой с головой, когда бежала к машине, она быстро промокла.

Лине плюхнулась за руль, завела машину и ввела в навигатор адрес: улица В. Блакстад, 78. Пока навигатор искал спутник, она посмотрела имя проживавшего по этому адресу мужчины в интернете. Имя упоминалось только в налоговых отчетах. Небогат. Весьма скромные доходы.

До улицы В. Блакстад ехать было тридцать минут. Лине наклонилась к карте на маленьком экране и увидела, что эта улица находилась неподалеку от места, где был найден погибший.

По дороге Лине позвонила в справочную. Чтобы подготовиться к тому, что она увидит, прибыв на место, она хотела узнать, на кого был зарегистрирован телефон по этому адресу. Числились ли там жена или дети.

– Не могу найти улицу В. Блакстад, 78, во Фредрикстаде, – сообщила женщина-оператор.

– А как насчет Юнаса Равнеберга?

Ответ последовал почти так же быстро.

– Никакого Юнаса Равнеберга.

Лине закончила разговор, не поблагодарив за помощь, и нашла номер фотографа в списке последних вызовов.

– Это Эрик.

– Ты слышал что-нибудь о Юнасе Равнеберге?

Фотограф повторил имя и немного помедлил, прежде чем ответить, словно очень хотел помочь.

– Нет… Совершенно незнакомое имя. Кто это?

– Хозяин собаки.

– Жертва убийства?

– Этого мы пока не знаем, но вероятность велика. Живет на улице В. Блакстад.

– Это ведь совсем рядом. Ты едешь туда?

– Уже еду, да.

Дворники быстрыми взмахами расчищали лобовое стекло. Лине сидела, подавшись вперед, и вглядывалась в размытые дождем очертания дороги. Ей было интересно, нашла ли полиция имя и адрес.

– Что там у тебя происходит? – спросила девушка.

– Ничего. Ты все еще хочешь, чтобы я ждал машину из похоронного агентства?

– Да, я наберу тебе, если мне понадобятся фотографии.

Когда она закончила разговор, пришло сообщение. Смс от новостного шеф-редактора: «Когда будет статья?» За ним сразу последовало другое: «Заказал тебе номер в гостинице “Кволити” на Нюгате». Лине не успела ответить, как пришло еще одно: «У тебя все в порядке?»

«Час. Примерно, – ответила она. Следом отправила еще другое сообщение: – Пробей, пож., Юнас Равнеберг. Семья, работа…»

Дорога, по которой ее вел навигатор, была по-прежнему перекрыта полицией. Лине пришлось съехать на государственное шоссе, чтобы оказаться с другой стороны жилого массива.

На одной стороне улицы В. Блакстад стояла череда одноквартирных домов с белой облицовкой. По противоположной стороне до вырытого вдоль дороги рва шла незастроенная земля. За рвом, среди голых деревьев, Лине видела свет прожекторов на месте преступления.

Каждый из небольших домов был огражден белым штакетником. Номер 78 был последним в ряду. Лине удивилась, что там еще не было полицейских. Либо она взяла ложный след, либо опередила полицию.

Девушка сбавила скорость и посмотрела на дом, проезжая мимо него, но не заметила ничего особенного. Затем въехала на просторную, посыпанную гравием площадку в конце дороги. На горе высилась под ночным небом маленькая старая крепость.

В доме было два этажа. Во всех окнах, даже в маленьких подвальных, горел свет. Лине немного понаблюдала за домом. Он был ухоженным, опрятным, с отдельными контейнерами для мусора. Через дорогу стояла красная «Мазда». Лине тронулась с места, проехала мимо, запомнив номер автомобиля, потом отправила смс с этим номером в Дорожную службу. Ответ пришел прежде, чем она успела повернуть: «Юнас Равнеберг».

Лине вернулась обратно на гравийную площадку и постояла там несколько минут. Она видела верхнюю часть висевшего в гостиной пейзажа, в другом окне виднелась кухонная утварь. Простые кованые воротца в заборе перед домом качал туда-сюда ветер. Дом казался совершенно покинутым.

Когда она открыла дверцу, пришел ответ от новостного шеф-редактора: «Не женат. Детей нет. Родители мертвы. На пенсии. Ни в текстовом архиве, ни в архиве фотографий ничего нет. Жертва убийства?»

«Не подтверждено», – написала она в ответ и вышла из машины, согнувшись. Дождь ослаб и перешел в морось. Стало свежо. Ветер тронул черные деревья с опавшими листьями.

Лине поежилась и подошла к череде домов. То, что у мужчины не было близких, во многом упрощало дело. Но в то же время ей стало еще интереснее, кем был Юнас Равнеберг. Судя по тому, что она узнала, он не был значительной персоной. Однако кто-то все же лишил его жизни. Сейчас ей казалось, что это убийство было случайным, непредумышленным. Нападением. Это могло придать новости интересный оттенок. Нужно было сделать три вещи, прежде чем начинать писать, подумала Лине. Быстро осмотреть дом, получить подтверждение у полиции насчет личности убитого и поговорить с соседями.

Она вошла в ворота и пошла к дому. На столбе возле ворот висела табличка cо словами: «Я на страже», – и изображением собаки. По неровным камням, ведущим к лестнице, было трудно идти.

На нижней ступеньке она остановилась. Из-за света уличного фонаря вход был в тени. Однако следы взлома на косяке двери были хорошо заметны. Щепки торчали во все стороны.

Не двигаясь с нижней ступеньки, она достала мобильный телефон и набрала номер полиции. До оперативного центра не сразу удалось дозвониться. Когда ответили, она привычно представилась, но замешкалась, прежде чем продолжить.

– Вы установили личность убитого? – спросила она.

– Я не могу это комментировать.

Лине осмотрелась и поднялась по ступенькам прямо к двери.

– У него не было с собой кошелька или удостоверения личности?

– Вы не расслышали? – уточнил голос на другом конце. – Мы это не комментируем.

Лине проигнорировала реплику:

– Мне кажется, я знаю, кто это.

Наступило молчание.

– Юнас Равнеберг, 48 лет. Живет на улице В. Блакстад, 78.

– Вы там сейчас находитесь?

– Да, но кто-то побывал здесь раньше меня…

Она остановилась на полуслове. Какая-то тень промелькнула за витражным окошком входной двери.