Текст книги "Яр"

Яр
Классический детектив
Юлия Эйч

© Юлия Эйч, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Марьяна вздрогнула и подняла голову от книги. Ее испуганный взгляд метнулся к двери в комнату. Отец всегда ужасно злился, если заставал ее поздно ночью за чтением. В свои 15 лет она уже не могла обходиться без линз или очков, но вовремя оторваться от перипетий очередного детективного сюжета не было никаких сил.

Девочка прислушалась. Большой дом жил своей жизнью. Где-то поскрипывало, похлопывало, шуршало и перекатывалось. Но звука шагов, который ее напугал, больше слышно не было. Не уловив ничего угрожающего, Марьяна вытерла о цветастый пододеяльник вспотевшие ладошки и вернулась к странице.

Но уже через мгновенье шаги внизу снова выдернули ее из грез. И это точно был не отец, слишком уж торопливые. Странно. Марьяна взглянула на часы – половина второго ночи. Кому это там не спится? Огонек любопытства мгновенно загорелся где-то в груди и стал расползаться по телу адреналиновой волной. Вдруг в дом пробрались воры? Девочка тихо выскользнула из постели, сунула ноги в мягкие тапочки в форме сиреневых зайцев и отправилась на разведку. Сердце забилось быстрее, ладони опять увлажнились, вдруг внизу на самом деле грабители? Но как волнующе-приятно представить себя на месте хитроумного сыщика, который вот-вот разоблачит преступника.

Мрак коридора рассеивал лишь розоватый свет лампы в холле на первом этаже. Ночная путешественница начала крадучись спускаться по широким деревянным ступеням, ежесекундно ожидая увидеть в темноте кого угодно – от вора до привидения. Что-то там внизу было. Пылкое воображение услужливо подсовывало одну картину ужаснее другой. Вот жалостливо скрипнула последняя ступенька, и весь холл оказался как на ладони. Никого. Только в одном из двух гигантских кресел, которые привычно поблёскивали позолоченными подлокотниками – символ чудовищного вкуса матери, – переливается золотистая шерстка спящего кокер-спаниеля Люси. Заметив маленькую хозяйку, пес проворно подскочил и приветливо замахал хвостом, кружась у ног и громко пыхтя. Шерсть собаки была мягкой, шелковистой и девочка с удовольствием запустила в нее пальцы.

– Був! – довольная Люся завертелась еще быстрее, пытаясь облизать ласкающую руку.

– Тише, – Марьяна зажала пасть собаки и оглянулась. Но дом продолжал спать. Узкая полоска света под дверью папиного кабинета резко выделялась на темном полу, но никаких звуков из комнаты не доносилось. После двух сотен прочитанных страниц спать не хотелось совершенно, и девочка решила заглянуть к отцу. Скажет, что проснулась от кошмара, и он ее обнимет и расскажет что-нибудь успокаивающее и обязательно интересное.

Марьяна приоткрыла дверь и заглянула. Отец, как обычно, сидел за столом. Но сидел как-то странно, нелепо свесившись на один бок. В животе что-то неприятно заныло, ноги странно отяжелели, но девочка решительно вошла в комнату, совершенно четко ощущая нереальность происходящего. На бледной шее отца что-то блестело. Пришлось подойти едва не вплотную, чтобы понять, что это кончик золотого Паркера. Ворот светло-голубой рубашки под ним пропитался кровью. Умом Марьяна понимала, что произошло нечто жуткое, и главное совершенно безвозвратное, но это странно не трогало. Чувства будто отключились. Как будто стеной отгородило их от мозга. «Мне должно быть страшно и больно», – мысль была какая-то вялая и неубедительная. Она вдруг подумала, что надо сообщить о произошедшем сестрам. Но как? Пойти к Лере в комнату и сказать, знаешь, там из папы торчит ручка? Для этого нужно обязательно изобразить ужас и горе, иначе ее примут за чёрствую эгоистку, но ничего такого она не ощущала.

