Текст книги "Триумвират. Творческие биографии писателей-фантастов Генри Лайон Олди, Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко"

И будет это долгое – Потом,

в котором я успею позабыть,

что выпало мне – быть или не быть?

Героем – или попросту шутом?..

Феликс Кривин

Во время постановки спектакля «Трудно быть богом» в студию «Пеликан» пришла новая актриса – худенькая и стройная, словно мальчик, Бронислава Тумаркина. В спектакле она играла Уно – юного слугу Руматы. Жизнь же приготовила для нее другую, более значимую роль. В 1989 году она станет женой Дмитрия Громова и подарит ему сына Сережу.

Вместе Дима и Броня сыграли в двух спектаклях: «Трудно быть богом» и «Автобус». Далее последовали другие постановки, другие роли, но быть на сцене вместе как-то не пришлось. Семья, работа, литературные занятия, командировки, тренировки…

…освоившись в театре, Бронислава пришла в школу каратэ. Тренировалась всю беременность, согласившись прекратить занятия буквально за две недели до родов.

Спектакль «Автобус» по пьесе С. Стратиева – едкая сатира на современное общество. Премьера проходила, что называется, «на чужой территории» – ситуация для актеров во все времена волнительная. А тут еще Громов заболел: отравился. Так что знающему всю пьесу и все мизансцены наизусть режиссеру Ладыженскому пришлось на премьерном показе заменять его. А на второй день – бледный, на таблетках – Дмитрий дотащился до театра и героически играл сам.

В 1987 году театр-студия «Пеликан» стал лауреатом Второго Всесоюзного фестиваля народного творчества. Даже медаль выдали; до сих пор хранится. Критика пророчила театру блестящее сценическое будущее: «Пеликан» – птица высокого полета. К сожалению, не все хорошие предсказания сбываются…

За год до этого, в 1986-м, Дмитрий Громов с отличием заканчивает институт и поступает на работу в «НИОХИМ» – молодой специалист, накачанный знаниями, энтузиазмом и готовностью трудиться. Не получилось: как назло, отсутствует начальник… Вот ваш стол у окна… обустраивайтесь, работайте… У окна – страшное место с точки зрения японцев, они-то знают: если человек получил место у окна, оттуда он уже до самой пенсии никуда не продвинется! Дима этой приметы, разумеется, не знал… но что-то такое словно бы почувствовал, все еще кипя энергией и желанием поскорее начать трудовые вахты.

Попросил дать ему задание, любое, потому что жаждал свершений. Не получилось, не дали. Попросил опять – с тем же результатом. Ну, и что теперь? У него и дома полно дел, лучше бы в театр отлучился, на тренировку сходил, а тут сиди, как замурованный, день за днем; уйти нельзя, а останешься – впору волком выть от скуки: «будьте людьми, дайте хоть какую-нибудь работу»!

Ну, что ты с ним, с таким, будешь делать? Показали курилку, столовую… другой бы понял намек: книжку, что ли какую-нибудь почитал, вот женщины, например, вяжут тихо под столом, и у многих уже и шарфы, и джемпера… а у этого руки работать чешутся!.. Выдали стопку должностных инструкций. Изучай. Изучил. И опять с вопросами о работе лезет. Шефа же нет как нет. Сиди и жди.

Дима действительно вскоре уселся за свой стол, обложившись со всех сторон английскими словарями, и начал что-то строчить в общей тетради. Ну, слава всевышнему, вроде как угомонился, решили сотрудники, нашел себе какое-то занятие. Какое? А они не спрашивали. Сидит человек на своем месте, что-то пишет, думает, нет-нет в толстые словари заглядывает – одним словом – работает.

Громов же действительно нашел себе занятие: он вознамерился написать рок-оперу по мотивам собственного рассказа «Разорванный круг», да не просто так, а в стихах и на английском. Позволю себе заметить, забегая вперед, что идея состоялась, и через много лет означенная рок-опера благополучно вышла на диске с музыкой, вокалом, сольными партиями, дуэтами и хорами, аранжировкой – то есть по всем правилам. Выполнил эту работу композитор Алексей Горбов.

