Текст книги "Лунные истории для тех, кто не спит"

Восточный ковер для компьютерной мыши

Из тысячи мы выбираем

одного. А потом расстраиваемся,

что он не такой, как другие.

Компьютер не подавал никаких признаков жизни. Попробовав все известные мне варианты перезагрузки, я в оцепенении смотрела на монитор. Куда исчезли ярлыки программ, курсор и панель задач? На мониторе уныло мерцал только рисунок рабочего стола, на котором в густом ночном сумраке серая мышь грустно смотрит на Луну. Луна похожа на большой круглый сыр, и мышиный нос вожделенно тянется к манящему лунному свету.

Мышь на экране монитора была такой одинокой, что ее состояние передалось и мне. Почему же я опять одна решаю сложные вопросы зависания компьютерной техники? Мне пронзительно захотелось, чтобы ты был сейчас дома, со мной. «Ты для меня такой же далекий и недоступный, как Луна для мыши», – горько подумала я и стала себя уговаривать не расстраиваться. Завтра вызову мастера, он все исправит, и у меня еще будет время написать рекламные тексты. «А сейчас пора спать», – громко сказала я и решительно выключила компьютер из розетки.

* * *

– Наша служба называется «Скорая программная помощь компьютерам и людям». Вызывали? – бодрым деловым тоном спросил человек в ярко-зеленой униформе, показывая удостоверение молодой светловолосой женщине, которая открыла нам дверь квартиры.

Видя ее замешательство, человек в униформе тихо пояснил с доброй улыбкой:

– Мы приходим, когда случается зависание и нет возможности нормально функционировать.

Женщина устало улыбнулась и пригласила нас войти. Пройдя по светлому коридору, мы попали в уютную комнату с цветущими растениями. Молодая женщина подошла к компьютеру на письменном столе, и ее лицо стало печальным и озабоченным.

– Мне сейчас нужно выполнить срочную работу, но завис компьютер. Любимого мужчины сейчас нет в городе, и я не знаю, что мне делать. Может, чтобы перезагрузить компьютер, мне нужно… – Она сделала паузу, подыскивая нужное слово и, беспомощно посмотрев на меня, произнесла: – … перевлюбиться?

– Перевлюбиться? – растерянно спросила я. Мне показалось, что я разговариваю сама с собой.

– Я хочу перезагрузить свою программу любви, – стала объяснять молодая женщина. – Мне нужна точная копия мужчины, которого я люблю. Абсолютно точная копия, только чтобы он всегда был рядом и помогал мне, когда зависает компьютер.

– Человек, которого вы любите, имеет определенный комплект чувств. По каким параметрам вы определите точность копии? – спросил человек в униформе.

Молодая женщина недоуменно посмотрела на него.

– Вы хотите, чтобы я рассказала вам о нем? – застенчиво спросила она.

Человек в униформе утвердительно кивнул, и молодая женщина задумалась. Неожиданно ее лицо озарила счастливая улыбка. Взгляд стал светлым и мечтательным, как будто излучал золотистый поток.

– Я безошибочно распознаю его по ощущениям, родной энергии, тембру голоса, теплым прикосновениям, – стала рассказывать молодая женщина. – Это человек, чьи слова приобретают особый смысл, а каждая встреча становится событием. Чье присутствие ощущается постоянно, с кем ведешь нескончаемый диалог и рождается новый поток ощущений.

– У нас есть, конечно, запрашиваемое вами программное обеспечение, – невозмутимо сказал человек в униформе. – Но оно часто вступает в конфликт с уже установленными программами. Поэтому радикально что-то менять мы не будем, а дадим вам дополнительные утилиты для тонких настроек на любимого человека. Юзеры часто употребляют стандартный набор команд и фильтров, даже не зная, что есть еще множество других вариантов. А вы благодаря нашим утилитам станете продвинутым пользователем.

Человек в униформе сел за компьютер и внимательно осмотрелся вокруг себя. Увидев цветущий кактус, который стоял рядом с монитором, он одобрительно улыбнулся. Но коврик для мыши ему не понравился.