Оставался единственный и самый простой путь. Марьяна набрала в грудь побольше воздуха и закричала. И кричала истошно, до боли в легких, стараясь хоть в этом отдать дань ужасу произошедшего. Она замолчала, лишь когда в комнату начали сбегаться домочадцы. Первой оказалась Валерия. В шелковой пижаме в золотых розах и хаосом темно-каштановых волос она показалась особенно родной и близкой.

– Маря, что… – кинулась она к девочке и осеклась, увидев отца. Комната быстро наполнялась суетой и ужасом. «Какая я бесчувственная. Я даже не плачу», – сокрушалась Марьяна, по-прежнему стоя у стола и глядя на рыдающую рядом второю сестру Полину. Ее шелковый халатик распахнулся, едва не полностью обнажив пышную грудь. Но Поля этого не замечала. Она сжимала щеки руками, как будто хотела закрыть ими глаза, но не могла, не в состоянии оторваться от жуткого зрелища. Слезы безудержно бежали по щекам, образуя уродливые потеки из теней и туши. «Неужели она и спит накрашенная», – пронеслась в голове Марьяны очередная неуместная мысль.

Няня, Елизавета Сергеевна причитала и даже как-то слегка подвывала, но при этом с большим интересом рассматривала место преступления, стараясь во всех подробностях запомнить, как именно торчит необычное орудие убийства и в какой рисунок сложились капли крови под хозяйским креслом. Она уже чувствовала себя звездой, предвкушая как расскажет обо всем, что случилось соседям и знакомым.

На лице кухарки, точнее повара, как она сама себя называла, француженки Марсель читалось лишь любопытство и еще что-то похожее на беспокойство. Если почти все взгляды были устремлены на мертвеца, то она больше проглядывала на живых, бестолково суетившихся вокруг.

Одним из последних в наглухо запахнутом бархатном халате прибежал шофер Георгий и едва не сбил замершего на пороге садовника Степана. Тот все что-то повторял. Кажется, про милицию, но как-то неуверенно, глядя немигающими глазами на застывшую в кожаном кресле фигуру хозяина.

Невозмутимой оставалась лишь Валерия. Бесстрашно пощупала бессильно висевшую руку родителя, убедилась, что он мертв, и грубо оттащила от него няню.

– Нечего здесь топтаться. Может следы какие остались. Степан, что замер? Милицию, быстро, – она нетерпеливо махнула в сторону двери, – Поля успокойся. Марсель, дайте ей валерьянки что ли. Или коньяка. Георгий, позвоните мой матери, сообщите о случившемся.

Она напоминала царицу среди своих подданных. Несокрушимая, уверенная в себе, умная и волевая. Если раньше ее слова мог оспорить отец, то сейчас все признали ее полноправной распорядительницей дома. Когда все разбежались исполнять указания, Лера наклонилась к Марьяне, заглянула ей в глаза.

– Ты как? Пойдем я тебя в комнату провожу, – голос стал мягче, нежнее, заметив замешкавшегося на пороге мужчину она полупопросила – полуприказала – Георгий, позвоните и стойте у кабинета. Как появится милиция, покажите им тут, что к чему и позовите меня.

Глава 1

Убитый – Кость Леонид Николаевич – весьма неплохо выглядел для своих 56 лет. Даже будучи мертвым, а может благодаря этому. Поджарый, с пышной чуть седеющей шевелюрой, без единой морщинки на лице. Орудие убийства впечатляло. Мне на такое всей зарплаты не хватит. Даже если учесть ее повышение после присвоения должности старшего оперуполномоченного. Хотя на что мне такая штука? Тонкое золотое перо вошло в горло почти до половины, жертва умерла очень быстро. Ручка, как уже выяснилось, принадлежала убитому.

– Умер от собственного богатства, – попытался я пошутить, но пожилой медэксперт, пудривший крышку стола в поисках отпечатков пальцев, бросил на меня лишь мрачный взгляд. Сзади кто-то толкнул, пытаясь оттеснить меня от тела. Но это совсем не так просто, как может показаться. Я хоть и невысок ростом, но стараюсь компенсировать это шириной плеч. И 10 часов в неделю в спортзале приносят плоды. Повернувшись, я обнаружил за спиной худенького паренька в очках. Петр, кажется. Нет, Федор, точно Федор.

