Текст книги "Все писатели попадают в рай"

Все писатели попадают в рай
сборник рассказов
Юлия Давыдова

© Юлия Давыдова, 2015

© Юлия Викторовна Давыдова, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Заклинание

Густой аромат ладана делал воздух тяжелее. Даже у самых дверей, где сквозь щели струился холодный воздух улицы, он невесомо окутывал собой.

В углу располагались полочки с иконами, упаковками церковных свечей и разной утварью. Здесь же за стойкой восседала матушка. И лики святых, несмотря на традиционную серьезность своего изображения, явно были добрее старушки в платке.

Скромное убранство маленькой церкви привлекало внимание Анны. Верующие, наверное, давно перестали обращать внимание на стены. Опущенные головы старушек, набившихся в средний зал, словно говорили: Ой, как мы грешны! И это обстоятельство, конечно, волновало верующих больше, нежели образы, украшающие своды над ними. Так что Анна в одиночестве разглядывала стену, где сидел Иисус, широко разведя руки, и весьма рисковала, привлечь к себе внимание матушки. А судя по доброте старушки, это могло окончиться плохо. К её помощнице подошла пожилая женщина с просьбой разрешить ребенку попить воды, и зычный голос матушки перекрыл пение церковного хора:

– Ну, нельзя! Нельзя до причастия! Пусть потерпит!

Расстроенная помощница и бабушка ребенка отошли.

– Вот ведь, – тихо засмеялась Маша, – строгая какая.

Анна покачала головой.

– Осуждаешь? – уточнила её жест Маша.

– Нет.

– А я да!

– Да? – Анна посмотрела вопросительно.

– Что уж ребенку нельзя воды попить? – невозмутимо пожала плечами Маша.

Она отыскала взглядом бабушку с внучкой и направилась к ним. Не дойдя шага, опустилась на корточки, дернула девочку за руку. Та повернулась, и Маша протянула ей бутылочку со святой водой.

– Пей скорей, – зашептала она, – пока не видит никто.

Девочка обрадовано сделала глоток, а Маша, крадучись на цыпочках, вернулась обратно к Анне. Весело подмигнула на её удивленный взгляд.

– Ну, ладно, – улыбнулась Анна. – Тебе виднее.

Служба продолжалась. Пели, конечно, из рук вон плохо, но старались. Разве что голоса священников, вступающих в означенные моменты службы, отличались ровностью и низким звучанием.

– Ты молитвы за здравие закажешь? – поинтересовалась Маша.

– Ах, да…, – Анна вытащила кошелек, и пошла к матушке. – Можно молитвы заказать?

– Можно, – отреагировал церковный цербер. – Вот бланк.

– А кому можно заказать молитву за здравие, какому святому? – уточила Анна.

– Всем можно, – почти отмахнулась матушка.

– Богородице закажи, богородице… – Маша ткнула Анну пальцем в бок, и та невольно засмеялась.

Матушка явно восприняла это как личное оскорбление, насупилась, протянула бланк заказа молитвы за здравие.

Анна взяла ручку, начала писать.

– Поют плохо, но стараются хорошо, – заметила Маша о церковном хоре, явно следя за выражением лица матушки.

Но та уже не услышала это замечание, потому что пошла в средний зал, пробираясь через верующих с той же верой, что и танк Т-34 через сопки. Толпа прямо раздвигалась перед ней.

– Ну, все, затыкай уши, – сказала Маша.

Анна положила заполненный бланк на стойку и вопросительно взглянула на неё.

– Сейчас запоет!

И точно. Горловой вопль матушки разнесся под куполом церкви:

– Святый боже, святый крепкий…

– Ой, ё… – Анна сразу зажала себе рот рукой, – прости, господи.

– Это тебе испытание, – смеялась Маша. – Иди свечки ставь и слушай.

Анна пошла в средний зал. Но уверенности ей не хватало, так что она искала пустые местечки среди людей и двигалась по ним, как по воздушным карманчикам. В центре зала ощущения стали еще страшнее. От обилия людей, от выражения их лиц.

Анна тоже опустила голову.

– Маша…, – прошептала она, обернулась, ища ее взглядом.

Та стояла в дверном проеме и ободряюще махала рукой.

– Иди, иди! Почти дошла!

И, правда. Анна уже стояла рядом с высоким напольным подсвечником. Он был почти полон, но кое-где местечки остались.

