Текст книги "Проблемы в Городце. Спасти Московию"

– Дело ясное, что дело темное, – вздохнула Василиса.

Надо утром будет к Яге отправляться. Пусть и не хотела она в терем наставницы заходить, пока там другая хозяйка живет, но ситуация складывается не из приятных. Хочешь – не хочешь, а пойдешь. Вот только сначала клетку для Кеши получит, чтобы ему там удобно было, и полетать хватало места, устроит все в ней, чтобы птица не скучала в одиночестве. А то попадет опять к этим завывателям, и неизвестно, чем все для попугая закончится.

***

Утро для девушки началось не с привычного пения петухов, а с очередного завывания с улицы.

– Покайтесь, ибо грядет Бог новый… – выл и гундосил проповедник.

Василиса недовольно поморщилась. Услышав голос, попугай забился в своей клетке, потом замер и попытался забиться в угол.

– Что б тебе охрипнуть, и пока сто килограмм меда не съешь, голос не вернется, – недовольно пробурчала девушка.

С улицы почти сразу донесся кашель, а новые попытки призыва под знамена новых богов прекратились.

Перевернувшись на другой бок, девушка задумалась. Двоих проповедников она из строя вывела. Одного не на долго, второго – как повезет, точнее не повезет несчастному. Вдруг у него на мед аллергия. В любом случае это только двое. Может, еще парочка на счету у Яги. Та тоже не любит подобных типов. Но у нее защита богов куда как лучше, она и с иноземными в добрых отношениях. Да и кто только не захаживает к женщине, что в дремучем лесу живет. Но даже если четверо странных товарищей лишились возможности орать во всю мощь легких, это не значит, что удалось справиться с ними. Зато неприятности прибывают. У нее так точно. Одно было ясно точно, с проповедниками надо разбираться. И идти надо было не к Яге, а на царское подворье к Елизару Елисеевичу.

Василиса потянулась и выглянула за окно. С определением времени сложности у нее возникали постоянно, вот только немецкие да голландские мастера, что в Городце обосновались, за часы настенные такие деньги просили, что позволить их себе девушка пока не могла. Впрочем, крик петуха оповестил, что разбудили ее не так уж и рано. Пора вставать, умываться, одеваться, завтракать да за дела приниматься. Точнее получить для сожителя Иннокентия клетку, а от мастера колокольчиков уже и к палатам царским отправляться. Как раз бояре подтянутся, тоже возмущаться начнут. А как не возмущаться, когда по улицам ходят люди неведомые да орут противными голосами, насладиться сном сладким утренним перед долгим днем, полным забот о царстве-государстве не дают, под бочком у матушки боярыни понежиться минутки последние мешают.

На сборы много времени не ушло, и, как девушка и рассчитывала, к хоромам царским она подходила к тому времени, когда там же оказывались первые бояре. К внутренней радости юной колдуньи вид у них был не лучший. Кто-то осторожно зевал в ладонь, кто-то прятался за высоко поднятым воротом кафтана, а кто-то и вовсе дремал, опершись на посох. Видно, проповедники чужеземные на их улицах особую активность проявили. Выспавшийся вид девушки явно вызвал у них приступ острой зависти.

– А и вам, бояре почтенные, надежа государева, этой ночью покою не было, – поклонилась им девушка.

– Не было, ни минутки уснуть ироды окаянные не давали. Никакого покою от них. Все ходят, кричат, да чего, зачем? Ты уж растолкуй народу, а то одно недовольство.

Бояре тут же начали активно жаловаться. Василиса же стояла и слушала. Все-таки информации от думы боярской можно получить больше, чем от торговок на рынке. Те и присочинить рады, лишь бы их слушали. Бояре же просто высказывали наболевшее, накипевшее, далеко от истины не уходя. Опять же, сильно колдунам врать опасались, как бы потом себе дороже не вышло.

– Да в том и беда, – выслушав бояр, заговорила Василиса, – что и сама я ничего толком не понимаю. Вы же знаете, что я не местная. Вот только-только освоилась.

