Текст книги "Отдыхать, так по-божески!"

Глава 4
Новое слово в бульонологии и радости утра

Как же так получается, что тайное становится явным?

В. Драгунский

Отлично выспавшийся за ночь в великолепной постели своей любовницы, Рэт резко проснулся, когда мокрый холодный нос Диада ткнулся ему в руку. Шпион зашипел и, спрятав конечность под одеяло, откатился к центру кровати, где вредной кошке его было не достать. Зато достала Элия. Она повернулась во сне на бок, и острый локоток принцессы врезался аккурат под ребра шпиона. Рэт беззвучно выдохнул и осторожно, чтобы не разбудить богиню, потер больное место. Элия чрезвычайно редко разрешала кому-нибудь делить с ней ложе сна, и Грей очень ценил привилегию, которой добился. За первые несколько лет их связи мужчина вычислил, что спящей Элии очень не нравится, когда на нее смотрят, а также в любом состоянии (бодрствования или сна) она ненавидит тесноту. Учтя эти привычки, шпион получил почетное и опасное право ночевать в ее постели. Роскошные синяки, периодически появлявшиеся на теле, стоили того удовольствия.

Понежившись еще с полчаса и проерзав следующие пятнадцать минут, Рэт решил, что пора вставать, и Элия не убьет его сразу, если он попытается ее в этом убедить. Повернувшись к любовнице, он взял в пальцы маленькую прядку ее длинных волос и нежно провел ими по щеке. Элия чуть слышно мурлыкнула, а прядка перекочевала дальше – к носику и губам. Мурлыканье стало чуть недовольным и затихло. Сонно моргая, богиня потерла рукой лицо, сладко зевнула и потянулась.

– Прекрасное утро, королева моя дорогая! – весело заявил Рэт, накручивая на палец длинный локон любовницы.

– Ты так считаешь? – задумчиво уточнила богиня.

– О дорогая, прими мои соболезнования, я совершенно упустил из виду, что сегодня первый день первого семидневья Новогодья, – опомнился Рэт, сверившись с внутренним календарем, и придал лицу выражение искренней скорби. – Но тем не менее у тебя есть повод для хорошего настроения!

– Это какой же? – удивилась Элия и, повернувшись на бок, легла, подперев рукой голову в ореоле медовых волос.

– Как какой? Моя обаятельная персона! – возмущенно воскликнул Рэт, для убедительности ткнув себя пальцем в грудь.

– О! – Богиня глубокомысленно кивнула.

– Ты меня совсем не ценишь и за это приговариваешься к безжалостному расстрелу подушками! – с хитрой ухмылкой объявил мужчина и шустро метнул прямо в лицо принцессе первую пуховую бомбу. За ней последовали другие, в изобилии раскиданные по широченной кровати.

Смеясь, женщина каталась по ложу, сбивая в кокон атласное одеяло и уворачиваясь от мягких снарядов, но Рэт бил на редкость прицельно.

– Проси пощады! – воинственно потребовал он, безжалостно занося над Элией очередную подушку.

– Как мне искупить свою безмерную вину, о великий метатель подушек? – смиренно спросила богиня, давясь от смеха.

– Поцелуями, и не только! – потребовал Грей и, отбросив помеху, заключил принцессу в объятия…

Часам к одиннадцати Элия и Рэт вылезли из кровати и отправились завтракать. В качестве одежды принцесса выбрала пушистый белый халат, вызвавший неподдельный восторг шпиона. Однако от предложения примерить обновку он отказался и решил ограничиться собственными брюками. Кое-какой запас его шмоток в необъятных шкафах гардероба богини имелся.

Устроившись на диване в будуаре, любовники ели горячие бутерброды с паштетом, сырами, колбасами, мясом и прочей всячиной, запивая снедь горячим шоколадом, какао, соком и легким вином. Зеркала трельяжа были предусмотрительно закрыты. Диад сидел рядом и жалобным взглядом умирающего от истощения животного провожал каждый кусок, исчезающий во рту принцессы, до тех пор пока Элия не рыкнула:

– Прекрати!

