Текст книги "Дахштайн"
Автор книги: Юлия Макс
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Дом мой, получил его в наследство совсем недавно. Вчера впервые туда вошел.
Элишка удивленно ахнула.
– Вау! Это круто. Дом Фауста очень красивый и дорогой.
Я немного насторожился. Элишка пару дней назад ничего не знала о Праге, но сейчас говорит, что знает про дом номер пятьсот два на Карловой площади. Видимо, что-то отразилось на моем лице, и девушка поспешно добавила:
– Утром я залезла в гугл. Было интересно узнать про роскошный особняк, в который ты меня пригласил.
«Ну, скорее, ты сама попросила», – подумал я, а вслух ответил:
– Эм-м. Да, старый дом с историей, и я пока еще не знаю, что с ним делать.
– Как что? Продай! Уверена, он стоит прилично. Купишь квартиру в спальном районе, если захочешь остаться в Праге. И еще на безбедную жизнь хватит. В любом случае это огромные деньги, и думаю, тебе будет не слишком уютно жить в особняке в шумном центре города. Плюс его нужно содержать, убирать и тому подобное.
Я округлил глаза, удивляясь тому, как быстро девушка распорядилась моим имуществом.
– Извини. Я всегда была практичной, – пожала Элишка плечами, видимо, считая себя вправе давать советы о наследстве.
Этот диалог оставил неприятное послевкусие, будто до этого я идеализировал Чернову. Она же была человеком, со своим характером и взглядами на жизнь, которые нужно принять, если хочу быть с ней. А я хотел. Ведь хотел же?
Я запутался. Элишка всю дорогу рассуждала о выгодных вложениях и ценах на недвижимость, но слова сливались в фоновый шум. Я иногда кивал в ответ, думая совсем о другом. О тайнике в доме и о том, что так его и не нашел, а должен был. Я стиснул руки на руле и прибавил скорость.
– Высади меня, пожалуйста, у вагончика гримера. Время поджимает, – попросила Элишка, когда мы прибыли на место.
Она потянулась ко мне в поцелуе. Я напрягся и сделал над собой усилие, чтобы не отшатнуться. Каким-то образом всего за одно утро мое увлечение этой девушкой немного остыло. Я быстро мазнул губами по ее щеке и выразительно посмотрел на часы, горящие на приборной панели.
– До встречи.
Припарковавшись, в недоумении глянул на экран мобильного. Фил до сих пор не звонил. Я набрал номер Митсона, но оператор безразличным голосом сообщил, что абонент недоступен. Может, друг уже на съемочной площадке и я зря волнуюсь?
Машину я оставил недалеко от Иерусалимской синагоги. Ближе к вокзалу свободных парковочных мест не оказалось, а площадь для авто киношников уже забили под завязку. Я сделал круг и ступил на «аллею кошмаров», как называли ее местные. Парковая зона с дорогой, ведущей к главному железнодорожному вокзалу, напоминала мне сцену из фильма «Один дома», когда Кевин забрел в Центральный Парк ночью. В детстве я спорил с другом, доказывая, что фильм на самом деле грустный, учитывая, что мальчика забыли родители, а братья с сестрами не испытывали к нему особой любви. Так вот, в Праге было такое место. В любое время суток здесь собирались наркоманы и нищие. Они теснились на лавочках, сидели под деревьями. Вонь стояла настолько сильная, что мои глаза заслезились, будто я свалился в канализационный люк.
Добравшись до места съемок, я смог, наконец, нормально вдохнуть.
– Дэниэль! Где Филипп? Никто не может ему дозвониться! – напал на меня главный.
– Я без понятия, сэр. – Мой пульс ускорился, словно в преддверии чего-то плохого. Хотя что плохого могло произойти с другом?
– Неприятно это признавать, но сегодня он незаменим. Несколько ассистентов заболели, один уехал в отпуск, и я рассчитывал на вас двоих!
– Я понимаю. Послать кого-то к нему на квартиру?
– Естественно! Пусть из-под земли мне его достанут. И топай работать, нам нужна мизансцена.
На съемочной площадке стоял гул. Провода, аппаратура, вагончики с костюмами и гримерами. Улицы рядом, огражденные знаками mimo film[14]14
mimo film (чеш.) – снимают фильм.
