Текст книги "Старание к старению. Некоторые экологии старения для тех, кто боится не как все"

Топология

Жизнь не восхождение и спуск с горы. Это пропаганда социума, утверждающего, утверждающегося, что он – верх. Очень старая пропаганда, древняя можно сказать.

Жизни ближе метафора большого U.

Хотя в горах тоже много символического смысла. Представим, что человек взбирается на вершину. Что там? Скорее всего безжизненность, скалы, снег… и амбиции. На вершинах гор безусловно красиво, но там никто не живёт. Смысл восхождения в возвращении в долину с новыми впечатлениями и силой.

Если же смотреть с точки зрения развития психики, движения от Самости к Самости (как изначальному и основному смыслу земного бытия) – это обратный ландшафт. Движение жизни по большому U.

Самость заземляется, проявляется в земной реальности социума, а потом, вырастив большое эго, реализовав его, возвращается обратно.

(В боковой проекции U – это виток спирали. Но это так – между прочим).

И еще не забудьте, что это наша банальная фантазия, договоренность, что земля – низ.

Может быть, должно быть так:

Рисунок – круг Земли с лепестками/синусоидой. Что отражают точки на кривой? Можно говорить о некой условной точке центра сосредоточения, концентрации сознания… Круговорот сознания, как круговорот воды.

Ругаете меня? Ничего не поняли? Простите, попробую ещё раз.

Метафора подъёма-спуска с горы очень и очень въелась в сознание и подсознание.

Молодые вечно «карабкаются» или «идут в гору», а старикам – «спуск на саночках»….

Мне и самой в начале подготовки к старению приснился яркий сон.

Мой сон про спуск с горы.

Мы с детьми и нашей машиной-микроавтобусом как-то оказались на высокой заснеженной горе. Я как старшая и водитель очень озабочена тем, как мы туда забрались, а главное как спуститься. Я разрабатываю всякие планы, думаю про лебёдку, ручник и т. д. и т. п. Ругаюсь на детей. И тут им надоедает. Они достают сноуборды, лыжи, ледянки (у нас так было принято) и начинают веселиться, кататься, спускаться и подниматься. А я чувствую отчаяние, одиночество. Но потом вижу, что внизу красивая зелёная долина. И приходит понимание, что я вполне могу легко и весело туда спуститься. Что машина никакого значения не имеет. Что дети рядом и нечего портить им радость жизни. Правда, что я в отличие от них не буду подниматься обратно. Они катаются здесь, а я прокачусь и уйду туда в долину. Буду там обживаться и может их дождусь.

Сон оставил глубокие переживания и в общем приятное успокоение, ощущение понимания «что дальше». Или «где дальше»…

Образ подъёма на гору и спуска очень древний и потому ставший «глубокой» частью культуры, архетипического коллективного бессознательного по Юнгу (ой, простите, опять).

А теперь я предлагаю Вам сменить этот рельеф на противоположный. Считайте, прошлые тысячелетия так жили, а теперь по-другому. Итак.

Мы приходим в мир Земли из Космоса, то есть «сверху». И рождаемся на горе. Там ещё первое время воздух очень разреженный и Человечек такой маленький, неустойчивый, и торжественный, ликующий. Родился! Пуп Земли! Вершина мира! Ничего не вижу кругом, только Я… и Весь мир. Люди вокруг??? … А вот кажется кто-то есть…

Постепенно приходит понимание, что надо куда-то идти. Осторожно, нащупывая опору, потом всё быстрее и быстрее, на ходу осваивая навыки движения и общения… Серпантин… остановки… возвраты (на верху ведь так классно!) … и всё же неминуемо тянет вниз. И вот уже видна долина под горой. Там полно людей, машин, дел, развлечений, городов… Человек устал, конечно, но спешит, торопится туда и неизбежно попадает. Там в долине людей Человек проводит свою зрелость. Здесь строит дом (хотя чаще находит чужой), ну в любом случае, обживается, прорастает кучей связей, привычек, нужностью и зависимостью, здесь осваивает жизнь социума и живёт ей. Оттуда многие очень не хотят уходить. Это Вам не с горы спускаться. А гора зовёт, другая с другой стороны ущелья. И надо собраться, передать дела, дома и машины, взять необходимое и начинать подъём.