– Проходи, Федр, – я посторонился, пропуская смущенного эксперта. По-моему, он всегда чем-нибудь смущен. Прям жалко его. Сложно таким неуверенным в себе на свете жить. На этот раз к его смущению примешивалось еще и удивление, что я назвал его по имени. Видать уже не помнит нашего знакомства пару месяцев назад. Его трудно винить. Я и то с трудом вспомнил, а у меня память отличная. В детстве стихи перед самым уроком литературы запоминал минут за 5—10. Очень удобно. И чтобы не растерять талант стараюсь тренировать мозги постоянно, запоминая и что надо, и что не надо.

Я еще раз оглядел комнату. Именно так, я считаю, и должен выглядеть домашний кабинет большого начальника. Книжные полки, гигантский письменный стол, рядом еще один стол с двумя компьютерами и кучей всевозможной сопутствующей техники. Никогда не понимал зачем нужно сразу два компьютера. По мне, так это сплошные понты. Но я могу и ошибаться, кто их знает этих богатеев, может, они уже научились как хамелеоны одним глазом смотреть на один экран, а другим на другой. По телевизору однажды показывали, как глаза у хамелеона ходят по окружности совершенно не зависимо друг от друга. Мне бы такой навык не помешал. Было бы удобно, к примеру, на очной ставке, одним глазом смотреть на свидетеля, вторым – на подозреваемого, отслеживать реакцию. Что-то меня занесло.

Я подошел к огромному глобусу в углу, поднял верхнюю половину, обнажился ряд бутылок. Вытащил одну наугад – Blak lable. Я не большой поклонник выпивки, и не разбираюсь в ней, но бутылка внушала уважение. Для хозяина кабинета она была явно обычным делом. Не беден был товарищ. Думаю, не ошибусь, если предположу, что занимался он нефтью, или нефтью и газом. На столе стояла миниатюрная золотистая нефтяная вышка. На книжной полке рядом с массивной книгой, на форзаце которой значилось загадочное «СРП», поблескивал гранями стеклянный параллелепипед с вырезанными внутри песочными часами. Но вместо песка в них переливалась вязкая черная жидкость, наверняка нефть. Мне стало интересно, что значит СРП. Что-то такое созвучное с НЛО. Я не без труда выкорчевал из шкафа фолиант и на первой странице прочел расшифровку – Соглашение о разделе продукции. Нда… Понятнее не стало. Любопытство даже заставило меня раскрыть гигантский талмуд, но ознакомится с содержимым я не успел.

В коридоре снова залилась пронзительным лаем собака. Я поморщился. Совершенно дурной кокер. С утра, когда начали прибывать эксперты, он прямо охрип от лая. Пышная дама, представившаяся Елизаветой Сергеевной, долго извинялась, поясняя, что пес уж очень не любит чужих, и с трудом уволокла строптивого зверя куда-то вглубь дома. Видимо, снова вырвался. Но на этот раз быстро замолк. Есть предел и собачьим силам. Тут же стал хорошо слышен басок молоденького лейтенанта Кнутова. Совсем зеленый, но вроде толковый, и жутко исполнителен. Голос становился все громче и запальчивее. Он явно пытался не пропустить настойчивого посетителя. Однако незваного гостя слышно не было.

Выглянув в коридор, я увидел рядом с Кнутовым щеголеватого вида молодого человека. Простые синие джинсы и светлая рубашка с закатанными почти до локтя рукавами довольно плотно обегали стройную, даже немного женственную фигуру. Любопытно почему мне сразу мне пришло в голову слово «щеголеватый»? Повторный осмотр позволил отметить стильный скошенный воротничок у рубашки, до блеска натертые полуспортивные туфли, аккуратную короткую стрижку, на которой примостились темные очки в тонкой металлической оправе с фирменной символикой. Неплохо. Я мельком гляну на свои изрядно потрёпанные жизнью ботинки.