– Серая мышь на сером ковре! Непорядок, – он укоризненно покачал головой. – Сейчас стали выпускать компьютерные коврики, которые похожи на шелковые восточные ковры в миниатюре. Вы можете приобрести такой у меня.

Он начал инсталлировать утилиты, что не мешало ему продолжать свою речь:

– И самое главное – смените обои на своем компьютере. Настоятельно рекомендую. Сейчас у вас на рабочем столе загружен очень тяжелый файл. Он занимает так много места в вашем компьютере, что периодически происходит зависание. Ведь чтобы операционная система перестала давать сбои, иногда достаточно сменить заставку и коврик для мыши.

Через мгновение человек в униформе, удовлетворенно потягиваясь, сказал:

– Ну, вот и все. Принимайте! – Он размашисто подвигал стрелкой-указателем, демонстрируя результат своей работы.

Посмотрев на монитор, я увидела знакомые ярлыки программ. Панель задач находилась на своем месте. Только картинка на рабочем столе стала другая. Теперь грустной серой мыши не было, а к диску Луны вела прекрасная лунная дорожка.

– Какая интересная тема рабочего стола! – воскликнула молодая женщина.

Очень довольный собой, человек в униформе произнес:

– Лунная дорожка будет напоминать вам о легкости восприятия. Когда вы легко взлетите над ситуацией и подниметесь до Луны, вы увидите, что ваши программы и программы вашего любимого хоть и разные, но идеально подходят друг другу. И совсем не надо, как вы сказали, перевлюбляться. Легкость помогает принять человека таким, какой он есть.

– Как же я смогу взлететь? Тем более до Луны. До нее далеко, кажется, что она вообще в другом измерении, – неуверенно сказала молодая женщина.

– Очень просто, – ответил человек в униформе. – Взгляните на свои новые обои и перестаньте ощущать себя серой мышью.

Я пристально всматриваюсь в экран монитора. От изображения Луны мягким потоком исходил спокойный умиротворяющий свет. Он отражался в воде, образуя колеблющуюся лунную дорожку. Зыбкий, таинственный путь, ведущий к тайнам подсознания. Я нерешительно шагнула на серебристое отражение Луны и вдруг ощутила невесомую легкость. Теперь я могу бежать по лунной дорожке! Туда, где можно узнать, почему ускользает любимый и любящий человек. Туда, где можно поймать лунный свет, чтобы потом его отпустить.

Сладкая правда в эффектном ракурсе

Говори обо мне сладкую правду.

И я буду слушать тебя бесконечно.

– Мне ваши фотографии тоже не нужны. Конечно, вы можете перефотографироваться, если вам так хочется. Но я не уверена, что результат будет другим. – Администратор фотоателье насмешливо посмотрела на меня. – Чем вы недовольны? Наши снимки соответствуют всем нормам для загранпаспорта. А за пропорции вашей физиономии фотоателье ответственности не несет. И вообще на правду не обижаются.

Последнюю фразу она произнесла, глядя на следующего клиента, как будто рассчитывала на его поддержку. Металлический паук-брошка на ее серой вязаной кофте зловеще зашевелил лапками. Я быстро отошла от прилавка, чтобы не расплакаться от обиды. Почему на мое замечание, что я не узнала себя на фотографиях, она ответила оскорблениями?

По дороге домой навязчивые мысли не давали мне успокоиться. «У такой злобной паучихи не может быть друзей, она даже не умеет улыбаться…» – с обидой думала я. Несколько раз машинально доставала из конверта свои фото: большая контрастность, черные тени, чужое лицо с окаменелым взглядом. «А вдруг паучиха права? – холодело у меня внутри. – И фотографии отражают то, что есть – горькую правду?»

Очутившись дома, я подбежала к зеркалу. Пытливо вглядываясь в свое отражение, я сверяла его с полученными фотографиями, опровергая обидные слова администратора. Из всех моих знакомых только Михаил мог бы легко объяснить причины такого оптического эффекта. Он – хороший фотограф. Если бы он не уехал по делам в другой город, я пошла бы фотографироваться к нему. В студии Михаила нет неприятных грубых паучих, которые обижают клиентов.