Вообще говоря, любой переводчик скажет вам, что описанная выше ситуация невозможна в принципе, что русскоязычный автор просто неспособен грамотно написать художественный текст на аглицком. Да еще в стихах! Но Громов-то этого не знал! Не знал – и потому сделал.

Позднее, конечно же, грамотные переводчики по данному тексту прошлись, подчистили, подправили… Потом прошло еще сколько-то времени, и, перечитывая свое творение, Дима нашел в нем еще несколько «глюков», пропущенных профессионалами. Но доделки, доработки – дело десятое. Основной же текст был написан на первом рабочем месте Дмитрия Громова, в том самом «НИОХИМе», за «бесперспективным» столом.

Когда работа над рок-оперой уже подходила к концу, объявился-таки шеф, но его появление ни в коей мере не разогнало прижившуюся здесь скуку и, что более важно, не помешало завершению эпохального труда. Так что, если поначалу Дима и надеялся, что, поступив на работу, занятый новым делом, наконец-то бросит курить (к сигаретам по-настоящему пристрастился в институте, хотя и в школе изредка покуривал) – то теперь, покрутившись в сонном царстве, он пришел к выводу, что реально сдохнет со скуки, если откажется от перекуров.

Впрочем, работа в «НИОХИМе» – это было не только скучное сидение за столом: время от времени Громова, как молодого специалиста, посылали в различные командировки. Особенно запомнились поездки в городок Бекдаш на Каспийское море, в объединение «Карабогазсульфат», где пришлось заниматься пуско-наладкой цеха. «О, Бекдаш! Сады твои полны жасминовым ароматом, озера твои манят голубой прохладой, чинары твои…»[3]3
  Г.Л.Олди «Герой вашего времени».


[Закрыть].

Жаркая средняя Азия, из регулярного воздушного транспорта – лишь выпущенный еще при царе Горохе слаборегулярный кукурузник. Не дождался самолета – постарайся тормознуть грузовик. Они хотя и редко, но все же появляются, точно миражи в дрожащем от зноя воздухе. Дорог в пустыне практически нет, не дороги – намеки на оные, не сразу и обнаружишь. Если повезло напроситься в кабину грузовика, можно доехать до ближайшего культурного центра – города Красноводска. Пять часов по жаре, молясь, чтобы мотор не заглох, или водителя не разморило на солнышке. Пешком и вовсе не дойдешь. «Книг на русском здесь почти не читали, да и в разговорах многие старались обходиться лишь самыми необходимыми русскими словами, редко попадающими в печатные издания»[4]4
  Г.Л.Олди «Герой нашего времени».


[Закрыть].

Кукурузники – отдельная тема. Так, на одном из них вообще был выломан кусок днища. К дюралевому сплаву самолетной обшивки какой-то народный умелец гвоздями прибил кусок фанеры. Должно быть, пилот самолично ремонтировал, проявив при этом недюжинную фантазию a-la Kulibin.

Пока Громов летел на этом чуде техники, фанерка оторвалась, и под ногами образовалась прямоугольная дыра примерно 50 на 60 сантиметров, через которую просматривался дивный вид на все, что происходило под самолетом. Учитывая, что кукурузник высоко не летает, ни турбулентности, ни холода из-за пробоины пассажиры не замечали, да и на аэродинамические свойства летающей развалюхи происшествие никак не повлияло.

Сей антиквариат мог терять запчасти или даже разваливаться в воздухе на куски, но, не в пример современным самолетам, это чудо исправно летало!

…Через пару часов все хлопали друг друга по спине, пили уж совсем непонятно чье здоровье и сыпали анекдотами, один другого смешнее и неприличнее.

Г. Л. Олди, «Недостающий компонент».