– То нам ведомо, но что за люди то, понять и чужому человеку можно, – прищурившись, посмотрел на девушку боярин. – Ходят, кричат про богов что-то. А вот им от нас надобно, то нам не ведомо.

– Надобно не так много, всего лишь перестать нынешним богам поклоняться, да их бога принять, – припомнила все завывания предыдущего дня девушка. – А вот что за бог такой, то скрывают. Все равно, что покупать товар, не глядя, что в мешке. Может, зерно, а может навоз. Или вообще бешеная лисица.

Бояре перекрестились. К чужим богам относились настороженно. Одно дело, когда проповедники начинают учить, как в храм входить, поклоны бить да креститься. Богам то, как практика многовековая показала, до лампочки. Хоть левой, хоть правой, хоть кулаком. Главное, что в помыслах. Когда же призывают от богов отказаться, да кому-то новому поклоны класть, то сразу тревожит. Что это за бог новый, каких он подношений потребует. Перуну раз в году быка в жертву приносят, прочим богам кур, коз, овец. Христу вот свечки ставят. А этот кого потребует? Хорошо, если лояльным откажется, а ну как девственниц или первенцев, или еще чего этакого? Нет, люди добрые, вы нам сначала обскажите, что к чему, а мы думу думать станем, поклонимся, или дубьем проповедников погоним. Авось, наши боги заступятся. Им человеческие жертвоприношения тоже не по нраву. Так и вовсе без верующих остаться можно.

– Э нет, – прокашлявшись, начал речь перед коллегами боярин Спесивцев, – не дело это, вот так вот с ходу чужую веру принимать. Иудеев мы знаем, магометан, даже чернокожие язычники африканские нам ведомы. А тут пришли странные люди, о боге своем ничего не рассказывают, а поклониться ему призывают.

– Да карами стращают, – припомнила беседу на рынке девушка.

– Еще и карами, – боярская дума разошлась не на шутку. Дело ли, боярам угрожать. Это они сила в городе, после надежи-государя, само собой, а какие-то холопы их запугивать пытаются. – Да мы на них в следующий раз собак спустим, слуг заставим в подвал стащить, за то что матушке-боярыне спать не дают…

Василиса предпочла отойти в сторону, а то не ровен час, да попадет под горячую руку. Ясно одно, в борьбе с богами неведомыми союзник у них есть. Пусть скупой, властный, крайне непостоянный, но союзник. С боярами главное договориться суметь, дальше будет проще.

Пока девушка выслушивала, что с проповедниками самозваными сделают бояре, на царское подворье подошла Арина Романовна.

Яга скромно встала в уголочке, прислушиваясь к речам бояр. Потом, заметив Василису, поманила девушку к себе.

– Ну, сказывай, как с теми, кто спать мешал, разделалась? – после приветствия поинтересовалась колдунья.

– На одного икоту наслала на неделю, другой будет сипеть и хрипеть, пока меда не наестся, – не стала скрывать девушка. – Думаю, что дальше желать, чтобы и не мешали, и с их богом не сильно отношения портить, а то мало ли что.

– О последствиях думаешь, это молодец, – похвалила ее наставница, – да и о людях не забываешь, что тоже верно. Сильного вреда им не делаешь, это правильно. Но о ссорах с богом неведомым на будущее беспокоиться мало, надо и о жрецах его думать. Они и сами осерчать могут, да по-свойски разобраться, к помощи сил высших не прибегая.

– Защиту я усилила, – попыталась успокоить ее девушка, – ну и о банальной осторожности не забываю.

Яга покивала. Как чувствовала она, отправила Костю. Пусть и он свою силу немалую использует. Лишним не будет. Неизвестно еще, с кем они дело имеют. Может, мелкий божок, которому поклонение требуется, чтобы в силу войти, а может статься, что пожаловали к ним адепты сильного бога, в этой части света неведомого, но злого да мстительного.

Между тем, бояре закончили шуметь и отправились в палаты, где заседание думы проходило. Пусть Елизар Елисеевич все больше решения принимал самостоятельно да поручал их исполнение людям верным, полностью от традиций предков отказываться не хотел. Как по этому поводу говорила Василиса, превращал орган законодательный в законосовещательный. Чтобы они только предлагали да рассуждали, как лучше, а решение сам царь принимал.