Старость – не спуск, а подъём. Порой медленный, трудный, с одышкой, с клюкой, с поддержкой, фантазиями о возврате… «Присяду на пенёк, отдохну денёк». А потом вдруг: «а почему бы не вернуться? Я могу ещё разок!». И возвращаются, уже не очень-то понятно зачем.

Но здоровые уходят, стараются, идут вверх.

Оглядываетесь и видите с высоты птичьего полёта тех, кто внизу остался, присматриваете за ними. Здесь обязательно встречаешь детей, идущих навстречу, и радуетесь вместе этим встречам. Поднимаетесь. Доходите до вершины и уходите туда, откуда пришли.

Ну как?

Я не могу тут поставить как иллюстрации мои любимые картинки, Вы наверняка найдёте их в интернете. Могу предложить закрыть глаза и представить…

Город с дорогами, домами и небоскрёбами, трубами, рекламными щитами, храмами… – в долине, а на горе, откуда мы смотрим вниз и куда привела маленькая тропинка – небольшая избушка, может юрта или типи или каменный домик.

Могу привести более поэтичное изложение тибетцев:

Сфера «лха» – это вершины снежных гор, где находятся ледники. Лха —высочайший пункт, точка, которая раньше всех улавливает свет восходящего солнца. … лха находится настолько близко к небу, насколько небо достижимо на земле. Психологически лха представляет первое пробуждение. … В теле лха – это голова, в особенности глаза и лоб.

Затем существует «нянь», что буквально означает «друг». Нянь начинается с широких горных отрогов и заключает в себе леса, джунгли и равнины. … В теле принцип нянь заключает в себе плечи, туловище, грудь и рёбра. … быть смелым и полезным для других.

Наконец существует «Лю», что буквально означает «водяное существо». Это сфера океанов, рек и озёр, сфера воды и сырости. … Лю – это свежесть подобная солнечному свету, отражённому в глубокой луже воды. …Это богатство… В нашем теле лю – это ноги, ступни, всё что находится ниже талии.

Лха, нянь и лю также имеют отношение ко временам года. Зима – это лха. Самый возвышенный и величественный сезон. Зимой вы чувствуете себя как бы наверху, над облаками, вы ощущаете бодрящую свежесть, как будто летите в воздухе. Потом приходит весна, которая спускается с небес и начинает соприкасаться с землёй, это переход от лха к нянь. Далее наступает лето, представляющее собой полное развитие уровня нянь., когда все растения зелены и в полном цвету. Лето развивается в осень, связанную с лю, потому что в это время происходит заключительное развитие, плодоношение… осуществление лю. И снова…

(Чогьям Трунгпа)

Красиво, правда? И правдиво, правда? Только не говорите: «ну, это у них там…». О Топологии Души буду писать ещё книгу.

Восток и Запад, традиции и современность

– Постарел ты, брат!

– Есть малость.

– А раненько!

– На то я и русский. У нас это – живо!

Закуривая третью папиросу, Тихон Ильич

упорно и вопросительно глядел в окошко:

да неужели так и в других странах?

(Иван Бунин «Деревня»)

Немного о традициях. Россия как всегда между востоком и западом, нахваталась больше с «Запада» и тоскует по «Востоку»

На Востоке и Юге (если уж хоть немного на географию ориентироваться), пожалуй: старость = почтение, почтенность. Традиции аксакалов, дедушек Цзы. Старость здесь подразумевает мудрость и опыт. Это, как и вся культура, больше про мужчин. Но старая женщина тоже весьма почитаема.

На западе старость похоже очень давно не в моде. Гедонизм побеждает мудрость. И хотя седовласый старик может быть почитаемым мудрецом, для него всё равно главная радость – молоденькая девушка (д-р Фауст в пример).

Деды в сказках могут нести некоторую мудрость и помощь, но обычно мелкие или с придурью. Деды, старики часто дурачки или глупцы от деревенских до королей. Бабки тоже или глупые или злые или ни то-ни-сё и просто помирают.

