Текст книги "Мадонна с револьвером"

Мода на террор

Революция – это бензопила-маньяк, с которой никто не умеет обращаться.

О’Санчес

Вот так, вопреки всему на свете, и здравому смыслу в частности, суд присяжных оправдал революционерку Засулич. Мало этого, суд трактовал покушение Засулич как ответ на произвол государственного чиновника, приказавшего в обход всех законов, человеческих и гражданских прав высечь политзаключённого.

Вера Засулич сделалась героем, борцом за справедливость, а значит, и терроризм неофициально получил право на существование – как акт возмездия или средство защиты прав личности перед обществом.

В воздухе витало романтическое настроение, вновь и вновь появлялся призыв участников декабрьского восстания «вернуть долг народу», «погибнуть во славу общему делу».

Герои-мстители автоматически становились героями-мучениками, ведь в большинстве случаев они погибали.

В результате революционеры-террористы сделались желанными гостями в светских салонах, о них стало модно писать, водить с ними дружбу. Женщины мечтали о недолгом, но ярком романе с самым настоящим бомбистом или об участи легендарных жён декабристов, которые отправлялись в ссылку за любимыми, ну и, естественно, о возможности пожертвовать своей жизнью ради святой цели и светлого будущего.

В 1879 году в Петербурге очередной террорист стрелял в шефа жандармов Дрентельна[29]29
  Александр Романович Дрентельн – генерал-адъютант, генерал от инфантерии, шеф жандармов, генерал-губернатор Юго-Западного края.


[Закрыть]. Боевой генерал Дрентельн совершал обычную конную прогулку, когда дорогу ему преградил хорошо одетый молодой человек на ладном жеребце и два раза выстрелил в него. После, на вопрос раненого генерала, что он сделал юноше плохого, задержанный молодой человек ответил, что покушался отнюдь не из личной неприязни – какая, дескать, неприязнь? они ни разу не встречались… Смерть генерала была свадебным подарком для невесты несостоявшегося убийцы! (Впрочем, его избранница также никогда не видела генерала и не держала на него зла.) Просто после покушения на Мезенцова впечатлительная девица влюбилась в героя Кравчинского и потребовала, чтобы и её жених проявил мужество и по примеру истинного революционера казнил какого-нибудь правительственного чиновника. Обычный дамский каприз.

Я прерву ход повествования для того, чтобы дать объяснения, кто таков Нечаев, что такое Исполнительный комитет и Катехизис революционера[30]30
  Полный текст см, в разделе «Приложение».


[Закрыть], о которых время от времени будет упоминаться в этой книге.

Сергей Нечаев и «Катехизис революционера»

Я вижу слишком много освободителей, я не вижу свободных людей.

Александр Герцен

Русский нигилист и революционер XIX века Сергей Нечаев родился (20 сентября) 2 октября 1847 года. Подражая Рахметову – революционеру-аскету из романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?», герой нового времени, который очень скоро сделался прототипом романа Ф. М. Достоевского «Бесы», спал на голых досках и питался чёрным хлебом с водой. Этим он снискал уважение не только впечатлительных барышень, но и бородатых мужей с высшим образованием.

Нечаев обладал пассионарным даром, то есть умел увлекать за собой. Он был прекрасно знаком с Михаилом Погодиным[31]31
  Михаил Петрович Погодин – русский историк, коллекционер, журналист, публицист, писатель-беллетрист, издатель.


[Закрыть], который оплатил его учёбу и трудоустроил, впоследствии же Нечаев стал духовным лидером историка.

Сергей вступил в студенческое движение в 1868-1869 годах, очень скоро поднявшись до руководителя и вдохновителя. Вместе с Петром Ткачёвым[32]32
  Пётр Никитич Ткачёв – русский литературный критик и публицист, брат Александры Аннен-ской. Идеолог якобинского направления в народничестве.