– Арина Романовна, Василиса Ивановна, пожалуйте, – позвала их девушка. – Вас царская семья видеть желает. Думали посылать за вами, а вы сами уже пришли.

Колдуньи старая и молодая последовали за ней в царские палаты. Идти пришлось не далеко. Ждали их в трапезной. На большом столе уже возвышался традиционный самовар, стояли чашки, на паре блюд разложили булки разные да пироги. Ну и без варенья никуда. Все было готово для беседы обстоятельной. По правую руку от Елизара Елисеевича сидела матушка-царица Марфа Матвеевна, по левую – наследник, царевич Елисей. Рядом же с царевичем и невеста его обнаружилась, дочь саксонского курфюрста Анна-Мария, в крещении же Анастасия Юрьевна. Все это лишний раз намекало, что разговор будет не просто серьезный, а очень важный.

– Надо бы и Константина позвать было, – когда закончились краткие поклоны, гостьи за столом расселись, а царица всем чай разлила, заметил Елизар Елисеевич. – Два колдуна – хорошо, а три лучше. Но не знаю я, как в вашем семействе дела обстоят. Может, позову его, а тут драка случится безобразная, боярам на радость, вам на огорчение. Так что придется с ним потом особо беседовать.

– Да могли бы и позвать, – пожала плечами Василиса. – Я не тот человек, чтобы фыркать начать, когда речь о делах важных идет. Чай взрослая, голова на плечах не для того, чтобы есть да шапку носить. Понимаю, когда лично в сторону отодвинуть надобно.

Судя по тому, как по лицам царским улыбки промелькнули, они оценили пассаж в адрес бояр. Оценили и запомнили, и не преминут использовать в подходящий момент.

– Я сейчас сбегаю, – подорвался по привычке царевич.

– Куда? – остановила его невеста. После чего подняла колокольчик и позвонила. Через несколько секунд в горницу вошел слуга. – Князь Константин уже прибыл?

– Да, царевна, – с поклоном ответствовал слуга.

– Передайте, что ждем мы его на совет, – попросила девушка.

Слуга вновь поклонился, после чего молча вышел и отправился исполнять поручение.

– Лихо вы их выстроили, – заметила Арина Романовна.

– Это Настенькина заслуга, – улыбнулась Марфа Матвеевна.

Яга покачала головой. Василиса же ничем не выдала своего удивления. Да и чему удивляться. Склонность к порядку невеста царевича впитала с молоком кормилицы. Спорить с ней себе дороже выходило. Коли боярам объяснила, кто кому кланяться должен, то о слугах и говорить нечего. Те быстро новые правила усвоили на радость царской семьи. Кого что не устраивало – тех не держали, а новые люди уже по новым правилам работали.

Кощей появился быстро. То ли бегом бежали за ним, то ли рядом оказался. Вошел, встретился взглядом с Василисой, и замер. Пришлось Елизару Елисеевичу кашель изображать, чтобы его верный человек отмер да приветствовал царскую семью как подобает. Нянька нахмурилась, бросив взгляд на воспитанника, но тот лишь коротко кивнул. Мол, в порядке все. Уточнять, что там у них за дела свои, никто не стал. Царь сразу проблему обозначил.

– Думаю, не секрет для вас, что пришли в Гордец люди странные. Призывают к вере новой, о боге каком-то толкуют. Да только определенного ничего не говорят, все больше запугивают. Со жрецами я вчера потолковал, с патриархом встретился. Да только никто из них ничего толкового сказать не может. Обещали нынче к покровителям своим обратиться, а патриарх всю ночь молиться собирался со всем клиром, чтобы указали нам, откуда опасность эту ждать. Но пока никто не доложился. То ли молятся еще али жертвы приносят, то ли и богам самим ничего пока не ведомо. Вот и хочу я понять, можно ли на них управу какую найти, или так и будут по городу ходить, людям сон тревожить. Можно было бы всех выловить и в темницу отправить, но не хочу раньше времени ссоры с богами незнакомыми заводить.