– Простите, извините, разрешите пройти… – Анна протиснулась между двумя широкими бабками, загородившими собой подход, и, оказавшись у подсвечника, с облегчением вздохнула. Дошла!

Она зажгла первую свечку от центрального огонька, поставила. Зажгла вторую. Первая свечка от непосредственной близости соседней горящей начала изящно клониться вниз. Анна зажгла еще три и с сомнением смотрела, как они все друг за другом загибаются от горящего рядом племени.

Так, и что же делать? Непродуманная система! Тонкие свечи, расстояние небольшое.

Анна выпрямила все загогулины, и теперь стояла, держа свои свечи пальцами. Может, соседние затушить? Нет, чужие свечки! За здравие горят!

Анна беспомощно оглянулась назад. Маша уже гуляла по залу среди верующих, несмотря на их косые взгляды и шепот:

– Нельзя ходить во время службы…

Анна вернулась к своей проблеме. Огонь уже начал опасно полизывать рукав куртки.

«Может, оставлю как есть и уйду», – подумала она и сразу отмахнула эту идею.

Внизу под стойкой стояла пустая купель, накрытая материей, лежали книги. Не хватало только пожар устроить.

Анна вздохнула. Ну, значит стоим, ждем, пока догорят поставленные свечи. Все, смирились. Стоим. Ждем.

Внезапно, впереди стоящая бабуля, резко обернулась, оглядела девушку. Ничего не говоря, пальцами затушила почти догоревшие свечки, собрала их со стойки, подхватила загогулинки Анны, распрямила, оплавила на огне и четким движением установила каждую в держатель. Анна почти с восхищением следила за её действиями.

– Спасибо, – неуверенно произнесла она.

И тут очередной вопль матушки разбил все волшебство момента. То ли на бабушку, то ли на ребенка, но громогласная старушка вопила во все возможности голосовых связок:

– Нельзя себя так вести! Вы в церкви! Нельзя так!

«Зато от тебя оглохнуть можно», – подумала Анна.

В толпе появилась Маша, умирающая от смеха, схватила Анну и потащила к выходу.

– Что случилось? – спросила та.

– Ничего!

– Ну, правда?

– Да ничего! – смеялась Маша. – У матушки припадок вон, умрет от злости, карга старая! На исповедь пойдешь?

– А надо?

– Конечно! Что ж мы пришли тогда?

Женщины остановились в притворе, где перед ликами икон теперь сидела добрая помощница матушки.

– И причаститься надо, – сказала Маша.

Она посмотрела в зал, послушала пение и кивнула:

– Вот как раз сейчас… Поберегись!

Один из священников вышел из алтаря и направился в притвор. Здесь, перед столом со свечками за упокой, стояла небольшая ширма и, видимо, здесь причащали и исповедовали.

Толпа из среднего зала потянулась за святым отцом, как ниточкой привязанная. Сразу стало шумно, стали толкаться. Все на исповедь и причастие! Всем строем! Видимо, надо было торопиться, а то тело и кровь Христа остались в небольшом количестве и новые на склад, пока не завезли.

– Ой, – Анне стало стыдно за такие мысли, и она смущенно посмотрела на Машу, – знаешь, о чем я подумала сейчас?

Та отмахнулась:

– Иди, в очередь.

Анна вздохнула, толкаться не стала, встала где-то, не понятно где, где было место, и приготовилась терпеливо ждать.

Ладан так витал в воздухе, и аромат погасших свечек приятно наполнял пространство. Иисус наверху сидел с распростертыми объятиями, и со стороны казалось, что вся толпа пришла именно к нему.

– Мне так стыдно, – прошептала Анна, глядя на него.

Пока медленно тянулась очередь, она все пыталась сформулировать, зачем пришла, но мыслей было так много.

– Я в церковь никогда не ходила, и не исповедовалась, и не причащалась, а набрала на себя, наверное, столько, что меня в чане со святой водой не отмоешь…

Иисус наверху смотрел весьма понимающе.

– Вот я даже к иконам боюсь подойти, – думала Анна, – вот с тобой на стенке мне проще поговорить, чем у иконы. Там строгие все…

Она заглянула в зал. Но почему-то сейчас лики икон не показалась такими уж осуждающими. Вроде, стали посветлей.

– Не зря говорят, не делай того, чего сама себе не хочешь, а я делала. И обманывала, и сквернословила, и прелюбодействовала и даже… убила.