В городке Бекдаш Громов познакомился с местными ребятами, которые вели дискотеки. В институте Дима был ди-джеем, вот и потянуло, а тут еще главный по электронике, литовец Гинтарас, лейтенант местной РЛС, такую светомузыку спаял из стреляных запчастей, что подобной даже в Харькове на самых крутых дискотеках видеть не доводилось. А что такое Харьков в сравнении с этим самым Бекдашом? По меньшей мере, центр мира и культуры! При ближайшем рассмотрении у ди-джея на пульте даже два гнезда для пиротехники обнаружились, вот только до приезда Громова в Бекдаше нормального фейерверка не видели. Так в чем проблема?

Гинтарас и Дмитрий мгновенно сдружились на почве общей любви к пиротехнике и рок-музыке. А с начальником центральной заводской лаборатории Геннадием Гуссейновичем Багировым, без которого такую идею было бы не провернуть, Громов нашел взаимопонимание после того, как привез из Харькова какие-то жутко нужные тому импортные ручки. Багирову постоянно обещали разнообразные «сувениры» с большой земли, но дальше разговоров дело не шло, а Дима без лишних слов с первого раза привез то, что обещал.

«Вот человек, который держит слово!» – громогласно представлял своего нового друга Багиров. В общем, Громов для Багирова стал своим человеком. Когда понадобились реактивы для фейерверка, он просто дал Дмитрию ключи от склада ЦЗЛ:

– Бери сколько унесешь и чего захочешь, – сделал он широкий жест, – только вот это и это мне нужно для анализов. – Геннадий Гуссейнович задумался на секунду, должно быть, укоряя себя за чрезмерную жадность… – Это и это, ну, то, что для анализов, хотя бы по банке оставь, – наконец закончил он фразу, радуясь, что выкрутился из столь сложного положения.

Обрадованный нежданной халявой, Громов набрал целую сумку разнообразных емкостей и, взвалив ношу на плечо, хотел уже поблагодарить радушного хозяина, но тот, оценив на глаз и без того уже внушительный размер сумки, удивленно приподнял брови:

– Что ты так мало набрал?

Мало, так мало. Дима послушно развернулся на месте, второй раз скользнул в дверь лаборатории и прихватил еще пару баночек. Теперь Багиров был вполне доволен тем, что как следует сумел быть полезен хорошему человеку. Громов же приступил к организации фейерверка.

Помогать ему в этом увлекательном деле подрядились местные ребята.

Праздник организовали грамотно. Крыша комментаторской будки на стадионе была покрыта рубероидом и залита смолой. На ней установили колонки и пульт. Прекрасно разбираясь в пиротехнике, большую часть зарядов Дмитрий установил на земле, и лишь пару – непосредственно на крыше. Дело за малым: оставалось принести с завода два куска асбеста, который там под ногами валялся и был никому не нужен. Это-то он и поручил своим добровольным помощникам. Но то ли обормоты не знали, как выглядит асбест, то ли решили проявить инициативу, но в результате вместо асбеста принесли два железных листа.

Температура горения всех этих фейерверочных составов – порядка 3000 градусов, то есть, плавит любую сталь. Асбест бы выдержал, а вот железо… В результате в самый ответственный момент вспыхнула крыша комментаторской будки. Народ радостно закричал «ура» полагая, что так и запланировано, и продолжил веселиться, не спеша вызывать пожарных или прийти на помощь.

На счастье Громова и компании, еще до начала праздника от щедрот города им выделили ящик лимонада. Этим-то лимонадом пиротехники и тушили комментаторскую будку. И потушили! Одна печаль – Гинтарас погубил новые белые спортивные тапочки, пытаясь затоптать пламя.

Не каркай, кукушка!

О’Санчес

Дмитрий Громов чуть ли не всю жизнь писал фантастические рассказы. Не оставлял он этого занятия и в «НИОХИМе», хотя бы потому, что сидеть и бездельничать на месте от звонка до звонка во все времена ему было сложно. Скучная обстановка словно бы подначивала самостоятельно раскрасить ее всеми красками отменно-развитого воображения, ну и желание повеселиться с годами никуда не делось.