Это про наши фантазии о традициях, об этом в главе про сказки подробнее.

Сейчас на Востоке и на Западе всё не однозначно. И это истинно так. Ещё в детстве меня, помню, поражала идея об уважении к старым людям. Эта внушаемая воспитателями мысль вызывала протест. Как можно уважать человека только за то, что он долго прожил, при том, что многие откровенно глупы или злы. Чепуха? Не совсем конечно.

Помните сентенцию: «дожить до почтенной старости». Мне кажется здесь главное слово не «дожить». А Вам?

Это вопрос к старикам и особенно к будущим: что мы делаем чтобы стать почтенными в старости и старость почтенной. И я думаю это не про власть. А про любовь скорее.

Игра слов почтение – уважение – это тоже дальше.

Тема уважаемого положения стариков – застарелая зависть Запада Востоку. А при этом Восток давно заражён потребительскими идеалами Запада, а на Западе старость, хоть и в извращённой форме, однако, входит в моду.

Уважение к старости давно лишено на Востоке изначального и предполагаемого смысла. Теперь это скорее формальный статус: право на первую чашку риса, тёплую постель, стул, право первым и иногда единственным высказываться.

Это не про уважение, это вид социальной страховки.

Помните, Лир требовал уважения, и проявляться оно должно было в том, что ему не перечили, а слугам его позволялось безобразничать.

Вот сидят у меня в гостях узбеки и рассказывают.

– У нас стариков уважают! Вот, например, у меня мать. У неё три сына и дочь. У каждого в доме есть для неё комната, и она живёт, у кого хочет. Когда она у меня живёт – она старшая в доме. Жена и дети её во всём слушают. Никто не может её перебить, когда она говорит, никто не может спорить. Все делают, что она скажет. Она садится за стол первая на почётном месте и делит еду. Если она скажет: мне не нравится это платье на внучке или этот ковёр, сразу должны убрать… Её уважают. Это же хорошо.

Мой сын говорит сквозь зубы: ей может и хорошо…

А я думаю: разве это про уважение? В том смысле, как хотелось бы. Разве прозвучало здесь что-то про то, что она мудрая или ласковая, про любовь детей и внуков… Правила. Но уважение ли?

Я не думаю, что мне было бы хорошо так. Конечно, такая страховка убирает тревожность (опять же не всегда и не всю). Может быть, при наличии таких гарантий можно было бы сосредоточиться на важных задачах, на любви, мудрости, эволюции, заботе. Пожалуй, да.

Но ведь вот что получается. Если человек не видит этих задач, то никакие гарантии ему не впрок, наоборот, он становится тупым и наглым, изводя окружающих придирками и требованиями. Если же Человек ориентирован на важное, на рост и истинную заботу о близких, то ему собственно не нужны страховки в виде главного места за столом.

Конечно, история нашего гостя несколько приукрашена и отлакирована. Сам он на пороге 50-летия, имеет несколько взрослых детей и всё же мотается чернорабочим по стройкам в России. Почему? Боится бедности, «копит на старость». Закрадывается подозрение, не обеспечено ли положение стариков в таком случае лишь банальным ожиданием наследства?..

Приходится согласиться у многих народов, часто относимых к Востоку (на самом деле это касается большинства народов малых, склонных к традициям, сохранившим себя как народ в собственном представлении) у многих таких народов существует традиция уважения к старикам.

Фазиль Искандер «Сандро из Чегема». Принц Ольденбурский исследует абхазцев:

«Некоторые обычаи их восхищали его своей первозданной мудростью. В исключительном уважении к старости, вернее к возрастному старшинству, естественно восходящему самой большой почтительностью к самому старому человеку, он с радостью учёного угадывал биологический монархизм, как бы предтечу стройной идеи христианского самодержавия, к сожалению во многом испоганенную сословными паразитами и бездельниками».

В Абхазии приходилось наблюдать соблюдение этой традиции и сейчас. Но и старики там в меру сил стараются исполнять свои задачи. Наши городские пенсионеры завидующие «восточному уважению к старикам» отказываются видеть, как эти старики в первую очередь признают себя таковыми, встают с рассветом, чтобы согреть дом, испечь хлеб, накосить травы, подоить….

