Текст книги "Старание к старению. Некоторые экологии старения для тех, кто боится не как все"

Квартирный вопрос и о Доме

Родительский дом, начало начал,

Ты в жизни моей надёжный причал.

(Советская песня)

Культовый российский фильм «Ирония судьбы или с лёгким паром». Герой Женя (35лет): «живу с мамой». Его питерская знакомая Надя (34г.): «Тоже живу с мамой».

Я уже много раз акцентировалась на этой проблеме, которая кажется мне важной и болезненной для нашего общества. Почти нормой стало то, что когда-то было бы почти позором: взрослые мужи, живущие с мамой. Зачастую они имеют проблемы в личном развитии. Говорят, всё упирается в квартирный вопрос, так «испортивший москвичей» и не только, потому как построить дом в деревне тоже не просто. Здесь мы позади планеты всей. Потому как на востоке взрослому сыну помогают построить дом перед женитьбой или хотя бы пристройку. На Западе само-собой разумеется, что подросшие дети покидают дом и если не могут купить что-то в кредит, то снимают жильё.

У нас отсутствует система кредитования, цивилизованная система аренды и, что мне кажется много важнее, отсутствует понимание того, кто с кем должен жить. Точнее – кому с кем полезно для здоровья. И это далеко не только в последние 100лет.

При здоровом развитии молодой мужчина обязательно отправляется в сепарационное путешествие физическое и эмоциональное. Пережить героический сценарий, познать трудности дающие мужество, по возможности найти принцессу. По возвращении, если таковое состоится, происходит одно из важнейших эволюционных изменений. Он должен обрести свой дом. В одном из вариантов это может быть бывший родительский дом, реконструированный или переоборудованный. Главное, что с определенного момента мама (или родители) живёт с сыном. Т.е. в здоровой норме 35-летний Женя говорит Наде: «живу в Москве и со мной мама живёт». Да-да. И всего-то казалось бы, а какая разница психологическая!

Конечно, это невероятно пугающе для стареющих родителей. Дом это крепость, в которой мы привыкаем властвовать, нам тут не легче Лира. Да ещё огромная поддерживаемая СМИ паранойя, о том, что дети так и мечтают выкинуть родителей на помойку.

Конечно, мечтают. Это ведь эволюция. Не на помойку только, а просто подвинуть из пространства своей жизни…

Личный опыт.

Лука в 3г.: «Бабушка! Ты что делаешь в моём доме?».

Думаете, мне было смешно это услышать? Я добилась этой квартиры огромным трудом, выложилась физически, эмоционально и материально, чтобы сделать из неё дом задолго до его рождения. Пустила его с мамой и зятем там жить, пока своим обзаводились, потом снова уже двоих. Всё это крутиться у меня в голове пока я пытаюсь смеяться. Дочка чувствует неловкость и пытается внука урезонить. Но почему? После развода он старший мужчина в их семье и дом значит его. «Я приехала и поживу недолго ладно?» – «Да, конечно!» И он кидается обниматься. Для этого нужно усилие, но поверьте, оно окупается. Сейчас в той же квартире живёт сын. Я звоню, когда собираюсь приехать и спрашиваю, не против ли он, спрашиваю, не возражает ли, что задержусь. Честно спрашиваю, без рисовки, хотя иногда трудно бывает. Он также честно отвечает: «да, конечно». Зато к моему приходу убрано и приготовлено, он —хозяин.

Конечно, это всё равно ненормально. По мне самая здоровая ситуация могла бы быть с сыном, который в 14лет начал строить себе отдельный дом. По моим наблюдениям 14—15лет – это биологически самое время. (Построил и переехал в 16). То самое время, когда гормоны начинают бурлить, когда биологическая активность смещается на вечернее токование с утренних игр. Когда ломки, скандалы, когда не до учёбы и расшаркиваний с родителями… И мы разводим руками: «переходный возраст, ничего не поделать»… Не правда, ещё как поделать можно было бы. Им поделать, а нам не мешать. Им нужно обдумать и пережить, им нужно наобщаться с противополом, им нужно начать вить гнездо.

