Текст книги "Детективное агентство «Ринг». Дело № 3. Вертеп санаторного типа"

В это время из двери с противоположной стороны бассейна наконец появился инструктор.

– Здравствуйте, Гарик!

– Доброе утро, Гарик!

– Привет, Гарик! – радостно загомонили женщины.

Смоляные волнистые волосы инструктора длинной чёлкой спадали со лба на широкие брови. Пронзительные зелёные глаза и чувственный рот над волевым с ямочкой подбородком с эффектом лёгкой небритости делали мачо санаторного разлива неотразимым в глазах престарелых обожательниц.

«Интересно, что бы сказал Кольцов о накачанном теле Гарика?» – подумала Зинаида, глядя, как тот, собрав с присутствующих санаторные книжки, принялся неторопливо в них что-то записывать.

Фёдор всегда мог отличить «качка-натурала» от «химика». Систематически посещающий «качалку» и следящий за своей формой Кольцов категорически не признавал никаких таблеток…

Однажды она оказалась втянутой в спор между решившим нарастить мышечную массу Нилом и Фёдором, пламенно отговаривавшим коллегу от поиска быстрых и лёгких способов.

– «Натурал» должен работать над своим телом, и работать по-настоящему. Если «химику» якобы помогают стероиды, то «натуралу» – знания!

– Да это миф, – отбивался Моршин. – Все употребляют, а некоторые даже инъекции тестостерона получают.

– Мне на некоторых плевать, – горячился Фёдор. – При употреблении синтетического тестостерона организм перестаёт вырабатывать свой. Напрочь! И получается, что если вы кушали таблеточки пару месяцев или кололи тестостерон – или ещё какую-нибудь «деку-шмеку»! – то после отмены этого курса препаратов вы остаётесь как без внешних гормонов, так и без своих собственных. А что представляет собой мужчина без тестостерона? Правильно, это – кастрат! Се ля ви!

– Да хорош пугать! У меня сосед «курсил» нормально, и ничего с ним не случилось, – не сдавался Нил.

– Да ты можешь стать бесплодным, это русская рулетка, где ставка – твоё потомство. Кому-то повезёт, а кому-то – нет. Вот ты почему не думаешь о будущей семье и детях? Многие молодые ребята наращивают внушительные мышцы и выглядят как бодибилдеры. При этом я знаю разрушенные семьи и сломанные судьбы из-за того, что мужик оказывался бесплодным. Я знаю многих парней, кто к женщине не подходит без виагры. Я думаю, что это очень тяжко, когда твоя любимая женщина уходит от тебя уже после свадьбы, потому что её инстинкт продолжения рода в разы сильнее любви. Не у всех есть деньги на искусственное оплодотворение! Давайка мы сначала на твоей свадьбе погуляем. Потом деток окрестим, а уж потом… Делай что вздумается. Усёк, умник?»

…Зиночка прервала воспоминания, когда одна из Елен потрепала её по руке и поторопила спуститься в воду.

– Всем привет, дорогие девушки! – низким, слегка осипшим голосом поздоровался инструктор и встал около бортика. – Смотрим на меня и повторяем каждое движение.

Его голос показался Зиночке знакомым…

Помещение наполнилось музыкой.

Уже через несколько минут Князева с удовольствием выполняла несложные упражнения, глядя на инструктора. Она не заметила, как пролетели сорок минут установленного времени.

Когда «русалки» вылезли из воды, Гарик попросил «минуточку внимания» и, быстро сбегав в раздевалку, в которой переодевались барышни, вернулся, держа в руках несколько разноцветных бутылочек.

– Девушки-красавицы, – игриво начал инструктор. – Хочу сказать буквально несколько слов о чудо-средстве для избавления от целлюлита, с помощью которого вы придадите вашей коже красоту и упругость.

Он открутил крышку одного из флакончиков и предложил собравшимся понюхать содержимое. Пахло действительно приятно: цитрусом и вербеной.

– А как правильно применять? – спросила самая бойкая из Елен.

– Так-так… А где же буклетики? Наверное, не взял… Они там, на окне в женской раздевалке, – инструктор состроил огорчённую гримасу. – Может, кто-нибудь принесёт, а то там следующая группа уже должна переодеваться, и мне не зайти…

– Я сбегаю, – с готовностью согласилась Мира Петровна и, смешно приподняв на цыпочки полтора центнера живого веса, засеменила к двери.

Зиночка уловила задумчивый взгляд Гарика, провожающего глазами её широкий зад.

Уже через минуту Карасёва появилась на ступеньках, держа в руке веер из разноцветных буклетов.

– Вы, Мира Петровна, словно быстроногая лань – за секунду обернулись, – изобразив на лице восторг, воскликнул инструктор.

Ошалев от похвалы и всеобщего внимания, бухгалтерша решила ускориться и, видимо, продемонстрировать «бег вприпрыжку». Она «грациозно» согнула ногу в колене и резко опустила на нижнюю ступень…

Всё случилось мгновенно!

Мира Петровна не проронила ни звука. Её нога, не найдя опоры, соскользнула вниз, и дама грохнулась на спину. С громким стуком голова ударилась о кафель. Алая лужица крови растеклась из-под волос неподвижно лежащей на белоснежном полу женщины.

Князева стремглав подскочила к потерпевшей, в нос ударил сильный запах цитруса и вербены. Зина нагнулась и дотронулась пальцами до ступеньки – поверхность была скользкой и маслянистой.

В этот момент очнулся Гарик.

– Немедленно отойдите! – с трудом прохрипел инструктор.

От волнения голос у него совсем пропал, было понятно, что парню требуются определённые усилия, чтобы говорить…

Он резко схватил Зинаиду двумя руками за талию и, приподняв, словно пушинку, отставил в сторону.

– Ничего не трогайте! – вновь прохрипел он.

Зиночка хотела вернуться и пощупать пульс, но одна из Елен, схватившись за сердце, рухнула прямо на неё. Двое других завизжали так, что заложило уши. Из раздевалки выскочили напуганные женщины и, увидев произошедшее, застыли в дверях.

– Назад! – задыхаясь, хрипел Гарик. – Все назад! Вернитесь в раздевалку и закройте дверь! Человеку плохо! А вы… Вы выходите через другую дверь, чтобы одеться, – пройдёте через коридор, буквально пару метров…

Зиночка практически на себе еле выволокла одну из старушек-веселушек. Остальные, надо отдать им должное, доковыляли сами.

Когда, сняв купальник и надев халат, она вышла из двери, по коридору уже бежали врачи, санитары с носилками и двое дежурных охранников.

А Зиночку внезапно озарило.

Голос! Этот специфически хриплый голос!

Эмма, кажется, называла такую болезнь дисфонией…

Точно такой же Зина слышала у беседки…

Весть о случившемся несчастье облетела санаторий.

Во время обеда сам Герман Блюм выступил перед пациентами с призывом быть внимательными на территории помещения бассейна и обязательно не снимать сланцы.

– Упавшая по своей неосмотрительности дама сейчас госпитализирована. Но ещё раз призываю вас к осторожности! Всем хорошего отдыха! – закончил он пламенную речь и покинул столовую.

– Ни фига себе! Сходила тётка на аэробику! – со злорадством отреагировала Эмма.

Зиночке показалось, что новая подруга выглядит сегодня измученной. В ней словно исчез прежний задор, словно погасла искра радости.

– Она что, правда сама навернулась? Зин, не молчи, ты же там была?

– Правда сама, – нехотя отозвалась Князева.

– А что Гарик? – подала голос Белла. – Сильно расстроился, когда его пассия упала?

– Не знаю. Наверное… Мы все испугались, – Зина посмотрела на спрашивающую повнимательней.

Было видно, что Белла интересуется не из простого любопытства, уж больно сильно дрожали у неё руки и нервно дёргалась жилка под глазом.

– Ты чего так убиваешься? – с издёвкой прошептала Эмма. – У тебя когда подружка – или кем там она тебе приходилась? – померла, ты так не тряслась…

– Замолчи! – стуча зубами, проговорила Белка. – Я тебя ненавижу. Я за другой стол пересяду, местами поменяюсь, чтобы твоего хамства не терпеть.

Она сдёрнула с колен шёлковую салфетку и швырнула на скатерть. Затем встала и, пошатываясь, направилась прочь.

– Нет! Ты слышала? Что мне эта припадочная сказала! Я ещё и виновата?! – Шталь словно прорвало. – Привыкла, поди, дома прислугу строить и вяжется на людей. Так ей и надо…

– Ты тоже хороша! Зачем про покойную напомнила? – укоризненно произнесла Зинаида.

– Устала я! Плохо мне! – с надрывом произнесла Эмма. – Я вчера до двух ночи одна по парку гуляла.

– Не обманывай! – хитро прищурилась Зинуля. – Когда ты из музыкального салона исчезла, то я, между прочим, отправилась на твои поиски. Узнала, в каком номере ты проживаешь… В сорок четвёртом? Верно?

– Да, – губы тамады испуганно вздрогнули.

– Я к тебе приходила, но услышав под дверью, что ты не одна, не стала беспокоить… Так что – по моим прогнозам! – у тебя сегодня должно быть отличное настроение!

– Ты сейчас про что? – Эмма взволнованно поправила рукой сбившиеся на лоб дреды. – Меня до двух часов не было в номере! Правда не было! Я вчера такое учудила, что сказать стыдно.

– Я это слышала из-за двери, – подмигнула ей Зина.

– Да ничего ты не могла слышать! – рявкнула Шталь, но тут же осеклась и понизила голос. – Всё не так… – она замялась, подбирая слова. – Пока ты с молодым красавчиком вытанцовывала, я попыталась Маратика склеить. Только не вышло ничего… Но напиться пришлось изрядно. Мне так фигово было, так штормило, что пришлось в беседке, на свежем воздухе в себя приходить. Меня часа два кидало то в сон, то в дрожь, то в сон, то в дрожь… Думала, сдохну… А как себя пришла – в номер, и спать… Давай, сейчас одевайся, и сходим! Покажу тебе вчерашнее своё «стойбище»! Заодно и казённый плед поищем, я его где-то обронить умудрилась. Мне до сих пор тяжко. Ты что ж, не заметила, что я завтрак пропустила?

– Я на завтрак за пятнадцать минут до окончания пришла. Уже все столы убраны были… – примирительно ответила Зина…

К беседке подошли по той же тропинке, что и в первый раз.

Эмма не врала – Зинуля тут же обнаружила скомканный носовой платок и заиндевевший плед, который, по всей вероятности, та обронила, покидая «место отдыха». В нескольких местах снаружи на ровном, подёрнутом тонкой коркой снегу виднелись следы рвоты.

– Прикинь! Как меня выворачивало… А ты говоришь, не одна… Я тебе-то на глаза постеснялась показываться. Ушла, можно сказать, как одинокая волчица на луну выть…

– Верю, – задумчиво проговорила Зина. – курить будешь? Или сразу забираем вещички и уходим?

– Зин! Я, по ходу, после вчерашнего курить бросила, – ответила Шталь. – Даже думать о сигаретах противно… И вообще – всё противно…

– Хоть тут польза, – улыбнулась Зинуля. – А со спиртным перебрать – это как у тебя получилось?

– Ну… Я стала с Маратом типа кокетничать, мол, скучно мне, мол, может, он знает, как развеселиться… Я-то думала, что он меня танцевать позовёт. А он только подливал да подливал. Причём вискарь какой-то притащил… Я даже названия не помню.

– Эмма! – Зина всплеснула руками. – Ты что, ребёнок, что ли, что не дадут – всё в себя…

– Я просто перед ним не хотела взрослой тёткой казаться… Ну… Типа я такая современная, типа в теме… – вздохнула Шталь, отводя глаза в сторону.

Зиночка дослушала исповедь и покрутила пальцем у виска. Она подняла застывший платочек, встряхнула плед и на всякий случай внимательно посмотрела по сторонам. Вдруг подруга ещё чего выронила?

Неожиданно она увидела большие свежие следы с другой стороны беседки. Глубокие отпечатки одинокой цепочкой выходили из-за кустов и останавливались метрах в трёх, не доходя до места. Видимо, человек остановился, а затем ушёл.

– Эмма, – обратилась Зина к приятельнице. – А ты вчера здесь никого не видела?

– Я вчера и себя не видела! А что?

– Просто… Посмотри на те следы.

– Следы… Ты с чего взяла, что они вчерашние?

– Может, и не вчерашние, – подумав, согласилась Зина.

Не обнаружив больше ничего интересного, они пошли по направлению к корпусу.

На входе столкнулись с Нилом. Напарник изобразил улыбку радости и кинулся к Князевой.

– Зиночка, я вас целый день разыскиваю, у меня тут… – он сделал вид, что замялся, и виновато посмотрел на Шталь.

– Ладно, не буду мешать, – понуро ответила тамада. – Пойду на процедуры… Займусь здоровьем…

Коллеги расположились на диване прямо в холле.

– Срочные новости! – взволнованно начал Моршин.

– Не суетись! Давай по порядку, – приказала Зинаида.

– Мира Петровна скончалась в больнице, не приходя в сознание.

– Ужасно, – помрачнела Князева.

– Сегодня нашу заказчицу – Антонину Зонтикову – полиция тревожила дважды: сначала вызывали на подружкину квартиру, которая по непонятным причинам оказалась незапертой, второй раз – в морг, где Зонтиковой показали труп и отдали вещи покойной.

– Нужно срочно узнать… – спохватилась Князева. – Были ли на погибшей драгоценности? Я точно помню, что бриллиантов и золота на Мире было очень много.

– Хорошо, узнаю… Но и это ещё не всё…

– Да что может ещё произойти сверх того, что случилось?

– Иван Молин очень просит тебя вместе с Эммой Шталь подъехать сегодня после восьми вечера к нему в отделение. Он машину за вами пришлёт. Хочет, чтобы вы под протокол ещё раз рассказали всё, что видели и слышали ночью перед тем, как на дороге нашли труп Гали Гунарас. Сделаешь?

– Не вопрос! – отозвалась Зина.

– А с Эммой проблем не возникнет?

– Да нет – она классная и с пониманием. Предупрежу её, что съездить придётся.

Даже к ужину Эмма ещё не оправилась от нездорового состояния. Ела без аппетита, отмалчивалась.

Белка – как и предупредила – перебралась столоваться подальше от бывших знакомых, в самый дальний угол зала.

Сделав несколько безуспешных попыток разговорить Шталь, Зиночка обречённо вздохнула.

– Вижу, ты совсем не в настроении. А у нас тут одно совместное дельце назрело.

Эмма подняла глаза от тарелки и, не проронив ни слова, уставилась на Князеву.

– Помнишь того подполковника, Ивана Молина? – проигнорировав отрешённое выражение лица приятельницы, спросила Зиночка. – Так вот, он очень просит явиться к нему в отделение, чтобы в официальной обстановке дать показания о том, что мы видели ночью, когда ходили за угол курить.

Эмма продолжала молчать.

– Ну, помнишь, когда мешок огромный сверху кто-то за забор перебросил, – добавила Зинуля для большей ясности. – Скоро машина за нами приедет. Сгоняем? За час управимся.

– Какой мешок? – холодно произнесла Шталь. – За какой забор? Я ничего не видела, не слышала и не помню. Никуда не поеду! И ничего рассказывать не буду!

Зину будто кипятком ошпарили.

– Эмма! Ты чего! Как не поедешь? – глупо спросила она.

– Очень просто! Мы, между прочим, с тобой навеселе были… Не знаю, как ты, но я когда выпью – сама себе не хозяйка, и мерещиться мне всякое может. У меня так бывает! Часто бывает! Здесь помню, а здесь – не помню!

Она ткнула себя пальцем в голову и громко засмеялась истерическим смехом.

– У меня и справка есть! Я семь лет назад в наркодиспансере от запоя лечилась…

Народ за соседними столиками примолк и с интересом наблюдал за крикливой Эммой.

– Ну-ка, замолчи! – Зинаида сжала руку истерички. – Не поедешь и не поедешь! Успокойся!

Эмма смотрела на неё остекленевшим взглядом и мотала головой, по щекам ручьями текли слёзы.

В поисках чего-нибудь подходящего, чтобы вытереть глаза подруги, Зина засунула руку в карман джинсов, но, передумав, подала Эмме чистую салфетку со стола.

– Девушка, вы уронили, – официант услужливо протянул ей батистовый платочек, который Зинуля подобрала в беседке.

– Вот, отдать тебе забыла, – примирительно улыбнулась Князева. – Постирай только, а то валялся в снегу…

– Это не моё, – автоматически ответила Шталь. – Зин, оставь меня, пожалуйста… Я не могу на тебя смотреть… Уйди… – простонала она.

Сжимая в кулаке чужой платок, Князева вышла из-за стола.

Вот и поужинали…

Глава 4

Встретив в кабинете подполковника своего лучшего друга Кольцова, Зина обрадовалась. Не придётся дважды пересказывать подробности разительных изменений, произошедших с Эммой за одну ночь.