* * *

– Михаил, почему вы не отвечаете? – громко спросила я, стоя на пороге его фотостудии.

Наконец из глубины студии послышалось: «Проходите! Я сейчас!» Еще несколько мгновений, и передо мной возникла внушительная фигура Михаила, напоминающая белого медведя.

– Вот, посмотрите, что сделали ваши коллеги! – Я с возмущением протянула ему снимки. – Согласитесь, мастерство фотографа в том, чтобы подчеркивать лучшие черты человека и маскировать недостатки. Неужели этому сложно научиться?

«Зачем я высказываю свои претензии Михаилу? Он же не виноват. Надо было сказать их администратору фотоателье», – запоздало подумала я.

Михаил невозмутимо пожал плечами.

– Сложно ли научиться? Попробуйте сами. Вы не пожалеете.

Я подумала, что он шутит. Но настроения шутить у меня не было, и я неуверенно возразила:

– Я же не фотограф.

– Все мы немного фотографы, – философски заметил Михаил. Он посмотрел на меня серьезным, немного грустным взглядом. – Только не желаем осваивать необходимые навыки и правдиво отображать жизнь.

– Но я не хочу правдивой фотографии, я хочу красивой. И еще не хочу, чтобы мне всякие паучихи говорили об умении принять горькую правду. Почему все думают, что правда – это горько и неприятно? Лично я – за сладкую правду!

Михаил слушал меня улыбаясь и согласно кивал головой.

– Итак, начнем! – воскликнул он, когда иссяк поток моих восклицаний. – Для начала расскажите мне, что вы знаете об искусстве фотографии.

Как школьница на экзамене я произнесла:

– Если перевести дословно, то фотография – это рисование светом.

Михаил удовлетворенно потер руки.

– Так, так. И что из этого следует? – Ему понравилось ощущать себя в роли учителя.

– Значит, нужно правильно поставить свет! – сделала я радостное открытие.

– Если вы умеете правильно ставить свет, то остается только нажать кнопку, – Михаил развалился в обшарпанном кресле с видом человека, уставшего от трудной работы. – Теория закончилась. Осталась – практика.

– А фон? – разочарованно спросила я и показала на громадные рулоны. – А ракурс? Например, я получаюсь плохо в определенных ракурсах. А композиция?

– Это тоже важно, но свет важнее всего! Запомните это. Можете даже записать, – категорично заявил Михаил. – Теперь приступаем к практике!

– Кого мы будем снимать?

– Сегодня мы будем снимать мою модель!

– Михаил проворно вскочил с кресла и стремительно вышел из студии. Вскоре он вернулся не один.

– Знакомьтесь: волшебная фея, – он выразительно взглянул на свою спутницу, затем перевел взгляд на меня. – Впрочем, мне кажется, вы уже знакомы.

Я застыла от удивления. Передо мной стояла администратор фотоателье. Как загипнотизированная я смотрела на металлического паука на серой кофте модели. Паук зашевелил лапками и недобро блеснул черными стразами глаз.

Михаил как будто не заметил моего замешательства. Он усадил модель в свое кресло и начал говорить, оживленно жестикулируя:

– Фотограф как сапер – идет осторожно, чтобы выявить внутреннюю улыбку модели… Прежде, чем снимать, возьмите источник света и осветите модель со всех сторон – сверху, справа, слева. – Рекомендуемые действия он наглядно демонстрировал, держа в руках воображаемую лампу. – Внимательно приглядитесь к человеку, к его проявлениям. И вы убедитесь, что образ полностью меняется. Только тогда, когда он примет комфортную для себя позу, ставьте рисующий свет. Дайте себе свободу рисовать светом – формируйте нужный вам образ. Всякий раз, когда модель меняет позу, мы должны перенастроить свет. И возникнет уже другой образ.

Рассеянно слушая Михаила, я расставляла лампы, устанавливала штатив и старалась не встречаться взглядом с паучихой. «Ваша модель недостойна хороших снимков! Пригласите другую!» – хотела я крикнуть Михаилу. Но он говорил так увлеченно, что было сложно прервать его лекцию.

