Текст книги "Соседки"

– День добрый – Саша толкнула дверь и вошла внутрь.

– Добрый вечер – поздоровался мужчина.

Саша хотела ещё что-то сказать, но тут её жутко замутило, она кинулась к унитазу, но споткнулась о коврик, растянулась на холодном, кафельном полу и содержимое её желудка опорожнилось прям возле неё, на чьи-то дорогие, восхитительное дорогие мужские туфли, которые стояли здесь же. Вдобавок ко всему, бутылка, которую она держала в руках, упала и разбилась вдребезги. Остатки вина растеклись кроваво-алыми ручейками в разные стороны. По ванной сразу поплыл едкий аромат спирта.

«Хорошо хоть полотенце на месте» подумала Саша, когда Евдокия Михайловна принялась что-то делать, стоя над ней.

– Что вы делаете? – возмутилась Саша.

– Задницу прикрой свою, пьянь. Ой ужас, ой ужас. Алеша! Твои ботинки!

– Ничего мама, все в порядке.

– Да какое в порядке, ты посмотри, что с ними стало!

– Извините – пробормотала Саша. – Я правда не хотела, чтобы так вышло. Вставать было стыдно, но и лежать на холодном поту, в собственной рвоте, то еще удовольствие.

– Вам помочь?

– Нет, я думаю, что не стоит.

– Пойдем мама – мужчина потянул за руку Евдокия Михайловну. – Может позвать кого? Мне страшно оставлять вас одну.

– Позовите Веронику – пробормотала Саша.

«Ушли – вздохнула она, когда дверь позади неё хлопнула и Саша смогла перевернуться на спину. – Какой чуткий мужчина. Понял, что для меня было бы невыносимо взглянуть ему в глаза после всего, что между нами было. Да, и надо отмыть его ботинки. Конечно после того, как я хоть немного приведу в порядок саму себя – Саша включила воду и забралась под душ. – Хорошо то как. Жить можно».

Евдокия Михайловна, кстати говоря, после этого случая не разговаривала с ней примерно две недели. Пока не сказала, что они, женщины, должны понимать друг друга. Тем более, что сама, пережив предательство и развод, она прекрасно понимала Сашу и её чувство, но пьянство, тем не менее порицала. Мир был восстановлен.

– Я припоминаю – прошептала Саша и откашлялась. – Я припоминаю – уже громче повторила она. – Правда, весьма смутно.

– Да уж, понимаю – Алексей улыбнулся и даже подмигнул ей.

«Неужели не осуждает»? – подумала Саша, глядя на то, как мужчина начинает разбирать привезенные продукты из магазина.

Будто в подтверждении её мыслей Алексей посмотрел на неё и снова улыбнулся.

«Не осуждает» – с удивлением и некоторой долей облегчения подумала Саша.

