Текст книги "Natura Morta"

Йозеф Винклер
Natura Morta
Римская новелла

«Ha un cesto di rugiada

il ciarlatano del cielo»

«И корзинка из росы

У небесного шарлатана»[1]1
  Стихотворение Джузеппе Унгаретта «Imbonimento» («Краткое предисловие») из «Vita d'unuomo – Titte le poesie» («Жизнь человека. Полное собрание стихотворений»). – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

Natura morta I

«Nessuno, mamma, ha mai sofferto tanto…

E il volto giа scomparso

Ma gli occhi ancora vivi

Dal guanciale volgeva alla finestra,

E riempivano passeri la stanza

Verso le briciole dal babbo sparse

Per distrarre il suo bimbo…»

«Никто не страдал так много, мама…

Его лицо погасло,

Но глаза еще были живыми,

Когда повернул он голову к окну,

И воробьи наполнили комнату,

Слетаясь на хлебные крошки,

Которые сыпал отец,

Чтобы развлечь ребенка…»[2]2
  Отрывок из стихотворного цикла Джузеппе Унтаретти «Giorno per giorno» «День за днем» (итал.), который поэт написал после смерти своего девятилетнего сына Антонио.


[Закрыть]

У входа на станцию метро «Термини» один из прохожих догнал хромую женщину, подарил ей букет красного дрока и весело воскликнул: «Auguri e tante belle cose!»[3]3
  Всего хорошего! (итал.)


[Закрыть] Женщина – в руках у нее был пластиковый пакет, в котором лежали свежие овощи и газета «Cronaca vera» – тихо поблагодарила незнакомца и осторожно вступила на движущуюся ленту эскалатора. Вскоре шахта метро поглотила ее вместе с пластиковым пакетом, овощами, красным дроком и газетой «Cronaca vera», в которой, как обычно, были напечатаны любовные истории и криминальная хроника.

На груди стоявшего внизу у эскалатора нищего висела крышка от картонной коробки с надписью «Но fame! Non ho una casa!».[4]4
  Хочу есть! Я бездомный! (итал.)


[Закрыть] У его босых ног лежала репродукция с картины Гвидо Рени, рядом в красном прозрачном стаканчике мерцала свеча. На картине архангел Михаил вонзал меч в распростертого на краю преисподней демона, очень похожего на кардинала Памфилия, ставшего впоследствии папой Иннокентием X. По эскалатору катились три спелых граната, один из них разбился, и по ступеням рассыпались красные зернышки. Вокруг киоска с цветами сгрудились пестро одетые сомалийки, работавшие в римских семьях служанками. Их соотечественник раздавал им написанные по-арабски письма. Черноволосый подросток лет шестнадцати с крестиком на шее и длинными ресницами, которые почти касались усыпанных веснушками щек, громко читал нацарапанные на стене станции метро надписи: «Luisa ama Remo. Ti voglio bene da morire!»[5]5
  Луиза любит Ремо. Хочу тебя до смерти! (итал.)


[Закрыть]

В вагоне один из пассажиров поцеловал вошедшую на остановке женщину и, когда она села рядом, похлопал ее по колену. Женщина, смеясь, ткнула его кулачком в бок. На следующей станции он вышел, бросив на прощание: «Auguri!»[6]6
  Всего хорошего! (итал.)


[Закрыть]

Слабоумный мальчик, у которого над верхней губой пробивался пушок, сидел, понурив голову, рядом со своей чопорной бабушкой, обмахивавшейся черным веером. Заметив, как какой-то мужчина бросил взгляд на его пах, мальчик быстро дотронулся до ширинки, проверяя застегнута ли молния на брюках. На правом запястье у него была повязка с вышитой надписью «Roma».[7]7
  Рим (итал.).


[Закрыть] Мальчик потрогал пальцем больной зуб и оставил на губах розовато-красные пятна крови. Над его головой висел огнетушитель, на котором черным фломастером было написано: «L'Aids nel mondo, il Lazio in Italia!»[8]8
  В мире – СПИД, в Италии – Лацио! (итал.)


[Закрыть]

Черноволосый подросток лет шестнадцати с длинными ресницами, которые почти касались щек, и серебряным крестиком на шее ехал на рынок, расположенный на Пьяцца Витторио Эмануэле. Он сидел под плакатом, рекламировавшим конину, и прижимал к груди белого щенка. Слева на плакате над изображением матери, заботливо взирающей на своих детей, было напечатано: «Но scelto la carne equina, perché i bambini ne vanno matti».[9]9
  Я выбираю конину, потому что хочу, чтобы дети были здоровы (итал.).