– Значит, от показаний отказалась? – задумчиво произнёс Иван. – От всего отказалась, на Синельникову наорала…

– На кого? – не поняла Зина.

– На Беллу Синельникову – владелицу сети автосалонов, – пояснил полицейский.

– Ну раз пошла такая пьянка… – заговорил Кольцов. – Промолчать не получится, несмотря на обещание…

Молин насторожился.

– Колись, что там у тебя?

– Белла Синельникова – это за неё Флора хлопотала… Просила услугу ей оказать. Только там такая просьба к исполнению… Закачаешься… Зинаиде в общих словах докладывал. Для тебя, Вано, заново рассказать придётся…

И он подробно поведал Ивану о нелёгкой судьбе кумской лесбиянки, скрывающей от мужа свои любовные похождения.

– Мерзость какая, – пробурчал Иван.

– Так, значит, это Белла? – переспросила Зиночка друга.

– Она самая!

– И – в случае чего! – я должна буду обеспечить ей алиби? Я отказываюсь! Я думаю, что её нужно на причастность к гибели Гунарас проверить. Теперь я поняла, откуда такая тесная дружба! – уверенно произнесла Зина. – Но – при любом раскладе – это сколько же нужно иметь хладнокровия, чтобы остаться дальше отдыхать, когда близкого человека убили! Нет, я такой гадине ничем помочь не могу! Поделом ей! Пусть её муж делает с ней всё что угодно…

– Спасибо тебе, Зинуля! – внезапно поблагодарил разгорячённую длинной тирадой подругу подполковник.

– За что? – удивилась та.

– За мысль! Уж не господина ли Синельникова это рук дело? Может, это он любовницу жены убил? А эту – твою тамаду с дредами – деньгами умаслил, чтобы рот на замке держала. Чем не версия? – Молин записал что-то на листе бумаги, лежащем на столе.

– Может, мне ещё раз с Эммой поговорить? – предложила Князева.

– Пока не стоит… Она от нас и так никуда не денется, у меня все её реквизиты есть… Мужем пока займёмся.

– Блин! Забыл! Нужно Флоре позвонить и официально отказать! Мне самому эта просьба – как кость в горле, – «зафиналил» тему Фёдор.

– Однозначно! – подтвердила Князева.

– Ну а мне по старой дружбе, надеюсь, отказывать не станете? – лукаво поинтересовался Иван. – Для меня за владелицей автосалона присмотрите? Вдруг что интересное заметите. Я имею в виду – интересное в рамках следствия по поводу гибели Гали…

– Как такое возможно? Отказать господину подполковнику? Всё поняли! Наблюдение за Синельниковой организуем! Лично Нила озадачу! Действовать по заданию родной полиции для нас почётно – это совсем не то, что от разъярённого супруга обеспечивать жену-распутницу дутым алиби… Хотя, конечно… Там-то оно – за деньги, а тут-то – за…

– Слышь, сыщик меркантильный, не разочаровывай меня, – Иван притворно сдвинул брови.

Фёдор рассмеялся и уже было протянул ладонь для прощального рукопожатия, как Зиночка вдруг произнесла:

– Ваня, предлагаю бартер. Мы для тебя «пасём» Беллу, а ты для нас – спроси у патологоанатома, который Карасёвой занимался, обнаружены ли у неё на стопах ног следы от косметического масла с запахом вербены и цитруса? И ещё, были на ней украшения? Золото было?

– Зина, да угомонись ты. В данном случае – стопроцентный несчастный случай. Всё на твоих глазах произошло. И никакого криминала… Но украшений в описи не было…

– Вот видишь, а ты говоришь, что без криминала обошлось! – настаивала на своём Зиночка. – Кража драгоценностей! Мира Петровна была просто увешена бриллиантами с ног до головы. Они куда пропали? А ограбление у неё дома что, случайность? Фёдор, ты-то чего молчишь? Нам перед заказчицей отчитываться.

– Зинаида Львовна, ау! – Иван нервно помахал рукой. – В отдел поступило заявление от консьержа подъезда по месту жительства гражданки Карасёвой, что дверь в её квартиру не заперта. Да, там действительно установлены признаки беспорядка, но других следов – кроме следов хозяйки и, кстати, четы Зонтиковых – не найдено. А так как в настоящий момент сама владелица квартиры погибла по неосторожности, то даже заявление на возбуждение дела по факту кражи написать некому. Квартиру мы опечатали… Как говорится, сделали всё, что полагается… Ты как доказывать собираешься: пропало что из квартиры или покойная по своей воле добра лишилась? Зонтикова на месте констатировала отсутствие некоторых вещей, но кричать про ограбление преждевременно… Не сочиняй! Так что… Это… Ты меня, Зинаида, бартером своим не особо грузи, у меня, знаешь ли, других дел полно!

– А если я тебе скажу, что до начала занятий на ступеньках не было пролито ничего жирного? А после тренировки инструктор проводил для нас – скажем так! – минипрезентацию и демонстрировал флакон с маслом? А когда я кинулась к упавшей Мире, то чуть не задохнулась – в нос запахом цитрусовым так шибануло, как будто кто-то специально кафель облил.

– Зина, не фантазируй! Я рапорт с места происшествия внимательно читал, – перебил Молин, нервно взглянув на часы. – На поверхности пола аквазоны не было никаких жирных или маслянистых веществ… Ребятушки, простите Христа ради – уже десятый час… А у меня сегодня свидание с девушкой! Хочу личную жизнь наладить.

Он подбежал к стоящему в кабинете шифоньеру и, накинув пальто, распахнул дверь, призывая «друзей по цеху» проследовать на выход.

– Цигель, цигель… – приговаривал он, бегом спускаясь по лестнице.

– Вот так друзей и теряют, – буркнул ему в спину Кольцов. – С девушкой познакомился, а я и не в курсе…

– Не журись, Фёдор, обязательно познакомлю… – прокричал услышавший недовольство товарища Молин, открывая свою машину…

– Ясно, что ничего не ясно… – Зина посмотрела на Кольцова. – Может, я чего не знаю? По делу Гунарас у него хоть какие-то зацепки или подозреваемые – кроме мужа Синельниковой – имеются?

Фёдор стоял, не шелохнувшись, и с тоской смотрел вслед снежной позёмке, поднятой рванувшим с места автомобилем друга.

– Что, говоришь? – он посмотрел на Зиночку рассеянным взглядом, и то только тогда, когда машина подполковника скрылась за поворотом.

Зиночка обиженно промолчала.

– Давай, Зинуля. Я тебя в санаторий верну. И тоже, наверное, посвящу остаток вечера личной жизни… А то накрыли меня грусть-тоска и светлая зависть.

Подъехав к санаторию, сыщики увидели Нила. Парень прогуливался около шлагбаума.

– Вот и наш коллега тебя встречать вышел, – обрадовался Кольцов. – Давай, Зинуля, вылазь! Моршину сама всё доложишь. Да, и не забудь про Синельникову предупредить. Удачи вам, и до созвона.

* * *

Нил выслушал рассказ Князевой.

– И что, Молин у тебя показания тоже не стал брать? – удивился он.

– Пока нет, – отозвалась Зинуля. – Да и показания наши хлипкие, ну видели две нетрезвых тётеньки, как что-то увесистое за забор в сугроб приземлилось. А откуда выпало, и был ли это труп человека, – большой вопрос…

– А Фёдор что обо всём этом думает?

– Похоже, ему сегодня не до мыслей о работе, – огрызнулась женщина. – Ладно, пошли в корпус. Холодно!

– Зин, так, может, и мне домой сгонять? – заискивающе попросил Нил. – У меня в номере «wi-fi» еле тянет, – он посмотрел на Князеву грустными щенячьими глазами. – А утром я – как штык, к завтраку вернусь. Тут ехать-то до города – пятнадцать минут! А, Зин? На Зонтикову, я так понял, мы уже не работаем… В связи с печальными обстоятельствами… А по Синельниковой всё сделаю, сейчас она уже по-любому в номере ко сну готовится… Ты-то сама тоже не циклись, расслабься да отдыхай по полной, используй путёвочку, раз всё так неожиданно обернулось.

– Вали, – устало разрешила Зинуля. – Только завтра – без опозданий! А мне чем заняться? Я до двенадцати не усну…

– Так поторопись, в двадцать один тридцать Эллада Панаётис будет услаждать слух достопочтимой публики игрой на скрипке.

– Так, может, вместе? Ты же – мой кавалер?!

– Блин, зачем я вспомнил, – захныкал Моршин.

– Да езжай! Я пошутила…

Войдя в фойе, Зинуля увидела Марата. Фитнес-тренер о чём-то увлечённо разговаривал со скрипачкой. Она кивнула обоим и хотела было пройти мимо, но мужчина, оставив собеседницу, догнал Князеву около лифта.

– Добрый вечер, Зинаида! Вы сегодня занятие по скандинавской ходьбе пропустили, – тренер казался взволнованным.

– Пропустила, – ответила Зиночка. – Сама решила прогуляться.

– Сама или с новым знакомым из пятьдесят третьего номера? – нагло поинтересовался знаток Байрона.

Князева иронично приподняла бровь, демонстрируя, что вопрос ей не понравился.

– Простите за навязчивость, но мне показалось, что между нами есть что-то общее, и я бы хотел пообщаться с вами поближе, – он сменил тон, придав голосу интимности.

– Вам показалась, – отрезала Зиночка, вспомнив его вчерашнее состояние и рассказ Эммы.

– Понятно, новый знакомый бьёт рекорды…

– Мне данный разговор неприятен. Доброй ночи!

– А в музыкальный салон? А насладиться классической музыкой? – в тоне зазвучала издёвка.

Зинуля молча шагнула в кабину лифта и строго посмотрела на Марата, который стоял не шелохнувшись и смотрел ей в глаза до тех пор, пока створки лифта не сомкнулись.

«Ни черта я людях не понимаю! – подумала Князева. – Клюнула, как малолетка, на любителя поэзии… Хорошо даже, что всё именно так вышло…»

Она доехала до своего этажа, но выходить передумала. Спустилась на два пролёта вниз и направилась в номер к Шталь…

За дверью сорок четвёртого номера было тихо. Зинуля постучала.

Послышались шаркающие шаги, и дверь открылась.

Эмма – в том же глухом свитере и джинсах, в каких была на ужине, – молча пропустила Зинулю в комнату и закрыла дверь.

В душной комнате пахло алкоголем. На тумбочке возле кровати стояла початая бутылка виски и стакан с остатками коричневой жидкости. На полу – раскрытая дорожная сумка с аккуратно уложенными вещами. Лицо тамады с красными опухшими глазами было мокрым от слёз.

– Эмма, что происходит? Ты куда собралась на ночь глядя? – взволнованно проговорила Зина. – Я хотела тебя на выступление Эллады позвать…

Она не успела договорить, как Шталь разрыдалась с новой силой и уселась на кровати, закрыв лицо руками.

– Эмма! Да что с тобой? Ты целый день сама не своя.

– Я так не могу, я так не могу… Я держалась. Ей богу… Я держалась. Но у меня не получится. Я хотела уехать, но понимаю, что и уехать не могу. Мне так плохо! Мне ужасно, Зина! Мне даже некому рассказать… Потому что такой позор и такой стыд… Его не пережить!

Шталь потянулась к стакану и залпом допила виски.

– Я теперь – прокажённая… Виски будешь? – она хотела встать, но Зиночка сама взяла со стола стоявший около графина с водой стакан и, плеснув себе на донышко, поинтересовалась:

– Я так понимаю, прощаемся? Ты решила уехать, а причину сказать не можешь. Что-то дома случилось? Только как ты сейчас поедешь за рулём?

– Дома – Гриша! – скривившись, словно от невыносимой боли, произнесла Эмма. – Спросит: «Почему раньше срока?»

– Прости, подруга, но я ничего не понимаю, – призналась Зиночка. – Ты или рассказывай, или я ухожу.

– Стой! Останься! – испуганно пробормотала Шталь. – Не уходи! Я расскажу! Мне нужно рассказать… Только дай клятву, что никто и никогда не узнает то, о чём я скажу. Понимаешь, город маленький, меня все знают, и я могу всё потерять… Понимаешь, и Гришу, и работу… Всё!

– Странно… – тихо произнесла Зина. – Но ты сама говорила, что приехала «зажигать» и ничего не боишься… С чего вдруг такие перемены?

– Дура была, – огрызнулась Эмма.

– Понятно, значит, всё-таки я была права, и ты вчера с кем-то «позажигала»… Но с чего ты решила, что все об этом узнают? Обещаю, что никому не скажу.