Для Евдокии Михайловна главным на всем белом свете были – её дети. Старшенький Степа, которому в этом году исполнилось тридцать шесть лет, и младший Алеша которому вот-вот должно было стукнуть тридцать четыре года. Когда Евдокия Михайловна была молода, совсем девчонка, незамужняя, свободная и ничем, никем не обремененная, она встречалась с одним парнем. Нет-нет, это был не её теперь уже бывший муж Илья Леонидович, а совершенно другой человек. Звали его Иван. И вот, Дусечка, на первом курсе института, перед первой сессией, закрутила роман с Иваном. Вроде бы уже самостоятельная и вдумчивая девушка, восемнадцать исполнилось, но в любовных вопросах, Дуся в этом возрасте оказалась скромной, неопытной девочкой. Родители воспитывали её в строгости, да и времена были другие, что уж говорить. Сейчас Евдокия Михайловна вряд ли могла бы рассказать, как сдавала свою первую сессию. Во влюбленном угаре, целуясь урывками в библиотеке или темном коридоре политехнического университета, Дуся ослепленная обрушившимися на неё чувствами, в спешке бежала на экзамен. Брала билет, что-то сумбурно пыталась ответить, потом собиралась с мыслями, что давалось ей с большим трудом и снова шла отвечать. Преподаватели смотрели на неё с улыбкой. Видя, каким счастьем озаряется её лицо, когда в кабинет заглядывал Ванечка. Дуся начинала путаться в словах, её щеки заливал алый румянец, глаза блестели. Строгие преподаватели, видя, что их любимая ученица, которая весь семестр показывала себя, как ответственная и серьезная девушка изо всех сил тянущаяся к знаниям, продолжает что-то говорить, но при этом находится где-то совсем в другом месте, со своим возлюбленным, лишь посмеивались и ставили в зачетку отличные отметки. Три месяца, пока они встречались, пролетели как один миг. Дуся с Ваней много гуляли, ходили в кино и театры, на выставки. Собирались в компаниях общих друзей, выпивали, танцевали, смеялись и много целовались. Ничего лишнего Дусенька себе не позволяла до тех пор, пока они с Иваном не остались вдвоем на целую ночь. Стояли новогодние праздники, и её родители уехали на четыре дня к какой-то троюродной тетке в деревню. Дуся осталась с Ваней наедине. Родители, конечно, об этом факте были совершенно не в курсе. Однако же, в ночь с третье на четвертое января всё и случилось. А потом ещё и ещё, и ещё. Дуся потеряла счет времени. Они валялись в кровати, пили шампанское и Дуся чувствовала себя поистине взрослой, раскованной, познавшей жизнь, женщиной. Она смотрела на себя со стороны и не могла поверить, что это действительно она, сейчас лежит в кровати родителей, абсолютно голая, перед мужчиной, которого любит, и пьет шампанское из фужера, которые мама достает из высокого шкафа исключительно по праздникам. Очнулась она, когда заметила, что уже, канун рождества, и вот-вот должны вернуться родители. Успев прибрать в квартире и расцеловав Ивана, проводить его до остановки, Дуся вернулась домой. Она чувствовала, себя другой. Чувствовала, что изменилась за эти буквально несколько дней и прежней уже не будет. Этот период своей жизни, Евдокия Михайловна называла счастьем. И всегда вспоминала с особой теплотой и трепетом. Однако, доступ в квартиру теперь оказался для них с Иваном закрыт. К себе он пригласить её не мог, потому что ему было просто некуда, а Дусина мама, Екатерина Викторовна, словно заметив, что с дочерью что-то происходит, тоже стала караулить её не хуже дворового цербера и постоянно являлась домой в неурочное время. А так как родители были её строгих моральных принципов, то и речи не могло быть о том, чтобы привести Ивана домой и начать знакомить с родителями. Ведь тогда бы они спросили о свадьбе, а Ваня пока ещё не сделал ей предложение, хотя Дуся, с радостью бы согласилась. Но Ваня молчал, а она не настаивала, да и потом, встречались они всего несколько месяцев, а женитьба – это серьезный шаг для любого мужчины, впрочем, как и для женщины. Дуся не беспокоилась и понапрасну себя не накручивала. Её и так переполняли любовь и счастье. Чего ещё желать?

Все закончилось в один далеко не прекрасный день. Иван пришел к ней ранним, июльским утром, позвал на улицу. Дуся удивилась, ведь они договаривались, что не будут приходить друг к другу домой. Хорошо, что её родители к этому времени находились уже на работе и никто с Иваном не столкнулся, а то разговоров было не избежать.

– Что случилось? – взволнованно спросила Дуся, когда они сели на лавочку. Иван был весь какой-то дерганный и нервный. Никогда прежде Дуся не видела его в подобном состоянии.

– Я уезжаю.

– Куда?

– Я бросаю институт и ухожу в армию.

– Что?! – вскрикнула Дуся, вскочив. – Ты с ума сошел! Зачем?

– Так надо.

– Кому надо, зачем? Что происходит?

Дусе казалось, что все это происходит не с ней. Это не её Иван, который нежно называл её бусинкой, сейчас сидит сердитый и отстраненный, будто они совсем чужие люди. Будто вчера не они провели вечер вместе, лаская друг друга в своих объятиях.

– Так надо – Иван опустил глаза. – Пойми, Дуся, если я сейчас не уеду, то будет хуже.

– Кому?

– Мне.

– А как же я? – спросила она. Потом села на лавочку и постаралась сконцентрироваться. – Итак, давай начнем сначала. Ты хочешь забрать документы и уехать, хорошо. Решил отслужить в армии, это тоже хорошо. Мы сможем писать друг другу письма, и ещё звонить, может быть, если получится. И потом, осенний призыв ещё не скоро, у нас есть пара месяцев в запасе. У нас ещё столько времени. Если ты решил бросить институт, то это твое право. Хотя это очень глупо.