– Управу – не управу, а научить не гундосить в неурочное время можно, – первой заговорила Василиса, хотя по традиции начинать обсуждения от колдунов должен был Кощей. – По улочке моей двое уже прошли, на каждого проклятье наложила. Проклятья не страшные, но неприятные. Жить будут, а вот проповедовать не получится.

– Это какие такие проклятья? – подобрался Костя. – Ты что, с ума сошла. Мы даже не знаем, с кем дело имеем, а ты уже проклятьями направо и налево сыплешь.

– Да говорю же, не опасные. Один проикается скоро, а второй горло лечить медом должен. Если и разгневается этот бог, то все равно не сможет ничего страшного в ответ предпринять, – Василиса старалась сохранять спокойствие. Все-таки сама царя-батюшку уверяла, что она человек взрослый.

– Это мы пока не знаем, какой бог на Московию позарился. Может, он обидчивый, и за любой вред его жрецам так разгневается, что город с лица земли сотрет.

Василиса только пожала плечами. Коли бог импортный города стирает, тут и своя чисть и нечисть в борьбу должна вступать, а не ждать, чем дело кончится. Им же самим потом хуже станет. С бубнам плясать будет некому. Но девушка решила воздержаться от подобных комментариев. Все-таки совет у них важный, а не болтовня праздная.

– Вы, молодежь, спорить подождите, – вмешалась Яга. – Оба вы правы, но оба и не правы. Позволить неизвестным людям прочить в городе мы пока не можем. Хоть что тут думай, а итог один – наберет бог неведомый силу, коли жители Московии к нему потянутся. Сначала понять надобно, что это за бог такой, чем нам его внимание грозит, а потом уже думать, как бороться с ним.

– Сдается мне, ничем хорошим, – вздохнула Василиса, вспомнив, как испугался заголосившего на улице пророка попугай.

– И как вы, нянюшка, предлагаете вызнать все? – Костя явно демонстрировал неодобрение, особенно, когда речь заходила о важных для него женщинах.

– Так заслать к ним кого надо, чтобы разведал все, – предложила царевна Анастасия. – Пусть он там побудет, якобы верою интересуется новой, а потом все нам расскажет.

– Того, кого не сильно жалко, – уточнил царевич. – А то мало ли, в самом деле, уверует, и после откажется помогать нам.

«Марфу, – подумала Василиса, – тезку царицы. Чтобы не портила жизнь людям. А то прижилась на колдовском подворье, главной стать пытается. Коли главная, командовать пытаешься, докажи свое право на то, послужи стране родной, как люди, с которыми живешь, служат».

Разумеется, вслух девушка ничего не сказала. Негоже ревность свою показывать. И вообще, ничего у них с Кощеем общего нет боле. Она его спасла, он ей помог, а теперь квиты. Если что и было после, так временное помрачение разума. Слишком все хорошо шло, вот Вася и расслабилась. Зря. Ну да ничего, впредь умнее будет. Доверять только родителя можно, а коли нет их, то и вовсе никому.

– Сам пойду, – хмуро посмотрев на жениха с невестой, произнес Кощей. – Нечего людей отправлять неизвестно куда да на что.

– Никто никуда не пойдет, – решил остановить споры царь. – Для начала приглашу пару проповедников на беседу. Понятно, не я один присутствовать буду. Бояр позову из смирных, патриарха, жрецов. Пусть нам расскажут, чем новый бог лучше остальных. Мол, хотим мы, люди первые в государстве, свет истины узреть. Коли по нраву нам придется, первыми от прежних богов откажемся, да в новую веру перейдем. А ежели не убедят нас, то народу еще сложнее что-то доказать будет.

– Ты, царь батюшка, позволь поинтересоваться, – елейный голос Яги мог обмануть кого угодно, только не присутствовавших в помещении, – коли ты решил все, зачем нас собрал здесь?

– Надобно мне, Арина Романовна, Константин, чтобы чары вы охранные наложили на зал, где встреча проходить будет, дабы колдовством своим не могли гости странные разум наш смутить. Да на встрече этой просил бы я Василису присутствовать. Все-таки она из иного мира пришла, сможет заметить то, что мы пропустим.