[Закрыть], запрещающими въезд. Погода благоволила нам, дарила тепло, неожиданное поздней осенью. Но мы ждали исполнения прогноза пражских синоптиков после обеда. Я работал с актерами, снимая нужные сцены за несколько дублей. Так время подошло к обеду.
– Дэн, его нет в квартире, – вернулся запыхавшийся ассистент.
Да, съездить из центра Праги на край города в утренний час пик стоит уймы времени и нервных клеток.
– Как нет? – возникло ощущение, будто в живот вползла скользкая змея и свернулась там тяжелым клубком.
– Так. Я взял запасные ключи на киностудии на всякий случай. Квартира пуста. У меня сложилось впечатление, будто он и не ночевал там.
Я судорожно достал мобильный.
– Можешь не пробовать. Я звонил раз сто, наверное. Он отключен.
Пальцы все равно нажали на вызов, чтобы убедиться в том, что ассистент прав.
– Знаешь девушек, у кого он мог заночевать?
Я помотал головой. Если записывать всех его пассий-однодневок, понадобился бы отдельный талмуд.
Ассистент тяжело выдохнул.
– Что ж. Будем надеяться, что он просто загулял. Дело-то молодое. Пойду испытаю на себе гнев главного.
– Ладно.
– Тебе сегодня предстоит вкалывать за двоих.
Он похлопал меня по плечу и отправил на обед. Я пошел в кафе «Славия». Сел возле широких окон с видом на Народный театр и Влтаву. Огромный звездно-голубой купол здания венчала золотая корона. Двумя колесницами с неистовыми лошадьми управляли отлитые из бронзы крылатые статуи Победы на крыше Divadlo[15]15
Divadlo (чеш.) – театр.
[Закрыть]. Они выглядели живыми и готовыми вот-вот помчаться по небу галопом.
Благодаря наследству Фауста я чувствовал родство, некую причастность к истории Праги. Эта причастность мне нравилась. Она наполняла ощущением важности, значимости жизни.
На город надвинулись тучи. А потом пришел он. Я не спешил назад, желая увидеть его в действии. Ртутная дымка наползала неспешно, даже лениво. Она делала очертания шпилей призрачными. Я расплатился и вышел, остановившись, чтобы досмотреть. Туман, наконец, сожрал мост, и реку, и все, что по ту сторону, вызывая безотчетный восторг. Пора снимать!
Я пытался унять кусающую змею волнения у себя в желудке, но даже после обеда она не исчезла. Я набирал номер Фила, надеясь, что вот сейчас он точно ответит, но нет.
Так я проработал до самого вечера, забыв обо всем, полностью отдавшись процессу. Но когда главный объявил конец съемок на сегодня, тут же вернулся мыслями к другу.
– Дэн, я сегодня домой, – громко объявила Элишка перед уставшей группой и обняла меня, словно мы давно стали парой.
Порез на руке снова начал саднить, словно отреагировав на ее близкое присутствие. Ведь до встречи с Элишкой вчера в кофейне его не было. Я выдавил улыбку, отстраняясь первым. Она, скорее всего, заметила мою неискренность, я не особо умел врать.
– Что случилось? Ты странный.
Я потер уставшие глаза и коротко сообщил:
– Фил не явился на работу и не отвечает. Волнуюсь.
Элишка беззаботно махнула рукой, всем видом показывая, что ничего такого пропажа Митсона не означает.
– Он мог загулять, – предположила она, и я почувствовал, как к моим щекам прилила кровь от злости. – Поедешь к нему?
– Да. До завтра.
Не успел я сесть в машину, как телефон в кармане штанов разразился входящим. Номер был мне незнаком.
– Слушаю.
– Дэн, это я, Фил! Помоги! Меня схватили и держат на старом складе за городом. Они говорят, что ты должен дать свое согласие на что-то. Друг, мне страшно. Сделай то, что им нужно, прошу тебя!
Его голос звучал надломленно.
Глава 7
Amicus certus in re incerta cernitur.
Надежный друг познается в ненадежном деле.
Дэн
– Фил! Где ты? Скажи адрес! – кажется, я прокричал это. Сжимал мобильный потной рукой, а вторую стискивал в кулак, до боли вдавливая короткие ногти в порез на коже. На другом конце послышался шорох: видимо, трубку взял один из похитителей, потому что следом донеслось:
– Мистер Чейз, если хотите увидеть вашего друга живым – записывайте адрес. – Я судорожно зашарил по карманам в поиске карандаша, который оставил там со съемок, а голос на другом конце размеренно диктовал и так же спокойно добавил: – Полицию не беспокойте. Уверен, мы решим все сами. Хочу напомнить: у вас не так много времени.