Иван вздохнул.

– Я сегодня собираю вещи, завтра уезжаю в деревню к бабке, оттуда иду в армию. Потом не знаю. Когда отслужу, то возможно, уеду жить в другой город. Может в Москву, а может в Воронеж.

– Почему Воронеж? – только и смогла спросить Дуся.

– Название понравилось. Воронеж – Иван первый раз за все утро поднял на неё глаза. – Я так решил.

– А как же я? – Дуся взяла его руки в свои. – Ты меня бросаешь? Или зовешь с собой? Хочешь, чтобы мы вместе уехали? Я согласна! Я тоже брошу институт, и мы можем уехать в любое время, когда ты скажешь!

– Нет, Бусинка – он мягко улыбнулся и покачал головой. – Ты останешься здесь. Я пришел сказать, что мы расстаемся. Счастье не может быть долгим – Ваня вздохнул. – Вот и наше закончилось. Я люблю тебя.

– Но ты не можешь вот так уйти! – закричала Дуся. – Объяснись.

Ваня встал, и направился в сторону проспекта.

– Вернись! – крикнула Дуся и побежала следом.

На неё смотрели люди, соседи. Ей было все равно. Она схватила Ивана за рукав кофты и рванула к себе.

– Объясни мне, что происходит? Ты больше не любишь меня?

– Люблю.

– Тогда в чем дело?

– Послушай меня внимательно – он схватил её за плечи и прижал к себе. – Слушай, что я говорю и запоминай. Не ищи меня, и не звони. И я искать тебя не буду. Живи своей жизнью. Забудь меня. Так будет лучше для нас двоих. Я кое-что сделал и за это я отвечу сам, понятно? – Он прижал её к себе, потом оттолкнул и развернувшись пошел уже быстрым шагом к автобусной остановке.

Дуся в растерянности стояла на месте, не понимая, что ей делать дальше.

Она промаялась до обеда. Слова Ивана постоянно звучали у неё в ушах.

«Что он сделал? Почему уезжает? Бежит? Значит у него какие-то проблемы, но почему он не хочет, чтобы я помогла ему? Дурачок, какой же он дурачок! Мы бы справились со всем вместе! Разве не для этого нам дана такая любовь»?

Дуся не в силах сидеть на месте, кинулась к Ивану. Она понимала, что ей не следует ходить к нему домой, но ничего не могла с собой поделать. Однако, каково же было её удивление, когда дверь ей никто не открыл, а выглянувшая на шум соседка, Дуся стучала в дверь не особо церемонясь, сообщила, что Баженовы сегодня днем, буквально час назад, уехали всей семьей к каким-то родственникам за город, и не вернуться вплоть до конца сентября.

Дуся была раздавлена. Она не смогла вернуться домой. Там была мама, а позже, с работы, должен был вернуться отец. Они бы что-то заподозрили, что-то поняли и пристали бы с расспросами, к которым она сейчас ну никак не была готова. Дуся ходила по городу до самого вечера, пока совсем не стемнело. Она не могла понять, как Ваня мог её оставить? Ведь он был, да и сейчас являлся для неё всем. Она готова бежать на край света за ним, с ним, возле него или позади, неважно. Неважно какую роль бы он отвел для неё, но главное, чтобы быть рядом с любимым! Сейчас Дуся не знала где он, что с ним. Здоров ли он, как себя чувствует? Её убивало состояние неизвестности. А ещё больше её убивало то, что она осознавала, что жить ей в этом состоянии придется ещё очень долго. Ведь никто не знает, куда именно уехал Иван. Где его искать? Может подскажут друзья, знакомые? Дуся даже примерно не могла предположить, где находится та деревня, куда уехал её любимый!

Мир погрузился в темноту. Минули летние каникулы, начался новый учебный год. Дуся чувствовала себя отвратительно. В квартире Ивана по-прежнему никого не было и ей стало казаться, что эта квартира, навсегда останется пустой. Однажды ночью она проснулась от ужасного состояния. Её тошнило. Не успев добежать до коридора, Дуся содрогнулась в рвотных позывах прям посреди комнаты. Вбежала мама, стала спрашивать, что случилось. Дуся все поняла. Она предполагала, что может быть беременна. Задержка цикла. Постоянная смена настроения. Она частенько стала чувствовать себя разбитой и усталой, а теперь вот это. Но не говорить же об этом маме прямо сейчас, вот так, ночью! Нужно было вначале хоть немного все обдумать.