После этого «милая киска» сделала вид, что ее совершенно не интересует вся эта противная еда, отвернулась и плюхнулась на ковер рядом, «случайно» придавив Рэту ногу. Шпион попытался возмущенно взвыть с полным ртом, поперхнулся и выронил один из бутербродов. Ел-то он, держа бутерброды в обеих руках и поочередно откусывая от каждого. Лакомый кусок мгновенно (ну не пропадать же добру!) перекочевал в желудок коварного Диада.

Пока Грей, потирая несчастную конечность, сердито излагал пантере все, что думал лично о ней и обо всех ее предках до десятого колена, зверь делал вид, что не понимает ни слова, а Элия тихонько хихикала, в будуар, осторожно отодвинув тяжелую штору, вошел паж. Мальчик, настоящая куколка в бархате и кружевах, вежливо потупил синие очи и доложил, хлопая длиннющими ресницами:

– Его светлость Элегор, герцог Лиенский, просит аудиенции у вашего высочества, госпожа!

– Пусть войдет, – благосклонно бросила принцесса.

Парнишка кивнул и метнулся исполнять приказание обожаемой хозяйки.

– Прекрасный день, леди Ведьма! – радостно провозгласил герцог, стремительно влетая в будуар и сбрасывая плащ на спинку кресла. Как всегда, юноша лучился энергией и энтузиазмом. Узрев шпиона, он радостно улыбнулся: – А, Рэт, привет, давно не виделись!

– Привет, парень, – доброжелательно хмыкнул Грэй и затолкал в рот очередной бутерброд, состоящий из тоненького кусочка сдобного хлеба и толстого-толстого слоя шоколадного масла.

Элегор ему всегда нравился, особенно тем, что одним фактом своего существования вызывал бурю возмущения у ревнивых братцев богини и не домогался ее прекрасного тела. Причины, по которым герцог симпатизировал Рэту, были схожи, с той лишь разницей, что он никак не мог понять, как можно волочиться за такой стервой, как Элия. Кроме того, изобретательные дворяне частенько объединялись для совместных каверз, которые строили разным там Энтиорам.

Диад при появлении Элегора встал и смылся из комнаты. Если бы эта процедура не была проделана с такой ленивой небрежностью, можно было бы решить, что пантера попросту сбежала. Буйный бог очень раздражал вальяжного зверя, а обижать его Элия строго-настрого запретила.

– Слушай, – с ходу начал герцог, плюхнувшись на диван по другую сторону от принцессы и нахально запустив руку в одно из блюд с бутербродами, чтобы выбрать себе тот, где побольше мяса и веточек зелени, – поговори с Леймом. Может, он хоть тебя послушает! Сколько можно возиться с этой малявкой, своей сестрой! Он же мужик, а не старая нянька!

– Пусть возится, – наставительно возразил Рэт и влез в разговор раньше, чем прожевал кусок. – Мирабэль – чудный ребенок! И ее воспитание уже приносит свои дивные плоды!

Элегор ответил Грею, обыкновенно разделявшему его точку зрения, недоуменно-укоризненным взором: «И ты туда же! Совсем, что ль, рехнулся?»

– Лейму нравится, – меланхолично пожала плечами принцесса, выбирая аппетитный кусочек с гусиным паштетом.

– Но… – Элегор собрался было продолжить возмущенную речь в защиту друга.

– Кузен любит возиться с детьми. Подумай сам, малыш, если лишить его этого удовольствия, вдруг он заскучает настолько, что пожелает жениться и завести ворох собственных отпрысков! – нарисовала «радужную» перспективу богиня.

– Он этого не сделает. Скажи, ты же пошутила? – несколько нерешительно отозвался герцог, вспоминая о восторженных воплях Лейма «Мирабэль просто ангел!» и пересказах многочисленных проделок этого «ангелочка», после которых у девчонки, пожалуй, следовало искать не белоснежные крылышки, а копытца, рога и хвост. В тоне молодого бога прозвучала почти не наигранная мольба.

– Нет, мой дорогой, я просто сделала логичное предположение. Оно может быть истинным или ложным. Хочешь проверить или заключить пари? – доброжелательно предложила Элия.

– Нет уж, – решительно покачал головой герцог. – Пусть лучше возится с девчонкой. Она, в конце концов, не вечно будет маленькой. Придется чуток потерпеть.

– Вот-вот, потерпи, дорогой, – ехидно улыбнулась принцесса каким-то своим мыслям.