Тут стало понятно, почему голоса незнакомца не было слышно из кабинета. Несмотря на то что Кнутов уже практически кричал, пытаясь спровадить молодчика, тот втолковывал ему что-то тихим голосом без тени раздражения. Такой выдержке оставалось только позавидовать. Я с интересом наблюдал за развернувшейся сценой. Вдруг в голове мелькнула тень узнавания. Это необычное сочетание светлых волос и темно-карих глаз я уже где-то видел. Я побрел по закоулкам своей хваленой памяти. Перед глазами всплыло негодование коллег в участке, всеобщее разочарование… Газета, что же там с газетой. Что-то там такое написали… Точно! Вспомнил, я даже улыбнулся от облегчения. Яр. Яр Гордеев – частный сыщик. Вот он кто. И он недавно наших обскакал, раскрыл какое-то убийство. Я тогда был полностью поглощен хитроумным мошенничеством и мне было не до проблем коллег. Но запомнил, как Спиридонов принес газету с фотографией этого Гордеева на первой полосе, со злостью шваркнул об стол и проворчал: «Подумаешь, убийцу раскрыл. Я за свою практику не одного раскрыл, но мое фото на первых полосах что-то не светится». «А тебе и не позволили бы. А то каждый карманник тебя бы в лицо знал», – припомнил я свои же слова. Н-да. Значит, товарищ сыщик снова хочет влезть в газеты. Но теперь посмотрим, кто придет к финишу первым. От азарта я даже руки потер.

– Вам чего? – пришел я, наконец, на помощь растерявшемуся лейтенанту. Незваный гость окинул меня цепким взглядом. Прямо две дыры. Радужки настолько темные, что почти сливаются со зрачками. Я в очередной раз подивился их контрасту с почти белой шевелюрой. Глаза сыщика остались холодными и настороженными, когда губы растянулись в вежливой улыбке:

– Добрый день. Гордеев. Яр, – он протянул руку.

– Андрей Степнов, старший оперуполномоченный, – рукопожатие оказалось сильным, но очень коротким, прямо скользящим, – А кто вы я знаю. Вы у нас личность известная, – я постарался вложить в эту фразу максимум сарказма. Гордеев улыбнулся краешком рта.

– Журналисты. Им нужен герой и желательно из народа, – оправдался он.

– И что же привело героя в наши края?

Сыщик глянул за мою спину, высматривая кого-то или что-то.

– Я понимаю, что официальные органы негативно относятся к вмешательству в расследование частных детективов. Но прошлый опыт говорит о том, что оно может оказаться полезным. Пусть не для репутации этих органов, но ведь главное – это найти убийцу, – сыщик сделал паузу и выжидательно уставился на меня. Я молча пожал плечами. – Валерия, дочь убитого, позвонила мне и попросила помочь в расследовании, – выложил он свой козырь.

У меня от удивления брови подскочили на пару сантиметров. Шустра девка. Эта Валерия встретила нас сегодня и оказывала все возможное содействие. Но при этом чувствовалось, что относится она к нам как чуть ли не к людям второго сорта. Высокомерная и холодная как лед. У меня даже мелькнула мысль, что она если не обрадовалась смерти отца, то, по крайней мере, не слишком расстроилась. Но раз уж она решила нанять сыщика, причем уверен не дешевого, то как минимум возмущена произошедшим и хочет возмездия. Мои размышления прервал тихий, даже вкрадчивый голос Гордеева:

– Так я могу взглянуть на место преступления?

Я заколебался. Очень хотелось бы послать его на три буквы, причем не СРП. Для этого было несколько причин. Во-первых, не положено по правилам. А во-вторых, и очевидно в главных, я побаивался, что он все-таки может меня обойти. А это будет, вероятно, невосполнимый удар по моему самолюбию. Я, конечно, тоже уже не мальчик, из почти тридцати лет жизни десять отдал распутыванию уголовных тайн и загадок. Но это был первый серьезный труп, который мне достался, после того как недавно меня повысили в должности и перевели в отдел убийств. Я был не совсем уверен в своих силах. Не будет ли этот сыскарь меня смущать? Но с другой стороны, он прав. Дело должно стоять на первом месте. И моя обязанность сделать все возможное, чтобы найти и желательно скорее убийцу. Все, включая позволение этому денди принять участие в расследовании. Придя к этому выводу, я посторонился, приглашая Гордеева пройти.