[Закрыть] Справа был изображен врач в белом халате с поднятым указательным пальцем. Надпись над ним гласила: «Consiglio la came equina, perchй contiene ferro in misura quasi doppio delle altre carni».[10]10
  Рекомендую есть конину, потому что в ней содержится в два раза больше железа, чем в других видах мяса (итал.).


[Закрыть] Молодая смуглая женщина, увешанная позолоченными украшениями, тихо всхлипывала и вздыхала, разглядывая фотографии годовалых близнецов. Перед тем как выйти из вагона на Пьяцца Витторио, она убрала снимки в сумочку и внимательно посмотрела на свои пальцы, проверяя, все ли кольца на месте. На этой же остановке вслед за юным марокканцем вышел мужчина, державший под мышкой небольшую кожаную папку красного цвета. Стараясь оставаться незамеченным, он направился за мальчиком к эскалатору, поднимавшему пассажиров на Пьяцца Витторио Эмануэле.

На правой руке молодого мясника, торговавшего на рынке Пьяцца Витторио, была белая хирургическая перчатка, на левой красовались два массивных золотых перстня и часы. Он был одет в перепачканный кровью халат, из нагрудного кармана которого выглядывал уголок красного носового платка. Разобрав разрубленную овечью голову, мясник аккуратно разложил на розовато-красной вощеной бумаге мозги и две половинки черепа. В глазнице одной из них бегала муха с поблескивавшей фиолетовой спинкой. Глазные яблоки овцы валялись в куче мясных отходов. Завернув овечьи мозги в бумагу, мясник положил их в пластиковый пакет стоявшей у прилавка покупательницы.

Из выпотрошенного брюха ягненка, висевшего на крюке окровавленной головой вниз, торчали свежие веточки розмарина. Рядом с ягненком хозяин палатки прикрепил к стене завернутую в золотистую фольгу шоколадную подкову, перевязанную красной резинкой от дамских чулок. С потолка палатки свешивалось пластмассовое солнце, на которое пустыми глазницами смотрела овечья голова, лежавшая на груде желтых куриных ножек.

Помощник мясника, от усердия высунув кончик языка, набивал выпотрошенную тушку зайца, засовывая в нее сердце, легкие, почки и селезенку. Закончив работу, он положил тушку на забрызганную кровью витрину. Рядом со связкой ключей висела черная окровавленная козья голова с и кинутыми рогами и проколотой нижней челюстью.

Малыш, приставив к ротику бутылку с пивом, медленно – глоток за глотком – пил из нее. На правой руке юной цыганки, его матери, висели розовато-красные бюстгальтеры. Обступившие ее со всех сторон женщины щупали товар, проверяя его эластичность, и прикидывали на глазок размеры бюстгальтеров. Мясники – их руки, как всегда, были перепачканы кровью – подошли поближе к толпившимся вокруг цыганки женщинам и, с любопытством заглядывая им через плечо, стали отпускать едкие замечания.

Сквозь щель в заячьей губе молодой цыганки виднелись два золотых передних зуба. Она не спеша достала грудь и сунула сосок в ротик младенцу со слипшимися от гноя веками.

Торговцы, размахивая окровавленными ножами и раззадоривая друг друга, выкрикивали цены на говядину и свинину громко и торжественно, повторяя интонацию католических литаний, а цены на баранину и индейку произносили скороговоркой, подражая тону комментаторов футбольных баталий. В пластиковом пакете одной из покупательниц лежала голова молодого барашка с окровавленной челюстью. Женщина поставила свою тяжелую ношу на землю, немного передохнула, а потом направилась мимо торговых рядов туда, где продавали птицу.

«Vuole un chilo di tacchino per 2500 Lire! – выкрикивал молодой торговец птицей, одетый в узкие перепачканные кровью джинсы. – Forza, andiamo forza!»[11]11
  Кило индейки за 2500 лир! Спешите! Спешите! (итал.)


[Закрыть] Издав еще раз возглас «forza!», он отступил на шаг и метнул нож в землю. Вонзившись у его ног, нож завибрировал. Парень наклеил на бедро выпотрошенной индейки этикетку с ценой и быстро взвесил несколько килограммов мяса подошедшей к прилавку покупательнице – монахине, у которой на запястье правой руки были намотаны четки. «Prego, Madonna!»[12]12
  Пожалуйста, госпожа! (итал.)