Было это в советское время, в далеком 1988-м, когда правительство на регулярной основе «радовало» своих граждан демонстрацией картин светлого будущего в отдельно взятых отраслях и регионах. И многие верили, что в 2000 году количество крупного рогатого скота сравняется с поголовьем партийных работников, женщины будут рожать исключительно героев труда, а на Марсе зацветут яблони.

Составить подробный перспективный план развития химической отрасли на целых 25 лет было поручено руководству славного «НИОХИМа» города Харьков. А дальше как в сказке: директор института слил на своего зама, зам на завлаба, тот в свою очередь на завсектора. Завсектор по-честному хотел сделать все сам, но его неожиданно услали в командировку. В результате молодому специалисту Громову, находящемуся всего-то полтора года на работе, вдруг поручают писать планы развития отрасли на 25 лет вперед по всему Советскому Союзу!

Первую пятилетку он, по собственному признанию, сделал честно, раскопал все, что только было возможно найти по теме, подробно изложил, где чего нужно достроить, какое производство закрыть, какое расширить. Над следующей пятилеткой Громов уже изнемогал, но выжал из себя все, что знал, а чего не знал, где-то вычитал. Получилось тоже более или менее по уму: копать будут – ничего особо неправильного не нароют. А впереди страшным призраком маячили еще целых пятнадцать лет! Что делать?

И вот тут в Дмитрии Громове проснулся научный фантаст. «Пропадать, так с музыкой!» – решил будущий писатель, и насочинял такого…

В общем, никто в институте это не прочел, и фантастическое сочинение благополучно уехало в министерство, где и потонуло под грузом скучных бумаг.

«Но если бы это все реализовалось, мы бы сейчас точно жили при коммунизме!» – смеется Дмитрий. А я вот думаю, какая замечательная утопия должно быть пропала. Люблю я творчество дуэта Г. Л. Олди, люблю и рассказы Дмитрия Громова, а здесь – вообще нечитанное произведение! Может, когда-нибудь и оно вынырнет на поверхность… Хотя – зачем? Куда приятнее думать, что оно продолжает жить по собственным правилам, что где-то с легкой руки молодого писателя создался параллельный мир, в который время от времени проваливаются наши современники. Должны же они куда-то деваться, вдохновляя пишущий народ на бесконечные сказы о попаданцах. А что, Г. Л. Олди создали множество интереснейших миров, возьмите хотя бы тот чисто писательский из романа «Орден Святого Бестселлера»…

Хотя двадцать пять лет еще не прошло, сила, заложенная в произведение, не иссякла, а, следовательно, не будем и искать пропавший документ себе на головы, подобно тому, как мальчишки из Севастополя искали взрывчатку. Не станем, ибо отзовется, да так громыхнет, что мало никому уж точно не покажется.

Мысленно стучу по дереву, тихо. Двадцать пять лет еще не прошли, и какой коммунизм придумал для нас Дмитрий Громов, это без «Олдёвки»[5]5
  Перцовая водка производства Д.Громова.


[Закрыть], поди, и не разберешь. Ну, да и бог с ним. Я продолжаю.

Приходит ребенок из школы:

– Папа, тебя вызывает учитель химии.

– Не пойду.

– И правильно, на фига тебе эти развалины.

Однажды в разгар весны, а именно 1-го апреля, пришли в «НИОХИМ» бланки заявок на реактивы. Одна графа: «название», другая: «для чего оное требуется», третья: «количество» – рутина, короче говоря. Все лаборатории-отделы честно заполнили документы, Дима же решил повеселиться. 1-е апреля как-никак! Заполнил весь листок честь по чести, а последним пунктом добавил от себя: «и две тонны динамита для благоустройства “НИОХИМа”».

Это было еще в советское время, рядом с «НИОХИМом» располагалось здание обкома партии, так что, Дмитрий дотошно рассчитал, что если положить динамит с правильной стороны, «НИОХИМ» подбросит так, что рухнет он прямехонько на Обком.

Правда, расшифровывать свою рационализаторскую идею в заявке не стал. Не приложил и чертежи. Как-никак, авторская разработка, не дай бог, кто сопрет.

Никто заполненные бланки, как обычно, не проверил, и все это благополучно ушло в вышестоящую инстанцию.

Проходит месяц, и шутника вызывают к завлабу.

– Кто это написал?!

Предъявляется давешняя заявка.

– Я.

– И что ты тут написал?!!

Дмитрий начинает зачитывать длинный список реактивов, необходимых для работы в лаборатории неорганической химии.

– А это что такое?!! – Завлаб тычет в злополучный пункт, – «…и две тонны динамита для благоустройства “НИОХИМа”»!!!

– Вы число посмотрите.

– 1.04.???

– Ну?

– 1 апреля?!! – заржал завлаб. – Точно: 1 апреля! – И тут же, понуро: – Ой, блин, как же я буду от них теперь отмазываться?..

В 1988-м, на третий год работы в «НИОХИМе», Громову пришло приглашение из родного института – продолжить обучение в аспирантуре, мол, есть у нас вакансия, так отчего бы вам ее не занять?

«Хорошее дело», – решил Громов и подал заявление шефу. Поначалу все шло гладко, никто не мешал, не придумывал поводов задержать сотрудника. И тут, буквально в последний момент, поступает распоряжение поехать в подшефный колхоз, как будто бы никто, кроме сидящего на чемоданах Громова, не может перебрать гнилую картошку. С другой стороны – приказ. Что делать?

Вот тогда Громов и вспомнил закон о правах молодого специалиста. В смысле, молодого специалиста нельзя использовать на работах, не связанных с его основной профессией, без его на то согласия.

Предъявляет статью закона завлабу:

– Вы закон читали? (в смысле – хоть режьте, ни в какой колхоз не поеду).

– Вы занимаетесь социальной демагогией! (поедешь, кто тебя спрашивает!).

– А вы занимаетесь противозаконными действиями! (я уже злой, еще немного и… получишь в торец).

За сценой с живым любопытством наблюдают еще четверо сотрудников. Срываясь, завлаб переходит на «ты».

– Ты думаешь, что поступишь в аспирантуру?! Да я поговорю с кем надо, ты вообще вылетишь с работы! Да так, что тебя реально никуда не возьмут!

– …!!! (а в рыло?).

– Тебя выгонят с работы, и ты сядешь за тунеядство! (в морду я и сам могу дать).

– А вот я пойду к директору и сообщу, как вы заставляете сотрудников в рабочее время воровать государственные стройматериалы для вашей дачи!!!

– …!!! (сопляк! стукач!!!)

– …И скорее вас с работы выгонят, чем я в аспирантуру не поступлю! (самодур и ворюга!!! достал уже!!!)

В результате Дмитрий в колхоз не поехал, в аспирантуру поступил, а через какое-то время завлаба реально уволили. Хотя Громов на него и не настучал.

Как родился мистер Г. Л. Олди

Не кричите.

это я —

на изломе острия.

О. Ладыженский

«Имя писателя: Г. Л. Олди. Это лицо актера. А имена паспортные… честное слово, мы не особо честолюбивы. В конце концов, много ли народу помнит реальные фамилии Ильфа и Петрова, например? И потом: а на что библиографы и литературоведы? Им ведь тоже кушать хочется. Сохранят в веках, как миленькие…»[6]6
  Интервью Г.Л.Олди для сайта «Клуб интересных людей» (вел интервью С. Коломийцев)


[Закрыть]

Сохраню уж как умею, да и не одна я, дорогие мои Первые лица. Не все еще книги Г. Л. Олди написаны, не все подвиги во имя дамы Литературы совершены, не все песни спеты.

Это мы с Клио шуточки шутим, из Питера в Харьков сквозь скайп вездесущий заглядываем, любопытствуем, вопросики задаем.

