Текст книги "Книга для тех, кто любит выпить"

2. Из «радикально» – в «приемлемо». Появляются люди, которые говорят, что им не нравится курение и мешает дым, ученые активно изучают последствия курения. Основная масса все еще крутит у виска и с наслаждением затягивается.

3. Из «приемлемо» в «разумно». Пользу воздержания от курения подтверждают эксперты – и дым сигарет с ментолом теряет былой флер.

4. Из «разумно» в «стандартно». Все больше людей не курят. Курение перестает поощряться обществом.

5. Из «стандартно» в «действующую норму». Подтягивается закон. Запрещают курить в общественных местах. Никогда не забуду свое удивление, когда я шла по Токио в две тысяча седьмом и курила, ко мне подошел полицейский с карманной пепельницей, куда попросил затушить бычок.

Помню две тысячи восьмой, я прохожу практику в ЮНЕСКО и живу в Париже, а там нельзя курить в клубах и ресторанах. Большей глупости я и представить не могла: как это – выходить в мокрый снег покурить посреди ночного веселья? Я не верила, что этот закон продержится хотя бы год. В Европе это была действующая норма, в России – все еще радикально. Сегодня, в две тысячи двадцатом, в России радикально – прикурить в ресторане.

Возьмем современную прозу, роман Гейл Ханимен «Элеонор Олифант в полном порядке». Главная героиня делится, как проводит выходные:

«По пятницам после работы я не сразу иду на автобусную остановку, а сначала направляюсь в супермаркет “Теско” за углом и покупаю пиццу “Маргарита”, немного “Кьянти” и две большие бутылки водки “Гленз”. Когда я прихожу домой, съедаю пиццу и выпиваю вино. Потом добавляю немного водки. В пятницу мне много не надо, лишь каких-то пару глотков. Обычно в три часа ночи я просыпаюсь на диване и бреду в кровать. Оставшуюся водку выпиваю в течение выходных, растягивая на два дня так, чтобы не быть ни пьяной, ни трезвой. Время до понедельника тянется долго». Эта девушка запивает темное прошлое (осторожно, спойлер!): родная мама пыталась сжечь ее заживо. Но когда мы читаем про досуг героини, нам не приходит в голову, что она что-то там запивает, мы не возмущаемся и не хватаемся за волосы, не делаем поспешных выводов, счастлива она или нет. Как та же героиня рассуждает о вреде курения? Это вредно и дорого, поэтому она не курит. Но почему же тогда наша мисс рассудительность пила? Ведь алкоголь не уступает сигаретам в дисциплине «телесный ущерб» и уже точно стоит намного больше.

Кое-что, конечно, до нее, как и до меня, доходило: «До недавнего времени каждый раз, когда эмоции, чувства грозили выбить меня из колеи, я заливала, топила их. Это позволяло мне существовать. Но теперь я начинала понимать, что нуждаюсь, хочу чего-то большего». Все, что, нам кажется, помогает испытать спиртное, возможно только без него. Только когда эта мысль по-настоящему доходит от тебя, ты освобождаешься.

Сегодня Голливуд воспевает пьющих женщин. Когда-то с сигаретами было так же. Производители подумали и решили, почему бы им не расширить целевую аудиторию за счет дам. Приплатили популярной актрисе, она вышла в центр города и закурила. Шок, сенсация, папарацци, статьи. Зарождающийся феминизм подхватил: захотим и будем. И курить тоже. И вот в черно-белом кино уже красиво пускают колечки пухлые предположительно красные губы. Надо признать, дым воистину кинематографичен. А когда людям массово поплохело, решили, что сигареты – не то, что стоит прославлять. И сегодня тонкая сигарета в галочке наманикюренных пальцев вызывает скорее сочувствие, чем возбуждение.

Но история повторяется с алкоголем. Успешной женщине вдруг стало положено расслабляться с вином (сериал «Хорошая жена»), веселушка шалит под бокальчик (Бриджит Джонс), городские штучки ищут любовь в ресторанах и барах (сериал «Секс в большом городе»). Бокал в ухоженной руке стал символом отнюдь не депрессии или безысходности. Причем выпивающий мужчина в кино жалок или несчастен, сильный герой не сидит по вечерам с бокалом вина, а пиво с дружками не окрашено в ореол привлекательности «хочу так же» или «хочу такого же». Но с женщинами все наоборот.

Если в кадре пьет мужик – у него проблемы. Если женщина – она собралась хорошенько повеселиться. И женщина эта успешна и привлекательна. Популярное кино последних лет создало клише: девушка (зажатая, заумная или слишком скромная) напивается, спит с незнакомцем, а потом у них случается любовь. Посыл такой: алкоголь помогает выйти за рамки повседневности, сбросить оковы предрассудков и увидеть то, на что мешают обратить внимание ограничивающие условности. Хочешь показать героя в новом ракурсе – дай ему напиться. Выпей, расслабься – звучит заманчиво. Гораздо заманчивее простого шага подумать, из-за чего ты вообще напрягаешься.

Все мои любимые киношные героини пьют. Это женщины с чувством юмора, классной работой, небанальной судьбой, это женщины, с которыми хотелось бы посидеть в кафе, да что уже там, пропустить пару бокальчиков вина или надраться в хлам.

У Кэрри из «Секса в большом городе» нет проблем с алкоголем, пару раз она перебирает, но норму свою знает и почти никогда не оказывается в неприятном положении. Кэрри – идеальный алкоголик, голубая мечта любого выпивохи, на которую так хочется уповать: есть же люди, пьют, и нормально все у них, почему же мне надо отказываться от сей радости? Хотя все ли так нормально в жизни Кэрри?

Бриджит Джонс так вообще очаровашка, и ее алкогольные передряги показаны столь умилительно и задорно, что тебе не становится не по себе, когда она, к примеру, спит с незнакомцем. Нет, истории Бриджит – это истории, которые хочется пересказывать и при этом очаровательно хихикать, желательно, под ту же бутылочку игристого где-нибудь на диване с подругами. И если пока у тебя нет работы мечты и мистера «люблю-тебя-такой-какая-ты-есть», то винишко под танцевальный хит испить-то можно хотя бы? Привлекательней мифа о сильной и уверенной женщине с бокалом может быть только миф о творческой богеме, которая немыслима без выпивки. Нам продают красивые образы, но вот что я вижу, когда подхожу к ним поближе. Я вижу молодую мать-одиночку. Вижу писателя-неудачника, сидящего на шее у брата. Модную журналистку, чья карьера вот-вот разрушится. Бизнесмена, который не знает, что хочет от жизни. Домохозяйку, которая ненавидит мужа, но не хочет себе в этом признаться.

И что-то ни одного счастливого лица с искренней улыбкой.

Карина

Когда стокилограммовая подруга, наворачивая макароны со сливочным соусом на моей кухне, пожаловалась, что боится умереть от еды, я даже не удивилась. Иногда я боюсь, что умру от алкоголя. Мне бывало так плохо от выпитого накануне, что я думала – все: тю, конец. Хотела ли я после этого бросить пить? Отнюдь.

Страх смерти, казалось бы, неплохая мотивация. Но у нее есть хороший контраргумент, который подталкивает к новым загулам: лучше жить меньше, да лучше. А кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет. И как против этого попрешь? Как тут не соблазниться? Эх, да пошло оно все, я хочу, чтобы было классно прямо сейчас, я сгорю как спичка, как до меня сгорало много вовсе не плохих людей. Мотивация из негатива способна сдержать тебя лишь какое-то время, она слишком быстро выветривается, слишком призрачна в минуты сомнений, когда перед тобой картины радости и веселья. Только поняв, что очаг нарисованный, можно вырваться из круга с задорными пузырьками шампанских вин.

Мы с Юлей заменили страх на любопытство. И пока это работает намного лучше.

Раньше я разрабатывала формулы, как пить меньше, читала статьи про алкоголизм, чтобы убедиться, что они не про меня (конечно, не про меня!), пила побольше воды и ела сливочное масло. Я могла бы написать книгу «100 неэффективных способов не напиваться» и никогда не думала о самом эффективном: просто не пить.

И не то чтобы это был мой потаенный секрет. У каждой знакомой бывали случаи, когда казалось, что сейчас блеванешь собственной печенью. Перебарщивали. И ничего, как-то выживали, чтобы обсудить за бокальчиком вина варианты детокса. Со всеми бывает!

Со всеми бывает – любимая фраза любителей выпить. Наблевал на себя во сне? Со всеми бывает. Переспала с незнакомцем в баре? Со всеми бывает. Пописала на улице? Со всеми бывает. Постепенно грань приличного стирается. И оказывается, что каждый хоть раз в жизни, да опозорился пьяным, а если и нет, то нам, бравым поклонницам Бахуса, остается только показать язык и гордо удалиться.

Если бы ты сразу погружался в пучины похмелья, все забывал и валялся под заборами, было бы просто. Но ведь были и они, крутые моменты, счастливые моменты, когда ты пил в меру, не позорился, а, можно сказать, был увереннее в себе, чем обычно, остро и громко шутил, а наутро чувствовал себя сносно. Ради таких мгновений я была готова иногда и опускаться. До поры до времени, но готова. Потому что кто же может отказать себе в счастье?

Все мои близкие подруги любят выпить. Что я имею в виду? Что они, как и я, частенько не знают чувства меры. Могут напиться так, что на следующий день не будут помнить, что же произошло. Могут чудить и попадать в различные приключения. Все эти женщины из благополучных семей, получили высшее образование, часто не одно. От них не пахнет водкой по утрам, и они тоже растят детей и не пропускают работу. Пока я функционирую в социуме, пока он меня не осуждает, я буду оправдываться этим «со всеми бывает», когда наливаю вечером бокал вина, в который может уместиться бутылка.

Что еще подбадривало меня, когда я думала, что пора притормозить? Теория относительности. Например, когда я училась в старшей школе, у нас была знакомая. Ее воспитывала бабушка, которая девочкой весьма тяготилась. Настолько, что могла выгнать из дома. Та девочка носила бутылку водки в сумке. И вот относительно нее, я считала, у меня все в порядке. Все в порядке, пока я не ношу бутылку водки в сумке и не прихлебываю средь бела дня. Прекрасное мерило собственной адекватности.

Другая любимая фраза – «мне надо выпить». Мы слышим ее в кино и от подруг, которых бросил парень.

– Ты не представляешь, что случилось, мне надо выпить.

– Отец умер, мне надо выпить.

– Меня уволили, мне надо выпить.

– Мой ассистент меня обокрал, мне надо выпить.

Я закрываю руками глаза, но у меня нет двух дополнительных конечностей, чтобы заткнуть уши.

Юля

В детстве меня сильно раздражало, когда мной восхищались, потому что я была ответственным ребенком. Мне наивно хотелось, чтобы меня любили просто так. Но на всякий случай я училась на «отлично».

Свой четырнадцатый или пятнадцатый день рождения я отмечала дома. Были одноклассники и пара друзей не из школы. Мы освободили прозрачные напитки из темницы вешалок и секретно поднабрались, но впереди была торжественная часть с тортом. Тогда напиться еще не было чем-то стыдным, я бы сказала, что это даже приветствовалось, считалось показателем крутости. А я везде должна была быть самый крутой! К моменту, когда мы сели за праздничный стол, я и правда от себя тащилась благодаря его величеству спирту.

Когда мы вышли из комнаты и расселись за столом, когда выключили свет и папа внес торт, когда все пели «С днем рождения» и от меня требовалось только встать и задуть свечи, я… встала, но споткнулась о собаку и упала под стол. Тишина, все испуганно смотрят туда, где должна быть, дуть и загадывать я. Но видят только мою руку, шарящую по столу в поисках опоры. Приняв неверное решение, рука вцепляется в скатерть, я пытаюсь встать, тащу на себя всю посуду и ржу. Мне было почти так же смешно, как паршиво на следующий день.

Утром я написала папе письмо о том, как мне стыдно, что я напилась. Не знаю, прочитал ли он его, но мне ничего не сказал.

К кирпичам «свобода» и «страх» добавилась неровная глыба «стыд».

Фильмы, которые мы тогда смотрели, пропагандировали равенство веселья, алкоголя и любви: все «Американские пироги», «Не грози централу…» и прочие «Детки».

С самого начала алкогольной карьеры мне нравилось чувство опьянения. Мне нравилось так, что хотелось еще и еще. Во-первых, я чувствовала себя крутой. Почему? Потому что мне так говорили. Ого, крутая, смотри, сколько пьет. И еще особенный кайф для меня был в том, чтобы балансировать между образом отличницы и плохой девчонки. Помню, как на той вечеринке я хотела выпить воды, но мне попалась водка, которую я запила джином, только потом – водой. Стаканы беспорядочно стояли на столе, в пьяном угаре было трудно угадать их содержимое. Эта история казалась веселой, и мы потом ее весь год пересказывали друг другу.

Когда знакомишься с человеком, в какой-то мере оцениваешь его по шкале «насколько весело с ним пить». Вот недавно я подружилась с писательницей. Молодая и интересная, да еще и любит то же, что и я. В том числе алкоголь. И что же? Да, она еще не каталась в забытьи по асфальту, но и подруга она все-таки новая. Зато другие признаки нашей секты налицо: чувство стыда за прошлый вечер, когда она немного перебрала, и бесконечные извинения.

Чувство стыда. Ничто не сравнится с этим тяжелым железным блином, который придавливает, как только я открываю глаза на следующее утро. Особенно когда не помню все детали вечера. Не помню, когда начались провалы в памяти. Но однозначно только одно: если я чего-то не помню, значит, я делала что-то такое, что мой мозг предусмотрительно постарался стереть. И мне должно быть стыдно. И мне стыдно за то, чего я не знаю. Правда, другие участники событий трогательно мне об этом напоминают.

Карина

Когда мне хочется выпить, я пишу. И хотя писатель у нас Юля, я каждый вечер присылаю ей дневниковые записи для этой книги. Приятно чувствовать себя соавтором хотя бы чего-то, потому что автором собственной жизни я явно быть перестала. Да и была ли когда-нибудь?

Я пишу о том, как отдалилась от отца и детей, а особенно – от Сережи. Как понимаю, что без легкого опьянения люди рядом меня уже не радуют. Да что там, они меня откровенно бесят. Но Юлю это не устраивает, она просит начало истории, прежде чем мы перейдем к кульминации, к настоящему, поэтому я так часто вспоминаю прошлое.

Думаешь, мне так уж хочется вываливать все эти подробности про свою мать? Вспоминать каждый случай, когда было больно? Да, я пару раз посылала Юлю на три буквы и была готова снова сесть в мягкое облако пьяного тумана. Но мне не хотелось признавать, что я отрицаю прошлое. И если честно, мне оно опостылело. Опостылело держать все в секрете.

– Слушай, цепочка «прошлое – настоящее – будущее» наполнит тебя надеждой. Человек, который не может связно рассказать свою историю, который отказывается от прошлого и не представляет будущего, никогда не почувствует собственную значимость.

– Но я четко вижу свое будущее… при чем тут я?

– Если ты не можешь видеть собственную жизнь в развитии, если у тебя нет прошлого, тогда ты не герой увлекательного квеста, а бутафория, дерево из картонки на заднем фоне.

Но на такую роль я не согласна даже за бутылку вина, хотя так исправно ее играю. Ведь про маму не знает даже мой муж.

И я снова беру в руки шоколадную плитку, закрываю глаза и вспоминаю…

В четырнадцать лет мне очень хотелось иметь парня. Казалось, весь мир был влюблен, кроме меня.

У маленькой Карины было еще несколько проблем. Я переживала, потому что ссорилась с подругами. И хотя я сторонилась близости или именно поэтому, от друзей и наших отношений мое настроение зависело критически сильно. Однажды один из них не пришел в школу – это была первая смерть в моей жизни и еще одна проблема, которую, казалось, нереально решить.

Но больше всего я переживала, что не с кем поделиться.

У нас в семье было принято дразнить за слабости. Когда тебя за больное место чешут близкие, становится невыносимо. Лучше страдать молча, охраняя свои болячки в надежде, что они зарастут сами.

Все это было забавно, учитывая главную слабость мамы и миллионы способов избегать этой темы. Я научилась скрытности, наблюдая, как папа ее прикрывает. Он говорил друзьям «она устала», заказчикам – «она заболела», родственникам – «я поцарапался об ветки в походе» и моим учителям – «да, Карина уже поела». Я могла придумать объяснение чему угодно за пять секунд. Но не только потому, что у меня был хороший пример. Просто никому нельзя было рассказывать про то, что происходит дома. Никто не поверит, а кроме того, должно быть стыдно. Отец шептал мне, когда укладывал спать: «И ведь никому не расскажешь, и ведь никому не расскажешь». А мне хотелось дать ему пощечину. Прямо как делала мама после пары бутылок. Все, что я хотела услышать, это «извини, я виноват, что выбрал такого партнера, ты не должна страдать из-за моего выбора».

Неудовлетворенная необходимость в том, чтобы люди признавали ошибки и корили себя, как это делала я, будет преследовать меня долгие годы.

Потом у меня появился-таки первый парень. Он угощал меня и подруг коктейлем «Б-52». Девочки дразнили нас, приставляя к моему имени его фамилию. С парнем я рассталась.

Страх, что мама напьется и убьет папу или себя, всегда был со мной: с сознательного возраста и до дня ее смерти. В старших классах я освоила новую привычку: пить каждые выходные. Но страх не испарялся ни с алкогольными, ни с сигаретными парами. И все же подростковый период с его проблемами как-то делал страх жиже, разгонял по углам. К тому же мы тогда редко виделись с родителями из-за разных графиков и не особенно проводили выходные вместе. Острым моментом оставались праздники или домашние посиделки, когда к родителям приходили гости.

Разговоры с папой на эту тему периодически поднимались, но сводились к тому, что мы ничего не можем поделать. «Зашивать» маму насильно нельзя, потому что она может умереть, а сама она проблему никогда не признает. В те годы я еще безоговорочно верила папе и смирялась с нашим бессилием.

Когда я училась в институте, папа часто спрашивал, может, им развестись…

Юля

Проводить досуг определенным образом, то есть выпивать и идти в ночные клубы, стабильно и регулярно я начала в старших классах. Жила я тогда с родителями за городом, а училась в центре Москвы, на Арбате. Там же, недалеко от моей школы пустовала квартира, где я с подругами зависала на выходных или после школы. Мы покупали дешевое вино в картонных коробках или пили водку с апельсиновым соком.

Самое интересное происходило до и после собственно ночных клубов. «До» мы устраивали оргии: доставали старую мамину одежду из шкафа (она казалась нам невероятно смешной), наряжались и танцевали. Музыкальный ряд подбирали соответствующий: Ветлицкая, «На-на», «Руки вверх» и иже с ними. В процессе, если не было мальчиков, а подогретые вином или водкой девочки хотели страстной любви, мы целовались друг с другом. После чего красились и шли в ночной клуб. Каждая из нас мечтала познакомиться с кем-то невероятным.

Иногда нам это даже удавалось, и мы притаскивали новых знакомых на ту квартиру. Сколько раз нас могли убить там же, в той самой квартире, или тупо ограбить? Слабоумие и отвага – верные спутники пьяных девиц.

Самое страшное, что когда-либо с нами случалось? Как-то парень решил стащить мобильный из заднего кармана моей подруги прямо посреди танцпола. Только он не знал, с кем связался. Выглядела она пухляшом, но силы была немеряной: схватила его за руку своей, обманчиво мягкой снаружи и твердой внутри, и смотрит, мол, ну, что дальше?

В те годы у нас не было не только мозгов, но и похмелья. С утра мы заваривали на всех «Доширак» и обсуждали, кто вчера, что, когда и с кем. И эта часть мне нравилась даже больше танцев.

По школьным будням мы практически не пили, если не было какой-нибудь особенной оказии. Я думала об алкоголе как о чем-то равном счастью: любой праздник, тусовка или поездка для меня были немыслимы без выпивки. Уже тогда начались провалы в памяти. И утром на кухне я все чаще говорила подругам: «Правда? Я так сделала?»

Уже в институте однажды я допилась до того, что с утра открыла глаза и воскликнула: «Да я молодец! Вчера вела себя прилично». Бодрая и уверенная в том, что помню все, а поэтому довольная и, можно сказать, счастливая, отправилась на кухню. Там меня ждали друзья.

– Как круто, что я вчера не напилась!

– Ты не напилась? А кто бросал туфли со второго этажа?

С туфлями у меня и правда выходила беда. Я любила скидывать их в клубе и возвращаться домой босиком.

После той ночи я уже никогда и ни в чем не была уверена и на всякий случай извинялась перед друзьями заранее. А извиняться было за что. Я разбалтывала их секреты, портила мебель и прочее нажитое, терялась сама или теряла других. Ссоры на почве того, что я много пью, были с каждым из моих близких друзей, а кто-то и вовсе переставал со мной общаться.

Что бы я отдала, лишь бы вспомнить все забытое под алкоголем? Довольно многое. Кажется, я не помню треть жизни. Я спускаюсь в подвал памяти и со страхом понимаю, как много там пустых пролетов, как много стерто и не вспомнится уже никогда.

Интересно, куда улетает мозг, когда выключается? И существует ли где-то некий лонж, где тусуются пьяные воспоминания?

В мою шестнадцатую весну подруга рассказала про вечеринку, которую устраивали для поступивших в МГУ, МГИМО и еще каких-то вузов. Сама она туда не пошла, ну а я позвала одноклассниц. Это был клуб «Дефиле», первый клуб, в который я попала в Москве, и после первого удачного опыта мы стали ходить именно туда, пока его не заменили «Инфинити», «Биклаб» и прочие «Арэнби кафе».

Мы с девочками кинули сумки в центр и, словно племя вокруг костра, танцевали вокруг своих драгоценностей. Тогда еще не придумали бодикроссов. Когда началась какая-то развлекательная программа и все орали (к примеру: «МГУ филфак!»), мы сцепились руками, как в танце сиртаки, и закричали: «Десятый “В”! Десятый “В”»! И столько было в этом гордости и подросткового счастья. Мы попали на тусовку, нас пустили в ночной клуб.

Дальнейшие наши попойки приобрели некоторую регулярность. Мы встречались у меня на квартире, выпивали и бесились. К моменту, когда выходили в клуб, надо отдать нам должное, многие уже трезвели и отпаивались водой. А кто не отпаивался, кому было плохо, тот оставался дома спать. Иногда среди ночи он восставал и присоединялся к нам.

Иногда вечеринка была столь хороша, что мы оставались дома и не ходили ни в какой клуб. Но, признаемся, это была редкость, мы были молоды, мы хотели пить и танцевать и жаждали, чтобы при этом нами любовались.

Карина

Все мысли, вывороченные на бумагу, кажутся глупыми и мелкими. Ты как бы проверяешь себя, что на самом деле в голове на этих плечах, и картина выходит похожей на детский рисунок. И все равно я почему-то исправно веду дневник, словно мне за него платят.