– Ладно, тогда расскажи, чего ради вчера собирался Семейный Совет. Лейм одержим внезапно проснувшимся чувством семейной солидарности и молчит, как эндорский кочевник на дыбе у Энтиора, – полюбопытствовал Элегор, даже не думая скрывать зудящего интереса.

– Считай, что у меня та же болезнь, малыш, – многозначительно усмехнулась принцесса. – К счастью, ее рецидивы очень редки.

Герцог разочарованно вздохнул и заметил:

– И на фиг, когда-нибудь потом все равно узнаю. Я, собственно, зашел напомнить: через семидневье Праздник Лозы. Дозрел новый сорт вина «Сладкая страсть», помнишь, я о нем говорил, из семи сортов темного и одного красного винограда. Будем благодарить землю и снимать пробу! Ты, Рэт, тоже приходи. Официальное приглашение я тебе выслал.

– Посмотрим, что у тебя получилось, малыш, – милостиво кивнула Элия, все еще раздумывая про себя: «Ого! Мальчики проявили инициативу! Что ж, раз меня не сочли нужным пригласить на Малый Совет, значит, обсуждали Злата. Интересно, к каким выводам пришли мои буйные братцы. Надо будет поинтересоваться. Говорят, Повелитель Межуровнья слышит все, что о нем говорят, да и думают тоже. Почему бы нет, если даже заурядные боги невысоких уровней могут чувствовать моления в церквах и слышать опасные для себя разговоры, сильные клятвы и поминания. Ну а если Злат не в курсе, всегда можно допросить Лейма. От кузины он не станет таиться».

– Прекрасный день, дорогая, – ласково промолвил Злат, возникая на пороге будуара. Белая рубашка тонкого шелка, темные брюки, темно-зеленый жакет с золотой отделкой очень шли ему и точно соответствовали лоулендской моде осеннего сезона. Приблизившись к богине, Повелитель нежно коснулся губами ее запястья, задержался чуть дольше обычного и полюбопытствовал. – А кто эти мальчики? Твои любовники?

Сегодня у Повелителя было отличное настроение, и он был расположен немного поразвлечься.

– Нет, только Рэт, – ответила богиня, кивнув в сторону шпиона и одновременно, прежде чем молодой бог начал усиленно возмущаться, наступив Элегору на ногу. Мягкая и такая же пушистая, как халатик, белая тапочка почему-то сумела отдавить герцогу ногу не хуже любого мужского сапога.

А молодой бог уже сам поостыл и с интересом уставился на незнакомца. Такой оригинальной и мощной силы ему еще не доводилось видеть. Вдобавок от визитера несло энергией Звездного Тоннеля. Родственную силу бог уловить смог, но во всех остальных энергиях, окружающих незнакомца, запутался окончательно. Да так и остался сидеть, во все глаза пялясь на уникальный экспонат.

«Ого, похоже, Элия подцепила какого-то бога с высших Уровней», – решил в это время Рэт и, чуть-чуть отодвинувшись от богини, с удвоенной силой налег на бутерброды. Может, с магией Грей и не был в слишком близких отношениях, но зато имел великолепно выдрессированный инстинкт самосохранения. Сейчас он участливо подсказывал хозяину, что в присутствии мужчины с силой такой величины скромному маленькому шпиону лучше не высовываться.

Злат вежливо кивнул, когда принцесса представила ему своих гостей, и опустился в кресло рядом с диваном.

– Чем мы сегодня займемся, любовь моя? – задумчиво поинтересовался он у молодой женщины.

– Я собиралась осмотреть рабов, которых отобрал для меня Энтиор. Если желаешь, можешь составить компанию, дорогой, – нежно улыбнулась ему принцесса, принимая игру.

– Почему бы и нет. С тобой, милая, мне все будет интересно, – не раздумывая, решил Злат. – Когда отправляемся?

– Сейчас свяжусь с Энтиором, и договоримся, – ответила богиня.

Сообразив, что он лишний, Рэт быстро испарился, шпион рассудил, что именно сейчас ему следует явиться к его величеству на доклад «О консистенции грязи и численности комаров на Мэсслендских болотах».