Л/о. Арсений, который как раз в 14, просидев сиднем полгода, обдумывая жизнь и врастая в новую кожу, начал строить себе дом. Ввиду отсутствия отца, он через некоторое время нашёл замещающую фигуру – президента страны – и поделился с ним планами и просьбой помочь стройматериалами. Написал, что строит сам, сам водит трактор, но нужна минимальная сумма на покупку леса и т.п..

На нас «наехали» социальные службы и ему было предписано (под угрозой интерната) «хорошо учиться, получить специальность и приобрести себе жильё».

Каково, а? Что можно хотеть потом от мужчины при таких методах кастрации. Старший строил наш общий дом. И никак не может привыкнуть, что никто не верит в это. Одна из потенциальных тёщ сказала определённо: «всё врёт! Он физически не мог в 17лет строить дом». Докатились что называется. Ну для осознания этого нужны большие социальные сдвиги, пока же родителям надо освобождать пространство. Нужно не рваться в Лиры, а примерять роль стариков, живущих с детьми. Кстати, то, что подростки зовут родителей всех возрастов «старики», не случайный сленг, а весьма важный репер.

Итак, моё мнение: старики должны жить одни или рядом с детьми или при них. Есть такое слово – приживалка. Обидное, неприятное… Почему? Не быть хозяйкой, не властвовать, а жить при… Наверное унижает. Хотя мы ведь сами наполняем смыслом и слова, и жизнь. Просто жить при ком-то трудно, стараться помочь, но не вмешиваться. Что ж на то и время старения, чтобы освоить новые задачи – такт, чутьё, мудрость, навыки полезные другим, самодостаточность, наконец.

А историю с Арсением я привела для того, чтобы старики заметили одно важное возможное место их полезности. Пока общественный уклад такой, и неизвестно, сколько ещё так будет. Дед и Бабка вполне могут выполнить роль того самого президента и прикрытия за одно. Вместо того, чтобы слушать ТВ-сплетни, о жестоких внуках выгоняющих стариков на улицу, не лучше ли помочь внукам и подготовить им площадку для нового гнезда.

Я больше не про квартиру, которая – временное, наносное понятие болезненного социума. Я про землю. У меня много чудесных знакомых: Валентина Протопопова из Удмуртии, Татьяна Плотникова, Ольга из Смоленской обл, Нина Силёнок из КЧР… В каждом Поселении РП нового типа есть несколько стариков, которые обживают землю и помогают детям или внукам. Вот Валентина. Ей 60, дочери в городах. Два внука 20 и 11лет. Старший уже построил свой дом (для завершения ждёт невесту), обустраивает землю. Бабушка рядом и подстраховывает его во время отъездов на заработки и т. п.

Родительский дом. Давайте ещё поразмышляем. Да, он причал, пристань. В которую всегда пустят, от которой отчаливаешь в дальние края и иногда возвращаешься ненадолго. Однако, стало большой и распространённой ошибкой строить дом для детей. Дом строят для себя и для рождения и взращивания потомства, а потом, чтобы дожить жизнь и помереть. Не зря дом и домовина (гроб) близкие слова. Это место остановки, успокоения.

Сейчас очень многие родители строят «дом для детей». Таких людей я обычно спрашиваю: живут ли они, согласились ли бы жить, в родительском доме? Ответ обычно отрицательный. Ибо это неестественно. В крайнем случае нормально взрослый человек получивший для проживания родительское жильё принимается его крушить, перестраивать, менять обстановку.

Потому полезно помнить те самые строчки из песни на стихи М. Рябинина:

Где бы ни были мы, но по-прежнему

Неизменно уверены в том,

Что нас встретит с любовью и

нежностью

Наша пристань – родительский дом.

Припев:

Родительский дом – начало начал,

Ты в жизни моей надёжный причал.

Родительский дом, пускай много лет

Горит в твоих окнах добрый свет!

Старики сохраняют «причал», место старины, воспоминаний, уюта, где молодёжь может отдохнуть и подпитаться (будь то квартира с роялем или деревенский дом с колодцем) и по возможности, помогают детям и внукам строить свой дом. Но главное не пропустить: «где бы мы ни были»!