– Понятно, – хмыкнула девушка, – а как я вам сигналы подавать буду, если что-то не то они говорить начинают?

– Да придумаем. Хотя бы у самовара посадим тебя с рукоделием. Если что-то не то гости заморские вещать начнут, будешь ронять или клубок, или спицу, или иглу. Ну да знаки мы перед встречей обговорим.

– Дозволь, государь, и мне на встрече присутствовать, – попросил Кощей. – Титул мой княжеский позволяет. А коли колдовать они попытаются, я сразу почую и защитить смогу. Это куда лучше, чем одними чарами комнату укрыть.

В итоге состав делегации расширился еще на одного представителя. Царевича же, рвавшегося присутствовать, отговорили. Мало ли что не так пойдет, кто страной управлять будет. Пусть он мал еще, но бояр скрутить с помощью невесты сможет. На том и порешили.

После совета царь попросил Костю задержаться для обсуждения этого вопроса в думе боярской. Заодно посоветоваться, кого из бояр лучше будет пригласить на встречу со жрецами. Пользуясь этим моментом, Василиса сбежала. И так непозволительно долго в обществе кощеевом находилась. Кажется, скажи он слово ласковое, и простила бы. Нет, в терем бы не вернулась, но к себе пустила. Да только надо ли оно ей? Сразу бабка Матрена сплетни распустит о бесстыжих колдунах. А если что с бабой той да малышом случится, сразу обвинит в наведении порчи, сглазе, проклятье, или что еще в голову старческую маразматическую придет. Так что девушка благополучно покинула царское подворье и отправилась прогуляться да на рынок заглянуть, проповедников послушать.

Вот зря, зря она бабку Матрену вспоминала. Не успела девушка повернуть за угол, как услышала ее голос.

– Милок, вот растолкуй ты мне, старой, а как бог твой к людям в возрасте относиться указывает. А то дети родителей не почитают, бросают на произвол, от соседей помощи не допросишься. Вот и интересно мне, как в вашей вере этот вопрос освещается.

Василиса поморщилась. От нее уже половина города нахваталась словечек. Вроде и следит за своим языком, а все равно нет-нет, да и вырвется что-то. Но это не так важно. Куда интереснее посмотреть, кого это пытает бабка Матрена.

Осторожно выглянув из-за забора, девушка обнаружила, что жертвой излишне энергичной старушки стал один из жрецов, оказавшись зажатым между забором и грудью щуплой старушки. Вот только выражение лица мужчины свидетельствовало, что эта самая щуплая старушка сейчас для него много страшнее всех богов вместе взятых.

– Убить всех, – наконец, провыл он, к радости собравшихся зевак. Поскольку толпа состояла в основном из людей среднего возраста и молодежи, возглас встретили одобрительными улыбками. Между тем жрец продолжил свое завывание. – Кто сам себя содержать не может, за чужой счет живет, немощных, убогих, дряхлых, всех на алтарь принести во славу божию! Кто ленится, отказывается трудиться, или стремится за счет других жизнь свою облегчить, взойти на алтарь должен во славу божию….

– Ах ты ж ирод, – взвыла бабка Матрена, едва до нее дошло, какая участь уготована ей, главной любительнице сплетничать и совать свой нос туда, куда не просят, и явно не согласная с подобным раскладом, – ах ты нехристь, ничего святого нет. Да я к патриарху пойду с жалобой. Он тебе покажет, он тебя научит бабушку уважать!

Жрец испуганно озирался, в надежде на помощь от зрителей, но люди не спешили отнимать законную добычу у бабки. Еще неизвестно, кому потом больше достанется, самому виновнику бабкиного гнева или его спасителю. Помощь пришла, откуда не ждали. Под ногами задрожала земля, а на улицу, осторожно обогнув здание небольшой церквушки, повернул Горыныч.

– Бабушка, – пискнула левая голова, – а что ты такое делаешь?

– Ой, жрец, – обрадовалась левая.

Средняя пока молчала, заметив на другой стороны улицы Василису. Две другие внимательно разглядывали каждая свой объект. Жрец икнул, после чего свел глаза к переносице и плавно сполз по забору, уходя в спасительный обморок.