Обычно всюду при первой возможности навязывавший свое общество Элии (а как же иначе, если леди Ведьма ввязывалась в самые интересные приключения!), герцог на сей раз тоже не выразил желания присоединиться к обществу…

– Похоже, твой брат будет не слишком рад мне, – заметил Злат после того, как принцесса закончила разговор с Энтиором и потянулась за свежей газетой, доставленной пажом.

– Почему ты так решил? – чуть лукаво улыбнулась принцесса.

– Этот ледяной взор, безукоризненная вежливость и скрытый страх, – хмыкнул Повелитель. – Кроме того, он попросил сорок минут, чтобы подготовиться. За это время можно подобрать изрядное количество заклятий и клинков.

– А, пожалуй, ты прав, – неожиданно согласилась принцесса с кажущейся серьезностью. – Энтиор действительно испуган и не хочет заставлять нас ждать. Обычно он собирается около полутора часов, а если готовится к балу, то два и более.

– Преклоняюсь перед такой любовью к себе, – чуть изумленно выдохнул Злат.

– Да, брат себя очень любит, и его любовь столь бескорыстна, что злиться просто невозможно. А его испуг – это ненадолго. Когда Энтиор поймет, что ты лично для него не опасен, тут же попробует затащить тебя в постель.

– Однако, – протянул Повелитель, по обыкновению откинувшись на спинку кресла. – У тебя дивная семья! Я давно уже так не развлекался. Ах, как горячо они обсуждали возможность моего устранения.

– Это на Совете-то? – вскользь уточнила принцесса, попутно быстро просматривая «Лоулендские новости».

– Да, я уже подумывал, не испугаться ли мне и, быть может, бежать без оглядки в Межуровнье, но, к счастью, их высочества решили пока сохранить мне жизнь. Какое благородство! – продолжал насмешничать Злат.

– Они просто слишком меня любят, – с легкой грустью признала богиня, откладывая газету.

– А разве может быть иначе? – проникновенно прошептал Повелитель и, пересев на диван, поближе к богине, коснулся ее ладони и нежно провел по ней пальцем.

– Наверное, нет, – задумчиво констатировала Элия, имея в виду свою силу.

– Помнишь, ты просила вчера, если будет возможность, навести справки о семье в ИК? – вновь неожиданно сменил тему Злат.

Элия кивнула и буквально затаила дыхание от предвкушения.

– Я не смог этого сделать. На информации лежит слишком высокий гриф секретности, – честно признался мужчина.

– Насколько же он высок, если это недоступно для тебя? – недоверчиво нахмурилась принцесса.

– Не знаю, я всегда читал в ИК все, что хотел, – разоткровенничался Повелитель. – А это? Возможно, она открыта только для самого Творца. И знаешь, что еще, если не задавать те вопросы, какие я пытался задать, о том, что данные есть, догадаться невозможно. Только уткнувшись в закрытые ячейки ИК, понимаешь, что это так.

– Как странно, – прошептала принцесса и поежилась. После слов Злата ей показалось, что в комнате заметно похолодало.

– Да, – совершенно серьезно отозвался мужчина, прищелкнув пальцами. – Я не сталкивался раньше ни с чем подобным. И твоя семья – они действительно странные. Что-то в них есть такое… Меня всегда боятся, иначе не бывает. Но узнают, если только я не стремлюсь к этому, очень редко. А они узнали, хоть и побоялись поверить в то, что увидели. Хотел бы я посмотреть, из чего сплетены их души. Расплеталочки могли бы…

– Это размышления вслух или угроза? – осторожно поинтересовалась Элия, понимая, что под безобидным словом «расплеталочки» Повелитель подразумевает высших демонов, распускающих структуру душ с такой же легкостью, как мастерица – вязание.

– Размышления, – без особой спешки оправдался Злат и иронично заметил: – Хотя, учитывая кровожадный настрой твоих братьев, наверное, пора заняться самозащитой.

– О, не бойся, мой отважный рыцарь, я не дам тебя в обиду, – проникновенно прошептала богиня.

Мужчина и женщина дружно расхохотались.

Конечно, Злат был очень интересен, но Энтиор… Зная себя, Элегор честно считал, что при виде холеного вампира не сдержится и начнет задираться. А ввязываться в очередную свару, усугубляя и без того натянутые до предела отношения до состояния крайнего противостояния, за которым последует неизбежный взрыв, бог не хотел. Всего по одной причине, не имевшей ничего общего с миролюбивыми порывами. В замке намечались семейные праздники королевской семьи, и на некоторые закрытые мероприятия герцог всерьез надеялся проскользнуть при помощи Лейма и Элии.