Анна замолчала в своих мыслях, снова взглянула на Иисуса.

– Но ты ведь знаешь…

И вдруг заплакала. Вдруг не осталось больше сил. Будто краник открыли и все они, что были на обман и браваду, все, что позволяли молчать, и ни с кем не делиться, все вдруг вылились одним потоком, а в пустом сосуде души остались только самые сильные демоны – боль, стыд и отчаяние.

Глаза Анна застелила дымка, слезы потекли так, что и утирать смысла не было. Ручьем.

– Как я батюшке подойду? – навзрыд зашептала она.

А Маша уже потянула её за руку и поставила прямо перед священником.

Тот глянул на молодую женщину.

– Грешна?

– Еще как, – выдала Анна. – То есть, да.

– Чем грешна?

– Ребенка убила, – совсем тихо прошептала Анна, – не рожденного.

Бородатый батюшка чуть задержался со словами, посмотрел внимательно.

– Раскаиваешься, – произнес он.

Не спросил, утвердил.

Анна не смогла ответить, головой закивала, слезы так не проходили. Священник наложил на неё крестное знамение, потом поднес к губам ложечку с вином и хлеб, и отпустил.

Девушку мгновенно снесла напирающая за ней толпа, и Маша за руку повела её из исповедальной очереди.

– Меня что-то ноги не держат, – прошептала Анна, когда они остановись у стойки с иконами.

Маша радостно утирала слезы с ее щек.

– Ну? Как ты? Легчает?

– Ага… – Анна шмыгнула носом.

Слезная дымка проходила, дыхание выравнивалось. Тело становилось легким, и все в нем дрожало, словно слабый ток проходил через органы, чуть встряхивая.

– Иисус, наверное, до сих пор в шоке… – прошептала Анна.

– Он всегда в шоке, – отмахнулась Маша. – Еще посидим?

– Да.

Девушки дождались конца службы и с последними верующими вышли из церкви. За ними и закрыла дверь матушка, уже недовольная, уже с веником и тряпкой. На улице было по-осеннему сыро, прохладно. Но стояла такая тишина, и почему-то так ощутимо витали вокруг тепло и аромат ладана. Словно прозрачное облачко окутало Анну.

– Ну, дело сделали? – поинтересовалась Маша.

– Сделали, – Анна дышала, как в сказке.

Легко, легко. Казалось, полететь можно.

– Спасибо, я без тебя не справилась бы, – сказала она.

Маша покачала головой:

– Справилась бы. Но и то, что меня позвала, тоже хорошо! Мы с тобой раньше пришли, одна ты еще полгода собиралась бы. Я тебе еще нужна?

– Конечно… – Анна смутилась, – ты всегда мне нужна.

– Так я всегда с тобой, – улыбнулась Маша.

– Я знаю. Прости меня. Не знаю, что на меня нашло, попалась в руки та книжка, там все заклинания такие смешные, я не знала, что подействует!

Маша только отмахнулась, закатала рукав.

– Вот до неприличия много у вас теперь умных книжек, отвязывай.

На запястье женщины красовалась тонкая линия, будто начертанная красным маркером.

Анна быстро закатала рукав, поднесла свое запястье к губам, и три раза прочла заклинание. Всего три строчки из книжки «Магия» с названием «Как призвать богородицу себе на помощь».

Маша все ворчала:

– И заклинания то до неприличия простые. Взяла, привязала меня к себе, а всего-то боялась в церковь идти, дурочка, ни дать, ни взять.

Но она не сердилась. Красная линия с её запястья исчезла, и Маша только небрежно тряхнула рукой.

– Не верю я тебе, – вдруг улыбнулась Анна, – ты же могла в любой момент от этой ниточки избавиться.

Маша сняла платок с головы, поправила пышные светлые волосы и посмотрела в небо. В непроглядном облачном покрове вдруг прорезалась трещинка, и солнечный поток устремился сквозь неё к земле.

– Конечно, – невозмутимо улыбнулась она, – но ты очень просила, как я могла отказать?

Свет солнца уже бежал по соседним крышам.

– Мы еще увидимся? – прошептала Анна.

– Так я тут! – засмеялась Маша. – Всегда! Смотри на мир, я здесь!