[Закрыть] провозгласил право революционера на террор, но на том этапе общество оказалось ещё не готовым к столь решительным действиям, и «террор» до поры до времени был заменён на «подрывную деятельность».

Отправившись за границу, Нечаев очаровал Бакунина[33]33
  Михаил Александрович Бакунин – русский мыслитель и революционер из рода Бакуниных, один из идеологов анархизма, народничества и панславизма. Стоял у истоков социального анархизма.


[Закрыть] и Огарёва, получил от них 10 тысяч франков, на которые уже в России основал «Общество народной расправы», отделения которого вскоре открылись в Петербурге, Москве и других городах. Согласно радикальному «Катехизису революционера», который сочинил Нечаев, революционеры делились на две категории: ЦК (Центральный комитет) – и все прочие, которых принимали на правах исполнителей высшей воли.

«Революционер, – говорилось в принятом Нечаевым уставе „Катехизис революционера“, – человек обречённый; у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя её будущим поколениям. Он знает… только науку разрушения, для этого изучает… механику, химию, пожалуй, медицину… Он презирает общественное мнение, презирает и ненавидит… нынешнюю общественную нравственность».

Когда студент Иван Иванов обнаружил неповиновение воле Нечаева – а произошло это в присутствии других революционеров, – Сергей Геннадьевич решил испробовать «катехизис» на деле, свершив над смутьяном суд и показательную казнь.

Согласно «Катехизису революционера» ЦК вынес смертный приговор И. Иванову и назвал исполнителей «высшей воли». Палачами были назначены: сам Нечаев (было важно показать, что он не трус), Успенский[34]34
  Пётр Гаврилович Успенский – революционер, член кружка «Народная расправа», участник убийства студента Иванова.


[Закрыть], Прыжов[35]35
  Иван Гаврилович Прыжов – русский публицист, революционер, историк, этнограф. Был членом революционной организации «Народная расправа»; присутствовал при убийстве студента Иванова.


[Закрыть], Кузнецов[36]36
  Алексей Кириллович Кузнецов – революционер, общественный деятель, краевед, музеевед, фотограф, просветитель, почётный гражданин Нерчинска, Вместе с другими членами революционного кружка «Народная расправа» участвовал в убийстве студента Иванова.


[Закрыть] и Николаев.

Согласно вышеупомянутому документу, отказаться исполнять приказ рядовые революционеры не имели права. Таким образом, Нечаев крестил своих сподвижников кровью.

21 ноября 1869 Иванов был убит в гроте Петровской академии (близ Москвы). После казни, или, наверное, правильнее сказать, после преднамеренного убийства, совершённого группой лиц, Нечаев бежал за границу, его же товарищи были пойманы и преданы суду Санкт-Петербургской судебной палаты. Причём судили их в 1871 году не только за убийство, но и за образование революционного общества. К делу было привлечено 87 человек, в том числе В. И. Ковалевский[37]37
  Владимир Иванович Ковалевский – российский государственный деятель, учёный и предприниматель.


[Закрыть] (впоследствии товарищ министра финансов). Участников убийства Иванова приговорили к каторжным работам на разные сроки, других обвиняемых – к более мягким наказаниям, некоторых (в том числе Ковалевского) оправдали[38]38
  Из отчётов о двух Нечаевских процессах перепечатаны в сборнике Базилевского: «Государственные преступления в XIX в.» т. 1-й, Париж, 1 905.


[Закрыть].

Разведчик или шпион?

Терроризм исчезнет у нас тогда, когда исчезнет мысль действовать революционным путём.

Лев Александрович Тихомиров

И ещё одно лирическое отступление. Только что мы посмотрели в глаза «чести и славе» террористического движения в России Сергея Нечаева, а сейчас хотелось бы представить вашему вниманию, а не суду, человека, который, рискуя жизнью, разоблачал террористические акты и усилиями которого были отправлены на эшафот или каторгу сотни заговорщиков, а следовательно – спасены тысячи жизней.

Помните анекдот? Штирлиц заходит в туалет, на стене надпись «Штирлиц – русский шпион». Он вынимает из кармана карандаш, перечёркивает слово «шпион» и дописывает сверху «разведчик».

Персонаж, которого я сейчас намерена представить, был двойным агентом, то есть агентом, которого внедрили в стан врага для исполнения им особой миссии.

Евно (Иона) Фишелевич Азеф (Евгений Филиппович Ази-ев) родился в 1869 в местечке Лысково Гродненской губернии Российской империи. Прославился тем, что, будучи одним из руководителей партии эсеров, одновременно являлся секретным агентом Департамента полиции. Организовал и участвовал в ряде терактов. В частности, на его руках кровь Великого князя Сергея Александровича, а также сломанные судьбы множества революционеров, которых он сдал властям. В общем, неоднозначная фигура.

Если вы посмотрите материал об Азефе советского периода – против его имени будет стоять слово «провокатор». Но если бы история повернулась по-другому, если бы революция не победила – сейчас мы бы знали его как одного из самых удачливых разведчиков всех времён и народов.

В советское время появилась мода на фильмы про засекреченных агентов, наших в стане врага. Ведь психология разведчика, находящегося на вражеской территории, так похожа на психологию советского человека, который думает одно, а говорит совсем другое; который зачастую даже дома, в кругу семьи, не может по-настоящему расслабиться, так как всегда подозревает, что либо у стен вырастут уши, либо его родственники в традициях Павлика Морозова сдадут его куда следует.

Тем не менее в мировую литературу и кинематограф Азеф вошёл как символ предательства. Такие произведения, как роман Р.Б. Гуля «Генерал БО» (другое название «Азеф»), пьеса А. Н. Толстого «Азеф: орёл или решка», документальный очерк М. А. Алданова «Азеф», – написаны с одним прототипом, имя которого – Евно Азеф. В 1908 году он предал своих друзей по революционной борьбе, а именно – членов летучего боевого отряда партии социалистов-революционеров, часть которых казнили в феврале 1908 года. Кстати, сама эта казнь вдохновила Леонида Андреева на написание «Рассказа о семи повешенных».

Не буду упоминать все его «подвиги». В то время революционеры находились в большой моде, их считали героями и борцами за свободу. Азеф вошёл в историю как предатель, в то время как, объективно говоря, был двойным агентом: одной рукой готовил бомбы, а другой сдавал своих же подельников полиции.

Об Азефе был сняты немецкий фильм «Провокатор Азеф» (1935, играл Фриц Расп) и французский «Azev: letsardelanuit» (1975, играл Пьер Сантини), кроме того, он сделался персонажем советского-польского фильма «Особых примет нет» (1978, играл Григорий Абрикосов), российских фильмов и сериалов «Империя под ударом» (2000, играл Владимир Богданов), «Всадник по имени Смерть», (2004, играл Дмитрий Дюжев), «Столыпин… Невыученные уроки» (2006, играл Александр Строев), «Секретная служба Его Величества» (2006, играл Алексей Карелин). Евно Азеф упоминается как провокатор в разговоре героев фантастического романа Абрамовых «Рай без памяти».

Про азефовщину говорится в книге Г. Белых и Л. Пантелеева «Республика Шкид», в поэме «Облако в штанах» В. В. Маяковский пишет: «Эту ночь глазами не проломаем, Чёрную, как Азеф».

Имя Азефа сделалось нарицательным и даже вошло в словарь Д. Н. Ушакова: «Азефовщина (полит.) – крупная политическая провокация (по имени провокатора с.-р. Азефа)».

Разумеется, я не оправдываю предательства, но мне глубоко омерзительна та война, которую развернули русские террористы. К слову, человек, способный оправдать предателя, способен оправдать что угодно. Но когда прокурор даёт несовершеннолетней террористке 13 лет каторги, мне хочется попросить его не щадить научившуюся в домашних условиях изготавливать бомбы малолетку, а судить по всей строгости закона.

Святой террор

Одна революция всё равно что один коктейль: вы сразу же начинаете готовить следующий.

Уилл Роджерс

Нередки случаи, когда собравшиеся совершить террористический акт люди заранее отпевали себя в церквях – акт совершенно дикий с точки зрения христианина. Невольно вспоминаются слова Порфирия Петровича – одного из персонажей романа «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского: «Я человек поконченный». Впрочем, Порфирий – следователь, пытающийся уговорить Родиона прийти в полицию с чистосердечным признанием. Порфирий немного напоминает самого Раскольникова, когда-то давно он тоже имел возможность перейти черту добра и зла, доказав, что он «не тварь дрожащая, а право имеет», но тогда Порфирий смалодушничал, отказался отриска, и в результате: «мне 40, я человек поконченный, а у вас вся жизнь впереди», а дальше и вовсе чудное: «Станьте солнцем, и пусть все на вас посмотрят». Солнцем после тройного убийства? (Проценщица Алёна Ивановна и её беременная сестра Лизавета. Нерождённый ребёнок тоже считается.)

Конечно, Раскольников – литературный персонаж, но именно такие мысли витали в то время в воздухе.

«Беззаветное самопожертвование, спокойное сознание неизбежности своей гибели – такова была самая яркая отличительная черта всей этой группы», – писала Валентина Попова о террористах в Российской империи.

Историк Маргарет Максвелл писала, что для революционера убийство его руками было трагической необходимостью, которую можно искупить лишь своей собственной смертью[39]39
  Maxwell М., 1990, p. 278.


[Закрыть].

Многие революционеры воспитывались в религиозной среде, для которой тема убийства и самоубийства трактовалась как страшный грех, сулящий адские муки. Но в сознании террористов даже истины десяти заповедей меняют свой первоначальный смысл, и невинные (а во время взрыва обычно погибают не только те, на кого устраивается охота, кто приговорён Исполнительным комитетом, но и случайные люди, прохожие, обслуга, члены семьи) становятся жертвами революции.

О таких невинных жертвах революционеры обычно говорили, что и агнец на заклании тоже не сделал ничего плохого. Кроме того, невинные жертвы неизбежно попадают в рай, и если рассуждать философски, то ещё неизвестно: не брось революционер бомбу, не погибни от осколков несколько зевак – хватило бы у них святости жить так, чтобы обрести местечко в раю? А рукой террориста все их прегрешения автоматически сняты, а сами они доставлены в пункт назначения. Чем же плохо?

К тому же, если невинные жертвы автоматически попадают в рай, того же нельзя сказать о погибшем во время теракта террористе. Потому что он сознательно пошёл на убийство, а такое уже не прощается.

Некоторые теоретики терроризма допускали, что, погибая, террорист тем самым как бы искупает вину собственной кровью. Мало чести в стремлении пролить чью-то кровь, если не готов пожертвовать собой ради светлого будущего и счастья миллионов. Вере Фигнер, например, эти проблемы казались надуманными. «Если берёшь чужую жизнь – отдавай и свою легко и свободно… Мы о ценности жизни не рассуждали, никогда не говорили о ней, а шли отдавать её, или всегда были готовы отдать, как-то просто, без всякой оценки того, что отдаём или готовы отдать»…

Но основная масса не желала удовлетворяться сомнительными полумерами. По всем церковным законам рай такому «герою» не светит, и в этом тоже кроется соблазн, горький мёд, печаль погибающего демона, Прометея, отдавшего себя на муку ради принесённого на землю огня.

Это вам не современные исламские террористы, которых добрый Аллах оптом эвакуирует после теракта на небо, в России всё строже и безысходнее.

То есть после смерти террорист, хоть и сделал «много хорошего» для светлого будущего, всё же гарантированно будет отправлен в ад. Тем не менее, полностью осознавая это, российские «камикадзе» шли на смерть как на праздник, с чувством выполняемого долга, умирая с радостным сознанием того, что не напрасно пожертвовали своей жизнью. Евстолия Рогозинникова (в некоторых документах Рогозина), застрелившая начальника Главного тюремного управления Максимовского, хохотала в суде во время оглашения своего приговора, показывая тем самым, что она стоит выше смерти.

Готовясь к смерти в камере, Вера Фигнер писала стихи.

 
ТУК-ТУК
Полно, сосед, заниматься!
Мало ль на свете наук?!
Если за всё приниматься,
Жизни не хватит, мой друг!
Молод ты. Сил не жалеешь!..
Рвёшься скорей всё узнать…
Полно, мой милый, успеешь
Ты стариков обогнать!
Кинь же ты книжку на время –
Выйди из храма наук!
Сбрось отвлечённостей бремя
И отзовись на мой стук…
Тук-тук!
 

(13 декабря 1887)

Чем не самурайская практика? Перед смертью сочинить последнее стихотворение. Красиво!

Правда, Вера писала не с тем, чтобы попрощаться, подведя таким образом красивую черту под своей безвременно загубленной жизнью.

Известно, что сидящий в одной из соседних камер революционер Лопатин передал азбукой Морзе своё прощальное стихотворение, которое по цепочке затем перестукивали из камеры в камеру. От одного сидельца к другому.

 
Да будет проклят день, когда
Впервой узрел я эти своды
И распростился навсегда
С последним проблеском свободы!
Да будет проклят день, когда
На муку мать меня родила
И в глупой нежности тогда
Меня тотчас же не убила,
 

«…Теми же проклятиями начинались и остальные пять или шесть строф, – рассказывала сама Вера Фигнер (Запечатленный труд, Т. 2, М., 1964. с. 46–47). – Моё собственное настроение и, как оказалось, настроение большинства товарищей было так далеко от этих неистовых укоров, что я была крайне изумлена. На свободе я никогда не писала стихов, а тут вздумала, через те же дружеские инстанции, ответить в стихотворной форме… Ответ был одобрен всеми товарищами, а Лопатин передал, что тронут до слёз».

Конечно, стихи этих молодых людей не дотягивают до настоящей поэзии, впрочем, это ведь первые пробы пера, и учитывая, что Вера не знала, что смертная казнь будет заменена каторгой, тем интереснее наблюдать оптимистичную интонацию и почти шутливый, ласковый посыл, содержащихся в немудрёных строчках.

Тем не менее среди революционеров были и такие, кто, подобно сестре поэта Александра Добролюбова[40]40
  Александр Михайлович Добролюбов – русский поэт-символист, известный не столько своей поэзией, сколько жизнетворчеством.


[Закрыть] и родственницы H.A. Добролюбова Марии Михайловне Добролюбовой, так и не посмел совершить убийства другого человека. Вместо этого 11 декабря 1906 года Мария выстрелила себе в рот, таким образом казнив себя за то, что хотя бы допустила мысль об убийстве и, следовательно, своими греховными помыслами нарушила первую заповедь.

Кстати, судьба этой девушки – а погибла она всего-то в возрасте 26 лет – вызвала отклики в столичной периодической печати. Добролюбова оставила след в творческих биографиях А. Блока, Л. Семёнова, Е. Иванова[41]41
  Евгений Платонович Иванов – русский писатель и драматург, этнограф, фольклорист. Двоюродный племянник Аполлинарии Сусловой переписка с которой, по признанию Иванова, существенно повлияла на его литературное самоопределение.


[Закрыть], Н. Клюева[42]42
  Николай Алексеевич Клюев – русский поэт, представитель так называемого новокрестьянскогс направления в русской поэзии XX века.


[Закрыть].

О Маше Добролюбовой писал Александр Блок (Дневники // Собрание сочинений. – Т. 7. – с. 115). «Главари революции слушали её беспрекословно, будь она иначе и не погибни, – ход русской революции мог бы быть иной». Кстати, приблизительно за год до смерти Маши Блок посвятил ей одно из самых красивых своих стихотворений:

 
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
 

Право на жизнь и право на смерть

Русская революция покончила с Россией как частью Европы.

Пётр Николаевич Савицкий

Кстати, многие после совершения террористического акта заканчивали жизнь самоубийством. Вообще, складывается впечатление, что суицид во многих случаях вёл эти горячие головушки по своей скользкой тропке, сопровождая их жизнь истериями и параноидальными психозами. София Гинсбург, например, сидя в Шлиссельбургской крепости, перерезала себе горло тупыми ножницами. Эсфирь Лапина (больше известная под партийными кличками Татьяна и Белла) покончила с собой, будучи ошибочно обвинённой в предательстве. Рашель Лурье[43]43
  Рашель Владимировна (Вульфовна) Лурье – русская революционерка, эсерка.


[Закрыть] застрелилась в Париже… Список суицидниц можно продолжить. Но, как говорится, сапёр ошибается один раз, а революционер ошибается уже встав на путь террора.

Болезненная тяга к смерти удовлетворялась быстро и с присущей террористическим актам помпой. На языке революционеров это называлось: «уйти, громко хлопнув дверью». А может ли смерть террориста в результате террористического акта, на который он идёт сознательно, считаться самоубийством (хотя бы в христианском смысле этого слова), не обсуждалось.

Среди групп революционеров террористы пользовались особым уважением: ещё бы, вокруг них ощущался некий ореол мучеников. После смерти очередного «камикадзе» революционная пресса создавала нечто типа жития погибших товарищей. А мотив мести за их безвинно загубленные жизни становился поводом для новых террористических актов.

Дабы избегнуть разговоров о том, что террористические акты являются всё-таки прежде всего актами убийства и самоубийства, был сформулирован так называемый «Закон жизни», который понимался как непрестанная борьба. «И вечный бой, покой нам только снится». Неслучайно лозунгом партии эсеров были слова немецкого философа И. Г. Фихте «в борьбе обретёшь ты право своё». Таким образом, малодушный и греховный, по христианской морали, акт самоубийства приравнивался к понятию «право на жизнь и право на смерть». В качестве высшего проявления мужества возводилось право человека самому распоряжаться своей жизнью и своей смертью, а не ждать, когда за него это сделают другие. Отсюда: если человек способен контролировать свою жизнь и свою смерть, он приобретает высшую силу и власть, дающую ему, в конечном итоге, право распоряжаться судьбами, – прямая отсылка к уже упомянутому нами «Катехизису революционера».

Таким образом, террористы несли свою страшную религию смерти, переступив через кровавый рубеж вседозволенности.

Невольно начинаешь задумываться: может быть, «Призрак бродит по Европе» – не просто удачный образ, а вполне реально увиденный в опиумном сне древний бог хаоса, зла и смерти, которого нашли и которому поклонялись революционеры?..

Революционный образ мыслей владел умами миллионов. Неслучайно Леонид Андреев, описывая молодого бомбиста Алексея, противопоставлял ему женщину, предлагающую свою любовь как избавление от страданий. Невольно возникает вопрос, почему же человек, желающий осчастливить всех, не хочет или не может внять мольбе другого страдающего человека? Конкретного человека, который обращается к нему и только к нему?

Может быть, как раз потому, что человечество – понятие абстрактное, почти мистическое, а реальный человек – конкретное? Опять же, человечество, которому признались в любви, не станет требовать ни верности, ни регулярных взносов в семейный бюджет. «Нельзя объять необъятное». Человечество невозможно накормить, одеть, воспитать или даже выслушать. А значит, можно ничего этого и не делать. Совсем другое дело, если перед тобой не человечество, а человек: попробуй увернуться от объятий, когда за тебя цепляются руки утопающего. Человек требует к себе неизмеримо больше живого внимания, чем человечество в целом.