Кажется, он даже немного удивился. Наверно готовился к долгому спору. И так и впился в меня взглядом. Будто рентгеном просветил. Мне стоило большого труда не опустить глаза и сохранить бесстрастное выражение лица. Но уже через пару мгновений тот как будто потерял ко мне всякий интерес. Мягко ступая по пушистому цветастому ковру, он двинулся в сторону кабинета, откуда раздавалось тихое переругивание экспертов.

Двигался он совершенно бесшумно. Я не мог понять, причина в ковре или он действительно умеет ходить как кошка. Оказалось, умеет. Узорчатый блестящий паркет кабинета также как ковер оказался тих и уступчив под ногами Гордеева, в то время как мои шаги отдавались на нем гулким тук-тук. Яр едва заметно скривился, увидев тело, но подошел и осмотрел его. Вот неженка. Это злорадное замечание доставило мне удовольствие. Никто не совершенен. От этой мысли стало как-то легче.

– Лицо совершенно спокойное, значит, тот, кто так нетривиально воспользовался ручкой не вызывал у него подозрений и страха, – почти сразу стал делиться впечатлениям Яр.

– Да, я тоже это отметил, – соврал я, хотя не думал об этом. Но просто тут была суматоха, постарался я утешить сам себя. Я бы об этом подумал, сев за свой стол и начав изучать фотографии.

– Убийца разговаривал с жертвой. Взял со стола ручку, зашел за спинку кресла и ударил. Все просто.

Яр сопровождал свои слова соответствующими движениями, и я очень ярко представил эту картинку. Коварный убийца, беззащитная жертва, блеск метала, тихий хрип и… Я тут же решил тоже продемонстрировать свой профессионализм, хотя до этого не собирался говорить доморощенному сыщику о своих соображениях, чтобы ни в коем случае не помочь ему. Но тщеславие взяло верх.

– Причем много силы, чтобы вот так проткнуть горло не нужно. Но убийце повезло, жертва могла умереть не сразу, поднять шум. Однако удар пришелся точно на артерию.

Яр заметил эксперта, который работал за окном и подошел поближе.

– Что-то нашли на подоконнике?

Я помялся, но все-таки признал:

– Нашли следы пальцев. Окно довольно высокое и, похоже, кто-то подтягивался, ухватившись за подоконник, чтобы заглянуть внутрь. Убийца?

– Или свидетель… – Яр вернулся к изучению обстановки. Добравшись до глобуса, он вытянул ту самую бутылку, которая попалась мне. Судя по одобрению на его лице, я не ошибся в ее оценке.

– Отличный вкус. Хотя я предпочитаю Далмор, 15-летний…

– Я могу чем-то помочь? – в дверях появилась Валерия. Я едва не присвистнул. Ночью она была со сна, в халате, растрепанная. Сейчас темные волосы спускались на плечи аккуратными крупными кудрями. Умело, едва заметно подведенные карие глаза казались огромными на фоне бледной кожи лица. Довольно строгое, но соблазнительно обтягивающее стройную фигурку темно-серое платье. В ушах поблескивают мелкими камнями, уверен, не стекляшками, серебристые серьги. Это было странно. Девушка явно потрудилась над внешним видом. Зачем? Очаровать сотрудников правопорядка? Через минуту загадка разрешилась. Взгляд Валерии, устремленный на Яра, полный сдерживаемой радости, и невольно дрогнувшие в улыбке губы, красноречиво говорили о том, что сыщика она наняла не только ради раскрытия дела. А может и вовсе, на дело ей было плевать. Она так и пожирала глазами парня, хотя рядом лежало едва остывшее тело отца.

Яр подошел, и бережно, как хрустальную вазу взял ее руку, будто душевная боль могла сделать ее уязвимой и физически.

– Лера, я тебе очень сочувствую. Это огромная потеря, но поверь, время лечит. И мы обязательно найдем злодея.