Поэтому, распрощавшись с приятельницей, герцог решил вернуться в свой замок и обсудить с управляющим кое-какие дела, до которых никак не доходили руки. Все равно Лейма раньше ужина от Бэль не оттащишь. И что за удовольствие подтирать сопли какой-то малявке? Сам герцог, схоронивший родителей несколько лет назад, усердно и регулярно благодарил Творца за отсутствие младших родственников.

Выйдя во внутренний двор, молодой бог решил срезать путь через ярусы Садов. Не так давно, после продолжительных уговоров Лейма и Элии (голос последней стоил Элегору ящика вендзерского), король Лимбер подписал бессрочное разрешение на посещение Садов для герцога Лиенского. Энтиор, пронюхав об этом, закатил папаше форменную истерику, но ничего, кроме зуботычины, не добился.

Беспечно шагая вдоль стены замка, чтобы не сталкиваться с суетящимися слугами, носящимися сломя голову между конюшнями, казармами и кухней, Элегор едва не наткнулся на кое-кого посерьезней. Незнакомый суровый мужик с совершенно непроницаемой физиономией, выражающей разве что бесконечный стоицизм, двигался ему навстречу. Судя по легкой рубашке, паре капель пота на лице и странным темным палкам с болтающейся между ними цепью в руках, он только что был чем-то серьезно занят.

«Небось какой-нибудь крутой дружок Нрэна, так что лучше не связываться», – решил для себя молодой бог и легко отодвинулся в сторону, уступая воину дорогу.

Безразличный взгляд желтовато-зеленых глаз мужчины скользнул по Элегору так, словно встречный был не богом, а какой-то букашкой из энтомологической коллекции. Впрочем, парень уже привык к тому, что такие «дубы» интересуются только существами своей породы, и не счел нужным обидеться.

Зато, видать, обиделся кто-то наверху. Небеса разверзлись, и на величественного воителя полилась какая-то светло-желтая жидкость. В воздухе повис запах ароматного бульона со специями.

«Вовремя я отошел», – решил герцог и приготовился делать ноги, пока мужик не решил на всякий случай порешить его как свидетеля позора. Численность слуг, носящихся по двору, как-то резко уменьшилась до нуля. Жизнь с чумными богами приучила людей к осторожности.

Но воин уже не обращал на юнца никакого внимания. Задрав мокрую голову, он внимательно оглядел раскрытое окно, из которого его окатили бульончиком, и процедил:

– Убью!

Проследив направление взгляда и моментально сверившись с хранящейся в памяти картой замковых покоев, герцог откашлялся и мужественно заметил:

– Не получится.

– Почему? – Желто-зеленые глаза снова уставились на бога сверху вниз. Цепь незнакомого оружия, готового к бою, слегка зазвенела.

Герцогу вдруг очень захотелось, чтобы его легкий и теплый эльфийский плащ стал не маскирующим одеянием, а плащом-невидимкой.

– Окна покоев принцессы Мирабэль. Принц Нрэн будет против.

– Очень дурно воспитанный ребенок, – процедил воин и, больше не обращая на собеседника внимания, пошел в замок.

– Да кто ж спорит! – от всей души согласился герцог и плутовато ухмыльнулся вслед мужчине.

И никто ведь даже не подумал о том, что все происшедшее не было очередной проказой маленькой принцессы. Она просто промахнулась! Небольшая клумба с цветами была разбита совсем рядом под окном. И частенько, если малышке из-за бдительных нянек не удавалось вылить еду в огромную напольную вазу, расписанную цветами и птицами, она пользовалась этим проверенным способом. А пищу, поддающуюся транспортировке, девчушка рассовывала по карманам и скармливала многочисленным зверюшкам в Садах.

Упруго шагая по маленькой тропке, вьющейся через ярусы Садов, герцог наслаждался прогулкой. Еще с тех времен, когда он, мальчишка, пробирался сюда тайком и играл в эльфийских разведчиков, волка-оборотня, лесных дридов, Элегора неудержимо манили Сады Всех Миров. Сначала это был вкус запретного плода, потом – просто любовь к многообразной красоте мира и возможность остаться наедине с собой. Иногда он встречался здесь с Элией, и едкие ироничные пикировки с богиней придавали еще больший вкус жизни, или вел задушевные беседы с Леймом.