Не случайно и в Харьковской Центральной библиотеке им. Короленко (одной из трех крупнейших библиотек Украины) при Отделе редких изданий был создан архивный фонд Г. Л. Олди. Все для нас – для тех, кто из будущего в прошлое рискнет наведаться. Попомните мое слово: ох, сколько еще всего разного о вас напишут, правды и вранья. Будут и научные работы, строгие, как птицы-секретари, и желтые утки косяками, и огромные, точно «лучший из пернатых, славный птиц Гаруда», биографические романюги. Да мало ли кто еще прилетит, шелестя бумажными крыльями, по ваши души!?

И да не обернется первая ласточка глупой вороной!

Роняя на землю капли времени из треснутого кувшина, голубоглазая богиня Кала подмигивает, мол, собери их, сколько поймаешь. А я…

Что-то мы с вами заболтались, а капли все летят, собираясь в ручейки и лужицы… Сколько уже упущено, сколько безвозвратно ушло в песок… остановись, мгновенье!

После первой отвергнутой пьесы, так и не поставленной в «Пеликане», Громов не угомонился, а наоборот, все чаще начал приносить Ладыженскому свои рассказы. Тот отстреливался стихами и драматическими произведениями. Начались споры, пошли объяснения друг другу – как надо и как не надо работать над текстом. Постепенно возникла идея попробовать писать вместе.

Первый совместный рассказ «Кино для гроба и…» появился на свет 13 ноября 1990 года. Этот день считается днем рождения Генри Лайона Олди. Правда, этого псевдонима еще не было, но ведь и у новорожденного ребенка не всегда сразу появляется имя.

Сюжет рассказа явно опережал свое время: вампиры захватывают киностудию в Голливуде и начинают снимать фильмы про вампиров. Позже этот рассказ публиковался множество раз в самых различных изданиях: от газет и журналов до солидных антологий в твердом переплете.

В том же году рассказ «Ничей дом» вошел в десятку лучших на Международном фестивале фантастики «Зеленая планета» (Бийск).

Казалось бы, окрыленные первым удачным опытом соавторы немедленно должны начать разрабатывать новые идеи, оставить свет, запереться на каком-нибудь чердаке и только «учиться, учиться и учиться» – работать, работать и еще раз работать. Но поначалу они больше спорили между собой, нежели писали. Должно быть, не самое простое дело – фактически сродниться с еще вчера малознакомым человеком. Тем не менее, постепенно они начали притираться друг к другу. Возникло взаимное понимание: что соавтору более дорого, а что менее. А главное – научились не попадать перстами в разверстые раны! В общем, пошло, поехало, задышало, задвигалось. И, что немаловажно, понравилось обоим. С тех пор Дмитрий Громов и Олег Ладыженский пишут вместе. Изредка проскальзывают сольные произведения, у Олега стихи и миниатюры, у Дмитрия рассказы. Так в 1991 году Дмитрий Громов празднует свою первую сольную публикацию – рассказ «Координаты смерти» вышел в журнале «Версия», № 2, 1991 г., с. 62–71; г. Харьков, САДПР, Харьковское региональное отделение. Тир. 28000 экз. Но отныне все попытки Громова и Ладыженского вырваться из созданного ими же самими образа Олди были не более, чем сугубо частными случаями.

Олегу наконец-то повысили зарплату – с девяноста рублей аж же до ста десяти! Гм… не бог весть что. Но, как говорится, все познается в сравнении. Жизнь начала устаканиваться.

И тут настал 1991 год. СССР прекращает свое существование, начинаются лихие девяностые. Закрываются заводы и фабрики, масса безработных людей, которые и рады бы устроиться куда-нибудь, но их не берут. Выкручивайся как можешь. В этих реалиях театр стал никому не нужен. ДК прекратил финансирование театральной студии, так что ее режиссеру пришлось искать себе другой способ зарабатывать на жизнь. Тем не менее «Пеликан» не закрылся, а умудрился продержаться до 2000 года, со старыми и новыми спектаклями. В тяжелое – в финансовом отношении – время были поставлены «Театр теней» (по Ю. Эдлису), «Она ткала свои мечты» (по Вальехо), «Последняя женщина сеньора Хуана» (по Л. Жуховицкому).