– Отравилась. Несвежий суп давали в институте.

– Ладно –Екатерина Викторовна, с подозрением взглянула на дочь, но больше ничего не сказала.

Все легли спать. В квартире установилась тишина. Одна лишь Дуся, лежа под одеялом, тихо плакала, пытаясь не всхлипывать, чтобы её не услышали. Она задавалась одним простым вопросов: «Что делать»?

Иван уехал в неизвестном направлении, сейчас осень, и скорее всего он или уже отправился на службу в армию, или вот-вот должен это сделать. Получается, что она совсем одна и помочь особо некому.

«Аборт? Нет, никогда – Дуся закусила губу. Она просто не сможет убить своего ребенка. Из общего с Ваней ребенка. Сердце заныло. – Если бы он знал! Если бы я могла ему хоть как-то сообщить»!

Она приняла решение обо всем рассказать матери. Да, будет скандал, но рано или поздно она все равно узнает. Так пусть уж лучше сейчас, сразу. Наутро у Дуси тряслись руки, ноги и пропадал голос. Она просто не могла начать этот разговор. Сидя за завтраком и ковыряя ложкой уже остывшую овсяную кашу, она исподлобья посматривала на свою мать, которую до смерти боялась. Сердце от страха, грозилось выпрыгнуть из груди. Дуся молчала. Сунула в рот овсянку, пожевала её, снова замутило. Проглотив скользкий комок, стоявший в горле и поскорее запив его чаем, она выдохнула и постаралась начать.

– Мам, у меня к тебе есть один важный разговор.

– Пойдешь на аборт – огорошила её Екатерина Викторовна, продолжая есть кашу, она смотрела в тарелку, не поднимая глаз на Дусю.

– Как на аборт?

– А что ты хотела?

– Как ты догадалась?

– Я же не маленькая – Екатерина Викторовна покачала головой. – Я просто не ожидала подобного от тебя. Думала, что воспитала умную, порядочную, чистую девочку, а что получилось? Ты словно дешевая потаскуха принесла в подоле.

Дуся растерялась. Никогда прежде она не слышала, чтобы её мама выражалась. Никогда прежде она не разговаривала с Дусей подобным тоном.

– Пойдешь на аборт и это не обсуждается. Мне все равно кто он.

– Кто он?

– Кто тот, от которого ты забеременела. Или он хочет на тебе жениться? – Екатерина Викторовна подняла глаза на дочь.

– Нет, он – Дуся запнулась. – Он бы обязательно женился, если бы знал, что я беременна. Но он уехал, и я не знаю, когда он вернется – по её щекам потекли слезы. – Мамочка, мне так плохо без него.

– Аборт – непререкаемым тоном подвела черту под их разговором Екатерина Викторовна. – Я возьму справку для твоего института, что ты находишься на больничном.

– Но я не хочу аборт! – крикнула Дуся. – Я хочу этого ребенка!

– Мне все равно, что ты хочешь. Ты думала, когда ложилась в постель с каким-то мужиком? Или ты думала о том, что можешь забеременеть? А может ты думаешь о том, кому нужен этот ребенок? Или кто им будет заниматься? Где он будет жить? Кто его будет кормить? Что скажут люди? Об этом ты думаешь?!

– Но у нас ведь есть квартира, и вы с папой, могли бы помочь мне. Я возьму академ, и позже вернусь в институт.

– Мы с папой тебе поможем? – Екатерина Викторовна усмехнулась. – То есть ты считаешь, что мы с папой должны тебе помогать? Тебе? Дочери, которая нас фактически опозорила? Не познакомила со своим мужчиной, не вышла замуж, не забеременела в браке, как делают все нормальные люди. Ты поступила так, как хотела, ты спала с мужчиной, не думая ни о нас, не о последствиях, которые могут тебя настигнуть, и теперь ты хочешь, чтобы мы тебе помогали? Продолжали участвовать в твоем вранье и бесстыдстве? Нет уж увольте. Я на это не соглашалась и не соглашусь никогда!

Екатерина Викторовна отодвинула тарелку и поднялась из-за стола, давая понять, что их разговор окончен.