Я отметил это «мы». Но пока не решил, как к нему относится. Гордеев же участливо смотрел девушке в глаза своими бездонными колодцами, и голову могу дать на отсечение, ей сейчас было плевать на всех злодеев в мире. Она таяла под его взглядом как свеча под летним солнцем. Я подавил напрашивающийся смешок. Просто удивительно. Ночью это была натуральная снежная королева в своем дворце. Холодная, уравновешенная, всеми распоряжалась и помыкала. Я даже немного робел перед ней. И вот, королева тает. Стало даже завидно. Я бы от такой поклонницы тоже не отказался.

– Тебе лучше уйти отсюда, – Яр украдкой кинул взгляд на тело, – Пойдем, поговорим в другом месте.

Разговор затянулся минут на сорок. Когда сыщик вернулся, труп уже увезли, эксперты заканчивали свои священнодействия. Я ждал давешнюю пышнотелую даму, которая пообещала мне выделить комнату для предварительного опроса свидетелей, не хотелось вызывать всех в участок. Здесь же даже без тела, было как-то неуютно.

По виду Гордеева, который был по-прежнему собран и деловит, можно было подумать, что он действительно с девицей разговаривал. Хотя я бы не исключал и менее невинного занятия. Утешать несчастную, в конце концов, можно по-разному. Яр бегло осмотрелся.

– Ну, здесь все ясно. Можно двигаться дальше, – он небрежно взъерошил ежик волос. Мне было ужасно интересно, что именно ему ясно, но спрашивать я, естественно, не стал.

– Нужно опросить домочадцев, – это было утверждение, но в обращенном на меня взгляде явно стоял вопрос. Я мог его прогнать. Причем уверен, в этом случае он вряд ли стал бы спорить. Воспитание не позволило бы наглеть и лезть на рожон. Излишняя интеллигентность, на мой взгляд, делает людей мягкими, уязвимыми, я считаю это слабостью недопустимой для профессионального детектива. Уже позже я узнал, что у Гордеева эта обволакивающая, убаюкивающая мягкость только на поверхности. Если же дело доходило до критической точки, по мнению Яра, критической, у него проступала железная воля и непоколебимое упорство в достижении цели. Все равно что пнуть стог мягкой осенней травы в уверенности, что с легкостью поднимешь его в воздух, и отбить ногу о запрятанную внутрь стальную балку. Со мной в детстве такое случалось.

– Нужно опросить, – кивнул я. В этот момент появилась, наконец, Елизавета как ее там и сообщила, что решено выделить нам библиотеку. У них еще и библиотека есть. Может, и тронный зал имеется? Я махнул Гордееву, приглашая его с собой. Он слегка склонил голову набок, выражая одновременно изумление и благодарность.

Так и не знаю точно, почему решил позволить ему остаться. Праведное желание использовать все доступные средства для раскрытия переступания? Великодушие? Или просто мальчишеское желание удивить этого такого спокойного, уверенного в себе человека?

– Собственно с вас мы и начнем, – сказал я пышнотелой даме. Честно сказать за ночь и утро она мне изрядно надоела. То и дело шныряла у кабинета, засовывая в дверь свою любопытную физиономию, что-то высматривая и подслушивая. Но тем разумнее скорее с ней закончить. Она покорно кивнула, едва не задев меня по носу сложным гнездом из седых волос.

Библиотека встретила нас запахом лежалой бумаги и пыли. Видно, обитатели дома нечасто удостаивали ее вниманием. Стены облепили статные шкафы, у окна примостился шикарный стол красного дерева, рядом два синих бархатных кресла, у противоположной стены – миленькая темно-бордовая козетка и пара стульев. Мне здесь понравилось. Я люблю книги и их запах. Эх, а ведь скоро книжные полки наверно совсем вымрут. Распространение электронных книг вытеснит бумагу. И эти сотни томов поместятся на паре-тройке дисков…