– А, шатаешься по улицам, вместо того, чтобы делом заниматься, – переключилась Матрена на новое действующее лицо. – Нет, чтобы иродов всяких огнем жечь, он гулять вздумал.

Вот только Горыныч уже знал, как поступить в данной ситуации. Средняя голова вытянулась, якобы рассматривая что-то в паре кварталов отсюда, после чего молвила:

– Ой, никак на Гончарной драка начинается.

– Драка, – встрепенулась главная сплетница Городца, после чего посеменила в сторону указанной улицы.

Остальные зрители допроса жреца тоже стали расходиться.

– Пять лет этот способ применяю, а все действует, – сообщила Василисе средняя голова. – А до того чего только не пробовали.

– И игнорировать пытались, – пожаловалась левая.

– И ругаться, – вздохнула правая.

– Так это ж наоборот, самое оно для таких людей, – заметила девушка. – Игнорируешь – старших не уважаешь, ругаешься – так она вообще душеньку отводит. Зато стоит внимание на что-то интересное переключить, и ты ей не нужен. Главное, чтобы это интересное подальше было. Пока добежит, все и закончилось.

– Вот-вот. Потому на Гончарную и послали, – закивали головы.

– А с этим что будем делать? – вспомнила девушка о жреце.

– Пусть лежит, – решила правая.

– Скоро тут тенечек будет, – прикинула средняя.

– Убивец, – пискнула левая.

Василиса предпочла оставить последнее замечание без внимания. И без того понятно, ничего хорошего от таких богов ждать не стоит. Нет, если бы нужна была всего одна жертва, все жители Городца дружно принесли бы ему бабку Матрену, как самое уникальное, что у них было. Но одной бабкой явно не отделаешься.

– А ты шла-то куда, – поинтересовался Горыныч, когда они подходили к очередному перекрестку.

– На рынок хотела сходить, послушать, чего еще нам завывать будут, – призналась девушка.

– Ты это, осторожнее будь. А то я встречал таких проповедников, как начнут говорить, так ты и выполнишь все, что требуют, – предупредил девушку Змей. – Мне ж потом Костя головы в косичку заплетет, да хвостом на бантик завяжет.

Последнее заявление было встречено фырканьем, призванным замаскировать смех. Не получилось. Вскоре они весело смеялись, представляя нарисованную Горынычем картину. Так и дошли до рынка. Там приятели распрощались, Вася отправилась покупки делать да жрецов слушать, а Змея ждали в монастыре Сретенском, готовили представление к юбилею патриарха.

***

– Покайтесь во грехах ваших, ибо грядет явление нового Бога! – очередной жрец устроился рядом с воротами, взывая к проходящим мимо слушателям. Судя по испачканному плащу, в него уже кинули несколькими яйцами и горстью квашеной капусты. Пусть спасибо скажет, что легко отделался. Его приятелям накануне повезло куда меньше. Если только их бог не снял проклятья начинающей ведьмы. – Покайтесь, принесите жертвы богатые, щедрые, кровавые, дабы избежать его гнева.

Девушка присмотрела лавочку рядом с небольшой лавкой, то ли прикрытой на обед, то ли ее хозяин решил себе выходной устроить. Устроившись там, Василиса вытащила из сумки бумагу, карандаши и принялась рисовать и слушать все, что вещал странный тип.

Довольно быстро изображение жреца появилось на бумаге, после чего художница дала волю фантазии и принялась делать фон. В языках огня мелькали обнаженные фигуры людей, извивались змеи, сплетаясь между собой.

– Вот ведь мерзость, – подумалось девушке, а рука продолжала вырисовывать мелкие штрихи. Надо было показать рисунок Яге. Та уже предупреждала ученицу, что сила колдовская не всегда будет ей ответы через карты или иное гаданье давать. Иногда и в рисунках будет ответ зашифрован. Пусть на этот раз вопроса никто не задавал, он все равно висел в воздухе – что за бог и чего от него ждать.

Убрав в папку один рисунок, девушка принялась за новую картину.