– Я не пойду на аборт – твердо сказала Дуся. – Ты меня не заставишь и из квартиры выгнать не сможешь. Я и мой ребенок будем жить здесь, хочешь ты этого или нет.

Дуся вышла из комнаты заперлась в ванной и дала волю слезам. Она понимала, что никто в целом мире ей не поможет. И чтобы выносить и родить этого ребенка ей придется сражаться с самыми близкими людьми, на помощь которых она так сильно рассчитывала.

Вечером домой вернулся отец, и состоялся ещё один сложный разговор. Он был полностью на стороне мамы, и сказал, что она гораздо лучше, чем он, разбирается во всех этих женских делах.

– Я не пойду на аборт, хоть убивайте меня – Дуся снова озвучила свои намерения и удалилась на кухню. Там достала раскладушку, постелила постель и легла спать, хотя часы показывали всего лишь пять минут девятого. Когда родители, после долгого разговора пришли выпить чаю, то не смогли даже к плите пройти.

– Ты зачем тут легла? – Екатерина Викторовна попыталась отодвинуть раскладушку, которую Дуся намеренно поставила в проходе, преграждая путь, чтобы никто не смог её обойти.

– Я теперь тут живу – твердо ответила она. – Я, и мой ребенок, ясно? Квартира записана на нас троих, и я имею право жить где хочу. Вам я так и быть, отдаю свою комнату, а себе забираю кухню. Она как раз небольшая, нам с малышом места хватит. У вас остаются целых две комнаты, и вы можете ими распоряжаться по своему усмотрению. Хотите сами живите, хотите закройте, хотите вторую кухню себе оборудуйте.

– Ты с ума сошла? – воскликнула Екатерина Викторовна.

– Нет, мамочка. Это ты сошла с ума, отправляя единственную дочь на аборт. Подумай об этом! – с этими словами Дуся выключила свет и легла спать. Она чувствовала, что победила.

Прошло несколько дней. Родители теперь ужинали у себя в комнате, Дуся, лежа на раскладушке, читала книги, пила чай и гладила свой, пока ещё не округлившийся живот. Она по-прежнему ходила в институт, общалась с подружками. Мысли о Ване теперь отошли на второй план. Больше всего её интересовало новое положение. Дусе было ужасно интересно, каково это ходить уже с большим животом, и как она будет рожать. А что скажут девочки, когда узнают? Свою беременность Дуся держала в тайне и сообщать о ней никому не собиралась, пока сами не догадаются.

– Хорошо – сказала Екатерина Викторовна как-то утром, в начале октября. – Будешь рожать. Только у меня есть одно условие.

– Какое? – Дуся не могла поверить, что мама согласилась. Она, конечно, держала оборону и была настроена категорично, но в глубине души боялась своего нового положения и естественно переживала, как она будет одна справляться с малышом, да и на что жить, тоже большой вопрос.

– Поедешь вынашивать ребенка к моей тетке в другой город. Там тебя никто не знает. Тебе так будет спокойнее, да и мне, естественно тоже. А то после нового года начнет расти живот, все узнают в институте, да и соседи у нас люди весьма и весьма любопытные. Начнутся разговоры, ещё будут нервировать тебя. А это никому не нужно. Согласна?

– Но они ведь все равно узнают – заметила Дуся.

– Поживешь у тетки, там свой огород, хозяйство. Для тебя и ребенка самое то. Лето наступит, вам там хорошо будет. А потом как ребенок окрепнет, ты восстановишься, так сможете и вернуться. Ну а там придумаем что-нибудь.

– Ладно – Дуся пожала плечами. – К тетке, так к тетке.

Она не могла поверить, что мать согласилась. И Дуся вовсе не огорчилась, что придется жить в деревне. Ей там будет гораздо лучше, она чувствовала это. Несмотря на то, что Екатерина Викторовна смирилась с беременностью дочери, обстановка в квартире стояла нагнетенная и смутная. Дуся понимала, что уехать из дома на какое-то время – это лучшее решение. Она доучилась в институте до зимней сессии и взяла академический отпуск. Все подружки и преподаватели естественно налетели на неё с расспросами, и Дуся рассказала, почти правду. Что едет в другой город, ухаживать за любимой тетей, и помогать ей. Другого варианта сейчас для их семьи нет, поэтому мера вынужденная, но необходимая. Все похвалили её за столь доброе сердце, пожелали удачи, и наказали возвращаться в следующем году.