Я крикнул Кнутову, чтобы шел записывать показания и удобно разместился в одном из кресел. Дама аккуратно, стремясь выглядеть максимально аристократично, присела на изящную козетку. Надо будет такую дома поставить. В этом предмете интерьера, по-моему, так и просвечивает сексуальность. Такие гибкие, асимметричные линии… Фу ты, опять мысли поползи куда-то не в ту сторону. Месяц без секса – это скажу я вам сущая пытка, может и вовсе скоро ни о чем другом думать не смогу. А что делать, мне девушки в постель сами не падают, а вот ему, я зыркнул на сыщика, вполне возможно…

Гордеев остался стоять, упершись о мощный письменный стол, за которым с бумажками расположился Кнутов. В этот момент следователи в книжках часто закуривают. Сигареты, а лучше сигару, чтобы тягостная пауза давила свидетелю на нервы, и ему сложнее было сосредоточиться и складно врать. Но я не курю. Поэтому просто немного помолчал, рассматривая собеседницу. Вопреки ожиданиям пауза ее, похоже, совсем не тяготила. Она с готовностью щенка смотрела на меня, наверно представляя себя на телевизионном шоу типа «Час суда». Гордеев тоже молчал, явно не претендуя на роль главного. Это радовало.

– Насколько я понял, вы в этом доме в должности няни, верно? – начал я. – И представьтесь для протокола.

– Кучерук Елизавета Сергеевна.

Кнутов бодро застрочил по бумаге.

– Да, я няня, слежу за Марьяной.

– Ага, за всеми ты тут следишь, – совсем тихо прошелестел я, но Яр услышал. По его губам скользнула легкая едва заметная улыбка, но внимательный взгляд не отрывался от дамы. Я попросил женщину рассказать о случившемся ночью, но сам исподтишка наблюдал за сыщиком. Он будто кот, завидевший голубя, замер и отмечал каждое движение няньки. Стоило ей поправить на груди нелепый бант-брошку или прическу – гнездо дроздов, взгляд Гордеева мгновенно реагировал, следил за движением, а затем возвращался к лицу. Я стал подражать, надеясь увидеть то же, что рассчитывает увидеть он.

– Я уже в постели была, – между тем говорила женщина. – Не спалось мне. За день с Марьяной так умаялась. Она девочка подвижная. Все ей то гулять, то игру какую затеет, наверно переутомилась, так что уснуть не могла. И взяла книжку почитать… Толстого вот перечитываю.

Ага, Толстого, «Войну и мир» не меньше. Наверняка что-нибудь в розовой обложке с полуобнаженным красавцем. Но это не важно. И не важно, чего ей не спалось, но прерывать ее излияния я не стал. А то собьется с волны, потом сложнее будет что-то вытянуть.

– Я как раз дошла до совершенно неприличной сцены, как раздался дикий вопль.

Похоже, с романом я попал в точку. Не припомню у Толстого неприличных сцен. Разве только как Балконский обнажает душу перед читателем в ожидании боя под Аустерлицем?

– Я, конечно, тут же подскочила. Только халат накинула и вниз. А там такой ужас! Хозяин в кресле, все кричат, и кровь хлещет! – всплеснув руками, она замолчала на мгновение и вдохновенно повторила. – Ужас!

Однако на ее лице было написано скорее любопытство, никак не ужас. Интересно она в принципе равнодушна к чужому горю или просто не особенно любила своего работодателя? И насчет хлещущей крови, это она, явно погорячилась. На полу был лишь небольшой подтек. Представляю, что она расскажет знакомым. Думаю, будет не меньше средних размеров кровавого бассейна. Я спросил, кого она застала в кабинете.

– Леру и Марьяночку. На Марьяше прям лица не было. А Лера… Ну думаю она тоже была шокирована. А потом все сбежались, кто в доме был. Даже Степан. Хотя он живет в гостевом домике на том конце сада. Видно, и там Марьянин крик слышен был. Жены только его не было, нашей домработницы, она к матери уехала на три дня.

– Были ли у вашего хозяина враги?

Няня пожала плечами, с минуту поразглядывала узоры на ковре, но видно желание посплетничать взяло верх над осторожностью.

– Про его деловые связи ничего не скажу, не знаю, куда мне. А дома… разве у Изольды Петровны был повод хозяина недолюбливать…

– Изольда Петровна? – я еще не разобрался в семейных связях покойного.