Золотой луч наполз на дорогу, зажигая блики воды на мокром асфальте, и в его сиянии мягко растворилась фигура Марии. А в небе то тут, то там разошлись облака, выпуская россыпи лучей света, и осеннее утро вдруг потеплело и раскрасилось в яркие цвета. Анна стояла счастливая, счастливая.

Из церкви вышла суровая матушка, осмотрелась и вдруг заулыбалась:

– Неужели солнышко? Благодать. Наверное, ангел над нами пролетел.

– Нет, – тихо прошептала Анна. – Богородица приходила, и все её видели, и никто не узнал. Ведь она сама не хочет, чтобы её узнавали, просто приходит, когда нужна.

Все писатели попадают в рай

Представление закончилось почти в десять часов вечера.

– Новомодные постановки ни к черту! – думала Настя, покидая вестибюль театра. – Так испортить пиковую даму! Это еще надо суметь! Одеть актеров в простые черные платья, вместо декораций установить белые полотна. Черно-белое кино со странными фантазиями! А где вся красота? Где время действия? Где история? Где костюмы, наконец?

Некоторое недовольство, все равно не мешало Насте чувствовать приятную атмосферу живого действа. Театр был для неё заветным островком среди серого моря обычной жизни. Но на сегодня опера закончена, и пора ехать домой.

Настя вызвала такси. Ждала машину на улице у центрально входа, дыша морозным воздухом. Днем было не так холодно, еще моросил дождик, а сейчас легкий ноябрьский морозец подложил под каблучки лед.

Машина такси подъехала, Настя уселась на заднее сидение и кивнула водителю:

– Поехали.

В салоне было тепло, играла тихая музыка, и светлые огни улицы исчезли за темной пленкой тонировки. Озябшая девушка уже через пять минут начала дремать. Сквозь лобовое стекло было видно дорогу и легкую метель, мчащуюся на встречу.

Настя закрыла глаза.

Какой-то звук внезапно нарушил тишину и машину, словно что-то толкнуло. Яркий свет на мгновение пробился через темное стекло, но тут же исчез.

– Что это было? – спросила Настя.

Водитель посмотрел на неё через панорамное зеркало.

– Ничего страшного, мадам, не волнуйтесь, занесло немного. Дорога скользкая.

– А что за свет был?

– Машина. Газель летела. Разошлись.

– А.

Настя тоже посмотрела на водителя. Со спины было видно, что он одет в темный свитер и джинсы. Волосы короткие, светлые. Телосложением явно хорош. Красиво рисовалась шея и худые крепкие плечи. Она посмотрела в зеркало и внезапно встретилась с глазами парня.

Он с интересом сощурился.

Настя невозмутимо отвернулась в другую сторону, но подождав минуту, снова посмотрела в зеркало. Сейчас водитель следил за дорогой, и девушка рассматривала его глаза. Потрясающие! Такой красоты она не видела давно, тем более у мужчины. Линии век четко очерчены ресницами, ровные брови с изящными уголками, и в радужке глаз непонятного цвета, мерцающий блеск.

Заметив, что девушка опять на него смотрит, он засмеялся:

– Да, мадам, чего изволите?

– Почему вы зовете меня мадам? – спросила Настя.

– Вы похожи на мадам, – ответил парень, – красивая прическа, сережки, кольца поверх перчаток…

Настя всегда ходила в театр исключительно красивой. На бальные платья, конечно, не приходилось рассчитывать, обычно публика посещала театр в джинсах и кроссовках, но Настя все равно оставалась верной классике. Высокая прическа, украшения, красивая одежда, хотя бы коктейльное платье.

Так что ответ парня ей понравился.

– А почему вы одна? – вдруг спросил он. – Где месье?

Настя при этом слове хохотнула.

– Зачем мне месье? – отшутилась она.

– Ну как же? А кто же будет исполнять желания мадам?

– Ах, да. В наше время месье спят и видят, как бы им исполнить желания мадам…

– А давайте я буду вашим месье? – вдруг предложил парень.

Настя улыбнулась и вежливо отказалась. Но, посмотрев в зеркало, опять не смогла отвести взгляд от красивых глаз. Парень явно улыбался. Даже в отражении было заметно эту улыбку.

– Ну, давайте! – подбодрил он. – Не бойтесь, выполню любое ваше желание. Чего вы хотели бы сейчас?

– Вот прямо сейчас? – Настя развеселилась. – Подушку. Я бы на неё облокотилась.

– Так она рядом с вами, – парень показал большим пальцем назад. – Лежит на сидении.