Абонент отключился. От убийственного тона невидимого собеседника у меня задрожали руки, уж лучше бы он кричал. Люди с таким голосом могут расчетливо выстрелить в соседку просто потому, что она не в подходящий момент вышла из дому. Я застыл. Хотелось орать от бессилия. За несколько дней моя жизнь превратилась в плохой фильм. Я не сомневался, похищение – дело рук тех двоих из Ордена, которые угрожали, бесцеремонно явившись в мой дом. Что делать? Изобразить согласие или звонить в полицию? Я задушил внезапно возникшую подлую мысль на время махнуть рукой на Фила и разобраться сначала с наследством. Ну не убьют же его, в самом деле? Они, вроде, за своего Бога радеют, значит, не могут совершать плохие вещи. А похищать людей, значит, хорошо?
Я спорил с совестью, точно псих, пока садился в машину. Чертыхнувшись, снял куртку, чтобы бросить ее на заднее сиденье, и помчался спасать друга. Указанный склад за Прагой не выглядел заброшенным. Едва я приблизился, как тихо механически зажужжали камеры по обе стороны от ржавых ворот. Теперь они угрожающе светили на меня красными огоньками. Снаружи склад ветхий, готовый вот-вот испустить дух. Едва переступив порог, я оказался в помещении, которое напоминало двухъярусный ангар для тренировок спецназа. Внутри горели мощные лампы, освещая черные грузовики и мини-автобусы в дальнем углу. С другой стороны высилось сооружение для тренировок. На стенах висело оружие. Автоматы, пистолеты, а рядом, как ни странно, хищно поблескивали сабли, мечи и секиры. Зачем церковному Ордену тренированные воины?
Я поежился от мысли, что хмурые охранники с автоматами могут легко убить меня или Фила. В отражении очков стоящего напротив мужчины мелькнула рыжая прядь волос. Я отшатнулся и потер глаза. Совсем крыша поехала, раз снова вижу девушку из сна наяву. Черт бы побрал это все!
– Где Филипп?
Мой вопрос остался без ответа, вместо этого мужчина сказал:
– Вам должны были выдать повязку на глаза при входе. Ну, раз нет, то уже нет смысла и завязывать. Просто смотрите прямо перед собой, а не по сторонам.
Я кивнул, давая понять, что так и сделаю.
– Проходите, мистер Чейз, – высокий, словно фонарный столб, пожилой мужчина провел меня в помещение, напоминающее кабинет.
Человек в рясе католического священника сидел в кресле. Подтянутый и властный. На вид ему было лет сорок, но впечатление изменилось, когда он перевел свой взгляд на меня.
Темно-синие, чуть подернутые дымкой глаза просто не могли принадлежать человеку. Два инородных тела, будто видевшие еще первых христиан, – настолько древними и уставшими они выглядели.
Мужчина-фонарь с поклоном вышел, а тот, что в рясе, молча кивнул мне, жестом указав на кресло напротив. Он смотрел так пристально, словно хотел прочесть мои мысли.
– Мальчик с глазами пражского неба, – тихо пробормотал незнакомец в рясе, словно забывшись.
Если он о цвете моей радужки, то да. Каждый день она выглядела иначе, подстраиваясь под настроение. Серая, голубая, иногда синяя – я давно не обращал внимания на эти метаморфозы. Мужчина в рясе привел, наверное, лучшую аналогию. Быстрее, чем в Праге, небо менялось только в горах.
– Мистер Чейз, знаю, у вас есть вопросы, – скучающим тоном начал человек в рясе. – На вашем лице написаны тысячи разных «почему?». Ответы вы получите не сразу, но они будут. Я настаиваю на том, чтобы здесь и сейчас вы дали обещание сотрудничать с Орденом.
– Может, прежде чем брать с меня клятвы, вы для начала хотя бы представитесь? – сжав кулаки, прошипел я.
Нечто старческое скользило в чертах мужчины. Может, виной этому странные глаза? Я воспринимал его едва ли не древним, и хитрая ухмылка на губах усугубляла впечатление.