Россия и не только заполнена умирающими или умершими деревнями с теми самыми родительскими домами. Они остаются в наследство, а жить в них дети не могут, не хотят. Возможности же, идеи вовремя построить рядом – лишены.

Дом после смерти хозяев должен разрушиться. Ведь не будете же гроб по наследству передавать? В этом прелесть деревянных и саманных домов – они легко утилизируются и обновляются, и минус кирпичных коттеджей. Квартира же обычно вычищается, так сказать до скелета и создаётся по новой.

Это здоровый вариант. От стариков остаются вещи, фотографии, порой стены… Об этом надо помнить, когда ещё строить начинаешь.

Потому так привлекательна идея Родового поместья на гектаре. Это возможность действительно создания гнезда, а точнее – выращивания дерева для гнёзд. Где один дом молодых вырастает, другой процветает, третий – родительский – доживает.

Страхи

…фигурки старой богини на перекрёстках дорог, деревенские жертвоприношения, словно крыша, укрывают их от враждебного мира…

Но сейчас все боятся – от вождя до свинопаса.

(Мэри Рено. «Тесей. Бык из моря»)

Чем пугает старость?

– страх старения

– потеря здоровья (безвозвратная)

– утрата привлекательности

– беспомощность

– одиночество

– невостребованность (ненужность)

– окончательность прошлого

– отсутствие будущего

– Отсутствие или малость возможностей

– …

– …

Большинство из опрошенных мной людей в анкетах написали: «боюсь». «Боюсь и не хочу», «для меня старость – синоним немощи, дряхлости, отягощения близких, поэтому – боюсь и не хочу».

Страх – король чувств. Он был и будет, ему подвластны все, маленькие и большие, во сне и наяву, он есть в каждой клетке нашего тела, но не чужд и разуму, и душе. Он очень силён. Он из далёкого животного прошлого, но у человека сумел вторгнуться и в будущее. Не многие чувства способны противостоять ему – Любовь, Творчество, Жажда жизни. Но и они делают уступки. Что же с Ним делать? – Жить. Он символ жизни, её присутствие, он же хранитель наших сил и ресурсов, они в его кладовых. Потому нам придётся наведаться к нему в гости и попробовать осмотреться.

Полезно помнить, что у Страха есть дочь – Тревога. Нелюбимая.

Проговорим ещё разок про Страх и Тревогу. Страх – базовая древнейшая в эволюции эмоция, запускающая как действие (иногда в форме бездействия), так и саму эволюцию. Испытывая страх, существо, в том числе человеческое бежит или дерётся, запасает еду, совершенствует навыки, развивается. Тревога – страх чего-то неопределённого, несуществующего или непонятного. Тревога – страх страха. Тревога приводит к беспокойству (потере покоя), часто беспорядочным, невротическим действиям, депрессии. Страх предметен и конкретен. Тревога – страх неопределённости. (Моя статья «О планировании 2». www.maap.ru)

 
В мыслях разброд и разгром на темени.
Точно царица – Ивана в тереме,
чую дыхание смертной темени
фибрами всеми и жмусь к подстилке.
Боязно! То-то и есть, что боязно…
 

(И. Бродский. Старость)

Бывает по-всякому. Порой легче справится со страхом, конкретным и понятным. А тревога захватывает фантазию или просто тело и эмоции. А порой наоборот, страх реален – вот она угроза и в отличие от тревоги его не прогнать чаем с мелиссой.

Единственно, что можно сказать, их полезно различать, здороваться и обращаться с ними по отдельности.

Мне попалась статья С. А. Лишаева «Старость и современность» о геронтофобии. Вот послушайте:

Для человека, избегающего глубины тайны, старение опасно тем, что оно принудительным образом – через накопленную за долгую жизнь телесную немощь и душевную усталость – снижает скорость движения по поверхности и делает возможной «остановку», паузу. Сама по себе остановка – это ещё не встреча с тайной, это её возможность. Замедление и остановку следует понимать как встречу с первичной реальностью, как встречу с тем, что самобытно и существует через возникновение и уничтожение. Но соприкосновение с реальностью, то есть с присутствием—отсутствием вещей (а не только с их «чтойностью»), как раз и «освобождает внутреннее внимание» и делает человека восприимчивым к тайне. Соприкосновение с первичной реальностью (с миром, где мы родились), «замедление», «остановка» настраивают не на действие, а на созерцание и осмысление присутствующего и самого присутствия. Обществу, поддерживающему режим существования—на—поверхности, замедление скорости движения строго противопоказано, оно для него – «смерти подобно». Старику же встреча с реальным «угрожает» на каждом шагу. Болезни, слабость, «энергетический спад», невозможность осуществлять профессиональную деятельность оставляют его один на один с реальностью, с работой времени и с тайной смерти, обнажающей «поверхностность поверхности» (бессмысленность существования, построенного на избегании тайны).

Понимаете? Это поднимает (может поднять) страх старости на некоторую высоту. Бояться её естественно. Но бояться не дряблости кожи и ломкости костей, не потери привычных действий и развлечений, а бояться тайны, нуминозного, развития…

«Боюсь стареть, боюсь и не хочу». Старения боятся многие, порой без объяснений. Это общий настрой. Да и каким он может быть, если это коллективная установка, поддерживаемая СМИ и передаваемая подсознательно. Если старость отталкивающа, безобразна, то как её не бояться. Но призадуматься. Как можно сделать страшным возраст? Питер Пен боялся взрослеть и это забавно. И сейчас многие бояться взрослеть, но мы говорим «пройдёт» и стараемся помочь им справиться. Миллионы бояться стареть и мы говорим – «хорошо, нормально и не старейте».???

Как можно справиться со страхом. Путь собственно один – с ним надо познакомиться. Его надо рассмотреть, понять. Дальше видно будет.

Нужно согласиться с Г. Гёссе: «Старость – это ступень нашей жизни, имеющая, как и все другие её ступени, свое собственное лицо, собственную атмосферу и температуру, собственные радости и горести». Почитать его, Цицерона, Рам Дасса, Хемингуэя,….. Нужно в конце концов согласиться с тем, что никуда она (старость) не денется, и незачем тратить энергию на отрицание очевидного ради соответствия навязываемым стандартам.

Коллега пересказал разговор с маленьким мальчиком, который сказал ему со страхом: «я старею». «Я его успокоил: ещё не скоро».

Смоделирую этот диалог по-другому.

– Я старею…

– Да. И это прекрасно.

– но я же умру.

– да и это тоже случиться в свое время. Ты многое ещё должен понять, сделать, многим стать.

– и всё-таки я боюсь.

– да, я тоже.

Детям легко объяснять на примере цветов. Тех же одуванчиков, например.

Аллан Гуггенбюль, швейцарский психолог, долго и внимательно исследующий агрессию и страхи подростков может подсказать немало интересного. Он говорит о страхе существования, страхе перед следующим жизненным этапом, страхе не справится. Всё это характерно для подросткового возраста. Подросткам трудно и им требуется помощь и поддержка, прежде всего в осознании и принятии этих страхов. Но ведь переходному возрасту около 45—50лет присущи те же страхи. Так почему же их принято не замечать или отрицать?

А ещё знаете, есть страх старости, а есть страх страха старости. Потому хорошо пораньше начинать бояться не как все.

Будь спокоен, … умереть труднее, чем кажется

(Полковник Буэндия, Г. Маркес)

Смерть достойна отдельного разговора. Он будет у нас. Но и обойти стороной этот страх никак нельзя. Он один из самых страшных. Все понимают, что умирают в любых возрастах, и дети и молодые, и сорокалетние… В старости смерть естественна. Может поэтому так пугающа? Ведь это огромный человеческий феномен – страх всего естественного. В старости смерть становится неизбежной. Рано или поздно. Заметим, она собственно всегда неизбежна рано или поздно, но теперь это всё более и более очевидно. Чего мы собственно боимся в смерти? Того что исчезнет всё? Или что исчезну я, а всё останется? Это что жадность, зависть? Того что не будет ничего? Или что тела не будет, а душе что-то предстоит по разным версиям разных религий?