Абхазские старики, которых приходилось встречать (больше старухи) очень любопытны в хорошем смысле, то есть пытаются постигать окружающее и перерабатывать информацию. Это порой смешно, но даёт много энергии. Они трудятся по мере сил в своих мандариновых садах, они сохраняют национальную кухню, которую потом вспоминают разъезжающиеся по институтам внуки. И ещё они помнят.

Об этом прекрасно опять же в «Медее и её детях» Улицкой.

Отдельно, пожалуй, стоит упомянуть картинку о Тибете из книги Дики Церинг. Вот как героиня описывает своё детство.

Дед с бабушкой были центром всего моего мира. С ними я спала и ела, они утешали меня и баловали. Казалось, они заполняют собой всё моё маленькое существо. Возможно, причиной тому были тёплые, непринуждённые отношения между дедом с бабушкой и их внуками, которые не были ограничены строгими правилами поведения.

Мой дед был сильным, властным, даже слегка надменным человеком. В то время он был хозяином в Амдо и правил железной рукой. Когда я появилась на свет, этот буйный властелин взял меня на руки, как в люльку, и заявил: «Это моя Сонам Цомо!». После такого исчерпывающего заявления я стала его подопечной. Даже если его властность и злоупотребление авторитетом раздражали моих родителей, им не оставалось ничего иного, как только смириться с этим.

Тем более странным казалось мне то, что мои родители, подчинявшиеся деду и бабушке во всех важных вопросах, уступали каждому моему капризу и каждой причуде. Только намного позже я стала осознавать взаимное уважение, которое стояло за нашими родственными узами, и то, как оно окрашивало все грани нашего поведения в семье. Все члены семьи относились к деду и бабушке с любовью, благоговейным уважением и даже с некоторым страхом. Тем не менее отношения между ними и их внуками были отмечены лишённой всяких формальностей близостью. Отношения же между родителями и детьми были сдержанными, отчужденными и очень строгими. Такими же были отношения между моими отцом и матерью, с одной стороны, и дедом и бабушкой – с другой.

Я замечала – часто не без тайного ликования, – в какой трепет моих родителей ввергали дед с бабушкой. Например, если дед восседал на канге, социальные условия запрещали моему отцу сидеть рядом с ним. Почтение к старшему требовало, чтобы он либо стоял, либо усаживался на пол. Я же могла забраться на канг рядом с дедом и наслаждаться ощущением безопасности в его объятиях…. (Дики Церинг «Бабушка Тибета»)

Знаете, я думаю, что критерием правильности традиций и отношений является результат. Ведь кто-где сидит – лишь форма. Если отношения в семье позволяют вырасти в ней сильным и ярким личностям вплоть до Далай-Ламы, они правильны, то есть правильно наполнены.

«А вы друзья, как не садитесь…»

В конце книги я привожу статью «РР» «Япония. Почему они живут так долго». Гляньте. По мне так это как раз про тот Восток, на который стоит ориентироваться.

Теперь про Запад

ПРО НЕМЦЕВ (из материалов любезно присланных мне моей чудесной подругой Светланой Возлинской из Германии)

«Тут старые ого-го в каком порядке. Тут к старости готовиться обозначает начать тусоваться по кафе, по разным городам и странам. Физкультура. Бассейн. Вот, например, вчера. Было много снега. Была суббота. Пятнадцать тёток от 30 до 70 попёрлись в гору на 1000 метров. Сначала электричка – потом ещё 800 метров вверх, а потом опять какие-то тысячу метров опять вверх. Там они в ресторан пойдут. Причём толстые и худые, и старые… всякие. Одна тётка, которой 65 поехала одна в Шри-Ланка и Индию. Сама. Просто билет купила и в какие-то монастыри пойдёт. Конечно, тут всяко бывает. Если здоровья нет – то и не едут никуда. Или просто им неинтересно. Тёмные малограмотные – скучают. Я имею в виду немцев. Наши то по старинке – никуда. Только телевизор русский. А немцы те на танцы и по гостям. То есть садятся толпой в машину и рассекают по Германии. На бензин скинулись, а дальше у приятельниц ночуют. Экономят, как могут. Или ходят в клубы для пожилых. Там очень дешёвые обеды. Так, они считают, им выгодней чем тратить на еду, мытье посуды, холодильник… Ну всякие бывают. Кто-то бутылки собирает.