Сразу после наступления нового года, Дуся отбыла по указанному адресу. С собой у неё были собраны вещи, и немного денег, на первое время.

– Потом я приеду, и привезу все, что нужно – Екатерина Михайловна проводила её до вокзала и даже помахала рукой в след.

У Дуси началась совсем другая жизнь. Тетка, а звали её Лидия Васильевна жила не в городе, как изначально рассказывала Екатерина Викторовна, а в самой настоящей деревне на краю леса, до которой Дуся добиралась ещё два часа от вокзала. Встретила тетка её радужно, накормила, напоила чаем, расспросила о жизни и сказала, что все будет у них хорошо. Тетка жила одна, детей у неё не было, мужа тоже. Дусе тут даже дышалось гораздо легче, чем в квартире, и она первый раз за долгое время, мысленно сказала своей матери спасибо, за то, что она решила так, как решила. Свежий воздух, своя просторная комната, да и тетка была человеком добрым и отзывчивым. Когда она узнала, что Дуся все ещё не стоит на учёте по беременности, то вызвала местного доктора. Правда по специальности он был терапевтом, потому как в деревне, специалистов узкого профиля особо не наблюдалось. Но он осмотрел Дусю, и дал ей направление в городскую больницу.

– Езжай, дочка, езжай – настаивала Лидия Васильевна. – Это что же Катька раньше об этом не позаботилась. Да и ты чего ждешь? Беременная должна у врача наблюдаться, поняла?

– Так я хотела, а мать запретила. Говорит, куда ты пойдешь, пузом там своим светить. К тетке приедешь, там и наблюдайся.

В общем жизнь у Дуси налаживалась. Она освоила шитье, и зимние вечера, строчила пеленки из теткиных старых простыней, а ещё они вместе связали несколько пинеток и варежки. Жизнь текла своим чередом. Мать не приезжала, от Ивана новостей естественно тоже не было. Да и откуда? Дуся понятия не имела о том, где он сейчас и что с ним? Может он в армии, а может и вернулся домой. Кто знает. Зимние дни сменялись зимними вечерами. Иногда Дусе казалось, что в деревне они живут совершенно одни. Никто не приходил к ним в гости, кроме нескольких старух, которые приносили то молоко, то яйца. Но Дуся не скучала. Она много гуляла возле леса, боясь заходить вглубь. Правда однажды, она рискнула углубиться в чащу, но сугробы были такие, что она лишь набрала полные валенки снега и с мокрыми ногами понеслась домой, боясь простудиться. К тому же тетка, узнав о её прогулках принялась ругаться и говорить, что в лесу бродят хищники, и ходить туда вовсе не следует. В ответ на это Дуся лишь посмеялась. Какие спрашиваются хищники? Не в семнадцатом же веке они живут. В общем, в деревне было не скучно, занятия находились всегда, и Дуся старалась поменьше думать об Иване, и побольше о своем новом положении и малыше. Зима закончилась, пришла весна со своим ласковым солнышком и быстрыми ручейками. Дата родов была все ближе, а Дусины страхи все сильнее. Тетка успокаивала её как могла, но Дуся все равно ужасно переживала.

В конце апреля, она родила здорового, крепкого и очень симпатичного мальчугана.

«На Ваню похож» – подумала она, когда сына принесли к ней в палату. Проведать её было некому, но Дуся не огорчалась. Её переполняло счастье, что она смогла отстоять себя и своего ребенка. Что сын родился, что лежит рядом с ней закрыв свои глазки и чему-то тихонько улыбается. На выписку приехала Екатерина Викторовна. Взглянув на внука, она поздравила дочь, оставила немного денег, побыла день и уехала обратно домой.

«Так даже лучше – подумала Дуся, решив, что останется у тетки до следующего лета. А может и ещё дольше. – Нечего нам в городе делать. Там и воздух другой, и люди, другие».