***

Когда и на третьем листе проступило нечто невообразимое в своей отвратительности, притом, что проповедник ничего не сказал, Василиса сложила все в сумку. Стоило, наверное, задать пару вопросов, чтобы во время большого совета знать больше. Опять же, вопросы эти вряд ли кто задаст, просто потому, что для Городца оно не важно, а вот маленькой бабе Яге это знание необходимо. Или подтверждение, что знание секретное. Общаться со жрецом не хотелось, но выбора не было.

– Прошу прощения, – пролепетала она, скромно остановившись на почтительном расстоянии от проповедника. – Я вас слушала, слушала, но возникло у меня несколько вопросов. Может, вы поможете мне и проясните их?

Жрец неведомого бога повернулся и принялся внимательно рассматривать девушку. Вроде ничего особенного – синий ситцевый сарафан, белая рубаха с вышивкой по вороту и рукавам. Стоит, суму в руках сжимает, смотрит доверчиво. Глазенки карие доверчивые, и помаргивает так, что от ресничек глаз не отвести. Ротик чуть приоткрыт, но не призывно, а как у детей от любопытства бывает. Сколько этой глупышке – лет восемнадцать самое большее. А то и шестнадцать. Не так давно заневестилась. А туда же, бога нового подавай. Вот такие потом активнее всего религию продвигают.

– И что же у тебя за вопросы возникли, – уже без всяких завываний поинтересовался мужчина. Поинтересовался, словно с ребенком говорит. Василиса мысленно посмеялась. Ну и пусть что хочет, то и думает. Хотя, голос приятным оказался, когда говорит нормально. Но не о том она думает, сейчас о деле надобно.

– Да вот, господине, – девушка специально замешкалась, якобы подбирая, как лучше к жрецу обратиться, – интересно мне, а как этот бог выглядит? Вот иудеи и мусульмане своего бога не изображают, христиане изображают, но одним воплощением, древние боги имеют четкий внешний вид. А ваш какой?

Жрец вновь смерил девушку взглядом. Что ж, с первым вопросом он ошибся. Обычно девушки такого возраста задают его третьим или четвертым. То ли первые вопросы «А насколько могуч ваш бог?», «А что он может?» – всего лишь ширма для этого самого, то ли эту потенциальную прихожанку волнует сначала внешность, а потом все остальное.

– У него нет какой-то одной внешности, – заговорил жрец, и было понятно, что речь эта готовилась заранее. – Он всегда принимает тот вид, который больше нравится тому или иному человеку. Кому-то он придет в образе большого лохматого пса, к кому-то в виде маленького котенка, а перед кем-то птицей диковинной обернется.

– А в виде прекрасного юноши? – девушка потупилась. Жаль, покраснеть на заказ не получается, ну да что делать. Хотя, щеки-то жаром опалило. Может, и румянец проступил. Хорошо бы.

– Ежели очень сильно захочешь, можно и в образе юноши, – согласился с нею жрец. – Вот тебе какие мужчины нравятся?

– Ну… – настал черед девушки озадачивать мужчину. И ладно, пусть думает, что у нее с головой не все в порядке, или что она извращенка, но она опишет им человека, которого ей подсунуть при всем желании не смогут, потому что актер Дени де Вито еще не родился, и не известно, родиться ли вообще. Пусть описание будет и сильно приблизительным, им и этого хватит. – Невысокие, может, с меня ростом или чуть ниже. Люблю быть выше, особливо, когда по осени сапожки да на каблуках. Полных. Они хорошо кушают, а я люблю разные кушанья придумывать. Лысоватого – говорят, они умные. Может погуливать, но всегда назад приходит пусть. Чтобы талантливым балагуром был. А то у меня настроение портится часто, а он меня веселить будет. А, чтобы старше меня раза в два был, не меньше. Взрослые мужчины – опытные.

– Хм… – жрец смотрел на девушку несколько недоверчиво. Странная она. Может, на голову больная.

– Ну вот, – нарочито разочаровано протянула Вася, – так и знала, что этого ваш бог не может.

После чего, оставив жреца обдумывать, что же он только что услышал, повернулась и отправилась в сторону дома. Благо на этот раз бабка Матрена на пути не встретилась.