[Закрыть] – с улыбкой воскликнул он. «Polio diavolo»[13]13
  «Полло дьявола» – в кулинарии: цыпленок табака.


[Закрыть] – так молодой продавец называл разрубленных на части петушков, обложенных окровавленными розовыми гребешками. Куриные, более мелкие, гребешки с темно-красными зубцами украшала свежая веточка розмарина. На серебряном подносе, в окружении индюшачьих сердец, лежал гусь с окровавленными отверстиями на клюве.

На земле сидела молодая цыганка, продававшая шампунь для волос. На коленях у нее лежал ребенок. Головка младенца свешивалась с бедра матери, которая тянула вверх руки, предлагая прохожим купить яичный шампунь. На правом предплечье цыганки было вытатуировано синее сердце.

Перед одной из торговых палаток остановилась женщина с маленькой гладковыбритой собачкой, помесью таксы и пинчера. Только на ушах и хвосте собачки оставались небольшие клочки шерсти. Молодой торговец птицей прижал щекой трубку к плечу и, оживленно болтая по телефону с приятелем, отрубил голову живой курице, уставившейся бессмысленным взглядом в пространство. Закончив разговор, он бросил окровавленную голову на землю. На потеху прохожим парень, ухмыляясь, вложил в брюшную полость другой, уже выпотрошенной курицы горсть вишен.

Края сплетенной из лозы корзины, наполненной свежими яйцами, были украшены фиалками. Торговка разбивала треснувшие яйца о край большой банки, и их содержимое с бульканьем падало в стеклянный сосуд. Она положила на весы двух связанных вместе живых кур – четыре желтые судорожно сжатые лапки с длинными грязными коготками торчали вверх, взвесила птиц, схватила их за крылья, сунула в коробку и отдала ее покупателю – молодому индусу в белоснежной одежде. Юная цыганка, зажав в руке цыпленка, щекотала его клювиком щеку припавшего к ее соску младенца и верещала, подражая цыплячьему писку.

У ларька, прямо перед клетками с белыми голубями и морскими свинками, беззубая полуслепая старуха продавала rughetta.[14]14
  Индау посевной.


[Закрыть] Подняв пучок в правой искалеченной руке, на которой было только два пальца – большой и средний, она выкрикивала: «Signora, vuole rughetta?»[15]15
  Не хотите ли индау, синьора? (итал.)


[Закрыть] На тыльной стороне ее левой кисти было вытатуировано черное распятие. Хозяин ларька – по виду наркоман с большим стажем – держал в одной из клеток птиц разных видов. Молодые иссиня-черные уточки клевали красную мякоть нарезанного кусками арбуза, две синие райские птицы беспрестанно перепрыгивали с одной жердочки на другую, больной амазонский попугай тупо смотрел на клюющих зерно карликовых курочек.

Пятилетний мальчик играл с большим красным водяным пистолетом. Когда его мать, купив курицу, направилась к трамвайной остановке, мальчик крикнул ей: «Aspetti!»[16]16
  Подожди! (итал.)


[Закрыть] и, сунув дуло в рот, несколько раз нажал на курок. Из его рта по подбородку потекла вода.

У палатки торговца овощами – на шее у него висел нож на шнурке – остановилась монахиня. В правой руке она держала пластиковые пакеты с огурцами, абрикосами и репчатым луком, а левой прижимала к груди двух белокурых кукол Барби. Положив кукол на деревянный ящик, монахиня попросила взвесить пару килограммов помидоров. Старая цыганка разложила на раскрытом черном зонтике одежду на продажу. Юная цыганка, достав из узла длинные мужские трусы с рисунком в виде красных сердечек, сунула их в руки младшему брату и толкнула его в спину, приказав ходить от палатки к палатке и предлагать белье торговцам и посетителям рынка. Мальчик с недовольным видом скорчил рожицу. Над развязанным джутовым мешком женщина обирала высушенную лаванду. Срывая со стеблей душистые цветки, она упаковывала их в синие мешочки с крохотными дырочками. Ветер поднимал, кружа в вихре, сухую белую и красную луковую шелуху. Стоявшая у торговых рядов цыганка громко вскрикнула, когда игравший неподалеку цыганенок угодил ей раздавленной жестяной банкой от колы в лодыжку. Одетый в зимнее пальто и шляпу старый араб – на улице было плюс тридцать по Цельсию – ходил вдоль рядов, предлагая торговцам и посетителям рынка купить у него пять завернутых в целлофан роз. Когда мимо палатки с овощами прошел бородатый монах в длинной коричневой рясе – он продавал образок, – торговка картофелем и морковью – на ее правую руку была надета оранжевая хозяйственная перчатка – перекрестилась. По рынку с бутылкой пива в руках бродил уличный музыкант. Он пил, пел и побирался. Его бородатое лицо было багровым, как панцирь сваренного рака, а волосатые предплечья покрывали татуировки с изображением змей и стрел. Старая цыганка подарила ему рубашку, оставшуюся у нее среди непроданных вещей. В ворохе уцененной, брошенной между овощными палатками одежды уличный музыкант нашел куртку, примерил ее и взглянул на свое отражение в окне стоявшего у тротуара автомобиля. Принарядившись, он снова двинулся вдоль торговых рядов, прихлебывая пиво из горлышка бутылки.