– Отчего же нет? Могу. Кардинал-епископ Грегор Ниотинский к вашим услугам.
– Кардинал из Ватикана собственной персоной? Настоящий? – издевательски хмыкнул я. – Что вы здесь забыли? Что-то на входе я не увидел табличек «храм», «костел» или «церковь».
Все, что я мог, – глупо огрызаться, и меня понесло.
Кардинал только дернул уголком рта.
– Последние несколько недель вы не чувствуете темных побуждений, желаний, к которым прежде не замечали склонности? Не мерещатся ли вам люди или существа? Мне можете не отвечать. Я знаю. Себе ответьте.
Я не произнес ни слова, но признал, что человек, сидящий по ту сторону стола, каким-то образом был в курсе моих сновидений. Я не знал, как ответить, хотя понимал, что, только согласившись на его безумные игры, смогу освободить друга. Кардинал молчал, изучающе рассматривая меня, словно лягушку, которую мог бы препарировать на уроке биологии – с брезгливым интересом. Узловатыми пальцами он выстукивал по дубовому столу известную ему одному мелодию.
– Отрицая существование сверхъестественного в мире, вы продолжаете носить шоры на глазах, как безвольная лошадь, подгоняемая извозчиком.
– По-вашему, все те люди, которые не верят в Бога, дьявола и прочих – слепы?
– Именно.
– Вы говорите это только потому, что искренне верите? Или потому, что, цитирую: «доход «пурпурных шапочек»[16]16
«Пурпурными шапочками» в народе называют кардиналов католической церкви. Пурпурный цвет является символом крови и подразумевает то, что кардинал будет отстаивать христианскую веру до последней ее капли.
[Закрыть] достигает в среднем пяти тысяч евро в месяц, к которым, помимо всего прочего, добавляются благотворительные пожертвования»?
Ниотинский несколько секунд молча взирал на меня, а потом засмеялся так, что начал вытирать слезы.
– Повеселили, Дэниэль. Поверьте, эти цифры – шелуха, которую охотно глотает СМИ. Я получаю гораздо больше, но деньги не имеют к моей вере никакого отношения.
– Ну конечно, – не смог смолчать я.
Вместе с волнением мое тело сотрясали волны жара. Грудь пекло, а внутренности будто превратились в мерзкое теплое желе.
– Вам, тринадцатый потомок Фауста, доступны знания и сила, поэтому вы нужны нам.
Ниотинский глядел подчеркнуто строго, словно я был нерадивым студентом, а он профессором, который растолковывал общеизвестные истины.
– Я ничего не знаю о Фаусте, кроме того, что написано в интернете, и, уж поверьте, не смогу вам помочь.
Ощущая подкатывающую к горлу тошноту, лихорадочно старался придумать, как убедить его в своей бесполезности. Тело покрылось испариной, я задыхался и едва мог удержаться от того, чтобы не глотать воздух ртом.
– Не хотите присоединиться к Ордену – ладно. Тогда отдайте нам то, что найдете в тайнике. Это поможет предотвратить беду.
«Откуда они знают про тайник? Они следят за мной!» Я с трудом сохранил то же выражение лица, что было до последних слов Ниотинского, стараясь не показать, как мне страшно.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – и пожал плечами для убедительности.
– Дэниэль, давайте пропустим ту часть, где я вам угрожаю и вы соглашаетесь на мои условия. Все может быть проще! – совсем другим тоном предложил Ниотинский, подавшись вперед.
Черт! Черт! Они все безумны! Фанатики! Если я продолжу в подобном духе, они могут убить и меня, и Фила.
– Приведите Фила, пожалуйста, – устало попросил я, резко сдувшись.
Друга завели через пару минут, всего в синяках, с разбитой губой. Он прихрамывал на левую ногу. Во мне поднялось цунами ненависти к мерзким фанатикам.
– Извиняюсь за своих людей. Времена изменились. Молодежь, которая примыкает к Ордену, становится похожа на уголовников, а не на последователей.
Кардинал выразительно посмотрел на хранителей в черном, которые держали Митсона.
– Дэн, прости.
Фил не выглядел испуганным, скорее разозленным, и это удивило. Друг бросал на кардинала взгляды, полные ненависти, словно тот давно являлся его заклятым врагом. Мне было страшно до рези в животе. Я встал и повернулся к кардиналу-епископу, за спиной которого в книжном шкафу стояло маленькое зеркало в старинной оправе. А в нем…
– Бежим! – резко крикнул я другу, увидев рыжеволосую, которая, дьявольски улыбаясь, указывала мне на выход.
Я не знал, почему принял это мгновенное решение, почему уверовал, что она реальна и может помочь! Девушка из сна была мне знакома, а Орден – нет. Не лучшее оправдание, но уж какое есть. Тут и началось то, что потом, как ни старался, не мог объяснить.
Фил молча подчинился. Резко вывернулся из рук не ожидавших подобного хранителей и кинулся к двери, оттолкнув служителей Ордена. Я за ним. Охранники с автоматами, собиравшиеся помешать нам, как по волшебству, не смогли это сделать. Они словно натыкались на коряги, запинались на ровном месте и падали. Те, кто подбегал близко к нам и порывался задержать, хватали только воздух, по инерции заваливаясь на пол. Создалось впечатление, что все на складе, кроме нас, не могли устоять на ногах ни секунды.
Мозг отказывался воспринимать сверхъестественное. Сейчас я чувствовал только злорадство и веселье. Фил бежал со мной и ржал как сумасшедший, иногда поддавая ногой по свалившемуся перед ним противнику.
Мы ликовали, пока вдруг не раздался выстрел. Стрелял парень, находившийся ярусом выше. Я инстинктивно дернулся в сторону. Мир взорвался болью и звоном в ушах. Сердце взбесилось, стуча в глотке. Я попятился, спотыкаясь, и тут же наступил на свой развязанный шнурок. Замахал руками, словно беспомощный птенец, пытаясь удержать равновесие. Не упал только благодаря Филу – тот успел схватить меня за рукав.
– Все хорошо. Зацепило мочку, – сумел я прочесть по губам друга, потому что почти ничего не слышал.
Он присел и быстро подхватил что-то с пола. Крест. Выстрел отцепил его от застежки. Увидел кровь на плече, но это было не важно в сравнении с тем, что я чуть не потерял голову. Буквально. Фил за шкирку оттащил меня за огромный железный контейнер, попавшийся по пути. Со всех сторон кричали служители, стоял шум. Судя по топоту, они ринулись за нами. Кто-то из них снова открыл огонь.
Я наклонился, быстро скомкал шнурки и запихнул за борт кроссовка. Мысленно поклялся себе, если выживу – перейти на резиновые, которые никогда не мешали бы ходьбе.
– Быстро. Выход уже рядом! – Фил, скорее всего, произнес это громко, но я его еле слышал.
Я не верил, что мы выберемся отсюда живыми, и уже сожалел о том, что решился бежать, доверившись девушке из сна. Какой же я придурок! Мы в полной заднице из-за проклятого наследства и толпы желающих его получить. Склад теперь казался огромным муравейником, в котором я и Фил были незваными жуками.
Друг тем временем вцепился в мой локоть, и мы вышли из тени контейнера, но не успели сделать ни шагу к спасительным дверям.
– Стоять! – в метре от нас появился тот самый парень, который прострелил мне мочку.
Он навел дуло на нас. За его спиной маячили с десяток служителей Ордена с оружием в руках. Фил начал медленно поднимать руки, но я вспомнил рыжую из зеркала и каким-то чудом или дуростью снова уверовал, что та поможет.
– Мы уходим! – с маниакальной одержимостью крикнул я и схватил друга за куртку, толкая в сторону выхода.
Боец Ордена снова выстрелил. То, что произошло после, напугало до смерти, хотя куда уж больше. Пуля застыла перед моим лбом, как будто увязла в киселе и вернулась, ускоряясь, к парнишке. Врезалась тому точно между бровей. Он осел с удивленным, постепенно затухающим взглядом.
К моему горлу подкатила тошнота, язык онемел, как и челюсть. Я увидел, как те, кто держал нас на прицеле, перенаправили дула друг на друга. Раздались выстрелы, вернувшиеся смертью тем, кто нажимал курок. Друг уже не смеялся, он плакал, когда мы нашли выход, буквально ступая по трупам.
Под огромным потолком склада разнесся властный возглас Ниотинского:
– Не стрелять! Какого Всевышнего вы не начертили запретные знаки? Здесь демон!
В тот же момент под бетонными сводами разнесся многократно отраженный злобный девичий хохот.
– Лилит! – раздался надрывный крик кардинала.
«Кто такая Лилит? Лилит – демон? Это он про рыжую?» – пронеслось у меня в мыслях и накрепко там засело, ведь нечто потустороннее ощущалось в облике девушки из зеркала.
Когда мы добежали до машины, меня стошнило прямо на кроссовки. Спазмы скручивали желудок, не желая отпускать. Зубы стучали друг о друга, и мне стало холодно до дрожи. Фил подхватил меня под мышки, затащил в салон и хлопнул дверью. Сам сел за руль и стартанул с места, будто участвовал в гонке. В гонке на выживание.
– Что за чертовщина? Дэн! Скажи, что ты тоже видел, как они сами падали? Как их выстрелы возвращались? – на грани истерики орал Фил.
Он рулил словно сумасшедший, машина взвизгивала и стонала, посылая, наверное, тысячи проклятий в адрес друга. Вместо того чтобы успокоиться, я вдруг начал четко ощущать все вокруг, возможно, у меня был шок или нечто вроде. Я чувствовал трение одежды о тело и запах кожи от сидений в салоне. Я слышал, как капля пота выползла из-под бейсболки Фила и устремилась вниз, огибая виски, чтобы закатиться за ворот. Друг машинально провел рукой по лицу, стирая капли. Я чувствовал холод, тело трясло от пережитого и от рвоты, которая ослабила меня. Самое главное, что за нами не гонятся. Не успел я прикрыть на мгновенье глаза, как машину тряхнуло.
– Фил?
Впереди не было никакого препятствия.
– Что за черт? – руль сам по себе крутанулся с силой, развернув машину на сто восемьдесят градусов, отчего меня дернуло и по инерции приложило о лобовое стекло. Я забыл пристегнуться, как и Фил. Авто заглохло. В ушах шумело и пищало. Я отлип от стекла, слизывая кровь с разбитой губы. Нет, не пищало, это Фил уткнулся головой в руль. Я подвинул его на сиденье и проверил пульс. Живой, просто без сознания. Черт. Когда уже этот хренов день закончится?!
Митсон пошевелился и открыл глаза.
– Как мне плохо, – простонал друг. – Не пойму, что случилось? Дорога вроде была ровной и абсолютно пустой.
Держась за голову, он вновь завел машину и тронулся с места. Спустя минуту авто снова заглохло.
– Впервые такое. Сам знаешь, киностудия сотрудникам плохих не выдает! – я развел руками и полез под капот, чтобы узнать, что с моим монстром.
– Ну? – торопил Фил.
– Ничего! Сам посмотри.
Когда мы оба оказались у капота, мотор машины чудесным образом завелся. Чтоб его! Мы не сговариваясь заскочили в салон, и Митсон вдавил педаль газа до упора. Я молча смотрел в окно. Перед глазами – мертвый парень, лежащий с потухшими глазами, а под ним медленно расползающаяся лужа крови.
– Дэн! – потормошил за плечо друг.
Меня снова замутило. Пришлось открыть окно, чтобы впустить свежий воздух. Сделав пару жадных вдохов, я откинулся на сиденье.
– Не тряси, – снял его руку с плеча. – Я видел то же, что и ты. Они мертвы, Фил. По-настоящему мертвы, понимаешь? Те люди погибли.
Слова вырывались хрипом из горла. Все мысли были только о военных фанатиках на складе, которые хотели убить нас, но вместо этого сами расстались с жизнью.
– Дэн! Не молчи! Это то, о чем предупреждала тебя миссис Чейз? Они хотят забрать дом? Кто это, на хрен, такие?! – Фил мчал по сонному городу, яростно сжимая руль.
Я потер пальцами ноющие виски. Хотелось все забыть, словно ничего и не было, отгородиться от увиденного и услышанного стеной. Почему нельзя по щелчку стереть этот день?
– Ватиканский Орден. Ты слышал что-нибудь от них? О чем они спрашивали?
– О тебе спрашивали и Фаусте, – криво улыбнулся Фил. – Еще были разговоры о некоем Фере Люции, который, судя по их возгласам, очень нехороший дядька, потому что прячется от них. Фер Люций… Немец он, что ли? Напоминает немецкое имя.
– Не знаю. Возможно. А что еще ты слышал?