А вот одна моя малознакомая немка, ей вообще за 80. Как ни встречу – откуда-нибудь едет. То из Марокко, то из Исландии. Нет. У кого бабки-то, то так далеко забирается. А у кого – нет, те поблизости. Очень много поездок по самой Германии. Ещё бабки ездят впятером по дешёвым билетам. Получается шесть евро на человека, а забраться можно очень далеко.

День стариков тут отмечают. Если денег нет, то убирают бесплатно и дают деньги, чтоб платить за приходящих людей, которые продукты покупать будут. Мне то не положено пока. Очень много дают денег, кстати. Очень много всякой социальной помощи старым и инвалидам. СВЕТА»

Обратите внимание на «экономят, как могут» – это про наш комплекс бедных стариков. Хотите сказать – наши не могут скинуться по 100—200р на полный бак?

Ну и вообще сохранила почти всё письмо, чтобы его тон передать. С.В. – еврейка, уехавшая около 60 в Германию по программе их «возвращения долга евреям». Она и здесь, и там весьма акцентирована на нехватке денег. Считать копейки по-немецки – это очень её. (У немцев это не является особенностью стариков. В компании 30—40летних у них также принято досконально изучать счёт в кафе и до копейки делить его, а у нас только-только появляется это). При этом она очень умный и наблюдательный человек, профессиональный журналист. Для меня важно её свидетельство как подтверждение моих наблюдений – дело не только в деньгах. Деньги конечно диктуют например дальность путешествий (хотя у нас без озабоченности гарантий и страховки можно и в Индию недорогой вариант найти и по стане до 10т. км намотать автостопом). Но сама идея – как проживать старость не зависит от финансов.

«Тёмные, малограмотные – скучают». Интересно как «недалёкость» личная откликается с радиусом перемещений. Во всех возрастах конечно.

Про то, зачем в старости путешествия – отдельная тема.

И ещё «бабки» и «бабки» – хорошо получилось правда? Думаете это случайно? У американцев тоже grand – и бабка и штука баксов….

Второе письмо от Светы: Про страхи и про старость.

«Как именно я это всё здесь понимаю сегодня. Может и ошибаюсь.

Старости, как это понимают в России, здесь нет. Ну, опять же это моё мнение и наблюдение. Пенсионеры – целевая группа потребления товаров и услуг. Они путешествуют (это значит агентства, отели, самолёты, автобусы, поезда). Ездят на курорты. Сидят в кафе. Бродят по магазинам. Покупают новые лекарства, процедуры, то есть многое оплачивается медстраховкой, а кое-что они хотят и сами покупать. Покупают очки. Всякую косметику для зубов, парикмахерские.

Даже те, кому это всё не нужно, или нет денег – всё равно что-нибудь да покупают.

Машинки всякие инвалидные тут ездят. Соответственно всюду им рады. Они потребители бизнеса. К Рождеству – они основные на рождественских ярмарках. Покупают подарки и сладости. Недешёвые кстати. Да… забыла театры, концерты, музеи.

В общем здесь куда ни придёшь – пенсионеры. Слушают лекции, встречи с писателями. Была на аукционе забытых вещей. Ну, типа Бюро находок распродаёт. Одни старики там и сидели. Они тусуются везде.

На них работает вся социальная сеть. То есть в собесе отделы, которые помогают пенсионерам разобраться в счетах, отдать долги+ пожаловаться на врачей +консультации по всем вопросам, какие только тебе придут в голову. Ну, вот я. Мне пришёл счёт за электричество, перерасчёт. Я приду в отдел помощи таким людям, и мы разбросаем по месяцам мой долг и проверим его правильность. А потом я попрошу электрическую компанию долг мне разбросать по месяцам. А может она напишет письмо с просьбой. Не знаю. Но вот сидит тётка специальная и получает зарплату.