– Возьмите эту большую круглую штуку, – продолжал Михаил, показывая в угол студии. – Это портретная тарелка, которая усиливает блеск глаз. В глазах должен отражаться источник света – красивый круглый блик, как доброе солнышко. Да-да, солнечный взгляд модели – в вашей власти. Не удивляйтесь.

– Михаил, мое терпение заканчивается! – воскликнула я. – Знали бы вы об этом человеке все, что я знаю, вы бы не стали рассуждать о солнышках.

– Если не хотите меня слушать, пригласите модель и просто нажмите кнопку, – безнадежно махнул рукой Михаил.

Модель молча вышла в центр студии и вызывающе посмотрела на меня. Я быстро щелкнула кнопкой фотоаппарата, потом с любопытством посмотрела на его дисплей. С дисплея на меня уставилась злобная паучиха. Я в ужасе отскочила от штатива с фотоаппаратом и беспомощно посмотрела на Михаила.

– Ладно, я сам, – снисходительно сказал он. Не отрывая взгляда от модели, Михаил поправил софтбоксы, установил портретную тарелку, поколдовал над фоном и освещением. Затем подошел к камере и сделал снимки.

– Ну вот, добрая фея готова. Убедитесь сами – совсем другой человек, если правильно поставить свет.

Взглянув на дисплей, я с удивлением увидела теплый понимающий взгляд и мягкую улыбку. Молодая женщина на фотографии как будто сама излучала солнечный струящийся свет.

– Михаил, куда делась ужасная брошка-паук с ее кофты?

– А вы разве не заметили брошь в виде роскошной розы? – Он подошел к софт-боксам, взял один и поставил его около меня. Его голос стал мягким и протяжным. – У каждого есть свой свет. Только светом можно рисовать свой образ и образы других. И получается, что для кого-то наша модель – злой администратор, а для кого-то – сестра.

– Сестра? Она ваша сестра? – от удивления я не находила слов. Я оглянулась на нашу модель, но она куда-то исчезла. Паучиха… Добрая фея… Сестра… Я поняла, что совсем запуталась.

* * *

…Я запуталась в одеяле, подушка упала на пол.

Почему так темно? Почему образы людей могут вызывать обиду и раздражение? Потому, что я сплю. А утром, когда проснусь, будет уже светло. Или станет светло оттого, что я проснулась? Какая разница! Главное – когда мы просыпаемся, становится светло. Чтобы увидеть настоящий, правдивый образ человека, необходим свет. Нужно только поставить его правильно.

Выгодный обмен

Твоя уникальность

может утолить чью-то боль.

Не об этом ли шепчет

тихий голос призвания?

Шум толпы был похож на рокот прибоя в штормовую погоду. Видимо, весь народ собрался на центральной площади. Что заставило людей прийти туда? Чем они так взволнованы? Я пошла по узкой улочке незнакомого средневекового города. Кованые фонари освещали мне дорогу в вечернем сумраке. Людской гомон звучал все ближе, и вскоре я оказалась на площади, в центре которой была установлена сцена. Над сценой, ярко освещенной софитами, висел огромный плакат «Идеальная пара, или Выгодный обмен».

– Подходите! Участвовать могут все желающие! – громко кричали зазывалы в старинных костюмах.

Люди, облаченные в одежду разных стран и эпох, оживленно переговаривались, поглядывая на сцену. «Видимо, здесь снимают реалити-шоу», – подумала я и решила подойти поближе к месту его проведения.

– Занимайте быстрее очередь! – воскликнул, обращаясь ко мне, мужчина в строгом черном костюме, похожий на английского аристократа. Он стоял рядом со мной, поблескивая своим моноклем.

– Куда? – выкрикнула я, стараясь быть услышанной в общем гомоне.