– Не так! – словно не слыша её слов, горячо зашептала Эмма. – Не так! Поклянись самыми близкими тебе людьми, что будешь хранить тайну.

Она налила себе спиртного и выпила залпом.

– Позажигала, говоришь! А такое видала? Как мне теперь домой? Что Грише сказать? Врать и выкручиваться?

С этими словами она стянула с себя свитер и расстегнула джинсы.

Зина застыла от ужаса и страха. Всё тело Шталь было покрыто ссадинами и припухлыми синяками.

– Кто тебя избил? – наконец взяв себя в руки, спросила Зинаида.

Механическим движением она уже доставала из кармана телефон.

– Нужно снять побои и заявить в полицию, у меня в нашем горотделе знакомый подполковник. Очень хороший знакомый…

– Не смей никуда звонить! – отчаянно взвизгнула Эмма. – И никакого заявления я писать не буду, и ни в какую больницу не поеду. Никогда! Понимаешь? Никогда!

Зинуля всё поняла.

Она присела на кровать рядом с Эммой и, обхватив её обеими руками, крепко прижала к себе.

А ту словно прорвало!

Задыхаясь и всхлипывая, она содрогалась всем телом, изгоняя из себя мерзкого демона боли и стыда.

Зиночка молча гладила её по спине и молчала до тех пор, пока женщина не успокоилась.

Шталь даже попыталась улыбнуться Зиночке, благодарно глядя на неё зарёванными глазами.

– Тыщу лет не ревела! Пойду умоюсь! Хорошо, что я с тобой познакомилась… Если бы одна была, то, наверное, вскрылась…

– Не вскрылась бы, – нарочито уверенным голосом произнесла Князева. – Мы, бабы, – сильные и живучие, всё забудем и переживём! Если надо…

Эмма прошла в ванную, и когда в душе раздался шум воды, Зина засучила рукав на левой руке и с усмешкой посмотрела на тонкие белые полоски от давно заживших порезов.

«Сильные… Хорошо, когда есть кому поддержать!» – Эмму она понимала прекрасно.

Шталь вернулась – закутанная в халат, умытая и уверенная…

– Ты мне только одно скажи, – попросила Зина. – Тебя что, Марат изнасиловал?

– Если бы Марат! Поверь, подруга, я бы так не убивалась!

– Кто тогда? Белобрысый массажист Костик? Но с ним бы даже я справилась…

– Не гадай… Бесполезно… В жизни не догадаешься… Давай лучше по чуть-чуть накатим!

– А про то, что тебя Марат споил, ты мне соврала?

– Ничего я не соврала… Напились мы основательно, только это уже после того было…

Зиночка сочувственно покачала головой.

– Да не бойся, я в своём уме… Всё нормально. Вывернуло меня. Ты же видела. А тогда мне было всё равно, тогда я жить не хотела…

– Неужели тебе не всё равно, что подонок, который над тобой глумился, будет безнаказанно по свету гулять. И ещё над кем-нибудь издеваться.

– Зин, тут всё непросто… Очень непросто! Я мозгами пораскинула и поняла – заказали меня!

– Да что ты такое говоришь!? – оторопела Зиночка, с сомнением посмотрела на приятельницу, а затем перевела взгляд на полупустую бутылку.

– Не бойся, не в маразме… А алкоголь – его на килограмм веса считать нужно, так что доза для меня не критичная… – Злая усмешка исказила лицо тамады. – А заказала меня – как пить дать! – Белла… Отомстила, сволочь, за моё ехидство, да и за то, что мы невольными свидетелями стали. Ты о том, что мы видели, тоже лучше помалкивай… Хотя на самом деле мы и не видели ничего…

– Объясни! – потребовала слегка захмелевшая Зина. – Откуда такая уверенность, что Белла тебя заказала?

– Потому что… Потому что… – глаза Эммы снова наполнились слезами.

Резкий, какой-то неприятный звонок внутреннего телефона заставил Шталь прерваться на полуслове.

Она подняла трубку и поднесла её к уху.

Зиночка видела, как на глазах меняется выражение лица приятельницы. Весь положительный результат, направленный на снятие стресса в течение последнего часа, улетучился в одно мгновение. Эмму невозможно было узнать. Тамада превратилась в запуганное и забитое создание. Под глазами проступили синяки, уголки губ поползли книзу, рот непроизвольно приоткрылся.