А может, счастливого любовного дуэта не получилось, потому что женщина молила о реальных действиях и не была склонна к долгим разговорам на революционные темы.

У того же Андреева есть рассказ об Иуде Искариоте, которого автор преподносит читателю богом, отдавшим себя не только на заклание, но и на вечный позор и вечные муки. Иуда у Андреева любит Христа, как может отец любить сына, и предательство, совершаемое им, не предательство как таковое, а часть божьего промысла – необходимое зло. Иуда поставлен в жёсткие рамки, он просто обязан исполнить предначертанное. Без него не было бы ни жертвы, ни прекрасной истории. А ведь Евангелие – одна из самых интересных, таинственных и захватывающих историй мировой литературы.

Вообще-то опасный рассказ получился у Андреева, не рекомендовала бы его для прочтения в школе. Потому как мнению автора невольно доверяешь, но при этом, если можешь оправдать Иуду, стало быть, далее с такой же лёгкостью оправдаешь и собственное предательство. Значит, позволишь себе совершить предательство, имея в загашнике готовое оправдание.

Впрочем, сами революционеры, разумеется, не сравнивали себя с Иудой, при этом нагло покушаясь на венец самого Христа. На заседаниях групп часто упоминались темы Голгофы и чаши. А когда вдруг стало невозможным оправдать кровавые преступления служением богу, бога за неудобностью отменили, его место занял народ, которому пришло время отдать великий долг и которому следовало беззаветно служить.

В своём рвении некоторые революционеры приводили в ужас государственных чиновников и виды видавшую полицию. Пока Вера Фигнер, участвующая почти во всех покушениях на царя, оставалась на свободе, министерство внутренних дело отказывалось проводить коронацию Александра III, так как не было уверено в том, что какой-нибудь психопат-террорист или даже сама Фигнер не бросит бомбу в самодержца и пришедших посмотреть на праздник людей.

«Всего в период с 1905 по 1907 год в результате террористических актов было убито и ранено 4500 государственных служащих, – писала американский историк Анна Гейфман. – Попутно было убито 2180 и ранено 2530 частных лиц. Всего в период 1901-1911 жертвами террористических актов стали около 17000 человек. – Небольшая война».

«Я не прошу у вас милосердия, я не желаю его, – я убеждена, что наступит день, когда даже и наше сонное и ленивое общество проснётся и стыдно ему станет, что оно так долго позволяло безнаказанно топтать себя ногами, вырывать у себя своих братьев, сестёр и дочерей и губить их за одну только свободную исповедь их убеждений. Преследуйте нас, за вами пока материальная сила, господа, но за нами сила нравственная, сила исторического прогресса, сила идеи, а идеи – увы! – на штыки не улавливаются», – произносила свою тут же ставшую знаменитой речь Софья Бардина, когда её судили в 1875 году на процессе Пятидесяти, проходившем с 21 февраля по 14 марта 1877 года в суде Особого Присутствия Правительствующего Сената. Вот так просто и ясно говорила эта двадцатидвухлетняя девушка, занимающаяся, кстати, не террором, а «мирной пропагандой».

Должно быть, действительно, власти в то время слишком сильно натянули поводья, так что вся страна вдруг встала на дыбы. В своей речи Бардина говорила, что она всего лишь мирная пропагандистка, что такая же пропаганда ведётся совершенно открыто во всём культурном мире, что она не враг семьи, собственности и государства, как в этом старается уверить судей прокурор, а стремится лишь к тому, чтобы эти институты были реформированы на более справедливых основаниях.

Нет двух совершенно одинаковых судеб, нельзя, говоря о персонах революции, огульно окрашивать их только в чёрное или только белое. Все люди разные, и у каждого есть своё право на счастье.

Ниже рассмотрим печальные судьбы известных террористок.