Митсон вытер лоб тыльной стороной ладони и поерзал на сиденье, прежде чем ответил:
– Слышал много, но разобрать не смог. Они в основном говорили на латыни. Фанатики.
– Жаль.
Я не поверил другу. Что-то он точно разобрал, потому что правое ухо у него покраснело, как всегда, когда он пытался меня обмануть. Но зачем? Фил, очевидно, заметил мои взгляды: его кадык дернулся. Потянувшись к волосам, он сорвал бейсболку и швырнул ту на заднее сиденье.
– Ты нашел тайник?
– Почти.
Врать не пришлось, но я все равно отвернулся к окну, наблюдая за линиями света от фонарей, которые, казалось, бежали за машиной. Нет, друг не обманул бы насчет Ордена, его, как и меня, чуть не убили.
– Как это – почти? Не получилось расшифровать?
– Получилось, но вмешались обстоятельства. Появилась Элишка.
– Эли? Как? Ты пригласил ее в Дом Фауста первее, чем меня? – в голосе слышалась обида.
Я повернулся и уставился в лобовое. Машина уже съехала с объездной и мчалась по ночному городу. Оглядывая странных прохожих – а, клянусь, в темное время суток они все выглядели странно, – вспомнил, как резко тогда захотел кофе и пришел именно в ту кофейню, где были Элишка с Дженой.
– Нет. Случайно встретил в кофейне недалеко от дома.
– Вы спали?
Вопросы в лоб всегда были фишкой друга. За что я его одновременно и любил, и ненавидел.
– Нет. Да. Сложно объяснить, да и не ко времени.
Я стушевался, чувствуя себя противным сгустком из неловкости, страха и непонимания.
– Самое время, – мрачно хохотнул Фил.
Он всегда начинал охотно трепаться, когда в жизни случалось что-то плохое. А я бы сейчас не отказался от душа и ароматной соли. Каждому свое.
– Я отключился, будто упал в обморок. Чернова осталась до утра. Боялась, что мне понадобится скорая.
– Раскраска для асфальта, – пробурчал Фил, сигналя наглому мотоциклисту, который решил вылететь на полосу перед нашей машиной в Дейвицком тоннеле.
Потом до друга дошел смысл моих слов, и он искренне засмеялся.
– Дэн!.. Ты как обычно. Почему она не сбежала от тебя еще? Стой. Тебе не кажется странной ее столь быстрая влюбленность? Да и ходит она к тебе постоянно, словно…
– Словно кто?
Я сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не стукнуть Фила по физиономии. Вместо этого ударил ими по приборной панели с такой силой, что рисковал освободить подушки безопасности.
– Хочешь сказать, я не могу никому понравиться? Рожей не вышел? – оскорбился я.
Друг поморщился и крепче сжал пальцы на руле.
– Не мели ерунду. Я к тому, что… Да ладно. Забей.
Я промолчал, надувшись.
– Я бы отправился в полицию, но не уверен, что нам поверят. Я сам не верю в то, что видел на складе.
– Да уж, – тихо проговорил я, остывая и резко сдуваясь, как гелиевый шарик.
– Почему ты крикнул «бежим»? Откуда ты узнал, что эти люди не смогут помешать нам?
Вот что ему ответить? «Фил, понимаешь, вот уже какое-то время я душу во сне голую девушку, и сегодня на складе она подала мне знак бежать». Бред! Я понимал, что он ни за что мне не поверит. Только как самому поверить в то, что те люди не смогли нас застрелить?
– Я пока не знаю, как объяснить.
– Интуиция?
На это я лишь помотал головой.
Фил подъехал к дому, где ему арендовали квартиру.
– Зайдешь? Я найду чего-нибудь выпить.
Мы сидели на полу в кухне, пялясь в окно и отхлебывая прямо из горла. Так вдвоем мы прикончили бутылку виски, но не захмелели. Страх, что нас могли отследить, оставил меня, перед глазами мелькали трупы на складе.
– Мне стыдно, и гложет чувство вины. Они умерли из-за нас, понимаешь? – мой голос надломлено скрипел, словно по паркету тянули стол весом с тонну.
– Или они, или мы, друг, – отсалютовал почти пустой бутылкой Митсон.
– Я не могу принять этот жестокий принцип.
– Это принцип выживания, Дэн. Не мы их убили.