Свежий пронизывающий осенний ветер дул герцогу в спину, ерошил непокорные черные волосы, вечно пребывающие в состоянии хронического беспорядка. Элегор давно уже не пытался придать им вид законченной прически. На это не способны были даже сильные заклятия Порядка, а вежливый совет Элии «остричься налысо» использовать почему-то не хотелось. Чуткие ноздри тонкого носа трепетали, ловя запах ветра, увядшей листвы, мокрых камней у ручья, воды. Настроение легкой печали неожиданно захлестнуло Элегора с головой, а он и не думал сопротивляться. Скоро, очень скоро осень уступит место буйной весне, а пока бог хотел остро почувствовать настроение заканчивающегося сезона. Задержавшись на минуту у огромного клена, он прикрыл глаза, впитывая ощущения всеми фибрами чуткой буйной души. И тут герцогу показалось, что в его настроение вплелась музыка. Легкий, чуть слышный отзвук гитарных аккордов. Еще несколько минут он ловил их, прежде чем сообразил, что аккорды звучат не в его голове. Кто-то очень точно уловил настроение бога и сделал его музыкой.

Следуя за летящей мелодией, Элегор двинулся вперед по мостку через ручей к небольшому павильону на поляне среди кленов. Небольшое строение всегда нравилось герцогу, потому что, благодаря несложному заклинанию, меняло цвет в соответствии с окружающей природой. Одно из окон павильона было приоткрыто, полупрозрачная штора тонкого кружева отдернута. Сквозь стекло герцог увидел Кэлера. Задумчиво полуприкрыв глаза, принц обнимал гитару. На столе валялись пара листков бумаги и карандаш. Тихо, чтобы не мешать минутам творения, герцог подошел поближе и замер, прислонившись к дереву.

После приключений в урбомире Сейт-Амри, где, если признаться честно, Элегор вел себя как несдержанный мальчишка и последний дурак, он проникся к принцу искренней симпатией, выяснив при тесном общении, что Кэлер – свой в доску мужик и вообще хороший бог. Нашлось у них и общее увлечение – музыка. Перед талантом Кэлера-поэта и музыканта юноша бесконечно благоговел, он мог слушать принца часами, да и любимый инструмент у них оказался общий – гитара…

Бог бардов прервал музицирование и, схватив карандаш, быстро набросал что-то на бумаге, потом потянулся куда-то вниз, вытащил бутылку и, глядя в окно, сделал основательный глоток. Заприметив Элегора, мужчина улыбнулся и приветливо махнул рукой:

– Привет, заходи, парень!

«Дела подождут!» – тут же решил бог, крикнул в ответ:

– Привет! – и ринулся к павильону.

Внутри оказалось неожиданно тепло: действовал пол с магическим подогревом. Кинув плащ на ручку мягкого дивана, Элегор сел напротив барда.

– Хочу сделать на Новогодье «Осенний сонет» для Элии, – без всяких предисловий бросил принц и снова взял гитару.

Элегор кивнул. Получив один раз в зубы за насмешку над способностью принцессы оценивать музыкальные шедевры и подробное разъяснение того, что «сестра, может, сама не играет и не поет, но хорошую музыку любит, понимает и умеет слушать, как никто», герцог больше не возникал. Да и желания подразнить Кэлера не было. Узнав принца получше, герцог имел только один серьезный вопрос: «Как такой классный мужик попал в семейку буйно помешанных извращенцев Лимбера?»

Но сейчас Элегор не задавался никакими вопросами. Откинувшись на спинку дивана, герцог слушал музыку, рождающуюся прямо у него на глазах под чуткими пальцами Кэлера. И творивший музыку принц совсем не казался вульгарным мужланом, которого интересуют лишь бабы, выпивка и жратва. Слетело все наносное, остался истинный Кэлер – бог бардов, покровитель поэтов и музыкантов. Зеленые глаза, подернутые мечтательной поволокой, лучились мягким светом романтики.