– Бывшая жена, – проявил неожиданную осведомленность Яр. Я бросил на него вопросительный взгляд, ожидая пояснения, но он внимательно рассматривал острые носы своих щегольских туфель. Я вернуться к свидетельнице и попросил ее разъяснить причины ненависти экс-супруги с таким экзотическим именем Изольда.

– Ну, во-первых, он не захотел отдать ей Марьяну. Две старшие дочери уже были совершеннолетние на момент развода – четыре года назад, а Марьяну они делили по суду, и она досталась отцу. Это несколько странно, учитывая, что в нашей стране суды, как правило, становятся на сторону матерей. Но тут я с судом согласна. Изольде Петровне не больно-то дочка нужна была. Хотела мужу насолить, который младшую больше всех любил, да денег с него побольше урвать на содержание ребенка. А, во-вторых. Как раз насчет денег. Он ей немного дал, при том, образе жизни, к которому она в замужестве привыкла, едва концы с концами сводит. Богемная дамочка. Все среди артистов, спектакли какие-то продюсирует. Точнее, продюсировала. После развода особо не на что, – женщина удовлетворенно хмыкнула, как будто не растраченные женой Кость деньги прямиком пошли в ее собственный карман.

– А после смерти Кость, она может что-то получить? Есть у него завещание?

– Завещание есть. Помнится, нотариус сюда лично приезжал, но что в нем, понятия не имею, – дама раздраженно махнула рукой. К неосведомленности в столь занимательных вопросах она, видимо, не привыкла.

– Ясно… – протянул я, хотя ясности пока было маловато. Но к няньке я вопросов больше придумать не мог, и хотел уже отпустить ее, когда Яр меня опередил:

– Еще пара моментов, – мягко произнес он, и мельком глянул в мою сторону. – Если не возражаете, – было не совсем понятно ремарка адресована мне, или нашей собеседнице.

– По пути в кабинет вы никого не встретили?

Женщина на мгновение замялась, но отрицательно покачала головой.

– Вы уверены? – переспросил сыщик.

– Совершенно уверена, – твердо сказала она, крепко сцепив пальцы на пухлых коленях. Она похоже готовилась защищаться, но этого не потребовалось. Гордеев сменил тему:

– Вы давно работаете на Кость?

– Уже порядочно. Больше 20 лет. Я пришла, как раз когда Полинька родилась. Лере тогда 5 лет уже было. Она всегда была девочкой самостоятельной. А Поля росла робкой, все старалась либо с матерью быть, либо со мной. Но матери немного дела до дочери было, так что мы с Полей крепко сдружились. А когда с моей дочкой несчастье произошло… – женщина замолкла, как будто подавилась этими словами. Ее рот и подбородок дрогнули, но она быстро взяла себя в руки, перевела дух и продолжила – так Поля мне ее можно сказать заменила. Марьяне я вот не особенно нужна. Она, как и Лера, в отца пошла, сильная, волевая. А Поля – в мать, нежная, ранимая. Правда, капризами своими иногда меня до белого каления доводила. Если что не по ней, то такие истерики устраивала, с кулаками могла наброситься, – Елизавета Сергеевна тихо засмеялась, припоминая шалости своей любимицы. – А какой красавицей выросла! И жених у нее под стать. Очень интересный мужчина. Хотя со своими странностями. Так ведь девушки нынче такие пошли, простых мужчин не любят.

Что она подразумевала под странностями, я спросить не успел. Отвлек легкий стук в дверь, которая тут же распахнулась, явив очаровательное создание. Создание томно повело слегка зауженным как у китаянки карими глазами, привычным движением головы откинула назад прядку блестящих каштановых волос и только после этого заговорило:

– Хелло. Я Марсель Фурье. У меня сегодня выходной, и я хотеть уйти по делам. Меня ждут. Но ваши… меня не пускают, говорят сначала с вами говорить, – девушка произносила слова медленно, будто смакуя их, приукрашивая их легким грассирующим акцентом и мило коверкая некоторые слова. Я встал ей навстречу: