Текст книги "Смерть за левым плечом"

Глава 20

Не смерть, а жизнь есть испытание мужества.

Альфьери Витторио

В Северный замок мы уехали быстро. Отец оставался в окружении своих фаворитов и потенциальных наследников, а я принял на себя управление Северными провинциями.

Доходов эти земли давали не много, эти края небогаты, но так король не будет видеть меня и успокоится. К тому же, мать пошептала мне, что она вновь в тягости и это может отвлечь отца от меня.

В дороге я много читал присланные прежним наместником бумаги, и любовался пейзажами. Тихая супруга оказалась истинным сокровищем – вместе с помощницей доктора Майоса Элизия рукодельничала, читала травники, или рисовала на удивление искусные портреты.

Я заметил, что физические недостатки часто компенсируются развитием талантов. Так и моя жена подмечала все нюансы в выражении лиц и, глядя на ее наброски, я узнал много нового об окружающих меня людях.

На лице доктора Майоса, например, Элизия изобразила светлую печаль и ожидание будущей встречи. Лицо одного из охранников светилось любовью, а на следующем рисунке я увидел к кому – к хитренькой кошечке из горничных.

Некоторые рисунки Лиззи не показывала никому, убирала в красивую кожаную папку и запечатывала ее личной печатью. Я не стремился туда заглянуть, у каждого должно быть что-то для себя, но однажды попросил жену нарисовать меня. Элизия посмотрела на меня крайне серьезно, и черкнула на листочке:

– Не обидишься?

– Нет, дорогая, не обижусь. Я хочу увидеть себя твоими глазами.

Мы ехали по небольшой долине, почему-то лишенной растительности. Заняться было нечем – бумаги я прочел, а до замка оставалось часа три пути. Поэтому я сел поближе к окну и замер, позируя своей супруге, одновременно рассматривая ее. Лиззи похорошела, ее недуг прошел, на лице появился легкий румянец, и она улыбалась всякий раз, как видела меня. Я удовлетворенно вздохнул: выбор сделан правильно, быть женатым не так плохо!

Когда рисунок был закончен, Лиззи устало откинулась на подушки. Девочка тотчас подала ей стакан с водой и осторожно принялась вытирать лицо госпожи влажным платочком, одновременно слушая ее пульс.

Я неверяще смотрел на картон: в центре листа среди штрихов угля проступало мое лицо с выражением бесконечной доброты и терпения. Слева, то же лицо искажала мука, а за плечом маячила тень в черном капюшоне, скрывающем глаза. Я вздрогнул, заметив блеск лезвия и обреченность в своем взгляде. А вот справа, справа на меня смотрел человек, переживший утрату, опущенные уголки губ, легкие морщинки у глаз, и строгая печаль траурного наряда…

Я поднял взор на Лиззи и она, отстранив девочку, взяла картон из моих рук. Бережно касаясь краешка листа, уложила в папку, затянула тесемки и, разогрев воск на стекле светильника, приложила личную печать.

– Так ты предсказательница?

Лиззи покачала головой: нет.

– А кто?

Элизия написала на листочке несколько слов:

– Иногда я могу увидеть человека таким, каким он был, или будет, но я не могу изменить его судьбу.

– Так в этой папке твои рисунки-предсказания? – сообразил я

– Откроешь ее после того, как меня не станет, – четко вывела на листе принцесса.

– Лиззи? – я попытался стряхнуть мистический ужас, – ты хочешь сказать, что, будучи древним старичком, я открою сундук с твоими рисунками и буду вспоминать всех слуг и придворных, которые умрут за предыдущие пятьдесят лет?

Но Лиззи грустно улыбнулась и показала мне еще один лист: на нем хрупкая девочка сидела за прялкой в углу, узор на ее платье говорил о древнем северном роде. Рядом стояла женщина в наряде северной невесты, а дальше лежал комок, имеющий мало сходства с человеческим телом.

– Лиззи, – я взял в ладони холодные пальчики жены, обнял ее за плечи, привлек к себе на колени, – я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

Дверь экипажа тихонько стукнула – девочка выскользнула на ходу, оставляя нас одних. До самого прибытия я целовал и утешал Лиззи, говоря разные любовные глупости. Наконец она заснула на моих руках, а я бережно сцеловывал слезинки с ее ресниц и думал о том, что храброму сердцу этой женщины позавидуют и берсерки.

Глава 21

Эстель

Планы опять поменялись. В столице мы пробыли недолго, но жалеть об этом я не стала. В огромном дворце, полном народу, мне было одиноко. Даже пажи в цветах его величества пренебрежительно фыркали в сторону придворных немой принцессы, а уж дамы и кавалеры издевались еще более жестоко и изощренно.

Я старалась выглядеть серой мышкой, но мою близость к принцессе Элизии отметили, оценили и начали делать предложения. Приятная во всех отношениях дама остановила меня в галерее и завела ничего не значащую беседу. В ходе беседы она советовала мне рассказать Ее Высочеству сплетню, просила передать конверт, или коробочку с подарком.

Помня предостережения принца и доктора Майоса, я отказывалась от всего: не брала монет и подарков, отказывалась от угощений и приглашений на бокал вина. Тогда меня подняли на смех другим способом: известный волокита прилюдно упал на колено и признался мне в вечной любви. Я растерялась, но за спиной раздался сухой голос Его Высочества:

– Лорд Фат, вы делаете предложение придворной даме моей супруги? Я могу пригласить юриста заключить контракт прямо сейчас.

– Простите, Ваше Высочество, это шутка – лорд побледнел.

Видимо, женитьба на простолюдинке, пусть и придворной даме, его не привлекала.

– В таком случае, ваши извинения не по адресу, просите прощения у этой юной леди.

Кровь бросилась лорду в лицо, но он изящно раскланялся:

– Прошу меня простить, сударыня, это была глупая шутка.

Я, неожиданно ощутив поддержку принца и холодный гнев на этого пустослова, выпрямилась и заявила:

– Я прощаю вас, лорд Фат, хотя и сомневаюсь, что вы хотя бы раз в своей жизни шутили умно. Прошу простить, дамы и господа, но меня ждет Ее Высочество.

Развернувшись, я покинула гостиную раньше его высочества, нарушив этикет. Но утром, в день отъезда я получила два букета: один, из крошечных белых роз, перевязанных атласной лентой того же цвета, украшала написанная рукой принца записка: “Это было смело”.

Почему-то это короткое послание наполнило меня гордостью и смущением.

Второй букет, неимоверно пышный и вычурный, сопровождал конверт с письмом, в котором с выражением всевозможных чувств содержалось приглашение на рандеву в зеленую гостиную.

Прикасаться к этому безвкусному сооружению было страшно, а после прочтения записки еще и противно.

Как мне успели пошептать горничные, эта гостиная славилась своими потайными нишами, мягкими кушетками и несколькими входами. Немало юных дам впервые появившись при дворе, простились с репутацией на милых зеленых диванчиках этого зала.

Я поблагодарила добрых женщин за помощь и поделилась с ними сладостями, которыми меня угостила принцесса. Судя по всему, лорд Фат оправился от унижения и решил взять реванш, растоптав провинциальную выскочку. К счастью, мы уезжали, и до самой посадки в кареты я не отходила от Ее Высочества, опасаясь других злобных шуток.

Когда мы только прибыли в столицу, доктор Майос побывал в гильдии медикусов. Мрачноватое здание на центральной улице охраняли королевские гвардейцы, ибо Его Величество, как и Его Высочество, не желали терять подданных из-за болезней.

Там доктор подал заявку на сдачу экзамена от моего имени. А когда узнал, что мы вскоре уезжаем, сумел договориться о том, что я сдам экзамен ему и еще двум докторам, прямо в гильдии. Только сдача такого экзамена давала право оформить разрешение на работу.

Экзамены я сдала, причем самым неожиданным образом: в больницу при школе привезли роженицу, которая мучилась третьи сутки. И именно на ней мне пришлось показывать свое акушерское искусство.

Увы, дитя спасти не удалось, но все же диплом я получила, а вместе с дипломом и бумаги на статус придворной дамы. Впрочем, это давало мне не только статус, приравнивая к девицам благородного происхождения. К должности прилагался небольшой доход, которого едва хватало на положенные этикетом платья и украшения. И все же теперь я зарабатывала в месяц больше, чем мой отец в год.

Весь путь до резиденции Наследника я ехала с Их Высочествами в одной карете. Принцесса много рисовала, или рукодельничала, а принц читал бумаги. Их молчание было дружелюбным, рядом с ними, как ни странно, я отдыхала. А потом принц узнал, что леди Элизия рисует те странные рисунки, которые прячет в свою папку.

Я знала об этом уже давно. Просто однажды ночью, войдя по звонку, увидела, что принцесса оседает на стол, за которым сидит. Тогда я очень испугалась, но сумела привести ее в себя, сварить укрепляющий настой в камине. Потом леди Элизия попросила меня держать его наготове, когда она рисует. Так и повелось.

Природа по дороге в Северный замок меня интересовала мало. Но на стоянках я убегала подальше, в поисках целебных трав и мхов, а в пути читала травники, купленные доктором Майосом в столице. Северная природа отличается от южной и травы тут растут другие.

Глава 22

Тарис

Жизнь понемногу наладилась. Я ездил по провинции, осматривал скудные поля с каменистой почвой и бесконечные ряды сетей в удобных для рыболовства бухтах. А в замке меня ждала Лиззи, уютные комнаты с укрытыми шкурами полами и ее маленькая компания друзей, которых эта женщина сумела собрать вокруг себя, несмотря на немоту.

Отец, казалось, забыл о нас, чему мы были только рады. Я отправлял отчеты, налоги, получал копии указов и распоряжений и, в общем, наверное, был счастлив.

Незаметно подошел праздник урожая. Здесь его праздновали иначе, вместо пирога была большая корзина, в которую укладывались фигурки-талисманы, к которым привязывали ленты. Тянешь за ленточку и вынимаешь предсказание на следующий год. А вместо общей каши варился суп из двенадцати видов рыбы, морских гадов и водорослей. Но веселились точно так же: плясали, пели, играли в угадайки и догонялки, и расходились к утру, чтобы встретиться только следующим вечером.

Элизия вытянула фигурку беременной женщины и вспыхнула от удовольствия, мне достался книжник, но почему-то в черном балахоне. Слуги зашептались, но всем хотелось быстрее вытянуть свое счастье, а потому заминка прошла почти незамеченной.

Мне стало любопытно, что вытянет девочка, хвостиком ходящая за Лиззи. Оказалось, что она вытянула черную луну: черненый серебряный диск, половину которого занимал блестящий полумесяц.

– Что это значит? – спросила малышка у одной из статс-дам.

– Выбор дальнейшего пути, или серьезные перемены в жизни, – ответила пожилая и добродушная леди Гвиона, вдова одного из маршалов отца.

Девочка поблагодарила и отошла, спрятав фигурку в карман. На Севере фигурки с праздника урожая носили на поясе, как талисманы, а когда их становилось слишком много, оставляли одну – текущего года. Тогда и я осмелился подойти к леди Гвионе и спросить, что означает книжник в черном балахоне:

– Простите, Ваше Высочество, но эта фигурка означает вдовца, – шепнула мне леди, пряча глаза.

– Вы не ошибаетесь? – ледяная дрожь скользнула вдоль позвоночника, заставляя меня держать спину еще прямее.

Дама покачала головой и сочувственно поджала губы. Я упрямо нахмурился и тут же увидел парочку любопытных взглядов придворных. Заметив излишнее внимание к нашему разговору леди Гвиона постаралась изобразить улыбку и громко произнесла:

– Мне достался всего лишь серп, Ваше Высочество, он означает прибыль, полученную тяжелым трудом. Здесь, на севере, землепашцам приходится много работать, чтобы собрать урожай.

– А что означает рыба? – небрежно и громко поинтересовался я, делая вид, что разговор шел об общих значениях фигурок.

– Рыба означает богатство! – по-прежнему улыбаясь, отвечала леди.

Мы поговорили о символике праздника еще несколько минут. Уходя, я шепнул:

– Я попрошу вас никому об этом не говорить, леди.

Почтенная дама присела в реверансе и одними губами ответила:

– Клянусь.

Когда я возвращался к возвышению, на котором меня ждала жена, мне показалось, что холодная тень прошлого вновь скользнула вдоль позвоночника. Я улыбнулся супруге и тряхнул головой, прогоняя наваждение: не поддамся! Я уберегу Лиззи, и нашего малыша, если ему суждено быть!

Глава 23

Живой пес лучше мертвого льва.

Экклезиаст.

Королевский дворец

Огромный королевский кабинет погружен в полумрак, лишь в камине рдяным жаром дышат угли, освещая небольшой пятачок ковра. Король устало откинулся в кресле, распахнув камзол и, полуприкрыв глаза, смотрит в огонь. Королева, раскинув вокруг себя многослойную юбку, сидит на ковре рядом с креслом супруга, и ласково поглаживает его руки:

– Изар, не нужно так, ты изнуряешь себя, – в ее глазах тревога, а в голосе слышится участие.

– Данина, ты же помнишь, что было написано… – Его Величество мрачнеет, но не двигается, его высокий лоб прорезают глубокие морщины, брови смыкаются над переносицей.

– Помню, но ты забываешь, что это летописи, пусть и королевские, а летописи пишут победители, – Ее Величество вздыхает, стараясь говорить легким тоном.

Озвучить прописные истины, отвлечь от тяжких раздумий – вот сейчас ее задача.

Король выпрямился, строго взглянул на жену и процитировал:

– «Власть получил он, одолев мятеж,

Отца сослал, и море крови

Разлил по камню мостовой…

– Изар, – ласковые руки королевы прошлись по груди короля, – я все понимаю, но Тарис наш сын, почему ты считаешь, что это будет его мятеж против тебя?

– Потому что все к этому идет, Дана. Я слишком долго растил себе смену, а теперь молодые хищники не хотят ждать, пока лев умрет.

Король устало ушел в спальню, разогнав по дороге придворных и слуг, а Ее Величество помогла ему расправить одеяло и сидела рядом, пока он не уснул.

Эстель

Северный замок

Холодный ветер гудит в трубах очагов и в длинных неотапливаемых галереях. Небольшие комнаты, увешанные для тепла гобеленами и коврами, укрывают от стужи хрупкие человеческие тела, заставляя их жаться к огню и друг к другу.

Мы здесь уже четыре месяца. Принц занимается делами провинции, а леди Элизия создает уют в их покоях. Доктор Майос ворчит на стужу и подкрепляется травяным отваром с медом и перцем.

Он скучает по югу, и часто рассказывает мне, как мы вернемся к зеленым кипарисам и прогретым солнцем улочкам.

Мне некогда скучать – вместе с еще тремя придворными дамами я дежурю в покоях принцессы. Кроме того, я слежу за ее здоровьем, которое в этих холодных краях на удивление окрепло. И вместе с доктором оказываю медицинскую помощь всем живущим в замке.

Его Высочество редко замечает меня, зато северяне из охраны принцессы часто говорят любезности, приносят мне лакомства и небольшие сувениры. Сначала я очень смущалась и отказывалась от их даров. Потом леди Элизия объяснила мне, что в их краях очень почитаются ведьмы и вообще женщины, разбирающиеся в лекарском деле:

– Поэтому не стесняйся принимать их дары, Штерни, таким образом наши бравые парни хотят приманить к себе удачу.

В своих записках принцесса называла меня «Штерни», на ее родном языке так звучало мое имя. Я пообещала не гонять улыбчивых парней в меховых куртках, но напомнила, что замуж пока не хочу.

– Ведьму нельзя заставить выйти замуж, – написала леди Элизия, – иначе она потеряет свою силу, а напавший на нее – удачу.

Я очень обрадовалась этому, и с той поры иногда спускалась на первый этаж башни принцессы, чтобы посидеть с парнями у очага. На красавцев – северян набегали полюбоваться служанки, а иногда и горничные, появлялось сладкое медовое пиво и копченое мясо.

Сначала все сидели чинно, пели негромкие песни, напоминающие вой ветра и шелест волн. Потом, когда пиво ударяло в молодецкие головы, они принимались играть, прижимать разрумянившихся девушек и молодух. Я сразу уходила в большую комнату, служившую лазаретом.

Среди трав и инструментов легче думалось. Я не ощущала особой тоски по морю или солнцу, но вот маму, папу, сестренку и брата я бы очень хотела увидеть. Я старалась писать им письма каждую неделю и отправлять в почтовый день. Но распорядок дня принцессы описывать запрещалось, а в моей жизни особых событий не происходило.

Этим утром леди Эллизия почувствовала недомогание. Поначалу она списала его на полюбившихся ей ракушек, которых местный повар очень ловко готовил в легком соусе. Но когда она уснула прямо за столом, над неоконченным пейзажем, я пригласила доктора Майоса.

Осмотрев Ее Высочество, доктор поздравил миледи с зачатием наследника и принцесса расплакалась от избытка чувств. Мы принялись утешать госпожу, но она так рыдала, что доктору пришлось дать ей успокоительный отвар и сделать ароматический компресс из прохладной воды и лавандовых капель.

Сменившая меня дама принюхалась к аромату лаванды, висящему облачком над чашей для компресса, и радостно улыбнулась:

– Ее Высочество можно поздравить?

Доктор нахмурился и нехотя кивнул. А что было делать? Общество в замке было невелико и все новости разносились со скоростью лесного пожара.

Загасив почти все свечи, мы вышли и тут же столкнулись с леди Гвион, которая тоже желала быть в курсе недомогания принцессы. Говорить ничего не пришлось – леди отличалась проницательностью. Новость тотчас покатилась по замку снежным комом.

Когда из деловой поездки вернулся его высочество Тарис, весь двор гудел. По обычаю, об интересном положении супруги принцу сообщали придворные дамы вместе с доктором, но подступиться к хмурому наследнику никто не решался.

Однако все понимали, что и задержки извещения принц не простит. Тогда леди Гвиона придумала: взяла поднос с горячим мясом, супом и свежим хлебом и вручила его мне:

– Эстелия, ты и придворная дама, и доктор, тебе и сообщать, – а стоящие рядом фрейлины и пажи дружно закивали, им очень не хотелось попадать принцу под горячую руку – очевидно, что его поездка не удалась.

На подгибающихся ногах я вошла в кабинет, в котором уставший до серых кругов под глазами принц просматривал бумаги, даже не сняв шпоры:

– Добрый день, Ваше Высочество, хотите горячего супа?

Леди Гвиона угадала, его высочество был очень голоден: отложив бумаги, принц прямо через край чашки выпил суп и буквально проглотил пару кусков мяса. Потом откинулся на стуле, смерил меня взглядом и сказал:

– Слушаю вас, Эстель.

Я удивилась, что принц запомнил мое имя, но присела в книксене:

– У меня добрые вести, Ваше Высочество, ваша супруга понесла дитя.

Хмурое усталое лицо наследника разгладилось, было видно, что он рад такой новости, но что-то продолжало его тревожить. Тем не менее принц тотчас пошел навестить супругу, а после вручил мне шкатулку с красивыми сережками и кулоном на короткой цепочке:

– Это дар, положенный доброму вестнику, – сказал он, – а это лично от меня, – и поверх шкатулки лег кружевной шарф, расшитый по краю мелким жемчугом.

– Благодарю вас, Ваше Высочество! – я присела в реверансе, а принц продолжил очень серьезным голосом:

– Я очень надеюсь на вашу помощь, Эстель, сейчас принцесса очень чувствительна и уязвима, а я не всегда могу быть рядом, сберегите для меня ее и дитя.

Я храбро кивнула, хотя и не ощущала уверенности в своих силах, а принц, слабо улыбнувшись, отпустил меня.

Следующие несколько месяцев в замке прошли тихо: принцесса страдала от тошноты, но старалась не унывать. Доктор Майос наблюдал за ходом беременности и выдавал оптимистичные прогнозы.

А потом пришла весна. По весенней распутице принц все чаще отлучался из замка, наблюдая за подготовкой к севу. Ее Высочество скучала и, мучаясь недостатком свежего воздуха, выходила на крепостную стену. Я часто сопровождала ее и следила, что бы леди Элизия тепло одевалась и не стояла долго на одном месте.

К окончанию второго месяца весны пришел самый страшный день в жизни Северного замка. Накануне в замок прибыли купцы, привезли традиционные ткани, украшения, безделушки и сладости. Принца не было, а принцесса не хотела выходить из покоев, но настырный купчик передал шкатулку засахаренных фруктов с горничной к вечернему чаю.

Принцесса поела их с неожиданным удовольствием, угостила меня и всех придворных дам, скучавших в гостиной за рукоделием – принц увез с собой всех кавалеров, а смотреть на привезенные товары леди собирались утром.

А ночью я проснулась от рези в животе, кинулась в купальню и, очистив желудок, увидела в рвоте кусочки тех самых фруктов. Я съела совсем немного, не люблю сладости, но принцесса! Едва накинув халат, я бросилась к ее покоям и услышала в коридоре жуткие крики: дежурная дама, корчась от боли, выглядывала в коридор и звала на помощь!

Это была кошмарная ночь! Сладостями угостились многие: и стражники, и служанки, и даже собаки. К счастью, доктор Майос не ел их совсем и смог быстро приготовить нужное количество очищающего зелья, а я занималась принцессой. Она поужинала сладостями с чаем и мы нашли ее уже едва живой на окровавленных простынях.

Весь следующий день я не сомкнула глаз. Я боялась оставить леди Элизию одну, и пыталась остановить кровотечение. Не помогало ничего, она уходила, безразлично глядя в одну точку, не желая слышать никаких уговоров.

В обед доктор все же вызвал меня в коридор:

– Эстель, прибыл принц, нужно сказать ему, – на лице доктора резко проступили морщины, щетина резко подчеркивала его возраст.

– Да, я понимаю, – у меня неудержимо потекли слезы, – где он?

– В столовой, – доктор сморщил лицо, сдерживая соленые капли, – многие пострадали очень сильно.

Я вошла в столовую, и она показалась мне холодной и огромной, камин не топился, шторы забыли раздвинуть с утра. Его Высочество сидел за столом над пустой тарелкой и с тревогой смотрел на меня:

– Что случилось Эстель? Вам плохо?

– Ваше Высочество, я несу дурные вести, – слезы потекли еще сильнее, – принцесса не хочет жить…

– Почему? – принц вскочил, отбросив стул.

– Она потеряла ребенка. Леди Эллизия просто уходит, – у меня дрожали губы, но я договорила до конца: – может быть, вы поговорите с ней?

Принц стремительно побежал к покоям жены. Я семенила следом, думая о том, что в комнате ужасно пахнет, валяется грязное белье и вообще комната мало напоминает прежнюю уютную спальню. Но Его Высочество не обратил на внешний вид комнаты никакого внимания, он бросился к супруге и начал ласково ее распекать:

– Лиззи, что это ты удумала! Не смей оставлять меня одного! Лиззи, а кто обещал стать моим другом? Обещаю тебе, у нас будут еще дети и мы будем любить их. Ну же, девочка, соберись!

Пока принц уговаривал супругу, я осторожно собрала все грязное белье и выбросила за дверь. Потом распахнула окно и подошла к принцессе. Кровотечение немного замедлилось, и я снова начала применять свои средства, надеясь справиться с опасной кровопотерей.

Через некоторое время леди Эллизия открыла глаза, и неосознанно потянулась к супругу. Он продолжал говорить, а я отвлеклась на приготовление кровевосстанавливающего отвара, теперь принцесса будет жить!

Тарис

Потом я много раз спрашивал себя: сумел бы я спасти ребенка, если бы остался в замке? Доктор Майос сразу сказал мне, едва я вышел из комнаты Лиззи, что зелье в сладостях было особым – кровотечение началось почти у всех дам. А в комнатах слуг погибло еще двое детей, не успевших увидеть свет. Кроме того, умерло несколько собак, а одна молодая горничная и ее дочь лежат в своей комнате. Неизвестно, доживут ли они до вечера.

– Спасите, кого сможете, доктор, – сказал я, тяжело переставляя ноги в сторону своих комнат. Потом вспомнил, что тяжело сейчас не только мне: – ваша девочка сейчас с Лиззи, вы справитесь без нее?

– Да, Ваше Высочество, я справлюсь, но если на замок нападут, его некому будет защищать. Все, кто остался на ногах, помогают на кухне, нужно много жидкости, кровопотери могут стать опасными.

– Я займусь этим, спасибо.

Не откладывая ни на минуту, я отправился на первый этаж, где размещалась моя охрана:

– Господа, в замке бедствие. Многие женщины отравлены и истекают кровью, стража со стен помогает доктору, нам придется заменить их хотя бы до полуночи.

Уставшие люди поднялись и, прихватив миски, вышли на стены. Ворота закрыли, купцов, не успевших продать свой товар, заперли в комнатах. Допросить их можно и позже.

Я сам обходил посты, разносил горячий отвар и пироги, проверял, как справляются добровольные помощники доктора, и на цыпочках проходил мимо дверей в покои Элизии. Мне казалось, что тонкая струна ее жизни может оборваться от громкого звука.