Тетка была рада, что Дуся остается. То все время одна и одна, а тут сразу племянница, и внук. Счастье. Наступило лето. Солнечное, яркое. Дуся оправилась от родов, помогала на огороде, с удовольствием выращивала цветы, и собирала первый урожай редиски. Жизнь казалось ей безоблачной, пока не произошло то, о чем она даже в самом страшном сне не могла подумать. Восемнадцатого июля тетка собралась в город, ткань для пеленок заканчивалась, а малыш подрастал, и Дуся хотела пошить новые, свежие. Сама она осталась дома с малышом. Постирала утром, потом приготовила обед. Покормив ребенка, вынесла его во двор, в импровизированной колыбели. Они с Лидией Васильевной, нашли на чердаке старую детскую ванночку, дно в которой проложили одеялами, сверху застелили простыней и даже кружевами обшили. Получилось здорово. Дуся вынесла колыбельную на улицу, сама же пошла в дом. Думала, что зайдет на пять минут, чтобы взять корм для кур, которых она собиралась покормить, но тут к ней подступило невероятное желание лечь отдохнуть.

«А как же там Антошенька» – подумала Дуся и провалилась в беспамятство.

Очнулась она, когда солнце садилось за горизонт. Подскочив на месте, Дуся кинулась во двор, к колыбели, но сына там не обнаружила. В панике она заметалась по двору. Предположить, что Антошенька ушел сам было глупо, слишком мал. Значит его кто-то забрал! Вот только кто и зачем? На всякий случай оббежав участок, Дуся кинулась к соседям. Но в этот день, как назло к тетке Лидии никто не заходил и мальчонку в колыбели не видел. Дуся в панике побежала к местному участковому, над которым они смеялись зимой. Тетка тогда ещё недоумевала, зачем на их деревню, где остались двадцать с лишним жилых домов прислали молодого участкового, который летом важно ходил по участкам и интересовался не произошло ли чего. Теперь же Дусе было не до смеха. Участковый на удивление резво взялся за дело, пришел в дом, осмотрел место исчезновения младенца, покачал головой и с понурой головой, не поднимая на Дусю глаз, протянул:

– Боюсь, что не найдем мы вашего мальчонку.

– Почему? – Дуся оперлась о стену бани, чтобы не упасть в обморок.

– Волки.

– Что, волки? – не поняла она.

– Волки, говорю, скорее всего мальчика забрали.

– Какие волки?! – воскликнула Дуся. – Мы же не в средневековье.

– Э, милая – участковый снял фуражки и обмахнулся ей. – Избушка то ваша около самого леса стоит, заметили? Дальше только чаща. У нас уже были прецеденты в этом году, мы писали объявление. Неужели не читали?

– Нет.

– Внимательнее надо быть гражданочка, мы же оповещаем, ежели чего.

Дуся сползла вниз по стене. Она не могла поверить в происходящее. Участковый кинулся к ней.

– Не надо этого, не надо. Я ведь предположение сделал, будем искать.

– Так ищите! – крикнула Дуся. – Ищите немедленно!

Деревня переполошилась. Через час приехала тетка Лидия, и узнав о случившемся схватилась за сердце. Дуся надеялась только на то, что младенца взял кто-то из местных. Может Антоша плакал, и кто-то зашел на участок? Увидел, что малыш лежит один, и решили взять ребенка к себе, на время?

Через час все разрешилось. С опушки леса участковый принес кусок окровавленной пеленки. Тетка Лидия рухнула с сердечным приступом, Дуся, плохо понимая, что происходит, ушла в дом, заперлась там и лежала несколько дней, не покидая своего жилища.

Тетка умерла через неделю. Дуся ни разу не навестила её в больнице. Поняв, что больше не может оставаться в этом доме и в этой деревне, она мысленно попросила у тетки прощения, что не была рядом с ней в трудную минуту, и что не смогла попрощаться с ней. Заперев дом на ключ, Дуся вернулась в город. У родителей она жить больше не могла. Она металась по городу как раненный зверь, обвиняя во всем себя, тетку и мать заодно. Она перевелась в другой институт, выбила себе общежитие и постаралась жить дальше. Однажды, Дуся шла по проспекту и увидела мать с ребенком. Ребенок очень был похож на Антошеньку. Не в силах сдержать эмоции, Дуся подбежала к мосту и хотела спрыгнуть вниз. Кто-то схватил её за руку и потянул на себя. Оглянувшись, она увидела перед собой молодого мужчину с обеспокоенным взглядом.

– А я иду и вижу, такая красивая, и бросаться собралась. Как же так? Не могу позволить произойти, подобной несправедливости. Кстати, меня Илья зовут – незнакомец улыбнулся.