Юля говорит, что записывает все случаи, когда хочется выпить, чтобы понять, что ей хотелось на самом деле. И если Юле алкоголь помогал найти силы на «отдых», то мне однозначно скрашивал домашние дела. Вечерняя уборка и мытье посуды потеряли былой флер, как только ритуал с бокалом вина и зажигательной музыкой был нарушен. Прямо волшебный эликсир «Вера в себя». Если бы я была виноделом, именно так бы и назвала марку. Как еще никто не додумался выпускать «Уверенность» или «Привлекательность»?Например, я положила детей спать и понимаю, что мне надо почитать книгу или послушать очередной вебинар о том, как найти свое призвание и добиться успешного успеха. Сил нет, но есть бутылочка вина. На ней удается все, и еще сверху: гигабайты глупых роликов, мемы и реалити-шоу.

Теперь мне не удается ничего, и я иду ложиться спать с детьми. Когда я выношу мусор, меня тошнит от количества шоколадных оберток. Бутылка уступила место двум проблемам: веса и самоопределения.

Какого черта я вообще смотрела те дурацкие вебинары? Почему никто не рассказывал, как божественно просто высыпаться? И если мне не нравится моя жизнь, то чего я вообще хочу?

Когда я слушаю людей, составляю о них мнение, и мне кажется, что мой внутренний мир гораздо богаче и ярче, что я умнее и тоньше чувствую жизнь. А когда выбрасываю вот это вот все на бумагу, то понимаю, что не умнее и не тоньше и что я всю жизнь думаю о себе гораздо лучше, чем есть на самом деле.

С трезвой жизнью это озарение пришло сначала не насчет душевной организации или умственных способностей, но насчет лица и тела. В собственной голове я была все той же молодой привлекательной девочкой, в реальности оказалась женщиной с лишними килограммами, первыми морщинами и самым тяжелым на свете похмельем. Причем я так привыкла к головным болям, тошноте, постоянному желанию спать и усталости, что даже удивилась, что они исчезли, когда перестала пить. Я даже посчитала это предательством. Так вот как на самом деле чувствуют себя все эти улыбающиеся люди с плакатов здорового образа жизни?

Юля

Первый признак того, что на вашей алкогольной дорожке что-то пошло не так и не туда, – вы начинаете пить один, вы начинаете пить, когда вам плохо. Как я начала пить одна? После развода. Потому что плохо мне было довольно долго, если не практически всегда. А когда было хорошо, я знала только один способ усилить это состояние. И он лежал на дне бокала с вином и игристым. Да, у меня уже были большие проблемы с алкоголем, я теряла контроль и память, но все это случалось на вечеринках.

Я никогда не видела, чтобы люди пили по будням, у меня дома не было такой привычки. Алкоголь всегда был праздником, всегда чем-то экстраординарным, бокал за обедом или кружка пива перед телевизором были мне неведомы.

Когда я оказалась с детьми одна, вечеринок стало меньше, а вечеров с подругами и вином – больше. Я часто не могла куда-то пойти, и праздник приходил ко мне сам. Поэтому я к празднику готовилась и стала покупать домой алкоголь, чего раньше никогда не делала. И если гости не приходили, а праздника по-прежнему хотелось, я радовала себя, как могла. Начиналось с бокала вина за обедом или ужином, чтобы плеснуть краски в будни, заканчивалось тем, что меньше бутылки одна я выпить просто не могла. Я до сих пор с недоумением смотрю на роскошные домашние бары, где есть и крепкое разнообразие, и полные винные шкафы. Винные шкафы мне противопоказаны, мне просто нечего будет в них хранить. Если у меня дома есть алкоголь, я всегда буду думать о том, что у меня есть прекрасная возможность неплохо провести время в компании моей самой лучшей подруги – бутылки. А после выпивки дети как-то веселее укладываются, сказки читаются громче и засыпается слаще. Пока тебя не настигнет утро.

Вечера, когда Саша, также известный как бывший муж, забирал детей, были созданы только для одного – выпить. Я ждала не выходных и не отдыха, я ждала, когда же наконец я смогу напиться и никого не тревожить.

Когда я пью одна, речь не идет о красивых бокалах или смаковании. Элеонор Олифант пила водку из любимой кружки. Я наливала полный бокал вина туда же. Кто-то прячет бухло во фляги, бумажные стаканчики или термосы.