Приняв душ, вымыв голову с травяным шампунем, переодевшись в чистую льняную рубашку, плотные штаны из мягкой кожи и пристегнув меч, Ларс отправился к Нрэну, чтобы рассказать другу о проделках сестры. Не то чтобы воина можно было назвать ябедой, но он считал, что маленькие принцессы должны строго придерживаться кодекса поведения, в который не входит орошение гостей замка бульоном. А если означенные принцессы кодекса не блюдут, то обязательно должны быть наказаны. Для таких, как Ларс, слово «должен» было куда больше, чем просто слово.

Желтокожий, как лимон (Ларс и сам одно время держал таких), слуга Нрэна проводил его в комнату отдыха. После утренней тренировки принц вместо обычного посещения библиотеки решил расслабиться. У него из головы никак не шел зловещий гость Элии. Бог ревновал до умопомрачения и ничего не мог с собой поделать. Поэтому, сделав маленькую уступку собственному настроению в честь начавшихся семейных дней, принц отправился в комнату отдыха.

Накинув черный, расшитый золотом халат, расположившись на огромном янтарном эндорском ковре среди множества разнообразных подушек, он курил кальян. Один вдох дикой смеси трав, собранной в нескольких сотнях миров и смешанной по личному рецепту Нрэна, свел бы с ума любого завзятого токсикомана, ну, а богу войны он просто помогал немного расслабиться. Музыкальный кристалл на резном столике в углу наигрывал тихую мелодию. По левую руку от принца стояло блюдо с кувшином вина и солеными орехами.

Кивнув другу, Нрэн молча указал рукой по правую сторону от себя и протянул мундштук.

Ларс сел, затянулся и спустя некоторое время промолвил:

– Твоя сестра из окна вылила на меня бульон.

– Элия? – ошарашенно выдохнул Нрэн. Он всегда считал, что принцесса готова на все, чтобы привлечь внимание понравившегося мужчины, но не таким же образом!

– Нет, – недоуменно глянув на друга, Ларс коротко пояснил. – Не кузина, сестра.

– Бэль, – мрачно констатировал принц и тяжело вздохнул.

– Ты ее выпорешь? – уточнил воин.

– Не знаю. Элия против того, чтобы я шлепал Бэль, – нахмурился Нрэн.

– Нельзя слушать мнения женщин в вопросе воспитания детей. Они мягкосердечны, – посоветовал Ларс, снова затянувшись.

Принцу показалось забавным, что кто-то еще может счесть Элию мягкосердечной, и он улыбнулся одними уголками губ.

– Сестра говорила, что надо объяснять Бэль, в чем она не права, где поступила плохо, а порку девочка будет воспринимать как ничем не мотивированное избиение. Впрочем, я все равно шлепал, не помогает. Она отлежится и снова начинает хулиганить.

– И делает то же самое? – подозрительно спросил Ларс.

– Нет, придумывает что-нибудь новое, – скорбно вздохнул Нрэн. – Если она не катается на люстре, то рисует на обоях, выпускает у Энтиора зверей, стреляет в послов из лука, лазает по деревьям, катается по перилам, мажет клеем стулья, пытается обрезать волосы или напялить штаны…

– Да-а, – Ларс повторил его вздох, воин начинал считать сестру друга настоящей малолетней преступницей. С такими проблемами в воспитании он никогда не сталкивался. Мальчики обычно сразу понимали язык кулака, а девочки никогда на его глазах не выкидывали ничего подобного.

– А Элия была такой же? – наконец спросил воин.

– Нет, – горько улыбнулся бог, крутя в пальцах орех. – Она всегда была настоящей леди. А если проказила, то никто не мог доказать, что она виновна.

– Познакомь меня со своей кузиной, – попросил Ларс.

Орех рассыпался в прах под внезапно сжавшимися пальцами бога войны. Внимательные ревнивые глаза с каким-то отсветом безумия уставились на друга. На секунду Ларсу показалось, что Нрэн его сейчас убьет, но потом янтарный свет потух, и принц сказал почти безразлично:

– Хорошо, на балу познакомлю.

Все равно, если сестра решила что-нибудь или кого-нибудь получить, она от своего не отступится – это Нрэн знал наверняка. Просто пока не догадывался, что попал в число тех, которых величают словом «кто-нибудь».