В тот момент, Евдокия Михайловна пообещала себе, что у неё обязательно будут дети. И она станет любить их и заботиться о них, гораздо больше, чем требуется. Может быть тогда её оглушающая боль, которая буквально все разрывала изнутри и не оставляла её ни на минуту, хоть чуточку утихнет.

Глава 7

Марина, поняла, что чаепитие закончено, когда Саша дала явно понять, что хочет пообщаться со своим новым знакомым без лишних свидетелей. Нет, вслух она ничего не сказала, но вот тот взгляд, которым она одарила Алексея, говорил сам за себя. Вернувшись в свою комнату, Марина первым делом приступила к поиску Жениного мобильного. Обнаружив его достаточно быстро под диваном, видимо выпал, когда Женя стягивал брюки, Марина обрадовалась, однако, телефон оказался напрочь разряжен и требовалось питание, чтобы он смог восстановить свою работу.

– И что делать? Снова ехать на квартиру? Уже третий раз за день? – спросила Марина сама у себя.

Иного выхода не было. И несмотря на то, что за окном сгустились сумерки, часы показывали половину десятого, а мелкий, накрапывающий дождик вперемешку со снегом ещё больше манили остаться дома, в теплой кровати, Марина стойко решила держаться намеченной цели. Завтра утром ей нужно быть в больнице у Жени, поэтому другой возможности оказаться на квартире одной, и как следует все обыскать, может просто не представится. Надо действовать сейчас.

Вскоре она снова стояла возле уже знакомой двери.

«Хожу сюда, как к себе домой – усмехнулась Марина, и вновь вошла в прихожую. Щелкуна выключателем, сбросила обувь. Она решила ещё раз как следует осмотреть квартиру, раз уж ей выпал шанс, снова очутится здесь одной, без лишних свидетелей. Первым делом, поставив заряжаться телефон, Марина вернулась в ванную, и вновь осмотрела ту щель, которую заметила днем, побывав здесь с Сашей. Но в её присутствии задерживаться было нельзя, а вот теперь можно все рассмотреть подробно. Марина включила фонарик, который предусмотрительно захватила с собой и заглянула в щель. Пустота. Но тут явно что-то хранилось. Только вот что? И когда это исчезло? А что, если это была дискета, которую так яростно ищет Марина по приказу неведомого Михаила. Точнее Владика. Ведь это Владик попросил её сделать то, что попросят. А вот Михаил уже указал у кого и что именно стоит искать. У Евгения, проживающего по адресу: Комсомольский проспект восемнадцать, адрес, по которому Марина сейчас и находится.

Она поднялась с колен и выключила фонарик.

«Итак, что мы имеем? Владик влип в какую-то историю и ему нужна помощь. Необходимо найти две вещи, которые хранит Евгений. Главный вопрос – где хранит? В квартире этих вещей скорее всего нет, но я ведь думала и о машине. И когда как не сейчас, стоит обыскать её, чтобы понимать, верны ли мои догадки»?

Она взяла ключи от машины, которые лежали на столике, и спустилась во двор. Женя вчера хвастался, что ездит на черном внедорожнике. Нажав на брелок сигнализации Марина быстро обнаружила интересующий её автомобиль. Однако каково же было разочарование, когда все её надежды рухнули. Машина оказалась чиста. В прямом и переносном смысле. Идеально вычищенный салон, в бардачке лишь книжки по базовому использованию электроники. В багажнике запасное колесо, гаечные ключи, аптечка, огнетушитель и на этом все. Марина заглянула везде, где только могла. Под сидения, и за сидения. Под все коврики, которые также были идеально вычищены. Ничего. Машина выглядела абсолютно новой и неиспользованной, хотя Женя говорил, что обкатывает своего железного коня уже около года. Это все было очень странно. Марина задумалась. Обычно, когда люди эксплуатируют автомобиль, то как минимум держат в бардачке набор дисков или флэшек с любимой музыкой. А ещё салфетки, сигареты, зажигалку, какие-то визитки, документы, ненужные бумажки, полупустые бутылки с водой или лимонадом. А здесь что? Ничего. Абсолютно ничего. Складывалось ощущение, что, Женя пригнал машину на мойку, где её тщательно отмыли-отчистили. Только вот от чего?