Целые фирмы, которые ходят по домам и убирают квартиры, покупают продукты. Оплачивает государство. Тоже занятость многих людей. Правда они мало там получают. Это уже другой вопрос. Ну дома престарелых это понятно.

В местном горздраве есть секции «помоги себе сам». То есть объединяются по болезням группы. Раз в месяц собираются. Больные диабетом. Раком. Алкоголики. Деменц. Ну все болезни. Туда приходят врачи с рассказами, что и как. Опять же… помещение… свет… вода… бумага, и опять все заняты. Естественно я тут не называю обычных чиновников в собесе. Это как и в России. Их много.

Ну и лечатся они тоже тут. Правда на ОООчень дорогой аппаратуре и операции делают всем, несмотря на возраст.

Есть ещё интересные штуки. На которые город выделяет деньги. Клубы сеньоров. Там масса кружков. Чай-кофе, танцы, опять же помещение, свет…. И есть несколько здоровенных контор. Большое помещение, много комнат и все заняты. Это для тех, кому пятьдесят плюс. Вяжут, поют, учатся высаживать цветы, иностранные языки, походы, хор, театр, кружок, писатели пишут что-то, выставки проводят, йога и до фига всего. Кстати, пятьдесят плюс есть и секции физкультуры. Стоит очень мало в месяц.

И ещё. В телевизоре и на эстраде и в театрах много пожилых. Пожилые журналисты, юмористы, певцы. Когда в городе например Винный фестиваль. То все столы заняты опять же пенсионерами. Молодежь больше по пиву. Но тоже старики тут как тут. Они же и в джазовые клубы ходят. И на выставки. То есть видишь, при этом ясное дело КАК их всюду ждут и встречают. И обслуживает их молодёжь.

Пенсионеры ходят гордые и в основном довольные жизнью. То есть умирать неохота никому. Но ведь и молодые тоже бывает, да?

Таким образом, в обществе существуют ОБРАЗЦЫ поведения и отношения к старикам. И если государство демонстрирует вот такие штампы. То и частный человек на них начинает рассчитывать в старости. То есть подросток допустим видит, что в кафе полно пожилых и их прекрасно обслуживают. А папа его оперирует пожилых и не вымогает с них деньги. А мама – ведёт кружок хора. И он не сомневается, что когда он сам будет старым, то у него всё это будет. И по телевизору тоже полно пожилых. В общем, фон такой вот.

Теперь про телик. Который тут не Пугает, основной жанр тут (а у меня 15 программ немецких) это очерк. Вот рассказывает камера не спеша про почтальона. Ему вот 60 лет, он живет в таком-то городке… вот тут его церковь… вот тут его друзья… его семья… вот работа такая. А вот этот человек работает в музее… он встает во столько и т.д.. Попутно покажут и сам городок, и людей там. Таким образом, частный человек чувствует себя уважаемым. О нём говорят. Он нужен обществу. Его ценят. А не вот артиста такого-то, и его бассейн и его собаку. Про артистов тоже говорят. Но про их творчество. А не про их дома. Это всё идёт, как мне говорили, до 11 вечера. А потом начинаются боевики.

Вот видишь, это социально ориентированная страна и законы тоже социально ориентированные.

Теперь про меня лично. Пишу. Печатаюсь на немецком. Перевожу не сама. Ну, уже сейчас устала писать дальше. Целую.»

Заметьте как много про занятость и потребление как основные ценности. Собственно это и есть основная тема письма. Общество действительно социально ориентировано, может потому что страна маленькая, многопережившая. Немцы, Французы давно поняли, что нация стремительно стареет. У них ещё потому везде старики, что их просто много, больше, они давно стали основными потребителями и страна (правительство, бизнес) на это переориентировались. Мы тоже к этому ползём. Но у нас так не будет. Потому что нынешние старые немцы, это кто 30 лет назад также путешествовали, тусовались, много и вкусно с удовольствием потребляли. Они только переносят социальные привычки на другой возраст потребителей. Наши сограждане 30 лет назад жили в тревоге, пытаясь добыть и запасти, найти и сохранить. На этой же тревоге строится потребительская ситуация и в старости.

Но и нас уже приучили: «даже если не надо – покупай что-нибудь» и будешь членом социума. Потребитель – основная профессия сегодня и у неё не существует пенсионного возраста.

В России, особенно в административном «центре» есть большинство из перечисленного. Медстраховки, социальные службы, концерты и путешествия, фестивали и кружки. Я знаю многих стариков и старушек, занятых спортом или рисованием, путешествующих и посещающих театры. Однако, всё это наполнено в основном тревожным недовольством. Стакан похоже наполнен одинаково. Где-то старческий оптимизм, где-то старческий пессимизм общим фоном. Но и у нас пессимизм не тотальный. Не верите – посмотрите главу Радость.

Третье письмо:

«Привет Юль. …у меня гостил как-то американский учитель и он говорил, что очень ценно, что везде кроме Америки старики живут как бы вместе с детьми. Потому что бабушки и дедушки нужны. Они сказки рассказывают, песни поют и вообще воспитывают. А у американцев это потеряно. Ну, типа поколения не передают друг другу фольклор и прочий менталитет. Это понятно. Но вот мне непонятно как тут. В Германии. Что ж всем вместе жить что ли? В одном доме? Смотри… Вот молодая семья нашла себе работу в большом немецком городе. Переезжают. С ребёнком допустим годовалым. Бабушка не едет так как в городе дороже съём квартиры. Это раз. Еда. За проездной плати. Тут подружки и врачи, уже всё как-то устоялось. На фиг ехать. И гулять можно. А в большом городе надо на метро ехать к врачам и в театр… и к детям тоже может быть. Другое дело, что проблема с садами и яслями, и тогда бабушки нужны. Но может, эти богатые, допустим. И наняли беби-ситера. В общем, выходит, что эти сказки-песни только тогда получаются, когда по бедности все живут вместе. Не знаю…

И ещё забыла в прошлый раз написать. Меня удивило, что тут молодёжь охотно разговаривает с пенсионерами. Ну, попутчики в трамвае, электричке… То есть не буркнут что-то, а отвечают подробно и без раздражения. Потом я поняла. Пенсионер – успешный, счастливый, состоятельный член общества. Они видят пенсионеров всюду, где (как это сказать… а!) статусные вещи. Путешествия. Рестораны, Фестивали. Театры. Машины у них, свои дома. То есть им можно завидовать. К тому же они (как я уже писала с удивлением) на сцене. В телевизоре журналисты, министры. Ну, это нам не привыкать.

Государство Российское подаёт всё время пример ненависти к старости. Даже интермедии такие. Направленные на унижение. А тут другое.

Думаю последний кусок – это не столько про ненависть, сколько про страх.

А предпоследний – про беду среднего класса. То есть живут вместе по-бедности или по-богатству. Почему? Потому что ценности такие. Главный критерий того, как жить – не культура, а добывание денег. И дети, и старики становятся заложниками этого. Нормой стало подсчитывать: по карману ли нам дети, старики? У многих даже сомнения не возникает, что это правильно.

Как сказал недавно один Буддист: «дома у нас всё больше, а семьи – всё меньше…».

«Ещё дописываю

Забыла вот что. Тут есть такое движение… название не помню. Ну, бабушки, которые живут без внуков, они бесплатно сидят с чужими внуками. Типа, бабушка на выходные называется или как-то так… Они пишут в газете, что им так очень хорошо. Свои внуки выросли. А тут они с ними гуляют, качели, сказки, мороженое. Дело в том, что тут законом запрещено, чтоб дети до 12 лет оставались одни дома, без взрослых. При этом если они там что-то подожгут или затопят, то родители мало того, что будут возмещать ущерб, но и ещё их крепко вздрючат. Могут и родительских прав лишить. Ещё нельзя детям одним ездить в электричках лет до 16. Тоже бешеные штрафы. И ещё никому никогда не выдадут ребенка из школы или из больницы (а бывает что забрать некому) без доверенности родителей на кого-то или без самих родителей. Причём отчим, если он не усыновил – не считается. Я вот доверенная одной семьи. Ну, бывает, что ребенок заболел в школе. Отравился, голова болит. Одного не отпустят. А родители допустим на работе в другом городе. Вот тогда я. Ну пока всё. Это всё называется защита детей.»

Последняя фраза у меня вызывает горькую усмешку. Но речь сейчас не об этом. Я лично давно жду, когда же и у нас такое будет массово (и я не про ограничение свобод детей – это-то уже есть к сожалению). Пока своих растила без бабушек, всё мечтала об этом. Хоть кого, бабушку, дедушку… забрать с танцев, сделать уроки, выслушать после школы, пирожков напечь в субботу, на прогулке присмотреть сидя на лавочке… В деревне не лучше. Старики скучают особняком. Ближайших соседей дачников порой пробивает. Но если пара – начинается паранойя, что используют и т. п.

Популярный феномен: люди страдают от одиночества и ненужности, хотя стоит только захотеть, оглянутся вокруг… Но нет. А значит и не страдают вовсе, а балдеют мазохисты. Ворчат, что никому не нужны, а ведь нужны ещё как. И действительно, если свои дети далеко, так ведь вокруг и других полно. Я лично считаю чудесным примером Тётушек из «Тома Сойера и Гекельбери Финна». В детстве только и видишь, что они там выставлены на посмешище, вот перечитайте, присмотритесь. Без них не было бы этих героев. Они тоже героически волнуются, ищут, ждут, каждый раз, хоть и ворча, моют, кормят, переодевают, штопают, учат… Они – тот фон, та основа, на которой как чертополох растут наши герои. И они – менталитет и культура.

Не могу не оговориться о весьма распространённом заблуждении, что «у них» все старики богаты и обеспечены, у нас – просто беда. Это не только бытовой слух.

Вот пишет в философ-исследователь: «…с материальной стороны старики сегодня обеспечены лучше, чем в прошлом». И тут же оговаривается: «Речь идёт о „евро—американском мире“ в целом. Что касается положения российских пенсионеров и их сверстников в бывших союзных республиках, то оно за последние 20 лет, напротив, ухудшилось». (С. А. Лишаев Старость и современность (Вестник Самарской гуманитарной академии. Выпуск №1 2007г.)

Тут я думаю, каждый видит, что хочет видеть. На Запад и в Америку мы едем настроенные на зависть, и нам показывают, то чем гордятся. Путешествующие видят путешествующих стариков, а не трущобы. При этом от многих подолгу живущих за границей я слышала немало историй о стариках, копающихся в помойках и попрошайничающих в магазинах. С другой стороны, присматриваясь к российским старикам, я не вижу ухудшения условий. В городах почти никто уже не живёт в коммуналках, у всех ванны и бытовая техника, социальные работники, врачи и лекарства и никто не голодает. Пенсии конечно всем не хватает, ведь многим нужно покупать дорогой бензин и зимнюю резину, вставлять дорогие зубы, кушать деликатесы…. В деревне, тоже постоянное нытьё про нищую пенсию, но стоит подойти к автолавке: кошкам – «китикет», колбаски такой и эдакой, водочки, конечно, и рыбки какой-нибудь новенькой…. Бабушка жалуется: «полпенсии ушло на оплату электричества! А что: два телевизора, два холодильника, чайник электрический, да обогреватель». На моё удивление объясняет: «А как же?! Телевизор в комнате и на кухне, работает всё время, тут я, а там сын». – «Ну а холодильник то зимой выключить можно…» – «Ну, нет, что опять в подпол лазить? А у меня там мясо, рыба, колбаса…» – «А чайник зачем электрический?» – «Так на печке ждать надо, а тут раз и…» – «А обогреватель?» – «Так печку утром лень растапливать вставать, вот и включаю ночью…». И это норма для всей деревни. Летом ни у кого не купишь ни молока, ни огурцов, морковки. Сами покупают многие овощи в автолавке, жалуясь на цены. И каждую субботу все едут на базар за покупками. Несколько стариков, которые обеспечивают себя огородом, яйцами, картошкой и козьим молоком считаются чокнутыми, потому что не могут себе позволить регулярные поездки в больницу. Пожалуй, остановлюсь. Боюсь, забьют меня камнями за такую крамолу.