Коллеги называли Луиджи «Принципе». Он был капо среди торговцев рыбой и рано утром закупал в Фьюмичино свежий улов и морепродукты. На майке Принципе над изображением рака красовалась надпись: «Damino Rosci. Pesce fresco. Piazza Vittorio».[17]17
  Дамино Роччи. Свежая рыба. Пьяцца Витторио (итал.).


[Закрыть] Толстый, помешанный на трансвеститах торговец рыбой с трехдневной щетиной на лице носил кличку «Фроцио». На нем была серая майка с надписью «Hawaii» и изображением мчащегося на доске для серфинга парня. Фроцио с гордостью рассказывал о том, что обычно снимает трансвеститов на Пьяцца деи Чинквеченто и Пьяцца делла Република, сажает их в свою машину и едет с ними в парк Вилла Боргезе. Бритоголового молодого торговца рыбой прозвали нацистом-скинхедом. Он стоял за прилавком в промежутках между отсидками в римской тюрьме. И, наконец, в рыбной лавке Дамино работал шестнадцатилетний сын торговки инжиром, которая по воскресеньям, стоя у стен Ватикана, продавала туристам и паломникам зеленые фиги из своего сада. У мальчика, которого коллеги по работе называли Пикколетто, были длинные, почти касавшиеся щек ресницы, а на шее висел серебряный крестик на золотой цепочке. Его лицо было усыпано веснушками, а на правом запястье болталось несколько маленьких разноцветных сосок-пустышек.

«Signori, buon giomo, un chilo di salmone originale, soltanto dieci mila Lire!»[18]18
  Добрый день, синьоры, кило лосося стоит десять тысяч лир! (итал.)


[Закрыть] – кричал Пикколетто и грыз пахнувшие водорослями и рыбьей кровью, почерневшие от чернильной жидкости каракатиц ногти. Он был обут в зеленые, доходившие до колен рыбацкие сапоги и одет в шорты и белую майку с изображением группы «Роллинг Стоунз». Схватив за ярко-красные жабры лосося, мальчик положил его на весы. Правое бедро Пикколетто было перепачкано коричневатой рыбьей желчью. Высунув кончик языка от усердия, он вспорол небольшим острым, слегка изогнутым ножом брюхо рыбы, ловкими движениями вынул внутренности, завернул выпотрошенного лосося в белую вощеную бумагу и выплеснул ведро воды на деревянный разделочный стол, чтобы смыть внутренности на землю. Пикколетто рассказал коллегам, что вчера, в выходной день, ездил со своей Веспой на море в Лапислацоли и видел на побережье монахиню, которая приглядывала за двумя малышками с раскосыми глазками. Одна из девочек схватила за белокурый чуб куклу Барби и вошла в воду. Женщина-калека – у нее были тоненькие ножки и очень мощный торс – выбралась из воды на четвереньках и поползла к расстеленному на пляже полотенцу. Ее грудь касалась морской пены и белого горячего песка.