Вместо ответа он показал на пеструю группу женщин, толпящихся рядом с подмостками. В это время от группы отделилась пепельная блондинка. Высокая, длинноногая, в голубом сверкающем платье и серебряных туфлях-лодочках, она поднялась на сцену, подошла к трибуне с микрофоном, обвела зрителей надменным взглядом и улыбнулась. Несмотря на улыбку, ее взгляд оставался холодным. Выдержав небольшую паузу, она произнесла:

– Тот счастливец, которого я назову своим мужчиной, должен признать во мне королеву. В его обязанности вменяется соответствовать моему статусу, высоко ценить мое внимание, восхищаться мной… – она продолжала перечислять достоинства своего будущего кавалера, не обращая внимания на ропот, возникший в толпе.

– Наше мероприятие называется «Выгодный обмен». Что вы можете предложить, кроме своей внешности? – послышались голоса зрителей.

– Внешность – тоже немало. Многие сочтут за большую честь служить красоте. Я, например, завоевала первое место в конкурсе красоты «Мисс Престиж»! – высокомерно ответила Серебряная Королева. – Но кроме того, я умна и независима.

– Все испугались таких высоких требований, – прокомментировал стоящий рядом со мной английский аристократ.

Вдруг раздался робкий мужской голос:

– Я готов вам посвящать свои стихи, воспевать вашу красоту, петь серенады под вашими окнами, – произнес небритый мужчина в изрядно помятом бархатном берете. – Еще я пишу картины, на которых могу запечатлеть ваш прекрасный образ.

Измазанными краской руками он достал блокнот и стал торопливо набрасывать эскиз ее портрета.

Серебряная Королева благосклонно посмотрела на него и спросила с нескрываемым интересом:

– А общество признает ваши таланты? Каких наград и титулов вы удостоены?

Не отрываясь от работы, художник беспечно пожал плечами:

– Какое мне дело до общественного мнения! Я просто занимаюсь тем, что мне нравится. Деньги и слава для меня – не главное.

Взгляд Серебряной Королевы опять стал надменным и холодным. Смотря на него сверху вниз, она высокомерно произнесла:

– Меня достоин лишь тот, у кого нет материальных проблем, кто располагает полезными деловыми связями и имеет вес в обществе.

Окинув притихшую толпу непроницаемым взглядом и не получив других предложений, Серебряная Королева гордо ушла со сцены. Ее сменила юная девушка в летящем шелковом платье.

– А я предлагаю романтику, светлые чувства, молодость, – застенчиво произнесла она.

– На что меняете? – стали наперебой спрашивать зрители.

– На что меняю? – мечтательно переспросила девушка. – Хочу обменять на счастье! Мечтаю, чтобы мой избранник имел богатый внутренний мир.

– Вы что-то здесь сказали о богатстве? Я банкир, человек не бедный, – живо откликнулся плотный представительный мужчина средних лет.

Когда он сказал «не бедный», девушка метнула на него кокетливый взгляд. Банкир понимающе улыбнулся и продолжил свою речь:

– Я хочу, чтобы рядом со мной была счастливая женщина. Но я люблю, когда люди выражаются конкретно. Позвольте узнать, что для вас счастье?

Девушка прикрыла пушистые ресницы и стала перебирать розовую шелковую ленточку на платье.

– Счастье – это когда рядом любимый человек, с которым я чувствую себя спокойно и защищенно. Когда мы понимаем друг друга без слов, а наши сердца стучат в унисон.

Слушая ее, Банкир удовлетворенно кивал головой.

– Признаюсь, у меня весьма сложный характер, – сказал он. – И чтобы наши сердца стучали в унисон, надо приложить некоторые усилия. Вы готовы проявлять терпение, понимание, умение ждать и прощать?

Девушка наивно распахнула глаза:

– Думаете, если у вас есть деньги, я должна подстраиваться под ваш характер? Моя молодость бесценна!

Банкир на минуту задумался, затем достал калькулятор и стал производить на нем вычисления.

Английский аристократ бесстрастно навел на нее свой монокль и саркастично прокомментировал:

– Когда женщина говорит, что ее достоинства бесценны, значит, она хочет получить неограниченную власть.

– А что еще кроме молодости вы можете предложить? – поинтересовался банкир деловым тоном.

– Вы должны понимать, – снисходительно ответила девушка, – что молодость – это тоже капитал.

– Отлично! – банкир радостно потер руки. – Беру на три года!

– Почему только на три? – разочарованно спросила девушка.

– Потому что мой капитал будет со временем расти, а ваш – убывать. Если молодость – единственное достоинство, по истечении трех лет ваше предложение станет для меня невыгодным.

Обиженная девушка быстро ушла со сцены, а по толпе прокатилась волна негодования. Многим стало жаль молодую девушку, которая так хотела счастья. Банкир решительно поднялся на сцену и громко провозгласил:

– Я тоже нуждаюсь в понимании, и сам готов понимать. Но мое понимание выражается не в словах или чувствах. Поэтому я заинтересован в том, чтобы любимая женщина ценила мой вклад в наши отношения, чтобы она с благодарностью принимала все, что я могу дать, и не требовала, что не могу.

Не обращая внимания на притихшую толпу, он быстро направился к выходу, едва не столкнувшись со жгучей брюнеткой, которая уже подходила к микрофону. Банкир с интересом посмотрел на нее, но когда понял, что она направляется не к нему, махнул рукой и спустился со сцены.

– Я – женщина-загадка! Я умею удивлять мужчин и кружить им голову! – представилась брюнетка чувственным грудным голосом. Она была в красном облегающем платье с глубоким декольте и в красных лакированных туфлях на высоких каблуках. – Я предлагаю роковую страсть и сильные эмоции.

– Она умолчала про истерики, которые будет закатывать в припадках слепой ревности и пустых обид, – скептически заметил английский аристократ, сверкая своим моноклем.

– Мое предложение для настоящих мужчин! – Кокетливо поправив свое декольте, брюнетка с вызовом взглянула на толпу. – Для тех, кто не боится утонуть в стихии страстей!

– Искренне сочувствую тому несчастному, который откликнется на ее предложение, – насмешливо хмыкнул английский аристократ.

– У меня тоже горячее сердце, которое жаждет взаимности! – Из рядов публики вышел мужчина с восхищенным горящим взглядом.

Они взглянули в глаза друг другу, и между ними вспыхнула молния, предвещающая бурю страсти. Брюнетка завораживающе улыбнулась, и мужчина, вдохновленный ее улыбкой, азартно сказал:

– Я купец. Вы будете заряжать меня своими жгучими эмоциями, которые помогут мне удачно заключать ответственные сделки.

– Мои эмоции – необузданная стихия! Они не могут возникать по расписанию или из меркантильных соображений! – гневно воскликнула брюнетка, изобразила на лице презрение и быстро удалилась.

Следующей на сцену вышла женщина приятной полноты, облаченная в сарафан. Русая коса очень шла к ее умиротворенному лицу.

– Люблю, когда в доме чистота и порядок, – приветливо сообщила она зрителям. – Люблю, когда дом – полная чаша, и все лежит на своих местах. А еще я с удовольствием и вкусно готовлю.

Вдруг на сцену выбежал небрежно одетый мужчина. Его ноги были обуты в потертые ботинки разного цвета. Женщина жалостливо посмотрела на его всклокоченные волосы, потянулась к ним своей мягкой пухлой рукой и заботливо пригладила. Мужчина расплылся в счастливой улыбке.

– Мне так не хватает горячих домашних пирожков, – доверительно сообщил он. – Я ученый, стою на пороге величайших открытий и постоянно пропадаю в своей лаборатории. Раньше была мама, и я не знал, что такое бытовые проблемы. А теперь мой быт совершенно не устроен.

Резко отпрянув от него, женщина возмущенно заявила:

– Мне нужно, чтобы мужчина был настоящим хозяином в доме и не забивал себе голову всякой чепухой.

Они грустно спустились со сцены порознь под неодобрительное гудение толпы и разошлись в разные стороны.

– Лучше бы она позаботилась о своей голове, если не понимает, что они созданы друг для друга, – разочарованно произнес английский аристократ.