Участь сынов человеческих

и участь животных – участь одна;

Как те умирают, так умирают и эти…

Всё произошло из праха, и всё возвратится в прах.

(Экклезиаст 3:19, 20)

Смерть это то, что уравнивает человека и животное, лишая мыслящее существо всякой надежды хоть на какой-то смысл. Поэтому смерть и есть главная бессмыслица в мире людей.

Таков неутешительный итог рассуждений Экклезиаста – он развенчал все утопии, все надежды. И при этом бессмертность этого творения, слава царя Соломона, говорят о другом – бренно не всё.

Библейская, новозаветная истина о смерти пытается принести нам утешение:

Смерть подобна сну, от которого пробудятся миллионы умерших. Иисус так сказал своим ученикам об их умершем друге: «Наш друг Лазарь уснул, но я иду разбудить его». Направляясь к могильному склепу, он увидел множество скорбящих. Придя на место, он повелел убрать от входа камень и позвал: «Лазарь, выходи!» И Лазарь, который был уже четыре дня мёртв, вышел (Иоанна 11:11—14, 39, 43, 44). Поскольку тело Лазаря уже начало разлагаться, Иисус, воскресив своего друга, доказал, что Бог может сохранить в своей памяти всё: черты личности умерших, то, что они знали и помнили, их внешность. Он может вернуть их к жизни. Ещё Христос говорил: «Настанет час, в который все находящиеся в памятных склепах услышат его [Иисуса] голос и выйдут» (Иоанна 5:28, 29). Библия содержит ещё одну утешительную весть: «Последний враг, с которым будет покончено, – смерть» (1 Коринфянам 15:26). Людей больше никогда не постигнет горе утраты, и им не придётся хоронить своих родных и близких. В Библии сказано: «Смерти уже не будет» (Откровение 21:4). (www.probudites.ru)

Другой вариант – реинкарнация.

Суфийская притча:

Я был камнем и стал растением.

Я умер как растение и стал животным,

Я умер как животное и стал человеком,

Чего же мне бояться, разве смерть когда-нибудь обокрала меня?

И как человек я умру, чтобы стать ангелом,

Но и ангелом я буду не вечно,

И стану со временем тем, что даже не в силах представить мой разум.

Ну и самый пожалуй древний вариант, вариант многих древних религий, раннего Христианства, а также и Корана – смерть это хорошо. Жизнь на Земле – лишь временная мука и испытание, а в загробном мире ждут всяческие блага и удовольствия о которых здесь – только мечтать.

И противоположный вариант – Лукреций:

Смерть не страшит нас, если только мы сможем

Ясно, навечно понять смертную сущность души.

Похоже такая перспектива, такое простое и очевидное разрешение страха – бояться нечего ибо нет ничего – очень мало кого устраивает.

Чудесная находка Б. Вербера в его серии книг начиная с «Танатонавтов» – иронично расписанная схема послесмертного существования, с возможностью экскурсий туда.

Это как бы два берега. На одном боятся смерти и придумывают разные способы бегства и отрицания. На другом – не боятся (по крайней мере в призывах) держась за разные идеи разной степени определённости.

Бегство от смерти – это нечто нездоровое и ненормальное, так как лишает вторую половину жизни ее цели.

(Карл Густав Юнг)

Сама река смерти – Тайна. Может не стоит пытаться обойти её или платить перевозчикам торопясь найти другой берег.

Хотя скорее это обычно тревога.

Для иллюстрации: когда-нибудь возили собаку или кошку в самолёте? Да просто вспомните зверя или птицу, попавших в ненормальные и непонятные для них условия.

«фибрами всеми жмусь к подстилке»

Тут мы можем обнаружить один из аспектов нашего эволюционировавшего разума. Мы умеем справляться с тревогой. И главный инструмент (думаю, чисто человеческий) – планирование. Причём планирование во времени. Человек, успокаивает себя в самолёте, поглядывая на часы.