Девушка с удивлением уставилась на большую подушку, одетую в чехол из лохматого красного меха.

– А ведь не было…

– Была, – откликнулся водитель, – вы, наверное, её не заметили.

Настя отмахнулась, пристроила подушку под бок.

– Что еще, мадам? – поинтересовался парень.

Облокотившись на подушку, девушка оказалась напротив зеркала, так что глаза водителя стало видно лучше. Бесподобно. Разрез век изящный, и кожа, будто слегка блестит…

Настя невольно улыбнулась.

– Что? – последовало мгновенно.

Тон голоса выдавал игривое настроение.

– Что увидели?

– Ничего.

– Совсем ничего?

Девушка на секунду отвернулась, пряча улыбку.

– Так что еще, мадам?

– Кофе… хочу кофе.

– Рядом с вами термос, откройте.

Настя даже не поверила сразу.

– Серьезно?

Она осмотрелась и увидела на спинке сидения водителя полочку из лакированного дерева, на которой стоял термос, оформленный, как золотой кувшин. Рядом фарфоровая кружка с изящной позолоченной ручкой.

– Невероятно. Вы всегда возите с собой термос с кофе?

– Да, – невозмутимо пожал плечами парень, – конечно. Мало ли сколько пробуду в дороге, и к тому же, вдруг придется угостить пассажирку…

Он так и смотрел через зеркало на Настю. Глаза сверкали в свете фонарей, вспыхивая каждым новым отраженным огоньком.

Девушка налила кофе, вдохнула аромат.

– Ммм…, какое чудо. Жаль, нет коньяка.

– В мини-баре.

– Что?!

Парень рассмеялся:

– Между сидениями мини-бар. Откройте.

– Боже, как в волшебном сундучке! – воскликнула Настя, неожиданно наталкиваясь взглядом на мини-бар.

За дверцей из полированного дерева оказалась бутылка коньяка Henessy Extrta Old и позолоченная ложечка.

Капнув в кружку алкогольный напиток, девушка перемешала его и удобно разлеглась на подушке. Салон наполнил аромат душистых ванили и корицы. Настя прикрыла глаза. Тепло пряного вкуса коньяка помчалось по груди, прогоняя холод, оставшийся с морозной улицы.

– И это все? – спросил парень. – Так мало желаний? А что еще? Чего изволите, мадам?

– В Париж! – в тон ему ответила Настя.

Водитель засмеялся:

– И дался всем этот Париж, в России полно приятных мест, так нет же! В Париж!

– Хочу в Париж… – вздохнула Настя, – никогда там не была.

– Хорошо, – согласился парень, – я отвезу вас в Париж. А что там, кстати? Почему именно туда?

– Не знаю, – пожала плечами девушка, сделав глоток кофе, – почему-то у меня в голове при этом слове рисуется картина старого города, годов так тридцатых, с улицами, мощеными камнем, автомобилями марки испано-сюиза, женщинами в шляпках…

– Да, – парень кивнул, – красивое время. Поедем туда. Расскажите мне что-нибудь, дорога не близкая.

Настя расстегнула сапоги, сняла их и забралась на сидение с ногами, устраиваясь удобнее.

– Что вы хотите знать? – спросила она.

– Чем вы занимаетесь? – спросил парень.

– Я… – и Настя остановилась. – Ничем…

Внимательный взгляд из зеркала был еще и очень насмешлив.

– Ничем. Почему?

Девушка вздохнула. А чем она занимается? Работа, увлечения… Все так мелочно и не важно. Лишь одно бередит душу и мешает жить.

– Я пишу, – сказала она.

– Как интересно, – улыбнулся водитель, – что пишите?

– Фантастику, в основном, – отмахнулась Настя. – Люблю сбегать от реальности, грешна.

Парень невозмутимо покачал головой:

– А почему же вам это не нравится?

– Почему же? – удивилась девушка. – Нравится.

– Но вы так грустно вздохнули.

– Ах, это… – Настя небрежно отвернулась, подперла подбородок кулачком и уставилась в окно машины.

Там, по странным пустым улицам скользила ночь, и звезды, казалось, летели между крышами невысоких зданий. Украшенные фигурными скульптурами и барельефами, дома плавно перетекали друг в друга, рисуя все более величественные сооружения с выступающими фасадами и круглыми куполами.