Вышла следующая участница программы – страдалица с худощавой фигурой и заплаканными глазами. На ней было надето мешковатое серое платье. Она затравленно обвела взглядом толпу и, нервно поправив волосы, собранные в пучок, начала свою речь глухим сдавленным голосом:

– Не буду вас всех здесь задерживать. Я понимаю, что в этом несправедливом и жестоком мире предпочтения отдаются насолярившимся длинноногим блондинкам. Но я предложу гораздо большее, чем мои предшественницы. Хотя, – она горько усмехнулась, – знаю, что меня мало кто поймет. Потому что среди мужчин принято обращать внимание только на внешние данные.

В толпе послышались одобрительные женские возгласы. Но они утонули в потоке возмущенного свиста мужчин. Тяжко вздохнув, она заунывно продекламировала нескладные стихи собственного сочинения:

 
Услышь меня! Зову в ночи!
И умоляю об одном:
Игру жестокую прерви
И чувства – слышишь – пощади,
Броню жестокую сними, —
Разбилось сердце о нее.
 

Толпа затихла, обдумывая ее слова. В наступившей тишине страдалица произнесла:

– Я хочу встретить сильного мужчину, рядом с которым я чувствовала бы себя слабой женщиной. Мужчину, для которого честь, закон и справедливость – не пустые слова.

– Про честь, закон и справедливость вы хорошо сказали, – послышался густой бас из толпы. Крупный мужчина в костюме палача времен Средневековья снял маску и продолжал говорить, опираясь на большой топор: – Кратко о своих качествах: устойчивость к стрессам, решительность, ценю справедливость. «Сказал как отрезал» – это про меня.

– А между ними что-то может возникнуть. Посмотрите, как заблестели ее глаза, – прокомментировал английский аристократ. – Весьма перспективная парочка. Сразу видно, что им будет о чем поговорить.

Я поежилась от смутных предчувствий. «Это же все не по-настоящему. Просто идут съемки фильма, а роли бывают разные. Кто-то должен играть роль палача. Вполне возможно, в глубине души он хороший, душевный человек. Он одинок и тоже ищет себе пару», – успокоила я себя.

Страдалица кокетливо поправила серый платок и спросила:

– А как насчет вредных привычек?

– Для кого-то мои привычки вредные, а для кого-то полезные, – скромно улыбаясь, произнес палач. – Предлагаю встретиться и обсудить этот вопрос.

Он подошел к сцене и протянул страдалице сильную руку. Доверчиво опираясь на нее, женщина торопливо спустилась. И они затерялись в толпе.

– Жаль, что никто не захотел признать свою пару, кроме палача и страдалицы, – задумчиво изрек английский аристократ. – Столько веков мы совершаем одни и те же фатальные ошибки. Вы заметили, что мужчины, которые откликнулись на выступление участниц, идеально им подходят?

– То есть вы считаете, что противоположности притягиваются? Но ведь существует и мнение, что подобное стремится к подобному, – возразила я.

Английский аристократ с интересом взглянул на меня в свой монокль и ответил:

– Людей притягивает друг к другу ощущение общего пути и общих жизненных задач. Представьте, что в одной машине на гонках сидят пилот и штурман. Им обоим интересно участвовать именно в этом ралли. Выполняя совершенно разную работу, воспринимая трассу с разных точек зрения, они необходимы друг другу. Пилоту не нужен в машине такой же пилот. Ему нужен штурман – человек, знающий трассу.

Я с удивлением отметила, как хорошо бывают осведомлены о ралли английские аристократы елизаветинской эпохи.

Он протер белоснежным платком свой монокль и задумчиво сказал:

– Если людей неумолимо влечет друг к другу, значит, им предстоит пройти важный жизненный урок, усвоить который они могут лишь вместе. Они встретились именно для того, чтобы найти направление совместного пути и понять, какой вклад необходимо внести каждому из них в это счастливое путешествие.

Немного помолчав, английский аристократ поинтересовался:

– А вы почему не вышли на сцену? Я не сентиментален, но признаюсь, что ищу человека, с кем буду рад встречать закаты. Это для меня жизненно важный проект.

– Дело в том, что я сейчас сплю. А когда проснусь, меня уже здесь не будет, – ответила я, улыбаясь.