Вдоль рыбных рядов расхаживали выходцы из Бангладеш и Шри-Ланки, торговавшие вразнос зажигалками, связками чеснока и амулетами – пестрыми сосками-пустышками, которые, как они утверждали, этим летом обладали особой магической силой и должны были непременно принести счастье своим владельцам. Боснийские беженцы предлагали купить у них подержанные фотоаппараты, куклы в русских национальных костюмах, зеленые игрушечные танки, старое мыло и аляповатые иконки. Один из боснийцев попытался продать Пикколетто – мальчику с длинными черными ресницами и лицом, усеянным веснушками – пару хирургических перчаток. Старая цыганка в черном одеянии – у нее не хватало многих зубов, а на оставшиеся были надеты золотые коронки – стояла между палатками, опираясь на трость с набалдашником в виде позолоченной лошадиной головы. Откупорив бутылку, она – прежде чем поднести горлышко к губам, – плеснула из нее немного пива на землю. Молодая цыганка продавала солнцезащитные очки и свою маленькую дочку. Она шептала испуганно шарахавшимся от нее мужчинам: «Quanto mi dai!»[19]19
  Сколько дадите! (итал.)


[Закрыть]

В пенопластовом ящике, словно в белом гробу, лежали пять молодых серых акул с грубой, как терка, кожей. Ни листья папоротника, ни водоросли не прикрывали их. Пчела впилась в белый, покрытый слизью бок кальмара. Жирная муха с поблескивавшей зеленовато-фиолетовой спинкой бегала в серебрящейся на ярком солнечном свету глазнице меч-рыбы. Горбатая женщина приподнимала указательным пальцем с длинным, покрытым зеленым лаком ногтем жабры рыб, чтобы удостовериться в свежести товара. Воробей, держа в клюве большой белый кусочек рыбы, с трудом взлетел на жестяную крышу ларька, в котором продавали моллюсков, и, передохнув немного, отправился в парк Пьяцца Витторио. Сев на ветку большой пинии, он начал клевать свою добычу. Подпоясанная белой веревкой монахиня – на ее лице было множество бородавок – выбрала самых мелких моллюсков и протянула деньги юному Пикколетто. Конец веревки упал в ящик на скользких каракатиц. Смутившись, монахиня поспешно убрала ее, стараясь, чтобы Пикколетго ничего не заметил.

У стойки бара – он находился неподалеку от рыбных ларьков и палаток – стоял высокий негр в длинном бело-коричневом одеянии и помешивал ложечкой эспрессо. У него на шее висел большой кулон в форме африканского континента, раскрашенного в цвета итальянского триколора. На полке буфета – позади стойки бара – лежали три обтянутые бархатом коробки конфет в форме сердечка. Рядом стоял красный игрушечный автомобиль «феррари», перевязанный бумажной ленточкой дом стоял красный игрушечный автомобиль «феррари», перевязанный бумажной ленточкой, за которую были засунуты искусственные фиалки, обрызганные ароматизированным цветочным спреем. На сиденье водителя лежала раздавленная, вылезшая по краям из красной обертки шоколадная конфета в форме сердечка. Слева от коробок с конфетами, на литографии, Богоматерь протягивала младенцу Иисусу гроздь синего винограда. Под литографией на календаре, снабженном звуковым устройством, была изображена мулатка. Всякий раз, когда веселый бармен нажимал на кнопку, демонстрируя свою игрушку посетителям – перепачканным кровью мясникам и торговцам рыбой, приходившим сюда во время обеденного перерыва, чтобы утолить жажду капучино, вином или граппой,[20]20
  Граппа – виноградная водка.


[Закрыть] – мулатка то тише, то громче шептала: «Café do Brasil».[21]21
  Бразильский кофе (португ.).


[Закрыть] Под календарем висело изображение коленопреклоненной монахини, стоявшей в молитвенной позе перед Распятием. Ее осеняли два парящих ангела. Справа от коробок с конфетами, на той же полке, стояла украшенная позолотой розовато-голубоватая фарфоровая статуэтка Девы Марии. Смиренно склонив голову, Богоматерь с мечтательным видом смотрела поверх сложенных ладоней на коробку «Mon Chéri».

Бармен, выпучив глаза так, что они едва не вылезли из орбит, впился зубами в бутерброд с тунцом. Откусив, он достал щипцами кубик льда из холодильной камеры, подержал его под струей воды и бросил в стакан с колой. Каждый раз, когда бармен нажимал на кнопку аппарата, наливавшего колу, на панели вспыхивала электрическая лампочка и в стакан струилась коричневатая жидкость. Бармен вынес стоявшему у дверей грязному нищему – ему не разрешалось переступать порог бара – маленький пластиковый стакан с еще не остывшим эспрессо. Между словами «Team» и «Skul» на черной майке нищего был изображен белый череп. Маленький чернокожий мальчик шлепал ладошками по застекленной витрине бара. Чтобы отогнать малыша, бармен яростно замахал на него руками, а затем, видя, что шалун не унимается, с решительным видом вышел из-за стойки, взял его за ухо – мальчик тут же заорал на всю улицу – и отвел к стоявшей неподалеку рыбной палатке. «Questa borsa per mare! Quanto mi dai!»[22]22
  Вот пляжная сумка! Сколько дадите! (итал.)