– Просто, это мешает мне жить, – наконец, решилась Настя, – творчество.

Она невольно улыбнулась.

– Мне, кажется, оно делает это специально. Оно приходит само по себе. Иногда ночью. Я сижу за компьютером до пяти, шести утра, потом опаздываю на работу, сплю на ходу, постоянно думаю, что же дальше будет с моими героями. А моя работа? Я никогда не хотела работать юристом, а теперь уже поздно переучиваться. И каждый день приходится гнать от себя не нужные мысли. В который раз в жизни, я делаю выбор совсем не тот, который нужен мне на самом деле…

Настя замолчала, вздохнула:

– Зачем я все это вам говорю? Простите.

– Ну что вы, мадам, – улыбнулся парень. – Мне интересно. А можно вопрос?

– Конечно.

Если вдруг кто-нибудь попросит у вас отдать ваш дар, вы отдадите?

– Какой дар? – непонимающе улыбнулась Настя.

– Дар создавать новые миры.

– Вы так к этому относитесь…

Парень снова посмотрел на девушку через зеркало.

– В ваших фантазиях рождаются персонажи, проживают свои жизни, иногда умирают, в угоду вам. Там случаются события, грандиозные, или едва заметные, опять же, по вашей воле. Там формируется своя природа, вселенная и даже погода управляется фантазией создателя. То есть, вашей. Фантазией человека, наделенного космическими правами по отношению к своим мирам.

Настя покачала головой:

– Красиво и пафосно.

– Так отдали бы? – парень, казалось, вообще забыл о дороге и смотрел только на девушку.

В отражении на стекле она видела его красивое лицо, но оно словно принадлежало призраку, исчезая и появляясь от встречного света. Черты было видно лишь мгновения, и они снова рассеивались.

– Оно мешает вам, не дает спать но ночам, не дает работать, заставляет бежать от реальности в другие миры, чувствовать себя не приспособленной к жизни, так? – продолжал парень. – Так отдали бы?

И Настя покачала головой:

– Никогда. Это самое ценное, что у меня есть.

Парень обернулся. Не намного, всего лишь, чтобы коснуться девушки взглядом. Профиль, словно рисованный рукой мастера, правильный нос.

Настя снова поймала себя на том, что любуется этим человеком.

– Мне кажется, мы знакомы с вами, я точно вас видела… – произнесла она.

Парень улыбнулся:

– Если это так, вы обязательно вспомните, мадам. Мы приехали.

Машина мягко остановилась. Настя с сожалением вернула опустевшую кружку на полочку, обулась, оделась. А водитель вдруг вышел на улицу, открыл дверь пассажира, и подал девушке руку:

– Прошу, мадам!

Ножки Насти встали на каменную брусчатку. Она удивлено огляделась.

– Где это мы?

Ее окружали великолепные здания, с богато украшенными наличниками на высоких прямоугольных окнах, и черные столбы фонарей. За невысоким каменным парапетом, бежали воды реки, отражая золотой свет с обеих сторон незнакомой улицы.

Небо светлело на горизонте, рисуя фигурные флигели на крышах старинных зданий большого города. Было на удивление тепло.

Позади раздался негромкий гудок и мимо проехал черный, отполированный до блеска автомобиль сигарообразной формы с блестящей фигуркой журавля на крышке радиатора.

Машина остановилась на углу здания, где в утреннем ветре покачивалась вывеска какого-то магазинчика, или кафе. Перед входом стояло несколько кованных столиков с лакированными деревянным столешницами.

За окном-витриной вспыхнул свет, открылась дверь, и на улицу выбежал мужчина в белом фартуке.

– О, месье Ламбер, – поприветствовал он мужчину в машине, – вы как раз вовремя!

Повар вручил водителю коробочку, обвязанную розовой лентой:

– Сладости для вашей мадам. Могу я предложить вам позавтракать со мной?

– Месье Алев, вы душка, – месье Ламбер вышел из машины. – Так говорит моя жена, конечно же, – засмеялся он. – И вы правы, почему бы нам не позавтракать?

Помощники повара, в таких же белых фартуках, как и он сам, накрыли мужчинам завтрак.

Настя наблюдала за ними.

– Пойдем, – парень взял её за руку и девушка, наконец, обернулась посмотреть на него.

Какое лицо… Не отвести взгляд. И очень знакомое.

– Пойдем, – весело повторил он, и повел девушку к кафе.