Кроме этого, как профессиональные обжоры знают три тысячи способов похудеть и еще больше диет, так алкоголик сведущ во влиянии спиртного на организм. Я знаю миллионы способов избежать похмелья, к которым никогда не прибегала или они мне просто не помогали. Я знаю, что и как нельзя смешивать и какие химические процессы происходят в организме под воздействием этилового спирта. Если вы гуглите «как бросить пить» или «как избежать похмелья» не для того, чтобы написать про это статью, добро пожаловать в клуб.

Итак. В молодости я никогда не пила с тоски и никогда не пила одна. Как только я взялась за бутылку в одиночестве, считай, повзрослела. После развода мне просто хотелось хоть иногда чувствовать себя счастливой, чувствовать беззаботный привкус молодости и снова надеяться, что жизнь приготовила для меня что-то необыкновенное.

Так оно и было. Жизнь приготовила мне страшное похмелье.

Когда я еще жила с мужем, мы серьезно расстраивались, если приходилось куда-то ехать за рулем и выпить из нас мог кто-то один. Что за праздник, когда нельзя пить? Это было мукой и расстройством. Праздником для нас был алкоголь, а не люди. Я не знала способа повеселиться приятнее, чем испытать опьянение. Я не могла себе представить, что можно поехать отдыхать и не пить. Это казалось мне нелепым оксюмороном. Да что я говорю, до сих пор кажется, ведь я еще не съездила ни в один трезвый отпуск, да и не пью только несколько месяцев. Но сейчас я хотя бы представляю, что неплохо провести время можно и трезвой. Важно только, с кем, и еще важнее, что вы при этом будете делать. Сколько трезвой радости в этом году я для себя открою?

Пока лидируют веселье с детьми, массаж, фильм, сериал и еда. Для наглядности такой же список я составлю в конце года и этой книги. Я не исключаю, что кинусь из одной зависимости в другую и раздобрею на центнер, даже избавившись от алкоголя. Карина говорит, что на своих шоколадках уже набрала. Но мне на это сейчас плевать. Я стала замечать вещи, которые мне приносят радость, и вспоминаю про них всякий раз, когда хочется выпить. Я вспоминаю снова и снова, что все, что я хочу от алкоголя, возможно только без него.

А эти пьяные ссоры и слезы? Как часто я пыталась вспомнить, что за глубокую обиду я вчера оплакивала или что за повод так неистово меня ранил, чтобы затеять разборку. И повод всегда только один – лишний стакан и стартовавшая программа самоуничтожения. У нее бывает несколько форм.

Она может заставить потратить все деньги, или проиграть их в казино, или угостить весь мир, даже если живешь от гречки до гречки, а зажарку из лука делаешь по праздникам.

Она может расшатать нервы до уровня, когда хочется уйти из жизни. Так пропитанные алкоголем мозг и нервы толкают к самоубийству.

Она может подводить к драке и унижению самых близких.

Или на пьяные, бесстыжие, бессмысленные слезы.

Карина

Трезвый рассудок суживает, анализирует, говорит «нет!»; хмель расширяет, синтезирует, говорит «да!».

Уильям Джеймс

Да, я плохо помню страшные и неприятные моменты. Зато хорошо – маму, остроумной и смеющейся каждый день. Смотрю на картины, которые остались после нее. Открывал ли алкоголь ее настоящую сущность? Вряд ли.

Но совершенно точно могу сказать, что в студенческие времена он открывал во мне звериные инстинкты. Мама всегда хотела сына, который бы продолжил ее дело. Но у нее родилась я и продолжила лишь пьяный позор. И художника из меня так и не вышло. Зато за художника вышла я.

У нас с мамой не только одинаковые коленки, лица и пальцы на ногах, но и одинаковое свинство.

Или оно вообще у всех одинаковое? Свинство, оно ведь не сразу из тебя выпрыгивает – оно медленно выползает, пока не посмотришь в зеркало, не вспомнишь прошлую ночь и не поймешь: вот она, полная свинья.