[Закрыть] – крикнула молодая цыганка в дверь бара, предлагая купить у нее сумку из искусственной кожи. Мясники и торговцы рыбой – в этот час они, как всегда, пили у стойки эспрессо, капучино, граппу и вино – обернулись на ее голос. «Cafe do Brasil», – прошептала мулатка.

На витрине мясной лавки – в ней уже сделали уборку и потушили свет – лежали два говяжьих сердца. Помощник мясника завернул их в синюю вощеную бумагу и положил рядом со своим мотоциклетным шлемом, на котором был изображен синий череп с крыльями. У сдвинутых вместе палаток уже появились бродячие кошки. Из кучи отбросов – здесь валялись куриные внутренности, лапки и головы – какой-то мужчина выбирал куриные сердца и аккуратно, ровными рядами укладывал их в пластмассовую коробку, как конфеты. Он поворачивал их так, чтобы они лежали широкой частью вверх, а суженной вниз. Поплевав на ладонь, мужчина смывал слюной налипшие на сердца опилки и вытирал их насухо носовым платком. Боснийский беженец высыпал в свой пакет мясные отбросы из черного пластмассового ведра, перекрестился и поцеловал кончики пальцев.

В большом черном контейнере для отходов среди овечьих голов, куриных лап и банок из-под колы и пива лежали две облепленные опилками свиные головы. Молодая цыганка рылась одной рукой – на другой она держала грызущего земляные орехи малыша – в корзине с отбросами. Уже почти наполнив синий пластиковый пакет куриными головами, лапами и внутренностями, она достала из корзины черную от запекшейся крови козью голову с изогнутыми рогами и стала разглядывать ее. Наблюдавший за цыганкой торговец мясом – выходец из Шри-Ланки – закричал: «Basta! basta![23]23
  Хватит! хватит! (итал.)


[Закрыть]» и заставил ее поднять с земли и бросить в корзину валявшиеся вокруг куриные шеи и лапы. Мужчина лет пятидесяти – его лицо наполовину закрывала борода с проседью, а на голову был надет синий нейлоновый женский чулок – сортировал мясные отходы, раскладывая их в два пластиковых пакета. У него была большая опухоль в паху. Посмотрев на часы, на которых Плутон – секундная стрелка – рывками делал круги по циферблату, мужчина встал под струи фонтана. Вода текла по его обутым в ботинки ногам. Толстая, неряшливо одетая женщина везла в старой детской коляске куриные головы, лапки, белые телячьи ножки, легкое, почки, кишки. Позвякивая ключами от машины, мясник – под мышкой он держал розовато-красную спортивную газету «Gazzetta dello Sport» – крикнул на прощание еще возившимся в палатке коллегам: «Ciao ragazzi!»[24]24
  Пока, ребята! (итал.)


[Закрыть] Закончив уборку рыбной лавки, Пикколетто сел на мопед – ключи от него висели на маленькой желтой соске-пустышке – и поехал вдоль торговых рядов по асфальту, усеянному гнилыми фруктами, испорченными овощами, куриными шейками и сердцами, желтыми петушиными лапками, раздавленными внутренностями. Громко смеясь, он объезжал, делая виражи, черные от запекшейся крови козьи головы и давил овечьи хвосты, шерсть которых была облеплена кусочками помета. Торговцы мясом, протиравшие влажными полотенцами стекла витрин, поднимали головы и смотрели вслед смеющемуся мальчику. А он мчался между палаток и ларьков на мопеде вместе со своей Веспой. «Ci sono tutti bambini!»[25]25
  Таковы все мальчишки! (итал.)


[Закрыть] – воскликнула цыганка, когда торговец бараниной, заметавший веником валявшиеся перед его палаткой внутренности, хотел прогнать ее сына – он шумел на всю улицу, дуя что было сил в игрушечную трубу. Тем не менее она угомонила малыша, а дочери – девочка тоже пыталась играть на трубе – дала пощечину. А потом ее дети, громко трубя, сбежали вниз по лестнице – туда, где находился вход в метро.