Мрачный тон Фила отдавался чернотой у меня внутри. В желудке после рвоты и спиртного жгло и резало, но мне даже нравилась эта боль. Так я чувствовал себя живым.
– Не мы их убили, но их кровь на наших руках, – упрямо возразил я.
– Думаю, ты знаешь что-то, чего не знаю я.
– Пусть так и остается, Фил.
Он пожал плечами. Друг позвонил девчонке-медику, которая подрабатывала на киностудии. Она согласилась прийти, обработать ссадины и синяки. Произошедшее мы больше не обсуждали: слишком невероятным все казалось.
– Давай посмотрю твое ухо, – предложила девушка, видимо, увидев кровь на моей одежде. Только тогда я вспомнил, что выстрелом мне разорвало мочку.
– Ничего страшного. Зашивать не нужно. Я обеззаражу и залью специальным стягивающим раны средством. Даже знать не хочу, во что вы двое вляпались.
– Спасибо! – подмигнул ей Фил.
– Фил, крест с серьги у тебя?
Друг полез в карман штанов и вывернул его. Тот был пуст.
Я обхватил себя руками, глаза защипало от подступающих слез. Крест подарила ба, и я не должен был с ним расставаться.
– Прости, – дернул плечом Митсон, но по лицу я не заметил, что ему жаль.
– Я поищу потом в машине. Возможно, он выпал, – выдавил я, поднимаясь с пола.
– Сегодня тебе лучше поехать на такси.
– Так и сделаю, – я залпом допил виски, обжигая горло, но не ощущая пьянящего эффекта. Заметил переглядывания друга и медсестры, поэтому поспешил их оставить.
– Дэн? – окликнул он меня, когда я был в дверях. – Спасибо, что не бросил и приехал.
Я криво улыбнулся.
– Ты мой друг. Разве ты не поступил бы так же?
Я вызвал такси и назвал адрес своего нового дома. Меня манил тайник, но я решил сначала осмотреться.
Старый особняк встретил темными окнами. Я вошел, включил свет с опаской, словно боясь, что здесь меня ждет ватиканский служитель или рыжая непонятно кто. Но дом был пуст и мрачно-недоволен своим новым владельцем. Свет тускло мигал, в углах гостевой залы собирались злые тени, заставляя мою кожу покрываться мурашками. Наверху скрипела от ветра крыша. Особняк, словно живой, тяжело, по-старчески вздыхал. Я провел ладонью по шероховатой стене: если хочу здесь жить, то придется провести отопление. После первой ночи в гостиной я проснулся замерзшим. Единственный камин в гостевой зале зимой не спасет.
– Так! – громко рыкнул я дому, словно тот мог понять. – Прекращай пугать и отталкивать, или продам тебя к чертовой матери! Будешь служить музеем. – И мстительно добавил: – Каждый день по тебе будут лазить сотни любопытных туристов, шуметь, топать, сверкать вспышками и действовать на нервы. Хочешь?
Мой вопрос остался без ответа, но свет в прихожей засиял ярче, разгоняя тени, а скрипы тут же прекратились.
После всего, что произошло за вечер, я ощущал себя другим. Словно те события разделили мою жизнь на «до» и «после». Казалось, прежний я остался лежать лужей содержимого желудка на земле возле склада.
Я миновал второй этаж, так как утром везде успел заглянуть, и поднялся на третий. Остановился возле закрытой старой двери. Ее не реставрировали и не меняли, но своей дубовой крепостью она легко могла бы соперничать с современными. Дверь, как мне почудилось, насмешливо скрипнула и отворилась сама.
«Сквозняки или рыжая», – подумал я и шагнул в комнату.
Комнату для ритуалов.
Жесть. Это то знаменитое место, которое упоминалось в каждом туристическом путеводителе Праги. Место, куда не зайти, так как двери опечатаны и закрыты для посещений. Дыра в потолке действительно когда-то существовала, но сейчас о ней напоминали только нечеткие контуры огромного круга на полу да разводы от дождей.
По легенде, так дьявол забрал Фауста. Странно, что через дыру в потолке, а не в полу, например. Летающих дьяволов, кстати, я не видел ни в фильмах, ни в книгах. Кроме, разве что, черта из пражской легенды или «Вечеров на хуторе близ Диканьки» у Гоголя, книгу которого читал на углубленном курсе зарубежной литературы. Напрашивался вопрос: куда он его забрал, на небеса, что ли?
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?