Мне как-то пришлось поучаствовать в вынужденной посадке в Минеральных Водах из-за разбушевавшегося в горах урагана. Практически все пассажиры, набитые в маленький аэропорт с удивительной серьёзной настойчивостью требовали сообщить им: «Когда полетим?».

Тем не менее, без планирования никак. Пускай всё срывается, зато у нас есть (был/ будет) план как репер, то от чего корректироваться, за что переживать. Т.е. спасаясь от тревоги планированием во времени, мы начинаем тревожиться именно из-за него. Мы совсем «забыли», что планирование – изобретенный нами механизм снижения, снятия тревоги и зачастую предполагаем, то оно может управлять действительностью.

В старости это особенно заметно. Особенно заметно у моего Папы. Он Человек-Обязательный. Он привык всё планировать и соблюдать. И живёт в постоянном огорчении и раздражении: его все подводят, «обманывают». Он планирует прогулку в парке, поход в магазин, поликлинику и приезд внуков. Но в парке перекрыли вход, в магазине очередь, автобус ломается, поликлиника работает не по расписанию, внуки звонят, что опоздают, и он в раздражении отказывается их «принять». Так повторяется и на следующий день и…,но он не сдаётся: «жить без планирования нельзя!», «все такие не обязательные!».

Заметьте, я не говорю о списке дел, который помогает при старческом и молодёжном слабоумии, я говорю о контроле.

Что будет дальше? Главный вопрос тревоги неопределённости.

Говорят, сила психики соотносима с количеством вопросов без ответа, которые она способна переносить.

«… единственным истинным признаком силы… психического здоровья является способность сносить вопрос за вопросом в отсутствие каких бы то ни было намеков на ответ». (Норман Мейлер)

«-…Ты говоришь такое, мальчик, о чём не смею я и думать. Нет у меня ответа, нет монеты. Чтобы отдать за твой вопрос. Могу лишь разделить с тобою боль, то причиняет мне моё незнанье. Да, Татле, я не знаю! Было время, когда меня о том расспрашивали старцы, но в пору ту нельзя им было не ответить. Теперь ко мне взывают молодость и смерть Акатля, и отвечает им моё неведенье: не знаю, Татле!» (Хосе Лопес Портильо. Пирамида Кецалькоатля)

Мы начинаем жизненный путь незнающими. Точнее мы знаем многое, может всё, но не имеем навыка обозначать, определять, находить своё место в цепочках событий, пытаться контролировать. Потом мы под давлением социума и собственного разума требующего определённости приобретаем навык знать и планировать что, где, когда, почём… А потом вновь выпадаем из механизма.

Неопределённость не так легко переносить. Для этого действительно нужна сильная психика. Издревле люди использовали социум, друг-друга чтобы справляться с тревогой неопределённости. Религия, Наука, государство, начальство, правила и законы, «все так делают» – всё это в первую очередь имеет целью снять тревогу, переложив «знание» и «ответственность» на кого-то. Зрелость государства или организации можно определить по степени принятия неопределённости, а она обратно пропорциональна количеству законов и нормативов, регулирующих органов и религиозных организаций.

Принятие неопределённости – это допущение множества вариантов реальности в любой момент времени. Оно отнюдь не означает пофигизм и бездеятельность, это не безволие. Как раз наоборот это наличие такой воли, которая способна действовать не по рельсам планов, не в коридоре заданного, а во всем многомерном поле возможного. Путешествия Колумба, Нансена, Хейердала, поиск Циолковского… Не-о-пределённость – отсутствие пределов.

Старик у Хемингуэя вдруг открывает для себя, как прекрасно – не бороться. Так же в какой-то момент вдруг можно почувствовать прелесть не знания. Особенно на вопрос «что же делать?». «Не знаю, Татле! Нет ответа и нет монеты…» – и вдруг – никакой боли, наоборот облегчение и мудрость.

Но собственно об этом позже, в Учении, Любопытстве и Занудстве.

Сейчас о неопределённости будущего. Старость пугает «отсутствием перспектив». Говоря это обычно имеют ввиду всего лишь «привычных перспектив».