Месье Алев обрадовано поднялся навстречу:

– Мадам Анастасия, какая честь, присаживайтесь! Луи! Мартини и горячий шоколад для мадам и её спутника!

Он усадил новых гостей за стол, сам поставил хрустальные бокалы с прозрачно-серебренным напитком и кружки горячего шоколада.

– Мадам Анастасия, сначала глоточек кристального мартини и сразу шоколад! Вы не устоите!

– Что происходит? – тихо поинтересовалась Настя у своего спутника.

– Выпей! – засмеялся он.

Настя сделала глоток мартини, пригубила горячего шоколада. Ощущение было сказочным. Вкус стал чувственнее в десятки раз.

– Повторить, мадам? – Алев учтиво поклонился, озорно глядя на девушку.

– Да! – без сомнений ответила Настя.

Светлое утро не торопилось никуда, лишь кое-где вдоль улицы открылось еще несколько магазинчиков и первые прохожие направились по своим делам. Дамы в удлиненных юбках и велюровых пальто с пушистыми воротниками, мужчины в строгих костюмах.

– Нравится? – спросил парень, следя за тем, с каким восторгом Настя смотрит вокруг.

– Очень.

– Это Париж, – улыбнулся он, осень одна тысяча девятьсот тридцать первого года. Мы на улице Скриб. Чуть подальше отсюда здание Гранд Оперы Гарнье. Сегодня премьера оперы Джакомо Майербера «Роберт-дьявол». Самая первая премьера.

Настя сидела, молча глядя на парня. Чувств было так много…

– Я знаю, кто ты, – наконец сказала она, – вернее, я знаю, чей образ ты выбрал.

Теперь она вспомнила. Лицо, так понравившегося ей однажды молодого актера Себастьяна Спенса из нашумевшего фильма «Мальчики приюта святого Винсента». Сейчас актеру было уже за сорок, а парню перед ней, разве что миновало двадцать. Но он был так невероятно похож.

– Себастьян, – прошептала Настя.

– Да, – кивнул он.

– Ты дьявол?

Парень засмеялся:

– Ну что ты! Я похож на дьявола?

– Нет, не похож, – улыбнулась девушка. – Скорее на ангела.

Себастьян взял ее за руку, погладил пальчики.

– И чего же ты хочешь? – неуверенно прошептала Настя.

– Я могу отвести тебя домой, – произнес Себастьян, – но тебе не понравится то, что ждет тебя там. Поэтому я предлагаю тебе остаться здесь.

Настя с сомнением смотрела на него. Да, он мог быть только ангелом. Источая спокойствие и лучезарную радость, так красиво игравшую на его прекрасном лице.

– Я хочу остаться, – прошептала девушка. – Ты сходишь со мной на премьеру?

Себастьян засмеялся:

– Безусловно.

***

– Все, прекратили массаж сердца… – хирург стянул маску с лица. – Время смерти двадцать три часа пятьдесят минут.

Доктора отключили оборудование, накрыли тело девушки тканью. Хирург снял окровавленные перчатки, выбросил их в ведро и вышел в соседнюю комнату.

Лейтенант отдела расследований ДТП заглянул через минуту.

– Доктор?

Тот покачал головой:

– Не выжила.

Мужчины вышли в коридор.

– Водитель в сознании, можете допросить, – сказал врач.

– Уже, – ответил лейтенант, пока вы оперировали. Он сказал, что пассажирка уже спала, когда в них врезалась газель. Она в себя так и не пришла?

– Нет. Что и к лучшему, ничего не почувствовала. Был шанс… – хирург покачал головой, – но если честно, с такими травмами, если бы она выжила, ей бы жизнь была не в радость.

Лейтенант с пониманием кивнул:

– Ясно, доктор. Тогда, оставлю вас пока, завтра поговорим.

– Да, спокойной ночи.

***

Золотое солнце окрасило небо в насыщенный голубой цвет, осенний воздух стал совсем теплым.

– Пойдем! – Себастьян подал Насте руку.

– Куда?

– По магазинам. Надо купить тебе платье, женщины в тридцать первом во Франции посещали театр в бальных платьях.

– Ура! – девушка быстро ухватилась за предложенную руку.

– О, мадам Анастасия, месье Себастьян! – Алев выбежал на крыльцо. – Вы еще зайдете сегодня?

Настя обернулась со счастливой улыбкой:

– Безусловно!